Кельверед.

Практически все нападения на нас тут же прекратились. Мы возобновили работу, и безумные девушки потекли новой волной. Постепенно всё вошло в прежнюю колею, разве что иногда мне было немного грустно, но это быстро проходило. Нам не было скучно. Веред снова стал готовить, а я занялся оранжереей, и через некоторое время её было не узнать. Так что каждый день на кухне теперь были живые цветы, за исключением тех растений, на которые у Вереда обнаружилась жуткая аллергия. Мы с Вередом пару раз умудрились выбраться на пикник в лес, но таинственные поздние комары изрядно подпортили общее впечатление от дикой природы. Дважды напивались по-чёрному (один раз по случаю отказа, второй раз, когда нам принесли весть о смерти Роальда Бойля, одного из самых знаменитых магиков нашего времени – и горячо любимого нами учителя. Он любил пирушки, знаю, он бы оценил). - Веред… Я хочу хомяка. Было раннее утро, мы валялись на кровати; Веред читал книжку, а я с удовольствием заплетал ему косички. Веред хмыкнул: - И десять мышей? – уточнил он. - И кролика, - добавил я. - А давай действительно заведём двух кроликов? – вдруг оживился Веред. – Сейчас быстренько в город сходим и купим. У нас ведь до двенадцати всё равно нет клиентов… Давай, пусти мою косу… - Ого, с чего бы вдруг такое рвение? – удивился я. - У меня в детстве был кролик! – радостно пояснил Веред. – Черныш звали. Эх и забавный… - Отлично, значит, ты знаешь, чем их кормят, - философски рассудил я. – Замечательно, - и кинулся напяливать на себя лёгкий свитер, пока он не передумал. А то знаю я его, лёгок на подъём, невесом на падение. Уже начало холодать, и я ёжился при порывах ветра. Ну да, я же в свитере, а Веред вон куртку напялил. Стоило мне об этом подумать – и что-то тёплое опустилось мне на плечи: Веред накинул на них эту самую куртку. - Ты слишком легко одеваешься, Кель, - строго сказал он. – Ещё заболеешь, лечи тебя потом… Слева от нас кто-то восхищённо ахнул; я повернулся и покраснел до макушки: на нас счастливо уставились две молодые девушки из тех, что объединяют парней в пары и буйно этому радуются. Дуры-то, а? И всё же… Мне было приятно, что они думают, что Веред со мной. Приятно, что Веред обо мне заботится – обо мне, а не о ком-то из этих девушек. Приятно, что со мной он не такой невозмутимый, а настоящий. Я люблю его. Люблю. Чёрт. Надо это как-то прекратить, а то оно всё разрастается. Мне представилась такая жуткая опухоль, которая постепенно вытесняет из меня всё, кроме неё самой. Караул, вытесняют! - Я думаю, нам сюда, - сказал Веред и завернул за один из домов на площади. – Я ходил сюда, когда был маленьким, и у них всегда всё было. А хозяин даже давал мне иногда маленьких белых крысят, он их для своих змей выращивал. Он такой… Похож на вампира, но совершенно замечательный. Не знаю, сохранил ли он ещё магазин. О, а вот и вывеска, ты погляди! Я поглядел. Вывеска была, мягко говоря, жутковата, но Вереда это, кажется, не смутило. И мы спустились по кривой, крутой и малоосвещённой (Веред ностальгически ахал, что здесь всё так же, как и раньше, гм) лестнице в душное маленькое помещение. Я тут же задумчиво скинул с плеч куртку: похоже, температура в подвале превышала уличную градусов на сто. Казалось, поднеси спичку к любому из деревянно-стеклянных прилавков – и магазин вспыхнет весь и разом. Веред тут же кинулся к маленькому загону с кроликами. - Кель, Кель, смотри! – завопил он. Знал бы, что он так эксцентрично ведёт себя в зоомагазинах, пошёл бы один. Я осторожно покосился на продавщицу; по её, похоже, испитому лицу я понял, что ей уже давно наплевать на покупателей. Ох, ну и ладушки. Я подошёл