Назад в никуда 3. Сломанные крылья

Я снова приду в твой дом. Открою своим ключом. Оставлю свет не включенным. Чтобы твой не нарушить сон. И сердце стучит в ночи. Пока этот мир молчит. Пусть ты без меня и привыкла. И я без тебя почти. ____________________ ОСТ к главе Lx24 и Полежаев — Твой дом

29 ноября 2029 год       После встречи с Акинэ в Такамагахаре я был окрылён. Она действительно жива! Правда, мне не совсем понравилось её представление с сигаретами, но… на фоне беды, о которой я думал и с которой пытался смириться, эта вредная привычка лишь мелкая неурядица.       И пусть любимая оставалась в лапах Валаама — теперь у меня была надежда! Не на её возвращение, разумеется, но, например, на то, что через какое-то время она… перестанет меня ненавидеть. Что мы сможем пусть редко, но общаться.       Мне всё было интересно! Что творится у неё на душе, чем она опечалена, есть ли какие-то проблемы. Да хотя бы, как она собирается встретить Новый год! Конечно, в ближайшее время столь откровенные разговоры нам не светят, но… ведь не убила же она меня? Там, в храме Тэндзина? Да, вела себя как сволочь, но что-то в её фразах и действиях давало понять, что моя Акинэ ещё где-то там.       Наверно, я размышляю как глупый мальчишка, но отчего-то столь светлое будущее вдруг стало для меня чем-то само собой разумеющимся. Конечно, пессимистичный Ято внутри меня сразу же подсовывал картинки того, как Акинэ на свободе, только вот идёт в обнимку с другим. Но я не расстраивался, не обижался и не злился. Пусть так — главное, чтобы она была счастлива. И подальше от Валаама!       Я начал восстанавливать Кииро. Эта мысль посетила меня давно, но только сейчас я решился на данную авантюру. Растягивать ремонт надолго не хотелось, поэтому, разобравшись в ближайшими заказами, я принялся за дело. Работы было много, но я начинал с раннего утра и заканчивал поздним вечером, и успел привести всё в порядок до конца ноября. Конечно, накоплений ушло уйма, но я не жалел заработанные средства: отложены они были на постройку храма в Такамагахаре, но я его забросил. Так чего экономить?       Тем более дела пошли в гору. Теперь частенько случалось так, что не я искал работодателей, а они искали меня: те, у кого я выполнял заказы, рассказывали обо мне своим друзьям и знакомым, создавая бесплатную рекламу. Хотя… я её заслужил! Никогда не отлынивал, не выполнял задания спустя рукава и почти всегда заканчивал раньше оговоренных сроков.       Основной работой, как и прежде, было обучение шинки и Богов: я рассказывал об оружии, показывал, как драться на мечах, преподавал основы первой помощи. Но в последнее время начал браться и за строительство. Конечно, опыта у меня было немного, поэтому дворцы и какие-то серьёзные заведения мне не поручали, но даже с этим условием постоянно подворачивались некоторые халтурки: то возвести молитвенник вместе с другими работягами, то крышу починить, то обработать деревянный фасад.       Поэтому ремонтировать Кииро я закончил довольно быстро: опыт — его, как говорится, не пропьёшь! Да и теперь я знал, откуда брать самые лучшие и дешёвые стройматериалы, что тоже огромный плюс.       Мне понравился результат: я освежил панели на стенах, починил окна и дверь, покрасил пол, отремонтировал мебель. Даже приобрёл несколько деталей для уюта: пледы, шторы, картины. А ещё единорожку сшил, повесив ему на шею и поручив охранять одну из самых ценных вещей, что я когда-либо покупал — золотую монетку Акинэ.       После того, как она разгромила Кииро, я нашёл свой подарок на полу. Но перепродавать её или, тем более, выбрасывать не стал. Не знаю, наденет ли Аки её когда-нибудь, но… эта монетка навсегда останется памятью о самых счастливых временах в моей жизни!       Мне бы хотелось, чтобы она хотя бы разок вернулась в этот дом. Не для того, чтобы похвалить меня, не для того, чтобы я почувствовал свою значимость. Аки должна понимать, что ей есть куда пойти в случае угрозы. Что у неё есть место, где можно спрятаться от тех, кто хочет обидеть. Что здесь она в безопасности!       При строительстве я не зря выбрал это место. Да, здесь очень красиво и живописно, но в первую очередь я заботился о надёжности укрытия: в нескольких километрах от Кииро начинаются священные горы Маяги, поэтому призраки в этих местах не водятся. В случае чего, Аки может жить здесь и ни о чём не волноваться… Если, конечно, об этом месте не узнает Валаам или те, кто хочет навредить. Но надеюсь, моя шинки не настолько глупа, чтобы разболтать координаты. Ведь, как недавно заметил Юкинэ, в нынешние времена мало кому можно верить: нужно быть начеку и всегда иметь пути к отступлению.       Нужно только как-то рассказать Акинэ о Кииро. И при этом остаться в живых! Вот задачка-то…

***

30 ноября, 2029 год — Да ладно? — в голосе Акинэ слышалась злость, но она пыталась прикрываться маской безразличия. — Не хватает денег на услуги нашей Эми?       Я не ожидал прихода Акинэ. И тем более, что она явится в таком виде. Не скажу, что лицезреть любимую в нетрезвом состоянии больно или противно — скорее, неприятно и боязно, ведь теперь она почти беззащитна! Кажется, можно ткнуть в неё пальцем и Аки свалится, не удержав равновесия. А ведь в городе полно аякаши, а ещё Богов, совершенно не отличающихся манерами и моральными устоями. Да, Аки умеет за себя постоять, но, по-моему, в данный момент с ней справится даже ребёнок! — Нет, просто не хочу, — сглотнув ком в горле, я с новой силой ощутил вину за свой проступок. — Та ночь была величайшей ошибкой, и впредь я ни разу… Я больше к ней не прикасался.       Эми не раз делала попытки затащить меня в постель. Правда, до её признания я не понимал мотивов девушки, но теперь всё встало на свои места. И я чувствовал вину перед Микой. Может прозвучать самонадеянно, но своими действиями я влюбил её в себя: был добр, всегда слушал и слышал, помогал и принимал помощь. Возможно, после Юрэцу… то есть Хикки — я показался Эми каким-то супер парнем, вот она и втюрилась. Жаль, на деле, любви этой я не заслуживаю.       Девушка была для меня лишь игрушкой на одну ночь, и я очень жалею, что ввязался в ту кабалу, что происходит сейчас. Зачем я вообще дал ей имя? Было бы проще, не поведись я на её полные грусти глаза и жалостливые речи. Но… уже поздно что-либо исправлять.       Давая имя, Бог фактически клянётся защищать своё орудие, не предавать его, быть понимающим и заботливым хозяином. Конечно, некоторые плевать хотели на эти негласные правила, но я не из таких. Чувствую ответственность за Микунэ — и с этим уже ничего не поделать. Хотя, может, однажды она сама попросит забрать имя? Как когда-то это сделала Томонэ? Тогда ситуация меняется: шинки сам по собственной воле и прихоти разрывает связь между собой и Богом. И впредь все обязанности его хозяина не больше чем звук. — М-м-м, — Акинэ была такой пьяна, что слишком сильно растягивала каждое слово. — Жаль, мне уже плевать. Плохо тут только Юки, который, видимо, делит с этой стервой комнату. — Микунэ спит в гостиной… — ответил я с некоторым раздражением: то Аки плевать на всё, то она какими-то обходными методами и путями пытается выяснить, что в моём доме, где и как. Что за глупость?       Нет, я, конечно, рад, что она здесь: видеть и говорить с ней настоящее счастье, однако некоторые новые черты её характера злят, а иногда и вовсе вгоняют в панику. Хотя, если вспомнить разговор с Тэндзином, так и должно быть: в Акинэ живёт две личности. И, видимо, одна из них хотела прийти ко мне, а вторая обзывается. Замечательный расклад! — Спасибо за наводку, — она подмигнула. — Буду знать, куда кидать динамит!       Аки снова засмеялась. Это была явная истерика, вызванная нервным напряжением: на её глазах выступили слёзы, лицо покраснело, а из горла доносились странные звуки, похожие на неведомый для меня язык. Наверно, она пыталась сказать что-то, но из-за непрекращающегося хохота ничего не получалось.       Что же с ней происходит? Летом, на празднике Богов, с Валаамом и остальными она чувствовала себя в своей тарелке, а после ещё и это признание в верности на дне годовщины братства. Хоть это и было больно осознавать — я надеялся, что Акинэ стала счастливее и перестала быть рабыней. Что Бог Алчности начал относиться к ней по-другому: не обижает и не считает вещью.       Но вот Аки — стоит передо мной, а точнее, не стоит, а шатается из стороны в сторону, как хиленькое деревце на ветру. Она пьяна, но вот в чём вопрос: сделала она это потому что было желание повеселиться или от навалившихся проблем?       Эта истерика склоняет меня ко второму варианту. Значит… Валаам принялся за старое? — А тебе спасибо, что пришла сказать мне… то, что сказала лично, — я попытался сменить тему и успокоить Аки. — А не выложила это, скажем, отрубленными головами у меня во дворе или как ты там умеешь. — Отрубленными головами?! — вдруг крикнула она, да так громко, что я подпрыгнул от неожиданности. — Ты просто сделал мой день! Спасибо за идею, в следующий раз обязательно это проверну! — Очень смешно… — видя, что с каждой минутой она всё больше теряет равновесие, я сделал шаг вперёд, дабы находиться к Акинэ как можно ближе, но она снова от меня отдалилась. — А что, нет? — буркнула она, окончательно отвернувшись.       Но уйти далеко не получилось. Я это предвидел, поэтому, когда она начала падать — кинулся вперёд, стараясь подхватить любимую. Не вышло, но она хотя бы головой не успела удариться — и то хорошо!       Да уж! Неделю назад я очень хотел встретиться и поговорить с любимой, но ожидал не этого. Совсем не этого! Видеть Аки в стельку — уже само по себе странно. Но понимать, что внутри неё сидит горе — вот что невыносимо. Хочется помочь, но чувство бессилия не отпускает.       Ведь что я могу? Без её желания и одобрения действовать не стану — боюсь, только хуже сделаю. А она о помощи просить не будет. Меня так точно. Может, Сатоши этого или Риотто, раз они такими друзьями стали… Но не меня.       Вот был бы окончательным эгоистом и мстительным типом — оставил бы Аки здесь, лежать на холоде в одной футболке. Ведь я придурок, верно? А они так и поступают: кидают в самый ответственный и нужный момент. Это послужило бы любимой хорошим уроком… Вот только от одной мысли, что я сотворил такое — в дрожь бросает!       Делать нечего — отнесу её в Кииро. Тем более, хотел же дать ей понять, что дом восстановлен, а тут ситуация просто создана для этого. Главное, чтобы и за это мне потом не прилетело! — Ято? — услышал я за спиной удивлённый голос Юкинэ. — Что здесь происходит?       Вышедший из дома в одном халате паренёк должен был ёжиться от холода, но представшая перед ним картина, видимо, занимала всё его сознание. — Ты что, её ударил?! — с ужасом спросил он, подходя ближе. — Думай, что несёшь! — буркнул я, подсовывая руку под спину любимой. — Она без сознания, потому что количество выпитого за вечер алкоголя явно превысило любые нормы.       Юки смутился. Похоже, не мог соотнести увиденное с моим ответом. — Тогда зачем она здесь? Да ещё и без куртки? Холод ведь на улице! — он смотрел на меня с недоверием. — Неужели спешила помириться и забыла о верхней одежде?       Наблюдая, как я пытаюсь поудобней перехватить Аки, чтобы подняться с ней на руках, мальчик подскочил ко мне, надеясь помочь. — Если бы! — выпрямившись, я дунул вверх, желая убрать упавшую на глаза челку. — Пришла сказать, что я придурок, а потом выключилась.       И зачем я вообще вышел? Сидел бы себе дома, пил чай, да телек смотрел. Хотя, вдруг бы в этот пьяный мозг пришла идея позвонить в дверь? А разнимать Акинэ и Мику мне бы точно не хотелось. — Серьёзно? — сжав губы, Юкинэ силился сдержать смех. — То есть она где-то накидалась, потом пришла к тебе, обозвала и вырубилась? Ты прям серьёзно сейчас? — Увы, сам хотел, чтобы это было шуткой, но… — качнув головой, я уже собирался переместиться, но тут вспомнил об одном важном деле. — Кстати, ты, когда выходил, не видел — Эми спит?       Пожалуйста! Пусть она видит сны и не подозревает о том, что происходят в нескольких десятков метрах от неё. — Вроде да! — в глазах Юки всё ещё было беспокойство, но после моего вопроса он недобро улыбнулся. — Но я могу разбудить, если надо.       Понятно, что он шутил, но почему-то моё чувство юмора улетучилось вместе с сознанием моей нетрезвой шинки. — Ха-ха! — произнёс я без капли улыбки. — Я отнесу Акинэ в безопасное место, а ты, будь другом, если Эми проснётся — скажи, мол, меня на задание срочно вызвали. Ну или чего-нибудь другое придумай, только прикрой! — А что мне за это будет? — растягивая последнее слово, мой шинки явно ждал поощрения.       В последнее время парнишка частенько набивал себе цену. И пусть даже без похвалы и задабривания он беспрекословно выполнял мои поручения — всё же из раза в раз пытался выцепить хоть какой-то бонус. Поначалу я этого не понимал и считал, будто бы разбаловал его, но вскоре осознал — Юки растёт. Фигурально, конечно. Его сила увеличивается, а навыки шинки достигли каких-то невероятных высот! И то, что он хочет получить поощрение взамен за уйму потраченных на обучение часов — совершенно нормальная реакция, тем более для подростка. — Лучше скажу, чего тебе за это не будет, — усмехнулся я, жалея, что руки заняты: захотелось отвесить пареньку подзатыльник. — Ты и так позавчера новую игру получил. И не дешёвую, между прочим! Вот и отрабатывай.

