Назад в никуда 3. Сломанные крылья

Она девочка-самурай. Не пиши ей и не вспоминай. Она научилась молиться Богу, которого нет. Она девочка — острый меч, он крысолов и его кларнет. А она самурай, который учился не слышать звуков, не вздрагивать от машин, Не подпускать к себе близко мужчин, И женщин на всякий случай тоже не подпускать. Она девочка, выученная стоять На стёклах, на углях, на докрасна раскалённом асфальте. Хотите принимайте, хотите не принимайте. Она девочка-самурай в железных доспехах на тонких плечиках. Снимая их каждый вечер, Она умещается на коврике в ванной, что диаметром меньше метра. Её уносит от сильного ветра. И она, как воин, учится своему военному ремеслу. Выучилась не верить ни левым, ни правым, по-хорошему — никому. Выучилась смотреть на солнце, не закрывая век. Она девочка Старк, железнейший человек. Девочка — грецкий орешек, упрямо твёрдая скорлупа. Но стоит ей треснуть, как рассыпается прямо в руках. Как она стоит на гвоздях, они через пятки рвут эфемерную душу. Девочка-самурай раздевается, смывает себя под душем. И на утро отказывается вести войну, сдаёт весь металл в ломбард. На вырученные идёт в кино и играет на бильярде. И забивает в лунку и забивает на всю эту самурайскую этику. Теряет свой рейтинг среди самых сильных на этом свете. И становится просто счастливой, чёрт возьми, просто Как музыка из девяностых. Как белая водолазка, как кофейная чашка, Как запах только что выстиранной белой рубашки, Как чувство, что скоро должен случится май. Просто счастливая девочка. Ты — больше не самурай. ОСТ к эпилогу и, кажется, ко всему финалу третьей части: Баста — Девочка-самурай. Хотела бы я вырезать часть текста песни, чтобы, как всегда, вставить один-два куплета, но тут всё прям в сердечко… P.S. Спасибо тебе за выдержку, Акинэ! Спасибо, мой маленький самурай!

pov: Ято

20 декабря, 2054 год

      Недавно я нашел одну видеозапись. На ней Акинэ шла в белом платье в то время, как я ждал её и волновался, стоя у импровизированного алтаря, с замиранием сердца разглядывая свою невесту и думая о том, как мне повезло.       Уже двадцать лет прошло, а мои мысли не изменились. Я всё так же её люблю, всё так же дорожу и гадаю, почему именно мне выпало счастье быть рядом с самой лучшей девушкой во Вселенной. Не думаю, что сделал так много хорошего в прошлом — так что это явно не подарок мне за добрые дела. Но, возможно, Акинэ для меня — ориентир на светлое будущее? Чтобы я не сбился с пути, не пошёл по наклонной, да и в общем не забывал о том, какую сторону выбрал когда-то.       Само её имя не даёт мне сделать неправильный шаг и вспомнить отца. Точнее… решиться вновь взяться за старое. Ведь… Аки. Даже смешно, но когда-то я дал ей это имя не только потому, что она яркая*, а потому, что душу Хиёри помог найти Бог, которого я считал другом. Акаджи. И когда больше сорока лет назад Кинха почти что в прямом смысле упала на меня с неба — избитая, потерянная и печальная — а после попросила помочь, я ни секунды не раздумывал о том, какое имя ей дать. Ведь и Акаджи я в шутку, можно сказать, по-братски, звал «Аки», а имя Акинэ так хорошо звучало!       Правда, тогда я не знал, что именно он убил Хиёри… И теперь, уже почти полвека имя моей любимой напоминает о том, что у каждого дела, а в особенности плохого, есть последствия. Я, слушаясь отца, вырезал деревню Хитачи, жители которой создали Акаджи. Тот, дабы насолить мне и попытаться заполучить храм, убил Хиёри, по сути, продав её Валааму. А уж Бог Алчности чего только не натворил…       Сложные были времена. Но они остались позади, по крайней мере я всем сердцем в это верю. И пытаюсь следовать не предназначению, вершить не те дела, для которых меня создал отец, а стараюсь сделать этот мир чуточку лучше. Добрее. Правильнее.       Я Бог Удачи. Я пусть другие с пеной у рта доказывают, что невозможно Богу самому решить какой дорогой идти — плевать я на них хотел. Убийства ради денег и забавы — далеко-далеко в прошлом. Я давно стал другим… Я помогаю: людям, Богам, шинки. И нисколько об этом не жалею.       Да меня теперь ещё и должность обязывает! Ведь уже несколько лет как я начальник, отвечающий за наказание Богов, в разуме которых — нанести вред. А точнее, не наказание — с этим по-прежнему отлично справляются помощники Аматерасу — а поиск этих самых лиц. Ведь одна из величайших побед в этом деле у меня позади, и именно с неё начался мой карьерный рост.       Ещё двадцать лет назад я подозревал, что появилась шайка, подражающая Валааму и считающая его неким символов своих дел. Мне долгое время никто не верил, пока эти ублюдки не заявили о себе во всеуслышание и не начали сеять хаос посреди белого дня.       Многие пострадали. Кто-то из-за них лишился денег и храмов, кто-то потерял родных и любимых, а кто-то и жизнь… Но это в прошлом. Ведь я смог всё исправить.       Было сложно. Воскресшее и разросшееся за несколько лет братство отныне не выглядело прежним: если раньше Валаам был его центром, как паук, восседающий на огромной паутине и дергающий за её нитки, то после это поменялось. Более не было главаря, по крайней мере я так очень долго считал, и все действия новых фанатиков Бога Алчности были не скоординированы, нелогичны. Они били наугад и тем были опасны: никогда нельзя было угадать, чего от них ждать, ведь казалось, и цели у этих тварей не было! Они… просто убивали, грабили, насиловали, издевались — и им это нравилось!       Однако в конце концов я смог выйти на Бога, который это начал. А точнее, Богиню по имени Рэн. По словам Акинэ — эта девчонка давно в братстве и была по уши влюблена в Валаама. Тот, правда, девушку не замечал, всячески отнекиваясь и общаясь с ней исключительно по рабочим вопросам, а та страдала… А когда её любимого Бога Алчности заперли — не нашла лучшего выхода, как пойти по его стопам. Возможно, надеялась, что однажды братство под её началом придёт к былому величию, и когда Рэн сможет освободить Валаама — они будут вместе править миром, как король и королева…       Ну и дура!       Хотя, можно сказать, её желание частично исполнилось. Она и впрямь будет со своим любимым вечность, ведь Рэн обвинили в нанесении вреда Небесам и приговорили к пожизненному, ну то есть безвременному заключению в одиночной камере по соседству с Валаамом. Жаль, конечно, там отличная звукоизоляция, так что поболтать голубкам не получится, но, возможно, её устроит, что теперь их разделяет каких-то несколько метров железа и бетона?       Я, кстати, иногда проверяю их камеры, дабы удостовериться, что самые главные преступники Небес продолжают отбывать заключение. И, честно сказать, видя их, не испытываю ни капли сожаления или сочувствия. Помню о том, что они сделали Акинэ.       Да, Рэн тоже постаралась! Почти сразу после возрождения братства она объявила на мою шинки охоту: мы с любимой даже попали в перестрелку, где нас обоих чуть не убили, но опять-таки — новое братство не отличалось умениями и координацией. Это нас спасло. Мы с Аки смогли уйти, а у меня появился ещё больший стимул найти виновников начатого хаоса.       Конечно, получилось не сразу. Но я смог. И за это Аматерасу лично аннулировала срок моей обязательной службы, взяв в полноправные члены Небесного Воинства. Да, это не было её персональным решением: за меня просил мой прошлый начальник и ещё несколько влиятельных Богов, но она, похоже, не сильно-то и сопротивлялась. Правда, назначила при этом на такую должность, ответственности на которой больше, чем на большинстве других. Я обязан раскрывать тайные замыслы Богов, которые собираются нанести вред Небесам, Богам, шинки и, конечно, людям, и устранять угрозу ещё в зачатке. А это сложно! Но у меня вроде как получается.       Во многом я, конечно, обязан своим орудиям. Сейчас я уже не ставлю Юкинэ выше остальных и беру на работу всех троих, меняя шинки в зависимости от поставленной задачи. Ведь каждый из них хорош в чём-то своём, имеет свои таланты и умения. И, являясь их хозяином, главой этой семьи, я ощущаю небывалую уверенность не только в работе, но и в следующем дне. Я просто знаю, что всё будет хорошо! И эту уверенность у меня не отнять.       И поэтому с лёгким сердцем и огромным желанием я ждал этого Нового года, который уже маячил на горизонте. Ведь не сомневался: он будет хорошим! Даже замечательным! Как и многие предыдущие.       Сегодня мы с семьёй, наслаждаясь рождественской** иллюминацией, прогуливались по парку Уэно***, рассматривая не только фонарики, многочисленные ларьки с сувенирами и украшенные к празднику ёлки, но и разговаривая, весело смесь и угощая друг друга купленными вкусностями. Было здорово! Выходные что мне, что Акинэ выпадают крайне редко, поэтому вот так выбраться вчетвером куда-то, не следя за временем и не переживая ни о чём — настоящая роскошь. Или, я бы даже сказал, подарок. И мы были в восторге. А особенно дети!       Мицунэ давно стала полноправным членом нашей семьи. Возможно, в первые полгода после получения нового имени она ещё чувствовала некий дискомфорт и неуверенность, но потом окончательно привыкла. И мы к ней тоже.       Замечательная девочка оказалась! Конечно, я не ожидал каких-то сверхсильных перемен с её стороны, но всё же переживал: вдруг некоторые черты характера она не показывала из-за стеснения? А почувствовав себя полноправным членом семьи, немного изменилась бы не в лучшую сторону? Однако мои волнения были напрасными. Она на самом деле была ангелом! Самым что ни на есть. И всё так же смотрела на Юкинэ: до безумия влюблёнными глазами, полными нежности. А он смотрел так на неё.       А я был счастлив за них обоих.       Кстати, летом мы закончили строительство нового дома для этих двоих! В отличие от Кииро, этот домик располагается на одном участке с нашим храмом, то есть мои младшие шинки всегда находятся в относительной безопасности, но всё же вроде и отдельно. Они ведь давно не дети, хоть я их так называю! И пусть выглядят, как и много лет назад — Юки и Мицу выросли. И заслужили отдельную от нас личную жизнь.       Да и мы с Аки начали чувствовать себя несколько свободнее, оставаясь одни. Ведь мы тоже пара и тоже влюблены, и… нам не помешает немного уединения за пределами спальни.       Конечно, дети не живут в новом доме непрерывно: он, как и Кииро, очень маленький и непригодный для постоянного жилья. Но иногда… Когда и им, и нам хочется побыть наедине — мы, так сказать, ненадолго расселяемся, отдавая всё своё внимание любимым. — Вот это ёлка! Обалденная! — я видел, как в глазах Мицунэ отражаются сотни огоньков украшенного к празднику искусственного**** дерева. — Так бы стояла тут и смотрела на неё! — Не замерзни только, — Юки аккуратно распушил и чуть приподнял шарф девочки, защищая от ветра её открытую шею. — Но вообще соглашусь, красиво. Да, Ято? — Да-а-а, — протянул я. — А ты как считаешь, Аки? Акинэ?       В первый миг мне показалось мы разминулись: может она пошла к палатке с рождественскими сладостями? Или отстала, любуясь ёлкой? Но нет, любимая была рядом, но будто бы меня не слышала. — Ты чего? — запереживал я, проведя ладонью перед её глазами, однако Акинэ только отмахнулась и продолжила смотреть на что-то, почти не моргая.       Я попытался угадать, что её так заинтриговало, но по траектории её взгляда как раз было праздничное дерево и куча народу, что фотографировались под раскидистыми, переливающимися огнями ветвями. Но ведь вряд ли мою шинки вдруг так заинтересовали люди?       Я уже было снова хотел спросить её об этом, но вот Аки, точно во сне, двинулась вперёд, продолжая меня игнорировать. Стало немного обидно, но я решил не давать волю этому противному и разъедающему чувству, а сосредоточился на том, что видел: на Акинэ, которая теперь почти что плыла по направлению к ёлке, мягко огибая попавшихся на пути японцев. А после остановилась прямо перед большим листом пластика, по кругу закрывающего неприметный и порой ничем не подсвеченный ствол искусственного дерева.       Я подошёл поближе. Всё ещё не понимая, что происходит. — Привет! — услышал я, как Аки с кем-то поздоровалась, хотя… перед ней никого не было. Мало того: ограждение было почти что с неё ростом, и сейчас любимая, по сути, говорила со стеной, а точнее, с нарисованным Санта Клаусом — неотъемлемым символом и героем Рождества.       Юки и Мицунэ тоже нас догнали и, как и я, недоуменно смотрели на Акинэ, которая будто бы внезапно сошла с ума.       Но вот, опустив взгляд вниз, я увидел, как в тонкой полоске открытого пространства между землей и ограждением, показались босые ноги. Детские ноги! Или… я ошибаюсь? — Малышка, я тебя не трону, обещаю, — услышал я вновь голос любимой, наконец поняв, что произошло. — Я хочу помочь. Ты потерялась?       Если бы моя шинки встала на носочки — смогла бы заглянуть через пластиковый щит, но пока что она этого не делала, явно не желая пугать ребенка. Я подобного тоже не хотел, поэтому остался стоять чуть поодаль, наблюдая за происходящим со стороны. — Как тебя зовут? — Аки продолжала говорить, хотя пока не получала ответа. — Меня Акинэ. Я тоже шинки, как и ты. И правда очень хочу помочь! Ты мне позволишь?       Аки положила ладонь на ограждение, будто ребенок, что стоял по ту сторону, мог ощутить её тепло и понять, что моя шинки говорит правду и не желает ей зла. И это действительно произошло. С той стороны донёсся тихий, чуть писклявый то ли от страха, то ли от холода голосок, который я еле мог различить за смехом тысяч японцев, пришедших этим прекрасным выходным днём на площадь у императорского дворца. — Мира, — если я правильно расслышал, это было имя девочки. — Я жду тут хозяина, но он не приходит. А эти злые штуки всё время хотят обидеть.       Похоже, девочка пробыла тут довольно долго, хотя для ребенка и несколько часов могут показаться вечностью. Особенно если одна, среди мира людей, под вниманием аякаши, которые и вправду мелькали то тут, то там, выбирая себе жертву из смертных, что могли бы впасть в уныние от настигшего их в канун праздника одиночества. — Приятно познакомиться, — Аки наконец медленно поднялась на носочки и взялась за верхушку ограждения кончиками пальцев. — А давно твой хозяин ушел? — Давно, — ответ последовал не сразу, но девочка пошла на контакт — и это уже хорошо. — Уже три раза солнце взошло. Это я виновата! Я виновата, что потерялась!       Среди гомона площади раздались всхлипы. Они тоже были тихими, однако их я слышал чётче, чем голос ребенка. Потому что для меня плач столь юной шинки был… как удар ножом по сердцу. А для Акинэ и подавно… — Ну, ну, перестань. Всё хорошо, — любимая улыбалась, чтобы её голос звучал добродушнее, но делала она это, преодолевая грусть. — Мы обязательно его найдём, если ты позволишь помочь. Хорошо, Мира? Я могу помочь?       Теперь моя шинки окончательно приподнялась, заглянув через ограждение, и улыбка, померкшая за секунду до этого, вновь заиграла на лице. Но сейчас уже она была не натянутая, не фальшивая, а искренняя. — Ты оказывается такая красавица! — шепнула она, а я тем временем сделал несколько шагов вперёд, боясь пропустить хоть слово из их диалога. Будто от этого зависело что-то очень важное. — Давай мне ручку. Я тебя вытащу.       Но малышка, кажется, решила выйти тем же путём, которым и попала за ограждение: она легла прямо на холодную землю и кое-как протиснувшись под пластиковым щитом, вылезла к нам. Грязная, испуганная и явно сильно замёрзшая: у девочки были синие губы, и дрожь её била такая сильная, что силуэт малышки будто бы немного расплывался. Но в чём Аки была права — она и вправду была красавицей: слегка спутавшиеся, доходившие до лопаток бело-бежевые волосы, пухлые губы, приятные черты лица и светло-голубые, как утреннее небо, глаза… Она мне даже кого-то напомнила, но я пока не мог понять, кого именно. — Вот так, — пока я разглядывал ребенка, Аки не растерялась и, тут же сняв с себя длинную куртку, накинула её на плечи малышки, плотно запахнув края. Теперь и без того маленькая по росту девочка стала выглядеть совсем крошечной, ранимой, хрупкой… — Тебе бы ещё на ножки что-нибудь надеть, но, думаю, будет лучше, если ты согласишься у нас погостить. У нас храм в Токио — в нём тепло и уютно. Сможешь побыть там, пока не найдется твой хозяин. Что скажешь?       Увидев, что теперь и Аки, под курткой у которой была тоненькая блузка, начала замерзать, я снял своё пальто и подошёл ближе, собираясь отдать его любимой. Но, похоже, это было ошибкой: увидев меня, юная шинки шарахнулась, будто я призрак, пытающийся сделать больно, и уже было собралась вновь пролезть по земле за ограждение, но Акинэ вовремя ухватила её за руку, прижимая к себе. — Тихо, тихо! Не бойся, это мой хозяин. Его Ято зовут, — Аки пыталась говорить успокаивающим тоном, но это было сложно, потому что девочка продолжала упираться и даже брыкаться. — Мира, всё будет хорошо. Успокойся, пожалуйста. — Привет! — внезапно к разговору подключилась Мицунэ. Не знаю, правильным ли это было решением, но что сделано — то сделано, поэтому я отошёл подальше, чтобы не пугать малышку и дать моей второй шинки шанс исправить свою оплошность. — Я Мицу. А это Юкинэ, — она указала на Юки, тоже стоявшего поодаль и неуверенно махнувшего рукой, когда его представили. — Мы тоже орудия Ято. И все хотим тебе помочь, честно. Не бойся.       Неуверенно протянув ладонь к ребенку, Мицунэ погладила девочку через куртку. И та, как ни странно, сопротивляться перестала. Может, ей стало спокойно от присутствия других детей? Конечно, Юки и Мицу выглядели старше, ведь девочке на вид было лет семь-восемь, но это её явно успокоило. Наверно, поняла, что раз я не причиняю вреда им — и её не обижу. — Всё хорошо, — Аки села на колено, чтобы их с малышкой лица были почти на одном уровне. — Я обещаю тебе помочь. А раз я пообещала — не могу уйти, хоть тут опасно и холодно.       Крестиком сложив указательный и средний палец, Акинэ улыбнулась. — Если ты не пойдешь — то и я тут останусь, — Аки, на которой всё ещё не было верхней одежды, поёжилась. — Но знаешь что? — Что? — спросила Мира, как зачарованная, глядя на собеседницу. — Я бы сейчас с удовольствием выпила горячего шоколада. Что скажешь? — любимая протянула руку, ладонью вверх, ожидая, примет ли девочка её приглашение.       И та доверилась. Вложив белую как мел, замёрзшую руку в пальцы моей шинки, она начала плакать, но в то же время на её лице появилась улыбка. Она поняла, что не одна и, ни смотря на то, что хозяин где-то далеко и наверняка ищет малышку — о ней пока что есть кому позаботиться. Она в безопасности.

pov: Акинэ

17 января, 2055 год

— Аки, можно тебя на минутку?       Сегодня Ято должен был прийти с работы пораньше, однако появился уже к ужину, который я еле-еле успела приготовить, вернувшись с отработки. — Да, конечно, — потрепав по голове Миру, которая с аппетитом поедала лапшу, я вышла в коридор, не понимая, почему любимый не проходит в дом. — Что-то случилось?       Но ещё до того, как вопрос слетел с губ, я поняла — действительно произошло нечто нехорошее. Только с чем это связано? С Валаамом? Братством? Или пострадал кто-то из друзей?       Я с ужасом ждала ответа, но оказалось, я и близко не угадала, о чём пойдет речь. — Я нашёл хозяина Миры, — бросил любимый. — Точнее, узнал, что случилось.       Он сглотнул. Кинув взгляд на вход в гостиную, убедился, что девочка не вышла его встречать, а значит, ничего не слышит. — Он погиб, — шепнул любимый, покачав головой, а я, невольно прижав руку к сердцу, не могла в это поверить. Ведь я обещала Мире, что мы найдём его! И описывала их встречу: как он будет рад снова её увидеть, как обнимет и пообещает больше никогда не терять. Но, оказывается, это уже невозможно. Или?.. — Он переродился? — пискнула я, озвучивая свою последнюю надежду.       Но Ято лишь покачал головой. А я заплакала, хоть и не знала погибшего Бога: представила, каково будет малышке узнать эту новость. Ведь она так любит своего хозяина. И так ждёт! — Я поэтому и искал его так долго: о Боге без храма и последователей вообще сложно что-либо выяснить, а этот ещё и одинок был. Кроме Миры, у него, похоже, никого не было, да и её он принял лишь около года назад. Был что-то типа затворником, жил где придётся. Это-то его и погубило.       Дальше Ято говорить не было смысла. Я представила, как это могло случиться: скорее всего, заночевав в одном из строений парка, Мира и её хозяин были подвергнуты нападению духов. Пытаясь защитить девочку, Бог оставил её в относительно безопасном месте, а сам, переняв на себя внимание аякаши, кинулся наутёк. Но был настигнут.       Девочка же, прождав какое-то время в указанном месте, отправилась искать хозяина, но, испугавшись других духов, спряталась под елью в парке, где и была найдена нами. — Что мне ей сказать? — спросила я со слезами на глазах, не в силах осознать, что мне придётся сообщить ребенку о гибели единственного родителя. — Как… как вообще такое можно объяснить? — Может лучше соврать? — Ято не был приверженцем лжи, но сейчас его предложение и вправду звучало здраво. Однако я всё же решила иначе. — Нет, — ответила я мягко, обнимая любимого, пытаясь найти в себе силы вернуться в гостиную и посмотреть малютке в глаза. — Она должна это принять. Принять, выплакать своё горе и отпустить его. Так будет лучше.

