Как зеркальное отражение: Окунись в свою мечту

      Приходить в сознание оказалось до жути неприятно. Зрение, и без того мешавшее ему жить, сейчас и вовсе не желало передавать четкую картину. Мучительно застонав, Гарри предпринял попытку привстать и найти очки. Маневр удался ему лишь с третий попытки и только при значительной помощи со стороны. Все еще неизвестный спаситель помог ему удобно устроиться на подушках и после вложил в руки мальчика очки. Пару раз моргнув на пробу, проверяя, восстановилась ли четкость мира, гриффиндорец все же решился взглянуть на того, кто оказал ему неоценимую поддержку. Тот нашелся на стуле для посетителей. Альбус Дамблдор по-доброму улыбался и всячески демонстрировал спокойствие и участие. Глядя в голубые глаза директора, Поттер наконец-то начал приходить в себя, и на него разом навалились воспоминания о событиях, предшествующих его попаданию в больничное крыло. — Сэр! Вы должны помочь! Мои друзья, они все еще там! Камень! Его хотел забрать Квиррелл! Я.. Я… простите, сэр, я не смог, не помешал… — Ну-ну, успокойся, мой мальчик, ты немного потерялся во времени, — сохранная улыбку на лице, успокаивающе произнес Дамблдор, жестом велев гриффиндорцу оставаться в прежнем положении. — Камень не у Квиррелла. — Но где он тогда? Я видел, видел, как профессор держал его в руках! — Гарри, пожалуйста, потише, — с мягкой укоризной попросил мужчина, — иначе мадам Помфри прогонит меня отсюда.       Гарри тяжело вздохнул, но понятливо кивнул. Стараясь успокоить свои мысли, он огляделся по сторонам. Первое, на что наткнулся его взгляд, был столик у подножия кровати. Неуместная в палате мебель была доверху завалена сладостями. Казалось, что кто-то просто скупил весь ассортимент сладкого в магазине. В противоположной стороне от его кровати Поттер заметил ширму, что явно охраняла чей-то покой. Больше никаких изменений в помещении гриффиндорец не заметил, зато смог четко выстроить список вопросов, которые непременно должен задать директору. — Знаки внимания от твоих друзей, сокурсников и просто неравнодушных людей, — указав на столик с добродушным смешком, пояснил Дамблдор. — То, что произошло между тобой и Квирреллом — строжайший секрет, и потому не удивительно, что об этом знает вся школа. — Я давно здесь? — без интереса возвращая внимание сладостям, поинтересовался Гарри. — Три дня. Мисс Грейнджер и мистер Лонгботтом будут весьма рады узнать о том, что ты наконец пришел в себя. Они были крайне обеспокоены твоим состоянием и даже пытались организовать посменное дежурство у твоей кровати, но им помешала наша строгая целительница. — А что остальные? Анира с Ариной? Малфой? — О конечно, запамятовал, — не слишком искренне спохватился Дамблдор. — