Всё без тебя не так. Лечу к тебе я, словно комета. И даже под дулом пистолета Я найду тебя, я найду тебя. Ведь без тебя дико мне так! Ты просто подойди и ко мне, да! Я знаю, будет наше это лето — Ведь ты моя — да, ведь ты моя — да. ОСТ к главе песня JONY — Комета
— Она моя, Ято! Смирись! Этот ошейник могут расстегнуть лишь те руки, что сомкнули его, а я, уж поверь, делать этого не собираюсь! И да — обратишься к Небесам или попробуешь что-нибудь вычудить — я убью её, это понятно? Не церемонясь, Валаам схватил Акинэ за волосы и резко поднял, отчего та вскрикнула, а после, словно в порыве нежности, он прижался к ней и почти любовно проговорил на ухо: — А вот теперь начинается веселье! Уверен, тебе понравится новый дом, золотце! Раздался смех, но я почти не слышал его, воспринимая как фоновый звук. Сейчас я смотрел на Аки, и та, в свою очередь, тоже не сводила с меня глаз. Что-то в её взгляде пугало: она просила о чём-то, без слов умоляя действовать, но я не знал как! Меня накрыла паника, безумно отвлекала боль, испытываемая Юкинэ, а также дикий страх, переходящий от любимой. От этого в голове была неразбериха: не получалось сосредоточиться и решить, как правильно поступить. Выходит, по словам Валаама, снять этот чёртов артефакт я не смогу, а заставить его сделать это силой мне не позволят его наёмники. Конечно, будь Юки в порядке, я непременно рискнул бы, но он вот-вот потеряет сознание, а значит, на священный сосуд сейчас рассчитывать смысла нет. — Ято, прошу, сделай что-нибудь, — по щекам любимой текли слёзы, а мне казалось, что это кровоточит моё сердце, которое понимает — если ничего не предпринять, этот изверг её заберёт. — Не отдавай меня ему. В голове роились бесполезные варианты вроде откупа или обмена меня на неё, но всё это было чушью, что Валаам совершенно определённо даже рассматривать не станет. Я лихорадочно соображал, но ничего больше в голову не приходило, и я лишь стоял… Сейчас не помешало бы чудо, как тогда, шестнадцать лет назад, когда в зал ворвалась Аматерасу, но рассчитывать на нечто подобное — глупо. Чёрт, я обязан был что-то сделать! Но что?! — Убей его, — беззвучно произнесла Акинэ, будто бы отвечая на мой вопрос, и кровь в жилах словно превратилась в лёд. — Умоляю! Ято! Возвращение к прежнему хозяину для неё было хуже смерти — я это понимал. Но даже если у меня получится победить Бога Алчности (хоть шансы на это стремились к нулю), по его словам, Аки погибнет тоже. Но раз она просит, значит, осознаёт риск! Но… приму ли я это? Отнять жизнь той, что так бесконечно сильно люблю? Я ощущал себя беспомощным и жалким… Подумать только, Бог Погибели, смертоносный Ябоку, воитель и гроза любого, кто осмелится встать на пути, а стою здесь, как сопливый мальчишка, не в силах вырвать Акинэ из хватки врага. Она рассчитывала на меня, верила! Я столько раз обещал ей, что сберегу, не дам в обиду! Кидался громкими фразами, мол, за мной она, как за стеной, а в итоге оказался слишком беспечным: решил, что спустя годы нет смысла чего-то опасаться, ждать беды. Я был так глуп и так слеп! Что же я наделал! Я перевёл взгляд на свои клинки в надежде, что, возможно, Юки поможет мне, даст совет или расскажет о какой-то важной детали, что я упустил. Но мой паренёк молчал, стискивая зубы от боли и обиды, что не может заступиться за Аки, к которой относился почти как к маме. И не было выхода, кроме как отдать Акинэ Валааму. Осознание этого почти ощутимо резануло по телу, словно разделяя меня на две части. Как только её заберут, я потеряю свою половину, что исчезнет вслед за ней. И пусть с виду ничего не изменится, я был уверен совершенно точно — без неё я никогда не буду прежним. — Отправляемся! — Валаам, похоже, наслаждался моим видом, ведь по мере нарастания моего отчаяния его улыбка становилась шире. Я понял, что у меня есть всего пара мгновений, чтобы пообещать любимой, что приду, что обязательно спасу, подниму всё вверх дном, но вытащу её из этих безжалостных лап. Но, как встретился с ней взглядом, слова застряли где-то в горле: в её глазах было столько боли! — Я люблю тебя! — глотая слёзы, произнесла она и исчезла в сполохах голубого света. — И я люблю тебя, — ответил я в пустоту, вытянув вперёд руку, будто пытаясь дотянуться до неё, схватить, прижать к себе и не отпускать… В этот же момент Юки потерял сознание, и я, осев на землю, еле успел подхватить его, появившегося в человеческом облике. Нужно было спешить, рассказать близким и друзьям о случившемся, объяснить серьёзность ситуации, помочь пареньку, истекавшему кровью… Но я впал в ступор: сидел один в тени высоких домов, слушая, как ветер со свистом рассекает узкий коридор, и думал о том, как я смог это допустить.***