***

      Девочка жила в нашем доме чуть меньше месяца, но я уже очень к ней привязалась. Несмотря на возраст, в котором другие дети чересчур подвижны, эмоциональны и даже назойливы в своём желании изведать мир, Мира была крайне спокойна: любила смотреть телевизор, рисовать, наблюдать за тем, как я готовлю, а иногда и помогать. Но при этом она почти ничего о себе не рассказывала: ни о прошлом своём, ни о хозяине. Отчасти поэтому так сложно было отыскать хоть какие-то сведения о нём, ведь единственное, что у неё удалось вытянуть — имя Бога, что дал имя ей.       Малышка была чересчур скромной. А может, запуганной? Об этом я могла лишь догадываться, но в этой её отрешённости она чем-то напоминала Мичи: та тоже поначалу мало говорила, ничего не просила, а когда заходила речь о том, чтобы купить ей что-то — жутко стеснялась и даже пугалась.       Правда, у Мичи и прошлое было другое: хозяин её не сильно-то жаловал и, скорее, был… извергом, чем родителем. У Миры же, насколько могла судить, с её Богом отношения были хорошие. Ведь она так ждала встречи с ним! И так грустила…       Хорошо, что в жизни Миры появилась Мицунэ: между девочками с первого дня знакомства образовалась какая-то ментальная связь. Нет, ей она о прошлом тоже не рассказывала, но хотя бы делилась какими-то мыслями, говорила что хотела бы попробовать из еды, где мечтала побывать, что купить.       Именно с Мицунэ малышка впервые согласилась посмотреть фильм по телевизору, и именно та уговорила её выпить настой из трав, когда девочка начала сильно кашлять прямо перед самым Новым годом.       И меня это ужасно умиляло! Я иногда ловила себя на мысли, что, позабыв обо всех делах, наблюдаю, как эти двое о чём-то шушукаются и после смеются, прикрыв рот ладошками. Так у Миры появился первый друг из круга нашей семьи.       А в начале января она, кажется, доверилась и мне: уже не боялась о чём-то попросить или на что-то пожаловаться, брала за руку, когда мы шли в магазин, а ещё, буквально пару дней назад, она ночью пришла к нам с Ято в комнату, потому что девочке приснился кошмар.       Она не плакала, но выглядела такой испуганной, что мы, конечно же, согласились, положив её между нами. Согревая. Утешая. Убаюкивая своим теплом и заботой.       Мы к ней привыкли. И наконец видели, что девочка, забыв о горестях, улыбается.       А сейчас я должна была сообщить ей страшную новость…       И как это сделать? Как, смотря ей в глаза, объяснить, что тот, кого она любит и ждёт — никогда не придёт? Что она больше не сможет увидеть своего хозяина, обнять его, рассказать ему что-то или просто помолчать в его обществе. И единственное, что от него осталось — воспоминания. Больше ничего. — Мне нужно кое-что тебе сказать, — поставив стул напротив Миры, я заламывала пальцы, страшно волнуясь и пытаясь сдержать слёзы, которые готовы были горячим потоком хлынуть из глаз. — У меня для тебя есть новость, и она… не очень хорошая.       Глубокий вдох. Выдох. Снова вдох. Как же сказать это. Как?! — Мне больше нельзя у вас оставаться? Вы меня прогоняете? — почти сразу спросила девочка в испуге, хотя странно, что это первая пришедшая ей в голову мысль при условии, что мы никак, ни видом ни словом, не давали понять, что она нам мешает. Да это и не было так! — Конечно, нет, — положив руку ей на плечо, я на секунду задумалась о том, что мужества для таких слов нужно намного больше, чем чтобы выйти с клинком на ринг. Странно, но это действительно так. — Дело… в другом. — В чём? — девочка уже была напугана, но пока что стоически держалась, говоря почти без толики грусти. Разве что подрагивающие губы её немного выдавали. — В твоём хозяине, — бросила я, резко замолчав: от сильного волнения к горлу подошла тошнота. Но спустя пару секунд я с нею справилась. — Вы его нашли? — на лице девочки сначала появилась улыбка, и в голубых глазах засиял свет, но вскоре это сошло на нет. Мира снова стала грустной. — Он не хочет меня забирать, да? Я ему больше не нужна? Скажи, я всё пойму. Честно! — Нет, — я чувствовала, как внутренние уголки глаз жжёт от сдерживаемых слёз, как в груди всё вибрирует от грусти, а пальцы, которыми я стискивала кухонный фартук у себя на коленях, вспотели и немного дрожат. — Он… Он…       Так не вовремя вставший в горле ком не дал мне договорить. Да я и не знала, как… заменить слово «погиб»? Ушёл? Но тогда Мира спросит, когда хозяин вернётся. Оставил её? Тогда девочка будет думать, что сделала не так и почему тот, кого она любит — её покинул.       Однако долго думать и не пришлось. Спустя пару минут молчания девочка и так всё поняла.       По щекам малышки потекли слёзы, и она сначала неподвижно смотрела на меня, точно не понимая, сон это или реальность, а потом закачала головой из стороны в сторону: сначала медленно, словно нехотя, а затем всё быстрее и быстрее, пока горечь утраты окончательно её не настигла. Тогда девочка кинулась мне в объятия и прижалась так крепко, будто мы висели над пропастью, и я была её единственная надежда на спасение. — Мне очень-очень-очень жаль, — прошептала я, целуя её светлые волосы, видя, что и Ято, всё ещё стоявший в арке гостиной, не может сдержать слез. — Я правда очень хотела, чтобы вы снова были вместе. Но так случилось. Прости… что зря обнадеживала. Мне жаль. — Я теперь одна! — тем временем с непередаваемой болью в голосе кричала Мира, прижимаясь к моей груди. — Одна! Снова! Я больше никому не нужна!       Её слова отчего-то ранили меня. И погрязшая в горестных и грустных мыслях я даже не сразу смогла понять почему. А когда всё же окончательная мысль сформировалась в моей голове… испугалась. — Не говори так. Всё будет хорошо, — попыталась успокоить я, однако Мира была со мной не согласна. — Не будет! — подняв глаза, она посмотрела на меня полным разочарования, боли и ужаса взглядом. — Потому что хорошо всё только у тех, о ком заботятся. У кого есть любимые! А как же я?       Голос девочки стал затихать, пока не превратился в скулящий шёпот, от которого в груди точно что-то разбилось. — А обо мне кто позаботится? — спросила она под конец, некоторое время продолжая на меня смотреть, а после, как-то поникнув, вновь прислонилась ко мне, не прекращая плакать, но теперь уже беззвучно.       И внутри меня что-то перевернулось.       Я ощутила, будто моё до этого не раз раненое и с трудом заштопанное сердце начало биться чаще и… в нём появилось ещё одно место. Оно не вытеснило память о Мичи, не уменьшило любовь к Ято, Юкинэ и Мицунэ. Но я с уверенностью поняла, что девочку, которую сейчас обнимала — я отпускать не хочу. Никогда. Ни за что.       И, подняв взгляд, думала о том, как сказать об этом остальным, но увидела Мицунэ. Хоть на её глазах тоже были слёзы — она улыбалась. И будто бы в ответ на мой немой вопрос — уверенно кивнула, обняв при этом Юкинэ.       Тогда я посмотрела на него: как ни странно, мальчик тоже всё понял и, некоторое время поразмышляв, тоже утвердительно махнул головой, давая согласие принять Миру в нашу семью.       Но оставалось мнение самого главного из нас — Бога, которому придётся дать имя маленькой девочке со своими травмами и проблемами. Или не придётся? Ведь Ято мог не согласиться — и я это прекрасно осознавала. У него и так три шинки, двое из которых — подростки. Наш хозяин иногда жаловался, что в неудачные дни, когда всю семью по поводу или без накрывало уныние, он готов был на стену лезть от троекратного чувства безысходности и апатии, что его одолевали.       А я хотела попросить дать имя ещё кому-то?       Поэтому, медленно переводя взгляд в его сторону, я уже готовилась увидеть, как он отрицательно качает головой или делает вид, что не понимает моих чувств и желаний. И представила, как после он или с грустью, а может, даже злостью объясняет, что мы не можем брать в семью каждого, кому нужна помощь, кто так или иначе нуждается в поддержке.       Однако…       Он кивнул.       И я даже сначала решила — мне показалось. Моё воображение так хотело этого, что нарисовало нужную картинку — так ведь?       Но, видя моё недоумение, Ято кивнул ещё раз, а после улыбнулся и подошёл к нам с Мирой. Тоже обнимая её и меня заодно. Выказывая поддержку, которая сейчас была нам так необходима. — Мы! Мы позаботимся о тебе, Мира, — негромко, но чётко проговорил он. — Если ты, конечно, этого хочешь. Потому что я, да и остальные, были бы рады принять тебя в нашу семью. Правда?       Он наверняка знал желание каждого из нас, но решил доказать Мире, что его заявление не голословно.       От этого девочка даже плакать перестала и, чуть отпрянув от меня, рассматривала собравшихся полным недоумения взглядом. — Конечно, правда, — Юки всегда был не многословен и сегодня тоже ограничился короткой фразой. — Я был бы рад иметь сестру. — И я тоже очень сильно к тебе привязалась, Мира! — Мицунэ даже подошла ближе, дотронувшись до лица девочки и с улыбкой глядя в её голубые глаза. — Надеюсь, тебе у нас нравится, потому что я не хочу, чтобы ты уходила. У нас, в конце концов, ещё столько фильмов не пересмотрено! Столько рисунков не нарисовано! А уж сколько вкусного не перепробовано! У-у-у! Я уж молчу!       Она засмеялась, и малышка тоже почти что улыбнулась: уголки её губ дрогнули, но, похоже, Мира была в таком шоке, что забыла, как двигаться. — И я буду счастлива! — прошептала я, стирая с щек капли слёз, что неприятно щекотали кожу. — Возможно, иногда нам будет непросто и нас, я уверена, ждут трудности, но я готова их преодолеть. Вместе с Ято, Юкинэ, Мицунэ. И с тобой, Мира. Потому что мы — семья. И у нас всё получится! Обязательно!       Не верилось, что это происходит. Всё было точно во сне, причём невероятно хорошем.       А перед глазами встало личико Мичи. Почему-то сейчас, представляя её, я думала, она разозлится или же огорчится, понимая, что я начинаю любить другого ребёнка, другую дочь. Однако девочка, что до сих пор была в моей памяти, улыбнулась и тоже кивнула. Она была счастлива за меня, за всех нас, хоть и наверняка ужасно скучала.       Я тоже скучала по ней — невыносимо сильно. Но знала: моя маленькая Мичи сейчас счастлива в другом мире, что намного лучше этого. И пусть ей немного грустно — она улыбается. И, зная это, я улыбалась тоже. — И вы будете меня любить? — и дрожью в голосе спросила Мира, переводя взгляд с одного лица на другое. — И не бросите? — Мы уже тебя любим! — обняв девочку сзади, я подтянула её к себе, усаживая на колени. — И никогда не бросим. Обещаю. — Честно-честно? — спросила она по-детски наивно, вытирая последнюю сбежавшую по щеке слезу. — И мы всегда будем вместе? — Всегда, — ответил Ято, целуя девочку в щёку. — А пока, если не против, я дам тебе имя?

pov: Эми

18 января, 2055 год

— Ты красотка! — произнёс он, окутывая меня пропитанным алкоголем и табаком дыханием. — Как хочешь? Понежнее или пожёстче?       Я запуталась, какой сегодня день. А месяц? Вроде январь… Но дни, как близнецы, все похожи один на другой. Я ищу что-то, сама не пойму что. Пытаюсь действовать по-разному, найти ключ от жизни, о которой мечтаю, но в которую никак не могу попасть. А заканчивается всё одинаково: в каком-нибудь баре я сталкиваюсь со смазливым парнишкой, напоминающим Ято, а после…       И почему я думаю, что они могут заполнить пустоту в моей груди? Раз за разом наступаю на одни и те же грабли, но никак не успокоюсь? Ищу в толпе чёрные как смоль волосы или ярко-голубые глаза, а после ночь страсти и мнимого удовольствия в каком-нибудь захолустном отеле… И одна и та же мысль на утро: что я тут делаю? Зачем мне всё это?       Я всё проиграла. Хотя, а выигрывала ли что-то? Или это была, скорее, карма за всё плохое, что я творила? Ведь Ято не любил меня. Никогда. Как и Таке. Они оба лишь делали вид, что я нужна, а сами думали о другом, и в мечтах их мне места не было.       Правда, Ято хотя бы меня не продавал, а даже заботился… И время, проведенное с ним, было поистине чарующим. Жаль, оно закончилось. Быстро и жестоко.       Хотя чего я ожидала? Что смогу обманывать его вечно? Чёрт, смотря правда в глаза, я так и рассчитывала. Ведь нет ничего вечного. И понятие лжи через долгие-долгие годы размоется и станет… чем-то несущественным. По крайней мере, я так думала.       Жаль, не вышло.       И Вселенная, которую я так долго молила о справедливости, сделала всё по совести. Жаль, я не уточнила, что справедливость значит в моей трактовке… — Пожёстче, — шепнула я, чувствуя, как парень, имя которого я даже не хотела запоминать, целует моё бедро. — И ещё, есть одна просьба.       Сейчас я себя ненавидела, однако ждала момента, который последует. Момента, который заставит меня окунуться в прошлое. — Да, моя куколка, — промурлыкал мой спутник, вновь нависая надо мной, норовя лизнуть в губы. — Во время этого прикажи мне молчать, — томно произнесла я, замечая, что парню нравится эта идея. — И как долго ты не должна ничего произносить? — он хохотнул, думая, что это шутка. — Пока ты не разрешишь, — я несильно укусила парня в губу, стараясь завести себя теперь уже меркнувшими на фоне времени воспоминаниями. — И уж постарайся хорошо отыграть эту роль. Иначе я останусь недовольна.

