Кельверед.

Когда я проснулся, Вереда не было, а на его подушке белела записка. Мне стало худо: всё, подумал, я, не выдержал и ушёл. Я дрожащими руками развернул записку. « НЕ ВОЛНУЙСЯ!» - было написано на самом верху. У меня отлегло от сердца. Да, я, пожалуй, слишком нервный. «Зря ты меня не разбудил, но здорово, что всё это закончилось, я тебе за это что-нибудь великолепное приготовлю ; Я сейчас быстро слетаю тогда, отдам бумаги в Совет, спину твою я проверил, можешь осторожно начать ходить. Вернусь к двум или половине третьего»… Я глянул на часы: час сорок три. Я в отчаянии ударил по подушке. Что за идиот!!! Ведь именно сейчас нас будут максимально караулить, чтобы не дать нам подступиться к Совету. Впрочем… Они могут посчитать, что нам потребуется как минимум месяц, но… Чёрт! Его ведь вполне могут убить. Или отделать так, что лучше бы убили. Или… вообще украсть. Или… До двух часов я нервно барабанил по подушке, потом осторожно встал. Спина, вроде, немного ныла, но я старался не делать резких движений. Оделся и потихоньку доковылял до кухни, где сделал две чашки чая. Два пятнадцать. Я оставил полные чашки и решил выйти на улицу. Ошибка. Спускаться по лестнице оказалось мучительно больно. Но это было лучше, чем сидеть и ничего не делать. Перед домом было страшно и темно: всё закрывала огромная каменная толща без единого просвета. Я начал задыхаться, пришлось вернуться обратно. Я сел прямо у входной двери, тяжело дыша. Какой я всё-таки слабый!.. Ладно, всё. Буду ждать его тут. Если бы часы могли протираться от пристальных взглядов, в моих была бы уже приличная сквозная дыра. Четырнадцать сорок. Вереда нет. Четырнадцать пятьдесят. Пятнадцать. В пятнадцать ноль три у меня сдали нервы. Я вскочил и кинулся наружу… И тут же столкнулся с Вередом. Мы оба истошно заорали и отпрыгнули друг от друга. - Ты что, дурак? Ты чего на людей кидаеш… - Веред! – всхлипнул я и повис у него на шее. – Ты живой… - шшшься… Ну, разумеется, живой, - недоумённо подтвердил Веред. – С чего бы это мне вдруг помирать? - Тебе нельзя было идти одному! – я двинул его в плечо, на мой взгляд, довольно ощутимо. Веред зашипел от боли. – Ты хоть понимаешь, что с тобой могли сделать?!! Ураган – цветочки по сравнению с тем, что они умеют! А ещё и в тандеме с волшебниками!!! - А, да, гнались тут за мной одни… - задумчиво протянул Веред. – Но моя птица была быстрее… Двинуть его, что ли, посильнее? - Веред, это тебе не игрушки!!! – заорал я. – Ты вообще представляешь, как я волновался?!! Вдруг я почувствовал, как что-то прохладное и влажное на секунду коснулось моей щеки. А? Я сплю или Веред только что поцеловал меня в щёку? Веред? Поцеловал??? - Спасибо, - с чувством прошептал Веред. – Но больше не волнуйся. Пойдём в дом, я обещал приготовить тебе что-то восхитительное, правда? - Не нужно, ты же устал, - вдруг сказал я. – Ты посиди, я сам что-нибудь приготовлю. Мы вошли в дом. Веред задумчиво молчал. - Я умею, - неуверенно сказал я. – Я же столько лет жил один… Чем, ты думаешь, я питался? - Бутербродами с тунцом? – улыбнулся Веред. Чёрт. Слишком догадливый. - Это не всё! – возмутился я. - И ещё макароны с сыром, - добил меня Веред и повалился на диван. - Но… как… - я просто онемел от удивления. - В буфете валялась полупустая пачка макарон, а в мусорке заплесневевший сыр, - Веред потянулся. – И потом, в холодильнике стоят борщ и сырно-грибная запеканка, только разогреть надо. Как твоя спина? - Хорошо, - соврал я. – Я пойду и разогрею… - Ну, ладно, - сдался Веред. – Только если очень всё заболит, кричи. А потом я тебе расскажу, как прошло… И у меня для тебя сюрприз. - Я уже не люблю сюрпризы… - бормотал я про себя, взбираясь на лестницу как можно проворней, чтобы Веред не заподозрил неладное. Спина, конечно, болела, но меня куда больше беспокоила щека: она горела и пульсировала. Дойдя до кухни, я посмотрелся в бидон и застонал: так и есть, на щеке (спасибо моей побочной силе!!!) расцвела огромная татуировка в виде салатовой розы… И что мне теперь с этим делать? Если Веред заметит… Хотя, как можно не заметить цветок в пол лица?! Я поставил еду греться и сумрачно вперился в багровые глубины борща. Я буду следить, чтобы у меня ничего не подгорело! Я буду заботиться о Вереде! Запеканка всё равно немного подгорела, зато внутри осталась холодной, так что внутренний запеканочный баланс был соблюдён. Я поставил тарелки на поднос и понёс вниз. По лестнице идти с подносом оказалось ещё сложнее, спину просто ломило от боли, но Веред чёрной птицей поймал меня на середине и выхватил поднос из рук. - Стой тут, - приказал он, отнёс поднос, потом вернулся и помог ей мне сойти. – Тебе нужно было сказать, что спина всё ещё болит, Кель. Твоё здоровье – это моё дело… И что это за хрень у тебя на ще… - он осёкся. – О, - я покраснел. – Прости, я не думал, что ты так отреагируешь, - он помог мне дойти до дивана. – Ляг пока, полежи немного. - Я тоже не думал… - мрачно сообщил я и сел. Веред надавил мне на плечи, чтобы я лёг, но мне не хотелось. – Не волнуйся, всё хорошо, - заверил его я. – Она болит только когда я с лестницы спускаюсь. Ты садись, поешь. - А, знаешь, даже изящно… - Веред зажёг свет и теперь разглядывал мою татуировку, поедая борщ. Судя по всему, он был зверски голоден. – Тебе идёт… Но, если хочешь, уберу… - Бог дал, бог взял, - фыркнул я. – Ладно, раз нравится, пусть пока будет. Давай ешь, а потом расскажешь. И ещё… Веред, научи меня потом готовить. Я тоже хочу тебе что-нибудь вкусное уметь сварить. - Кель, с тобой всё хорошо? – нахмурился