Не знаю сколько прошло времени, но, выйдя из оцепенения, пришёл в ужас от своего бездействия. Сидеть неподвижно, когда моему священному сосуду нужна помощь — что ж я за хозяин такой! Переместившись почти на самый порог храма Эбису, я начал звать друга в надежде, что он дома, а после, ощутив удар по голове, донёсшийся из-за десятка, сотни, а может, тысячи километров, застонал, силясь сдержать слёзы: похоже, Акинэ начали пытать. Вопрос, зачем это нужно Валааму? Просто чтобы насладиться криками? Но смысл её забирать, ведь намного театральней было бы издеваться над шинки прямо там: так он убил бы сразу двух зайцев, заставив страдать ещё и меня. Но Бог Алчности целенаправленно охотился за ней и похитил явно не просто так. Узнать бы зачем! — Господин Ято? — раздался над ухом спокойный голос Куними. — Что стряслось? Передо мной предстал мужчина средних лет с тёмно-каштановыми волосами и карими глаза. Он был очень высокого роста и достаточно крупного телосложения — не зря стал ведущим шинки Бога Торговли. — Акинэ забрали! — без прелюдий начал я, чувствуя одышку. — А Юкинэ ранен! До тех пор, пока я не проговорил это вслух, у меня было лёгкое чувство нереальности происходящего, точно находился во сне или каком-то дурмане. Теперь же я до конца осознал, насколько круто повернулась наша жизнь. Я перевёл взгляд на мальчика, цвет лица которого теперь стал ещё бледнее. Мне необходимо было собраться и оказать Юки первую помощь. — Он в кабинете. Пожалуйста, заходите скорей, я позову подмогу. Всегда отзывчивый и предельно серьёзный Куними почти пулей кинулся к дверям храма, а я, стараясь действовать максимально мягко, поднял священный сосуд, чтобы отправиться вслед за шинки Эбису. Но тут со всех сторон меня накрыла боль, такая резкая и острая, что ноги подкосились. Если бы не подоспевшие орудия друга, я наверняка бы упал и уронил паренька, но мне помогли устоять, правда, смотря ошалелыми глазами: они явно не понимали, что происходит и почему я, сжавшись, рычу от боли сквозь стиснутые зубы. — Хозяин, я не знаю в чём дело, — донёсся до меня писклявый голос какой-то девочки. — Господин не рассказывает. Мысли и чувства точно притупились, уступив место непрекращающейся и совершенно дикой пытке, что я переживал вместе с Хиёри. — Эбису! — крикнул я, понимая, что он рядом, но не видя его из-за застилавших глаза слёз. — Валаам забрал Акинэ, а Юкинэ… — Ранен, знаю. Успокойся и отпусти его. Я только сейчас понял, что вцепился в своего паренька, как утопающий в соломинку. — Ты-то цел? — продолжал друг, осматривая мою футболку и, похоже, пытаясь понять, только ли кровь Юки на ней. — Помоги ему, умоляю, — не обращая внимания на его вопрос, я разжал кулак, в котором держал футболку мальчика, а после мешком повалился на землю, морщась от новых ударов. В голове не укладывалось, что где-то там Акинэ били, и били жестоко, а я бездействовал, при этом почти слыша, как она зовёт меня, умоляя спасти. Хотелось крикнуть «стоп» и выйти из этой игры, вернувшись к началу, с надеждой изменить всё к лучшему. Но в жизни такое не провернёшь, и происходящее не поставишь на паузу. Нужно смириться с тем, что происходит, собраться и, наконец, придумать план. Спустя пару минут резкая боль прекратилась так же внезапно, как и началась, и вместе с тем я перестал чувствовать любимую. Можно было утешить себя, что на этом её пытки закончились, но ссадины и синяки не проходят так быстро, а значит, она отключилась. От осознания этого по телу прошла дрожь, а по щекам снова потекли слёзы. — Ято? — Эбису вернулся ко мне, наверно, оставив Юкинэ на попечение лекаря. — Как это случилось? Мне не хотелось говорить, да я и сам не до конца понимал, как это произошло буквально под моим носом, но, по крупицам собрав известные мне факты, постарался рассказать другу о цепочке событий, свершившихся сегодня. Некоторое время он задумчиво смотрел куда-то вдаль, а после, словно встрепенувшись, положил ладони мне на плечи и с серьёзным видом спросил: — Ты ведь хочешь найти её? Этот вопрос казался ужасно глупым, и я даже оторопел на несколько секунд, прежде чем ответить. — Да… конечно! Я оглянулся и впервые обратил внимание на ухоженный газон, несмотря на осень, остававшийся зелёным, на раскидистые клёны с огненно-красными листьями, каменный фонтан, успокаивающий мелодичным журчанием, и белоснежные лавочки, обложенные мягкими подушками для комфортного времяпрепровождения. Аки любила быть здесь: ей нравилась атмосфера храма Эбису, которая, как она выражалась, способствовала фантазии и глубокомысленным размышлениям. А сейчас я был тут один, а она… — Тогда нужно начинать поиски, — Эбису погладил острый подбородок, на секунду задумавшись. — Валаам уж точно не будет сидеть в одном из своих храмов, а значит, стоит начать с шикарных домов в центре Токио и продвигаться к границе города. Уверен, он живёт… — Стой! Стой! Ты хочешь сказать, мы будем просматривать все дома в городе? Но их миллионы! — я представил какая впереди ждёт работа и осознал, что мы не уложимся в день, месяц, а может, и в год. А Акинэ помощь нужна прямо сейчас! — Да, но другого варианта я пока не вижу. Хотя, если по пути попадётся один из его людей, можно попробовать выследить Бога Алчности. Ты запомнил их лица, имена? Подбросишь деталей, а то я чувствую себя ребёнком, копающимся в песочнице? Уж что-что, а на маленького Эбису не походил: широкие плечи, высокий рост, строгий костюм, выгодно подчёркивающий атлетичную фигуру, и рассудительность совершенно взрослого человека — вот каким я его видел. — Прости, всё как в тумане. — сглотнув, я сжал кулаки. — Лишь её глаза… и ужас, отражающийся в них — вот что я помню. Эбису помотал головой, то ли сочувствуя мне, то ли коря, а после, попросив подождать, вновь вернулся в дом. Но разве правильно сидеть здесь сложа руки? Если мой друг прав, и иного способа найти Хиёри нет, значит, необходимо начинать как можно скорей! Правда, уйти сейчас несколько эгоистично по отношению к Юкинэ, но… Думаю, когда очнётся, он всё поймёт и не будет обижаться. В конце концов, Акинэ дорога ему не меньше, чем мне.***
Неделю я без устали искал её. Неделю не спал и практически не ел. Неделю я как ошалелый прочёсывал центральные улицы Токио, с замиранием сердца заглядывая в каждое окно. Я ждал, надеялся, верил, что вот-вот в следующем доме увижу Акинэ! Осталось совсем немного, и я найду любимую, спасу от не перестававшего её мучить Валаама: к синякам и ссадинам, вывихнутым суставам и гематомам, от которых изнывало будто и моё тело тоже, прибавилась дикая жажда, что душила эффективней любых верёвок. Сначала я думал, проблема во мне, но, когда после нескольких литров воды это чувство не прошло, осознал, что всё дело в Аки. Похоже, её где-то заперли, и вопрос был в одном: это очередная пытка, и через какое-то время её прекратят, или Валаам, решив, что наигрался с новой вещью, замуровал её под землёй, похоронив заживо? От этих мыслей хотелось кричать. Мне вспоминались последние минуты жизни Юкинэ, которого отец живьём замуровал в старом холодильнике, и я осознавал, что в отличие от человеческого ребёнка, Хиёри от этого не умрёт: она лишь может сломаться спустя время, когда последняя надежда оборвётся вместе с ниточкой, связывающей её с этим миром. Но по прошествии пары дней у меня появилось доказательство того, что Аки находится при Валааме: под вечер заглянув к Юкинэ, временно жившему у Кофуку, я почувствовал сильную боль в районе скулы. Глухо вскрикнув, я схватился за стену и инстинктивно приложил ладонь к лицу, а после, чуть отойдя от произошедшего, сел на диван, где когда-то провёл с любимой столько вечеров… — Ято, опять Аки, да? — с сочувствием в голосе спросила Кофуку, когда я, запрокинув голову, постарался привести в норму дыхание. — Да, и, если я чувствую это, значит, она в сознании и с ним. Необходимо продолжать поиски… Это подстегнуло снова подняться. Я почти моментально просчитал дальнейший план: пойти в комнату к Юкинэ, чтобы поделиться скудными новостями (в последнее время паренёк редко спускался, играя в портативную приставку, одолженную у одного из орудий Эбису, дабы отвлечься от травмы и постоянных переживаний об Акинэ), а после снова отправиться в путь. Кстати оказалось, я упустил один из храмов Бога Алчности: он находился в Такаяме, поэтому я не сразу его приметил. Наверно, стоит вначале проверить там, позже снова вернувшись в Токио. Но мои планы чуть было разом не рухнули, когда, сделав шаг, я ощутил странную тяжесть в мышцах, а после — темнота, словно кто-то резко выключил свет. Последнее, что помню, как при падении ударился обо что-то острое (похоже, о край стола), а после тишина, в которой разве что еле-еле различались удары моего собственного сердца.***
— Ято! Ято, очнись! Дайкоку, принеси воды! Я пытался вырваться из пелены какого-то тумана, застилавшего сознание, но никак не мог выбраться, хоть и слышал голоса друзей, чувствовал жёсткость пола под спиной и ощущал запах духов Богини Бедности, по всей видимости, склонившейся надо мной. Нужно было подняться, ведь Акинэ ждала меня, но не получалось совладать с телом, будто вросшим в пол. Даже пошевелить пальцем стоило неимоверных усилий, не то что открыть глаза, и тем более встать. Но я старался, надеясь заставить сердце биться чаще, дабы разогнать кровь по телу, приведя мышцы в тонус и насытив мозг кислородом. И спустя, как мне показалось, пару минут я всё же открыл глаза, жмурясь от яркого света лампы. — Чёрт, ты напугал нас! — возле меня стоял взмыленный Юкинэ. — Подняться можешь? Он подсунул мне под спину здоровую руку и помог принять сидячее положение. — На сколько я