pov: Юкинэ

21 февраля, 2055 год

      Наконец наступила весна. И хоть на календаре ещё февраль — тепло постепенно начало приходить в наши края, и, кажется, в этом году всё расцветёт гораздо раньше, чем обычно.       Зима была длинная. А может, это так кажется? Потому что произошло много всего, что не давало сидеть на месте? Возможно. Однако я с уверенностью могу сказать — она была чудесной.       У меня наконец появилась сестра, о которой я так мечтал. Ми́ра! Ято не стал давать ей другое имя: мы посчитали, раз девочка уже привыкла к этому, так тому и быть. Были, конечно, сомнения: вдруг прошлое имя будет напоминать ей о погибшем хозяине? Однако уже спустя пару недель наши опасения рассеялись: девочка становилась веселее с каждым днём. Судя по всему, Мира не так сильно была привязана к прошлому, как мы думали. Скорее, боялась остаться одна. И теперь её страхи ушли…       Она начала любить нас. И сильнее всех — Мицу. Точнее, может, не сильнее всех, но уж больше, чем меня — так точно! Но я не сердился и не ревновал. Нормально ведь, что девчонки держатся вместе: Ято сказал, такова их природа, и кто я такой, чтобы возражать?       Да и у меня с Мирой есть кое-какие делишки и секретики, которые не связывают её больше ни с кем. Например, именно я научил её делать грань. Это было так весело! И одновременно странно… ведь она даже не представляла, что шинки такое могут. И когда я впервые показал ей светящуюся линию, через которую не способны пробраться духи, шинки и даже Боги — она была в восторге. Попросила научить.       Разумеется, я объяснил, что нельзя ставить грань между собой и хозяином, а ещё применять её не для благих целей, но сделал это, скорее, для галочки. Ведь кто в здравом уме смог бы представить, как этот милый светловолосый ангелок делает что-то во зло? Думаю, никто.       Хотя у этой девочки всё же есть свои тараканы в голове, но у кого их нет, верно? Но мы подстраиваемся под неё, она в чём-то уступает нам — в этом и есть смысл. Это и есть семья.       А ещё, если уж говорить о странностях, эта малютка обладает довольно удивительными способностями. Вообще все орудия Ято, насколько я мог судить по его же рассказам, всегда становились холодным оружием: Маю, я, Акинэ, Мицунэ… Эми. А тут, представьте, какого было наше удивление, когда Ято призвал Миру в виде орудия, а девочка… просто продолжила стоять на месте. Точнее, сначала засветилась, будто вот-вот готова была принять какую-то форму, но осталось человеком — лишь одежды на ней стали другие: повседневные джинсы и кофту заменили белая юката***** и надетое поверх чёрное хаори******.       Мы все стояли в недоумении, особенно Ято, который, кажется, даже дар речи потерял! И тут девочка просто подошла ко мне и обняла, а когда хозяин сказал: «Сэкки», — мы оба стали клинками.       Это сложно объяснить — тут нужно ощущать, но Мира будто бы стала частью меня или, если быть точнее, каким-то невидимым щитом, который меня окутывал. Я сразу почувствовал себя сильнее, хотя до этого, не скромно сказать, я был уверен, что нахожусь на пике своей формы и силы.       То же самое потом произошло и с Аки. По её словам, приняв форму орудия, она будто всё ещё ощущала объятия Миры: это тепло и странное чувство, словно нет ничего невозможного. При этом я заметил, что катана в руках нашего хозяина начала сверкать иначе, точно стала острее, а ещё от неё теперь исходила невидимая, но ощутимая мощь.       Будь я противником Ято — струсил бы ещё на старте, увидев его с таким клинком в руках!       А Мицунэ! Она ведь становится девятью сюрикенами в руках Ято, что уже само по себе круто и очень актуально для дальнего боя. Но с объятием Миры её дальность настолько возросла, что теперь она могла поразить врага, которого толком и разглядеть нельзя.       Нас всех это очень впечатлило! Особенно меня. Конечно, Аки упоминала, что у детей-шинки совершенно необычные способности, но я не думал об этом, когда Ято давал имя Мире. Представлял, что сейчас девочка станет малюсеньким ножиком или типа того…       А тут вон как получилось.       Конечно, Ято наотрез отказывался брать малышку с собой на работу — не для этого он давал ей имя, да и Акинэ бы его убила, узнай об этом (материнский инстинкт — дело такое!). Но всё же нам было спокойнее понимать, что дома есть кто-то, кто в случае необходимости увеличит силу орудий Ято и сможет стать тем решающим фактором, что поможет победить в самом сложном бою.       Мы стали увереннее. Сильнее. И как ни странно — сплочённее. Мира будто бы оказалась той недостающей деталью пазла, которого не хватало нашей семье, чтобы стать чем-то целым и нерушимым. А ещё Акинэ теперь счастливее. Наверное, мысли о Мичи до сих пор бередили старую рану, а с Мирой… это рана начала затягиваться.       Забудет ли Акинэ свою погибшую дочь? Вряд ли. Но я уверен, ей станет легче. По крайней мере, я на это надеялся.       Что же касается меня — я уже счастлив настолько, насколько это вообще возможно. И всё благодаря Мицунэ… Ну и остальным членам семьи, разумеется! С горечью вспоминаю дни, когда думал о деньгах, скейтах, школьных уроках и прочих вещах, которые недоступны мне, как шинки. И как жалел, что не живу… по-человечески.       Сейчас же в полной мере осознаю, как невероятно мне повезло. Я могу быть с любимыми… вечность! И это не преувеличение! Я смогу обнимать Мицу, смотреть в её глаза, быть с ней, разговаривать… всегда. При этом не волнуясь, что жизнь наша вот-вот оборвётся.       Конечно, на нашем пути тоже встречаются опасности, но все они преодолимы. А вот время… Его не остановить. Не подкупить. Не уговорить. И даже не замедлить. Из-за этого жизнь людей, какой бы долгой она ни была — конечна. Мы же с уверенностью смотрим в завтрашний день. — О чём задумался? — я не заметил, как Акинэ вышла ко мне на улицу с дымящейся чашкой в руках. — Да так, о всяком, — пожав плечами, я и сам толком не мог сказать, что творилось в голове, но уж точно не хотел делиться этим с Аки. — Ято с девочками ещё не вернулись?       Сегодня утром Ято, Мира и Мицунэ ушли в город за покупками. Точнее, покупки нужно было совершить девчонкам, а Ято был рядом в качестве защитника и кошелька. Меня же оставили дома, потому что он даже спустя столько лет не соглашался бросать Акинэ одну дома. — Не-а, — она усмехнулась. — Они надолго. Так что, если собираешься ждать их на улице — хоть чая выпей. А то замёрзнешь. — Спасибо, — скорее, из вежливости произнёс я, потому что на деле ничего не хотел. — А ты там чем занимаешься? — Готовлю обед, — ответила Акинэ, пожав плечами.       Я, опять-таки из вежливости, предложил свою помощь, а она, поняв, что я не очень-то горю желанием махать ножом на кухне, отказалась. В этом был её плюс: ненавязчивость и понимание того, что мне требовалось.       А хотел я сейчас, чтобы Мицунэ поскорее вернулась. Странно и глупо переживать за неё, когда она с Ято, однако каждый раз, если она отправлялась куда-то без меня — я волновался. Наверное, вспоминал, что и Акинэ однажды вот так же вышла за покупками почти двадцать пять лет назад, а после…       Короче, я переживал. А когда душа у меня была не на месте, то и настроение падало соответственно.       Хорошо, что страдать от переживаний мне всё же пришлось недолго: спустя, наверное, полчаса калитка открылась, и в неё сначала вбежала Мира, сгорающая от желания обнять Акинэ, после неё — сияющая от радости Мицу, объятий которой я так ждал, а замыкал процессию немного угрюмый и заваленный магазинными пакетами Ято, которого и видно толком не было: казалось, будто покупки объединились, отрастили ноги и пришли к нам сами.       Это заставило меня развеселиться. — Смешно тебе, да? — пробурчал Ято, проходя мимо и замечая мою широкую улыбку. — В следующий раз с нами пойдешь! — Не, нет и ещё раз нет! — я театрально прикрыл рот ладонью. — Кто же тогда будет защищать Акинэ, если в дом влезут грабители? — Если в дом, пока там Аки, влезут грабители, то нужно задуматься, кто защитит грабителей… — снова пробубнил мой хозяин, наконец нащупав ручку входной двери и протискиваясь в коридор.       А мы с Мицунэ остались вдвоём и пока не торопились зайти в дом. — Хорошо погуляли? — спросил я, пожалуй, очевидную вещь, но уж очень хотелось услышать голос любимой. — Очень здорово! — в ней было столько энтузиазма. — Мы и по магазинам прошлись, и мороженое поели, и даже на каруселях покатались. Кстати, я купила тебе подарок!       Мицу начала рыться в кармане пальто, а у меня на душе стало так тепло. Она не просто гуляла, а думала обо мне… — А что за повод? — я старался не показывать, насколько приятно мне было получить маленькую серую коробочку из её рук, однако, когда я открыл её, восторга скрыть не удалось. — Вау! Это… это оно? Серьёзно?       В коробочке лежало кольцо-печатка, которое мы около месяца назад заметили в витрине ювелирного. Вообще какое-то время украшения в Японии имели маленькую популярность, особенно среди мужчин, но после недавнего выхода серии фильмов про самурая-странника, кольца-печатки снова вошли в моду.       На самом деле, ничего необычного в этом украшении не было: чёрный матовый карбон в качестве основы кольца, вставки из чёрного опала, а сама печать — белое золото. Но мне оно почему-то так понравилось! Ведь бывает такое: вещь просто западает в душу, и ты понимаешь — это твоё. Так было и с этим кольцом. — Спасибо! — прошептал я, надевая его на палец и понимая, что оно полностью подходит мне по размеру. — А как?.. Размер? — Пока ты спал, измерила охват пальца ниткой. Юки, всё проще, чем ты думаешь! — Мицунэ весело засмеялась, а после поцеловала меня в кончик носа. — Рада, что тебе понравилось. Я боялась, что кольцо купят, пока я на него накоплю из карманных денег. Но… всё получилось, как надо!       Она скромно пожала плечами, явно довольная собой.       А я смотрел на неё и думал: как же мне повезло! Встретить самую лучшую девушку из всех, кто есть на этом свете.       Хотя, наверное, все влюбленные парни так думают, но я действительно уверен — она уникальна! Невероятно нежная, понимающая, чуткая, веселая… С ней никогда не скучно!       Посмотрев на новое кольцо, я понял, что любимая предала ему ещё большую ценность. Теперь оно будет не просто нравится мне своим внешним видом, но и напоминать, что есть на этом огромном свете девушка, которая любит меня совершенно бескорыстно.       Честно говоря, раньше, до встречи с ней, я был уверен, что мне нужна та, которая будет видеть во мне только хорошее. Но Мицу иная. Она ещё лучше! Ведь видит во мне и плохое, но при этом всё ещё хочет быть со мной.       И это бесценно!

pov: Сатоши

7 марта, 2055 год

      Я видел её в парке сегодня. Кинху, а точнее, Акинэ. И нет, я назвал её так не потому, что она носит это имя. А потому, что от Кинхи там, похоже, ничего не осталось.       И нет, это не плохо! Какой бы завораживающе сильной она не была во времена нашей дружбы — ей идёт быть такой, как сейчас. Мило улыбающейся и покупающей тайяки******* какой-то девочке, что смотрит на неё с восторгом и обожанием.       Я понял, что было ошибкой пытаться приручить её. Сделать из этой девушки ту, которая была бы нам удобной. Не получилось бы! И дело тут не в том, что у нас было на это мало времени. Даже через тысячу лет — я в этом уверен — она бы не стала частью братства такой, как мы. Хотя… это мы никогда не смогли бы стать, как она.       Акинэ давным-давно поняла смысл жизни, её законы и правила. А я всё пытался изменить что-то в себе и своём окружении, доказать всем и каждому, что я сильнее, что могу управлять судьбой, могу отомстить за то, что порой она была со мной несправедлива.       Я был глуп и смотрел на Валаама, который стал для меня примером когда-то, но забывал глядеть под ноги, не замечая, что с каждым шагом дорога под моими стопами становилась всё хуже, пока чуть не закончилась вовсе.       Я смотрел вперёд, а нужно было — в настоящее. Ведь время ужасно скоротечно! Мы, Боги, об этом забываем, считая, что априори будем жить вечно. Но… ни черта подобного. Наша жизнь тоже может оборваться, а в итоге что? Даже при условии огромной силы и перспектив — может получиться, что после себя мы ничего не оставим.       Тогда смысл всего?       Я вот бежал вперёд, как ненормальный, живя мечтами о том, как когда-то будет здорово, не понимая, что хорошо мне могло быть уже тогда! Я столько времени упустил!       Акинэ была права, когда отшила меня. И права была, сказав, что я её не люблю. Я вообще, похоже, любить не умею. Может, если только себя? Хотя, будь это так, я бы не положил столько лет на чужую мечту, которую отчего-то стал считать и своей тоже.       Возможно, наоборот, я себя ненавидел. И с этим нужно что-то делать. Как-то исправлять.       У меня было время об этом подумать. Сидя в камере, больше ведь заняться и нечем? Только копаться в себе и своём прошлом, наконец, анализируя поступки и действия, которые привели к такому исходу. И за двадцать лет я сделал очень много выводов.       Сейчас смотрю на вещи иначе. Дышу полной грудью, наслаждаюсь вкусом еды, радуюсь тому, что могу слышать голоса и музыку. Просто живу, а не существую. И нынче, глядя на Ято, Акинэ и их семью, я тоже хочу так: смотреть на кого-то влюбленными глазами, смеяться, подставив лицо под лучи солнца, радоваться выходным и не корить никого в произошедшем со мной. Просто принять это как должное, забыть все обиды и воспринимать прошлые трудности как опыт, который поможет мне в дальнейшем.       А ещё я бы хотел стать с Аки друзьями. Я ведь тоже сейчас отрабатываю наказание, как и она, только… мы не общаемся. По её инициативе, разумеется, но если в прошлом я бы стал её добиваться или даже настаивать — сейчас всё иначе. Это её выбор, и я его уважаю, да и… наверно, после всего плохого, что я сделал для неё, да и в целом — я бы тоже не захотел общаться с собой. Наверняка, видя меня, Акинэ вспоминает о том, что было с ней двадцать пять лет назад. О том, что мы с ней сделали.       Чёрт!       Как же хочется повернуть время вспять. И прожить эту жизнь иначе! Не запятнав своё имя, не убив стольких невинных, не предав столько друзей.       Хорошо, что у меня ещё есть шанс исправиться. По крайней мере, я на это надеюсь.

pov: Кофуку

7 марта, 2055 год

— Хотите секрет? — Мицунэ склонилась ко мне, Мире и Акинэ, поглядывая на стоявших поодаль парней. — Я знаю, что Юки мне завтра подарит! — Ай-яй-яй! Неужели ты рылась в его вещах, чтобы найти? — удивилась я, однако по испепеляющему взгляду девушки осознала, что не права. — Нет, конечно! Просто он спрятал его в ящик с бельём. Думал, я не найду, только убирайся он вместе со мной — был бы в курсе, что раз в неделю я достаю все чистые вещи, чтобы снова их аккуратно сложить. Потому что после Юкинэ в шкафу уже через пару дней погром, чесслово!       Мы с девочками тихонько захихикали, продолжая оглядываться на Ято, Дайкоку и Юки. — Ну так и что это? — кажется, Мире было интереснее всех, что же там за подарок, хотя я тоже сгорала от любопытства. — Колечко… — Мицу странно поджала губы, при этом ужасно смущаясь. — И оно, вроде как… — Ну нет! — Акинэ сказала это так громко, что парни обернулись на нас, начав вслушиваться в разговор, но, когда более не услышали ничего подозрительного, продолжили заниматься приготовлением десертов для завтрашнего праздника********. — Не говори, что оно обручальное! — Я… я не разбираюсь, но, кажется, да, — Мицунэ опустила голову, исподлобья виновато глядя на Аки. — Это плохо, да? Ты рассердилась? — … Нет, — по тону её голоса нельзя было сказать, искренне ли Аки говорит. — Просто это так странно. Чувствую себя старой, потому что мои дети завтра обвенчаются.       Мы снова засмеялись, но на этот раз старались делать это как можно тише. — И тебе это не кажется странным? — Мицу явно очень волновало мнение… матери? Ведь Аки уже давно не просто подруга для неё. — Не знаю. Для меня ведь вы по-прежнему очень молоды… — Аки опёрлась локтем о стол, положив на ладонь подбородок. — Но сам факт того, что вы вместе больше двадцати лет — наверное, это даёт вам право перейти на новую ступень отношений. Плюс, вы не меняетесь внешне, но внутренне — взрослеете, становитесь умнее, опытнее. Будь вы людьми — никто бы и слова не сказал, так? При условии, сколько вы с Юки преодолели вместе. Так что… Да и дом у вас свой есть!       Я увидела грусть в её глазах. Аки очень любила девочку, и Юкинэ тоже, разумеется, и, думаю, она боялась, что дети отдалятся от неё. Конечно, порой она всерьёз на них жалуется и даже злится, но я-то её знаю! Ведь она моя лучшая подруга.       Акинэ очень привязывается к тем, кто ей дорог. Это одновременно хорошо, ведь она, пожалуй, самая верная из всех моих знакомых. Но вместе с тем, как же ей тяжело, когда эти любимые хоть немного, но отдаляются. Даже небольшая ссора с близкими для неё — катастрофа. А тут… Хотя дети ведь останутся в их семье, верно? Может их помолвка не многое изменит? — Вот я буду смеяться, если кольцо это — самое обычно и никакое не обручальное. А вы тут уже чуть ли не салфетки для свадебного стола выбираете, — решила сменить тему я, чтобы заполнить повисшую тишину. — Давайте уж дождёмся завтра, а там будем думать! — А ты что хочешь на праздник? — спросила Мира, обращаясь ко мне. — Тоже кольцо? — Ну нет. От Дайкоку не дождешься! — я попыталась сделать вид, что этот вопрос меня не задел, однако отчего-то загрустила.       Когда Аки и Ято поженились, я думала, Дайкоку тоже сделает этот шаг. Ведь раньше среди наших знакомых не было женатых пар, в которых один — Бог, а второй — шинки. Но после союза друзей… Им ведь никто и слова не сказал потом, даже на работе. Все поздравляли только, желали счастья.       Я надеялась, это подтолкнёт Кокки к каким-то серьёзным действиям, но всё осталось по-прежнему. Кажется, я для него как сестра или даже ребёнок. А всё то романтическое, что было когда-то между нами — не более чем случайность.       И я, наверное, всегда буду одна.       Как же грустно…

***

8 марта, 2055 год

— Кофуку, посмотри! — Акинэ, пришедшая к нам в гости вместе с семьёй, тихонько подошла ко мне, пока остальные суетились за праздничным столом, а после попросила выйти с ней на улицу. — Это мне Мира сегодня подарила.       Она отдала мне в руки листок бумаги, на котором яркими ручками была нарисована… видимо, сама Акинэ с огромным букетом цветов в руках, воздушными шариками и каким-то очень странным зданием на заднем плане. — Она сказала — это дом из маршмэллоу. И так как Мира его обожает — сочла, что будь этот дом в реале — лучшего бы я и пожелать не могла, — моя подруга улыбнулась, а после продолжила испытывающе на меня смотреть. — Очень мило, — прокомментировала я, не понимая, чего от меня ждут. Неужели детский рисунок заслуживает столь серьёзного внимания? — Да нет же. Переверни! — Аки взяла за уголок листка и показала мне его обратную сторону.       Там было написано короткое: «Маме». И я сразу всё поняла. — Ох… — только и смогла пока сказать я, понимая, как много этот подарок значит для Акинэ. — Девочка моя! Поздравляю! Это в первый раз? Она тебя так назвала? — Да, в первый, — в её голосе было столько тепла, нежности и любви, что я чуть не растаяла, просто стоя рядом с подругой. — И мне так радостно! Но так… — Страшно? — догадалась я, когда Аки так и не смогла закончить фразу.       Но она не ответила. Лишь махнула головой в знак утверждения, а после прижала листок к груди, смотря в одну точку. И я, кажется, понимала, что происходило в её голове: Мичи тоже однажды назвала её матерью, а после и считала таковой несколько месяцев… пока малышку не убили. Аки до сих пор винит себя в этом и думает, что если бы не привязалась так к девочке, если бы ещё поначалу оттолкнула от себя — те ублюдки из братства и не подумали бы пытать ребенка. У неё было бы больше шансов выжить.       А теперь вот и Мира начала привязываться к ней. — С братством покончено, помнишь? — спросила я, положив руку на плечо подруги. — Они больше не причинят зла тебе или твоей семье. Всё будет хорошо. — А точно ли? — сейчас на Акинэ было больно смотреть. — Когда у Валаама отняли замок и отправили на землю — все тоже думали, что с ним покончено. И когда его заперли в темницу до конца веков — я тоже была уверена, что братства больше нет. Но оно возрождается! Снова, мать твою, и снова! И я… устала бояться. Устала.       Протянув руки, Аки обняла меня. И я, хоть не была её хозяином, ощутила, как болит сейчас её сердце. Наверное, Ято там испереживался, почему это у его любимой так изменилось настроение. Но он, как тактичный джентльмен, не спешил вмешиваться в наш разговор. — Я всё ещё тренируюсь каждую неделю, представляешь? Не забываю приёмы борьбы, иногда прошу Ято подраться со мной на палках, мотивируя это тем, что не хочу потерять форму, но я боюсь! Кофуку я ужасно боюсь, что они снова могут прийти за мной, а я не смогу дать отпор, защитить своих детей, — Аки еле слышно шмыгнула носом. — Понимаешь? — Конечно. Конечно, понимаю, — мне хотелось сказать ещё что-то: какие-то более веские слова утешения, но с кухни раздались голоса — все звали нас к столу, поэтому времени оставалось мало. — Помни, ты не одна! У тебя есть Ято и я, а ещё Эбису и остальные друзья. Верь в нас, ладно? Мы всегда будем рядом и поможем. Хорошо?       Подняв лицо Аки, я вытерла слёзы на её щеках, чтобы остальные ничего не заподозрили. — А теперь пойдем ужинать. А то нас уже заждались!