Веред. - Да, - печально кивнул я. – Просто хочу быть тебе полезным, а то ты всё делаешь… - Ты знаешь… - Веред отрезал себе запеканки и съел, не поморщившись… какая выдержка. Она же вся внутри ледяная. – Я никому из всех моих прежних учителей не говорил, что люблю готовить. А если и приходилось, делал это так, тяп-ляп, как-то без вкуса к этому. Но для тебя… В этом доме… Я не знаю. Мне просто так нравится делать для тебя что-то, пусть даже дурацкий салат. Мне снова стало интересно собирать рецепты и экспериментировать, я даже вспомнил рецепт тётиного пирога с земляникой, а ведь она давала его мне лет двадцать назад! - То есть, в семь? – улыбнулся я, представив маленького серьёзного мальчика, записывающего рецепт в пухлый блокнот. - Или шесть, где-то так… - Веред съел ещё кусочек запеканки. Непробиваемый тип. – Просто… Я хочу сказать… Ты приносишь мне столько радости, когда ешь то, что я приготовил, что, если тебе не очень прямо так нужно, позволь мне и дальше готовить для тебя. - Ну а стирка? – вздохнул я. – Стирать тебе тоже нравится? Веред смущённо улыбнулся: - Понимаешь, мы с мамой не могли себе позволить стиральную машинку, поэтому очень долго мама, а потом и я, когда чуть-чуть подрос, стирали руками. Огромные простыни, пододеяльники, свитера, куртки… И от всего этого руки краснели, шелушились, кожа трескалась… Больно – хоть плачь. А ещё иногда кипятили бельё в огромной синей кастрюле, и тогда по всему дому полз какой-то отвратный дух, от которого мы кашляли… А тут… Не стирка, а счастье: загрузил, включил, выключил, выгрузил… Я как отыгрываюсь за то время. А вешать бельё… Это так по-домашнему, - Веред легко и счастливо вздохнул. – Всё время метался по каким-то квартирам, каморкам, чужим домам… А сейчас я чувствую: это мой дом. Здесь есть кто-то, кому я нужен. Есть какие-то постоянные домашние заботы. Необычное, но такое приятное чувство… - Но ведь есть что-то, что ты не любишь делать! – отчаялся я. Выходило так, что это не мне с ним повезло, а ему со мной! Чушь какая-то. Веред задумался, доедая запеканку. - Застилать кровать, - сказал он. – И заправлять её. И ещё я часто забываю цветы поливать. - О цветах я никогда не забываю! – обрадовался я. – Будь у меня чуть-чуть побольше времени, развёл бы в саду цветник… Раньше у меня вся оранжерея была засажена цветами, настоящими, без магики, а потом как-то всё больше приходилось работать… Ладно, замётано! Забота о кровати полностью на моих плечах. И, если что-нибудь ещё придумаешь… - Переложу это на тебя, не волнуйся, - Веред отложил вилку и улыбнулся. – Спасибо за заботу, Кель. А то я действительно забыл позавтракать, так торопился. Надеялся вернуться до того, как ты проснёшься. - Надо было мне проснуться до того, как ты умотаешь, - покачал головой я. – Ну, ладно, чего там… Рассказывай. - В общем… - Веред откинулся на диванчике и с удовольствием закурил. – Охи и ахи, как ты понимаешь, начались уже при мне. Секретарша, которой я сказал о цели своего визита, упала в обморок. Более чем красноречиво. - Это такая беленькая? – вспомнил я. – Да она вообще странная у них. Думаю, эмпат. - Надо будет запомнить, - кивнул Веред. – В общем, я её еле успел подхватить, тут же высыпала тьма народу, мы её все вместе как-то откачали. Потом кто-то осведомился, кто, собственно, я такой и по какому вопросу. Я не успел ответить, да и не стал бы, и тут секретарша сказала, что я могу пройти. Прямо сразу к Диону. Я присвистнул. Если Вереда сразу пропустили к главе Совета, это могло означать много приятных или неприятных вещей. Но одно я знал точно: теперь наша заявка не пропадёт. Её могут отклонить, но не рассмотреть и затерять до октября, когда уже будет поздно… А именно такого исхода я боялся больше всего. Интересно, я всё ещё нравлюсь Диону? Ведь именно он настаивал на выдвижении моей кандидатуры в Совет… и именно он же и снял её после нашей долгой беседы по душам, когда я объяснил ему, почему я не хочу быть в Совете. Я его очень уважал, хороший он человек. Но это политика. Один человек здесь ничего не решает, если его никто не поддерживает. Я даже думать боюсь, что будет, если Школы догадаются объединиться. Против нас. - Дион меня очень долго рассматривал, я уже думал, он с меня потом портрет писать будет, - улыбнулся Веред. – Я начал сердиться, и тогда он прекратил и извинился. «Я прошу прощения, - сказал он. – Но мне просто всегда было интересно посмотреть хоть на одного друга сэра Крокуды»… Я что-то промямлил, но, если честно, мне было очень приятно, - Веред взглянул на меня; я тоже был рад. Дион до сих пор отлично знает, что именно сказать людям, чтобы расположить их к себе. – Потом мы с ним сели, я, как в Школе домашнее задание, сдал ему бумаги и изложил суть. Он спросил, понимаю ли я, что это почти невозможно. Я ответил, что мы отлично всё понимаем. Тогда он сказал, что ничего не обещает и просил передать тебе привет и удачи. Вот, собственно, и всё. Что ты думаешь? - Что он пообещал больше, чем сказал вслух, - вздохнул я. – Он будет поддерживать нашу школу, если у него будет возможность. У главы Совета тридцать девять процентов голосов… Неплохое начало. - Что ж, я с тобой согласен, - кивнул Веред. – Если, разумеется, ему позволят. - Теперь нам остаётся учить бесконечные правила, ждать решения Совета и отбивать атаки Школ, - перечислил я. – Можем, в принципе, уже начинать учить, хотя бы до вечера, пока мы не снимем стену… - Подожди, - лукаво улыбнулся Веред. – Ты забыл о сюрпризе… Я вопросительно на него глянул. Веред порылся по карманам пиджака и вытащил маленькую бархатную коробочку. - Ты что, спятил? – скептически вопросил я. – Да нас ни один ЗАГС не распишет. Веред от смеха чуть с дивана не упал. Ржал и ржал. Честное слово, всегда приятно, когда твои шутки вызывают такую бурную реакцию. Вытирая слёзы, Веред протянул мне коробочку. - Разве ты не должен при этом стоять на одном колене? – приподнял брови я, и Веред тихонько застонал от смеха. Ах, какой я гениальный! Я взял коробочку и открыл. Ваааааааа!!!!!! Какиекрасивые!