This bullet lodged in my chest, covered with your name.

[Имена – крики боли, надгробные плиты имена все позабыты, имена под запретом.]

Из театра Наталья вышла под руку с человеком гораздо старше себя, и отпечатала на его губах ядовитый поцелуй. К утру он будет мертв, яд имитирует симптомы сердечного приступа. Жертва уже спешила домой к жене, навстречу смерти. – Алина! – кто-то окликнул, и она инстинктивно повернулась в поисках обладателя голоса, который знал ее оперативный псевдоним для прикрытия. Зимний Солдат сверкнул бледными глазами и подхватил ее голую руку своей, в перчатке, и поднес к губам для поцелуя. В отличие от ее пальцев, его губы были теплыми. Он не изменился за те четыре месяца, что она не видела его после их последней миссии, седьмой по счету, с тех пор как они впервые встретились в тренажерном зале. Если у него и были новые шрамы, они были скрыты под одеждой. Две женщины, стоящие неподалеку, пустили в их сторону негромкий смешок, одна из них ободряюще улыбнулась Наталье. Наталья мгновенно вжилась в новую роль, по-девчачьи хихикнув и позволив краске прилить к щекам. – Я заставила тебя ждать? – спросила она, изображая беспокойство. – Аня хотела обсудить фильм, я потеряла счет времени… – Я прощаю тебя, – произнес он с манящей улыбкой, вгоняя ее в краску еще сильнее. Он отпустил ее и подал руку. – Пойдем. Она приняла его руку, их тела соприкасались, когда они шли. – Есть ли причина, по которой ты вмешался в мое задание, товарищ? – прошептала она сдержанным тоном, несмотря на то, что глупо улыбалась ему. – Если приказ изменился, уже слишком поздно. Он мертв. Он взглянул на нее, забавляясь. – Он вышел из театра двадцать минут назад. – Он мертв, – повторила она, позволяя улыбке стать шире. – Не пытайся заболтать меня, товарищ. Может ты забыл, но я никогда не проваливаю заданий. – Не проваливаешь, – согласился он, и его голос звучал с гордостью, как будто он имел отношение к ее успехам. – И именно поэтому у меня есть работа, которая придется тебе по вкусу. Комбинация внедрения и убийства. Наталья в любопытстве приподняла бровь, и он послал ей одну из своих редких улыбок. – Согласно информации, которую предоставил наш дорогой товарищ, это займет один-два месяца, может чуть дольше. Когда продолжения, объясняющего подробности не последовало, ее вторая бровь последовала за первой. – В проникновении нет ничего необычного, – проговорила она. – Что делает его особенным? – Ну, во-первых, мы будем там вместе. Я достаточно самонадеян, чтобы думать, что мы сработаемся, – сказал он, морщинки вокруг его глаз заиграли лукавой усмешкой. – Во-вторых, мы будем работать на даче министра, и, насколько я помню, это будет для тебя в новинку. Похоже, среди его служащих есть предатель. Вначале он поставлял относительно безвредную информацию диссидентской газете, что было трудно доказать, но сейчас изменник сливает особо секретную информацию шпиону, который может быть британским или американским. – Может быть? – спросила Наталья. – Он необычайно изощрен в шифровках. Единственная причина, по которой мы вообще о нём знаем – письмо, которое удалось перехватить по чистой случайности. Мы смогли расшифровать его только после пяти месяцев кропотливой работы. – Мы собираемся выйти на него через его источник? Зимний Солдат кивнул в знак согласия. – Мы сделаем это по-тихому. Министр в ярости и хочет, чтобы это дело оставалось в тайне. Избавься от служащего, и убей шпиона, как только опознаешь его. – Убить, не захватить? – удивилась Наталья. – Похоже, он может быть полезен. – Приказ министра, – пояснил он. Однако, судя по тому, как напряглись его плечи, он был с ней согласен. Это было бы не рационально. Через некоторое время его тело расслабилось, и он одарил Наталью одной из своих редких лукавых улыбок, той, которая всегда затрагивает его глаза. – Итак, Наталья Романова, ты согласна притворяться моей женой? Она обнаружила, что улыбается, и с трудом подавила смех прежде, чем он сорвался с ее губ. Муж и жена под прикрытием. Не удивительно, что он сам хотел предложить ей задание и подшутить. – Для меня большая честь притворяться твоей женой, товарищ, – заверила она его, позволив улыбке задержаться на мгновение дольше, чем следовало. Свободной рукой он залез в карман и вытащил простое, но аккуратное обручальное кольцо. Ей был непривычен его вес на пальце, когда Зимний Солдат надел его, она никогда раньше не притворялась замужней женщиной. Обычно женатыми были ее жертвы. – Мы отправимся на дачу завтра, после того, как ты представишь свой отчет Орлову, – сказал он. – Ты будешь новой горничной – жена министра меняет слуг как американцы одежду, поэтому в этом не будет ничего необычного. Я буду новым водителем министра. – Это будет полезно, если нам понадобиться избавиться от тел, – заметила она. К ее неожиданности, Зимний Солдат посмотрел на нее с удивлением. – Ты предлагаешь мне использовать машину министра для перевозки трупов? – Да, – ответила Наталья, гадая, почему он рассмеялся так громко, что люди на улице начали оборачиваться на них. ~*~*~*~ Жена министра была старой каргой с кислым лицом и отвратительным поведением. Очевидно, муж ничего не рассказал ей о предателе и настоящей личности Натальи, в противном случае никто бы не осмелился хватать ее за руки или кидать свирепые взгляды. Если, конечно, не хотели умереть долгой и мучительной смертью, которую Наталья всегда могла подарить им. – Возможно, ты слышала, что все наши вещи предоставляют со складов административной части Совета Министров. Однако, это не освобождает тебя от ответственности. Все, что ты сломаешь будет вычтено из твоей зарплаты. Это понятно? – Понятно, – без выражения ответила Наталья. Когда жена министра вышла из комнаты, одна из младших горничных, Рената, послала Наташе сочувственную улыбку. – Если ты не хочешь ходить с синяками на руках, тебе лучше носить плотные рукава, – сказала она. – Спасибо, – поблагодарила Наталья, хотя любой синяк, который бы оставила хозяйка, сошел бы на следующее утро благодаря сыворотке. Она осмотрелась. Жена министра собрала всех слуг, чтобы представить Наталью и Зимнего Солдата, и напомнить всем, насколько противной она была. Почти все слуги разошлись выполнять свои обязанности. Зимнего Солдата нигде не было, возможно он был вызван министром, чтобы отвезти его куда-нибудь. Она должна была самостоятельно проверить порядка двадцати служащих, чтобы выявить вероятного подозреваемого. – Молодожены? – прошептала Рената, и Наталья удивленно моргнула. – Прошу прощения? – Я спросила, вы молодожены? – сказала Рената. – Ты так оглядываешься, как будто ищешь кого-то определённого… своего мужа? Моя сестра прошла через это. Она не спускала глаз с Павла в течение месяца после свадьбы. – А. Да, – она посчитала, что это было хорошим объяснением. Она дотронулась до кольца, так и не привыкнув к его весу. Рената вздохнула: – Ты такая счастливая. Не могу дождаться, когда сама выйду замуж, - она опустила голос до доверительного шепота. – Я целую вечность жду, когда Семен сделает предложение, но он не хочет торопиться, пока не заработает достаточно денег, чтобы нам было, на что жить. Наталья автоматически послала девушке сочувственную улыбку и поинтересовалась насколько сильно Семен хочет жениться на своей возлюбленной и сколько ещё ему нужно времени, чтобы заработать денег. – Ну, давай работать, – бодро сказал Рената. Наталья молча последовала за ней, не обращая внимания на беспокойство, которое укололо ее, когда она оглядела убранство дома. Разве не так выглядят дома капиталистических свиней? “Эти мысли опасны”. Она представила Зимнего Солдата, произносящего это, прежде чем сломать ей несколько пальцев, чтобы усилить предупреждение. Она тряхнула головой, прогоняя тяжелые мысли. Она была здесь как агент и шпион не для того, чтобы отвлекаться на предательские мысли. ~*~*~*~ Этой же ночью, стоя перед кроватью в крошечной, тесной комнате, которую министр выделил для нее и Зимнего Солдата, она сказала: – Пока наиболее вероятным подозреваемым может быть только садовник Семен. Повариха ненавидит и министра, и его жену, но она так плохо это скрывает, что я не могу представить ее, сливающую информацию шпиону. У Семена, кажется, больше шансов на успех. – Да, – согласился Зимний Солдат, но его голос звучал рассеянно. Она как раз выскользнула из платья, стоя на холодном полу в нижнем белье. – Что-то не так? – она кинула на него взгляд. - Нет, я… – Зимний Солдат провел рукой по лицу. – Могла бы предупредить, что собираешься раздеться, – сказал он наконец. Наталья оглядела его, а потом улыбнулась. Он определенно шутил. Она переодевалась перед ним много раз, и даже чуть не истекла кровью у него на руках, когда миссия в Сербии пошла не так. То, что сейчас он вел себя как ханжа, должно быть шутка, поэтому она ответила ему в тон. – Почему? В конце концов, мы женаты. Он не улыбнулся. – Это роль, которую мы играем, но ты больше не ребенок, и… Она вспыхнула от гнева. – Я и не была ребенком, когда мы встретились, – отрезала она тихим голосом. Стены были слишком тонкими, их могли услышать. – В Красных Комнатах нет детей. – Нет, – произнес он мягко. – Их там нет. – Кроме того, если мой вид тебя смущает, ты можешь отвернуться, пока я не лягу под одеяло, – добавила она. Зимний Солдат фыркнул. Затем он посмотрел на нее, и, прищурив глаза, схватил ее за локоть своей железной рукой. Его хватка была твердой, хотя и не достаточно сильной, чтобы поставить синяк. Она могла бы легко вырваться, если пожелала. – Что с твоими руками? Наталья опустила взгляд на свою руку, где расцветал желтый синяк. – А. Это. Скверный характер жены министра, – сказала она, пожимая плечами. – Когда мы закончим задание, я мог бы инсценировать аварию и покалечить ее, – предложил он, давая ей понять, что предельно серьезен. На этот раз была ее очередь фыркать. – Чтобы министр снял с тебя голову? Эта женщина раздражает, но это терпимо. Если уж на то пошло, я в состоянии сломать ей руку и выдать это за несчастный случай. – Не сомневаюсь, – согласился Зимний Солдат, отпуская ее руку. В коридоре кто-то взорвался смехом, и на него сразу же зашикали. Он глянул на дверь, а затем прочистил горло. – Тонкие стены. – Нам нужно говорить тише, – сказала Наталья, пожав плечами, и скользнула под одеяло. – Итак, теперь, когда нам досталось за твою глупость, мы можем обсудить Семена… – Мою глупость? – Ты вел себя как мальчишка, который никогда не видел раздетой женщины, – отрезала она, раздраженная его попытками все отрицать. – И как человек, который думает, что меня нужно защищать от старой карги, которая будет вопить, даже если ушибет палец. Зимний Солдат на миг скривился, но почти сразу его лицо разгладилось. – Я был дураком, – согласился он после короткой паузы. – Прости меня. – Иди в кровать и обсуди со мной задание, и будешь прощен, – сказала она. Он издал звук, не очень похожий на смех, и склонился, чтобы снять с себя сапоги. Он разделся и затушил все свечи кроме одной так быстро, что Наталья только мельком успела разглядеть его спину, покрытую шрамами. Она почувствовала его вес рядом с собой, его лодыжка задела ее. Под одним одеялом с ним ей было слишком жарко. Она не возражала. В конце концов, она не могла выгнать его из постели. (Вообще-то могла, но ей пришлось бы объяснять почему, а он бы только посмеялся.) – Итак, Семен, – сказал он, поворачиваясь к ней. Его теплое дыхание обдало ее лицо, и она сразу вспомнила, как его губы шептали ей на ухо мягкие угрозы, пока она пыталась вырваться. – Да, садовник, – повторила она, а затем остановилась, подыскивая и не находя слов в неожиданно пустой голове. – Наталья, – шепотом спросил он. Тусклый свет свечи упал на его лицо, но было слишком темно, чтобы разглядеть его выражение. – Знаешь, ты единственный, кто так меня называет, – проговорила она. Она не знала, откуда пришли эти слова. – Даже после того, как я заслужила имя, Орлов и другие начали называть меня Черной Вдовой. Она была так близко к нему, что почувствовала, как он глубоко вздохнул. – Орлов идиот. Тебе идет твое имя. Она чуть не рассмеялась. – А Чёрная Вдова нет? - Черная Вдова - это прозвище, как и Зимний Солдат, но Наталья – это твое имя. Ты должна называться своим именем, когда можешь. Девочка без имени, которая впервые столкнулась с Зимним Солдатом в спортивном зале пять лет назад, была смелой, но не настолько смелой, как женщина, которая сейчас лежала с ним в одной постели. Эта девочка не соблазнила более десятка мужчин, и не убила их ядовитыми поцелуями или жестокими движениями бедер. Эта девочка не носила два десятка псевдонимов, которые никогда не подходили ей так, как ее настоящее имя, не раскрывала шпионов и предателей в бедных деревушках и роскошных домах председателей, не остановила сердце одной из девчушек из общежития, когда действие сыворотки пошло не так, и не оставило её изуродованной и обречённой на вечную агонию. Но теперь она была такой, поэтому колебалась всего секунду, прежде вопрос сорвался с ее губ: – А разве тебя не должны называть по имени? Он молчал мгновение, а потом отстранился от нее. Одеяло сдвинулось при его движении так, что ей стало видно его спину, напряженные мышцы и плечи, опущенную голову. Все тело казалось литым в танце теней мерцающей свечи. Она прижалась к его спине, не пытаясь обнять его. Все остальное было бы попыткой его удержать, а она знала, что ему это не понравится. – Я уверена, что ты заслужил свое имя, – прошептала она ему в шею, ее губы щекотали короткие волоски. Он дернулся. – Наталья, – предупреждающе произнес он, но она проигнорировала это. – Зимний Солдат это такая же кличка, как и Черная Вдова. Почему никто не зовет тебя по имени? Он почти прорычал в ответ: – Имя – это опасная штука. Наталья фыркнула. – Если твое имя не Алексей Николаевич, то я не вижу в нем ничего опасного. – Я думаю… я не помню его, – сказал он и его голос прозвучал почти отчаянно. Его тело напряглось, словно он был готов покинуть кровать, но, к ее удивлению, он не пытался убежать. – Наталья, нам не следует обсуждать это. – Ты называешь меня по имени. Я хочу называть тебя по имени в ответ, – произнесла она. Ей вдруг вспомнились слухи о Зимнем Солдате, о том, что Родченко разобрал и изменил его. Она добавила мягко: – Если ты еще его помнишь. С его губ сорвался тихий вздох, она едва его расслышала. – Все, что я помню, это Красные Комнаты. Остальное – пустота. Все стерто. Но иногда мне снится, что меня кто-то зовет… – Как? – прошептала она после долгой паузы, не решаясь нарушить момент, пораженная, что он доверился