Мечтай без страха

      На улице стояла зябкая сентябрьская погода. Девушка прошла мимо скучающих на постах военных и, спустившись по лестнице, оказалась во дворе перед дворцом. Изабель поёжилась, неожиданно холодный порыв ветра заставил её приподнять воротник куртки. Она остановилась и несколько раз глубоко вдохнула свежего воздуха, будто ей удалось выбраться из помещения, лишённого кислорода. Это помогло ей немного успокоиться. Иззи посмотрела в небо. Свинцовая туча, затянувшая почти весь небосвод, была готова выплеснуться вниз холодным колким дождём. Первые капли уже падали на землю, за воротник и вызывали одно желание — залезть под одеяло. Желательно с кружкой горячего ароматного чая. Дождь забарабанил сильнее, и Изабель пошла по мокрой дорожке по направлению к автомобилю, стоящему неподалёку от входа. Пэйган курил, прислонившись к капоту машины. Специально назначенный охранник держал над королём большой чёрный зонт, второй цепко смотрел по сторонам, ещё двое караулили возле конвойных машин.       Иззи растерянно замерла под усиливающимся дождём. Тучи уже покрыли весь небосвод, и теперь на небе не было видно ни единого голубого просвета. Ветер стремительно поднимался, холодные капли, словно иголочки, больно ударяли по лицу. Тучи плыли по небу не в одном направлении, а хаотично, сплетаясь и образуя причудливые рисунки, разбегаясь, создавая рваные серые куски. Мин докурил сигарету и бросил окурок на землю, аккуратно растоптав его подошвой туфли из крокодиловой кожи.       — Поторапливайся, иначе всё сиденье намочишь, — чуть раздражённо бросил он.       Девушка часто захлопала ресницами и поспешила к машине. Охранник открыл дверь бронированной иномарки и, особо не церемонясь, сунул Изабель на заднее сиденье. Она села и постучала ногами друг о дружку, стряхивая грязь, затем поудобнее устроилась в салоне авто с тонированными стёклами. Пока военный обходил, чтобы открыть дверь королю, она осмотрела раритетный салон. Он был отделан бежевой кожей и красным деревом. Пахло кожей и терпким ароматом духов. Приборная панель больше похожа на компьютер. Множество дисплеев и совсем нет кнопок. Всё сенсорное. Несмотря на глухую тонировку, из салона было всё прекрасно видно.       Как странно было сидеть в машине, где всё началось. Иззи вспомнила встречу с Пэйганом в тюрьме Дургеша. С трудом. Она не оставила в памяти никаких ассоциаций. Помнила только, как её трясло от ужаса. Тогда Иззи и не думала, что жизнь сложится так, что она будет сидеть в том самом бронированном автомобиле вместе с Пэйганом. Противоположная дверь резко открылась, и мужчина сел в салон рядом с Изабель.       — Ты уверена, что хочешь этого? — спросил Мин, строго глядя девушке в глаза. Сердце её забилось быстрее, Изабель поджала губы и лихорадочно думала. Так хотелось проснуться или быстро перемотать время на неделю назад, что-то сделать, сказать. А что? Как всё это вообще могло произойти? Безответные вопросы мучили Иззи.       — Да, король Мин, — решительно ответила она, кивнув головой.       Водитель завёл двигатель и плавно тронул иномарку с места, затем, набирая скорость, понесся по укреплённой гравием дороге. Выехали они довольно рано. Кират всё ещё дремал под пеленой утреннего тумана. На улице стояла безупречная, почти торжественная тишина. Лишь капли дождя барабанили по крыше автомобиля и стеклу, стекая вниз неровными линиями. Пикапы Золотого Пути практически не попадались, дороги были пустынными. Только иногда промелькнут фарами с ближним светом моторикши и гражданские джипы.       