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! В чёрный бархат были втыкнуты две совершенно очаровательные серёжки в виде пятиугольных звёздочек, лазоревой и алой. Обе лёгкие, тонкие, изящные, с обшивкой (или как там это называется?) из светлого серебра… Как совсем настоящие звёздочки, волшебные и нереально мои. Я поднял сияющие глаза на давящегося смехом Вереда и протянул ему коробочку: - Проткни мне ухо скорее! – только и смог сказать я. – Я хочу, чтобы они были в моём ухе! - Эка тебя разобрало, - фыркнул Веред. – Ладно, сиди тут, сейчас всё принесу… У нас спиртное, кроме вина, есть? - В ванной есть одеколон, - вспомнил я. – Только не пей! – крикнул я ему вслед. - А что, невкусный? – вопросил Веред уже со второго этажа. Вот дурак. Мог бы, кстати, и свой взять, он что, не бреется? Впрочем, я сам уже давно не брился, мне тут прислал коллега одно замечательное средство, мажешься им – и полтора года ну никакой щетины. У него самого всё равно аллергия на созданные им же вещи, так что у нас разумный обмен: он мне эту штуку, я ему бальзам для лёгкого свечения волос. Мой лучший, можете не сомневаться. В общем, такой оборот косметики между парнями-магиками. Ну а что, почему бы и нет. Я такой, какой есть, выгляжу, как хочу. Ну что я опять перед вами оправдываюсь?!... Веред вернулся; с одеколоном, ватой, огромной иглой и замогильной решимостью на лице, он выглядел так, словно собрался как минимум удалить мне гланды, аппендикс и что у нас там ещё есть ненужного в организме. Мне что-то стало нехорошо. - Веред… - осторожно попросил я, колупая ногтем подлокотник дивана. – А ты не мог бы мне при этом хоть немного улыбаться? А то мне кажется, что я уже безнадёжный больной, а ты за эвтаназию. Веред затрясся от смеха. Стоп-стоп-стоп, знаю я, какой он ловкий, если смеётся! Пусть уж лучше мрачно глазеет! - Подвинься… Тебе какое ухо? - Ты уже сел от меня справа и после этого спрашиваешь? – фыркнул я. – Ты уж, Веред, определись, намекаешь ты мне на что-то или как… - То есть, правое ухо тебя устроит? - Правое ухо меня устроит, - важно согласился я, думая, как бы эта фраза выглядела вне контекста. И горошка к нему, пожалуйста. Сдачу оставьте себе. - Будет немножко больно сначала… - сосредоточенно прошептал Веред в самое моё ухо. - Веред, ради бога, мне уже не четыре года, - закатил глаза я. Веред захватил мочку моего уха и протёр одеколоном… Всё-таки приятный запах, но не мой. Мне сладкие нравятся. Не зря же вкус моей магики – ваниль. Я не успел и пикнуть, как Веред замер… И я почувствовал, как что-то тугое прорвало мочку моего уха. Боли не было, только ощущение… Словно у меня тряпичное ухо. Веред на секунду отвернулся за серёжкой, потом вставил её в полое отверстие иглы и осторожно протащил иглу сквозь ухо. И застегнул замочек. Никакой боли. То же самое и с другой серёжкой: прокол и просто чувство чего-то инородного. Веред застегнул второй замочек. - Молодец, сидел смирно. - А мне не боль… - голос у меня пресёкся, потому что Веред вдруг склонился к моему уху и облизал мочку. – Й-й-йа знал, что тебе понравился мой одеколон, но чтобы настолько… Как это было приятно. - Просто немного крови, так легче, вата в серёжках поначалу запутывается, - объяснил Веред, убирая свой пыточный набор на поднос с тарелками. – Перекись водорода есть или сотворить? - Есть, - я совсем недавно, кажется, сотворял баночку. А то вечно чем-нибудь порежусь. - Отлично, с неделю будем промывать ухо, на всякий случай, - Веред взял поднос. – Сейчас я тебе зеркало принесу, посиди. Я прислушался к своим ощущениям: одно ухо было теплее другого и странно пульсировало. Я легонько дотронулся до него – в ухе было непривычно много всего; колкие прохладные звёздочки потёрлись о кончики моих пальцев. Это было так… Ново. Новый я. Замечательный новый я. Веред, видимо, мыл тарелки, потому что его не было минут пять. Потом он вернулся с зеркалом из ванной. - Вот, - довольно сказал он. – Посмотри. В моём ухе сверкали звёздочки. Как будто именно их мне и не хватало, чтобы окончательно стать тем, кем я хочу быть. Правда, эта зелёная роза… Ну, ничего, сама пройдёт до вечера. Я покрутил головой. Я был для себя идеален. Веред смотрел на меня и улыбался. - А тебе-то нравится? – почему-то оробел я. - Не то слово, - кивнул он. – В тебе теперь…– он замялся, подыскивая нужное выражение. – Не прибавить, не убавить, - наконец выразил он. – То, что надо. Я сам обалдел, когда их увидел. На них словно большими буквами было написано твоё имя. Я прелесть. - Ладно, - радостно вздохнул я. – А теперь учить. У меня было чувство, словно я снова в первых двух классах в Школе и пытаюсь доказать всем, что я все предметы знаю на отлично. В последние годы я привык всё делать так, как подсказывает мне магика, и эта механическая зубрёжка казалась немного слишком механической. Ну да ничего, через некоторое время втянусь. Видимо, Вереду эти бесконечные билеты тоже напомнили о Школе, потому что он оторвался от них и тоскливо смотрел в окно вот уже пятнадцать минут. Да-а. Как-то так я и представлял