***

      Переместившись в Кииро и уложив Акинэ в кровать, я почти что упал в кресло, обессиленный не только от слишком долгого дня, но и от событий вечера.       Сначала мы с Юкинэ боролись с чересчур живучим аякаши в форме осьминога: я думал, не справлюсь, особенно когда эта тварь впилась щупальцами в мои грудь и шею. Хорошо, что всё разрешилось, правда синяки всё же остались! Но пусть лучше так: всё могло закончится намного плачевней.       Потом, уже дома, Эми устроила очередной разнос по поводу того, что я не беру её на задания и закидываю к Эбису. «Я чувствую себя собачонкой, которую нельзя оставлять дома одну — вдруг сделает кучу под диваном» — ворчала она, размахивая ложкой, которой ещё недавно ела. И ведь не объяснишь, что один раз я уже сплоховал и оставил своих шинки одних. И что из этого вышло? Да и мне вполне достаточно Юкинэ: два клинка в двух руках! Зачем мне короткий ножик, которым разве что рыбу разделывать? Вот мы и поссорились.       А после ещё и Акинэ пришла…       Я был вымотан и морально, и физически, только почему-то казалось: если и лягу спать прямо сейчас — не смогу сомкнуть глаз от раздумий. «Если бы ты не разрушил мир, что мы с таким трудом собирали, возможно, сегодня я пришла бы совсем по другому поводу…» — так Акинэ сказала, тем самым вновь подогрев моё чувство вины.       А уж замечание про куртку так и вовсе — удар в самое сердце. За годы, прожитые вместе, я начал забывать, что когда-то Акинэ была человеком. Хотя нет, не забывать… Я перестал об этом задумываться. Хиёри — это Хиёри, и мне её не хватает, но моя шинки — другая личность. По крайней мере примерно так я воспринимал действительность.       А теперь меня снова терзали воспоминания: на площади небольшой деревушки Хитачи лежат десятки мёртвых тел, воздух пропах гарью и кровью, земля окрасилась красным, а стоны и мольбы о помощи стихли… Повисла гробовая тишина, и лишь Хииро радовалась очередному хорошему, по её меркам, дню. Она была счастлива, что угодила отцу.       Если бы тогда я не послушал Фуджисаки — Акаджи не обозлился бы и не убил мою подругу, она не попала бы к Валааму, и сейчас её судьба была бы совсем иной. Я уже столько раз представлял Хиёри взрослой, что эта фантазия стала будто бы просмотренным фильмом: настолько картинка была чёткой и ясной.       Там она улыбалась и… была счастлива!       Что-то забормотав во сне, Акинэ повернулась на бок, ко мне лицом. Так странно — сейчас она выглядела такой маленькой и беззащитной: подложив ладошку под щёку, она иногда морщилась и причмокивала губами, совсем как ребёнок. А ведь на деле передо мной один из самых опасных убийц, что я встречал!       Было бы смешно, если бы не было так грустно.       Вновь поправив одеяло, я не удержался и поцеловал Аки в лоб. Она не проснулась и почти никак не отреагировала на мои действия: лишь слегка улыбнулась, словно ей снилось что-то приятное. И хорошо. Утром ей наверняка будет плохо, так пусть хотя бы сейчас она довольна.

***

      Мне пришлось ещё раз переместиться домой и вернуться в Кииро: решив хоть немного облегчить жизнь Аки, я принёс ей чай в бутылочке, таблетки от головной боли и тошноты, а также её тёплую куртку, которую нашёл в верхнем отделении шкафа. Пока искал её, боялся, что Эми проснётся, поэтому действовал, как мышка, но это и было непросто: все вещи любимой я давно запаковал в мешки и спрятал подальше. Выбрасывать их не поднялась рука, а теперь пришлось заново всё разбирать.       К счастью, вечером Мика выпила пару таблеток успокоительного (ведь я так её расстроил!), поэтому спала как убитая. И хорошо: ни к чему ей вообще знать, что я куда-то уходил этой ночью.       Вернувшись в Кииро, я долго размышлял написать ли Акинэ записку с просьбой выпить лекарства и одеться потеплее. Ведь теперь она многое воспринимала в штыки и могла посчитать, что это не забота, а желание её контролировать. Но будь что будет!       Ну не придёт же она утром, чтобы надеть этот чай мне на голову, верно?

***

— Акинэ! — убрав полотенце от лица, я увидел любимую прямо перед своим носом: она будто бы из воздуха материализовалась. — Чёрт, ты меня до смерти напугала! — Неужели такая страшная? — как ни странно, моя шинки улыбалась. — Совсем нет, — я тоже постарался быть доброжелательным, хоть сердце до сих пор ухало от страха. — Скорей, внезапная.       Так, вроде бы мне ничего не угрожает, хотя довольно странно, что Аки пришла вот так, без видимой на то причины. — Работа у меня такая, — заметила она, слегка смущаясь.       В мыслях всплыли сцены её сентябрьского поединка на камиринге: с какой быстротой она двигалась, как уворачивалась от ударов, как убивала. — Делать других заиками?! — усмехнулся я. — Ну тогда могу с уверенностью заявить — в этом деле ты поднаторела!       Она замолчала. Я тоже. Ждал подвоха. Она пришла отомстить? Мне или Эми? Или Валаам всё же поручил забрать Юкинэ, и сейчас она попытается уговорить меня разрешить всё миром? А что если Акинэ вновь нужна моя помощь? Но такой вариант я бы смог принять. — А ты… снова пришла обзываться? — зашёл я издалека. — Если что, будь уверена — я всё помню: придурок, придурок и ещё раз придурок. Или у тебя что-то новое в лексиконе нарисовалось? — Нет! Что ты! — судя по её округлившимся глазам, моё предположение её удивило. — Я пришла поблагодарить тебя и… извиниться, если честно!       Поблагодарить? Меня? Это что-то новенькое! — Серьёзно? — я хотел скрыть недоверие в голосе, но не получилось: слишком уж разительные перемены по сравнению с её вчерашней выходкой. — Ты ведь восстановил Кииро, — Аки прятала глаза и краснела: было видно, что говорить об этом ей некомфортно. — А этот дом важен для меня, и в прошлый раз я… погорячилась.       И снова будто флешбеки: одним июльским днём я ищу Акинэ, чтобы извиниться, и отправляюсь к её дому, надеясь, что любимая там. А нахожу полную разруху и хаос. — Да мне было нетрудно, — ответил я, но, вспомнив, как во время ремонта еле доползал до дома, засмеялся. — Хотя вру, ты здорово постаралась! — А ещё извиниться за то, что наговорила вчера, — продолжила она, толком меня не дослушав. — Я, кажется, переборщила с алкоголем…       Кажется? Серьёзно? Интересно, для неё так пить в порядке вещей? — Ладно, ладно, я совершенно точно переборщила! — было видно, что признавать это Акинэ тоже непросто, однако она это сделала. — Но… чёрт, бармену надо дать грамоту за клиентоориентированность! Работает потрясно! — Я заметил… — буркнул я, думая, что неплохо бы найти этого мужика и хорошенько ему вмазать за продажу алкоголя столь юной особе. — Надеюсь, сейчас тебе лучше? — В стократ, — Аки всё ещё не поднимала глаз. — Так ты простишь за грубость? Мне так стыдно, правда. Вела себя ужасно некрасиво…       Как же сильно хотелось высказать всё, что думаю. Я злился! Очень злился! И не потому, что она делала что-то непозволительное и неприемлемое мной, а потому, что не берегла себя. Понятно, что от рака или цирроза умереть она не может, однако вчерашнее веселье в баре могло закончиться плачевно.       От мыслей, что ей могли причинить вред и всё сложилось хорошо лишь благодаря чуду, мурашки побежали по коже. — Если больше не будешь так пить… — я постарался сказать это без давления, а как бы между делом. — И курить, желательно.       Только бы не вспылила! Вроде бы с запиской всё прошло удачно — может, и сейчас она послушается? — Увы, не могу, — проговорила она, вопреки моему желанию. — Видишь ли, в моей жизни слишком много дерьма. И какой смысл отказывать себе в маленьких радостях? — А других благ на свете нет? — уточнил я, не совсем понимая, как алкоголь и сигареты можно назвать радостью. — Доступных мне — нет, — Аки сказала это искренне. — Я не могу делать, что хочу и когда хочу, не могу встречаться, с кем заблагорассудится, вставать, когда пожелаю, заниматься, чем мне угодно. Но есть один единственный плюс: господину плевать на то, сколь праведный образ жизни я веду. Пей, кури, хоть в наркоту с головой влезь — ему всё равно! Главное, чтобы утром была на ногах и в состоянии сделать то, что он велит.       Вот же ублюдок! То есть нормально есть и спать — для Акинэ привилегия, а всякая гадость — допустимое зло? — Наркотики? — переспросил я, ощущая, как бешено забилось сердце. — Ты ведь не серьёзно?!       Только этого не хватало! Чёрт, а я ведь даже не помню, какие у неё вчера были зрачки. Что если там совсем не алкоголь виноват? И Аки влезла в такое болото, выбраться из которого теперь очень и очень сложно? — Так я же просто, к слову сказала! — сделав шаг вперёд, ответила любимая, немного меня успокоив. — Нет, до таких низов я ещё не опускалась, но дело-то не в этом. Я осознаю, все эти бары и выпивка — плохо. Но зато я могу распоряжаться хоть чем-то и отдыхать! Понимаешь? Забыв обо всем, просто веселиться!       Она сказала «ещё»? Я не ослышался? — Так говоришь, будто рада этому. Но, да — я тебя понимаю, — было трудно это признать, поэтому голос мой слегка дрожал. — Много думал о нашей жизни, как вёл себя. Наверно, ты считаешь меня тираном, и я даже не могу с этим спорить. Оглядываясь назад, сознаю, что и впрямь держал вас с Юкинэ в ежовый рукавицах. Я был не прав…       Видимо, вот что Аки было нужно: получить возможность делать всё то, что когда-то запрещали родители. Если подумать, это логично: обычно дети страдают от контроля взрослых до восемнадцати… максимум двадцати лет, а потом — делай что хочешь. Ты совершеннолетний и сам распоряжаешься своей судьбой.       Но вместо мамы и папы у Акинэ появился я, который, словно наседка, следил за каждым её шагом и от всего оберегал. Даже от того, от чего не стоило бы… И как любой подросток (всё же моя шинки замерла в возрасте семнадцати лет) Аки взбунтовалась, как только появилась возможность. Могу предположить, что пить и курить ей вовсе не нравится, но… запретный плод сладок! Вот она и подсела. — Будь у меня выбор — ни за что не променяла бы на это прошлую жизнь, — прервав мои мысли, прошептала она, тем самым сбив меня с толку. — Да, ты бы ни за что не позволил мне упиться до беспамятства, но я была нужна тебе… по-настоящему! А теперь я в полной жопе! Но раз уж так случилось, пытаюсь найти плюсы, типа… она хотя бы тёплая!       В уголках её глаз заблестели слёзы. Была нужна мне? Она сказала это с грустью, потому как считает — это в прошлом, или потому что на данный момент в её жизни нет того, кто по-настоящему заботится о её интересах?       В любом случае — это больно. И я даже утешить её толком не могу. Или… всё же попробовать?       Я уже хотел было обнять любимую, рассказать, что она по-прежнему может на меня положиться, что я непременно выслушаю и поддержку. Но, как всегда не вовремя, из-за угла показалась Эми, которая сразу же восприняла приход Акинэ в штыки. — Кинха? — Мика не была напугана появлением бывшей подруги, а лишь разозлилась. — Какого чёрта ты тут делаешь? — Это и мой дом тоже, поэтому следи за словами, — Акинэ стала совершенно другой, словно бы её подменили: видимо, теперь передо мной та самая вторая личность, о которой говорил Тэндзин. — А Валаам об этом знает? — похоже, всё же ощущая угрозу, Эми подошла чуть ближе ко мне. — Ведь вряд ли его прошлые приказы упразднились. Или я неправа? — Ты мне угрожаешь? — в глазах Аки заплясали дьявольские огоньки, а это очень недобрый знак. — Что ты! — на некоторое время Эми стала бы будто сама доброта. — Просто переживаю. Знаешь ли, мой хозяин чувствует боль от твоих наказаний.       Всё это спектакль. Мика нарывалась на перепалку — я это понимал, но не готов был терпеть её боль. Поэтому, хоть и скрепя сердце, всё же встал на её защиту, загородив от любимой. — Акинэ, успокойся, — я старался поймать её взгляд, тем самым вернуть ту девушку, с которой разговаривал пару минут назад. — Микунэ, иди в дом. Пожалуйста. — Нет! Пусть уходит! Я не хочу, чтобы Кинха была здесь!       Я не узнавал Эми. И не понимал её. В наши первые месяцы знакомства она так сетовала на то, что мы с Аки ссорились, а после и вовсе, расстались. Говорила, что мы прекрасная пара и ей грустно, что подруге приходится переживать весь этот ужас. А теперь, когда всё более менее начало налаживаться, стала проявлять агрессию…       Неужели поменяла точку зрения из-за появившихся ко мне чувств? Или…       Да нет, бред какой-то! Это уже паранойя! — А я не хочу, чтобы ты вообще жила на этом свете, но ведь до сих пор сдерживаюсь, — сделав паузу, Аки усмехнулась, — … Эми.       Кинха сделала слишком явный акцент на прошлое имя подруги, совершенно точно желая задеть её. И у неё это получилось… — Меня зовут Микунэ, к твоему сведению, — моя шинки сказала это с такой гордостью, будто это не имя, а королевский статус. — Да хоть как — для меня ты навсегда останешься шлюхой Эми, уж прости. Отличная память — дело такое…       Разведя руки в стороны, Аки теперь улыбалась: она определённо не воспринимала эту перепалку как нечто серьёзное, однако её собеседница, наоборот, с каждой секундой всё больше выходила из себя. — Ято! — взяв меня за плечо и повернув к себе, Мика вынудила смотреть ей в глаза. — Вышвырни её отсюда!  — Да, Ято, рискни! — донёсся до меня голос любимой, которая, кажется, подошла ещё ближе. — Хочу на это посмотреть! — Перестаньте обе! — на миг закрыв глаза, я почувствовал полную опустошенность. — Со стороны себя видите? Как маленькие дети!       Дыхание участилось, а к лицу прилила кровь, но я старался не обращать на это внимание, сосредоточившись на девушках, что стояли по разные стороны от меня. — Мика: усвой уже, что это и дом Акинэ, и, между прочим, в отличие от тебя, она строила его вместе со мной! — вырвавшись из хватки Эми, я перевёл взгляд на ухмыляющуюся Аки. — А ты не скалься! Я дал Микунэ имя, а значит, она теперь со мной. Плевать, что в её жизни было до этого — я в ответе за неё и не допущу оскорблений.       Опустив руки, которые выставил перед ними, дабы предотвратить драку, я надеялся, что объяснил всё довольно доходчиво. Но, похоже, девушки лишь сделали вид, что усвоили информацию и приняли мои доводы. — Хорошо, Ято, — Эми нарочно обняла меня за талию, точно делала так каждый день. — Я сделаю, как ты скажешь. — Кхе-кхе, подстилка, — а вот вторая моя шинки пошла по другому пути и не собиралась льстить. — Аки! — хоть я и мужчина, хотелось сесть на землю и прокричаться, словно маленькая девочка: такое я ощущал бессилие. — Хоть ты-то держи себя в руках! — Поняла, поняла, ухожу! — Акинэ уже собралась удалиться, как вдруг снова повернулась к нам, делая вид, что следующая фраза сказана искренне, а не с тонной сарказма. — Прости, Эми. Я была не права!       Я-то прекрасно знал — произнесённые слова лишь притворство, но Мику они ввели в ступор. — Что? — переспросила она, не понимая: то ли ей радоваться победе, то ли ждать подвоха. — Тебя ведь нужно пожалеть. Правда? — продолжила Аки, теперь уже не корча из себя святую и показывая истинные эмоции: гнев, обиду и какую-то эйфорию, которая не вписывалась в общий коктейль её чувств. — Это ведь так тяжело: быть бледной заменой кого-то и целыми днями смотреть на любимого мужчину, который никогда не будет твоим!       Повернувшись, Акинэ ушла, оставив меня один на один с разочарованием и печалью. И злостью, да! И кого Эми из себя возомнила? Это я её хозяин, а не наоборот! Я должен говорить, что делать, а не она.       Кажется, скоро нам предстоит серьёзный разговор!