***

— Милые девочки. Сегодня было сказано очень много слов в вашу честь! И ко всем им я присоединяюсь, — Юкинэ, как всегда, предпочитал говорить одним из последних, чтобы от него не ждали какого-то особо громкого тоста. — Мы с Ято подготовили для всех вас подарки! И сейчас их вручим.       Потянувшись под стол, он достал оттуда заранее спрятанную коробку, в которой лежали четыре коробочки поменьше: для каждой из присутствующих девушек и девочек. Меня это порадовало. Я обожала сюрпризы, но Дайкоку не больно-то часто меня ими баловал. Поэтому сразу потянула руки к тому, который предназначался мне.       В розовой, как мои волосы, коробочке лежал бархатный чехол, а внутри него — невероятной красоты гребень для волос, похожий на те, какими японки пользовались в давние времена. Он явно был ручной работы, сделанный из дерева, отлакированный, весь в розово-белых цветах и завитках — прямо мой стиль!       И я буквально просияла от подарка и уже хотела попробовать гребень в деле, как услышала немного испуганный, но, скорее, всё же требовательный голос Мицунэ, тоже открывшей свой презент. — Что это? — спросила она, разглядывая полупрозрачный браслет, внутри которого блестели всеми гранями и цветами мелкие камушки. — Это… мне? Точно?       Я замерла. И вправду, там ведь должно быть кольцо! Мицу же его видела!       Но нежели… Юки передумал? Испугался нового шага и просто купил другой подарок? Вот это да. Уж от кого, а от него я такого не ожидала.       И Мицу, видимо, тоже. Она, конечно, не плакала и даже поблагодарила за подарок не понимавшего, в чём дело, паренька, но по её виду было ясно — она расстроена и даже разочарована. И я, честно сказать, была с ней в этом солидарна. — Что не так? — услышала я голос Ято, обращавшегося к Акинэ, но та лишь махнула рукой, тоже будучи темнее тучи и крайне обеспокоенной. Наверное, в её голове уже зрел план, как успокоить Мицунэ и помочь ей не расстраиваться по этому поводу.       А тем временем, наверное, чтобы попытаться вернуть этому празднику былую атмосферу, поднялся Дайкоку. Вообще он не любитель быть в центре внимания, поэтому я немного удивилась, однако уставилась на него, стараясь не замечать безмолвной перепалки Юки и Мицунэ. — Так, ну, с праздником что ли, — он показал стаканом на каждую из девушек, что находились сегодня в комнате, а после как-то особенно долго задержался на мне. — И у меня тоже есть подарки.       Мой шинки даже будто немного засмущался и покраснел… хотя, может, это выпитый алкоголь так разгорячил его кровь? Тем не менее он тоже достал из кармана презенты: сертификаты на массаж в классный SPA-центр, что открылся неподалёку от нас. И я снова очень обрадовалась, однако вот Дайкоку протянул пластиковую карту Акинэ, потом Мире, а после и Мицунэ. А про меня будто забыл. В его руках больше ничего не было.       Я уж было хотела возмутиться и даже обидеться на своё орудие, потому как это прямое неуважение хозяину, но вот он повернулся ко мне, а после, сначала сунув руку в пиджак, достал на свет маленькое колечко с россыпью ярко-бирюзовых камней по всей поверхности. И протянул его мне, при этом ничего не говоря.       Я тоже молчала. Только рот открыла от удивления, не понимая… Это что? Мне? — Это то самое кольцо! Я думала, ты его мне подаришь! — вдруг заметила Мицунэ, и её голос в тишине прозвучал довольно звонко. — А ты его Дайкоку отдал предложение делать? — Откуда ты о нём узнала? — в голосе Ято было недоумение. — В смысле предложение? Дайкоку сейчас делает ей предложение? — глаза Акинэ округлились. — В смысле тебе, Мицу? Зачем тебе это кольцо? — а Юки уже прошёл стадию удивления и теперь был в лёгкой панике. — Конечно, делаю. А на что это похоже? — спросил недовольный Дайкоку. — Серьёзно? — удивилась я, правда почти сразу переключив своё внимание, потому как атмосфера вокруг царила ни черта не романтическая. — Поздравляю! — донёсся из-за дальнего угла голосок Миры. — Я думала ты сделаешь предложение мне! — Мицунэ даже поднялась с места, показывая недовольство всем своим видом. — Зачем! Это ведь я собирался! — насупил брови Дайкоку. — Ты собирался сделать предложение Мицунэ? — Ято чуть было не подавился спиртным, которое как раз собирался пригубить. — Зачем? Идиот что ли? Кофуку! — прогремел мой шинки. — А почему моим кольцом? — Мицу была очень раздосадована. — Да почему твоим! Я его сам купил. И попросил Юкинэ спрятать до праздника! — Кокки продолжал краснеть, но теперь уже точно не от алкоголя. — А ты хотела, чтобы я сделал тебе предложение? — Юкинэ приходилось кричать, потому что голос каждого становился всё громче и громче с каждым новым предложением. — Да, хотела! — Мицунэ уже хрипела от того, насколько громко приходилось отвечать. — Тогда я его тебе делаю! — в прежней манере ответил Юки, однако его голос звоном отразился в ушах, ведь на его словах абсолютно все замолкли. И теперь смотрели то на мальчика, то на его возлюбленную. — Серьёзно? — спросила Мицу: немного взъерошенная, вспотевшая, она глубоко дышала, но, кажется, начала остывать. — Делаешь? — А почему нет? — с вызовом ответил Юки, бросая взгляд на Ято и Дайкоку. — Им можно, а мне нельзя? Тем более, я тебя люблю! Так что скажешь?       Снова повисла тишина: было лишь слышно, как собравшиеся пытаются восстановить сбившееся дыхание. — Согласна, — прошептала явно польщённая и не верившая в случившееся Мицунэ. — Конечно, согласна! Если… родители не против.       Она посмотрела на Аки и Ято, которые тоже выглядели ошарашенными. Особенно их хозяин. — Ты уже знаешь моё мнение, — Аки заулыбалась, глядя на них. — Да когда вы, блин, успели? — а вот возмущению Ято не было предела. Но его уже мало кто слушал. — А ты? — вдруг спросил Дайкоку, на которого я почти нехотя перевела взгляд. — А? — спросила я, толком не осознавая, чего от меня хотят. — Я тебе предложение только что сделал, дурында моя! — он всерьёз засмеялся, а после кивнул на кольцо, которое я до сих пор держала в руках. — Ты уж ответь мне, будь добра. Я… вроде как давно к этому готовился. Вот.       И я, кажется, ответила. По крайней мере, вокруг все начали аплодировать, что-то кричать, а я всё никак не могла поверить.       Это случилось со мной? Правда? Моя мечта осуществилась? Прямо сейчас?       Я так долго ждала этого момента, так долго надеялась и представляла себе этот день, что со временем перестала верить, будто это возможно. Поэтому и сейчас до конца не могла осознать: мы с Дайкоку теперь не просто Богиня и шинки, а… будущие муж и жена! По-настоящему? — Ну вот, и на твоей улице теперь праздник! — просияла Аки, обнимая меня. — Ты рада? — Я… да, — у меня даже голова закружилась, поэтому отвечала я односложно. — Рада. — А мы-то как счастливы за тебя, Кофуку! Очень счастливы!       Подруга продолжала говорить что-то ещё, но я больше её не слышала. У меня в голове отпечаталось это слово: «Счастливы».       Странно, сколько себя помню, я называла себя Эбису Кофуку, надеясь тем самым хоть отчасти относиться к Богам Удачи. Меня печалило, что все они такие великие, такие приносящие людям блага, а я… Никчёмная Богиня Бедствий, что несёт с собой лишь боль и невезение.       Но самое обидное: я всегда считала, что первый, кому я постоянно врежу — я сама. И раз беды у меня в крови — счастливой, по-настоящему, мне быть не суждено.       Ведь если появлялось в моей жизни что-то, что заставляло меня ощущать эту эйфорию — оно тут же улетучивалось. Или у меня это отбирали, иногда буквально отдирая от сердца вместе с его частью.       И в конечном итоге я перестала пытаться стать счастливой. Просто жила, стараясь искать плюсы во всем, что со мной происходило. Уже и не надеялась на чудо.       А жизнь вон как поворачивается! Бог Алчности может быть ужасно беден, Бог Удачи — нарваться на проклятье, Бог Погибели — стать добрым и нежным семьянином, защищающим людей и Богов, а Богиня Несчастий… — стать, наконец, счастливой. Всем назло… или на радость. Какая разница? Главное, что она смогла.       И разве это не чудо?

pov: Акинэ

26 апреля, 2055 год

      Начался отпуск. Мне, как отбывающей наказание и при этом работающей без нареканий, дают неделю отдыха каждый год в качестве поощрения. Обычно я беру эту неделю в июле или августе, чтобы выбраться куда-нибудь с семьей, но Ято сказали, этим летом отпуска он может не ждать. А без него я отдыхать не вижу смысла, тем более если любимый будет работать, то и Юкинэ с Мицунэ тоже. А возможно, и я иногда. А это уже и на отпуск не похоже.       Поэтому мы с любимым взяли для себя последнюю неделю апреля, дабы насладиться уже наступившем в этом году теплом. Тем более вчера у Юки и Мицунэ было… что-то типа венчания, и мы подумали, было бы здорово если бы они смогли отдохнуть неделю и отпраздновать это важное для них событие.       Ведь свадьбы, как у меня и Ято, у них не будет — так мы решили всеми вместе за семейным советом. Это, конечно, невероятно грустно, но всё же, как ни посмотри, они — дети. Умные, смышлёные, сильные и морально развитые не по годам, но всё же дети. Ну… подростки, как меня любит исправлять Юкинэ. И свадьба в их случае выглядела бы неуместно.       Поэтому мы сходили в магазин и купили два парных талисмана, которые Юкинэ и Мицунэ подарили друг другу под бурные аплодисменты собравшихся в тесном кругу родных и друзей, а после мы вручили им всякие приятные вещи, некоторые из которых очень пригодятся в их домике.       А сегодня мы должны были решить, куда отправимся: сочли правильным не думать об этом заранее, потому как сошлись во мнении — чем больше планируешь, тем хуже получается. Надо действовать спонтанно — так ведь даже интереснее!       Поэтому с утра пораньше я приготовила завтрак, собрала необходимые для всей семьи вещи, которые, скорее всего, пригодятся в путешествии, а после отправилась в душ, где надеялась окончательно проснуться: легли мы, когда уже светало, и я жутко не выспалась.       Однако душ всё же помог! Горячая вода может творить чудеса — так мне всегда говорила мама. Вот и сейчас полегчало.       Я уже было хотела вернуться в комнату и привести себя в порядок, как вдруг разговор, донёсшийся из гостиной, заставил меня остановиться, замерев в коридоре.       Ято и Мира читали какую-то книгу. Они частенько это делали в последнее время — девочка что-то пристрастилась к рассказам. Раньше свою фантазию она применяла только на бумаге в виде огромного количества рисунков, а теперь вот подключила воображение и при чтении. Правда, сама она с иероглифами справлялась не очень хорошо, но Ято терпеливо её учил. — Он пошёл туда, где, как ему казалось, — медленно, иногда по словам читала девочка, — его ждёт светлое будущее. Не перечил судьбе, не молил её… Ято, а как это, не перечил?       Девочка остановилась, ожидая ответа своего хозяина. — Ну, — Ято явно задумался, как лучше объяснить это ребёнку, — это вроде как не спорил, не возражал судьбе. То есть принимал всё то, что выпадало на его долю.       Было слышно, что любимый при этом немного смущался. — А это хорошо? Принимать всё так, как есть? — кажется, девочка забыла о книге и её мысли понесли её в несколько иное направление. — Не лучше ли избегать всякого плохого, а хорошее, наоборот, искать? — Возможно, но так не получается, — Ято усмехнулся и, немного поёрзав, взял Миру под спину, пересадив себе на колени. — Понимаешь, жизнь — это весы. И с одной её стороны — хорошие моменты, а с другой — трудности, с которыми мы сталкиваемся. И эти весы постоянно обязаны находиться в равновесии, то есть и хороших и плохих моментов должно быть поровну. — Но почему? — девочка явно была очень удивлена. — Что плохого, если всё всегда будет хорошо? Разве не в этом счастье? — Нет, точнее, не совсем.       Ято замолчал, подбирая правильные слова, но Мира не поторапливала его, смирно ожидая. — Вот смотри, ты любишь те пирожные с кондитерской, верно? И всегда очень ждёшь пятницы, потому что знаешь, что я обязательно куплю тебе парочку и принесу домой, — голос Ято немного вибрировал: видимо, он переживал, ведь вопрос девочка задала не самый простой. — Но представь, что будет, если ты станешь есть эти пирожные всегда. И только их. М? — Я буду счастлива! — малышка захихикала, и её звонкий смех разлился по всей гостиной. — Возможно, первое время да. Но представь, что ты ешь их месяц или даже год. Да какой там, уже через пару недель ты смотреть на них не сможешь и захочется какой-то другой еды: мяса, например, или даже овощей. Понимаешь? — Не совсем, — девочка явно смутилась и пока не представляла, к чему её хозяин клонит. — Дары жизни оттого и ценны, что их немного. Ты любишь пирожные, потому что они в твоей жизни появляются только по пятницам, и то не по всем. И с хорошими моментами то же самое: если их будет очень-очень много, они перестанут быть особенными и будут… обычными. Ты перестанешь их ценить, и всё сольётся в одну сплошную серую массу будней, где нет мгновений, которых ты ждёшь, затаив дыхание.       Стараясь быть незаметной, я заглянула в гостиную из-за угла.       Мира смотрела на Ято как завороженная, а любимый… выглядел очень серьёзным, словно ему было чрезвычайно важно донести до ребёнка свою мысль.       Меня это одновременно позабавило, но в то же время я ужасно расчувствовалась. Возможно, мамы, которые периодически видят, как их мужья играют с детьми, поймут меня. Это — какой-то отдельный вид кайфа! Причём необъяснимый, по крайней мере я своих чувств описать словами бы не смогла.       Эта нежность и трепетность, с которыми Ято держал малышку на руках, его переживания относительно того, как бы не сказать чего-то лишнего, а ещё эта забота во взгляде…       Какая же я счастливая, что могу видеть такое! — Трудности зачастую неприятная штука, но на их фоне даже самые маленькие радости кажутся чем-то грандиозным! — продолжил любимый, когда девочка кивнула. — Жизнь наполняется красками, понимаешь? Да и мы становимся сильнее, если что-то идёт не так, закаляем характер. — То есть, чтобы ценить хорошее нужно плохое, я поняла, — Мира говорила немного медленно, точно пропуская через себя эти слова. — Но почему их должно быть поровну? Это же несправедливо! — Сложно сказать, — Ято усмехнулся и начал теребить страничку открытой книги. — Но жизнь так устроена. Всё в нашем мире стремиться к равновесию — таков закон. И если у тебя хорошего будет больше, то, значит, у кого-то его станет меньше. А разве это справедливо? — Нет, — тут же ответила девочка. — То есть у всех плохого и хорошего одинаково, ты это хочешь сказать? Но как же очень богатые люди. Вот, например, у тебя всего два храма, а у кого-то их сто. И где же тут равновесие?       Я умилялась с того, что малышка рассуждала как взрослый человек. Конечно, семь лет — это не совсем юный возраст, однако не многие её ровесники могут похвастаться такой сообразительностью. — А почему ты меришь счастье деньгами? — вопросом на вопрос ответил наш хозяин. — Возможно, тот самый богатый Бог или… человек — не важно — сидит вечерами в своём огромном особняке один и думает о том, как бы он хотел семью. Но он одинок, увы: не с кем поговорить по душам, некому поплакаться. Все вокруг с ним лишь из-за денег, и в этом его несчастье.       Поцеловав Миру в макушку, Ято заглянул в её голубые глаза. — А у меня, например, хоть денег и немного, но есть вы: ты, Акинэ, Юки и Мицунэ. И, поверь, для меня это величайшее богатство. Большего мне и не нужно! — Правда, правда? — Миру это почему-то очень развеселило, и она даже слегка засучила ножками от переизбытка чувств. — Правда, правда! — ответил Ято и, прижавшись подбородком к макушке девочки, поднял глаза, встречаясь со мной взглядами.       Я сначала засмущалась, ведь откровенно подслушивала их разговор! Но любимый не рассердился. Только улыбнулся мне и прошептал одними губами: «Я люблю тебя», — после чего продолжил чтение.       А я долго-долго не могла заставить себя вернуться к делам. Так и стояла в полотенце посреди коридора и наблюдала за ними.       Наслаждалась тем, что вижу. И была счастлива.