себе Вереда в Школе. Способного, любознательного, ненавидящего что-то зубрить, учащего всё в последнюю ночь – и как-то выкручивающегося с помощью прочтённого где-то абзаца, общего развития и озорной усмешки. А я был настоящим занудой… Интересно, подружились бы мы, если бы встретились тогда? - Я в первом классе трижды пересдавал историю магики, - уныло сказал Веред. – Третий раз с комиссией… - Трижды?! – ужаснулся я. - Ага, - тяжело вздохнул Веред и перевернулся на спину (он валялся на полу, заявив, что ему так лучше учится). – Это было страшно… Меня просто должны были выкинуть… Я почти ничего не смог выучить, так меня трясло. С первого семестра что-то помнил, но там была общая история, а тут уже по сторонам света и по Школам… Ох, у меня в день экзамена колени так и стучали друг о друга… А вела Бали Марэ. Ты её ещё застал? – я с ужасом закивал. Бали Марэ и при мне была кошмаром всех учащихся и части преподавателей. – Вот, тогда ты понимаешь, какой это был смертоубийственный экзамен. Я даже не помню, как вошёл в аудиторию. Тяну билет… Один вопрос помню на все сто, а вот второй… Хоть убей. Какие-то отдельные фразы с первого семестра, но эту тему я никогда не понимал. Всё, думаю. Хана. Со мной ещё один парень сдавал, у него на всё «шпоры» были. Я его прошу – мол, дай семнадцатый вопрос, а он струхнул, ни в какую. Ну, я разозлился на этого труса, я его так не раз спасал, а он… Впрочем, Бали Марэ… В общем, я пошёл отвечать. И чувствую: не выходит связно говорить, слишком перенервничал. И именно тот вопрос, который я знаю идеально. Путаюсь в предложениях, забываю что-то и возвращаюсь… В общем, совершенно заваливаю то единственное, что знаю. Бали Марэ вообще в окно смотрит, две её коллеги беседуют между собой. А меня уже трясёт… Всё, что я мог рассказать по первому вопросу, я уже как сквозь уничтожитель бумаг пропустил, теперь пора переходить ко второму, а второго-то у меня почти нет… Я замолкаю, она мне: «Всё по первому вопросу?» Я говорю, что всё. Вопросов никто не задаёт, она разрешает приступать ко второму. И я начинаю нести чушь, сплетённую из всего, что смог вспомнить. Никто опять словно и не слушает. Я заканчиваю на такой же неуверенной ноте. Она опять спрашивает, всё ли у меня по этому вопросу. Я соглашаюсь, что всё, причём так обречённо, что её коллеги начинают улыбаться. Одна из них задаёт мне какой-то вопрос, а я уже ни-че-го не понимаю. Начинаю импровизировать. Бали Марэ вдруг оживляется и внимательно меня слушает. Потом меня отпускают. Мы втроём отвечали: я, одна девочка-заочник и этот вот парень. Я жду, пока они ответят, потом мы втроём ждём, пока комиссия совещается. Заходим… И выясняется, что мы с девочкой остаёмся, а парня выкидывают. Он, конечно, давай возмущаться, мол, что такое… А я уже настроился на то, что меня выкинут, не могу поверить, думал, может, они ошиблись? Но нет, комиссия вторично подтверждает своё решение. Я как-то вышел оттуда, зашёл в туалет и там проревел минут пять, не мог сдержаться. Выхожу – а навстречу мне Бали Марэ. Она смотрит на меня и улыбается, я никогда раньше не видел, чтобы она улыбалась. И говорит: «Тьорк, ты очень способный паренёк… Но то, что ты мне нёс на пересдаче – это просто чушь собачья…». Я киваю. «Я бы всё равно тебя оставила, - задумчиво продолжает она, - а этого лентяя выкинула, но ты знаешь, что своим ответом на вопрос ты решил теорему Ланкора?» - я начал тихо хихикать. Теорема Ланкора была забитой в глубокий ящик теоремой, которую тридцать лет считалась не имеющей доказательства, пока «один из учеников нашей школы», «упорно работая», не доказал её. Мне она, кстати, попалась на экзамене. – В общем, мы с ней расстались в самых тёплых отношениях, и оставшиеся два года она со мной единственным всегда здоровалась по имени. Это было круто. Я перевёл дух. Всё-таки это был для меня совершенно незнакомый мир отстающих, и всё это было жутко и нервно. Оч-ч-чень нервно. - Это ужасно, - признал я. – Но хорошо, что хорошо закончилось… Ты после всё учил к экзаменам? - Не, - небрежно отмахнулся Веред. – Сдавал как-то, ну и ладно… - я неодобрительно покачал головой. – А ты как учился? – ох, этого вопроса я и боялся. – Я же ушёл из Школы, а ты как раз поступил в следующем году? – прикинул Веред. - Угу… - согласился я. – Я… Э, я всё учил и сдавал на «отлично». Все дни сидел и учил. И не так важна была оценка, просто… Ну, как бы с самого начала учителя считали, что я способный. Мне было так жалко их огорчать… Да и страшно что-то завалить: родители расстроятся, сёстры дразнить будут… Мне не хотелось их всех подводить. Так что я в этом плане был скучным: всё учил и сдавал на «отлично». - Ну, хоть что-нибудь у тебя было на «хорошо»? – поразился Веред. Я покраснел. - Физкультура… - выдавил я. – Но она шла в аттестат, как «зачёт/незачёт». Веред засмеялся: - Ты – кошмарный тип, - признал он. - Как ты думаешь… мы бы с тобой дружили в Школе? - Ты был меня на четыре года младше… - Веред на меня покосился, и я покраснел до корней волос, почувствовав себя «мелюзгой» в компании крутого и недосягаемого четверокурсника. – Так что нам сложно было бы познакомиться… Но если ты и тогда был таким забавным и всё ронял… - Я всё ронял, - несчастным голосом подтвердил я. - … то я бы обязательно обратил на тебя внимание, - закончил Веред, улыбаясь. – И… - он вдруг резко стал серьёзным. – И, возможно, не ушёл бы из Школы. - Из-за меня? – замирая, переспросил я. - Если бы у меня там был настоящий друг, - сказал Веред, глядя мне в глаза, - я бы не бросил его среди этих пустых