В машине было тепло и комфортно. Казалось, что все ненастья, творящиеся за мокрыми стеклами, да и вообще в жизни, обтекают машину и саму Изабель, отдаляясь и отставая, отчаявшись когда-либо догнать. Скоро девушку потянуло в сон. Она изо всех сил с ним боролась, смотрела на мокрый лес и светлеющее небо. Тело её уже спало и не подчинялось слабо бодрствующему рассудку. Но и над ним Иззи была уже не властна. Мысли словно отделились от неё, жили своей вялой, но вполне самостоятельной жизнью. Глаза закрылись сами собой, а сознание погрузилось во мрак.       Ей снилась авиакатастрофа: самолёт, на котором она летела, попал в нескончаемую стаю чёрных птиц. Она видела это со стороны, но при этом все чувства были обострены. Иззи прекрасно понимала свои ощущения и то, что это происходит с ней, а не с кем-то. Авиалайнер был нескончаемо длинный и пустой. Людей не было, но было чувство, что кто-то помимо неё находится на борту. Она прошла мимо пустых сидений и нагнулась к одному иллюминатору. Птицы обволакивали самолёт, они бились в стёкла, их крылья развевались и ломались от сильного ветра. Одна из птиц не справилась с сильным потоком воздуха и стремительно попала в турбину. Замигал свет. Иззи испуганно зажала рот рукой, чувствуя неописуемый страх. Незамедлительно вторая турбина тоже вышла из строя. Самолёт, быстро набирая скорость, устремился вниз. Он был в нескольких метрах от земли, как вдруг…       Проснулась Изабель от ощущения быстрого падения. Она резко открыла глаза и взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие. Машина вошла в крутой поворот почти идеально. Только люди в салоне завалились на бок. Если бы не ремень безопасности, она бы точно соприкоснулась головой с плечом Пэйгана. Она невольно прикрыла глаза и вдохнула аромат его парфюма, улавливая при этом знакомые нотки бергамота, лимона и белого кедра. Девушка резко выпрямилась, уставилась в окно и больше не поворачивалась. Мин, вероятно, был слишком погружён в себя и ничего не заметил. Почему-то Иззи хотелось верить в то, что именно так это и было.       За очередной деревней дорога резко пошла вверх, между стволами пятнами забелел снег. Вскоре лес с левой стороны дороги совсем закончился; теперь там был обрыв и заснеженные горы. Величественные заснеженные горы Кирата. Вершины скрывались за облаками, однако изредка можно было заметить белые вспышки — это были отблески солнца на снежных шапках, покрывавших самые высокие пики и не таявших даже летом. Открывшаяся картина очаровывала и пленила своей дикостью и суровой красотой. Иногда облака проплывали мимо них прямо на уровне машины. Это было очень необычное чувство, будто бы паришь над землёй, всё становится таким малозначительным — как по размеру, так и по смыслу. Иззи увлечённо смотрела в окно, отгоняя от себя все неприятные мысли.       Очень скоро они были на месте. С серого неба медленно падали крупные пушистые хлопья снега, покрывая всё вокруг легчайшим кружевным саваном. Изабель вышла из машины, возвращаясь в реальность и отбрасывая запутанные мысли, в которые только что была погружена. После аромата кожи и духов свежий воздух казался пресным и блёклым. Знакомые когда-то места, покинутые несколько месяцев тому назад и теперь снова развёртывавшие перед ней свой грустный пейзаж, ничуть не изменились. Девушка смотрела по сторонам, медленно разбираясь в воспоминаниях. Она хотела проглотить вставший в горле ком, но во рту пересохло.       — Долго мне ещё ждать? — послышался голос Пэйгана, и он, отвернувшись, зашагал вперёд по вычищенной от снега дорожке. Изабель бросилась вслед за ним и, нагнав, пошла рядом, стараясь не отставать.       