***

2 мая, 2055 год

— Ау, больно! — Мира шевельнула головой, когда я, делая хвостик, случайно выдернула несколько волосинок из её головы. — Можно я похожу так? — Потерпи, — я улыбнулась, делая очередной оборот резинки. — Ещё чуть-чуть осталось. Ты же не хочешь быть неряшкой? — Хочу! — девочка, сидевшая передо мной, была очень упряма последние несколько недель, тем самым невероятно походила на Ято. — Всё равно дома сегодня сидим. Зачем здесь быть красивой? Мы тут одни. — Потому что красивой нужно быть не для кого-то, а для себя, — доделав начатое и убедившись, что всё получилось, я повернула девочку к себе лицом. — Вот, теперь другое дело! — Значит, можно порисовать? — в глазах девочки появились задорные огоньки: она понимала, что ещё не завтракала, но, похоже, надеялась, я об этом не вспомню. — А кушать кто будет? — вставая со стула, я направилась в кухню, где нас ждал давно налитый и уже явно подостывший чай. — Если хочешь — сегодня без каши, но на тебе один блинчик. Идёт?       Я повернулась и посмотрела на девочку через плечо. Любила наблюдать за тем, как в её голове зреют мысли и решения: сначала она хмурила лобик, а после, поднося палец к губам, решала, можно ли принять мою просьбу или стоит пойти на попятную. — Угу, но тогда я расскажу тебе кое-что, а ты обещаешь не смеяться, — на полном серьёзе заявила она, направляясь к столу. — Хорошо? — Ладно, — убедившись, что девочка удобно села, я пододвинула к ней чашку и тарелку с блинчиками. — Что тебя тревожит?       Ещё утром я заметила, что что-то не так: Мира была неразговорчива и взволнована, но, даже отметив неладное, я не стала спрашивать. Знала, что рано или поздно она сама поделится проблемой. — Кажется, Ято на меня обиделся. Или… расстроился от моих слов, — уголки её губ опустились, точно девочка вот-вот заплачет. — Хотя я не хотела его огорчать.       А вот это было странно. Любимый не упоминал об этом, хотя сегодня утром мы вместе завтракали и обсуждали предстоящий бал: сможем ли мы на него пойти, и с кем оставить Миру, пока мы отправимся на праздник. — А почему ты так решила? — аккуратно спросила я, отпивая жасминовый чай. — Может тебе просто показалось? — Нет, потому что он… — Мире явно стало некомфортно: заёрзав на стуле, она сглотнула и опустила глаза. — Ты можешь мне довериться, милая, — я старалась не быть навязчивой, но при этом сгорала от желания узнать, что же случилось. — Но, если оставишь этот секрет при себе — я пойму. — Я назвала его папой, а он заплакал, — выпалила она так быстро, будто боялась моей реакции. — Тебя я давно зову мамой, и мне хотелось, чтобы и он… Я думала, ему будет приятно, но, выходит, я всё сделала неправильно.       По бархатистой розовой щёчке скатилась одинокая слеза, но Мира сразу же вытерла её рукавом рубашки. — Это всё потому, что я не могу быть его дочкой, да? Или я некрасивая?       А теперь плакать захотелось мне. Я понимала: может, со стороны её слова звучат глупо и даже немного надуманно, но для самой Миры всё это очень серьёзно. Она правда считала, что недостойна Ято, а может, и меня тоже: искала в себе минусы, которых нет, грустила и переживала.       Скорее всего, это случилось вчера вечером, потому что иначе Ято уже поговорил бы с ней на эту тему. Утром они не пересеклись (он ушёл, пока она спала), но, наверно, в его планах поднять эту тему, объяснить, что Мира значит для него… да и всех нас.       Я даже представила, как в течение дня, вместо того чтобы работать, он прокручивает слова, которые скажет девочке при встрече, и наверняка жутко волнуется. — Малыш, это не так, — ответила я с нежностью в голосе. — Просто он расчувствовался, только и всего.       Подвинувшись поближе, я обняла девочку за плечо и прижала к себе, стараясь выказать поддержку не только словами, но и действиями. — А как это? Расчувствовался? — теперь, помимо печали, в голосе Мины послышались нотки любопытства. — Ну то есть твои слова его очень обрадовали и растрогали, — прошептала я, прижавшись щекой к её макушке. — Помнишь, на Новый год ты заплакала, когда получила наш подарок? — Помню, — ответила Мира, шмыгнув носом. — Но это же не значит, что в тот момент ты грустила? Или обиделась на нас? — от воспоминаний того дня я невольно улыбнулась. — Нет, я была очень рада! Мне никто никогда ничего не дарил, — прошептала она, поднимая взгляд. — Вы единственные.       Сглотнув ком в горле, я старалась не вспоминать о том, что девочка пережила до встречи с нами. Как выяснилось позже: её погибший хозяин не был таким уж хорошим. Малышку, конечно, не обижал, но был нерадивым: частенько забывал, что ребенку требуется много внимания и заботы, оставлял одну. Может, он и любил её — об этом судить не могу, но Мира не чувствовала с ним связи. Поэтому почти не грустила после его смерти. — Так вот и Ято папой никто до тебя не называл, — продолжила я, дотронувшись пальцем до её носа. — Прости его за это. Что не остался и не рассказал, как давно хотел услышать эти слова. Думаю, он сам на себя злится, но вечером обязательно всё тебе объяснит.       Я замолчала. Не знала, что ещё сказать, однако девочка не отставала. — И он меня любит? — сквозь раздумья я разобрала еле слышный голос Мины. — И ты тоже? — Больше жизни, — ответила я, ощущая, как слёзы защипали глаза. — Вот видишь, я тоже расчувствовалась. Такое со всеми случается!       Засмеявшись, я ощутила облегчение: и от того, что смогла помочь своей девочке, и от того, что ещё раз увидела доказательство её чувств. Она действительно считала нас родителями. И это самое что ни на есть чудо! — И с Дайкоку? — уточнила Мира, приподняв брови. — Он тоже такой… странный, как мы? — Это называется сентиментальный, — поднявшись, я сделала последний глоток из своей кружки. — И, отвечая на твой вопрос, скажу — о да! Ещё как! — И Юкинэ? — Мину было не остановить. — Да, но он не хочет этого признавать. — И господин Эбису? — кажется, она решила перебрать всех наших знакомых. — Да, да. И он, и все остальные, — вновь вернувшись к столу, я села на прежнее место лицом к дочери. — Только вот то, что может заставить плакать от радости, у всех разное. Кому-то важна семья, кто-то жаден до власти, а кому-то деньги дороже всего на свете. Вот и всё. — А ты таких встречала? — в глазах девочки появилось удивление. — Для кого деньги важнее всего?       Перед глазами всплыл кабинет Валаама и то, как он частенько сжимал ошейник, наказывая меня за проваленную сделку. — О да, — прошептала я, стараясь проглотить появившийся в горле ком. — Но давай не будем об этом.

pov: Шин

7 июня, 2055 год

— Эми? Это правда ты?       Сначала я думал — мне показалось. Давно не видел эту девушку: с тех пор, как на членов братства открыли охоту. Да и вообще, если честно, не был уверен, что она жива. Акинэ упоминала, что пока была заперта — Эми приходила к Ято просить прощения. Но после её никто не видел. Я был уверен, что заново возродившееся братство во главе с Рэн подчистило следы за Валаамом и уничтожило тех, до кого у Бога Алчности и его ключевых последователей по первой не дошли руки. Но, похоже, эта шинки сумела залечь на дно так, что никто не нашёл. Даже цвет волос сменила — наверное, чтобы стать менее узнаваемой.       Ведь она была главной по поискам заказчиков, и знала о выполнении сделок, пожалуй, больше, чем многие члены братства. Попади она в руки одной из сторон: Рэн или Аматерасу — ей несдобровать. Правда, удивлен, что увидел её сейчас. Неужели Эми считает, что пара десятков лет — срок, после которого её перестанут преследовать воины Богини Солнца? — Да, привет. Вот это встреча, — моя давняя знакомая округлила глаза. — Какими судьбами? — Это я тебя должен об этом спрашивать, разве нет? — оглядевшись, я решил убедиться, что в округе нет тех, кто мог бы ей навредить, однако Эми, кажется, восприняла этот жест иначе. — Сдашь меня, да? — спросила она с грустью в голосе. Правда, что поражало — страха в ней не было. Скорее, покорность судьбе и её принятие. — Нет, с чего мне это делать? — нахмурив брови, я пытался вспомнить, чем обидел её при нашей последней встрече, раз она так думает. — Я тебе зла не желаю. — Ну ты же теперь вроде на Небеса трудишься, — она усмехнулась, закатив глаза. — Да ещё и с кем! С нашей неуловимой Кинхой.       В голосе Эми не было яда. Однако об Акинэ она говорила не с добротой. — Вообще-то мы не работаем на Аматерасу, а только отбываем наказание. Ну это так, если вдруг интересно, — заметил я, поджав губы. — А где ты нас видела? Тебе разве не опасно вот так появляться? — Плевать, — коротко и без лишних разглагольствований бросила та, закуривая. — Поймают так поймают. Всё равно жизнь — дерьмо. Хуже уже быть не может.       Странно, но мне было её жалко. Точнее, нет, не странно — она всегда была мне симпатична, но её образ жизни прежде меня отталкивал. И как бы мне ни хотелось — налаживать с Эми какую-то связь не спешил. А после Ято дал ей имя, и она пропала, плюнув на братство. И с тех пор я более о ней почти не вспоминал. — Всё так плохо? — спросил я, аккуратно взяв девушку выше локтя и отводя в более защищенное от глаз место: за ровно подстриженную живую изгородь, закрытую к тому же ветвями деревьев. — Да, забей, — на секунду закрыв глаза рукой, Эми медленно выдохнула, рассеивая дым от тлевшей в пальцах сигареты. — А у тебя смотрю, всё налаживается? — Тип того! Срок моего наказания почти истёк: двадцать пять лет давали — вот жду завершения этой каторги, — я усмехнулся. — Уже в конце года смогу отдыхать не только по воскресеньям, а ещё бывать на праздниках не в качестве прислуги. Красота!       Снова вспомнив об этом, я повеселел. Ведь до этого настроение было не очень хорошим: опять сезон дождей надвигался, а значит, вскоре придётся работать, не взирая на промозглый ветер, туман и сырость, что будет забираться под одежду. — На тебя посмотреть — так прям перетрудился. Услышал бы Валаам, на что жалуешься — посмеялся бы! Ему то в одиночке до конца веков торчать! — не снижая тон голоса, пробурчала Эми, а я тем временем невольно вжал голову в плечи, боясь, что нас могут услышать. — Тише ты! Огребём же! — Да говорю — плевать мне! — толком не дослушав, Эми затушила сигарету о землю, оставив окурок лежать прямо там. — Что не понятно тебе в этом словосочетании? — Да всё понятно. А ещё то, что ты эгоистка, раз и меня пытаешься за собой утащить! — буркнул я, поднимая окурок и бросая его в стоявшую неподалёку урну. — И, пожалуйста, не мусори — имей уважение к тем, кто тут работает. Это, между прочим, нелёгкий труд! — Ого как мы заговорили!       Эми неприятно захихикала, однако вместо желания ей нагрубить или даже послать куда подальше, я поймал себя на мысли, что мне доставляет удовольствие разглядывать, как солнце скользит по её волосам, а ещё, как она хмурится, когда солнечные лучи, пробиваясь сквозь крону, попадают ей в глаза. — Думай, что хочешь. Но уважать чужую работу ни капли не зазорно, — теперь я рассматривал её губы, которые мерцали от нанесённой на них помады. — Поэтому будь добра… — Да поняла я, поняла! Буду паинькой! — достав из сумочки жвачку, она сначала демонстративно показала оставшуюся из-под неё обертку, а после, сделав с десяток шагов, выбросила её всё в ту же урну. — Так лучше? — Лучше, — кивнул я, сложив руки на груди, при этом получая какое-то странно неописуемое удовольствие. — И за это я, пожалуй, угощу тебя кофе. Что скажешь?       Сам не ожидал, что произнесу это. У меня девушек было мало как раз потому, что я не умею… или боюсь сделать первый шаг. А тут выпалил, да ещё и с таким видом…       Однако приглашение с моей стороны — не значит согласие с её, но Эми заулыбалась. — Не боишься? Я ведь типа вне закона, и всё такое, — девушка подошла ближе, подмигнув. — Если меня поймают — я ведь, хочу того или нет, выдам все-е-е твои секретики.       Как же приятно от неё пахло! — Не боюсь, — соврал я, ведь мысль о том, что меня вновь могут судить — ужасала. — Но я позову тебя туда, куда никто из Небесного воинства не ходит. Записывай адрес.

***

— Чёрт, это прозвучало хуже, чем я мог представить! — выдал я после рассказа Эми.       Теперь я не просто жалел эту девушку: я был в ужасе! За четыре часа, что мы находились в этом пропахшем табаком и дешёвым спиртным баре, я узнал от неё всё: начиная с того, как первый хозяин продавал её тело, и заканчивая тем, как ей приходилось выживать в последние годы. — Что есть, то есть, — пожав плечами, она больше не плакала, хотя в первые часы её слёзы я видел не раз. Наверное, алкоголь сделал своё дело. — Вообще-то я не собиралась всё это на тебя вываливать, но ты такой благодарный слушатель! А я знаешь… давно вот так ни с кем не говорила. По душам. — Понимаю, — буркнул я, вспоминая время, пока был в братстве: я там тоже выделялся и был точно белой вороной. Можно сказать, только с Кинхой и общался, но и она тогда не сильно-то горела желанием слушать моё нытьё. — Рад, что смог хоть как-то тебе помочь. — Спасибо, — кивнув, она вдруг засобиралась и, открыв кошелек, начала считать наличные. — Я, наверное, пойду. — Почему? — этот по наивности детский вопрос слетел с моих губ раньше, чем я понял, что произошло. Собственно, примерно то же случилось и с приглашением Эми на кофе, которое потом обернулось немаленьким количеством спиртного. — Ну, поздно уже, — пожав плечами, она впервые за нашу встречу посмотрела на экран телефона. — А точнее, рано. Начало четвертого утра. Тебе разве на эту твою отработку не надо? — Ещё как, — я ухмыльнулся, подзывая официанта для нового заказа. — Но мне там нужно быть к восьми, а значит, ещё около четырёх часов — я полностью в твоём распоряжении. Можешь что-нибудь ещё рассказать! — И тебе это реально интересно? — спросила она, сощурив глаза. — Слушать бабское нытьё всю ночь — это предел твоих мечтаний? — Ну типа того, — бросил я, допивая последний глоток пива. А сам думал, что готов слушать не всех, не каждую. А только Эми. И хоть до конца своих дней.

pov: Акинэ

17 июля, 2055 год

      Мой рабочий день подходил к концу. Я очень устала, даже вымоталась, однако настроение у меня было приподнятое. Ведь завтра воскресенье! Я смогу отдохнуть, а ещё Ято обещал, что мы весь день будем дома: валяться у телека и ничего не делать. Даже еду он планировал заказать, причём каждый должен будет выбрать блюдо на собственное усмотрение. С чего такая щедрость? Непонятно. Но вместо того, чтобы искать причину — надо пользоваться, пока дают. Ведь провести свой выходной… как выходной, да ещё и в кругу семьи — в последнее время редкость. — Чего улыбаешься? — спросил Шин, устало стерев пот со лба. — Радуешься, что попадешь на праздник в качестве гостя?       Дело в том, что мы готовились к ежегодному «Тэндзин Мацури»********* в Киото, который как раз выпадал на следующее воскресенье. Среди отбывающих наказание, конечно, назначили дежурных, обязанных по нескольку часов следить за тем, чтобы во время шествия на основных улицах не появились мусор и грязь, но меня в эти ряды не счастливчиков не включили. Поэтому мы с семьёй сможем вместе там побывать как гости: поставить урну для сбора денег, посмотреть салют и вдоволь потанцевать.       Однако, так как настроение моё было приподнято не из-за этого, я отрицательно помахала головой. — Следующее воскресенье ещё не скоро. Поэтому радуюсь завтрашнему, — собирая уже не нужный мне реквизит, я взглянула на часы, считая минуты до конца рабочего дня. — А у тебя какие планы? — Тоже грандиозные, — Шин как-то странно улыбнулся и отчего-то покраснел. — Иду на свидание с девушкой.       Вот это да! Такого ответа я не ожидала. Сколько знаю этого паренька — он почти ни с кем не встречался, а если это и происходило, то я заранее обо всём знала: как она выглядит, как они познакомились и каких трудов ему стоило пригласить её куда-либо. А в этот раз ничего? — Вот те друг называется! — уперев руки в бока, произнесла я с упрёком. — А чего это мы молчим? Где подробности, а? По-дро-бно-сти! — Пока не могу, — уклончиво ответил Шин, продолжая красить ограждение, которое, кстати говоря, и так уже было покрашено им десятком минут ранее. — Может, потом. — Как это потом? Э, так дело не пойдёт! — выхватив у друга кисть и сев прямо на траву рядом, я дала понять, что не отстану. — Хотя бы скажи, как зовут? — Масами**********, — спустя время буркнул он, понимая, что я не отстану. — А знакомы мы были давно, просто… около месяца назад снова встретились, и как-то всё завертелось.       На душе у меня стало тепло. Шин — замечательный парень, и он действительно заслуживал отношений: любви, преданности, нежности, ласки. И хоть я не знала эту девушку, верила — она сможет сделать его счастливым. — А познакомишь когда? — меня было не остановить. — Ты ведь меня с ней познакомишь? — Думаю, придётся… — странно, но на этом моменте друг взгрустнул. — Не скрывать же её ото всех. — А ты собирался? — я захихикала от того, что планирую сказать. — Думаешь, я её отобью? Чувак, прости, но я моногамна и любовь свою давно встретила.       Я продолжала смеяться, держась за живот, пока Шин наблюдал за мной с прищуренными от недовольства глазами. — Ха-ха! Как смешно, — саркастично заметил он, забирая у меня кисть и возвращаясь к работе. — Поверь, у тебя точно нет шансов. Но, если уж на то пошло, вам и вправду лучше увидеться. Может на празднике? — Отлично! — хлопнув в ладоши, я уже была в предвкушении нового знакомства. Ведь, если мы с этой девушкой подружимся — сможем общаться парами. — Ага, — а вот по лицу Шина нельзя было сказать, что он рад.       Может, его знакомая — очень ревнива? И он боится, что она закатит истерику, или типа того? Но думаю — я смогу правильно себя показать. Да и узнай она о том, сколько мы с Ято вместе и сколько трудностей перенесли — перестанет воспринимать меня как соперницу.       Уверена, всё будет отлично! Да и как иначе-то?       Жаль, ждать ещё неделю. Быстрее бы настал этот день.