отключился? — спросил я тихим голосом, который слышал будто со стороны. — Минут на… десять, — лицо Кофуку словно подёргивалось рябью, точно она была на экране неисправного телевизора. — Ты как? — В норме. И мне нужно идти. Я готов был попробовать встать на ноги и уже схватился за ручку дивана, как Дайкоку, надавил на мои плечи, не давая пошевелиться. — С ума сошёл?! — загромыхал он, нахмурив брови. — Тебе необходимо поспать и поесть как следует! Изнеможённым ты Акинэ не поможешь! — Пусти, — губы не слушались, и я не был уверен, что мои слова кто-то услышал. — Я нужен ей. — И это правда! Очень нужен! — Кофуку убрала от меня ручищи Дайкоку и нежно погладила по голове. — Только вот, доводя себя до такого состояния, ты оказываешь нашей Аки медвежью услугу. — В смысле? — Юкинэ озвучил мой вопрос, видимо, тоже не поняв посыла нищебожки. Возведя глаза к потолку и цыкнув, она сложила руки на груди и, будто ей приходилось объяснять глупым детям прописные истины, продолжила учительским тоном: — Давайте рассуждать логически: если наша девочка ещё жива, значит, нужна Валааму, верно? Хотел бы замучить — прибег бы к более изощрённым пыткам. Меня затошнило. Неуёмная фантазия, точно издеваясь, начала подсовывать картинки того, как любимую режут, жгут, всячески избивают и ломают кости, не давая продохнуть. Как истязают днями напролёт, под стать самым ужасающим фильмам про пытки. — Но всё обстоит по-другому, поэтому напрашивается вывод — Бог Алчности что-то хочет от неё, — продолжила Кофуку, не замечая моих внутренних страданий, — но Аки не сдаётся! Ведь иначе её бы или уже убили, или заставили делать какую-то работу, а значит, боли бы ты, Ято, больше не чувствовал. Эта Богиня часто удивляла меня. Она одновременно была и маленькой наивной, постоянно всё роняющей девочкой, и рассудительной, умной женщиной, которая под стать опытному психологу, имела способность залезть в душу, обнаруживая скрытые причины и следствия. — Очень на то похоже, — высказал общее мнение Юкинэ, плюхаясь на обеденный стул и слегка морщась от ноющей раны. — Вооот, и я о чём! А если Акинэ борется с Валаамом, значит, делает это ради тебя! — Меня? — мой мозг отказывался сложить даже два плюс два, не то что прийти к таким выводам. — Почему это? — Ох, Ято, не тупи! — вмешался Юкинэ. — Зачем ей терпеть боль, если можно просто подчиниться? Но она не делает это, а значит, наверно, не признаёт в Валааме хозяина, и его это бесит. А может, он хочет выпытать у неё информацию о тебе или Небесах, а Аки не колется. — И ты подставляешь её тем, что не заботишься о себе, — закончила мысль Кофуку, смотря на меня с укором. — Шинки связаны с хозяином — ты не хуже меня знаешь об этом. Если Бог цел и невредим, то орудия исцеляются намного быстрей, чем если тот, скажем, тоже ранен или покрыт скверной. А ты изматываешь себя, не ешь, не спишь, тем самым причиняя Аки ещё больше страданий. Неужели это не очевидно? Меня точно окунули в прорубь, наконец заставив трезво оценить обстановку. Каким же я был идиотом! Ведь даже не счёл нужным всерьёз поразмышлять об этом. По сути, чего таить, я был поглощён лишь своими страданиями, думал о том, как мне плохо и больно без любимой, но даже не удосужился обмозговать всё как следует, прежде чем очертя голову кидаться на её поиски. — Простите, — зачем-то сказал я, будто среди моих друзей была и та, перед кем провинился. — Я был беспечен. На глаза навернулись слёзы, и я опустил голову, стараясь скрыть слабость. — Всё нормально. Ты любишь её, мы понимаем, — голос Кофуку слегка трепетал, словно она тоже готова была разрыдаться. — И она до беспамятства любит тебя, уж поверь. Мы очень хотим найти нашу девочку, но нужно подстраиваться под обстоятельства, понимаешь? Её слова стали последней каплей. Я не выдержал и заплакал, уже не скрывая эмоций. Любит меня. И поэтому страдает. Порой казалось, это чувство дано нам не только, как награда и благодать, но и как испытание и наказание. Но теперь поздно рассуждать об этом. Кофуку права — надо набраться сил и ещё раз всё обдумать: вдруг в панике я что-то упустил, какую-то зацепку, что поможет в поисках? В конце концов, мы и в прошлый раз перехитрили Валаама. Получится и в этот!***