Отряхнув с плеч снег, они вошли в помещение. По всему периметру вокруг на стенах горели факелы. Горели жарко, давая яркий, но колеблющийся красно-жёлтый свет. Дыма от них почти не было, но в воздухе отчётливо чувствовался запах застарелой смоляной гари. На скалистых серых стенах и потолке танцевали причудливые неровные тени. В широком, гулком и грязном коридоре их встретили четыре надзирателя. Длиннолицые, высокие, одетые в серо-голубые камуфляжи; лица их закрывали серые балаклавы. Солдаты выглядели неприятно и устрашающе. Двое из них проводили Пэйгана и Иззи к самодельному лифту с закрытой кабиной, и они все вместе поднялись на один из этажей высотной тюрьмы.       — Это здесь, — сказал Мин. — Он отведёт тебя, — продолжил король, кивнув на одного из охранников. В глазах девушки ясно читалась паника. Пэйган, видно, понял, чего так испугалась Изабель, и на незаданный вопрос ответил сам: — Мне самому надо кое-кого проведать, подойду позже.       Покидая подъёмник, Иззи и солдат прошли в оглушающе пустой коридор, по которому гулял сквозняк. Холод, казалось, сочился из стен, заполняя пространство до основания. Длинный, тускло освещённый редкими огнями проход, уходил метров на пятьдесят вдаль. По бокам располагались решётки. Девушку Иззи обнаружила в шестой по счету камере. Она сидела, сгорбившись, обхватив колени руками, глядя в заснеженную даль, как когда-то сидела и сама Изабель. И тут воспоминания хлынули потоком. Они ворвались в сознание приливной волной боли и ужаса, сковали сердце, заставляя с удвоенным усилием перегонять по венам концентрированную кровь, перемешивать её с адреналином, моментально ударившим в мозг. И даже слезы высохли, позволяя глазам не видеть ничего перед собой, потому что самое главное происходило за ними: картинки прошлого сменялись одна за другой, накладываясь друг на друга слоем воспоминаний.       — Изабель? — раздался хриплый голос, от которого по спине пробежали мурашки. Девушка с трудом поднялась на ноги и побрела в сторону решётки. Обхватив холодные железные прутья синими пальцами без ногтей, она прижала к ним своё острое, скуластое лицо и, не мигая, уставилась на пришедшую. Состояние девушки заставило Иззи скрипнуть зубами. Избита до синевы, взгляд затравленного зверька, вся дрожит. Грязная, местами рваная и мятая одежда висела на ней, как на вешалке. Осунувшееся, измученное лицо её было перемазано землёй и пылью, но даже через них проступал смертельно-бледный цвет лица. Глаза были обведены тёмно-синими синяками.       Грудную клетку будто сдавило железным обручем. Сердце забилось ещё тревожнее, и самое неприятное — дыхание участилось, стало резким и свистящим. «Со мной могло быть также!» — шальная мысль пронеслась в воспалённом мозге. Иззи не могла пошевелиться, казалось, время замедлилось, и с каждой секундой иглы ужаса всё больше погружались под кожу. Она глубоко вдохнула и попыталась прогнать из головы отвратительные мысли и образы, не дававшие ей покоя. Девушка снова взглянула на узницу и севшим от волнения голосом произнесла:       — Почему?       — Знаешь, — Рашми хрипло начала говорить, закрывая половину лица грязными спутанными прядями волос, — Малати была одной из первых, кто поддержал меня в самый тяжёлый момент. Именно она помогла мне освоиться с трудными условиями работы и жизни во дворце. Для меня Малати была тем самым единственным лучиком солнца! — девушка всхлипнула и с громким стуком колен о каменный пол упала, закрывая лицо грязными и дрожащими руками. — Какой же я оказалась наивной дурой! — девушка задохнулась слезами, откашливаясь. — Она сказала, у неё есть план побега, что она всё устроит, — бывшая служанка шумно и дёргано выдохнула, не смея взглянуть на Изабель. — В её план входило отравление короля. Поэтому я… Господи! — Рашми отчаянно замотала головой. Девушка взревела, заставив вздрогнуть