ей. Это темнота развязала ему язык, или то, что они не видели лиц друг друга? Или она просто была первой, кто спросил, как его зовут? – Джеймс, – имя вырвалось из его груди, и он вздрогнул, как будто ему было больно говорить его вслух. – Джеймс? Ты имеешь ввиду Яков? – Нет. Джеймс. Она ломала голову над этой английской версией русского имени, пока мысленно не пожала плечами. Возможно, его родители были глупыми диссидентами, которым хотелось бежать в Америку. Возможно, это не было его настоящим именем, а просто путанным воспоминанием с задания, которое казалось реальнее, чем остальные. – Джеймс, – прошептала она в его затылок, и почувствовала, как дрожат его мышцы. Она прижалась губами к нежной коже, и сказала снова: – Джеймс. Своей рукой, той, что была из плоти, он поймал ее ладонь и поднес к губам. Он поцеловал ее, выдыхая ее имя в ладонь, словно это было тайной. Она оставила дорожку поцелуев на его плечах так, как она иногда представляла себе, оставшись в одиночестве в своей кровати или лежа под жертвой. Она вдохнула его запах пота и мыла, смешанного с мускусом, отпечатывая в памяти каждую деталь. Это было в новинку, приятную новинку, целовать кого-то просто потому что хочется, а не потому что этого требует задание. – Мы не должны делать этого, – сказал он, когда закончил целовать кончики ее пальцев. – Орлов будет первым, кто сочтет это угрозой заданию. Наталья рассмеялась. – Тогда он будет неправ. Это не повлияет на задание, – заверила она его, несмотря на безумное тепло в груди и странное головокружение из-за которого внизу живота все свело. Она поцеловала его в плечо и снова рассмеялась при мысли, что кто-то может подумать, что она предпочтет это заданию, как бы ни было приятно целовать Джеймса. – Да? Клянешься, что дашь мне умереть, если это понадобиться, чтобы закончить задание? – спросил он. Она расслышала в его голосе улыбку. – Я убью тебя лично, если понадобится, – пообещала она. А потом толкнула Джеймса на спину, останавливая его смех поцелуем и медленным, дразнящим движением бедер. ~*~*~*~ – Ты сказал месяц! – пробурчала Наталья спустя неделю после того, как вычислила шпиона, американца с глупым кодовым именем, которое она забыла спустя мгновение после того, как Рената призналась ей. Она не позволила сожалению окрасить ее голос, но она надеялась играть роль жены немного дольше. Это было... интересно, спать с кем-то, кого потом не нужно было убивать. – Так сказал Орлов, он всегда нас недооценивает, – ответил Джеймс. Она не смотрела на него, но знала, что он пожал плечами. Раздались знакомые звуки, которые сопутствуют удушению, они быстро затихли, а затем Наталья услышала, как тело Ренаты ударилось о землю. – Нам еще нужно убить Семена. – Конечно. Никто не поверит, что она убежала одна, не после того, как она говорила о нем так часто, – согласилась Наталья. Она бы продолжила говорить, если бы шпион не выбрал бы именно этот момент, чтобы споткнуться. Она бросилась вперед, уворачиваясь от безумного взмаха ножом, и быстрым движением перерезала артерию на его правой ноге. Когда он упал, хватаясь за рану, она шагнула к нему сзади и перерезала глотку. Она вытерла лезвие о его рубашку, пока он истекал кровью в грязи. – Может он и был прекрасным шпионом, но боец из него никудышный, – заметила она с некоторым отвращением. – И это был тот гадкий шпион, которого никак не могли раскрыть? – В его защиту, Наташенька, могу сказать, что американских шпионов не обучают убивать с детства, – произнес Джеймс, явно забавляясь. Она перешагнула через тела и отпечатала быстрый поцелуй на губах Джеймса, борясь с желанием углубить его. Она не позволяла себе думать о том, что это может быть их последним поцелуем. – Их проблемы, – сказала она. – Надо перетащить тела до кладбища. Я займусь Семеном. – Ты понимаешь, что нам надо вырыть две могилы? – мягко сказал Джеймс. Наталья пожала плечами. – Похороним возлюбленных вместе. – Некоторые сочли бы это романтичным, – сухо прокомментировал Джеймс. Наталья улыбнулась и покачала головой. Она прошла мимо, уже прикидывая, как спустить Семёна в могилу. Этот человек годами занимался тяжелым физическим трудом в саду, но не умел обороняться. Кроме того, на ее стороне был элемент неожиданности. – И пригони машину министра, – бросила она через плечо. – У нее самый большой багажник. ~*~*~*~ – Нам нужно сообщить Орлову, – сказал Джеймс, когда они подъезжали к Департаменту Икс. Наталья не изменилась в лице, она слишком хорошо была готова к этому, хоть и не предполагала, что это случится так скоро. – Да. Он, наверное, попытается разделить нас. Она думала об их возможном расставании и не могла скрыть своего неудовольствия от этой мысли, хмуро глядя в окно. – Это будет к лучшему, – мягче сказал Джеймс. На этот раз Наталья изменилась в лице. – Не похоже, что мы влюблены друг в друга, Джеймс. Джеймс не отводил взгляда от дороги, но сжал пальцы на руле. – Конечно, нет, – сказал он, еле шевеля губами. – В любовь играют дети, а в Красных Комнатах детей нет. – Именно, – сказала Наталья, радуясь, что он ее понял, и откинулась на спинку сиденья. Она не обращала внимание, что ее живот скрутило, как будто она только что проглотила что-то прокисшее. Джеймс заложил слишком крутой поворот. Проехав какое-то время в тишине, она обнаружила, что крутит обручальное кольцо. Она хмуро посмотрела на него, почти с удивлением, обнаружив, что оно еще на пальце. – И что мне с этим делать? Джеймс отвлёкся от дороги, когда Наталья показала ему кольцо. Он пожал плечами. – Я снял его с пальца женщины в Праге. Поступай с ним, как пожелаешь. На мгновение в ее голову закралась абсурдная мысль сохранить его. Она тряхнула головой. Зачем оно ей? На память о нескольких ночах, проведенных с Джеймсом в одной постели? Это глупая сентиментальность. Она опустила стекло и выбросила кольцо, наблюдая, как оно сверкнуло в солнечном свете, прежде чем исчезнуть на мостовой. ~*~*~*~ – Мы решили, что лучше будет доложить вам, товарищ, – заключил Джеймс, стоя перед столом Орлова, сцепив руки за спиной. Он настоял на том, что рассказывать обо всём Орлову будет именно он, но был вынужден уступить, когда Наталья потребовала, что она тоже будет присутствовать при разговоре. Она не произнесла ни слова. Даже чтобы поправить Джеймса, когда он умолчал о том разговоре, когда она узнала его имя, и о том, что она сделала первый шаг. Она стояла и молча наблюдала за тем, как Орлов медленно багровеет от ярости. – Вы… – его шокированный взгляд метался между ними, как будто Орлов никак не мог решить, на ком сорвать злость. – Вы это не серьезно, – наконец сказал он, выплевывая слова сквозь стиснутые зубы. – Вы не можете стоять здесь и без тени стыда рассказывать мне, что позволили желаниям отвлечь вас от ваших обязанностей. Наталья встретилась с ним взглядом. – Отвлечь нас от наших обязанностей, товарищ? Мы раскрыли и обезвредили шпиона за неделю, хотя нам дали на это месяц или два, а то и больше. – Молчать! – отрезал Орлов. Видимо, в выражении её лица что-то изменилось, и Орлов побелел. Он отодвинул стул от стола, оказываясь вне пределов досягаемости Натальи и Джеймса. – Я-я… это недопустимо. – Потому что предполагается, что связь между двумя оперативниками может их скомпрометировать, – глухо, чеканя каждое