Линия заката

Следователь поежился от холодного ветра и вновь взглянул на труп девушки. Молодая совсем, красивая, ей бы жить и жить. Холодные руки сжимали букет из ярко красных роз, которые казались зловещими на фоне общей серости. Осень в этом году была еще более мерзкой чем раньше. То ли этому способствовало отсутствие лета как такового, то ли слишком рано посеревшие от влаги листья, то ли это чертово дело. По всем пунктам выходил новый маньяк. Уже третью девушку находили в городском парке. Кружевное белье, красные розы, ягода рябины во рту. И след тонкой нити на шее, прикрытой атласной лентой. — Эстет хренов, — словно читая мысли следователя, пожилой криминалист поднялся и поморщился от боли в затекших ногах. — Дай прикурить? — Снова ничего? — щелкнул зажигалкой. — Ебаный дождь, ни одной улики ведь не оставил… И следы размыл.

***

«В такую погоду только чужие шастают» — именно эта фраза крутилась в голове полковника вызывая горькую усмешку. Кладбище было мрачным и пустынным, что в прочем и не удивляла. Дождь шел с переменной настойчивостью вот уже вторую неделю, грозясь превратить столицу во вторую Атлантиду. Венки на могиле у которой замерла женщина, уже поблекли и выцвели, а фотография успела пожелтеть, только глаза изображенной не ней женщины все еще сияли лазурным небом и казались слишком живыми для могильного камня. — Я знала, что найду тебя здесь, — знакомый голос из-за спины заставил Галину вздрогнуть и обернуться. Зимина стояла на дорожке под большим черным зонтом и смотрела куда-то вдаль. — Что вы здесь делаете? — Странная штука смерть, не так ли? — Ирина посмотрела на Рогозину и чуть улыбнулась. — Она всегда приходит ни тогда и ни к тем, — умолкла на секунду, словно задумавшись. — Я хотела поговорить, думаю, ты и сами понимаешь о чем. Оставь свои мысли, покончить жизнь на могиле подруги слишком пафосно и глупо. Рогозина не нашла что ответить, она не видела Ирину больше трех лет, с той ночи, когда она сама пришла к ней за советом после казни. Зимина мало изменилась, разве что взгляд стал еще более колючим, а вот цвет волос уже не горел рыжим огнем и выглядел тусклым. — Говорите. — Давай выберем более сухое место, — женщина указала в сторону ворот.- Я так понимаю, ты не на машине. — Почему вы так решили? — Галина, во-первых мы кажется, перешли тогда на ты. А во-вторых, ты слишком правильная, чтобы садится за руль пьяной. А коньяком от тебя пахнет, не хуже чем от одного моего участкового. — Хорошо. Поехали. После улицы в салоне автомобиля было слишком душно и тепло. Галина невольно стянула с шеи шарф и тяжело задышала. К горлу подкатила тошнота, пить коньяк на голодный желудок было не самой лучшей идеей. — В бардачке есть вода, — Зимина приоткрыла окно и мягко тронулась с места. Рогозина вытащила бутылку холодной минералки в которой раз поражаясь догадливости Ирины. Кажется, эта женщина действительно была ведьмой. — Как дела у твоих ребят? Приняли? — она первой нарушила тишину. — Галина? — Не знаю. — Сказать что-то полковник не могла. Действительно не знала, после той ночи они все слишком изменились и далеко не в лучшею сторону. Рамок, которые их держали вдруг не стала. И они стали сами собой что ли… Она не могла им теперь что-то запрещать и раз за разом, подозреваемые харкали кровью в допросной. Недосчитывались найденные деньги, оружие, наркотики. Они стали такими как «все». Зимина искоса посматривала на «коллегу». Похоже за последние три года изменилось очень многое, сама Ирина перестала интересоваться жизнью ФЭС едва убедилась, что ее дело закрыто, а теперь вдруг стало жалко, похоже она упустила очень многое. От той Рогозиной с которой они впервые столкнулись в лифте не осталось и следа. Тогда это была уверенная в своей правоте женщина, с резкими чертами лица, с не очень складной фигурой и обжигающими холодом глазами, в которых читалось высокомерие и брезгливость по отношению к миру. Сейчас же эта была потерянный человек, который так и не нашел, на что опереться, когда вдруг рухнул вниз к тем, кого так старательно презирал. И поддержать ее похоже было некому. Галина заметно постарела за это время и казалась теперь намного старше самой Ирины, хотя разницей был всего год. Машина остановилась у небольшого кафе, которое практически пустовало. Женщины заняли столик в углу зала. — Сто грамм коньяка, бокал вина и два салата от шефа, — Зимина даже не взглянула на протянутое ей меню. — А ты? — Галина наконец заговорила. — Ты сказала, что я слишком правильная, чтобы сесть за руль пьяной. Ты часто садишься? — Тебя правда это интересует? — хмыкнула. — Явно чаще чем ты. Тебе ведь тоже пришло это письмо… — Ирина отвела взгляд сторону. — Мол кто-то знает, что мы тогда сделали. Признаться, я была удивлена обнаружив его в почтовом ящике. Три года прошло, — Ирина дождалась пока официант поставит на стол заказ и уйдет. — Испугалась? Галина, пустить себе пулю в висок, ты всегда успеешь. Пей. Рогозина покорно выпила. Зимина была права. Она действительно получила письмо, в котором аноним утверждал, что он в курсе казни убийцы Антоновой. Права коллега была и о мыслях про самоубийство. Галина вдруг поняла, что после смерти отца, ее на земле больше ничего не держит. А это письмо… — Есть подозрения? — А как твои ребята? — опять вопрос невпопад. Похоже глава ФЭС была действительно на грани срыва и теперь ее состояние начинало вызывать тревогу. Такой человек способен на большие ошибки. — Хорошо. Зимина задумалась, у ее ребят действительно все было относительно хорошо. Пусть и зыбкая, но стабильность. Елена с Романом жили в почти мире. У Ткачева после очередного десятка романов вроде началось по слухам что-то серьезное. Девушку никто не видел и Савицкий часто шутил, что надеется на благоразумие Павла, и боится, что тот поменял ориентацию. Щукин перевелся начальником отдела в Екатеренбург, только вот Минаева на удивление за ним не последовала. Фомин так и остался к счастью единственным и неповторимым, а на ее собственной кухни стал слишком часто хозяйничать никто иной как Карпов. — Хорошо, — вновь повторила Ирина. — Так есть подозрения? Кто?