Весь следующий день, под надзором Кофуку и Дайкоку, я только и делал, что ел, пил и спал. На сердце было неспокойно: пусть в итоге эта беготня по городу пока и была безрезультатной, но всё же создавала видимость какой-то работы. А сейчас я ощущал себя предателем, лежащим на диване и смотрящим заунывный сериал. Хотя, смотрел — громко сказано, ведь душой я был с любимой, которую пытался поддержать на расстоянии. Не знаю, помогало ли ей это, а может, мне просто было легче так думать, но в мыслях я приободрял Акинэ, рассказывал, как не переставая ищу её. Я постоянно повторял слова любви, представляя, как она улыбается, когда слышит это. Утешал себя, что скоро всё закончится, ведь мы и прежде сталкивались с трудностями, порой тоже казавшимися непреодолимыми, но справлялись! Мы были друг у друга, как есть и сейчас. Да, у меня нет возможности дотронуться до любимой, но душой я был рядом, кто бы что ни говорил. Только вот этого было недостаточно. Я скучал по Акинэ! Мне необходимо было стать сильней, научиться сжав зубы терпеть дикую тоску сродни тому, как я переношу боль от ран, но не получалось… Хотелось, подражая голодному волку, выть на этот несправедливый мир, выплескивая накопившееся горе — но его было слишком много. Аки так нужна мне! Вот бы прижать её к себе… Но пока всё, что у меня было — её фотографии, запах на постели и боль, свидетельствовавшая о том, что любимая ещё жива. Как ни странно, следующие несколько дней прошли намного лучше: почти не было жажды и неприятных ощущений… Это слегка пугало, но в тоже время я мог максимально сосредоточиться на деле. Не знаю, помогло ли моё, скажем так, выздоровление (питался и спал я теперь как полагается), то ли была иная причина, но особо раздумывать об этом не хотелось, дабы не нагнетать лишний раз. Мы продолжали поиски. Каждый день брали новый квартал и прочесывали его вместе с Юкинэ, Кофуку, Дайкоку, Бишамон, Казумой, Эбису и его несколькими шинки. Казалось бы, от нас сложно ускользнуть (тем более от Казу), но местонахождение Валаама и, соответственно, Акинэ до сих пор было тайной, покрытой мраком, и я переживал, что скоро все опустят руки, оставив меня один на один с этой бедой. Но друзья не подводили (за что я был им безмерно благодарен): строили планы, что-то отмечали на карте, делились догадками и предположениями, чертили схемы маршрутов, с завидным упорством повторяя, что всё получится, как будто постоянно произносимые вслух слова были способны перевесить чашу весов в нашу пользу. Вскоре мы ушли от центра Токио и перешли на ближайшие к нему спальные районы, особо тщательно обследуя откровенно роскошные или хотя бы зажиточные дома, порой даже не гнушаясь заходить внутрь. Это внушало оптимизм, ведь чем меньше построек оставалось, тем сильней возрастал шанс напасть на ту самую, хотя вкрадчивый голос в голове тут же опускал меня с небес на землю, подсказывая, что дом Валаама может находиться не в Токио и даже не в Японии. Мы искали, искали, искали не переставая, пока не случилось то, что буквально выбило землю у меня из-под ног. Это произошло четвёртого октября, когда, проснувшись рано утром, я ощутил неимоверную лёгкость. Мне больше не хотелось пить. Это угнетающее чувство испарилось вместе с головной болью и прочими последствиями, появившимися от двухнедельной жажды, а мысли больше не были такими тяжёлыми. Это казалось мне странным. Неужели, Бог Алчности сдался? Или Акинэ убедила его, что пытки — не выход, и смогла найти к бывшему хозяину свой подход? А может, ей удалось убежать, и теперь она спешит домой? Эти раздумья окрылили меня: сразу захотелось исколесить весь город! Я уже почти видел, как мчу по улицам Токио и вот вдалеке вижу знакомые черты! Аки! Это действительно она! Спешит ко мне, улыбаясь! Радуясь, что наконец в безопасности! И я таю от счастья, понимая, что скоро обниму, вдохну запах её волос, поцелую эти сладкие губы, почувствую биение родного сердца. Вскочив с кровати, я почти вприпрыжку кинулся в коридор, рассчитывая как можно скорей спуститься вниз и обрадовать друзей столь разительными переменами. Но уже на ступенях, лёгкие внезапно сдавило, точно я попал на дно океана. Оступившись, я кубарем скатился по лестнице, но боли почти не почувствовал, ведь сознание занимала паника: без кислорода мышцы сводило, а голова кружилась так, что даже сидя мне казалось, что я всё ещё падаю. — Ято, ты чего?! — подоспевший на шум Дайкоку начал бить меня по щекам, силясь понять в чём дело, но я не мог издать и звука, хватаясь за шею и грудь, пытаясь сделать спасительный вдох. — Что за шум? — донесся сверху обеспокоенный голос Юкинэ, а я тем временем уже повалился на пол, чувствуя будто сознание куда-то уплывает. Но вот по истечении минуты, казавшейся вечностью, я сел, словно со мной ничего не произошло. — Ято? — спустившись вниз, Юкинэ устроился на корточках, положив мне на колено дрожащую ладонь. — Что с ней? Она умерла? В глазах мальчика показались слезы, поэтому я тут же замахал руками, а после обнял его, стараясь успокоить. — Нет, Акинэ жива, просто… Я и сам не знал, что это было. На удушье не похоже, ведь я не ощутил какой-либо хватки на шее. Это, скорей, походило на… — Она точно тонула, — прошептал я, сам не веря своим словам, но при этом осознавая, что они правдивы. — Чего?! — от голоса Кофуку я вздрогнул: не слышал, как та подкралась