слово, сказал Джеймс. Когда Наталья скосила на него взгляд, выражение его лица было непроницаемым. – Мы не скомпрометированы, товарищ. В противном случае мы бы не доложили о том, что произошло. Мы бы просто скрывали эту ситуацию, пока она не привела к катастрофе. Его слова, казалось, успокоили Орлова, и он медленно кивнул. – Это верно, – сказал он, теребя усы. – Да, вы могли бы держать это в секрете, - он откинулся на спину стула, уже более расслабленно. – Я полагаю, раз миссия прошла успешно, то ничего страшного не произошло. Но мне все равно придется разделить вас. – Конечно, – согласился Джеймс тем же тоном, каким утверждают, что солнце встает на востоке. – Конечно, – эхом отозвалась Наталья, подражая его тону, хотя про себя нахмурилась. Даже для Орлова он уступил слишком быстро. – Вдова, ближайшие недели ты будешь тренировать наших новых оперативников. Солдат, как насчет Польши? Джеймс пожал плечами. – Приемлемо, товарищ. – Отправляетесь через два часа. Свободны. Они повернулись, чтобы уйти, хотя Наталья предполагала, что это еще не конец. Не сейчас, когда страх Орлова перед ними спустя пять лет превратился в возмущение. – Погодите, – сказал Орлов самодовольным тоном, и она почувствовала, как её окатила волна ярости. Они повернулись. Орлов откинулся на спинку стула, кинув на них задумчивый взгляд, и почесал подбородок. – Мне кажется, что за свое преступление вы должны быть наказаны, даже если вы оба слишком полезны, чтобы полностью отстранить вас от работы, – сказал он. – Солдат, прежде чем ты уйдешь, я хочу, чтобы каждый сустав на левой руке Вдовы был вывихнут. Наталья подавляла все инстинкты, чтобы не дать отпор Джеймсу, пока он невыразительно и методично работал над ее рукой. От боли потемнело в глазах, ноги подкосились, но каким-то чудом ей удалось устоять. Когда Джеймс закончил, она едва слышала свой голос за шумом в ушах: – Мне сделать тоже самое с ним, товарищ Орлов? Орлов покачал головой. Когда темнота в ее глазах отступила, она разглядела остатки самодовольства в его глазах. Травма была показательной и мелочной местью за то, что она пугала его раньше, но это было в характере Орлова. – Нет. Ему понадобятся его руки, чтобы выполнить задание. Хотя... Солдат, я думаю, вы должны показаться доктору Родченко, когда вернетесь из Польши. Доктор Родченко. Это означало программируемую камеру, где в ушах Джеймса раздается непрерывное неестественное гудение голоса, пока доктор стирает воспоминания из памяти Джеймса. Заберет ли он все воспоминания о прошлой неделе? Сможет ли отнять у Джеймса все воспоминания о ней? Узнает ли ее Джеймс, когда они встретятся в следующий раз? Лицо Джеймса превратилось в застывшую маску. – Доктор Родченко сам решает, когда мне надо его посетить, товарищ. Наталья резко выдохнула, ей отчаянно хотелось, чтобы их наказание было одинаковым. Ее остановила мысль о том, что Орлов сможет использовать это в качестве доказательства, что они с Джеймсом слишком привязаны друг к другу. Орлов махнул рукой: – Когда вернешься, непременно загляни к доктору, Солдат. Теперь идите. Они покинули комнату в тишине. Она сосредоточилась на ходьбе, с каждым шагом вывихи протестовали все сильнее, пока она почти не ослепла от боли. В который раз она поблагодарила сыворотку за повышение ее болевого порога, обычный человек потерял бы сознание уже после третьего вывихнутого пальца. – Думаешь, тебя послали в Польшу по проекту Шахматные Фигуры? – спросила она, зная, что это глупый вопрос, но ей нужно было хоть как-то отвлечься от боли и прогнать с лица Джеймса это холодное, пустое выражение. Не глядя на неё, Джеймс пожал плечами. – Большинство моих заданий за пределами России в некотором роде связаны с этим проектом, – они помолчали, и Наталья сделала осторожный шаг вперед. – Удачи с Буллским. До меня дошли слухи, что с него нужно сбить спесь. Несмотря на боль, ее губ коснулась опасная улыбка. Ее гнев перекинулся от Орлова, человека, у которого было право отправить ее, как Джеймса – Родченко, к Буллскому, новому оперативнику, который смотрел на нее так, как будто хотел съесть, что в долгосрочной перспективе не было очень опасно. – Даже с одной рукой я справлюсь с десятью такими Буллскими. – Не сомневаюсь, – без улыбки согласился он. Он понизил голос настолько, что ей пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова. – Ты сможешь добраться до лазарета? Если рухнешь прямо посреди коридора - это не пойдет на пользу твоей репутации. – Меня хватит и на два коридора, – кинула она пренебрежительно. – Лучше поторопись и подготовься к перелету. Джеймс не колебался, но его шаги замедлились. – У Буллского больное правое колено после старой военной травмы. – Я заметила, но спасибо за совет. Теперь иди, – сказала Наталья. Когда он продолжил свой медленный путь, она слегка качнула головой. – Я иду в лазарет. Возможно, я позволю им накачать меня обезболивающим и пару часов отдохну. Счастлив? – В восторге, – сухо ответил Джеймс и ушел. В ее груди появилось глупое желание окликнуть его и попрощаться. Она проигнорировала этот импульс и медленно пошла в лазарет, стараясь не причинять дополнительной боли поврежденной руке. ~*~*~*~ Когда они встретились в следующий раз, он стоял на крыше здания в Вене, глядя на нее через прицел еще дымящейся винтовки. Наталья посмотрела на него и не позволила себе надеяться. Она оттолкнула от себя один из трупов, прежде чем кровь успела испачкать её платье, и скрестила на груди руки. – Я бы сама с ним справилась, – прошептала она, зная, что он прочитает по губам. Он насмешливо поклонился ей, а потом пропал из виду, как только вдалеке послышался вой сирен. Она глубоко вздохнула, а затем спокойно переступила через груду тел. Он ждал ее в гостиничном номере, его разобранная винтовка лежала на кровати, а рубашка была небрежно перекинута через спинку стула. Он не повернулся, когда она уронила свои жемчужные серёжки на пол и раздавила их каблуком. В длинном списке его подарков и знаков внимания, эти сережки были самыми уродливыми. – Последний раз, когда я о тебе слышала, ты был в Праге, – сказала она. – Я был, – сказал он, и, наконец, посмотрел на нее. Вокруг его глаз появилось больше морщинок, а внизу живота появился новый шрам, который, по всей видимости, доставлял ему неудобство. Потом он улыбнулся своей кривой улыбкой, и с ее души свалился камень. – Орлов получил сообщение, что сведения, которые тебе предоставили, оказались неверными. Я был поблизости. – Признаюсь, тот факт, что у цели было двенадцать телохранителей, а не четыре, был несколько неприятным, - она послала ему слабую улыбку, вынимая из волос шпильки и пряча нож в тайник у кровати. – Кто же знал, что этот политик такой параноик? Тем не менее, я бы справилась. Джеймс пожал плечами. – Было приятно получить возможность использовать винтовку. Последнее время большинство моих убийств приходится выполнять в близком контакте. – Видимо, я должна сказать “всегда пожалуйста”, – произнесла Наталья. Она повернулась и увидела, как он наблюдает за ней с нечитаемым выражением лица. Вынимая из сапога нож, ее рука остановилась на полпути. – Наши приказы? – Я должен вернуться в Прагу, но когда вернешься в штаб, тебя ждет новое задание. – Тогда у нас достаточно времени, – сказала она, и нож скользнул обратно, перед