***

— Микунэ, — начал я, буквально силой усадив её за барную стойку. — Пока Юкинэ спит, я хотел бы выяснить, что произошло на улице. Поверь, я не хочу обижать тебя или давить, но… Чёрт, мне не понравилось твоё поведение! И я зол на тебя! Объясни, почему ты словно с цепи сорвалась?       Я всеми силами старался не повышать голос, не быть грубым или жестоким. Я ждал её ответа, надеясь, наконец, влезть этой девушке в голову и понять, какие мысли её одолевают. Но она противилась. — А что не так? — сложив руки на груди, она надула губы. — Я показала свою точку зрения и сделала это вполне искренне. Я не хочу, чтобы Кинха была здесь! И странно, что ты сам не выставил её! — С чего бы вдруг? — качнув головой, я не понимал, к чему моя шинки клонит. — Серьёзно? Настолько память короткая? Так я её освежу! — ударив по столу, Эми продолжила говорить, и при этом с каждой новой фразой голос её становился всё громче и громче. — В сентябре она убила на ринге семнадцать Богов и семнадцать шинки, а спустя месяц чуть и вас с Юкинэ не прикончила! Или забыл, как несколько недель не мог нормально ходить? И после этого ещё спрашиваешь: «С чего бы вдруг?»       Под конец Эми кричала от негодования. Я знал: Юкинэ проснулся и слышит нас, но не выходит, чтобы не вмешиваться. Я ведь и так и так всё ему расскажу: ни к чему ему чужие разборки, тем более что паренёк тоже может вспылить, сделав лишь хуже. — Я её простил, — ответил я спокойно, но при этом сжав кулаки. — А о большем тебе знать не обязательно. — Да ладно? Серьёзно? Ну теперь-то я спокойна! Теперь-то я счастлива! — ответила Микунэ с сарказмом. — Теперь Кинха непременно исправится! Ведь Ято её простил!       Странно, но на секунду я представил Эми собакой: как она, сдерживаемая цепью, гавкает на всю округу от злости, что не может сорваться и разорвать всех, кто попадётся на пути. Как с её пасти капает слюна, как покраснели белки глаз. Как с каждой минутой она всё больше и больше злится, ведь прохожим на неё плевать. — Всё сказала? — не выдержал я после того, как моя шинки угомонилась. — А теперь послушай: я произнесу это в последний раз и буду надеяться, ты усвоишь уже, наконец, мои слова.       Только бы терпения хватило! — Акинэ — не просто орудие. Я люблю её и всегда буду любить. Она навсегда останется дорогой и родной для меня. И что бы она не сделала, что бы не совершила и как бы не провинилась, я пойму и приму это. Буду злиться — возможно, но приму! — я поднял руку, потому как Микунэ хотела меня перебить. — А этот храм — и её дом тоже. Она может приходить сюда, когда захочет! А если Аки нужна будет помощь — я на куски разорвусь, но сделаю то, что она просит. Это понятно?       Возможно, это было грубо с моей стороны, но я устал быть хорошим. Да, в Эми есть определённые плюсы, и в общем-то она неплохая, но от некоторых её закидонов я, честно говоря, очень устал. Она должна знать своё место! Это тоже жестоко, но какими бы сильными и глубокими не были её чувства ко мне — они ничего не меняют. Я не скрывал, кому отдано моё сердце, не обманывал и ничего не утаивал. Я с самого начала был с ней честен, а вот Эми… ведёт себя странно. — И вообще, я почему-то думал, ты будешь рада встретиться с Акинэ, — добавил я, потому как моя шинки будто воды в рот набрала. — Считал, захочешь перед ней извиниться, попытаться вернуть… — Извиниться?! — да уж, ступор Эми был недолгим. — А ты не считаешь, что это она должна просить прощения? Не приходило ли в твою умную головушку, что ты знаешь далеко не всё?       У Микунэ дрожали руки и губы, но взгляд её был, как сталь, жёстким. — Она жизнь мне испортила! — стискивая зубы, проговорила Мика. — Слышишь? Твоя ненаглядная Акинэ! Сделала мне такую подлянку*, какую никто и никогда не делал за все восемьдесят пять лет моего существования!       Я замер. Ни укола лжи. Да что, чёрт побери, между ними произошло? Что Аки сделала?       И если это так — почему поначалу Эми называла её подругой? Рассказывала, какая Кинха добрая, милая и открытая? Неужели это случилось уже после того, как я дал Микунэ имя? — О чём ты? — спросил я с осторожностью: было важно узнать правду, но при этом я немного её боялся. — Что Аки тебе сделала? — Это неважно! Хотя лучше я отвечу твоей же фразой: а больше тебе знать не обязательно! — поджав губы, Эми встретилась со мной полным ярости взглядом. — Только вот одно мне интересно: говоря, что я должна перед ней извиниться, ты имел в виду ту самую ночь? Так вот, дорогой мой Ято, я не считаю себя виноватой! Мы делали это по обоюдному согласию, и, если уж вдаваться в детали, это ты меня взял. Причём, уж извини за напоминание, почти силой! На мне синяки потом ещё до-о-лго заживали! Как впрочем и долго проходила боль от унижения, что я испытала из-за Кинхи на празднике Богов. Поэтому мне плевать что ты её простил. Хоть в жопу целуй при встрече: моё отношение к ней не изменится!

***

31 декабря, 2029 год       Больше я не решался заговорить с Эми, по крайней мере на тему моей второй шинки. Её слова про «взял силой» и заживающие синяки были словно оплеухой. Я уже забыл, какой на самом деле была та наша ночь, но теперь… вспомнил снова.       Мне было стыдно, но я не решался извиниться или хоть как-то объясниться перед Микунэ: не хотел вновь заводить эту тему. Вёл себя как трус, потому что боялся получить ещё больше упрёков в свой адрес.       Кстати, Юкинэ тогда действительно всё слышал и сначала не хотел открывать своё мнение о происходящем, мотивируя это тем, что я буду не в восторге. Но когда я всё же упросил его поделиться мыслями, он вкратце дал понять, что считает Эми манипулятором, а меня слишком мягкотелым. Мол, у неё есть какой-то коварный план, а я не в состоянии стукнуть кулаком по столу и вывести её на чистую воду.       И я даже спорить не стал — я и вправду такой… слишком мягкий. Но прежде чем накалывать кого-то на вилы и ставить клеймо «виновен», нужно во всём разобраться. Однажды я обвинил Акинэ в том, что она изменяет мне с Валаамом, а в итоге всё оказалось совсем не так.       В истории с Эми нужны факты и доказательства. Я не могу просто так вышвырнуть её на улицу: а вдруг Аки действительно сделала ей что-то ужасное? И своими действиями я раню орудие, которое обязан оберегать?       Конечно, я мог бы силой заставить её говорить, но, опять-таки, если Микунэ ни в чём не виновата, это будет схоже с насилием над личностью: шинки и Бог связаны — да, но первые не обязаны раскрывать хозяину все свои секреты и мысли. Орудия — бывшие люди, поэтому, как и при жизни, многие из них замкнуты и стеснительны. И я, как высшее существо, обязан уважать тех, кому дал имена. И Мика не исключение.       Я понимал, что однажды мои моральные принципы могут привести к замкнутому кругу, из которого никак не вылезти, но решил, что рано или поздно правда вскроется. Нужно лишь подождать. — Ято, ты где вообще? — донёсся до меня голос Юкинэ. — Ты с этим кадомацу** уже минут пять на месте топчешься. Разве не нужно отнести его за дверь? — Что? — в первую секунду я сам удивился, увидев в руках украшение из бамбука и папоротника. — Прости, задумался.       В этот раз я до последнего не хотел наряжать дом к Новому году, но Эми и Юкинэ меня уговорили. Нет, я не запрещал им сделать это самим, но они жаждали, чтобы я помогал и украшал храм вместе с ними.       Настроения не было. Может, из-за отсутствия солнца, может, потому что Акинэ вновь не была рядом, а может, я просто устал и выгорел. Но сегодня мне хотелось лечь спать пораньше, пропустив всю эту шумиху вокруг наступающего года. Но разве мне дадут?       Эбису закатывает масштабную пирушку и пригласил к себе не только нас, но и Кофуку с Дайкоку, плюс ещё парочку своих друзей и их орудия. Поэтому отказываться было бы невежливо. Да и без хозяина мои шинки не пойдут, а обрекать их на унылый и скучный вечер в моём обществе — верх эгоизма. Тем более сегодня. Так что делать нечего. Надо собираться.