сзади. — Они с Валаамом на морях что ли? Где она может тонуть? — Понятия не имею, но это факт и совершенно точный. Можете мне поверить. — Бред какой-то, — Юкинэ недоверчиво поморщился, точно сомневался во мне. — Хочешь думать, что я спятил — как знаешь, — я разозлился и, поднявшись, устремился на улицу. — Нет, я не о том. Но всё же странно это, не кажется? — мой священный сосуд поплёлся следом, а вот Кофуку и Дайкоку так и остались стоять у подножия лестницы. — Может, у тебя настройки сбились? Или ты спросонья чего попутал? В размышлениях Юки не заметил, как я резко остановился, поэтому налетел на меня, уткнувшись носом в мою спину. — Я не намерен слушать нотации, — сквозь зубы проговорил я, пытаясь не срывать злость на пареньке. — В конце концов это не столь важно. Акинэ жива. Точка. Я продолжил идти дальше, планируя уединиться со своими раздумьями, и с облегчением заметил, что Юкинэ остался в храме. Возможно, я был чрезмерно чёрств или даже груб, но сейчас мне лишь хотелось сесть, закрыть глаза и хорошенько подумать над тем, что произошло. Может, это подсказка, и стоит искать недалеко от водоёмов? Или же смена тактики лишь больше запутает? Что же делать?***
Не знаю сколько я проторчал на этой лавке, может, полчаса или час, но ничего, кроме собственного беспокойства да боли от падения с лестницы не чувствовал. Хотя, наверно, откуда-то издалека ещё пробивалась злость Юкинэ: кажется, такая реакция последовала, скорей, не на мои слова, а на то, что я чрезмерно волнуюсь за Акинэ, забывая о том, что и он ранен. Да чего скрывать — я вообще в последнее время уделял ему слишком мало внимания: даже когда мой священный сосуд находился у Эбису под пристальным присмотром лекаря, я думал лишь о том, как найти второе орудие. И это, несомненно, эгоистично. Мне повезло, что мальчик не винит меня во всём, не кричит, что Акинэ забрали, а его ранили из-за меня, не бьёт посуду о мою голову и не устраивает истерик — а я, выходит, совсем это не ценю. Веду себя безответственно. Это неправильно. Решив, что нужно исправлять ситуацию, я поднялся, направляясь в дом, но Юкинэ, похоже, читал мои мысли, потому что как раз вышел на улицу с дымящейся чашкой в руках. — Денёк сегодня прохладный, — застенчиво пробормотал он, неуклюже протягивая мне чай. — Неплохо бы согреться. «Чёрт, я его недостоин» — пронеслось в голове, а пальцы сами потянулись за тёплым напитком. Думаю, после всего мне было бы нелегко собраться, чтобы подойти и начать разговор, извиниться, а может, и выслушать в ответ, что я нерадивый хозяин, но это не потребовалось, ведь Юки сам понял в каком я положении. В каком положении мы все. — Спасибо, — поблагодарил я и уже хотел было добавить что-то ещё, ласковое и душевное, как в лёгкие снова вернулась режущая боль. Чашка чая выпала из разжавшихся пальцев, а рука дёрнулась к груди, стискивая спортивную куртку. — Чёрт, — тихо ругнулся я, поджав губы и с сожалением разглядывая белые осколки под ногами. — Прости, я не специально. Честно. — Знаю, — с осторожностью протянул Юкинэ, подходя ещё ближе. — Ты как? — Эм… Я не знал, что ответить. Скажу хорошо — будет ложью. Плохо? Да, вроде, не так чтобы очень. Наверно, я в последнее время вообще почти не ощущаю собственные эмоции, настроившись на волну Акинэ и улавливая лишь её чувства. — Давай прогуляемся, — мальчик улыбнулся, а я, не сдержавшись, обнял его, крепко прижимая к себе. Мне не хватало объятий, ласки, внимания. Всё это обычно в избытке давала Акинэ, потому я и не задумывался, что могу скучать по таким вещам. Это как в старых поговорках: не ценим того, что имеем. Теперь же я горевал по нашим с ней вечерам за телевизором, совместной готовке, прогулкам по парку, походам в кафе, любованием звёздами… И я скучал по ночам, когда так страстно любил её. Хотя сейчас я совершенно не думал об этой стороне жизни: просто хотел найти её. И пусть бы Акинэ ненавидела меня за столь долгое промедление, за то, что подставил и не сберёг — пусть! Лишь бы была жива и находилась в безопасности! В раздумьях я не заметил, как мы двинулись в сторону улицы. Юки с уверенностью рассказывал о том, что к Новому году Аки обязательно будет дома, что мы подарим ей, наконец, ту классную сковородку-гриль, что она так хотела, а ещё не пожалеем денег на новый гардероб. Паренёк даже вызвался поработать сверхурочно, когда рана окончательно заживёт, лишь бы порадовать ту, без кого наша семья уже не выглядит полной. Мы уже почти вышли за ворота, как я сложился от пронзительной боли, пришедшей в район солнечного сплетения. Я попытался ухватиться за дерево, но лишь царапнул кору, повалившись на слегка промёрзшую землю. — Ято! Ято! — сквозь свой же крик я почти не слышал Юкинэ, который отчаянно звал меня, возможно пытаясь хоть как-то успокоить. Но