тем, как она повалила Джеймса с кровати. Она придавила его горло каблуком прежде, чем он смог подняться на ноги, и надавила почти всем весом, когда он попытался сдвинуться. – Это за руку? – выдавил он, задыхаясь. Несмотря на раскрасневшееся лицо, его тело было спокойным и податливым, как будто он ожидал такого варианта событий. Скорее всего, он и ожидал. – Как бы я хотела отомстить за то, что Орлов приказал тебе сделать, – прорычала Наталья. – Но нет, Джеймс, это за то, ни словом не обмолвился о том, что Родченко не уничтожил твои воспоминания обо мне. Джеймс своей железной рукой схватил ее за лодыжку и слегка сжал. – Орлов проследил, чтобы бы у нас было много работы. Я посчитал, что если буду искать тебя, это будет выглядеть подозрительно. – Тринадцать месяцев! – сказала она и отступила. – У тебя нет оправдания. На его горле остался красный отпечаток, Джеймс не потер, когда встал на ноги. Вместо этого, он, со слабой улыбкой, той самой, которая всегда была спутницей массовых убийств, предложил ей: – Если ты примешь мои извинения, я знаю один хороший ресторан. – Хороший ресторан? – недоверчиво повторила Наталья. Он хочет пригласить ее на ужин? – Да. Превосходная еда, хозяева - неприятные личности, проворачивающие дела на чёрном рынке. Думаю, на десерт можно с ними разобраться. Наталья склонила голову, рассматривая предложение. Она была голодна, да и выполнение какой-то работы не по указке Орлова могло помочь расслабиться. – Я могу убить владельцев сама? – Конечно. – Я немного голодна, – сказала она. Джеймс криво улыбнулся. – Дай мне одеться. Если бы Наталья могла проигнорировать то, что весь остаток вечера Джеймс старался держаться от неё на определённой дистанции, как будто они были дураками, которые не смогли бы преодолеть влечение, вечер был бы чудесным. ~*~*~*~ Орлов сцепил пальцы и хмуро посмотрел на них. – Вы уже слышали о Виталии Немове, – сказал он. Они кивнули, Наталья не обращала внимания на швы на плече, оставшиеся на память от убийцы, которому не удалось удушить её. Они с Джеймсом видели друг друга только три раза за девять лет, с тех пор как Орлов приказал Джеймсу вывести из строя ее руку, но что-то изменилось с момента их последней встречи. Это был не просто загар на его лице. Джеймс казался разбитым, под его глазами залегли глубокие тени, и он был сильно измождён. Он стоял, заложив руки за спину. Она не позволяла себе смотреть на него и не сводила глаз с Орлова, который нахмурился сильнее. – Очевидно, несмотря на свой великолепный ум, Немов достаточно глуп, чтобы думать о бегстве в Америку, – сказал Орлов. – И нам, конечно, надо его отговорить, – проговорил Джеймс. Его глаза сузились, в его голосе читались нотки нетерпения. – Вы вызвали нас ради нескольких сломанных костей? Орлов махнул рукой, игнорируя тон Джеймса. – Нет, конечно нет. Вы не должны его трогать. Мы не можем рисковать здоровьем такого ценного ученого. Но непредвиденная смерть его старшего сына, Давида, должна удержать Немова от последующих контактов с Америкой. На стол плавно скользнула фотография. Наталья изучила ее. Она была черно-белой, но человек в кадре выглядел лет на двадцать пять или около того, был худым, со светлыми волосами. У него был болезненный вид, будто он болел еще ребенком, и так и не поправился, но на его лице была веселая улыбка. Одна рука лежала на плече его отца, а другая приветливо махала фотографу, отец и сын улыбались. – Сын художник, но не диссидент, – сказал Орлов. – На обратной стороне фотографии список клубов, где он часто появляется - он изогнул губы в небольшой легкой усмешке, глядя на Наталью. – Немов неравнодушен к рыжим. Это облегчит тебе работу, Вдова. – Мы представим это как несчастный случай, товарищ? – спросила она, не обращая внимания на его насмешливый тон. – Или свалить вину на кого-то другого? Он может быть и лоялен, но я уверена, что в этих клубах куча диссидентов. – Если будет возможность, переложите вину на эту женщину, – сказал Орлов, и на стол легла еще одна фотография. – Фаина Волкова. Она юрист, но часто появляется в этих клубах. В прошлом месяце она была адвокатом в деле, эм... бросившим тень на Министра Культуры. Несмотря на хмельную улыбку, Волкова была немного похожа на Романову, если та немного прищурится. Наталья знала, что такой у неё никогда не будет, если это не будет необходимо для роли. Она стояла рядом с другой женщиной, они были окутаны сигаретным дымом, очевидно на какой-то клубной вечеринке. – Убить сына, свалить вину на нее. Понятно? – Да, – ответила Наталья. Джеймс ничего не ответил. Когда она посмотрела на него, на его лбу залегла морщинка, а сам он водил пальцем по уголку фотографии Давида. – Понятно? – громче повторил Орлов? – Понятно, – сказал Джеймс, не отводя взгляда от фотографии. Наталья почувствовала, как по телу разливается беспокойство. “Что случилось с Джеймсом во время его последней миссии?” Она никогда не видела его таким отстраненным. – Если можно, товарищ, мы пойдем, – сказала она. Пока Орлов не видел, она пнула Джеймса по лодыжке, и он сказал: – Да. Нам нужно найти их. Выяснить, в каком клубе они чаще всего появляются. – Очень хорошо, – разглядывая их, сказал Орлов. – Свободны. ~*~*~*~ – Как там говорят? Грехи отцов ложатся на плечи детей? – спросила она Джеймса, когда поздно ночью они вошли в клуб. Это была четвертая по счету ночь, когда они прочесывали клубы в признаках Немова и Волковой. Наталья подозревала, что список на обороте фотографии был не совсем точным. – Жалко убивать сына из-за глупости отца. Она намеренно задала такой провокационный вопрос, пытаясь спровоцировать Джеймса, добиться от него какой-то реакции, но он лишь издал тихий, неопределённый звук, его бледные глаза изучали посетителей клуба. – Я думаю, ты мог бы соблазнить Волкову и заполучить что-то из ее личных вещей, что потом будет уликой, а потом я убью Немова и подкину их ему. – Это не сработает, – рассеянно сказал Джеймс. – Почему? – Я навел справки о Волковой. У нее есть любовник, – ответил он. Наталья рассмеялась. – Когда это кого-то останавливало?.. – Ее любовника зовут Петра, – сказал Джеймс, перебив ее аргумент на полуслове. – Тогда я могу соблазнить ее, – с сомнением в голосе сказала Наталья. Она была слишком женственной, и сомневалась, что Волкова клюнет на нее. – Нет. Мы представим все так, как будто он пытался соблазнить ее, а она плохо отреагировала на это. Если о её отношениях узнают в суде, это сыграет против нее. Мы обыщем её и, возможно, проникнем в квартиру. Возможно, там найдётся что-нибудь, что мы сможем подкинуть. – Хорошо. Клуб был переполнен, гремела музыка, раздавался смех, клубился сигаретный дым. Все были увлечены разговорами. Наталья подошла поближе к Джеймсу, оттесняя его к стене, предостерегающе вцепившись в локоть. – Скажи мне, что происходит, – потребовала она, прижавшись губами к его уху. – С тех пор как Орлов дал нам задание, ты рассеян. Почему у тебя до сих пор фотография Немова? Ты постоянно залезаешь в карман чтобы дотронуться до нее. – Правда? – сказал Джеймс. Он моргнул, казалось, что на его лице происходит какая-то борьба. В этот момент он выглядел так, будто пытался проснуться, но не мог. – Я... он не показался тебе знакомым? – Нет, – нахмурившись, ответила Наталья. – Если приглядеться, он