посмотреть… и сам едва не завопил от восторга. Такая куча пушистых комочков с обвислыми ушами и огромными глазами!!! Правда, мне сразу понравился один, бело-жёлтый. Он ещё с одним жался в самом углу и смотрел, клянусь, прямо на меня! - Я хочу этого! – синхронно сказали мы с Вередом, указывая в угол. Только я показывал на бело-жёлтого, а Веред на чёрного рядом с ним. Продавщица лениво подплыла к нам и бросила мимолётный взгляд на вольер. - Этих нельзя, - сказала она. - Это ещё почему? – обалдел Веред. - Они оба мальчики, - продавщица зевнула. – Это же кролики, им надо всё время размножаться. Купите парней – и чего? Всю жизнь им поломаете. Мы с Вередом переглянулись; я тут же покраснел. Да, что-то это нам, видимо, напомнило. Я посмотрел на кроликов. Чёрный повернулся и начал нежно чистить где-то за ушами жёлто-белого, на морде которого было написано настоящее блаженство. Да уж, до безумия несчастные кролики. - Послушайте, мы не спрашиваем вашего совета, просто продайте нам кроликов и всё, - сказал Веред. – И… - он оглядел прилавки. – Вон ту клетку для них. - Не продам, - упёрлась продавщица. – Всю жизнь без секса – это же кошмар! Нельзя так издеваться над животными! - Ладно, Веред, пойдём, - потянул его за рукав я, но Веред даже не двинулся с места. - Я хочу этого чёрного кролика, - процедил сквозь зубы он. – Ты хочешь светлого. Я не оставлю наших кроликов этой женщине, - он повернулся, и, видно, было что-то в его взгляде, что продавщица ощутимо побледнела. – Продайте нам этих кроликов. Немедленно. Продавщица издевалась, Веред злился. От всего этого маскарада, а, может, от душного спёртого воздуха у меня начала кружиться голова. - Веред… - пробормотал я, вцепившись ему в рукав. – Пойдём… Пожалуйста. - Ох… Ты в порядке? – заволновался Веред. - Нет! – отчаянно вскрикнул я. – Пойдём отсюда! - Какие-то проблемы? – тягуче вопросили прямо за мной. Этот голос подействовал на всех, как ушат ледяной воды, что в сложившейся ситуации было чуть больше, чем актуально. От неожиданности я заорал и спрятался за Вереда. О, да, вот вам лучший магик в мире. Особые приветы: труслив, заикается, краснеет, часто валится в обморок. Герой, да-а… - Андрэ Валько! – воскликнул Веред. От темноты лестничной площадки отделилась высокая худая тень. Человек был бледен, с глубоко запавшими глазами, тонкими чертами лица, а его лоб пересекал огромный белый шрам. Действительно, в чём-то похож на вампира, но при этом… Из «наших», подумалось мне. Андрэ Валько посмотрел на Вереда, а потом весь стал улыбкой: - Мальчик с крысами! Давненько тебя не видел. Уезжал куда-то? - Учился, потом работал… Я теперь магик, - я с удивлением увидел в Вереде того самого мальчишку, который в детстве прибегал сюда смотреть на животных. И сам подвал показался мне уже совсем другим: романтичной пещерой с кучей всяких интересных штук по прилавкам (что, например, такое «мормышка»? Слово-то какое смешное!!!), пауками по углам, неизвестными закутками… В этом было что-то сказочное, пока в магазине находился главный сказочник, Андрэ Валько. - Магика – это серьёзно, - согласился Валько, мягко улыбаясь. – А как животные? Держишь кого-нибудь? - Вот, стараюсь приобрести, - вздохнул Веред. – Мы хотим купить вон тех двух кроликов, что сидят в уголке. - Но они же оба мальчики! – пискнула продавщица, став вдруг скромной и милой. - Это для вас проблема? – уточнил у нас Андрэ Валько. - Нет! – в голос взвыли мы с Вередом. - Так в чём же проблема? – пожал плечами Андрэ Валько. – Мы работаем здесь, чтобы приносить людям радость. Если молодые люди хотят приобрести именно этих кроликов, то почему бы нам их им не продать? Мы с Вередом его