это не помогало. Вместо шума листвы я почти слышал хруст костей, когда мои рёбра будто начали вырывать из тела, а руки, точно пронзённые копьями, повисли вдоль тела, словно безжизненные плети. Каждая клеточка тела была как в огне, удары сыпались один за другим, и в этот раз выдержать это не было по силам даже мне. Не представляю, как она ещё оставалась в сознании. — Перестаньте! Хватит! — во всё горло кричал я, надеясь, что её мучители услышат меня. — Умоляю, заберите меня, только не трогайте Акинэ! Я захлёбывался слезами, так сжимал пальцы, что на коже ладоней оставались кровоподтёки, молотил землю, будто это могло хоть как-то помочь, и звал любимую, правда, понимая, что она не услышит. Это было невыносимо. Моё сердце точно снова и снова пронзали ножом, но оно не переставало биться, выкачивая из меня не только кровь, но и надежду на то, что всё когда-нибудь будет хорошо.***
Я очнулся лишь к вечеру. Точнее, в себя я пришёл быстро, но просто лежал на кровати, смотря в одну точку, не произнося ни слова, не реагируя на друзей. Когда они принесли меня в комнату, я был без сознания, как и находившаяся где-то там Акинэ, но, даже открыв глаза, не хотел что-либо делать, думая лишь об одном: что же я натворил? Как ни крути, но вся череда этих злосчастных событий была запущена мной. Если бы я не убил жителей Хитачи, то Акаджи не пошёл бы к Валааму и не предложил взамен на храм душу полупризрака, а значит, для неё не было бы рабства, пыток, боли… Не было бы Акинэ. Зато где-то на земле жила бы счастливая женщина по имени Хиёри: наверно, у неё сейчас был бы ребёнок, любящий муж, красивый дом с зелёной лужайкой, интересная работа, друзья… А я лишил её этого, успокаивая себя тем, что тоже многое дал. Но всё это бред! Полнейшая чушь! Я даже не уверен, что она была счастлива эти годы, ведь, возможно, она просто смирилась с участью! Глупо отрицать, что мы любим друг друга, но, думаю, Аки хотела бы испытывать эти чувства к другому: смертному, с которым можно прожить до старости, радуясь каждому дню. Вероятно, она мечтала о жизни, где нет места Богам и злобным призракам, желающим заполучить её душу… Жизни, в которой нет места мне! Не нужно было слушать Хиёри. Тэндзин не зря самый умный из Богов — я должен был внять его словам, но цепляясь за мнимое желание любимой, пошёл на поводу у чувств, радуясь, что она со мной, но при этом не отдавая отчёта в том, к каким последствиям это приведёт. Акинэ недавно сказала — я самое лучшее, что есть в её жизни. Тогда эта фраза окрылила меня, ведь разве можно услышать что-то приятней от любимой девушки? Но теперь я задумался: среди ассортимента бара лучшим будет виски с пятидесятилетней выдержкой, а среди грязных луж — бутылка чистой воды. Может, я «лучшее» лишь потому, что большего ей не приходится ждать? Ведь… у Хиёри нет будущего: она не сможет завести полноценную семью, родить дочь, которую так хотела… Чёрт, она даже не вырастет больше, навсегда замерев в возрасте семнадцати лет! И разве смею я называть себя Богом, помогающим людям, когда, можно сказать, собственноручно уничтожил жизнь моей главной почитательницы, той, что была добра ко мне с первого дня и приходила на помощь, несмотря на опасности. Мудак я, а не Бог. И с самого начала её не заслуживал. Однако, спустя время я одумался и понял, что невероятно глупо сейчас рассусоливать о том, «что было бы если». Главной задачей оставалось найти любимую, вырвать у этого чудовища, а после… Может, ей будет лучше с другим Богом, ведь вряд ли она когда-нибудь забудет, сколько горя я причинил. Мысль о том, что она может уйти, коробила, однако, я понимал — пусть лучше так: она будет живая и невредимая, а то что не моя — плевать. Я по-настоящему любил её и готов отпустить, если она того захочет. Поднявшись с кровати, я направился вниз, хотя не представлял до конца, что собираюсь сделать. Во мне будто роились жалящие внутренности осы, но не из-за Аки (насколько я мог судить, она всё ещё была без сознания) — просто вся накопившаяся боль не находила выхода. Если бы встретить сейчас Валаама, Риотто или любого другого из этой шайки, я бы порвал их в клочья голыми руками, хотя, конечно, Бога Алчности я бы, бесспорно, оставил в живых, пока не заставил снять с Акинэ дурацкий ошейник. Да я бы и с призраком с удовольствием разобрался, но Юкинэ был ранен, и мне оставалось лишь копаться в собственных мыслях, всё глубже заходя в болото под названием безысходность. Мне нужно было как-то справиться со всем этим, освободить голову и сердце, постараться абстрагироваться, стать солдатом с заданием, выполнить которое приоритетней любых других задач, но я не мог. Меня словно распирало изнутри, хотелось плакать и кричать одновременно, но сил больше не было, да и слёз, кажется, уже не осталось. На