Иззи. Этот вой был похож на отчаянный и болезненный зов раненого зверя. — Это я! Это я достала ей яд! — узница стукнула кулаком по холодному полу, затем вцепилась в свои волосы, сжимая пряди. — Я позволила ей подсыпать его в стакан! Я всё это допустила! — она всем телом опустилась на каменный пол, не выпуская ладони из своих волос. — Прости меня! Я понятия не имела, что её целью была ты, — девушка пролепетала сквозь слёзы, давясь собственными слюнями и соплями. — Прости меня! Прости! Во имя Киры! Прости меня! — Рашми всё ещё повторяла слова прощения, как мантру, пытаясь больше донести слова до себя, чем до Изабель.       Каждое её слово отдавалось в голове колокольным звоном. На Иззи волнами накатывало осознание произошедшего, осознание всей ситуации, осознание всего того, о чём рассказала Рашми. Изабель хорошо понимала, что ничем не сможет помочь несчастной девушке, и ничего не сможет предпринять, даже если бы и захотела. Пэйгану бесполезно доказывать её невинность. Рашми не была убийцей. Она была всего лишь фатальной жертвой обстоятельств, игрушкой судьбы. Прежде надо было думать. И думать своей головой, а не чужой. Но было бы глупо обвинять её в наивности и инфантилизме.       Охранник подтолкнул замешкавшуюся Иззи вперёд, чтобы та быстрее ушла от камеры, и повёл её прямо, дабы у той не возникло желания начать умолять его выпустить заключённую. И всё же эта мысль у неё промелькнула. Но рисковать всё равно не стоило. Идя по холодному коридору с каменными стенами и сводчатым потолком, Изабель то сжимала, то разжимала ладони. Тело у неё немело, а ноги были ватными и приклеивались к полу.       Они прошли мимо вереницы пустых клеток в другой конец тюрьмы. На полу дальней камеры слева, подогнув ноги, сидела ещё одна пленница. Она выглядела ужасно: глубокие раны и ссадины по всему телу, синяки и запёкшаяся кровь на лице. Болезненные расширенные глаза краснели полопавшимися капиллярами. Искусанные и распухшие губы со странным хрипом втягивали и исторгали наружу воздух. Всё тело порой сотрясала мелкая дрожь, от которой у узницы стучали зубы, и вырывалось сдавленное мычание. Рваная одежда висела пыльными лохмотьями, лицо осунулось и походило на обтянутый жёлтой кожей череп, под глазами темнели огромные круги, но взгляд пленницы пылал такой яростью и злобой, что, будь он материален, то смог бы испепелить солдата и Изабель на месте.       — О, явилась, — Малати растянула губы в хищном оскале, мало напоминающем улыбку. Лицо Иззи совсем помрачнело. На дрожащих ногах пленница смогла немного приподняться, но затем снова рухнула на колени, вывернув себе кисти и ударившись лицом о землю. Из засохших ран вновь потекла кровь. У Изабель помутнело перед глазами, и девушку чуть не вырвало. Стиснув зубы, Малати наконец встала на дрожащие от слабости ноги. Она зло смотрела перед собой на Изабель и, собрав последние силы, кинулась на решётку, ударяясь о чугунные прутья всем телом. Вцепившись руками в клетку, она бешено заорала: — Я надеялась, что на этом твоя удача закончится!       Изабель в ужасе шарахнулась назад и тотчас впечаталась в кого-то спиной. Чьи-то сильные руки в кожаных перчатках крепко сжали её плечи, помогая обрести утраченную устойчивость. Её глаза потемнели от страха, губы дрожали, тонкие пальцы были судорожно сжаты, а лицо нервно подёргивалось. Иззи жадно хватала ртом воздух, точно рыба, выброшенная на берег. Малати повисла на решетке, а её крики превращались в нечеловеческий, звериный рёв, которым она выкрикивала пронзающие проклятья. Один из охранников ударил Малати по кистям резиновой дубинкой. Руки расслабились, и пленница от неожиданности вновь рухнула на колени. Дверь камеры открыли, и двое солдат зашли внутрь.       