***

— Десять, девять, восемь…       Общий гул голосов, в унисон считающих последние из ста восьми*** ударов новогодних колоколов. Звонкий смех, счастливые улыбки на лицах и наполненные саке масу****. — Семь, шесть, пять…       Я смотрел в окно: мы в Такамагахаре, а значит, на улице почти безветренная тёплая летняя ночь… Но так хочется очутиться где-нибудь на севере Японии, скажем, в Гифу: увидеть, как, кружась в поразительном танце, снежинки медленно опускаются на землю; услышать под ногами хруст переливающегося в свете ночных фонарей снега; почувствовать, как мороз щиплет открытые щёки; полюбоваться, как развиваются на ветру заиндевевшие красные ленты на столбах храмов. — Четыре, три, два…       И почему мне не радостно? Почему такое ощущение, что я провожаю не год, а целую жизнь? Почему на сердце так тревожно?       Две тысячи двадцать девятый был очень тяжёлым. Он вымотал, буквально вытряхнул из меня почти весь позитив, который, казалось бы, во мне неисчерпаем. И теперь, понимая, что через пару секунд старый год сменится новым, я могу мечтать лишь об одном: чтобы те, кто мне дорог, больше не страдали. Чтобы с ними всё было хорошо. — Один! — Кофуку крикнула громче всех и почти сразу разлила на себя всё саке. — Здравствуй, две тысячи тридцатый!       Подняв масу вверх, а после осушив его, я посмотрел на Юкинэ. Он тоже глотнул немного саке (я разрешил) и теперь выглядел гордым: делает всё как взрослые. Хотя это он думает, что я считаю его ребёнком — на деле же, порой я всерьёз задумываюсь, что в некоторых вопросах этот паренёк взрослее и умнее многих из нас. И меня в том числе.       Моя ошибка в том, что я редко говорю ему об этом. Да я вообще порой веду себя с ним как чёрствый сухарь, но он такого отношения не заслуживает! Юки должен знать, как я им горжусь, что я верю в него и до безумия дорожу.       И, наверно, момент поделиться с ним этим как нельзя лучший! — Юкинэ, — позвал я его, поддавшись нахлынувшему желанию. — Хочу тебе кое-что сказать. — Что? — спросил он, обойдя разделявшую нас Эми и приставив к уху ладонь. — Ничего не слышу!       Действительно: теперь к своей хозяйке присоединился и Дайкоку, который выкрикивал тосты так, будто бы хотел, чтобы их и на Земле услышали. — Чего такое? — Юки улыбался во весь рот, периодически переводя взгляд с меня на собравшуюся вокруг компанию. — Я тебе нужен? — Хотел кое-чем поделиться, — я старался говорить чуть громче, но не настолько, чтобы сидящая неподалёку Микунэ нас услышала. — Не против? — Нет, — хоть на губах мальчика всё ещё играла улыбка, в глазах появилась тревога. — Тебя что-то беспокоит?       Он подошёл ещё ближе и склонил голову, чтобы не пропустить ни слова, а я, не долго думая, крепко обнял его, прижав к себе. — Хотел пожелать тебе счастья в новом году, — пробормотал я, ощущая странную вибрацию в груди. — Чтобы ты никогда не чувствовал боли и разочарования, не познал ужас одиночества, не страдал. Я хочу, чтобы ты всегда улыбался, как сейчас, и радовался каждому дню. Я мечтаю о лучшей жизни для тебя, ведь ты по праву этого заслуживаешь! Потому что ты необыкновенное орудие, Юки! Самое сильное, что когда-либо у меня было!       Я обнимал его так крепко, будто, если отпущу, его тоже отнимут и навсегда у меня заберут. В этот самый момент я в полной мере осознал, что ужас, опустившийся на наш дом, не закончен: Валаам явно что-то задумал и его желание забрать Юкинэ вряд ли было мимолётным. Он придёт за ним — я точно знаю. Знаю и больше всего на свете этого боюсь. — Я люблю тебя, — прошептал я, прислонив к макушке паренька щёку, ощущая, как он застыл от моих слов. — С Новым годом!       На какое-то время я перестал слышать шум вокруг: музыка, разговоры, смех — всё это ушло на задний план, оставив меня наедине со своим священным сосудом. В ожидании его ответа. — Я тоже люблю тебя, Ято, — наконец ответил он сконфуженно. — Но твои слова меня немного испугали. Ты знаешь чего-то, чего не знаю я? Мне нужно бояться?       Чуть отстранившись, он заглянул мне в глаза. В страхе, что сейчас я скажу ему о чём-то ужасном. — Нет, что ты! Я ни за что не дам тебя в обиду. Никому и никогда! — я улыбнулся, слегка взлохматив его белокурые локоны. — Ты ведь мне веришь? — Угу, — Юки кивнул, снова повеселев. — Главное, чтобы после сегодняшней выпивки, меня от тебя самого не пришлось спасать. А то опять чего-нибудь начудишь!       Хохотнув, он вновь вернулся на своё место, а я принялся поздравлять и принимать поздравления от других собравшихся за столом. Но отчего-то в мыслях всплыло, что когда-то я точно так же обещал Аки, что всегда буду её защищать, что за мной она, как за каменной стеной. Но не справился. Не сумел.       Мне было страшно. По-настоящему страшно, что я вновь могу облажаться. Говорить громкие речи можно сколько угодно, но никто не знает, что нас ждёт в будущем. И хватит ли у меня сил сделать так, чтобы мальчик, который сейчас с таким аппетитом поедает новогоднюю собу, никогда не узнал, каково это — потерять свободу.

***

      Так получилось, что встречать первый рассвет***** я решил в одиночку. Во-первых, делать это в Такамагахаре, я считаю, глупо — ведь данную традицию придумали на Земле. Во-вторых, я устал от гомона и шума — хотелось тишины и спокойствия. А в-третьих, я задумал написать Акинэ записку с поздравлением, а делать это на ступеньках у входа в Кииро, любуясь первыми утренними лучами — отличное решение.       Поэтому около половины второго ночи я попросил у всех прощения, наплёл о том, что плохо себя чувствую и хочу полежать дома. Юкинэ и Эми, разумеется, засобирались со мной, но я уговорил их остаться, аргументируя тем, что самое веселье только начинается. Я заберу их днём, после того, как проснутся, а сегодня мне нужно уединение.       Но в Кииро я отправился не сразу: сначала заглянул в храм, прихватив с собой подарок для Акинэ, немного лекарств, жасминового чая в бутылочках и шоколадных батончиков. Заметил, что после того случая в конце ноября, любимая стала заглядывать в свой домик: об этом говорили следы у входной двери, слегка смятая постель и крошки на обеденном столе.       Поэтому я взял за привычку оставлять ей гостинцы, если их можно так назвать: почти укомплектовал аптечку, а ящики на кухне забил не портящимся провиантом в виде напитков, сладостей, сухофруктов, консервов и прочих продуктов.       А сейчас, переместившись к порогу Кииро, я начал подумывать, что надо было и его украсить к Новому году. И, открывая дверь, я уже решил было оставить принесённый багаж и вернуться за парочкой подходящих вещичек, как чуть не упал, споткнувшись о чёрные полусапожки.       Акинэ здесь!       Свет в доме не горел, поэтому в сторону спальни я двинулся на ощупь, вглядываясь во тьму и пытаясь не издавать лишних звуков. Когда достиг единственной в Кииро комнатки, стало полегче: за окном горел уличный фонарь, который я поставил у входа во время ремонта, и благодаря проникающему через окно свету можно было различить очертания предметов.       И тогда, переведя взгляд в сторону кровати, я увидел её. Аки!       Сначала я мог довольствоваться лишь её силуэтом, но когда глаза привыкли к полутьме, смог рассмотреть больше: в той самой боевой чёрной форме она лежала на боку, сжавшись так, что её лоб почти касался коленей. Её правая рука свисала с кровати и находилась рядом с эфесом приставленного к прикроватной тумбочке клинка, а левая покоилась под щекой. Глаза Акинэ были закрыты, но слегка подрагивали, будто бы ей снился какой-то сон, а губы порой расплывались в улыбке: наверно, она видит что-то хорошее. Вот бы это и вправду было так!       Некоторое время я просто смотрел, как она спит: присев на ручку мягкого кресла, в котором любимая проводила так много вечеров с книжкой в руках, я разглядывал её, насколько это было возможно без света лампы. Представлял, что лежу рядом, обнимаю её, а когда любимой снится что-то нехорошее — глажу по руке и целую, чтобы прогнать дурное сновидение. Как я вдыхаю запах её волос, как, стараясь не разбудить, провожу пальцами по её скуле, шее и спине, как в конце концов притягиваю Аки к себе и прижимаю — крепко-крепко, словно хочу защитить от всего плохого, что только есть в этом мире.       Я так её люблю! Ничуть не меньше, чем в тот день, когда впервые признался в чувствах. И вот она — совсем рядом, лишь протяни руку! Но всё это формальность… Мне только кажется, что Аки близко, но на деле же — дальше, чем когда-либо.       Вновь шевельнувшись во сне, любимая сжалась ещё сильнее, а по её телу на миг пробежала дрожь. Она замёрзла. Зайдя с улицы, я и не заметил, как в доме прохладно, но теперь, обернувшись, увидел, что обогреватель включен на минимальную мощность: кажется, Аки так хотела спать, что не обратила на это внимание.       Маленькая моя! Все празднуют Новый год, пьют, веселятся, думают, какие желания загадают с рассветом, а она… похоже, мечтала только об одном: об отдыхе.       С грустью на сердце я встал, поставил обогрев на максимальную мощность, а после, стянув с кресла мягкий плед, подошёл к Акинэ, чтобы укрыть её. Жаль, это единственное, что я могу сейчас для неё сделать…       Накинув одеяло сначала на её ноги, я медленно расправлял его, двигаясь выше, к её лицу. Надеясь, что останусь незамеченным. Ведь я по-прежнему хотел написать записку, а времени до утра не так уж и много. Акинэ ни к чему видеть меня здесь. Вдруг этим я лишь разозлю любимую, ведь как никак Кииро — её дом.       Но не тут-то было. Как только мои руки отпустили плед, и я уже собрался было взять со стола блокнот и ручку, она резко открыла глаза и, схватившись за меч, на четверть вытянула его из ножен. — Стой! Это я! — крикнул я, шарахнувшись в сторону от лезвия клинка. — П-прости, что напугал.       Я и сам струхнул: этот артефакт может меня убить, а прощаться с жизнью совершенно не хотелось.       А реакции Аки можно лишь позавидовать, хотя если она чуть ли не спит в обнимку с оружием — значит, ей есть чего бояться. Даже здесь, в месте, о котором никто не знает. И это прискорбно. — Ято? — спросила она, немного щурясь. — Ты чего здесь делаешь?       Похоже, как и ожидал, она разозлилась. Или нет? Ведь я не ощущал исходящую от неё агрессию. Может, я себя накручиваю? Или мы так отдалились друг от друга, что её эмоции стали от меня ускользать? — М-м-м… — посмотрев в сторону выхода, я вновь перевел взгляд на Аки. — Прости, знаю — это твой дом. Я сейчас уйду.       Недавно мы неплохо поговорили, и любимая даже была дружелюбна со мной. Не хотелось бы всё портить. Поэтому, двигаясь спиной, я сделал несколько шагов и, оказавшись в коридоре, уже собрался было как можно скорее уйти, как вдруг услышал то, что заставило меня остановиться. — Не уходи, прошу.       Обернувшись, я не поверил своим ушам: приподнявшись и сев, Аки смотрела на меня полным грусти взглядом. Да, рассмотреть это при таком освещении было сложно, но теперь я наверняка ощущал апатию. И одиночество, что её одолевало. — Уверена? — спросил я, не понимая, это искренняя просьба или новогодняя шутка. — Обзываться и драться не будешь? — Нет, обещаю, — встав на четвереньки, Акинэ переползла на середину кровати. — Я вообще могу молчать, если хочешь. Только не уходи…       Я не понимал, как лучше поступить. Конечно, если она так просит остаться — вроде как дальнейшее решение очевидно, но… Я боялся той, второй личности, которая могла выйти в любой момент. Боялся вновь поссориться.       Однако, желание побыть с любимой — пересилило. Медленно вернувшись, я присел на краешек постели, дабы находиться как можно дальше и не вторгаться в её личное пространство. Но Аки, похоже, хотела противоположного: преодолев расстояние между нами, она оказалась так близко, что я почувствовал аромат её духов… И это кружило голову. — Можно сделать вид, что всё как раньше? — спросила она, нарушая тишину. — Всего на одну ночь представить, что мы пришли сюда… остаться наедине, поговорить. Ведь… я не о многом прошу?       В голосе Хиёри было столько грусти и печали, что я, поддавшись желанию, провёл по её щеке указательным пальцем. Было немного страшно касаться Аки вот так, просто, без её согласия, но я не привык успокаивать её одними лишь словами. Даже наоборот, частенько в нашей жизни были такие ситуации, когда что-либо говорить вообще не нужно: объятия утешают намного лучше. — Можно, но я боюсь, что потом тебе будет ещё больней, — поделился я, ощущая себя будто во сне. Это действительно происходит на самом деле?       Я правда не хочу, чтобы Аки страдала, но, если честно, и сам не готов вновь ощущать ту пустоту, что преследовала меня долгие месяцы после её ухода. Если сейчас я представлю, словно всё как раньше — вернуться в реальность будет ой как сложно. Да и не знаю, как вообще можно нафантазировать эту идиллию. Грустно, но я привык к тому укладу жизни, что есть сейчас. — Будет, но мне всё равно, — тон Акинэ такой безразличный, будто она со всем смирилась. — Боль давно меня не пугает. У меня на неё иммунитет. — Но так не должно быть! — подтянув ноги, я сел к ней лицом. — У меня сердце холодом сковывает, когда я слышу это от тебя. Это неправильно… — Плевать, — шёпотом произнесла она и, повернувшись спиной, чуть откинулась назад, положив голову мне на плечо. — Я просто хочу хоть на миг почувствовать себя счастливой. Можно?       Отчаяние — вот что я ощутил. На миг счастливой? Всего на миг? Да как такое возможно? Ещё пару лет назад я не поверил бы, что девушка, которая была источником вечного оптимизма для родных и близких, которая любую новость принимала с улыбкой и шла вперёд, не смотря ни на что — может выгореть. Сдаться.       Это ощущение ни с чем не сравнить. Эта беспомощность действительно равносильна пытке: когда перед тобой та, кого ты любишь всем своим существом, но как-либо помочь ей не в силах. И приходится лишь смотреть, как она угасает с каждым днём… с каждой секундой. И тот свет, что она всем дарила, теперь необходим ей самой. — Я бы хотел, чтобы ты всегда была счастлива, родная, — произнёс я, сглотнув.       По сердцу словно ножом полоснуло, а горло сжалось от подступающих слёз. — Всегда, — повторил я, чуть повернув голову и вдохнув запах её волос.       Но, похоже, мои слова Аки не подбодрили, а наоборот, разозлили. В разговоре с ней я всегда словно находился на узеньком мосту: шаг вправо, шаг влево — пропасть. А впереди неизвестность. — Я для тебя никто, Ято, — ответила она тихо. — Пора смириться и… перестать бросаться такими словами. — Всё ещё злишься? — ляпнул я, прекрасно зная ответ. — И вечно буду! Не смогу простить… Никогда! — она убрала голову с моего плеча и повернулась, смотря полными отчаяния аметистовыми глазами. — Говорят, время лечит и забыть можно что угодно. И даже самые глубокие раны исцеляются. Но я на своей шкуре убедилась, что это не так! Не знаю, может, я поломана изначально, но со временем только сильней крошусь и скоро, похоже, проржавею до основания.       Её губы слегка подрагивали. Было огромной ошибкой развивать эту тему: стоило помолчать, а потом переключить её внимание на что-то другое, но я снова сглупил. Как всегда. — Не могу больше, — Аки продолжала, но теперь, опустив взгляд, она рассматривала свои пальцы, на которых блестели мелкие капли слёз. — Я думала, ты сломал меня, но на деле — надломил. А остальную работу делает чёртово время.       Что я наделал?       Мне казалось, это тупик. Надо уходить. Я лишь всё порчу!       На миг я даже подумал о том, что стоит выполнить прежнее желание Акинэ и забрать её имя: разъединить наши судьбы, чтобы не мучить больше ни себя, ни её. Возможно, она не может наладить новую жизнь, потому что цепляется за прошлую?       Ох, хотя что я несу?! Наладить жизнь ей не даёт ублюдок, которому она поклялась в верности. Жаль, Аки этого не понимает. — Но ты попросила меня остаться? — я решил не сдаваться и из последних сил старался вернуть диалог в мирное русло. — А тех, кого ненавидят, о таком не просят. — Это сложно объяснить, — покачав головой, Акинэ глубоко вздохнула и вновь подняла взгляд. — Прошу, просто побудь рядом, хорошо? — А я никуда и не ухожу, — улыбнувшись, я вдруг вспомнил о сумке, которую принёс из дома. — И кстати, с Новым годом!       Ненадолго отойдя в коридор, где оставил принесённую с собой кладь, я вновь вернулся с маленькой коробочкой в руках. Протягивая её Акинэ, я сильно волновался: не знал, как она отреагирует. Вдруг посчитает, что я больше не имею права что-то ей дарить? Или сам сюрприз не понравится? Ведь теперь она богата и, наверно, такие безделушки не ценит. — Это для тебя, — на выдохе произнёс я, протягивая заранее купленный сувенир. — Прости, это не то чтобы «вау», но я подумал, дарить что-то большое и громоздкое нельзя, ведь… это могут увидеть. Ну, в твоём новом доме. Поэтому решил, что надо что-то компактное, и выбрал вот это. Прости, если не понравится…       Я понимал, что от волнения начал тараторить, но не мог остановиться. Сердце билось где-то в районе горла, ладони потели, а по спине то и дело пробегали мириады мурашек. Я вёл себя как мальчишка, впервые признавшийся в симпатии к девочке. И хоть столь молодым я был ну очень давно, помню, что значит переходный возраст со всеми его плюсами и минусами. — Ято, Ято, успокойся, — Аки засмеялась и взялась за коробочку, но пока не забирала её, прикасаясь к моей руке. — Мне приятно, правда! Главное ведь — внимание.       Некоторое время она держала подарок, но не разворачивала его: лишь смотрела мне в глаза и улыбалась. Но спустя минуту любопытство, похоже, пересилило. Аккуратно сняв красную наклейку и отогнув крышку коробки, Хиёри выудила на свет небольшой талисман: его вешают на запястье, ключи или просто кладут в кошелёк — главное, чтобы он всегда был рядом. — Ханамусуби******? — несмотря на её утверждение, во взгляде Хиёри проскользнуло разочарование. — Спасибо, но… не уверена, что мне нужна удача.       Ну вот и снова промах! Хотя когда это удача была лишней? Или она имеет в виду, что в её случае она ничего не изменит? — Ну, разумеется, в магазине я первым делом спросил талисман, чтобы вырваться из рабства тирана и перестать, как очумелая, бегать с мечом по городу, убивая всех кого ни попадя, — прикрыв рот кулаком, я постарался скрыть улыбку, — но продавец сказал их все разобрали. Извини.       Повисла тишина. Я подумал, что оскорбил Акинэ, упомянув рабство, поэтому снова начал мысленно корить себя за очередной неверный шаг. Но вот сначала несмело улыбнувшись, а после захохотав, она опрокинулась на кровать, буквально катаясь от истерического смеха. А я сидел в растерянности и не понимал: то ли мне тоже присоединиться и вволю порадоваться, то ли насторожиться от такой реакции. — Ято! — спустя пару минут произнесла любимая на выдохе, вытирая набежавшие слёзы. — Беру свои слова назад. Это суперский подарок! Особенно если рассматривать со словесным дополнением. Я давно так не смеялась!       Подняв голову вверх, она пыталась делать глубокие вдохи, стараясь успокоиться, но широкая улыбка всё равно не пропадала с её губ. — Не за что, — я был слегка смущён, поэтому на некоторое время растерял весь свой словарный запас. — Рад, что угодил.       Мда, вот уж точно девушка загадка. Раньше мне казалось, я знаю Акинэ и она никогда и ничем не сможет меня удивить. Я был уверен, что каждая черта её характера давно для меня раскрыта, но теперь с каждым разом всё больше и больше убеждался — я считал мелким прудом то, что на деле было океаном!       