людей. - Они были ничего, пока учились… - возразил я. - Нет, - отрезал Веред. – Я уже тогда их видел. Они были пустыми. Уж лучше бы они пошли в другие профессии. Нужно хоть немножко верить в чудеса, чтобы создавать чудесное… Это было настолько созвучно с моими мыслями, что на секунду мне показалось, что всё это мне снится. Это отрезвило меня. - Ага, - заворчал я. – Заболтал меня, лишь бы не учить… - Веред озорно усмехнулся. Ну-ну, это к экзаменаторам, а я его партнёр, со мной такое не пройдёт. – Раз ты такой весь из себя измученный тяжёлым учением, пойдём разбираться со стеной. - Замечательно! – воскликнул Веред и вскочил. Вот готовился бы лучше так резво, как вскакивает. – Ты предлагаешь единым ударом или понемногу? - А как ты считаешь, что лучше? – не знаю, почему я до сих пор его периодически проверяю. Наверное, привычка. Веред почесал лоб. - Ну, медленный способ более безопасен, потому что при этом нам на головы точно не обрушится часть потолка… Но на него расходуется даже больше силы, чем на создание, следовательно, мы либо останемся совсем без энергии, либо придётся в несколько приёмов, а ещё неизвестно, что нас ждёт за этой стеной. Быстрый способ хорош половинной тратой силы, но будет сложно разобраться с защитной сеткой, что ты вплёл в камни. Если у тебя хватит возможностей… - Веред покосился на меня и неожиданно смутился. – Я всё правильно излагаю? Обожаю его. Просто обожаю. - Всё верно, - кивнул я. – И снять защитную сетку я смогу. Так что делаем всё быстро. Веред неуверенно улыбнулся. - Знаешь, - сказал он. – Ты иногда ещё страшнее, чем Бали Марэ. Всё, больше не могу сдерживаться. - Какой ты клёвый! – завопил я и кинулся его обнимать. – Просто потрясающий!!! - Да, Бали Марэ так бы точно не сделала, - засмеялся Веред, отлепляя меня от себя. – Пойдём, чудище. Будем открываться миру. Мы вышли наружу. Всё та же непроглядная темнота. Жуть какая. Ладно, сейчас всё закончится. - Ты по часовой стрелке, я против. Интервалы в три секунды, - скомандовал я. – Если чувствуешь, что всё рушится… - Ты поставил защиту над нами, я чувствую, - сказал невидимый Веред. – Так что дёргаться не буду. Я готов. - Начали! – воскликнул я, и мы синхронно ударили по стене. Перед этим я каким-то образом успел «выдернуть» из каменной толщи свои защитно-крепящие слои. Пять секунд – и каменной стены над нами не стало. И на нас обрушился дождь. Это был даже не дождь, а какой-то доисторический ливень, я едва не захлебнулся; пришлось согнуться, чтобы дышать. Дождь бил по спине, барабанил по затылку; воздух мгновенно пропитался водой. Загрохотал гром. Я почувствовал, как Веред обнял меня за плечи. Его руки в этом ледяном дожде казались до безумия горячими. - Бежим! – крикнул мне Веред, пытаясь перекричать грохот дождя. – Молния! Если нас убьёт молнией, им некого будет обвинить! Будто в подтверждение его слов яркая вспышка расколола темноту и искрами распалась на шпиле Башни. И мы побежали. Молнии сверкали вокруг, впереди и позади нас, везде, кажется, а мы бежали к дому, поскальзываясь на чёрной глине, в которую превратился мой сад. Что молнии были волшебными, это точно, потому что по мокрой земле электричество не растекалось. Если бы только волшебники додумались до полной имитации молнии, нам не жить. Но они просто старались в нас попасть… Хорошо, что хрустальные шары дают слегка искажённое изображение. Думаю, они просто не знали, куда целиться. Я уже готов был плюнуть на всё это и лечь умирать, когда Веред затолкнул меня в дом и захлопнул за нами дверь. Я собирался уже свалиться, но он схватил меня за руку и куда-то потащил. - Ку… - Не разговаривай, - сквозь зубы процедил Веред. Он втащил меня в душ на первом этаже. Думаю, Веред выбрал его, потому что тот был ближе всего. - Раздевайся, - приказал он, включая воду. - Но… - Раздевайся! – рявкнул Веред, и я понял, что лучше не спорить. В полном молчании мы разделись; Веред швырял нашу одежду в самый дальний угол. - Залезай под душ, - сказал Веред. Я залез, стараясь максимально отвернуться к стене. – Если хочешь, я выключу свет, - уже мягче предложил Веред. - Не надо, - тихо сказал я. – Я уже понял, что это нужно. Всё чешется. - Чёрт, - сказал Веред. – Тогда сейчас не отпрыгивай, я попробую это стереть с твоей спины. - Хорошо, - согласился я. Он тоже залез под душ (хорошо, что ванны я всегда делал такими… вместительными) и стал с силой тереть мне спину мочалкой. Потом передал мочалку мне. - Дальше сам, - сказал он. – И голову вымой. Мы в молчании мылись. Если честно, мне в этот момент было наплевать, что я тут голый, да ещё и не один такой голый. Мне было интересно, останется ли у меня что-нибудь от кожи и волос. - Веред… Повернись спиной, я потру. - Нормально, я уже сам протёр. Ты как? - Не чешется. - Отлично. Вылезаем, - он выпрыгнул, завернулся в полотенце и передал второе мне. Я тоже завернулся как можно быстрей. – Вон, глянь, - сказал Веред и показал мне на груду одежды. Одежда тлела. Она уже не была разбросанной одеждой, там даже с трудом можно было различить чей-то догнивающий рукав. Я поёжился. Веред заметил это и осторожно прижал меня к себе. - Ну, всё хорошо, - нежно прошептал он. – Теперь всё в порядке. Ты как себя чувствуешь? - Хорошо, - я поднял на него глаза и улыбнулся: с его мокрых волос капала вода и стекала на голые плечи… Я вдруг сообразил, что он одет только в полотенце на бёдрах, и резко от него отпрыгнул. – Эээ… - Ну вот, теперь вижу, что хорошо, - невозмутимо признал Веред и вышел из ванной. – Пойдём, будем думать, что делать дальше. - Как