обожали. Кроликов посадили в клетку, и Веред долго и муторно расплачивался (мстительная продавщица искала сдачу). Мы с Андрэ Валько стояли в сторонке. - Слушайте… - Валько нахмурился. – А это случайно не вы устраивали здесь такой замечательный световой фейерверк? - Да, - улыбнулся я. – Показательное шоу, чтобы все увидели, что Веред тоже великолепный магик. Андрэ Валько посмотрел на меня долгим серьёзным взглядом. - Спасибо, - сказал он и пожал мне руку. Похоже, знакомые Вереда начинают мне нравиться. - Ну, всё, - Веред повернулся ко мне; в клетке жизнерадостно хрустели чем-то кролики, а за плечом у него висел довольно объёмный мешок. Наверное, с кормом и прочим хламом, в котором мне предстоит теперь разобраться. Я тут же выхватил у Вереда из рук клетку… О, тяжёлые! - Эй! – обиделся Веред. – Я сам хотел понести! - Ты мешок тащи! – показал ему язык я. – Смотри, какой большой! - Зато лёгкий… - Веред посмотрел в мои умоляющие глаза и вздохнул. – Ну, ладно, неси, чудище. Но если устанешь, говори. - Замётано! – я покрепче ухватился за клетку, пообещав себе ни капельки не устать. В конце концов, свой кролик не тянет! - Сэр Валько, - Веред повернулся к хозяину зоомагазина. – Извините за беспокойство. - Пустяки, - отмахнулся Валько. - И разрешите предложить нашу помощь по любому вопросу, - сказал Веред; я закивал. – Если что нужно, обращайтесь! - Да и вы тоже! – Андрэ Валько слегка поклонился. – Всегда приятно иметь дело с людьми, которые любят животных. - Он хороший, - я сидел на стуле и болтал ногами, пока Веред сотворял в одной из наших гостевых комнат какой-то вольер для кроликов. Правда, он утверждал, что через некоторое время их вообще можно будет выпускать гулять по дому, но я в этом не был так уверен: я сам не знаю всех возможностей Башни; если там есть хоть один лаз, плакали наши кролики… Точнее, смеялись наши кролики, плакали наши мы. – Мне очень понравился. - Угу… - невнятно откликнулся Веред и вдруг спросил. – Лучше, чем я? - Разумеется, нет! – с жаром возразил я. – Нет никого лучше тебя! - Тогда принеси мне чая, - кивнул Веред. Я ещё раз погладил одного из кроликов и кинулся за чаем для лучшего человека в мире. Когда я вернулся, Веред чесал репу перед странной хрупкой конструкцией с какими-то непонятными норами и лазами внутри. - Слишком, - сказал я и убрал большую часть всей этой дребедени, оставив домик и пару норок. Веред обрадовано ко мне повернулся и взял чай. - Вот! – сказал он. – То, что нужно. Мы пустили кроликов в загон (мой был такой тёплый, пушистый, и сердечко у него так билось – вааа!), умилились тому, как они хрустят морковкой и закусывают её сеном – и пошли работать. Как раз было где-то около двенадцати. После того, как очередной клиент уходил, мы, не сговариваясь, кидались проверять наших новых соседей по комнатам. Кролики нас буйно радовали. Они ели, спали, пили, прыгали, а ещё спали и ели. Так чудесно!... И почему мы раньше не догадались завести кроликов? Всё в какие-то политические дрязги встревали… А вот были бы у нас кролики, мы бы, наверное, просто радовались жизни. Скрипнула дверь перед следующим клиентом, мы с Вередом вытянулись по струнке… - Ма-ма-марианна?! – опешил я. Девушка скользнула в комнату и, поникнув, уставилась в пол. - Я пришла попрощаться, - сказала она тихо. – Моя семья переезжает сегодня вечером. Скорее всего, мы больше не увидимся. Мне… Мне сложно говорить, Кельвин, потому что ты сейчас стоишь рядом с человеком, которого предпочёл мне, но… Как бы там ни было, я желаю вам счастья, и… Я никогда тебя не забуду, Кельвин Крокуда, - и, прежде чем я успел выйти из ступора, она выбежала, закрывая лицо руками. И я