Возможно, я действительно изучил лишь немногое, ту часть Акинэ, что была словно открытая книга. Но теперь, разговаривая с ней, углубляясь тем самым в её сознание и ход мышления, я погружался в неведомый для себя мир: он был опасным, но до безумия интересным! Новым, необычным, таинственным и манящим! — Правда, спасибо! — произнесла любимая, почти успокоившись. — Только вот у меня для тебя ничего нет. Я не знала, что мы встретимся, да и… честно сказать, этот Новый год вообще не восприняла за праздник. Просто обычный день с кучей работы — не больше.       Теперь она снова немного помрачнела, но я поспешил развеять её грустные мысли. — А я ничего и не ждал, честно! — закусив губу, я в который раз за сегодня встретился с ней взглядами. — Правда, если тебе так хочется… Я могу попросить кое-что взамен?       Надеюсь, она не подумает, что это намёк на что-то непристойное? А то голова моя полетит с плеч. В прямом смысле. — Что именно? — Аки немного напряглась, однако пока что не проявляла агрессии. — Прости, если это невыполнимо, и не злись, пожалуйста, если я прошу невозможное: просто скажи нет, и всё, — набрав воздуха в лёгкие, я приготовился задать вопрос, что не давал покоя уже которую неделю. — Но могу ли я попросить тебя объяснить, как ты осталась жива два месяца назад? Ведь я почувствовал… смерть! Я понимал, что ты погибаешь, покрылся скверной, а потом… как по волшебству, всё прошло. И я не представляю, как… как такое возможно?       Уже когда заканчивал фразу, я понял, что вновь полез не в те дебри. Акинэ не разозлилась, но явно не горела желанием развивать эту тему: возможно, из-за физической боли, что она тогда испытала, а может, для этого есть и другие, скрытые от меня причины. — И для тебя это так важно? — спросила она спустя некоторое время. Было видно, что Хиёри всерьёз обдумывает будущий рассказ: теребя волосы, она не отрываясь смотрела в стену. — Не скажу, что это так, но… я прожил больше тысячи лет и никогда с таким не встречался, — чуть сдвинувшись вбок, я попытался поймать её взгляд. — Поэтому я приуменьшу, если скажу, что мне очень интересно. Но настаивать не буду.       Я замолчал и замер в ожидании. Совсем недавно на любой мой вопрос Акинэ отвечала, что, мол, это не моё дело, ругалась или же просто игнорировала, будто я пустое место. Теперь же что-то изменилось. И дело не в ситуации и дружеской атмосфере, а в ней самой. И случилось это в тот вечер, когда Аки чуть не умерла. — Хорошо, но я буду очень краткой, а ты постараешься не копать и не лезть с расспросами, — решившись, она кивнула самой себе и посмотрела в мою сторону. — Потому что подробности тебе знать ни к чему. Это может быть опасно. Идёт? — Опасно для тебя? — уточнил я: скорее всего, за такое Валаам её точно по голове не погладит. — И для тебя в том числе, — подтвердила любимая.       Чуть подвинувшись и подложив подушку под спину, она облокотилась на стену, а после, вытянув ноги и накрыв их пледом, начала рассказ. — В тот вечер мы с Валаамом отправились на встречу с его знакомым. Беды ничего не предвещало, потому как господин заверил, что этот паренёк безобиден и вроде как даже должен ему за спасение жизни. Поэтому в охрану он взял лишь меня и Риотто — остальные остались в особняке, — было видно, что вспоминать тот вечер Аки тяжело, но я старался не думать о том, какие доставляю неудобства, и вслушивался в каждое её слово. — Я предчувствовала нечто плохое — так и случилось. Мы попали в засаду, меня ранили в руку, а после… — Стоп-стоп, то есть на месте встречи был не тот, к кому вы шли? — я потерял нить повествования, и до этого отчётливо прорисовывавшаяся в моей голове картинка перестала быть таковой. — Я же просила без расспросов! — нахмурив брови, Аки теперь выглядела слегка суровой, но в то же время всё равно оставалась милой. — Но всё же отвечу: нет, там был тот самый знакомый Валаама, и он же всё и затеял. Только не спрашивай почему — не скажу! — И не думал, — соврал я, сделав невинное лицо. — Продолжай!       По мере того, как любимая делилась историей, я волей-неволей сравнивал её со своими ощущениями в тот день. Ведь и вправду: сначала я чувствовал её тревожность, потом страх и прилив адреналина, а после — жуткую боль в руке. Жаль, она не вдавалась в подробности, хотя, наверно, это и к лучшему — не хочу в красках узнать, как именно её ранили. — Я смогла разделаться с первым и, как я думала, единственным шинки того Бога, но он оказался хитрее. Припас козырь в виде револьвера, — будто бы не осознанно Аки поднесла руку к солнечному сплетению, через которое (это я теперь знал наверняка) прошла пуля. — И выстрелил. — В тебя? — снова не удержался я. — Нет. В Валаама, — опустив глаза, Акинэ некоторое время смотрела на свои руки, но после вновь подняла взгляд. — Но я словила пулю заместо него.       Я даже рот открыл от удивления. Она сделала это осознанно? То есть спасла жизнь Бога Алчности ценой своей?! Но… Зачем?       Казалось бы, после её клятвы десятого августа эта новость не должна меня так шокировать, ведь тогда она ясно дала понять, что отныне новый хозяин для неё в приоритете. Однако я всё равно не мог до конца осознать всю важность тех её слов. Всю их силу. — А что потом? — тем самым я попросил продолжения, потому как любимая прервалась, наблюдая за моей реакцией. — Они с Риотто смогли быстро доставить меня домой, а там… — Акинэ замолчала: кажется, обдумывала, действительно ли мне можно сообщить то, о чём прошу. — Ты можешь мне довериться, я никому ничего не скажу, — мой голос дрожал, однако я старался всем своим видом показать, что не вру. — Что там было?       За всё время, прошедшее с того момента, когда узнал, что Аки жива, я придумал массу теорий. Но все они были одна хуже другой и правдоподобностью своей не отличались. Поэтому сейчас я замер, с нетерпением ожидая раскрытия тайны, что меня мучила. — У Валаама есть такие ампулы… Не спрашивай, откуда он их достал — я сама не знаю. И уникальность их в том, что внутри — чистая скверна, — сглотнув, она кивнула в ответ на мой недоуменный взгляд. — Скверна, которую мне дали выпить.       Я, может, и хотел задать уйму вопросов, но потерял дар речи. В смысле… скверна в ампуле? В жидком виде что ли? И что значит, ей дали её выпить? Может, Акинэ шутит и придумывает историю на ходу? Хотя всё сходится… вроде бы. — И она тебя… вылечила?       Я и сам не верил в то, что говорил, но ведь любимая жива, верно? И сидит сейчас передо мной. Значит, эта штука действует, как лекарство? Так что ли? — Не совсем, — уклончиво ответила Аки, поджав губы. — Я… как бы…       Она смотрела на меня с испугом, словно бы я мог выйти из себя от ещё несказанной новости. Но я не представлял, куда уж ещё хуже! Сегодня меня уже вряд ли что-то удивит. — Я стала превращаться в аякаши, — прошептала она еле слышно, — а они способны регенерироваться.       Я ведь ослышался? В аякаши? — Что? — это всё, на что я был способен, услышав такое. — Это правда, я не вру, — замахав руками, она будто бы боялась, что я приму её слова за ложь. — Я бы погибла, но, почти что став духом — исцелилась. У меня даже прежние шрамы, синяки и ссадины зажили, представляешь? — А ты ничего не путаешь? — её рассказ до сих пор казался бредом, но так как укола лжи я не чувствовал — решил, что любимая была не в себе в тот вечер и совершенно точно что-то не так поняла. — Ох, ну да! — она стукнула себя по лбу. — Сожрать всех я хотела, потому что не поужинала, когти выросли, потому что маникюр давно не делала, а кожа стала серой, потому что витамина D не хватает!       Я понимал сарказм, однако смешно мне не было. Она и впрямь чуть не превратилась? — А выкарабкалась ты тогда как? — пусть и приняв эту совершенно безумную версию про превращение в духа, я всё же не понимал, как Акинэ выжила. — Почему не клацаешь зубами у моего лица и не кричишь, как вкусно я пахну?       Я пытался внести толику юмора в нашу беседу, но что-то не вышло. Аки посмотрела на меня, как на ничтожество. — Просто смирись, что я смогла. И точка, — сложив руки на груди, она опустила голову на подушку. — Я и так рассказала больше, чем могла. Давай закроем тему.       Конечно, вопросов в моей голове было больше, чем ответов, однако на самый главный из них я таки узнал ответ. И это, несомненно, облегчит мою жизнь: до этого я целый месяц засыпал лишь под утро, потому что раздумья не отпускали. — Хорошо. Спасибо, что поделилась, — я улыбнулся, надеясь внести нотку позитива. — Может, ты тоже хочешь о чём-то спросить? Я не против! Могу болтать хоть до утра!       Надо бы только выключить звук на телефоне, чтобы Эми не позвонила и вновь всё не испортила! А то у этой шинки прям талант какой-то в этой области… — Почему ты думал, что я мертва? — застав меня врасплох, спросила она. — Тогда на празднике труда ты обнимал меня так, будто я восстала из мёртвых. Но на мне твоё имя, а значит, ты обязан ощущать, как бьётся моё сердце. Или нет? — Обязан, — поддакнул я. — Но из-за того, что не знал всей истории, решил, что схожу с ума. Что на самом деле ты погибла, а имя, что горит ярким огнём — лишь фантом, призрак тебя прошлой.       Я вспомнил те бесконечные дни в четырёх стенах, самокопание, угрызения совести и беспросветную боль. Из жизни словно забрали смысл, и хоть остались в ней какие-то радости — всё уже не так и не то. Без неё. — То есть ты реально считал меня мёртвой… — Аки быстро зажала несколько пальцев на руке, — три недели? Серьёзно? — Увы, — я невесело усмехнулся, тогда как Аки, наоборот, приободрилась. — И как оно? — спросила она с любопытством. — Жить без меня? Легче? — Совершенно нет, — придвинувшись к ней, я тоже облокотился на стену, теперь касаясь любимой правым плечом. — Наоборот, до жути дерьмово, если честно!       Я повернул голову — она сделала тоже самое. Теперь между нашими лицами было не больше пары десятков сантиметров.       Дыхание перехватило. — Это не может не льстить, — коварно улыбаясь, она подмигнула. — Но у меня ещё один вопрос. Не против? — Нет, — выдохнул я, скользя взглядом по её губам, скулам и еле заметным веснушкам на щеках. — Почему ты здесь? — спросила она, некоторое время осматривая маленькую комнатку своего дома. — Не думай, я не против, но праздник же! Ты должен быть с родными и друзьями, а не болтаться со мной. Они наверняка там веселятся, пьют, бьют тарелки, горланят песни в ожидании рассвета… — Только теперь всё это меня не прельщает, — мягко перебил я, качнув головой. — В последнее время тянет уединиться, а если я и нахожусь в компании, то предпочитаю… посидеть в тишине и посмотреть фильм. Не знаю почему. Так уж получилось.       Хотя я знал, почему так происходит, и причина в той девушке, что сидит рядом. Но говорить ей об этом не стал: ни к чему ей чувствовать вину. — Но тогда и у меня к тебе… тот же вопрос, — ощутив, как Аки положила голову мне на плечо, я на секунду запнулся. — Ты тоже спала в Кииро, при том, что у тебя есть дом и, уверен, довольно неплохой. Что-то случилось? Может, тебя подбросить до Токио? — Не могу там находиться… — толком не дослушав, Акинэ сказала это так быстро, будто давно мечтала выговориться. — Смотреть на тех, кто там. Всё это меня душит.       Интересный поворот! То она целуется с Риотто, флиртует с Сатоши и спасает Валаама от пули, то не хочет домой? Странно это как-то! Или, может, опять всё дело в личностях? Одна из них любит тот дом, а вторая ненавидит? — А проблем у тебя не будет? — я старался быть внимательным и заинтересованным, но при этом не мог скрыть радости, что любимая предпочла дому Валаама — этот. — Не знаю. И повторюсь, мне плевать, — чуть-чуть поёрзав, она устроилась поудобнее, но при этом её голова всё так же покоилась на моём плече. — А ты, между прочим, так и не ответил внятно, почему всё-таки пришёл сюда? Вряд ли празднование проходит в твоей комнате или даже в твоём храме, тогда почему бы не вернуться домой и не лечь спать? Раз уж ты так устал от шумной компании?       И снова её проницательность! Интересно, а как она поняла, что я не собирал гостей в этом году? Хотя если вспомнить слова про мою новую любовь к одиночеству и сложить два плюс два — всё становится очевидно. — Просто заметил, что когда оставляю в Кииро вкусняшки — их кто-то тырит. Вот и решил поймать воришку на живца, — я чуть наклонил голову, прижавшись щекой к её виску. — Не знаешь, кто бы это мог быть? — Единорожка! — резко повернувшись, Аки посмотрела на меня самым что ни на есть невинным взглядом. — Я тебе точно говорю. Он растолстел!       Она перевела взгляд на плюшевую игрушку на полке, а после снова на меня. — Значит, ему нужна диета! — подыграл я. — Тогда впредь буду носить воду и хлебцы. Понял, принял, осознал! — Не вздумай! — она шуточно ударила меня по плечу и засмеялась. — Это ведь невкусно! И вообще, он не толстый, а упитанный! Так что не нужно сразу кидаться в крайности.       Она снова смеялась, но не так, как в прошлый раз, не истерично, а открыто и мягко. И я вдруг понял, что рядом со мной та самая девушка, которую я так любил и люблю.       Она не погибла, не сломалась и не исчезла. Моя Акинэ всё это время была жива! — Давно не видел твою улыбку, — тихо проговорил я, любуясь, словно заворожённый. — В последнее время нет поводов для веселья, — пожав плечами, она будто бы оправдывалась. — Но сегодня я совершенно точно многое наверстала. Так рассмешить… умеешь только ты.       Кажется, она засмущалась от своих слов. Слегка покраснев, она вдруг отвернулась, и я уж было подумал — сейчас Аки уйдёт, но нет: чуть поёрзав, она опустилась на кровать ногами к окну, при этом положив голову мне на колени. Её лицо было направлено в противоположную от меня сторону, и я не видел её глаз, но ощущал, что в её груди разгорался пожар. Так же, как и в моей. Мы скучали друг по другу, а теперь наслаждались моментом. — Был рад стараться!       Проведя пальцами по её волосам, я ждал реакции: гнева или недовольства, но любимая не шелохнулась. Положив под голову руки, она лишь сладко зевнула, а спустя минут пять и вовсе уснула.       Вновь укрывая её, я старался почти не шевелиться, чтобы не потревожить её сон. И испытывал смешанные чувства.       То, что сегодня произошло, было настоящим прорывом в наших отношениях. Акинэ мне доверилась, раскрылась! Наконец пошла на контакт! И хоть не скрывает, что злится — уже нет той ненависти, что была раньше.       Однако же с самого начала она поставила рамки: всего на одну ночь — так она сказала. А значит, с рассветом эта сказка закончится: она снова станет Кинхой, а я тем, кто для неё безразличен. Чужим и совершенно ненужным.       Или у меня всё же есть шанс?