похож на своего отца, но я никогда не видела его раньше. – Мне кажется, я знаю его. Может быть с другого задания… – С другого задания? Он художник, лоялен к Родине. Как ты мог его встретить? – Я не… – на лбу Джеймса опять появилась морщинка, он словно от боли сжал губы. Беспокойство снова вернулось к ней, все её инстинкты кричали, что что-то не так. – Я могу выполнить задание одна, если ты еще не оправился после своей последней миссии, скажу Орлову, что настояла… – Я в порядке. Пойду найду его столик. Встретимся в восемь вечера на этом же месте через три дня. – Договорились, – медленно ответила Наталья, зная, что согласившись, совершает большую ошибку, и не зная, что придумать, чтобы безнаказанно снять Джеймса с этого задания. Она взяла его за руку, сплела его пальцы со своими и сжала. Этот нечастый жест подействовал на Джеймса, он моргнул и на мгновение сосредоточился. – Не делай глупостей. Джеймс выдавил из себя вымученную улыбку. – Романова, если ты продолжишь в том же духе, я начну подозревать, что ты заботишься обо мне. – Больно надо, – фыркнув, ответила Наталья. В клубе было слишком жарко, она почувствовала, как по шее и затылку стекают капельки пота. – Просто я волнуюсь за задание… – Конечно, – сказал Джеймс, но его что-то отвлекло, и он отвернулся. – Через три дня. В восемь вечера. Она проводила его взглядом, не обращая внимания на голос в голове, который шептал ей, что Джеймса нужно вырубить, связать, и оставить где-нибудь в тихом месте до следующей недели, пока она сама не выполнит задание. Наталья отошла от стены, чтобы смешаться с толпой, недалеко от Волковой и ее спутников. Тревога никак не покидала ее, и тяжесть на сердце никак не желала проходить. ~*~*~*~ – Потанцуем? – спросил мужчина, остановившийся у её столика. Легкая улыбка дрогнула на его губах и мгновенно исчезла, когда он натолкнулся на её взгляд. – Извините, что побеспокоил. Он быстро попятился, и, спустя секунду, Наталья потеряла к нему интерес. Наталья была не из тех, кто не может усидеть на одном месте, но сегодня она боролась с желанием теребить салфетку, поправлять волосы или возиться с сумочкой, в которой были улики против Волковой. Она чувствовала, как все внутри сжалось и нервы натянулись как струны. Ее сердце вырывалось из груди, в ушах гулко стучала кровь. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь затеял драку, чтобы в полном праве сломать несколько костей, только бы избавиться от давящего чувства тревоги и беспокойства. Она снова кинула взгляд на часы, но они показали ей тоже самое, что и две минуты назад. Джеймс опаздывал. Она пообещала себе, что подождет еще десять минут, а потом пойдет в квартиру Немова. Она не понимала, что пошло не так. Если Джеймс приехал слишком рано и уже убил Немова, она бы уже знала об этом. Новости об убийстве сына Виталия Немова, уважаемого художника, человека без явных врагов, распространилось бы по клубам как лесной пожар. А сам Немов убить Джеймса никак не мог… Десять минут, и она ушла. Квартира Давида Немова была пуста и на первый взгляд казалась нетронутой, если бы не детали, от которых внутри у нее все оборвалось, – маленькие признаки того, что задание пошло не так. На комоде Немова лежал толстый слой пыли, (видимо художник не убирался), за исключением чистого участка, где день или два назад стояла рамка с фотографией. На полках не хватало слишком много книг, чтобы подумать, что он одолжил их друзьям. В небольшой комнате-студии не хватало художественных принадлежностей. Не было никаких сомнений. Немов бежал, а Джеймс пропал. Либо Немов убил Джеймса и скрылся, либо… Чтобы тут не случилось, это не могло кончиться хорошо. Она осмотрелась еще раз, а затем приступила к работе. Через несколько минут в спальне появились следы драки, вещи Волковой были разбросаны по полу. Это была грязная работа, но это поможет сбить Орлова со следа и выиграть время, чтобы понять, что произошло и разыскать Джеймса. – Я так и знала, что должна была разбираться с заданием сама, – произнесла она в безмолвной комнате, а затем отправилась на поиски. ~*~*~*~ Спустя четыре дня, она нашла Джеймса и Давида Немова в небольшом захудалом пансионате в тридцати километрах от границы. Это было проще, чем она полагала: худой, болезненный человек со светлыми волосами в компании молчаливого спутника с темными волосами, светлыми глазами, и в перчатках, которые он никогда не снимал, глубоко врезались в память людей. Когда она ворвалась в комнату, Немов посмотрел на нее со странным облегчением. – Вы за ним? – спросил он, подходя к ней. – Я думаю, ему нужна помощь, он бормочет странные вещи, мне кажется, у него лихорадка. Немов удивленно моргнул, когда она достала нож и рывком подскочила к нему. – Ох, – слабо выдохнул он. Облегчение на его лице сменилось оцепенением, которое случается, когда человек слишком изнурен или потрясен, чтобы чувствовать страх. – Значит он не сумасшедший. Вы здесь, чтобы убить меня. – Да, но я сделаю это быстро, – пообещала она. Он не выглядел благодарным за это, но она и не ожидала подобного. Она сделала ещё шаг вперёд и остановилась. – Он болен? – Он заставил меня собрать вещи, сказал, что мы должны исчезнуть из города, если я хочу жить. Потом он начал бредить по-английски, а я не знаю языка, так что... – голос Немова дрогнул, его налитые кровью глаза неотрывно следили за ножом. – Он в ванной. – Не дергайся, и скоро все закончится, – пообещала она, и сделала ещё один шаг вперед. Дверь в ванную открылась. Наталья остановилась, ее внимание переключилось с бледного Немова на пистолет, который держал Джеймс. Его руки не дрожали, как и всегда. – Джеймс, – произнесла она безо всякой интонации в голосе. – Обычно мне нравится, когда симпатичная девчонка зовет меня по имени, но я не могу позволить тебе убить его, – сказал Джеймс, но что-то в его голосе звучало не так. Это было не из-за того, что он говорил по-английски. Они были обучены говорить и думать на английском и еще четырех других языках, это было необходимой подготовкой шпионов против загнивающего запада. Что-то неправильное было в незнакомом, грубом акценте со странным произношением гласных и согласных, и в его тоне, в котором не было ни единого признака того, что Джеймс узнаёт её. Он прищурил глаза, а его губы скривились в усмешке. – Ты понимаешь меня, верно? Я не могу позволить тебе причинить ему боль. Я не дерусь с дамами, но сделаю для тебя исключение, если ты сделаешь еще одно движение ножом. – Джеймс, – повторила она, а потом Немов бросился к окну. Она обернулась и кинула нож ему в след, не удивляясь, что Джеймс подстрелил его в воздухе. Нож, звякнув, воткнулся в стену, а не в Немова. Она уже тянулась за вторым ножом, когда почувствовала, как в затылок уткнулось дуло пистолета. – Руки вверх, дорогуша, – сказал Джеймс. – Не трогай Стива. Немов выбрался из окна, напоследок сверкнув голыми пятками, и с глухим ударом приземлился снаружи. Он попытается скрыться, но она знала, что он не сможет долго убегать. Что может знать художник о том, как прятаться от Департамента Икс? – Стив? Его зовут Давид, Джеймс. Давид Немов. Ты забыл о задании? Наталья стояла смирно, едва дыша. Дуло сильнее надавило ей на затылок. – Если хочешь что-то сказать, говори это по-английски. В его голосе проскользнули опасные