что? Учить, - я догнал его уже на лестнице. В окно я старался не смотреть; наверное, там сейчас вообще гадость: волшебники всегда очень несдержанны в чувствах, я даже в своё время высказывал теорию, что волшебство плохо влияет на щитовидку, но проводить эксперименты мне не разрешили, хе-хе. - Я о том, что нам нужно сделать, чтобы дожить до октября… Или до рассмотрения нашего заявления. - Я думаю, рассмотрят раньше. - В любом случае, расслабляться не следует, - Веред, разумеется, направлялся на кухню. – Есть мы будем только то, что творим сами. Поодиночке не гулять, на улицу не выходить. Спать… Впрочем, мы и так спим вместе. Тройную защиту как минимум на все комнаты, где мы будем находиться долго. - Принимать клиентов только вдвоём, - внёс свою лепту я, а то, тоже мне, раскомандовался. Но Веред задумчиво посмотрел на меня: - Я боюсь, что все заказы придётся отменить, - сказал он. Я ахнул. Он сел и сотворил две кружки горячего крепкого чая. – И не смотри на меня такими несчастными глазами, Кель, - я сел и стал греть руки о кружку. – Представь, что кто-то из клиентов волшебник или магик. Сколько времени ему потребуется, чтобы сотворить нож и нас прирезать? - Ну, двоих-то он точно не успеет, - возразил я. – Ты как раз сможешь сориентироваться и его обезвредить. - … Пока ты будешь истекать кровью с ножом между рёбер, - мрачно закончил Веред. – Мне нравится ход твоих позитивных мыслей. Мы замолчали. Я отхлебнул чая; чай был с лёгким привкусом мяты и лимона, то, что нужно. - И что нам теперь, сидеть дома и дрожать?! – вдруг возмутился я. – Ждать, пока они будут поджигать и травить нас? Караулить по очереди? - Кель, нас двое. Двое. Я хочу, чтобы ты вдумался в это слово. Нас двое, а их – тысячи. - И что… - я запнулся. – Нам теперь всю жизнь нужно будет так… - я не договорил, но Веред понял. - Ты хочешь, чтобы мы отступили? – тихо спросил он. - Нет, - я опустил глаза. – Просто я не знаю, смогу ли я не сломаться в таком ритме. Это как если ты просыпаешься с утра, а… началась война. Я… Я очень сложно переношу конфликты, Веред, ты знаешь. А это как один сплошной бесконечный конфликт. Ты привык идти против течения, а я… - А ты думаешь, стоит ли того идея школы? – понимающе продолжил Веред. - Да, - выдохнул я и отпил ещё чая. – Веред… Нам ведь было и так хорошо… Ну, вдвоём. Зачем мы всё это затеяли? - Ну, во-первых, потому что никто, кроме нас, не может вернуть магике право и дальше именоваться магикой, - просто сказал Веред. – Мне жаль тех детей, которые исчезнут в этом безликом потоке. Мне их жаль…. Но ты мне гораздо дороже. Если ты поймёшь, что ты не в силах выдержать, мы закончим всё это. В любой момент. Хоть прямо сейчас пойдём и заберём заявку, до смерти удивим Диона. Я медленно покачал головой. - Отец не растил из меня труса. Может, чересчур наивного… Но не труса. - Да при чём здесь трусость! – рассердился Веред. – Это наше с тобой дело, понимаешь? Это мы с тобой решаем, менять нам свою жизнь или как. Мы первые начали, как говорится, и в наших же силах закончить. Я не буду менее счастлив, если мы это дело отменим. Я не буду тебя укорять или сожалеть о потерянных возможностях…. - Тогда тебе-то это всё зачем? – спросил я. - Потому что мне кажется, что ты будешь хорошим учителем, - весело улыбнулся Веред. – Ты отлично смотришься на лужайке, окружённый детьми. Я смотрел на него, открыв рот. - Т-т-только из-за эт-того?... – переспросил я. - А что, этого недостаточно? – спросил Веред; в его почти чёрных глазах плясали чёртики. – Мне кажется, веский повод… - Ты, должно быть, шутишь. - Иногда шучу, - Веред хитро посмотрел на меня; да, я тоже помнил наш с ним первый разговор. То есть… То есть, он начал это не ради глобальной идеи, а… ради меня? Он подставил свою жизнь под угрозу только ради этой пасторальной картинки с солнцем, лужайкой и детьми?... - Веред, а почему бы нам просто не завести ребёнка? – ой! Я сказал это вслух!!! Я торопливо, по детской привычке, зажал рот ладонью. Поздно, слова уже тю-тю. Да и Веред уже поперхнулся чаем… Магика всем хороша, жаль только, что ею нельзя поворачивать время! - Нам, прости… с тобой? – уточнил Веред. – Но с точки зрения биологии это как-то крайне неосуществимо… - Да неужели? – фыркнул я. – Вообще-то, я имел в виду, усыновить. - Но я хотел до… - Веред оборвал себя. – Кель, остынь. У тебя шоковое состояние. Проще говоря, ты несёшь чушь. Какой ещё ребёнок? Люди подумают, что мы пара, а ты помнишь, чего нам стоили такие слухи. - Хочу ребёнка, - повторил я. Веред посмотрел на меня и вдруг безудержно засмеялся. - Чего? – обиделся я. - Просто ты говоришь точно так же, как моя двоюродная сестрёнка, когда ей было лет пять, - смеялся Веред. – Она надувала щёки и ныла: «Хочу хомяка! Веред, купи мне хомяка!» - Хомяка я тоже хочу, - подумав, согласился я. Наверное, я действительно смешной, раз Веред так со смеху помирает. – И ещё золотую рыбку, кролика и десять мышат! - Почему… хахаха… Десять? - Для ровного счёта, - таинственно пояснил я. Знакомьтесь: Кельвин, человек-загадка. – Только я хочу настоящих, а не с магикой. - Не понимаю я твоей страсти к обычным вещам, - вздохнул Веред. – Ведь магикой ты можешь сотворить то, что тебе на самом деле нужно, и оно будет не менее живое и настоящее. - Нет, оно будет менее настоящее, оно будет… - я замялся. – Понимаешь, вот привезли нам эту табличку, она из дерева и на ней написано «К. Крокуда и В. Тьорк». Она когда-то была маленьким семечком, потом выросла, шумела листвой, по ней там всякие козявочки ползали, птички на ней