***

      Нас разбудил телефонный звонок: входящий был на сотовый Аки, и она явно не прибывала в восторге, что кто-то решил поговорить с ней в такую рань.       Поморщившись, она приподнялась на локте и, убедившись, что за ночь я так и остался с ней и никуда не ушёл, потянулась к тумбочке, на которой лежал не прекращающий вибрировать мобильный. — Да, — сонно и слегка раздражённо ответила она. — Только не говори, что ты с плохими новостями.       Я плохо слышал её собеседника, но, всё же уловив пару слов, смог сложить единую картину: ей звонил какой-то парень, который, если я не ошибся, должен был отправиться утром на задание вместе с другим наёмником по имени Рамон. Но тот, похоже, слишком бурно провёл новогоднюю ночь и был не в состоянии совладать с похмельем. — Ты с ним говорил? — спросила она тихим, но теперь уже бодрым голосом. — Он вообще хоть какие-то доводы привёл? — Нет, в том-то и дело! — услышал я на том конце трубки. — Послал меня и сказал, что, цитирую: «Если Кинха так хочет — пусть поднимет задницу и делает это сама».       Повисла тишина. Рвано вздохнув, Аки на пару секунд закрыла глаза, будто успокаиваясь. Я ощущал, как злость медленно, но верно разрасталась внутри неё, точно сорняк. И губила те хорошие и позитивные эмоции, что появились у любимой за ночь. — А Сатоши в доме? — спросила она, закусив слегка подрагивающую губу. — Нет, у него же выходной. Я его пока не видел, — вновь ответил голос. — Так что мне делать? Идти одному? — Ни в коем случае, — Аки качнула головой, словно пришла к какому-то нелёгкому, но единственно правильному решению. — Я сама всё улажу. Отдыхай.       Закончив разговор, она некоторое время не моргая смотрела на экран мобильного. Скорее всего, настраивалась на неприятный звонок. Я хотел было постараться как-то утешить её или подбодрить, но стоило коснуться её плеча — Аки скинула мою руку и встала.       Уйдя в сторону кухни, она явно дала понять, что не хочет, чтобы я слышал ещё не начавшийся диалог. Но домик маленький: на этот раз голос собеседника был для меня недоступен, но я мог без труда уловить каждое слово любимой. — Рамон, а ты вообще в курсе, что такое приказ? — голос Акинэ был буквально пропитан ядом. — Или, блядь, моё слово для тебя ничего не значит?       Я замер. Приказ? Её слово? В каком это смысле? Неужели Валаам поручил ей доносить до остальных свои задания? Странно — я считал его тем, кто не предпочтёт прямому распоряжению «испорченный телефон». Или Бог Алчности настолько занят, что нет времени общаться с подчинёнными? Но тогда что делает Риотто? — Слушай, твои выходки всем порядком осточертели! — Аки почти рычала, и тон её голоса становился всё громче и громче. — Считаешь, Валаам будет вечно закрывать глаза на неподчинение? Не думаю! Поэтому либо ты сейчас же…       Кажется, её собеседник не посчитал нужным дослушать и бросил трубку. Об этом можно было судить по секундной паузе, а после — по короткому, но громкому крику: похоже, нервы любимой окончательно сдали. — Вот сука! — бросила она, вернувшись в комнату. — Когда-нибудь я наплюю на правила и перережу ему глотку! И это будет самый счастливый день этой никчёмной жизни!       Подойдя к тумбочке, она с размаху вдарила по ней ногой, отчего та хоть и не сломалась, но всё же слегка перекосилась. — Даже боюсь спрашивать, что случилось, — аккуратно начал я, не двигаясь с места. — Нет, я не против понаблюдать, как ты и дальше ломаешь всё, что я недавно починил, но… Может, расскажешь? — А толку? — Аки посмотрела на меня с такой яростью, что захотелось вжаться в стену, а лучше — провалиться сквозь неё и оказаться на улице. — Что ты изменишь? Дашь пару советов, как быть начальником? Сомневаюсь, что в них будет толк, ведь, если не ошибаюсь, ты никогда и никем не управлял. Только на побегушках вечно бегал…       Отвернувшись, она приложила ладони к разгорячившимся щекам и посмотрела в окно. А я, наоборот, ощутил озноб: Аки осознанно меня обидела. Не скажу, что ударила по больному, однако же она прекрасно знала, как сильно я хочу стать кем-то значимым. Как мечтаю проснуться по-настоящему почитаемым и узнаваемым Богом.       Конечно, за последние годы я добился некоторого успеха, но до основного пантеона мне расти и расти. — Просто выговоришься. Это помогает, — я сказал это медленно и спокойно, стараясь не показывать, что любимая меня обидела. — Заодно поделишься, когда это ты стала руководить остальными. — И не собираюсь! — буркнула она раздражённо. — Хотя если уж тебе так интересно — перед тобой ведущая Бога Алчности! Только прошу без аплодисментов, потому что работка-то дерьмовая, словами не передать!       Повернувшись, любимая смотрела исподлобья, зло, и сжимала кулаки, тем самым пытаясь скрыть дрожь в пальцах.       А я застыл, услышав новость, которую не мог принять. Ведущая? Он сделал её главной? Тогда у меня не вяжется, почему Акинэ отмечала Новый год здесь, а не в кругу подчинённых. Или эта должность — не поощрение, а очередное наказание?       Голова кругом! Но я обдумаю это после — для начала нужно успокоить мою тигрицу, пока она, чего доброго, не разорвала меня на куски. — Сочувствую, — искренне заверил я, приблизившись к краю кровати, чтобы оказаться к Хиёри немного ближе. — Но, может, всё наладится? Этот парень, наверно, от праздничной ночи не отошёл и говорило в нём не уважение, а несколько бутылок чего-нибудь очень крепкого. Завтра он проспится и… поймёт, что натворил.       Если не вдумываться в суть и не вдаваться в детали, то наш разговор выходил немного светским: она жаловалась на нерадивого сотрудника, а я, как верный друг, старался поддержать. Только на деле-то ситуация до жути странная! Шинки, на которой моё имя, жалуется на то, как нелегко быть ведущей другого Бога. И не просто кого-то, а ублюдка, что забрал её силой. — Нет, они с Хикки, похоже, поставили целью превратить мою и без того безрадужную жизнь — в ад. И это у них, кстати, неплохо получается! — сев в кресло, Аки сложила руки на груди и посмотрела на меня с нескрываемым упрёком. — И как тебя вообще угораздило дать ему имя? Юрэцу? Большей сволочи в жизни не встречала, а я, уж поверь, многое повидала! — Ну я был не в себе, если вдруг забыла, — невесело усмехнувшись, я спустил ноги на пол. — Поэтому, прости, но не понимаю твоих претензий.       Возможно, и сейчас стоило сдержаться, но и у меня в последнее время нервы на пределе. Да и если Аки даёт себе право разговаривать со мной в таком тоне — я не собираюсь молчать. Разумеется, не стану обвинять её в чём-то и обижать, но и сидеть, выслушивая в свой адрес тоже не намерен. — Я всё прекрасно помню! Да и как забыть эти лучшие в моей жизни месяцы? Ведь я всегда мечтала почувствовать себя швалью при хозяине, которого до беспамятства люблю! — сарказм Аки был настолько едким, что, казалось, начал плавить воздух вокруг неё. — И да, претензия в том, что если бы ты дал имя кому-нибудь другому, кому угодно — мне сейчас было бы намного легче! — Ну я, знаешь ли, тоже не в восторге, что ты дала клятву верности тому, кто чуть меня не убил. Кто чуть не погубил тебя! — положив руку на грудь, я почувствовал, как бешено колотится моё сердце. — Только что было — то прошло. Нужно налаживать будущее, а не жить прошлым. Понимаешь?       Чёрт, а ведь ночью всё было так хорошо! Мы поговорили, посмеялись, а после Аки даже уснула прямо у меня на ногах. Конечно, спустя каких-то полчаса мне стало жутко неудобно: спина затекла и спать сидя крайне неприятно, однако же эта ночь стала настоящим подарком! Ведь я провёл её с ней… — Это говоришь ты или твоё желание замять историю с Эми? — спросила Акинэ, встав с кресла и почти вплотную подойдя к кровати. — Так вот, за артистизм пять, за смекалку твёрдая четвёрочка, а вот исполнение — хромает. Уж прости!       Потянувшись, она ухватилась за ножны клинка и уже собиралась было уйти, как я перехватил её руку, крепко сжав пальцы вокруг её локтя. — Я ведь тебе только добра желаю! — не выдержав, крикнул я: может, так до Аки дойдёт, что я не враг ей. — Пожалуйста, перестань себя так вести! — Как так? Перестать быть собой? Снова ломать своё я? — она тоже говорила на повышенных тонах. — Хватит, надоело! Если тебя не устраивает мой нынешний характер — это твои проблемы, а не мои! И в таком случае — лучше мне здесь больше не появляться!

***

9 января, 2030 год       Аки сдержала своё слово и действительно больше не наведывалась в Кииро. Я приходил туда каждый день, а третьего января даже положил на стол записку с извинениями… Но её так никто и не прочитал. Всё, что я туда приносил, оставалось на своих местах нетронутым: еда, напитки…       Я корил себя за несдержанность, что не смог подобрать другие слова, не сумел успокоить свою шинки. И, сгорая от стыда, даже не нашёл смелости поделиться этой историей с Юкинэ. Возможно, позже у меня найдётся желание, но пока я скрывал эмоции касательно утра первого января внутри, переживая об этом, лишь когда находился в одиночестве.       Только вот не знаю, хорошо это или плохо, но в наступившем году одного меня оставляли крайне редко. Вот и сегодня мы с Юкинэ и Эми переместились на начало шумного трехдневного праздника в честь Эбису. Разумеется, я снова не горел желанием быть здесь, но, во-первых, не приди я — это было бы неуважением к другу, а во-вторых, он не упустил повода напомнить, что в новогоднюю ночь я слился с вечеринки и теперь обязан проторчать здесь как минимум до самого вечера.       И я подчинился, тем более праздник в этот раз был не слишком шумным: большинство Богов застряли на собрании в Такамагахаре, поэтому в основном здесь были те, кто не дорос до серьёзных совещаний. Такие, как я. Вот Эбису и приуныл. Возможно, он бы с радостью и сам отправился на Небеса, но для него сделали исключение: мол, твой праздник — спускайся на Землю и следи за порядком.       Разумеется, угощения были заготовлены заранее, но что касается развлечений — некоторые из них были отменены сегодня утром, после получения неутешительных новостей касательно собрания. Конечно, люди, как и всегда, веселились на всю катушку, но они сами устраивают праздник и сами пожинают его плоды, а для Богов всё подготавливает сам хозяин торжества.       Единственное, что могло развеселить друга — шествия, которые должны были начаться в час дня в Осаке, Киото и Фукуоке. Когда тебя почитают и благодарят — это всегда приятно, а так как сегодня мы находились именно в Фукуоке — нас ждал ещё и традиционный парад гейш, которые возносят Богу Эбису молитвы, прося у него удачи во всех начинаниях.       Шоу довольно красивое и завораживающее, поэтому все мы ждали его с нетерпением! Только вот попасть на него так и не смогли…       Мы уже торопились отправиться в путь: Юкинэ и Казума долго стояли в очереди у киоска с моти, поэтому мы немного опаздывали. На часах было 12:59, и я уже было собрался взять Юкинэ и Эми за руки, чтобы перенестись на главную улицу города, как совсем недалеко мелькнул знакомый силуэт.       И не я один заметил появление любимой: мои шинки, Эбису и некоторые другие гости праздника обратили на неё внимание. Но на этот раз не потому что Акинэ была красиво одета или светилась завораживающей и ослепительной улыбкой — на ней был надет её рабочий костюм. Тот, в котором я видел её на рингах. Тот, в котором она была у Тэндзина. В котором она убивала. А перекинутый через плечо ремешок держал ножны из которых виднелся эфес ненавистного мне клинка, что вообще было из ряда вон: явиться на праздник с оружием — нарушение правил! — Что она творит? — услышал я голос Эбису, но не смог ответить — сам понятия не имел, что происходит.       Она двинулась в сторону нескольких крытых беседок, расставленных большим полукругом: в них гости праздника могли насладиться купленными угощениями и передохнуть от яркого солнца, которое хоть и не жарило в это время года, но слепило глаза.       Переведя туда взгляд, я заметил Валаама и нескольких мужчин, которых видел в ресторане десятого августа. Странно, что я не сделал этого раньше, но, наверно, дело в том, что, вопреки обыкновению, в этот раз их компания сидела довольно тихо, не гудела, не шумела, не старалась показать окружающим их место.       Кстати, спустя пару секунд они тоже обратили внимание на движущуюся к ним Акинэ. И даже с мест повскакивали от удивления. Похоже, любимая что-то задумала, и это что-то явно не согласовано с начальством.       Чтобы в случае опасности как можно скорее оказаться рядом с Аки, я подобрался чуть ближе и, зайдя в небольшую бамбуковую посадку, внимательно наблюдал за происходящим. Я не хотел бежать на выручку без необходимости и тем самым привлекать к этой компании ненужное внимание. Хотя, кажется, любимая справилась и без моего участия…       Наконец достигнув своего господина, Аки кинула что-то на небольшой деревянный столик, за которым он сидел — похоже, это был телефон, а после, развернувшись на сто восемьдесят градусов, двинулась в обратную сторону, будто бы не замечая криков со стороны нынешнего хозяина.       Я замер. Она явно разозлила Бога Алчности, и не только его — остальные наёмники Валаама тоже сидели разинув рты и лишь изредка обменивались парой слов, бросая на любимую гневные взгляды.       Я понял в чём дело: этот костюм сделан под стать одной из группировок, пытавшихся захватить Небеса несколько сотен лет назад — об этом я догадался почти сразу, как только увидел Аки в марте. И мотивы Валаама здесь вполне очевидны — он пытается отвести от себя взгляды и, отправляя Кинху на задания, как бы путает карты: если её кто и увидит, просто решит, что те самые негодяи вновь взялись за старое. А на Бога Алчности никто и не подумает. Не подумал бы…       Но теперь, видимо, всё пошло коту под хвост: Аки себя раскрыла, ведь на ней не было маски. Так ещё и подошла она прямиком к своей компании, лишь усугубив ситуацию.       Я начал всерьёз переживать. Это уже не смешно: если кто-то из присутствующих видел её в бою и сможет опознать — Небесное войско тут же нагрянет сюда для разбирательства. А, зная своих коллег, могу заверить — они не слишком то миролюбивы и могут нанести вред ещё до вынесения вердикта. — Ято, объясни, что происходит? — начал подошедший следом Юки, но я шикнул на него, потому как Аки двигалась прямо в нашу сторону, хоть и не догадывалась об этом: кажется, она вообще с трудом разбирала дорогу и не думала о том, что делает. — Вернись! — чуть отойдя от шока, Валаам кинулся вдогонку и, приблизившись к Аки на расстояние вытянутой руки, резко схватил её за плечо, поворачивая лицом к себе. — Какого хрена ты творишь? Думаешь, в каком виде пришла?! — Ты сам сказал «до часа дня и ни минутой позже», — любимая будто выплюнула эти слова ему в лицо. — Научись чётко отдавать приказы, раз собираешься… — Заткнись! Дура! — он подошёл ещё ближе, словно хотел её поцеловать. — Решила устроить бунт?       Я понимал: этот конфликт ничем хорошим не кончится — и сделал шаг, чтобы вмешаться. Но, опередив меня, из-за зарослей бамбука вышел Эбису. Он дал понять, что постарается разобраться сам. — Сейчас что-то будет… — не без удовольствия протянула Микунэ, которая тоже не осталась в стороне, присоединившись ко мне и Юкинэ. — Валаам такого точно не простит!       Увы, хоть я и был зол на то, что в Эми нет ни капли сострадания к бывшей подруге, — больше пугало то, что её слова, скорее всего, правдивы. Я никогда не видел Валаама таким злым: разве что до перерождения, когда почти все шинки оставили его, ведомые громкими речами Акинэ о важности свободы. Возможно для того, чтобы делать такие выводы, виделись мы с ним не так уж и часто, но что-то подсказывало — сейчас Бог Алчности на грани и готов взорваться от переполнявшей его ярости.       Так хотелось подбежать к Аки, закрыть её от него, а лучше вообще — перенести подальше отсюда, в безопасность. Но… что толку, пока на ней ошейник? Хотя, если Валаам всё же перейдёт черту, стоять и смотреть на происходящее я точно не стану. — Друзья мои, не ссорьтесь! — первым решить конфликт попробовал Эбису: на его губах играла улыбка, и выглядел мой друг так, будто ничего в этом мире не в силах его огорчить. — Может, я могу чем-то помочь? — Нет, убирайся, откуда пришёл! — Валаам был так зол, что чуть ли не плевался ядом, а вот Аки, наоборот, была удивлена: кажется, до этого она не замечала, что наша компания находится поблизости. — Я бы не хотел, чтобы ты кричал, — Эбису продолжал быть тактичным, однако его голос стал чуть жёстче. — Всё же это мой праздник, и вокруг вас уже собралась толпа.       Действительно, некоторые Боги и шинки уже столпились неподалёку, смотря за начинающимся представлением: некоторые с интересом, некоторые с беспокойством, а кто-то был явно напуган агрессивным поведением одного из участников конфликта. — Эбису, прости, мы сейчас уйдём, — голос Аки был тих и слаб, однако она всё же смогла выдавить из себя улыбку. — Мы не хотели портить… — Это я решаю! Ты уйдешь тогда, когда я скажу! — Валаам схватил Акинэ за руку и сильно тряхнул, будто хотел привести в чувство. — И делать будешь то, что я скажу!       Я ощущал, что сейчас любимая боялась, но чего в ней было больше — так это уверенности. Это как страх перед подъёмом на американских горках: адреналин кипит, и ты понимаешь, что впереди тебя ждёт удовольствие.       Странно только, что она ощущала это именно сейчас. — А голову на плаху за тебя не положить? — ответила она вкрадчиво, делая небольшую паузу после каждого слова. — Если скажу — положишь! — Бог Алчности схватил и вторую руку любимой, и на местах его прикосновений я ощутил боль, как от синяка. — Мне осточертело терпеть твои выходки и быть добреньким!       Я вновь предпринял попытку защитить свою шинки, но в этот раз меня остановил Юкинэ. Понимаю, он переживал за меня и боялся, что мы сделаем лишь хуже, но стоять и смотреть, как любимой девушке делают больно — мучительно.       Я хотел было объяснить ему это, попросить помощи и поддержки или уже призвать Сэкки в конце концов, как новая фраза Акинэ заставила меня на несколько секунд забыть о планах и вновь прислушаться к их диалогу. — Ну да, особенно твою нескончаемую любовь я ощутила, сидя две недели без еды и воды, — в её глазах появились слёзы, однако любимая не выглядела слабой — наоборот, от неё пышело силой и уверенностью. — Я тут поняла, что все эти дружеские похлопывания по плечу и мнимое беспокойство о моём здоровье — ложь и обман! Думаешь добиться моего расположения? Так вот никогда и ни за что я не буду любить и уважать тебя! Делай со мной что хочешь, хоть убей, но твоей я никогда не была и не стану! Ты просто ублюдок, возомнивший себя невесть кем! Ты мне противен!       Я не верил, что услышал это. Медленно переведя взгляд, я посмотрел на Валаама, который в свою очередь не сводил глаз с той, кто вышла из подчинения. Возможно, будь они одни, исход был бы иной, но сейчас, сказав такие слова при всех, Аки оскорбила своего господина. Во всеуслышание! Подорвала его авторитет, унизила, втоптала в грязь его эго. И такого Бог Алчности вытерпеть не смог.       Призвав Риотто, он не мешкая приставил револьвер к голове Акинэ. Невольные зрители конфликта охнули, кто-то даже сделал несколько шагов назад в страхе за собственную жизнь. Я же, наоборот, двинулся вперёд — теперь ни Эбису, ни Юкинэ и уж тем более пытавшаяся ухватить меня за запястье Эми не станут препятствием и не удержат меня. Если придётся, я буду драться с Валаамом, но не дам причинить Хиёри вред! И если раньше я сомневался, теперь уверен — Аки плохо с ним, и всё происходящее до этого было не больше, чем игрой… спектаклем, частью которого был каждый член этого грёбаного братства. Вопрос — зачем им это? Но ответ сейчас не так важен.       Я хочу помочь той, кого люблю! Пусть и рискуя жизнью.       Мне оставалось сделать не больше десяти шагов: я уже продумал, как заломаю Валааму руки, как выбью револьвер… Но, подняв ладонь, Акинэ остановила меня: она увидела меня боковым зрением и без слов попросила прекратить движение. И я замер. Подчинился, хоть от бесконечного страха за неё уже дрожал каждый мускул.       Ведь сейчас от смерти Хиёри отделяет всего секунда, необходимая, чтобы выпустить пулю. Но любимая не хочет, чтоб я подходил ближе… И что, чёрт возьми, мне делать?!       Если призову Юкинэ и попытаюсь ударить на расстоянии — это может спровоцировать Валаама или развязать бойню: против меня выступят наёмники, которые уже подоспели к своему хозяину из ближайших уголков парка. Разумеется, такая потасовка вряд ли останется незамеченной и нас арестуют. А если на допросе будут Священные Сокровища Аматерасу — они могут выпытать у Акинэ про убийства и прочие преступления, которые она совершила за последний год, и тогда ей точно не жить!       Можно попробовать позвать кого-то на помощь, например, Кофуку, но мне страшно отдалиться от Аки даже на несколько десятков метров.       Или же продолжить идти вперёд? Но я же пообещал себе ставить желания шинки на первое место и прислушиваться к их мнению. А Аки явно дала понять, что справится сама.       У меня было так много вариантов, и самое страшное — у каждого из них свои последствия. И заранее понять, какие именно — не реально! В этом и есть весь ужас выбора — от него, порой, зависят жизни. — Ну вот мы и пришли к тому, с чего начали! — убедившись, что я последовал её немой просьбе, любимая улыбнулась и вновь смотрела Валааму в глаза. — Ну давай, стреляй! Потешь публику на этом унылом празднике… прости, Эбису!       Бросив косой взгляд на нашего общего друга, Хиёри усмехнулась. — Ты ведь давно мог убить меня, но прекрасно знаешь, что я нужна, так ведь? Но тебя бесит, что меня больше нельзя напугать! Ведь, если нажмёшь на спусковой крючок — для меня это будет освобождением, а не наказанием. Даже если попаду в ад — это лучше, чем служить тебе!       Сделанный мною глоток воздуха встал комом где-то в горле. Тело перестало слушаться. Щёки и лоб защекотали стекавшие по ним капли пота. Руки задрожали. Перед глазами заплясали странные огоньки, будто я долго смотрел на мигающую гирлянду. Меня бросило в жар.       Все остальные тоже замерли. Даже ветер, казалось, перестал насвистывать свою зимнюю мелодию, а солнце, не желая наблюдать за происходящим, скрылось за ниоткуда взявшимися облаками.       Стало мрачно и холодно.       Внутри меня всё рвалось к Аки, но я словно прирос к земле, боясь сделать даже шаг: конечно, я могу отвлечь Валаама, но что если это лишь, наоборот, придаст ему уверенности, и он решится на убийство?       Я ждал, молясь Вселенной, чтобы та пощадила любимую и уберегла от пули.       Только вот у Акинэ были другие планы. — Стреляй! — крикнула она, от чего я дёрнулся на месте. — Ну же! Стреляй, а потом иди к чёрту!       Приставив дуло вплотную к лицу Кинхи, Валаам снял револьвер с предохранителя.       Следом тишину разрезал щелчок взвода курка.       Один удар сердца. Один вдох…       Выстрел. _______________________________________ От автора:       Сегодня опять пишу в теле главы, потому что в комментариях после части не осталось места -_-       Всем привет! Как проходят (или уже прошли) ваши новогодние праздники? У меня вот встреча этого Нового года была, пожалуй, самой весёлой в жизни) Смеялись мы до утра, и это круто! Конечно, не обошлось без некоторых казусов в виде странных личностей, попытавшихся всё испортить, но… ничего у них не вышло)       Вот и у Ято празднования прошли на ура, как мне кажется. О такой новогодней ночи он мог лишь мечтать! Утро подкачало… Но я была бы не я, если бы налила в главу ванили и радовалась жизни))))       Что касается концовки… Когда печатала эти строки — мурашки бегали по коже! Надеюсь, вы тоже прочувствовали этот момент!       Вообще глава вышла странной, но необычной. Это уже вторая такая: когда можно и посмеяться, и поумиляться, и позлиться, и попереживать… Наверно, двадцать шестая будет подобного типа (P.S. в ней появится новый персонаж по имени Мичи, и это будет один из главных героев).       Напоследок, конечно, снова попрошу вас оставлять отзывы и комментарии — новую главу я ещё не начинала, и это поможет вдохновиться и приступить к работе.       Обнимаю вас всех и желаю хорошего начала года!