25 июля, 2055 год

— Да ты, блядь, издеваешься! — забыв о том, что рядом Мира, почти прокричала я, когда увидела, кто направляется в нашу сторону.       Правда, поначалу моя реакция была иной: сперва я увидела Шина, что неуверенно шёл по направлению ко мне, а после и девушку, что держалась за его руку. Рыженькая, с короткой стрижкой, невысокая, но стройная — издалека она показалась мне красивой, но вот когда я смогла разглядеть черты её лица — глазам своим не поверила.       Это была Эми! Только… с другим цветом волос.       И реакция на её появление последовала незамедлительная: во мне будто огонь загорелся, только он не причинял боли, а распалял все те чувства, что я давно позабыла — ненависть, лютую неприязнь и желание ударить… или убить? — Привет, — поздоровался Шин, пряча свою девушку за спиной, явно боясь за её здоровье. — А вот и мы. — Да я вижу! — мне даже дышать стало тяжело из-за распиравшего меня негодования. — Это… она? Чувак, ты серьёзно?! — Акинэ, — начала было Эми, но я показала на неё указательным пальцем. — А ты заткнись, пока взрослые разговаривают! — в моём голосе было столько желчи, что Мира, отпустив мою руку, отошла подальше, к Ято, который тоже был в шоке, но пока не проронил ни звука. — Шин, ты сейчас так упал в моих глазах! Ты… Как? Друг, неужели у тебя такой жуткий недотрах, что ты пошёл… к ней? Шлюх в городе мало?       Меня затошнило. Я не представляла, почему Эми с моим лучшим другом, но отчего-то сразу откинула случайность. Ей что-то нужно! Узнать обо мне получше и отомстить? Или таким извращенным способом она собирается вернуть Ято? А может, она воспользуется привязанностью паренька, чтобы заставить его обидеть моих родных?       В любом случае я ей не позволю! Прошли те дни, когда я безропотно принимала удары судьбы. Теперь всё в моих руках. — Не называй её так, — неуверенно произнёс Шин. — Она не шлюха. — Ой, ну прости, — я сарказмом прошипела я. — Проститутка, блудница, ночная бабочка, давалка… путана! Синонимов много — смысл один. Разве нет? — Акинэ, — на этот раз меня попытался остановить Ято. — Пошли отсюда. Ты пугаешь Миру. — Да ладно? — крикнула я так громко, что Боги, стоявшие неподалёку, начали на нас коситься. — А меня ты пугаешь. Своим спокойствием! Или ты знал, что она всё ещё жива и засоряет землю одним своим присутствием? А может…       Я вовремя остановилась. Не знаю почему, но мне хотелось напомнить Ято о его измене. Вновь укорить его в этом и даже необоснованно предположить, что он опять это сделал. Но это был бы перебор, и я вовремя нажала на воображаемый тормоз, хотя любимый, кажется, понял, о чём я хотела сказать. Понял, но пока что проглотил это, продолжая стоять на своём. — Родная, нам не стоит здесь быть, — возобновил он свою просьбу, но я его не слушала, вновь обернувшись к Шину и его спутнице. — Чего тебе нужно? — спросила я в лоб, обращаясь к Эми. — Зачем ты здесь? — Потому что здесь Шин, — тихо ответила она, крепко держась за его плечо. В её глазах был страх, и мне это нравилось, даже льстило. — Я ещё я хочу извиниться. Давно хотела, правда, но… как-то случай не подворачивался. — Серьёзно? А ты когда-то ждала случая? — я деланно удивилась. — Я думала — это для слабаков. Ты же у нас только и делаешь, что всё подстраиваешь. Не правда ли?       Внутри уже всё кипело и бурлило. Но я не хотела это останавливать. лишь мечтала сделать ей больно. Чтобы она поняла, как больно сделала когда-то мне. И, будто расправляя до этого связанные руки, искала случая, чтобы напасть. И он не заставил себя долго ждать. — Акинэ, я не понимала, что творю, — на лице Эми и впрямь было сожаление. — Прости, пожалуйста. Я бы очень хотела всё исправить, но не могу. Ты действительно не заслуживала всего того, что с тобой случилось отчасти и по моей вине. Но знай, я не хотела тебе зла. Просто… Мне крышу сорвало. Сама не понимаю, как до этого опустилась.       «Вот это актриса», — первая мысль, посетившая мою голову. Так натурально играть раскаяние — не знай я Эми, всерьёз бы поверила, что это искренне. И очень хотелось в лицо сказать ей, что этот театр одного актёра меня не удивляет, как она продолжила. — Думаю, Ято рассказал тебе про… про моё прошлое. Я не хочу тебя разжалобить, просто… это всё очень тяжело. Сначала любить кого-то и разочароваться в нём, а после встретить его копию, только… любящего, нежного, заботливого. Ты бы смогла устоять? — в глазах Эми заблестели слёзы. — Но теперь я излечилась. Столько лет я была зависима от первого хозяина, так любила его, искала его черты во всех встречных, но сейчас… Встретила Шина, и мир будто изменился.       Она посмотрела на него с любовью, и мой друг точно так же взглянул на неё: с обожанием и нежностью. Но вместо того, чтобы порадоваться — меня покоробило. Она ведь просто его использует, наверняка! Да и Шин ведь совсем не похож на Ято: серые волосы, янтарные глаза, мускулистое телосложение… — Правда? — я тоже решила подыграть. — И ты сейчас всерьёз заявляешь, что на Ято тебе плевать? — Клянусь! — в глазах девушки замелькала надежда. — Акинэ, ты… ты просто поверь мне, ладно? Понимаю, это сложно, но… Шин — он теперь мой хозяин и знает, что я не вру. Я правда искренне раскаиваюсь! И желаю тебе счастья. Пожалуйста, прости меня!       И я простила. Точнее, сделала вид. Для пущей убедительности постояла молча, будто бы всерьёз обдумывая её предложение, а после шагнула навстречу девушке, при этом стараясь улыбнуться. — Ладно, — эти слова точно царапали горло, но я продолжала играть свою роль. — Наверно, не стоило так сразу на вас накидываться. Я была не права и тоже это признаю. А ещё, тоже желаю тебе счастья, Эми.       Я пыталась сделать так, чтобы моих глазах отражались нежность, сочувствие. И для этого представляла, что говорю с мамой или с кем-то родным, кого всерьёз люблю и кем дорожу. — Серьёзно? — Эми сначала с недоверием посмотрела на меня, а после перевела взгляд на Шина, который улыбнулся ей и кивнул. Показывая, что она всё сделала правильно. — Конечно! — произнесла я неторопливо, продолжая держать лицо. — Я желаю тебе счастья. Огромного, сильного, чистого…       А теперь внутри меня жар сменился стальным холодом, который начал рваться наружу, затмевая всё вокруг: погоду, улицу, стоявших рядом со мной близких. — … Длиною лет эдак в шестнадцать, — моя улыбка резко погасла. — А после, чтобы твоя лучшая подруга, которой ты доверяла, которую ценила и любила, затащила Шина в постель и хорошенько там с ним покувыркалась! — мой голос стал тихим, но я знала — Эми ловит каждое моё слово. — И главное — чтобы ты об этом узнала, после каждый грёбаный день думая об этом, представляя их вместе и копаясь в себе, год от года не понимая, что, чёрт возьми, ты делала не так и чем такое заслужила! Вот чего я тебе желаю, подруженька! — прошипела я, получая неимоверный кайф от появившегося на её лице выражения. — Акинэ, уходим! — Ято вновь предпринял попытку меня забрать и взялся за талию, однако сейчас его прикосновения стали мне неприятны. — Не. Трогай. Меня, — вкрадчиво произнесла я, чувствуя, что его рука более меня не держит. Вновь обращаясь к Эми. — И, если это всё — я, пожалуй, пойду. Уж прости, но твоё общество мне противно!       Мне ещё много чего хотелось сказать, чего сделать, но я сдержалась. И повернулась, чтобы уйти, но услышала слова бывшей подруги. Фразу, которая буквально вывела меня из себя. — И тебе всего хорошего! — произнесла Эми негромко, но так, чтобы слышала её не только я. — И да, береги эту свою дочь, чтобы её не прибили, как прошлую. Хотя, может, у тебя там есть какой конвейер — и ты новую найдешь?       А после я толком ничего не помню. Только то, что кинулась на эту суку и била её, пока меня от неё не оттащили. Но даже тогда я вырывалась, кричала, кусалась, брыкалась, потому что единственное, чего хотела — вновь бить Эми, пока не отвалятся руки и пока её смазливое личико не превратиться в кашу. Но я остановилась.       Потому что Мира заплакала.       Тихо, испуганно — она больше скулила, но в этом было столько душевной боли, что на меня будто холодной воды вылили.       Я замерла. Краем глаза замечая, что Шин быстро уводит Эми подальше, однако мне больше не хотелось их преследовать. Я смотрела на маленькую девочку, которая сейчас боялась собственную мать. — Успокоилась? — жёстко спросил Ято, всё ещё меня удерживая. — Да, — выдохнула я и, почувствовав, как он разжал хватку, поднялась, сделав несколько шагов по направлению к малютке. — Мира?       Но она не ответила. Лишь отшатнулась, а после замахала головой, точно не веря в происходящее. — Малыш, это я, — в горле встал ком, а сердце будто ухнуло куда-то вниз. — Солнышко, я тебя не обижу. Иди ко мне. — Про какую дочь она говорила? — чуть взвизгнув, крикнула Мира, смотря на меня полными ужаса глазами. — Почему она умерла? Я тоже умру, да? Мама! — Конечно, нет! — больше не хватило выдержки ждать, и я, не зная, сделаю лучше или хуже, быстро преодолела расстояние между мной и девочкой, обнимая её. — Милая, с тобой всё будет хорошо. Я буду оберегать тебя всегда. Я очень тебя люблю! — Я тебе не верю! — эти слова как нож в сердце, но я не подала вида, стараясь выглядеть спокойной. — Малыш, пожалуйста, не говори так! — я чувствовала, как моя девочка дрожит, хотя на улице стояла ужасная жара, и от этого голос мой тоже вибрировал. — Чего ты хочешь? А? Маленькая моя, что мне для тебя сделать? — Хочу домой, — девочка не ответила мне, а сказала это, посмотрев на Ято. — Папа, я хочу домой. Можно мы пойдем домой, пожалуйста? — Конечно, — ответил он, глядя на Миру с нежностью, но вот когда наши взгляды встретились — голубые глаза стали стальными от злости. — Поднимайся. Мы уходим!

***

      Как только мы вошли в дом, Ято резко остановил меня ещё в коридоре. — Юкинэ, закрой за нами дверь, понял? И не открывай, пока не убедишься, что за ней я. Это ясно?       На Ято было страшно смотреть: он был крайне серьёзен и ужасно зол, а ещё меня насторожило это «я» вместо «мы». — А вы куда? — осторожно поинтересовалась Мицунэ, которая тоже выглядела испуганной. — Займём ненадолго ваш с Юки домик. А вы тем временем должны включить телевизор и слушать только то, что говорят на канале. Окна не открывать. Всё, о чём мы будем беседовать с Акинэ останется только между нами, — всё тем же приказным тоном ответил наш хозяин. — Когда приду, спрошу об этом, и, если соврёте — я узнаю!       А после мы ушли. Странно, но эта дорога до домика, что находился в десятке метров, показалась мне бесконечной. Я будто шла на собственную казнь и хоть представляла, что Ято мне скажет, никак не могла заранее подготовить ответы, дабы как-то оправдаться.       Ведь я была виновата. И знала это. Но что сделано — то сделано. Ничего не исправить. — Садись, — процедил Ято, когда мы прошли в единственную комнату и закрыли за собой дверь. — Я, пожалуй, пост… — Сядь! — рявкнул он, и мне ничего не осталось, кроме как подчиниться. — А теперь расскажи, будь добра, какого хера произошло в парке?       Он выжидающе на меня посмотрел. А я, наоборот, не могла долго держать его взгляд, поэтому по большей части рассматривала пол. — Я разозлилась, — спустя пару минут молчания наконец ответила я, когда поняла, что просто так мне не уйти. — Так, — Ято кивнул, поджав губы, стараясь выглядеть спокойным, — а прости за любопытство, что именно так тебя задело? Я просто немного не понимаю.       Откинувшись на спинку кресла и поднеся руку к губам, он внимательно меня изучал, а когда я снова взяла паузу — не торопил. — Эми, — бросила я, как ни странно, не ощущая при упоминании её имени и толику злобы. — Её появление. — Хорошо, — любимый кивнул, всё ещё держа это мнимо спокойное лицо. — Но всё же я жажду, знаешь ли, подробностей. Ведь что такого раздражающего может быть в этой ситуации? То, что эта шинки пришла с твоим лучшим другом? — голос Ято стал чуть громче и звонче. — Или же, что она, вопреки твоим ожиданиям, хотела нормально поговорить и просила прощения? — теперь он ещё и сжал кулаки. — А может, тебе, блядь, прическа её не понравилась? Что, объясни! Что тебя так взбесило?       А я и сама не знала, как ответить на этот вопрос. Да, Эми мне не нравилась по понятным причинам, но… Так заводиться из-за одного её вида! Это было неправильно, я в курсе! Но это сейчас хорошо рассуждать о трезвости поступков, когда я сижу в полутьме комнаты, уже успокоившись и остыв. А тогда… Я вновь почувствовала, каково это — перестать себя контролировать. Вспомнила, как она насмехалась надо мной, как обнимала Ято, когда я не могла, как чуть меня не убила… — А можно я отвечу, раз ты не торопишься? — вопрос Ято был риторическим, однако я всё равно кивнула. — А потому что ты наверняка решила, будто она хочет тебе насолить. Ну не знаю, что её отношения с Шином — часть коварного заговора, или она появилась в его компании, чтобы вновь стать поближе ко мне, хотя я с этим парнем и не общаюсь даже! — любимому было всё сложнее себя контролировать. — Так ведь? Я угадал? Просто скажи или хотя бы кивни, ведь я с тобой разговариваю, в конце концов!       Теперь он говорил на повышенных тонах, что пугало. Хотелось вжаться в кресло и попытаться стать невидимой, но я понимала: этот разговор сначала будет окончен, и лишь потом я смогу остаться одна. — Тебе ведь нравится общаться с этим пацаном, с Шином! Ты так много хорошего о нём говорила… — на лице хозяина застыла маска ненависти и отвращения. — И вместо того, чтобы порадоваться за него, постараться представить, что эта девушка может сделать его счастливым — ты испортила с ним отношения. Блеск! Так держать, Аки! Мир ведь огромен — можно и новых друзей найти. — Тебе то какая разница? — буркнула я, стараясь, чтобы это прозвучало не грубо. — Что мы перестанем дружить? Может, это и не так, хотя если теперь он с ней — очень сомневаюсь, что сама захочу. Я не простила её, Ято, понимаешь, не простила! — Да мне плевать! — Ято снова закричал. — Только какого хера ты так себя ведёшь из-за ревности, которая так и не дала тебе покоя? Не простила? Да пожалуйста! Но тогда игнорируй! А не кидайся на неё с кулаками посреди парка! — Я не хотела… — только и смогла выдавить я, но Ято этот ответ не устроил.       Резко поднявшись с места, он чуть ли не подлетел ко мне, грубо подняв мои руки ладонями вниз. — Видишь? — он показал мне мои же стёсанные костяшки пальцев, некоторые из которых кровили после драки. — Если бы ты не хотела — не стала бы! Но нет, ты же кайф получала, верно? Ощущала своё превосходство над ней, мстила… — Остановись, умоляю, — еле слышно прошептала я, но Ято покачал головой. — Я тоже просил тебя остановиться. И Мира просила. Да все! — поднявшись с колен, Ято развёл руки в сторону. — Но куда уж там! Ты же не простила! Вот это да! Значит, Акаджи, который тебя с крыши скинул, который раскрыл тебе секрет Бога и в итоге чуть не убил дважды — ты простила, а её нет?       Любимый замолчал, давая мне возможность ответить, но я не проронила ни звука. Можно было, конечно, сказать что-то в свою защиту, но всё, что приходило на ум — было слишком несущественным. — И как оно? Стоило того, что ты одним поступком чуть всех нас не убила?       А на этой его фразе я даже немного подпрыгнула от удивления. А после в испуге подняла глаза на хозяина и закачала головой, а он, наоборот, начал кивать. — Да, да! Что, будто бы не понимаешь, куда нас могла привести твоя выходка? Серьёзно?! — его крик уже отражался от стен и окон, отдаваясь вибрацией в ушах. — Если бы рядом был патруль и забрал нас всех до выяснения обстоятельств — Эми бы вычислили. По официальным данным, она является погибшей, но в таком случае дело — то самое, из-за которого нас всех чуть не убили — возобновили бы. А после допроса нового свидетеля выплыло бы наружу всё, о чём нам чудом удалось утаить! И ты бы пошла на дно, прихватив остальных: меня, Юкинэ, Мицунэ, которая теперь тоже в курсе многого, Кофуку, Эбису, Тэндзина… Ты чуть не убила сегодня всех, кто тебе дорог, к тому же чуть не оставив Миру совершенно одну! Просто потому, что ты не простила!       Он на некоторое время успокоился. Закрыв лицо руками, отвернулся от меня, явно силясь взять верх над эмоциями, но я прямо ощущала, как от него исходит злость.       А я, наоборот, всё более чувствовала свою никчёмность. Я ведь и вправду могла всех погубить! Но в тот момент совершенно не думала о благополучии близких. Упивалась своей давней болью, которая нашла выход, и вместо разума включила агрессию, о которой так мечтала забыть. — Знаешь, если ты её не простила, значит, и меня, так? — теперь Ято говорил спокойно, но так холодно, что лучше бы он продолжал кричать. — Ведь, я открою, может, прописную истину, но я тебе изменил. Я, а не она, Акинэ. И не уберёг тебя от Валаама тоже я. А ещё дал тебе погибнуть… Так что же. Бей! — он подошёл ближе, чуть склонившись, подставив лицо. — Чем я лучше, а? Ведь тебе же так хочется пар выпустить, показать свою обиду. Я не против! Только ты бей со всей силы, чтобы в следующий раз, когда скажешь, что остыла — это была правда. Дерзай! — Я не буду, — просипела я, потому что голос вдруг пропал. — Перестань. — Почему? — теперь Ято был ещё ближе. — Что изменилось за полчаса? А? — Всё, — меня трясло, но я старалась говорить твёрдо, хоть это и было сложно. — Ты же знаешь — я такая, какая есть. И я не виновата в этом. — Серьёзно? А это теперь весомый аргумент? — толкнув ногой стоявшую возле него напольную статуэтку, Ято схватил меня за плечо и, резко подняв с кресла, прижал к стене. Теперь его лицо было в нескольких сантиметрах от моего. — Тогда может и мне напомнить тебе, для чего я был создан? Какая у меня натура? А? — Ято… — Что?! — крикнул он мне в лицо. — Забыла, что я был создан Богом Погибели? Что у меня жестокость в крови? Так давай я сделаю с тобой, что хочу? А потом тоже скажу, что не виноват? Как тебе идея? А? Отвечай!       Предплечьем он так сильно давил мне на грудь, что стало больно. Но сильнее этого чувства — был страх. Наверное, по отношению к себе я видела таким Ято впервые. Он часто был беспощаден к врагам, но я всегда в это время была за его спиной. Теперь же по моим венам пробежал холод ужаса: казалось, ещё немного и он меня ударит. — Ято, ты меня пугаешь. Пожалуйста, хватит, — по щеке побежала слеза, и из-за пелены перед глазами его лицо стало немного размытым. — Мне страшно…       И он отпустил. Сразу же. Хотя злость его никуда не делась. — Мне тоже сегодня было страшно. И не за себя. За тебя и наших детей. За которых мы, между прочим, в ответе! — часто дыша, он вновь пронзил меня остриём своих стальных глаз. — А ты вела себя беспечно! И не нужно отговорок, что ты вот такая, какая есть — это чушь! Твоя особенность — не болезнь. Ты можешь это контролировать, и я не раз видел, как ты это делала. А сегодня тебе просто захотелось отомстить. И ведь какое классное оправдание под рукой! «Я другая, я не такая» — так?       Он вновь начал успокаиваться, говорил тихо, но чётко. А я продолжала стоять прижатая спиной к стене и боялась пошевельнуться. — Все эти двадцать лет я подстраивался под тебя, Акинэ. Да и раньше, собственно, тоже. Я вообще ни разу не подарок, но постоянно старался делать, как лучше тебе. У меня не всегда это получалось, однако я во многом себя контролировал, сдерживал, ограничивал. Только бы не обидеть мою Акинэ, только бы не причинить ей вред, только бы не огорчить. Но, спрашивается, какого чёрта? — он шмыгнул носом, хотя слёз его в глазах я не увидела. — Хотя, знаешь, забудь. Я здесь не для того, чтобы жаловаться. Я хочу предупредить. Как бы сильно я тебя не любил, как бы не хотел быть с тобой вечность — если ты ещё раз подставишь под удар безопасность нашей семьи — ты уйдешь. Навсегда. Поняла? — Я могу уйти прямо сейчас, — прошептала я, одновременно чувствуя раскаяние, но и обиду за слова Ято. — Я давно говорила — без меня всем будет лучше. Так может и стоило тогда послушать себя? — А это уже манипуляция, — он невесело усмехнулся. — Я изучил тебя, Аки. И знаю, зачем ты это делаешь. Но, вопреки твоим ожиданиям, не буду сейчас тебя уговаривать и убеждать, что сказал всё в шутку или… поспешив. Нет. Хочешь — иди. Я останавливать не стану, хоть мне и будет больно. Однако, если останешься, я надеюсь — более мы к этому разговору не вернёмся.       Отвернувшись, Ято двинулся к входной двери, а я только сейчас заметила черневшую скверну на его шее. Я ужалила его своим неподчинением, злобой, агрессией. Ужалила, потому что знала — я была не права, но всё равно делала это. Вопреки обещанию всегда слушать и слышать своего мужа. — Прости меня, — в последний раз проскулила я, съезжая по стене вниз. — Я тоже тебя люблю. — Верю, — Ято даже не обернулся, дабы вновь на меня посмотреть. — Только сделай, пожалуйста, так, чтобы и остальные члены нашей семьи в этом не сомневались. Особенно, Мира.