нотки. Она перешла на английский: – Его зовут Давид. Давид Немов. Не Стив. Ты что, забыл наше задание? – Задание? Я не работаю на Советы. Чертовски уверен, что не работаю, когда они хотят убить моего лучшего друга. Быстро соображая, Наталья посмотрела в окно, через которое сбежал Немов. Джеймсу внедрили самое большое количество ложных воспоминаний из всех людей, которых она знала, как будто в Красных Комнатах не были уверены, что он справится с каким-то заданием, если не будет верить, что он на самом деле тот человек, которого ему предстоит играть. Возможно, что-то пошло не так, и одна из внедренных личностей взяла верх. Она продолжала говорить спокойно и равнодушно, словно констатируя факт. – Джеймс, этот человек не твой друг. Его зовут Давид Немов. Это русский художник, нам поручили его убить. У Джеймса тряслись руки, она чувствовала затылком, как дрожит пистолет. – Ты права, – с сомнением сказал он через мгновение, по-прежнему с тем же странным акцентом. – Он не Стив. Стив крупнее. Кто это? – Давид Немов, и нас обоих лишат жизни, если он выживет. – Зачем мне убивать этого парня?.. – начал Джеймс. Он опустил пистолет, и она развернулась, выбивая его у него из рук, толкая назад, на пол в ванной. Она дала коленом ему в пах, прижала руку к его горлу, и начала душить, пока он не начал задыхаться, а глаза слезиться. Это было легче, чем она предполагала, даже если учесть то, что его улучшенное сывороткой тело было ослаблено нехваткой сна и побегом. – Хватит, – отрезала она, когда он слабо забился. – Оставайся здесь и позволь мне все уладить. Я догоню Немова, убью его, а потом отведу тебя в Красные Комнаты к Родченко… Джеймс? Он затих, когда она упомянула Красные Комнаты, его зрачки в ужасе расширились, почти вытеснив голубизну. – Красные Комнаты, – выдохнул он. Он встретился с ней глазами, в них, с возрастающим ужасом, загоралась слабая искра понимания. – О Боже! – все еще на английском пробормотал он, а потом ударил ее по лицу железным кулаком. Она упала, от удара звенело в голове. Он наступил на нее, окантованные металлом ботинки врезались в ее ребра и бедра, но он сделал это не преднамеренно, а скорее в спешке. Когда он направился к окну, в котором недавно исчез Немов, она перевернулась на бок. – Джеймс, – проговорила она, чувствуя вкус крови от разбитой им губы. Она проползла вперёд и схватила пистолет. – Куда ты направляешься? Он остановился у окна и повернулся к ней. В его руке лежал ее нож. Выражение его лица было отстраненным, глаза холодными и полными решимости, когда он направил на неё нож. Когда он заговорил, заговорил на русском, он почти рычал: – Стой, где стоишь, Наталья. Если попытаешься меня удержать, я тебя убью. – Ты должен вернуться со мной, – сказала Наталья, наблюдая, как он сжал рукоятку ножа, по его телу пробежала мелкая дрожь. Она попыталась податься вперед, но остановилась, когда он изменил позицию так, чтобы было легче метать нож. – Какие-то воспоминания были неправильно внедрены… Он прервал ее резким смехом. Он плакал, хотя она не думала, что он сам заметил то, что его лицу текут слезы. Джеймс качнул головой: – Предупреждаю последний раз. Я люблю тебя, но убью нас обоих если ты заставишь меня вернуться. – Ты не любишь меня, – произнесла она, не давая рукам дрожать, хотя они так и порывались сделать это. Он кивнул сам себе, его улыбку вытеснило выражение, которое она не могла прочитать. – Верно. В Красных Комнатах не существует любви, не так ли, Наташенька? Так что, полагаю, это будет не трудно, – сказал он, поднимая нож, чтобы метнуть его ей в горло. Это был старый пистолет. Когда она выстрелила, отдача с силой ударила в плечо. Она выронила его. Пистолет упал на секунду позже Джеймса. За громким ударом последовал ещё более громкий. Крови понадобилось несколько мгновений, чтобы вырваться из раны, а затем кровавое пятно начало расползаться по груди Джеймса. Она неотрывно смотрела на растущую красную кляксу, потому что иначе ей пришлось бы смотреть на его лицо и поймать последний взгляд. Она не могла… просто не могла… – Черт побери, Джеймс. Ты обещал не делать глупостей, – прошептала она. Каждое слово с трудом соскальзывало с её губ. Через некоторое время она заставила себя посмотреть на его лицо. Стало бы ей лучше или хуже, если бы она увидела на нём выражение лица предателя, а не облегчение? Наверное, она никогда не узнает этого. Она поняла, что кто-то стучит в дверь, требуя объяснений. Игнорируя вопли, Наталья накинула на тело снятое пальто, скрывая под ним пустой взгляд и развороченную грудь Джеймса, а затем, вытащила его тело из окна. Она не позволила себе обращать внимание на детали, на то, как ощущался его вес, как стучал стальной носок его сапога, когда она тащила его через грязь. Она принесла его в лес и похоронила в неглубокой могиле. Потом добралась до ближайшего города, чтобы купить инструменты. Через несколько часов тело было изуродовано до неузнаваемости. Она взяла протез его руки, удивляясь его весу. – Они накажут меня, – сообщила она руке обыденным тоном, – особенно за то, что я сожгла тело. Я не могу допустить, чтобы ты попала к ним. Но его мне уже не вернуть. Возможно, их немного обрадует то, что я спасла тебя. Протез не ответил, что, наверное, было хорошим знаком, учитывая обстоятельства. ~*~*~*~ Когда она положила железную руку на стол и сказала, что Зимний Солдат мертв, Орлов выглядел так, будто она вылила на него ушат холодной воды. А потом он ударил её. Удар был слабым, но пришёлся туда же, куда и удар Джеймса, поэтому она отшатнулась, пытаясь проигнорировать накатившее головокружение и прогоняя звёздочки, начавшие плясать перед глазами. – Оставайся здесь, – приказал он. Она держала глаза закрытыми, пытаясь сохранить равновесие, даже когда услышала, как он выбегает из комнаты. Она точно не знала, сколько прошло времени, которое казалось, странно идет, когда за ее спиной прочистили горло. Она повернулась, рядом с Орловым стоял доктор Родченко. Орлов выглядел бледным и жалким, на лице Родченко было отвращение. – Орлов сказал мне, что у Солдата произошла авария, и ты была вынуждена его убить. – Он не помнил, кто он, – ответила Наталья. – Не было выбора, или он, или я. – Я ожидал этого, – почти рассеянно сказал Родченко. Он поджал губы и повернулся к Орлову: – Товарищ Орлов? Вам рекомендовали не назначать на это задание Зимнего Солдата. Орлов беспокойно пошевелился. – В назначении были некоторые упоминания об этом, но я решил, что это рекомендация, а не приказ. – Я понимаю, – мягко сказал Родченко. – Черная Вдова? Если хочешь, убей для меня товарища Орлова. В ее руке появился нож, и прежде, чем она поняла, что делает, взмахнула им. Её рука двигалась так, будто ждала этого приказа всю свою жизнь. Родченко бесстрастно посмотрел вниз, где Орлов, хрипя, схватился за нож, торчащий в горле. – Вот это была рекомендация, идиот. Он посмотрел на Наташу. – Ты понимаешь, что будешь наказана. Зимний Солдат был ценнее, чем ты могла предположить. – Так точно, доктор, – сказала Наталья. До того момента, пока она не свернула вместе с ним за угол коридора, она не понимала, куда он ведёт её. Оцепенение, сковывавшее её тело невидимыми оковами, спало, уступая место страху. – Доктор Родченко, – произнесла она. Во рту пересохло, на языке появился