обнаружил, что плачу. Просто слёзы текли и текли. Мне жаль было Марианну, жаль было себя, жаль того запаха роз. Жаль, что что-то хорошее в жизни с её уходом закончилось. В этот момент мне было не так уж важно, шпион ли она и говорила ли она правду. Просто её в моей жизни больше не было, и части меня, заикающейся, наивной, тоже не стало. - Кель… - неуверенно пробормотал Веред, дотрагиваясь до моего плеча. – Хочешь, иди за ней. Ведь вам ещё можно всё исправить… Сейчас, когда вы оба знаете, что любите друг друга. - Да не люблю я её, - я зашмыгал носом и начал вытирать щёки рукавом. - Так что ж тогда ревёшь? – удивился Веред. - Мне всех жалко, - честно ответил я и посмотрел на него сквозь запотевшие очки. Веред дважды моргнул, а потом засмеялся так, что люстра затряслась. - Иди уже умываться, герой-любовник, - еле выговорил он. – А то на тебя без слёз смотреть невозможно. - Так не сдерживайся, тоже поплачь! – Веред показал мне язык, я ему тоже – и уже со спокойной душой пошёл умываться. Когда я вернулся, Веред деловито пеленал в ковёр какого-то отмороженного типа. - А это кто? – полюбопытствовал я, садясь на диван. - Ясен пень, убийца, - кряхтя от натуги, пояснил Веред. - А кого он убил? – ужаснулся я. - И знать не хочу, - Веред наложил дополнительное связывающее заклятье и сел на диван напротив. – Если тебе интересно, спроси у него. Меня не успел, спасибо за заботу. - Но я же вижу, что ты живой! – возмутился я. - Я мог бы быть смертельно ранен отравленным кинжалом! – обиделся Веред, попивая остывший чай из неопознанной кружки. Может, и моя, почему нет. – Вот что бы ты тогда делал? - Стенал и метался? – предположил я. – Дай глотнуть. Веред передал мне чашку: - По законам жанра в чашке должен быть яд, - предупредил он. – И мы оба скоро умрём в муках. - Мне сложно определить жанр, - я отпил чая. М-м, вкусно. – Так что однозначно тут не скажешь. - Вы что, ненормальные? – тихо спросил наёмный убийца. - Нет, - пожал плечами я. – Если бы вы к нам тирольские песни петь пришли, мы вам совершенно естественно удивились бы. Но вы же убивать нас пришли. А такого добра у нас навалом. - Вы не сдаёте убийц полиции, а оставляете у себя? – ужаснулся убийца. Молодой ещё, наверное. - Надо же нам что-то есть, - пожал плечами Веред. Убийцу, истошно звавшего полицию, забрали только через десять минут (мне кажется, скоро полицейские взбунтуются и устроят штаб у нас дома. Процентов сорок их недельных вызовов – наши), и мы снова смогли приступить к работе. В пять вечера мы закончили с последним клиентом, и я пополз к себе заканчивать графики для статьи. Чертить было приятно: за окном барабанил по балкону дождь, а у меня горела всего одна лампочка на столе. Веред лежал на кровати, смотрел в тёмный потолок и тоже слушал дождь. Знаете, наверное, счастливой ваша жизнь становится тогда, когда в день бывают хотя бы два момента, которые хочется продлить на вечность-другую. Мне было так хорошо, что я решился спросить. - Веред… А ты иногда думаешь о той девочке, с которой целовался? В комнате резко похолодало. - Да, - ответил Веред. – Часто. – он снова помолчал. – В конце концов, она умерла из-за того, что полюбила меня. - А ты любил её? – замирая, спросил я. Я знал, что мы вряд ли ещё с ним заговорим на эту тему. - Я и сейчас её люблю, - печально ответил Веред. – Но совсем не так, как она меня. Мне жаль, что с людьми иногда случаются такие вещи… - он надолго замолчал. – Ты ещё долго? Я хотел сходить, посмотреть на кроликов, раз уж я сегодня такой бездельник. - Я с тобой! – тут же вскочил я. Посмотреть на кроликов – дело святое! Если бы я знал… Мы бы оба остались в комнате, и ничего бы не произошло… Мы