*pov: Ято

30 июля, 2055 год

      Я не разговаривал с Акинэ почти неделю. Только из рассказов Миры знаю: Аки поделилась с ней историей Мичи и вообще правдой о том, что было с нами прежде. Не в подробностях, конечно, но всё же. И вроде как малышка перестала бояться своей мамы, но пока относилась к ней настороженно. Остальные тоже.       И я погряз в унынии своих орудий. Можно было, конечно, собраться вечером, взяться за руки и сделать так, чтобы все всех простили, но я пока не был к этому готов. Мне было обидно.       Поэтому я уходил на работу очень рано и возвращался за полночь, при этом просил Эбису переносить Аки на отработку в Такамагахару и забирать её после, уже вечером.       Что же касается меня: задания, связанные хотя бы с маломальским риском, оставлял на потом или перепоручал другим. Благодаря этому у Юкинэ и Мицунэ появилась возможность погостить у Бишамон, устроив себе небольшой отпуск, а ещё взять с собой и Миру, чтобы за малышкой было кому присматривать.       И меня такой расклад полностью устраивал. Никого не видеть, ничего не слышать, ни о чём не думать…       Даже на службе пытался свести все контакты к минимуму и взялся за бумажную волокиту, которую обычно оставляю на потом — только бы побыть в одиночестве и тишине.       Правда, свои чувства можно урезонить или отбросить на задний план, но что делать с чувствами моих шинки? Мира ощущала одиночество, Юкинэ — тревогу, Мицунэ — грустила, а Акинэ… она боялась, очень! И порой я корил себя за то, что так сильно напугал её, но после вспоминал: я сделал так, чтобы в будущем Аки сто раз подумала, прежде чем совершить глупость.       Она меня обидела. И я по-прежнему не горел желанием с ней пересекаться. Вот и сегодня я зашёл в дом, когда часы показывали пятнадцать минут первого. Была глухая ночь, и свет в доме не горел, лишь из гостиной шли отблески включенного телевизора, поэтому, бесшумно разувшись, я медленно пошёл по коридору в сторону лестницы, намереваясь подняться наверх и, наконец, упасть в кровать. Но Акинэ, ночевавшая последние дни на диване, меня увидела. — Ято? — спросила она сонно. — Ты снова поздно.       Встав с дивана, она приблизилась, но всё же не вплотную, явно меня опасаясь. — Так получилось, — холодно заметил я, вновь намереваясь уйти. — А я ужин приготовила. Он ещё тёплый, но я могу подогреть! — с надеждой произнесла она, однако я качнул головой. — Не голоден, — коротко бросил я, хотя это не было правдой: в последний раз я ел в обед… кажется. Но быть в компании Аки всё ещё не хотел. — Тогда чаю — не отставала она, однако и сейчас я отрицательно махнул головой. — Я спать хочу, — констатировал я, ожидая какого-то логического завершения этого диалога. — И ты ложись. — Ладно, — шепнула она, улыбнувшись, но в глазах её заблестели слёзы. — Тогда спокойной ночи, Ято. Сладких снов.       А после как-то странно и долго провожала меня взглядом, пока я не поднялся на второй этаж. И, подозревая неладное, я открыл дверь комнаты, но заходить не стал, прислушиваясь.       Сначала было тихо. Я даже успел решить, что Аки бесшумно прошла в гостиную, чтобы снова лечь.       Но вот спустя минуту или две внизу послышались шаги, звуки надеваемой обуви и одежды, а после — еле заметный щелчок замка и стук захлопывающейся двери.       Аки ушла? Чёрт. Да ладно?!       И хоть обещал себе, что в случае такого исхода ни за что за ней не последую — стремглав сбежал вниз и, сунув ноги в первые попавшиеся кеды, выскочил на улицу, готовый преследовать сбежавшую от меня шинки.       Но она стояла у калитки. И очень удивилась моему появлению. — Ято? — она сглотнула, смаргивая слёзы. — Ты… чего? — Ты ведь не уйти собралась? — спросил я, отчего-то запыхавшись. — Правда? — Правда, — кивнула она, округлив глаза. — Просто хотела прогуляться… в тишине. Вот и всё.       Сделав шаг, она вышла за территорию храма, при этом всё так же не сводя с меня взгляда. — Там призраки кишат. С ума сошла? — поёжившись от прохладного ветра, предвещавшего надвигающуюся грозу, я двинулся к ней, хотя при этом мечтал вернуться в тёплую и уютную кровать: спать хотелось безумно. — Я недалеко и ненадолго, — она поплотнее запахнула тонкий кардиган. — Не переживай. Просто… хотела подумать обо всём, а в пути это лучше получается. Да и одной быть… В общем, не волнуйся. Иди, — шепнула она, а после улыбнулась мне: с грустью, но такой нежностью, теплотой и любовью, что я растаял.       Мне захотелось обнять её: такую маленькую и хрупкую. Да — немножко сумасшедшую и порой странную, но мою. И, поддавшись желанию, я сделал это, чем сильно удивил Аки. Но она тут же обняла меня в ответ, да так крепко, будто мы очень давно не виделись. — А можно мне пойти с тобой? — спросил я, тая ещё и от тепла, которое мне от неё передавалось. — А ты хочешь погулять? — любимая усмехнулась, хотя явно была не против. — А почему нет? Ночь сегодня — чудесная, — впервые за несколько дней я посмотрел ей в глаза без упрёка и обиды. — Как считаешь?       Странно, но все обиды будто враз исчезли, правда, оставив после себя неприятный отпечаток. Но я старался более не копаться в себе и произошедшем — этому и так было уделено достаточно времени за последние дни. Я простил Аки и был счастлив, что она всё же осталась. — Ну за последние минуты она стала особенной — так точно!       Потянувшись, Акинэ легонько чмокнула меня в щёку, и от места, куда дотронулись её губы, по всему телу прошёл будто лёгкий разряд тока, заставший меня окончательно выйти из состояния полудрёмы. — Тогда пойдем! — обняв свою шинки, я направился к парку неподалёку, в котором даже ночью работал переливающийся всеми огнями большой фонтан.       А она не ответила: лишь прижалась, глубоко вдыхая мой запах. А я вдруг подумал о том, что порой, в порыве гнева или под гнётом обиды, мы говорим разные вещи, и не просто чтобы задеть, а всерьёз считаем, что хотим того или иного. Однако в такие моменты в нас говорит гордость, отчаяние, разочарование. Или даже логика!       Однако же успокоившись, мы прислушиваемся к сердцу. И может это не совсем правильно, но меня оно ещё ни разу не подводило.       Надеюсь, не подвело и сейчас.

pov: Мицунэ

1 августа, 2055 год

— Вообще офигел! И так всю неделю не заглядывал, так ещё и забыл нас забрать!       Мы стояли у ворот замка Бишамон и ждали Ято, который должен был сегодня вернуть нас домой, однако он задерживался уже на час, отчего Юкинэ начал бурчать. — Ну мало ли, что у него случилось, — пожав плечами, я на самом деле переживала не меньше Юки, но всё же старалась его успокоить. Правда, не вышло. — Вот именно! — всплеснув руками, он выглядел крайне раздосадованным. — Может, его призраки растерзали, или ещё чего приключилось, а мы тут сидим и не знаем об этом.       Сглотнув, он ещё какое-то время молчал, а после оглядел меня и Миру, кажется, придя к какому-то решению. — Останьтесь здесь, а я доберусь до его второго храма в Такамагахаре и перенесусь на землю. Посмотрю, что там и как… — Ага! Сейчас прям я тебе и позволила! — на всякий случай крепко схватив любимого за руку, я дала понять, что один он никуда не пойдёт. — А если там и вправду что-то случилось? И ты пострадаешь? — Глупости, — ох уж это его мнимо напускное спокойствие. — Всё там в порядке. Не волнуйся. — Сказал тот, кто минуту назад предположил, будто бы нашего хозяина разорвали аякаши, — буркнула я, однако сразу же пожалела об этом: Мира тут же схватилась за мою штанину, с испугом заглядывая мне в глаза. — Вы ведь это в шутку, правда? С ним ведь всё хорошо?! А с мамой? Я к маме хочу, Мицу! Я хочу домой! — малышка не плакала и не хныкала, однако я видела — ей страшно. И хотела как можно скорее её успокоить. — Конечно, всё в порядке, — нагнувшись, я поцеловала её в лоб. — Просто папа немного рассеянный в последнее время. Вот, наверное, и перепутал, когда ему нужно нас забрать. Не будем на него обижаться, хорошо? — Тогда пойдем домой сами. Юкинэ сказал — мы можем, — она посмотрела на Юки с надеждой, а я — с упрёком. Ну ляпнул же при ней, а?! — Думаю, это не очень хорошая идея, — поняв меня без слов, он начал идти на попятную. — Лучше дождёмся Бишамон и попросим перенести нас домой. Так? — Так, — подтвердила я, вновь переводя взгляд на девочку. — А мы пока можем побудем её во дворе, согласна?       Внутри что-то перевернулось от осознания, сколько же нам придётся выжидать появления Богини Войны. Но я не показала беспокойства сестре — наоборот, улыбалась, будто ничего не случилось. — Угу, — кивнув, она медленно поплелась назад, к замку, а я тем временем сглотнула образовавшийся в горле ком.       Почему же Ято не пришёл за нами? Вдруг и правда что-то случилось? Как же хочется выяснить, но идти туда или Юкинэ, или даже всем нам — не безопасно. Я знала из рассказов Акинэ, что однажды храм Ято спалили дотла, а ещё помнила, как они попали в перестрелку. По словам нашего хозяина — с братством было покончено, но я не готова была рисковать Юки или Мирой, чтобы убедиться в этом. Лучше будет подождать.       Жаль, время нельзя поторопить! Остаётся лишь терпеть…

***

      Однако, когда часы показали час дня, а Бишамон и Казума ещё не появились, наше беспокойство перешло на иной уровень. И, посовещавшись, мы всё же решили отправиться домой в одиночку, только договорились не сразу входить в дом, а сначала проверить всё снаружи, чтобы в случае чего перенестись назад, на Небеса. — Я тебе говорю — это всё из-за их ссоры с Акинэ, — в который раз за сегодня повторил Юкинэ. — Ято небось сидит сейчас где-нибудь на кухне пьяный вдрызг и страдает. Как маленький ребенок, вот правда! — Но Аки же действительно была не права, — прошептала я, пока мы шли по залитой солнцем Такамагахаре. — Хотя я вот её уже простила. Поначалу была обида, но не долго. Сейчас мне её, скорее, жаль: она так плакала в воскресенье… До сих пор сердце сжимается! — У меня тоже, — немного погодя любимый со мной согласился, говоря тихо-тихо, чтобы Мира не услышала. — Надо бы их помирить, а то не дело это. Чего доброго, она возьмёт и уйдёт: решит, что больше нам не нужна. А это ведь не так? — Нет, конечно! — замотав головой, я даже представлять такой расклад не хотела. — И вправду надо. И я даже знаю как. — Ну? — нетерпеливо шепнул Юки, краем глаза наблюдая, как Мира бегает чуть впереди, собирая полевые цветы. — Напомню, что они оба сказали нам однажды. Когда мы только просили Ято дать мне имя. Помнишь? — я взяла Юки за руку. — Что любить — значит, идти на компромиссы, уметь прощать и порой уступать, даже если знаешь, что прав. Может это его отрезвит? — Посмотрим… — любимый нахмурился. — Главное, чтобы он там бед не натворил. Вот за что я переживаю!

***

      Зайдя в дом, мы ничего не услышали. Стояла глухая тишина, свет не горел, телевизор не работал, в ванной не журчала вода. Казалось, дом спит, но было уже почти два часа дня, поэтому это выглядело странным. А ещё — пугало. — Если услышите что-то подозрительное — бегите! — прошептал Юки, глядя на нас с Мирой, шедших позади него.       Мы направлялись к спальне Ято. И когда всё же дошли — ручку двери Юки поворачивал с таким волнением, что оно казалось почти осязаемым. Хотя мои нервы тоже были накалены до предела, и, заглядывая в полутьму комнаты, окна которой были завешаны шторами, я готовилась к самым страшным картинам.       Однако предстало передо мной совершенно иное… — Акинэ? Ято? — громкий возглас любимого отскочил от стен, а сонные родители так и подпрыгнули от неожиданности, явно до конца не понимая, что произошло. — Какого… — потирая глаза, Ято повыше поднял одеяло, скрывающее их явно голые тела. — Что вы тут делаете? — А ты ничего не забыл, а? — Юки выглядел грозным, хотя вот моя злость на хозяина сразу же улетучилась. Они с Акинэ помирились! Они снова вместе! — А сколько времени? О, бли-и-н! — поджав губы, он сначала посмотрел на нас, а после перевёл виноватый взгляд на Акинэ. — Я забыл забрать детей. — Ты, что?! — уточнила она, приподнимаясь, при этом придерживая тонкое одеяло, очерчивающее каждый изгиб её фигуры. — Как… Ты ведь мне ночью сказал, что забирать их только завтра! — Прости, — пискнул он, вновь переводя внимание на нас. — Ребят, дайте нам пару минут пожалуйста. Нам бы… одеться.       Хозяин выглядел смущённым, продолжая натягивать одеяло чуть ли не по самый подбородок, поэтому мы, конечно же, позволили им привести себя в порядок. Правда, стоя за дверью и ожидая приглашения, Юкинэ продолжал показывать недовольство. — Нет, ты видела? Видела? Он тупо забыл! — присев на одно колено, Юки обнимал Миру: девочка одновременно обрадовалась, увидев родителей, но и была расстроена, потому что ей не дали их обнять. — Видела. Они помирились! — я не могла сдержать восторга и даже в ладоши захлопала. — И ты считаешь это весомым оправданием? — чуть высокомерно заметил он. — С нами ведь и случиться чего могло. — Нет, не могло, если бы мы сами не пришли сюда. У Бишамон нам ничего не угрожало, — отчего-то сейчас идея самим отправиться домой показалась мне поспешной и глупой. — Солнышко, ну смени ты уже гнев на милость. Да и неужели хочешь сказать, что ты не рад?       Приблизившись к нему, я взяла его за руку и, подняв с колена, поцеловала: крепко и так страстно, на миг забыв, что Мира рядом. Но она, кажется, за время нахождения с нами привыкла к такому и уже не обращала внимание. — Рад, — любимый явно смягчился. — Но, если вдуматься, нас они постоянно ругают за всякие мелочи, а в итоге сами косячат! Так какого х… — Заходите! — раздалось из-за двери, и, открыв её, мы вновь вошли в спальню.       Теперь здесь стало светло: шторы были открыты, впрочем, как и окно, впускающее в помещение свежий воздух, а родители сидели на кровати: всё ещё немного сонные и явно не выспавшиеся, но одетые и улыбающиеся нам. — А теперь идите сюда! — Аки сразу же протянула руки, и мы с Мирой кинулись в её в объятия. Юки, конечно, тоже сначала дёрнулся в её сторону, но в итоге победил этот порыв и, вальяжно проследовав к стоящему рядом креслу, сел в него, внимательно глядя на Ято. — Значит, помирились, — констатировал он, потирая подбородок. — Здорово! Я рад.       По лицу Юки можно было угадать, что он и вправду счастлив за родных, но не способен показать этого на все сто, потому что… ну вот такой он! Чистую любовь и нежность он, кажется, показывает лишь мне, что одновременно льстит, но в то же время бесит. Порой так странно, когда со мной в комнате он весь такой ласковый, заботливый, милый, а выходя за её пределы, сразу натягивает какую-то маску, через которую мир видит его чуть озлобленным и асоциальным. Конечно, так не всегда бывает, и случаются у Юкинэ такие наплывы настроения, когда он готов расцеловать всех и каждого, но это, скорее, исключение из правил. По крайней мере, сейчас мой бука был настроен серьёзно. — Да, помирились, — Ято улыбнулся, а после сначала поцеловал меня в макушку, а потом взял счастливую Миру на руки. — И не обижайтесь, пожалуйста! Я правда забыл, и нет мне оправдания. Дни попутал… С меня пицца! — То есть вот так вот, да? — а теперь, к моему удивлению, Акинэ надула губы и посмотрела на своего избранника с некоторым холодком. — Когда я, значит, рискую детьми — мне можно прописать по первое число и не разговаривать целую неделю. А как ты виноват в том же самом — так пиццей откупаешься? — Да не рисковал я ими! Ну забыл… Но их же сюда Бишамон привела. Правда ведь? — в его взгляде была такая непоколебимая уверенность, что мне даже стыдно стало признаваться.       Поэтому я молчала. Юкинэ и Мира — тоже. И тогда родители всё поняли. — Твою ма-ать, — с негромким хлопком прислонив ладонь ко лбу, Ято переводил взгляд с одного лица на другое. — Вы серьёзно?! Добрались одни? С ума сошли? — Потому что думали с вами что-то случилось, — попытался оправдаться Юки. — И поэтому ты потащил сюда Миру и Мицунэ? — Ято готов был и дальше читать пареньку нотации, однако Акинэ, нежно взяв за руку, успокоила его одним лишь этим движением. — Давайте не будем ссориться, ладно? — улыбнувшись, она продолжала притягивать нашего хозяина к себе, пока не обняла его за плечо. А после посмотрела на нас. — Пойдем лучше чай пить, а? Я очень по вам соскучилась!       И мы скучали по ней, только никто не сказал этого вслух. Да и не нужно было! И так ведь понятно, что мы очень любим наших родителей. И они любят нас. И друг друга. И в этом было невероятное счастье.       И смотря на то, как они наполняют чашки и делятся друг с другом запасами печенья — я ощутила прилив благодарности судьбе за то, что та помогла мне стать частью этой семьи. И быть не только любимой девушкой, но и дочерью, и сестрой. В этом для меня было самое большое в жизни богатство: знать, что где-то тебя ждут и любят, где тебя примут, где простят.       И я радовалась, как ребенок, понимая, что это на самом деле происходит со мной! И грустила, что не все в этом мире могут ощутить такое счастье. Ведь где-то сейчас есть те, кто очень одинок. Те, кому не с кем поговорить, кто остался совсем один. И может, они бы и хотели всё исправить, но уже нет возможности или сил… И остаётся только смириться.       И это так печально! Надеюсь, когда-нибудь все одинокие люди, Боги и шинки станут счастливыми. И смогут ощутить на себе, каково это — стать центром чьего-то мира, быть нужным и любимым.       И пусть это кажется несбыточным — я буду в это верить. Ведь все достойны счастья, не правда ли?