горький привкус. – Как я буду наказана? Он сделал вид, что не услышал ее. – Доктор Родченко, – повторила она еще раз, останавливаясь перед дверью. Когда-то она была ярко-красной, но сейчас краска выцвела до цвета запекшейся крови. Из-за этой двери программа получила своё название. Джеймс предпочел бы умереть, чем вернуться в это место. Она облизнула пересохшие губы. – Доктор Родченко. – Пойдем, – подал он голос. Только осознание того, что она успеет пробежать не более трех коридоров, прежде чем ее поймают, заставило ее войти в дверь навстречу наказанию, которое заставило ее мечтать о том, чтобы нож Джеймса достиг своей цели. ~*~*~*~ – Что они с вами сделали? – спросил психолог. Он не стал смелее, после того, как она рассказала о своих отношениях с Зимним Солдатом, но он был обучен достаточно хорошо, чтобы не задавать вопросы дрожащим голосом. Она откинулась на кресле, сосредоточив взгляд на точке за левым плечом Фьюри. – Они забрали меня в две комнаты. Первой была комната для допросов. Родченко хотел узнать каждую деталь последних минут жизни Зимнего Солдата. Вторая была камерой программирования, где доктор Родченко занимался фальсификацией памяти. Вы знаете, что он был экспертом Департамента Икс по внедрению и удалению воспоминаний. Раньше у меня было несколько отрывочных воспоминаний о людях, которые были моими родителями, отрывок колыбельной, детские воспоминания. Доктор Родченко забрал их. – Как вы поняли, что потеряли их? – спросил следователь. – Из-за одной из девушек, которой удалось пережить введение сыворотки, Татьяны. Мы рассказывали друг другу о том, что помнили о прошлых временах, прежде чем Красные Комнаты забрали наши имена. Несколько лет спустя она обмолвилась о каком-то факте из моих воспоминаний во время одного из заданий. Я не поняла, на что она намекает. – Что случилось потом? – спросил Фьюри. Она чуть не рассмеялась. – Зимний Солдат был мертв. А я – нет. Было много миссий, погибло много людей. Она не колебалась, сообщая очередную ложь: – Через некоторое время они начали помещать нас в криогенный сон. Полагаю, в желании сохранить свое лучшее оружие. Когда Советский Союз распался, Красные Комнаты лишились финансирования. Преемники Орлова продали нас самому богатому покупателю. Я… не ладила с новым начальством. Они совершили большую ошибку, препятствуя моему уходу. – Да. Эта неприятность была первым, что заставило нас обратить на тебя внимание, – сказал Фьюри. – Мне казалось, что под именем Черной Вдовы работало несколько женщин. Она подняла бровь. – В самом деле? Полагаю, в то время я была неосторожна. Пыталась проложить себе дорогу наемника. Красная Комната научила меня многому, но область моих навыков очень специфична. – О, а мы не заметили, – сказал Фьюри с непробиваемым выражением лица, но его голос сочился сарказмом. – А потом? Она пожала плечами. – А затем, несколько лет спустя, Бартон переломал половину моих ребер пока не решил, что я буду представлять больше ценности как агент, а не как труп, – она широко улыбнулась Фьюри. – А теперь я здесь. – А теперь ты здесь, – он согласился. Затем он повернулся к зеркалу, которое было односторонним окном, и произнес: – Ну что? Бестелесный голос заполнил комнату: – Она солгала о нескольких деталях, Директор. Зимний Солдат не нарушал долг, внедренные воспоминания дали сбой, и ей пришлось убить его. И ее не помещали в криогенный сон, русская сыворотка замедлила ее процессы старения. Однако, по большей части, она сказала правду. Конечно, её разум сильно повреждён экспериментами в Красных Комнатах, поэтому трудно сказать, что правда на самом деле, а что она считает правдой, поэтому я бы рекомендовал еще раз позвать Ксавье. – Спасибо, – поблагодарил Фьюри примиряющим тоном. Она подавила рычание. Телепаты. Она терпела встречи с профессором, но он был честен в том, что делал у неё в голове. Он не скрывался за стеной и не рылся в ее мозгах, как вор. Она посмотрела на зеркало. “Если я доберусь до тебя, то голыми руками вырву сердце из твоей груди”– подумала она. “Убирайся из моей головы. Сейчас же”. – Что она думает о Щ.И.Т.е? – спросил Фьюри, не глядя на ее лицо. – Ну, – бестелесный голос стал сухим, – она хочет убить меня, но доверяет Бартону настолько, насколько она вообще может кому-то доверять, и она не причинит Щ.И.Т.у вреда, хоть мы и продержали ее взаперти больше недели. Я думаю, что она могла бы стать ценным агентом, если вы отдадите её под правильное руководство. – Вы пытаетесь доказать, что я не могу ничего от вас скрыть? – спросила она, поднимая бровь. – Телепат только что сказал вам, что я не лгу. – Ты лгала, – просто сказал Фьюри, и она улыбнулась. – Не о важных вещах. – Ты солгала о том, почему убила Зимнего Солдата. Разве это не важно? Она пожала плечами, загоняя подальше в себя гнев на телепата за раскрытую ложь. – Глупая попытка бегства в Америку казалась лучшим вариантом, чем усыпление, подобно бешеной собаке. К тому же, в женщине должна быть загадка. Фьюри уставился на нее долгим взглядом. – Ты уже встречалась с Коулсоном. – С вербовщиком Бартона? Да. Она посмотрела на него, ожидая сути. – Суть в том, что в Щ.И.Т.е мало платят, – заметил телепат. – Я надеюсь, у тебя отложено на черный день. – Если ты не уберешься из моей головы, я брошу свой стул в это зеркало, – произнесла она без интонации и переключилась на Фьюри. – Коулсон подойдет. – Тогда добро пожаловать в Щ.И.Т., мисс Романофф. На испытательный срок. Она не смогла удержаться и рассмеялась. – Романофф? – Бартон что-то упомянул, коверкая ее имя в записях организации, но тогда она не осознала, насколько оно было ужасным. – Наталья Романова, Директор. Фьюри не изменился в лице. – Думай об этом, как о новой жизни. Наталья Романова - убийца и наемник. Наташа Романофф - агент Щ.И.Т.а. – И убийца, – поправила она. Что ещё она могла предложить Щ.И.Т.у? Это могло стать интересной сменой декораций. Она всегда может уйти, если ей не понравится работать на Щ.И.Т. – “Если ты все еще в моей голове, я убью тебя”, – подумала она. Телепат не ответил. – У меня есть два условия, – сказала она. Фьюри выглядел почти удивленным. – Ты действительно думаешь, что в том положении, чтобы выдвигать требования? – У меня есть два условия, – ровно повторила она. В медленном, обдуманном движении, она положила руки на стол и показала отсутствие наручников. Она освободилась от них ещё на середине своего рассказа. Фьюри даже не моргнул, хотя и психолог, и следователь, замерли в ожидании. – Условия? – Вы не будете использовать меня для экспериментов, чтобы создать еще одну сыворотку. Вы сожжете мое тело, когда я умру. Все молчали. А потом Фьюри откинулся назад и издал резкий смешок. – Я сам не знаю, чего ожидал, но точно не этого. Мое начальство может протестовать, но пока я Директор Щ.И.Т.а, я даю тебе слово, что мы не будем использовать тебя, чтобы создать сыворотку, и мы сожжем твое тело, когда ты умрешь. Она не доверяла ему, но глубоко в душе знала, что если он не выполнит обещание, то Бартон кремирует ее и даст упокоиться с миром. Она наклонилась вперед, даря Фьюри невеселую улыбку, которую он вернул. Она протянула ему руку. – Привет, Директор Фьюри. Меня зовут Наташа Романофф, – произнесла она. Имя странно прозвучало на ее языке, но она привыкнет. Всегда привыкала.