Пэйган развернул Изабель за плечи одной рукой и прижал к себе, уводя прочь от последующего нелицеприятного зрелища. Чужие руки крепко держали, бесцеремонно толкая Иззи то в одном, то в другом направлении. Девушка ничего не видела перед собой, все вещи потеряли для неё форму и окраску. В ушах стоял звон, горький привкус во рту вызывал тошноту, перед глазами сверкали искры. Ни одна мысль в голове не задерживалась, лишь обрывки фраз и воспоминаний мелькали одна за другой, как рой назойливых мошек. Голос Пэйгана, его запах и тепло его тела были той единственной ниточкой, которая возвращала Изабель в реальность.       Территория базы была небольшая. Чтобы пересечь её в длину от железных ворот до гор, требовалось не более пятнадцати минут и поперёк слева направо от одной железной сетки до другой — примерно столько же. Вдоль правой сетки до самых гор стояли небольшие двухэтажные домики. С левой стороны и по центру — несколько одноэтажных. Помещение, в которое Изабель привели, угнетало: небольшая тускло освещённая комната, посередине которой стоял стол и маленький стул, а вдоль стены расположилась скамья с несколькими сидячими местами. На столе стояла одинокая пепельница, забитая окурками. На каменном полу лежал ковёр с каким-то чрезвычайно сложным рисунком. На одной из стен, почти полностью закрывая её, висел огромный красный гобелен с символикой королевской армии. С потолка таращился глазок камеры наблюдения.       Пэйган осторожно усадил её, как куклу, на скамейку. Уставившись бесцветными глазами в одну точку, Иззи едва заметно покачивалась, пока подсознание обрабатывало картины последних нескольких часов. Снова и снова девушка видела перед собой безумное, страшное лицо служанки. В этот момент грудь начала мучительно саднить, и Иззи даже на секунду показалось, что если она оттянет ворот рубашки, то увидит на коже следы от чьих-то когтей. Как будто кто-то настойчиво хотел расцарапать ей грудь до крови, пытаясь добраться до самого сердца. Всё тело ныло и так горело, будто по жилам пустили раскалённую лаву. Её трясло как в лихорадке, сердце билось как сумасшедшее, в зажмуренных до боли глазах сверкали, мерцали и прыгали какие-то точки. Грудь сдавливало, как под прессом, кололо до невыносимой боли. Девушка схватилась пальцами за горло, напрасно стараясь избавиться от едкого жжения где-то внутри. Иззи задыхалась, ей казалось, что её затягивает в чёрную трясину. Потерявшись во времени, девушка очнулась лишь тогда, когда услышала голос Пэйгана:       — Разве я не предупреждал тебя, м? Обезьянка? — Мин протянул ей стакан воды, который она, захлебываясь, осушила, стуча зубами о край стекла. Разум медленно выходил из удушливого кошмара.       — Спасибо, — дрожа, ответила Иззи, протягивая обратно пустой стакан. Но прежде, чем пальцы Пэйгана коснулись его, тот упал и просто чудом не разбился. — П-простите, — заикаясь, выговорила девушка. Она наклонилась, чтобы поднять откатившийся стакан, но пошатнулась, и чуть было не упала носом вниз. Мин подхватил её, посадил обратно на скамью и сам сел рядом, позволяя уткнуться носом в его плечо.       Мужчина крепко обнял девушку, прижав к себе. Он будто собрал её, растерянную, в охапку, обволакивая и не давая рассыпаться обессилившему телу. Обвил руками хрупкие плечи девушки и положил подбородок на её макушку. Обнимая её, он теперь был везде. Вокруг неё. Был повсюду. Аромат его парфюма наполнял душный воздух. Те эмоции, что буквально кипели в Изабель несколько минут назад, понемногу улеглись.       Тревога постепенно отступила, лишь остался где-то на задворках сознания её отголосок — словно еле слышный, тихий звоночек.