цыпочках прокравшись мимо гостиной (не хотел, чтобы друзья снова начали задавать вопросы), я вышел на улицу и, обойдя дом, направился к старому клёну, где мои шинки любили заниматься тёплыми летними деньками. Прислонившись лбом к его холодному стволу, я попытался хоть на миг представить, что на календаре 16 сентября, Аки и Юки шутят и смеются, сидя на мягком пледе позади меня, а завтра будет новый, счастливый день, в котором нет места унынию. Я снова потеряю свою футболку, но в этот раз не уйду на работу, когда любимая прижмётся ко мне в спальне. Я не поддамся логике, а послушаю сердце, что в тот день велело, буквально кричало — нельзя уходить и оставлять семью! Я пытался вообразить, что смог уберечь их, оградив от ужасных страданий. Рука сама собой опустилась на кору дерева, нащупав её шершавую поверхность. Октябрьский ветер неприятно охладил вспотевшую спину, а через тело будто прошёл заряд тока, заставившего вынырнуть из фантазий. Перед глазами замелькали события последних недель и всё пережитое… Сжав кулак, я со всей силы ударил старый клён, тут же осыпавший меня жёлтыми листьями, до этого ещё державшимися на ветках. Как ни странно, боль, разошедшаяся от костяшек пальцев, словно лечила меня. Я оживал, приходя в себя, становясь Ято, который непременно добивается своего. Ещё удар. Ещё и ещё! Кровь, уже не останавливаясь, текла по запястьям, но я не переставая молотил дерево, выплёскивая наружу то, что сжирало изнутри. Я бил и бил, представляя, что передо мной чёрная тень, вставшая на пути к счастью, насмехающаяся, подначивающая упасть в непроглядный мрак бессилия. Я, наконец, снова чувствовал себя живым. Не знаю, как долго это продолжалось, одну минуту или десять, но, когда я ощутил полное изнеможение, кисти мои походили на куски сырого мяса, хотя, если честно, это ни капли не волновало. Единственное, уже после я испугался, что это может замедлить выздоровление любимой, но что сделано, то сделано. Теперь я хотя бы трезво мыслил. Сделав пару шагов в сторону и подняв глаза к сумеречному небу, я глубоко вздохнул, точно впервые за много лет вышел из темницы и попробовал свободу на вкус. — Акинэ, хочу попросить прощения, — начал я, хоть и понимал, что любимая меня не слышит. — Я так виноват: не уберёг, не спас, не могу найти. Ты где-то там одна, а я здесь и пока абсолютно бессилен. Но знай — сколько живу, буду искать тебя. Я перерою всю планету и, если придется, каждый камешек на небесах, но найду тебя во чтобы то ни стало. Я так люблю тебя… Так сильно люблю… Пожалуйста, потерпи ещё немного! Я сделаю всё, что смогу, и даже больше. Обещаю! ___________________________________________ Приветствую, дорогие читатели! Сегодня поздороваюсь с вами в главе, а не в примечаниях, потому как текста будет чуть больше, чем может позволить фикбук. Почему, спросите вы? А повод есть и особенный! Сегодня, 19 августа, фанфику «Назад в никуда» исполняется РОВНО ГОД! *аплодисменты, салют, я выношу праздничный торт* Честно сказать, не верится! Когда писала первую главу «Оборванная жизнь», в которой описывала муки Ято от смерти Хиёри, его встречу с Акаджи и знакомство с Валаамом, мне и в голову не могло прийти, что это будет ТРИЛОГИЯ! Наверно, скажи мне это кто-то тогда — не поверила бы. А сейчас вот вышла 34 глава произведения (если считать все части суммарно)… Фух, аж сердце замирает! Я надеюсь, вы будете со мной до конца, до самой последней главы, до эпилога, каким бы он ни был! Вы очень нужны не только автору, но и Ято, Акинэ и Юки! А чтобы подогреть ваш интерес, я скину небольшой спойлер, а точнее, вырванные из контекста 21 главы мысли Акинэ. Готовы? Тогда приятного стеклоглотания! Я изнывала от боли и думала лишь о том, сколько ещё раз смогу обмануть смерть. Если представить, что жизнь человека — книга, то моя закрылась когда-то, толком не завершившись. Но началась новая, где я, сменив имя и став шинки, продолжила существовать, надеясь, что старуха с косой не сможет меня отыскать. Жаль, второй том был слишком короток. Всего несколько глав, боли и страданий в которых было, пожалуй, больше, чем во всей моей человеческой жизни: рабство, пытки, издевательства… Правда, было и хорошее, но оно омрачилось алчностью Ято, которая, словно ложка дёгтя, испортила всю сладость тех редких моментов, где мы были хоть ненамного счастливы. И когда я снова чуть не погибла, открылась уже иная книга, чернила которой постепенно сменились на кровь. Не знаю на какой странице я нахожусь сейчас и сколько дней мне осталось, но уверена — моя жизнь не больше трилогии. Четвёртого тома уже не будет, как бы мне этого не хотелось. Называйте это интуицией или предчувствием, но если сердце моё остановится, то никакое чудо не заставит его биться снова. Эпилог. Благодарности автора. Конец.