pov: Валаам

30 сентября, 2055 год

      Если бы у меня сейчас спросили, сколько лет я тут нахожусь — не сказал бы. Это первые годы я ещё пытался считать дни, иногда спрашивая у редких посетителей, прав ли я, что сегодня, например, март или август. На нынешний же день мне совершенно плевать, какой сейчас день, месяц или даже год. Какая разница, если я здесь навечно?       Я просто смирился, хоть это и было сложно. Ведь я ничего не сделал! Ну… нынешний я. Толком не успев появиться на свет, попал в эту камеру, что уже стала мне домом, и теперь проматываю здесь свою бесконечную жизнь, в надежде хоть когда-нибудь выйти отсюда. Хоть на денёк!       А ещё о многом думаю. Это ведь единственное доступное мне развлечение! Ну ещё фантазия, с помощью которой поначалу я строил, прямо скажем, грандиозные планы по выходу из тюрьмы. Сколько же способов я нашёл! Сколько возможностей! Но все они были на грани с фантастикой, поэтому спустя пару лет я забросил это дело, начав думать о чём-то более насущном: о своей жизни.       По распоряжению Аматерасу спустя пару месяцев после заточения мне передали громадную кипу бумаг, в которой были расписаны все мои преступления, все совершенные против Небес действия, все доказанные истязания, покушения, убийства… Прямо скажем, читать это я стал не сразу, но за неимением других дел — пришлось. И как же много я узнал!       Подумать только! Сколько всего я натворил, пока не переродился… дважды, если верить этим сводкам. Поначалу при прочтении меня даже гордость брала: скопил целое состояние, почти что напал на Небеса, собрал огромную команду, названную братством, стал очень уважаемым и почитаемым в определенных кругах… Только вот ещё спустя время начал задумываться — а что мне это дало?       Нет, ну серьёзно? Выходит, я всю или почти всю жизнь шёл к одной цели: стать всемогущим Богом пантеона. Я забирал артефакты, деньги, шинки, жизни в конце концов, всё стремясь к этой цели, но так её и не получил. И это вроде нормально: идти за мечтой, но ведь не всё же при этом кладя на кон? Многие мечтают о чём-то, если не все, однако, помимо борьбы за воплощения желания в жизнь, они наверняка наслаждаются самой жизнью? А я вот про это забыл, по крайней мере мне так кажется…       А ведь я столько мог сделать! Иногда мне дают читать книги, хоть изначально это и было запрещено, но моя лесть и разные врожденные таланты позволили найти подход к некоторым стражникам. Так вот из этих книг я узнал, как много всего интересного в мире: разбросанные по всему свету достопримечательности, разнообразие еды и напитков, качественная одежда, множество украшений с драгоценными камнями неземной красоты, современная техника, автомобили, недвижимость… И всё это могло стать моим! Всё, чего бы только не пожелала моя алчная душа, однако я выбрал… власть.       Наверное, потому что её единственную нельзя купить, поэтому она так меня манила! Только тогда мне, видимо, было невдомёк, что, помимо неё, есть и другие вещи, которые невозможно получить за деньги. И этих вещей у меня никогда не было: любовь, преданность, дружба. Хотя наверняка я был уверен, что этого у меня в избытке, но опять-таки делая выводы из документов — все вертевшиеся вокруг меня прихвостни только делали вид, что обожают меня, что ценят и готовы ради меня на всё. Но это лишь потому, что я понаобещал им с три короба, а будь я нищим? Остались бы они со мной? Сомневаюсь… Потому что любили они вовсе не меня, а мои деньги. А ещё чувство превосходства над остальными, это ощущение почти безграничных возможностей. Но не меня.       Странно, но получается, что в борьбе за сокровища в виде искренних человеческих чувств — я, как бог Алчности, был чуть ли не самым нищим. Хотя почему был? Я и остаюсь таким… Ведь вряд ли меня кто-то искренне любит, потому что я такой, какой есть.       Печально. И то, что это случилось и что раньше я об этом не думал. А ещё обидно: ведь вокруг меня было столько Богов, и ни один из них даже не попытался меня чему-то научить! Показать, каков мир многогранный… Или же они пытались, но я не прошибаем?       И такое возможно, но теперь это и не важно вовсе.       Мне остаётся лишь коротать здесь вечность, думая о том, как я мог бы прожить эту жизнь, если бы мне дали ещё один шанс. И надеяться, что однажды я его всё же получу.       Ведь даже я достоин крупицы счастья! Даже я…

pov: Акинэ

20 декабря, 2055 год

      Сегодня ровно год, как мы повстречали Миру. И этот день, а точнее, вечер, обещал быть грандиозным, но пока что мы ждали возвращения Ято, Юкинэ и Мицу со службы — мне удалось убежать с отработки пораньше, а вот остальные задерживались.       И так как стол был давно накрыт, мы с Мирой решили уделить время необходимым занятиям, а заодно и поболтать по душам, как мы частенько любили делать. — Мама, скоро Новый год, а я так и не придумала что подарить Ято, — надув губы, она в очередной раз зачеркнула уже, наверно, сотый по счёту рисунок, который хотела вручить нашему общему хозяину. — Ничего не выходит!       До праздника оставалось немного, и девочка всё больше и больше об этом переживала. Ведь знала, как трепетно Ято к ней относится, и хотела преподнести ему что-то ценное, что-то весомое, что он был надолго запомнил. — Я же купила ему ноутбук. Забыла? — спросила я, протирая пыль с книжных полок. — Мы преподнесём его вместе и скажем, что он от нас четверых: меня, тебя, Мицу и Юкинэ. — Да, но это не то, — поджав верхнюю губу, Мира сложила руки на груди. — Неужели не понимаешь?       Да какая же она милая! Особенно, когда пытается выглядеть взрослой… — Может написать ему стих? — продолжала рассуждать она, вскочив на ноги, будто бы это занятие требовало от неё решительных действий. — Или можно собрать листья и сделать аппликацию! Я не залью весь пол клеем, как в прошлый раз. Честно! — Или можно попробовать смастерить храм, — спустя некоторое время ответила я, замерев. — Как считаешь?       Отложив салфетку и спрей для уборки, я внимательно изучала реакцию девочки. Понравится ли ей моя идея? — У него их и так два, только настоящих. Зачем ещё один? — кажется, моя идея Миру не вдохновила. — Просто раньше у него был один — самодельный, и он был для Ято очень важен и ценен. Но после… он сломался, так что можем сделать ему новый — вместе!       Будто вернувшись в прошлое, я вновь попала в тот день: только узнав об измене Ято, я разбила когда-то сделанный своими руками храмик на две части, считая, что он более его не заслуживает.       Сейчас же, столько времени спустя, я думала об обратном. Ведь я простила Ято, и уже наверняка, поэтому хотела вернуть ему некогда ценную вещь, пусть и сделанную теперь не только мной. — И он… обрадуется? — в голосе девочки слышалось недоверие. — Оу, обязательно! — повернувшись к ней, я улыбнулась. — Обещаю!

pov: Ято

31 декабря, 2055 год

— Гости вот-вот придут, а у нас ничего не готово! — спешно складывая лепешки из рисовой муки на тарелку, я вдруг вспомнил, что не охладил шампанское. — Ну что за день? — А может, не нужно было спать до обеда? — усмехнувшись, Юки пронёс мимо меня тарелки с частью осэти рёри***********, чтобы поставить их на стол. — Мы то ещё в семь утра проснулись. — А я лёг в четыре, — буркнул я, вспоминая, как ночью заворачивал в праздничную упаковку огромную гору подарков. — Так что не надо мне тут! — Мира, ты мне мешаешь, малыш! — услышал я голос Акинэ, которая чуть не капнула на девочку горячим соусом. — Мицунэ, забери её пожалуйста. — Я заправку для салата делаю, — ответила та, внимательно отмеряя количество специй. — Пока не могу. — А-а-а, — проворчала Аки, чуть раздраженно. — Не день, а дурдом какой-то! И почему на Новый год мы собираем гостей у нас, а не отправляемся куда-то сами? — Потому что вкуснее тебя никто не готовит? — спросил я, подойдя ближе и поцеловав слегка взмыленную Акинэ в щёку. — Ну не бурчи! Хочешь вина? — Лучше сразу виски, — промямлила она себе под нос, переворачивая поджарившееся с одной стороны мясо. — Причём чистый.       А я чего? Меня попросили — я сделал. Только когда Акинэ, всерьёз увлеченная делами, толком не понимая, что я дал ей, выпила налитое залпом — чуть не выплюнула виски обратно. — Ты блин чего делаешь? Я же пошутила! — засмеялась она, кашляя. — Ну ты даешь! — Когда-то похлеще пила, и ничего, — пожав плечами, я усмехнулся собственным мыслям. — Правда, потом пьяненькая приходила ко мне сказать, что я придурок, толком не стоя на ногах, но приходила ведь!       А после осталось лишь уворачиваться, потому что в моё сторону полетело не слишком чистое полотенце, которым любимая вытирала недавно разлившийся соус. — О, Небеса! И за что ты свалился на мою голову… — пожав плечами, Аки продолжила готовить, при этом улыбаясь и сменив гнев на милость, а я, надеясь ухватить кусочек одного из готовых блюд, снова подошёл ближе. — Вообще-то, это ты упала на меня когда-то, причём в прямом смысле слова, — я почти что ухватился за край поджаренного со специями картофеля, как тут же получил по пальцам. — Что? Я разве не прав? — Я имею в виду, почему я встретила тебя, будучи человеком, — прошептала она и закатила глаза, будто этот вопрос её всерьёз волновал, хотя я чувствовал, что любимая сейчас крайне довольна. — Вот ведь не было печали, а? Жила себе спокойно, а тут на тебе — спасай его из-под автобуса.       Покачав головой, она сдерживала рвущийся наружу смех, всё ещё сохраняя конспирацию, чтобы дети нас не услышали. — Может, потому что я твоя судьба, — забыв о картошке, я обнял любимую сзади, целуя в шею. — И встретиться со мной было предначертано. — Только этому моему воплощению, или в прошлых жизнях я тоже так косячила, что в наказание встретила тебя? — она взвизгнула, потому что я начал её щекотать. — Ну а что? Прикинь, была я там какой-нибудь Минами, жила себе не тужила, а тут вот он — нарисовался! Признайся, сколько веков ты уже меня донимаешь? — Вот дурочка! — усмехнувшись, я поразился разгулу её фантазии. — Ты со мной, потому что, наоборот, хорошо себя вела. Я твой подарок! — А деньгами можно забрать? — теперь уже во весь голос засмеялась она, а спустя пару секунд и я присоединился.       И так продолжалось весь вечер: мы шутили, подтрунивали друг друга, смеялись, а потом целовались, сидели с гостями за столом, говорили тосты, обнимали тех, кто нам дорог, дарили подарки и получали их от других. Но чаще всего мы с Акинэ просто смотрели друг на друга и на наших детей. А ещё я проговаривал в голове один и тот же тост:       «Пусть мои дети будут здоровы. Пусть моя любимая будет счастлива. Пусть мои друзья каждый год собираются вот так, за этим столом, и радуют нас своими улыбками. И пусть я всегда буду рядом с ними, чтобы поддерживать, защищать, радовать!       Пусть каждый день приносит радость. Пусть удача нам улыбается. Пусть мы и дальше будем взлетать всё выше, оставляя прошлые проблемы, переживания и трудности где-то далеко внизу. Пусть мы никогда больше не упадём!       И пусть у нашей семьи всегда будут они. Крылья!» Конец. _____________________________________ Арт к финальному эпилогу главы от автора Марии Широковой можно увидеть тут: https://disk.yandex.ru/d/RzCQnUHsiR2XXQ _____________________________________ От автора: Здравствуйте, дорогие читатели!       Вот и пришёл к своему финалу фанфик «Назад в никуда». Даже странно, верно? И не верится, ведь эта история Акинэ и Ято началась больше четырёх лет назад! За это время с ними столько всего произошло… Даже и вспоминать страшно, однако всё хорошо, что хорошо кончается. А это как раз тот случай.       Хэппи энд, которого все так ждали. Ведь наши герои его заслужили, верно? Как, впрочем, и мы: ведь сколько можно за них переживать и болеть душою? Пора и нам с вами отдохнуть от постоянного эмоционального напряжения, наконец закрыв этот фанфик, с теплотой вспоминая дни в ожидании выхода новых глав, которые порой тянулись невыносимо долго (для меня так точно).       Распинаться особо долго не буду, а если вдруг у вас останутся вопросы — вы можете задать их в комментариях, и я с радостью отпишусь. А пока отвечу, пожалуй, на один очень интересный, который мне задали относительно недавно: «Что я хотела донести до читателя, написав этот фанфик?».       Честно сказать, вначале, прочитав этот вопрос, я оторопела. Нечасто люди ищут потайной смысл в произведениях, хотя в большинстве случаев писатель и впрямь хочет чему-то научить своих читателей, что-то им показать, что-то раскрыть. И я не исключение.       Только вот сложно вот так взять и с бухты барахты описать эту идею несколькими словами, хотя… может: «У каждого своя правда»? Да, наверное, так! И сейчас я вам её объясню.       Как вы наверняка заметили: с самого начала книги я пошла по пути повествования от первого лица, но эти самые лица менялись (особенно в третьей части). И сделано это было не потому, что я не умею писать от третьего лица или решила таким образом облегчить себе задачу — нет. Я лишь хотела, чтобы вы смогли понять мотивы и поступки каждого персонажа вне зависимости от того, хорошие они или плохие. Чтобы вы сумели поставить себя на их место, прочувствовать их историю, побывать в их шкуре. И, надеюсь, у меня получилось!       Ведь этот навык — ставить себя на место других — неописуемо ценен и важен в жизни. Мы можем думать на кого-то, что он плохой или делает что-то неправильно, но попробуйте встать на место этого человека! Взглянуть на мир его глазами! Например, читая главы от лица Валаама или Эми, вы, скорее всего, хотя бы раз поймали себя на мысли: «Чёрт, этот герой поступает плохо, но, наверное, я на его месте сделал бы так же». И это не потому, что мы алчные, злые или завистливые. А просто потому, что порой не остаётся выхода… Точнее, конечно, всегда в жизни как минимум два пути, но что, если в данный момент лишь один из них ведёт к благополучию? Или к заветной цели? К мечте…       Я не скрывала, что люблю каждого из своих героев. Да, даже Акаджи, даже Эми, даже Риотто. А Валаам — вообще моя злая булочка! И, наверное, это потому, что я осознаю: они поступали так, потому что их на это вынудили. И не всегда это кто-то конкретный, даже наоборот — чаще всего это не так. Их вынуждала сама жизнь, множеством трудностей и испытаний, закаляя характер, а иногда и вовсе заставляя черстветь, забывая о том, что такое совесть, сочувствие, доброта.       «Собака бывает кусачей только от жизни собачей», — знаете такую песню, ставшую поговоркой? Так вот, я считаю, она применима и к людям. Хоть убейте, но я уверена — никто не рождается плохим. Нас всегда что-то вынуждает оступаться, но те, кто более силён характером — поднимаются, отряхиваются и идут дальше. А те, кто был уже надломлен — ищут возможность преодолеть путь иначе. И это, правда, грустно!       Поэтому, дорогие мои, подводя черту под этой мыслью, я хочу пожелать вам всегда подниматься, что бы ни случилось! И находить силы бороться. Ведь в жизни тоже полно трудностей! И порой они могут подкосить, но вы не сдавайтесь. Будьте сильными! Я в вас верю, честно! Вы лучшие!       И пока вы умиляетесь тому, как я умиляюсь с вас — хочу ещё затронуть тему добрых персонажей: я сейчас в основном говорю про Ято, Акинэ и Юки. Ведь мне, помимо всего, хотелось ещё и показать вам их моральный рост, их развитие. Они ведь не могут меняться внешне, правда? Но это не значило, что они не в силах учиться чему-то новому, извлекать уроки из жизни, делать выводы… Как и мы в реальной жизни: можем думать, что стоим на месте и более не способны на что-то новое, но как же мы в таком случае ошибаемся! Развитию всегда есть место! И сколько бы вам не было лет: десять, тридцать или даже восемьдесят — нужно идти вперёд! И пытаться достичь чего-то, наплевав на возгласы: «Ты не справишься!». Не брать в расчет чужое мнение, ставя на первое место себя и свои желания. И опять-таки не сдаваться. Как Акинэ! Как Ято! Как наши любимые герои!       Я вот уже преодолела один из огромнейших трамплинов в своей жизни — как раз-таки написание этого фанфика. А ведь как страшно было начинать! Как боязно читать ваши отзывы! А уж каково было сидеть ночами, печатать, стирать и снова печатать, потом править, проверять и снова править… Но я не жалею! И теперь очень горжусь собою, хоть это может прозвучать и хвастливо.       Но я справилась! И большую роль в этом занимает моя команда!       Итак, благодарности:       Первого я, конечно, хочу поблагодарить своего редактора Диму, который был со мной на протяжении всех трёх частей. Этот человек потратил столько часов на правки, что, если сложить, там, наверное, получились бы месяцы! А ведь ему тоже было сложно поначалу: он никогда не работал в этой сфере, однако же упорно трудился, просто потому что я попросила. И это крайне достойно!       Спасибо тебе, Дим! Ты молодчина! Мой дружище, который всегда будет кем-то очень важным для меня! Тот, чьё мнение и поддержка — безмерно важны и нужны! Ты крут! Обнимаю тебя!       Ещё хочется поблагодарить других моих бет, которые были со мной в разных частях фанфика, но всё же внесли огромный вклад в него. Вы тоже мои умнички, моя поддержка и опора на разных этапах написания. Особенно, хочу выделить Дашу, бету третьей части (пусть другие не обижаются) — она очень выросла за время нашего с ней знакомства, многое усвоила, многому научилась. И вообще стала мне другом, с которым приятно пообщаться не только по вопросам проверки, но и о личных делах, заботах, радостях. Спасибо тебе, котёнок! Надеюсь, мы ещё поработаем вместе!       Не забываю я и про гамм, которых тоже было несколько. Эти люди следили за тем, чтобы в погоне за мыслью и интересным описанием, я не упустила что-то важное, весомое, что можно и нужно описать. А ещё они помогали мне избежать дыр в сюжете, потому как знают мангу в разы лучше меня! И за это им тоже огромнейшее спасибо!       Особенно выделить я хочу Ивана и Любу — они оба были со мной на протяжение третьей части, сменив один другого примерно на середине. Без них косяков, касательно сюжета, было бы больше! Это вот я вам честно говорю! И не только сюжета, ведь Иван ещё и прекрасный знаток истории, и именно он раскрыл мне некоторые нюансы жизни в этой стране, помогая сделать описание не только красивым, но и правдоподобным.       Что же касается Любы — этот человечек теперь занимает отдельное место в моём сердечке, став не просто частью команды, но и моим огромнейшим другом! Она — не только потрясающий спец в манге Норагами, но и прекраснейший человек: добрый и открытый! И за её поддержку отдельное ♥!       Как, впрочем, и моим читателям! Да-да, вот вам: тем, кто сейчас читает эти строки! Вы тоже внесли огромный вклад в это произведение, ведь вы поддерживали меня, ставили лайки и «жду продолжение», строчили отзывы, писали в личные сообщения, интересовались выходом новых глав и постоянно… ПОСТОЯННО хвалили!       Именно вы тот самый огромный стимул, благодаря которому мой моторчик под названием «муза» не сдох после первых глав и всё двигался, и двигался вперёд, пусть не очень быстро, но следуя к финалу. Строчка за строчкой. Глава за главой.       Спасибо вам, мои дорогие! Огромнейшее! И за ваш вклад, и за то, что вы просто есть! Я вас очень ценю и дорожу каждым!       И за знакомство со всеми вами, кстати, нужно сказать Адачитоке и аниме «Бездомный Бог»! А ещё моей подруге Тане, которая однажды посоветовала мне его посмотреть. Ведь как всё сложилось? Уму не постижимо! Столько небольших, но значимых событий соединились в одну цепочку, чтобы все мы с вами познакомились!       А говорят чудес не бывает… Врут! Потому что то, что я сейчас пишу эти строки, обращаясь к сотням читающих меня людей — чудо самое что ни на есть настоящее! И никто не сможет меня в этом переубедить!       Жаль только, что нужно заканчивать… Мне всё думается, что я не сказала чего-то очень важное, не договорила, не дописала, не донесла какую-то мысль… Но, наверное, так всегда будет казаться? А точку ведь поставить нужно…       Поэтому я буду с вами прощаться, дорогие мои! Только вот поспешу напомнить, что у вас осталась возможность заказать у меня книги «Назад в никуда» в печатном виде. Сейчас я дособираю заказы на них и буду отправлять на печать. По цене точно сказать пока не могу — зависит от издательства, но, если интересно — пишите мне в сообщения фикбука или переходите в мой блог ВК https://vk.com/invite/l81qvST: там мне можно написать лично, да и вообще пообщаться, позадавать вопросы — я всегда рада новому общению!       И ещё раз спасибо всем вам!       И вот теперь я точно прощаюсь, переходя с этой работы на другую, под названием «Связанные небом». Она тоже по Норагами, так что, если интересно — Welcome!       Надеюсь, вам понравилась финалочка. Конечно, как верный Хатико я буду ждать ваши отзывы, а ещё грустить… Ведь история Акинэ и Ято завершилась, хоть и только лишь на бумаге. Эти двое, скорее всего, будут и дальше жить в моей фантазии: творить фигню, радоваться, ругаться, смеяться… Но это уже совсем другая история!       Ещё раз всем спасибо! До встречи! Ваша Hikari!