пели… Потом дерево срубили, плотник-отец показывал своему сыну, как правильно его полировать, потом они вместе сидели рядом с нашей будущей табличкой и ели бутерброды, которые им принесла мама… А потом табличку прибил тот забавный парень. Понимаешь? - Конечно, - закивал Веред. Я расслабился. – Ты, Кельвин, романтичная придурь, за то, чтобы вырубали как можно больше деревьев на таблички с именами! - И нечем в тебя запустить… - тоскливо пробормотал я, оглядываясь. - А ты полотенцем, - подсказал Веред. Если человек отлично знает, как заставить тебя краснеть, то он, скорее всего, твой лучший друг. - Ладно. Пойдём учить, - решил я. - Готовиться к труду и обороне. - Как у секты красногалстучников? – фыркнул Веред. – Ну, ты умеешь выбирать выражения. И мы пошли учить. Следующие две недели стали для нас с Вередом настоящим адом. Нас жгли, травили, топили, в нас стреляли, нас пытались похитить, взорвать и попросту распилить на кусочки. Ночью (или днём, если ночь выдалась совсем беспокойная) я дожидался, пока Веред уснёт – и беззвучно плакал в подушку. Мне не хотелось жаловаться Вереду. В конце концов, мужчина я или Кельвин? Но, мне кажется, Веред знал. Он стал особенно бережно ко мне относиться, говорил мягко, учил всё, не отвлекаясь, всегда сотворял мои любимые блюда. А я застилал кровать и поливал цветы. М-да. В ночь на четырнадцатый день я проснулся от странного ощущения: очень болело горло, словно кто-то сдавливал его. Я постарался крикнуть Вереду, что кто-то прорвал нашу защиту, но не мог издать ни звука. Вместо этого я встал и вышел из комнаты. Это ужасное ощущение, когда ты не управляешь своим телом. Ведь по идее приказы ему отдаёшь ты, но чувствовать, что твоя нога движется против твоей воли… Это какое-то сумасшествие. «Веред… Веред, пожалуйста, проснись…» Я прошагал до конца коридора и завернул в одну из боковых спален. Там было темно и пыльно. Я уже подумал, что в комнате никого нет, но тут с кровати поднялась тоненькая фигурка, которую я узнал бы из тысячи… Марианна! Она быстро подошла ко мне. - Кельвин, пожалуйста, выслушай меня, - сказала она. – Прости, что заставляю тебя молчать, но, думаю, по-другому к тебе не пробиться. То, что я скажу, возможно, будет для тебя шоком, - да ладно. – Я уже много лет состою в подпольной революционной организации, которая собирается закрыть Школы магики и создать новую, на самом деле стоящую школу. Пока не появился ты, у нас не было возможности это сделать. Много лет я обеспечивала твою безопасность, но теперь над тобой – и, соответственно, над нашим планом, - нависла настоящая угроза: шпион. Шпион от твоей Школы магики, который подобрался к тебе слишком близко: Веред Тьорк. Он даже не скрывает своё настоящее имя, потому что эта операция для них ключевая. Второго такого, как ты, нет. Если они уничтожат тебя или возьмут под контроль, идея о настоящей школе магики канет в небытие. Поэтому Веред с его женой (они всегда работают в паре) взялись за это дело. Я прошу тебя, Кельвин, пока не поздно… Столько человек надеются на тебя. Откажись от Вереда, прошу. Если тебе нужны будут доказательства, я предоставлю их тебе… Я прокашлялся. Голос медленно возвращался, и я попытался ответить. - Что? – нагнулась почти к самому моему рту Марианна. - Нет, - ответил я. – Я не откажусь от Вереда. Мне наплевать, кто он. Если он захочет убить меня, пусть. Мне всё равно, что правда, а что нет. Это наше с ним дело. - Кельвин… - Марианна подошла ко мне вплотную и грустно улыбнулась. Её тонкая рука скользнула по моей груди. – Знаешь, я всегда любила тебя, но… Это так безнадёжно, - её лицо стало приближаться к моему, я посмотрел в её глаза и вдруг понял, что она говорит правду, действительно говорит правду, она вряд ли верит в ту чушь, что несла до этого, но сейчас – это самое честное из всего, что Марианна говорила за всю свою жизнь. Во всяком случае, она в это верит. – Ты никого не полюбишь сильнее, чем магику… Никогда… Я попытался дёрнуться, но снова не мог ни говорить, ни двигаться. Марианна, прошу, не нужно… За моей спиной послышался жуткий грохот, и тут же чёрная тень отбросила от меня Марианну. Девушка отлетела к стене и исчезла во вспышке яркого пламени. Портал в полёте. Как изящно работают некоторые из её соратников. Ноги тут же подогнулись; я машинально потёр горло: похоже, меня отпустили. Веред присел рядом на корточки. - Ты как? – осторожно спросил он. – Я… Я всё правильно сделал? Ох. Как это должно было выглядеть для него… - Спасибо, - с чувством сказал я. – Не мог ни двигаться, ни говорить. Здорово, что ты проснулся, я уже и не знал, что делать. Веред расслабился. Нормально, да? То есть, если я буду целоваться ночью с бывшей любимой девушкой, то это конец света. А если меня подчинили себе волшебники в союзе с магиками, чтобы нас с ним разлучить – то вообще здорово. Мне кажется, кому-то тут следует серьёзно пересмотреть свои приоритеты! - Зачем заходила? – буднично спросил Веред. За солью, блин. - Сказать, что ты шпион женатый. Про шпиона я тебя уже спрашивал, а как насчёт жены? - Негусто, - развёл руками Веред. – Кроме тебя у меня никого нет, если ты всё ещё помнишь, что мы с тобой женимся, - он засмеялся и легко потрепал меня по волосам. – Ох, Кель, какой ты смешной… Ну кто же спрашивает у шпиона, шпион ли он? - Но я тебе верю, - пожал плечами я. – Что ж мне теперь, пытать тебя? – Веред фыркнул. – А как ты догадался, что я в беде? - Соскучился, - серьёзно ответил Веред. – А раз соскучился, значит, тебя не было. - Веред… - Да ладно, пить захотелось, - улыбнулся Веред. – Смотрю – а напарник уже сбежал куда-то. Она ничего тебе не сделала? Меня вдруг осенила гениальная идея. Я, дрожа от волнения, быстро наклонился вперёд, на доли секунды прикоснулся губами к губам Вереда – и тут же отодвинулся. - Вот! – радостно сообщил я. – Теперь не нужно будет беспокоиться о том, кто украдёт мой первый поцелуй, уж куда лучше отдать его другу, правда? Думаю, Вереда в этот момент даже кувалда бы не взяла, настолько серьёзно он застыл, глядя на меня огромными глазами. - Веред… - я осторожно дотронулся до него: весь каменный, жуть… Ааа, а если я его убил? Да нет, поцелуи же, вроде, наоборот, оживлять должны! Вот и верь сказкам!!! – Веред, ты чего?!! - Бо-бо-бо-бо-бо… - прохрипел Веред. - Болит что-то? – забеспокоился я. - Бо-бо-больше так не делай!!! – рявкнул Веред. - Да у меня больше и нет первых поцелуев, - нахмурился я. – Они, знаешь ли, только в единственном экземпляре… А что, так противно? Я даже ничего не почувствовал почти… Веред решительно поднялся и протянул мне руку. - Пойдём спать, - сказал он. – И не дури у меня. И без тебя ненормальных вокруг хватает, если ещё и ты будешь с ума сходить, вы меня этой лавиной просто придавите. - А ты присоединяйся, Веред, - я встал, и мы с ним пошли обратно в свою комнату (мы меняем спальни – то спали в комнате Вереда, то в моей) . – Вместе-то веселей. - Да вам и без меня, я смотрю, не очень печально, - рассмеялся Веред и легко увернулся от кинжала, летящего в него из темноты. Иногда моё восхищение им перестаёт знаться со своими границами и уходит в вольные степи. При этом не имеет значения, что я тоже так могу. Я-то – это я, а когда видишь такое на расстоянии… - Веред, спишь? – прошептал я через сорок минут после того, как мы легли. - Нет. - Она сказала, что любит меня, - сказал я. – Но что это бесполезно, потому что я никого не полюблю сильнее, чем я люблю магику. - Думаешь, она говорила правду? - Я думаю, да. Тогда выходит, что я никогда и не любил её, иначе магика бы исчезла. - Ум-м, - невнятно согласился Веред. - Просто я хочу сказать, Веред… Если бы ты решил уйти, я бы отказался от магики, только бы ты остался. Я не такой, как обо мне думает Марианна. - И чем бы ты тогда занимался? Я хочу сказать, без магики, - безразлично спросил Веред. У него всегда такой тон, если для него что-то очень важно. - Я бы…- я задумался. – Наверное, стал бы выращивать и продавать цветы. А ещё рисовать. Знаешь, я люблю рисовать, только времени никогда не хватает, - я улыбнулся. - И тебе не было бы обидно, что я всё ещё владел бы магикой? Я вздохнул: - Знаешь, меня беспокоит скорее даже не это, а… Будет ли тебе по-прежнему интересно со мной, если у нас не будет возможности работать вместе? Если я потеряю свою магику, не уйдёшь ли ты? - Ты что, действительно считаешь, что я с тобой, потому что мне важен уровень твоей магики? – улыбаясь, спросил Веред. - Ну, процентов на… шестьдесят три, - прикинул я и пискнул, потому что Веред вдруг навис надо мной, вжимая меня в подушку. - Ты что, серьёзно так думаешь? – сурово спросил он. - Да-ай! Веред, больно же! – он слишком сильно сжал мои плечи, теперь синяки останутся, эх… - То есть… Ты считаешь, что больше, чем наполовину, я с тобой из-за уровня твоей магики, но ты отдашь её всю, чтобы я остался, - уточнил Веред. – Почему? - Потому что ты мой друг. Лучший. И действительно единственный. Ты самый близкий мне человек, и я люблю тебя. - Но ты не можешь меня любить! – отчаялся Веред. - Да почему же, чёрт подери?!! – я тоже обиделся. Мне кажется или мы говорим уже не о любви к другу? - Да потому что ты тогда уже потерял бы магику! – заорал Веред. - Только в том случае, если бы я любил взаимно, и хватит на меня кричать! – я скинул его с себя. – Ясен пень, что ты меня не любишь, сколько уже можно это обсуждать, мне не так приятно об этом каждый раз вспоминать! Ты сам сказал, что их тысячи, а нас двое, так зачем нам ещё ругаться и упрощать им задачу?! - Взаимно… - повторил Веред со странным выражением на лице. Потом погладил взъерошенного и агрессивного меня по голове. – Прости, Кель. Просто я с тобой не ради магики, и мне очень неприятно, что ты так думаешь. Я не умею на него злиться. Вроде бы и хочу – но не умею. - Ладно, - вздохнул я. – И ты меня прости. Мне сложно привыкнуть к мысли, что я кому-то нужен. - А над кем мне ещё посмеяться? – усмехнулся Веред. – Ложимся, пожалуй, а то мало ли что они ещё придумают… - Ладно… - повторил я. В ту ночь я не плакал в подушку. Наутро меня разбудило ощущение чьего-то чужого пристального взгляда. Я открыл глаза и заорал: над кроватью, невозмутимо моргая, стоял почтальон. - Почта, сэры, - степенно доложил он. - Оп-пять? – пытался продрать глаза Веред. – Да что ж вы за человек такой? - Я думаю, это письмо вы ждали давно, - сказал почтальон, протягивая нам голубой конверт с печатью Совета. Ох, чёрт. Решение по школе. Мы с Вередом переглянулись. Потом Веред перегнулся через меня и взял конверт; почтальон тут же щёлкнул каблуками и вышел из комнаты, словно на двери и не было двенадцати защитных слоёв магики. Мы смотрели на письмо. Письмо дерзко голубело и подмигивало печатью. - От-от-открывай, - еле выговорил я. Веред дрожащими руками надорвал конверт. Я правда не знаю, какой ответ я хотел бы увидеть. Правда. Пока Веред вынимал письмо, меня трясло крупной дрожью. Веред открыл конверт и пробежался по строчками письма. Лицо его окаменело. - Отказ, - сказал он. – Нам не разрешат открыть собственную школу и налагают запрет на все дальнейшие попытки подать заявление.