прошли по коридору и осторожно заглянули в комнату с вольером. - Ох… - выдохнул Веред прямо над моим ухом. Мальчики они были или не мальчики, но кролики спаривались. Чёрный был сверху, а мой снизу. Я смотрел, приоткрыв рот. – Так, пойдём отсюда, - сказал Веред и вытащил меня из комнаты. – Это называется ложное спаривание, - нервно пояснил он. – Частое явление среди… Кельвин, ты чего? Ты чего?.. Вставай!... Я сел на пол посреди коридора, уткнулся в колени и зарыдал. Слёз не было, только беззвучные рыдания, истерика, шок, и я никак не мог прекратить это. Слишком долго во мне копилось это скрытое ото всех, мутное, болезненное, подавленное желание хоть немного побыть любимым… Тобой, Веред. - Кель… - испуганно прошептал Веред, садясь передо мной. – Кельвин, что с тобой? - Да… Да… даже к-ро-ли-ки… - мне не хватало воздуха, чтобы нормально говорить. – Да-же им… Всё-рав-но, ка-кой пол… По-че-му? – я не мог поднять на него глаза, но и остановиться тоже не мог. – Почему? Почему ты меня не любишь? Почему? Магика – это моя жизнь, но если я больше не смогу желать, не смогу чувствовать, то как я буду создавать хоть что-то?! Я слишком уважаю магику, чтобы притворяться перед ней, а чувствовать что-то другое я не могу! Почему ты, чёрт возьми, меня не любишь? - Я не могу… - начал Веред. - Потому что я парень?! – воскликнул я. – Потому что я растяпа?! Потому что… Почему?!!! Почему?.. Почему, Веред? – безнадёжно спросил я, затихая. – Почему?... Почему?... - Успокоился? – спросил Веред. – Пойдём, тебе ещё график дорисовывать. - Хватит! Надоело недоговаривать! – и я поцеловал его, по-настоящему. Я, правда, не знал, как это делается, но мне было всё равно. Веред не шевельнулся. Я чуть-чуть отстранился. «Это конец», - подумал я. - Чёрт, - шепнул Веред, и я почувствовал, как его руки прижали меня к себе, а секундой позже он поцеловал меня. Этот поцелуй был настолько не похож на Вереда, которого я знал – разве что на Вереда, швыряющего в меня пресс-папье. Как будто это он, а не я, столько времени сдерживался, чтобы не признаться в любви. Я глухо застонал и прижался к нему ещё теснее, мне было наплевать в этот момент, что он меня не любит. Я хотел быть с ним всегда. - Пожалуйста… Кель… Прекрати это, пока не поздно, - умоляюще прошептал Веред. Я закусил его ухо с серёжками, и он застонал. – Кельвин… Прошу… - Почему? – прошептал я ему прямо в ухо. – Мне всё равно, что ты так реагируешь, потому что у тебя не было женщины… Я смогу быть с человеком, который меня не любит. - Но я… не смогу… - еле выдохнул Веред. - В таком случае удачно, что я тебя люблю, правда? – спросил я. Он хотел что-то сказать, но тут я… [CENSORED] … и так и остались сидеть, часто дыша, прислонившись друг к другу лбами. - Никогда… раньше… - Да… - согласился Веред. - Пойдём… Я хочу попробовать ещё… В кровати, чтобы совсем, чтобы [CENSORED] – скромный мальчик Кельвин. - Нет, - твёрдо ответил Веред. Он поцеловал меня в лоб и отстранился. – Прости, что я не сдержался. Это было ошибкой. Фигасе, ошибочка. - Ладно, - кивнул я. – Пойдём, ещё раз ошибёмся. Веред засмеялся, но покачал головой. - Нет, - сказал он. - Ладно, - согласился я. – Пойдём спать. Графики оставлю на завтра. Веред подозрительно посмотрел на меня. Ага, разумеется, я что-то задумал. Этой ночью Веред испытал на себе все мои скромные познания в соблазнении. Я тёрся об него (как бы во сне), я ворочался, я скользил губами по его шее… Но он держался почти до утра. А потом [CENSORED] …и заснули только когда было уже совсем светло. Я уснул, прижимаясь к Вереду и устало улыбаясь. Дело было не в сексе. Дело было в нас. Просто я любил его. Больше всех на свете.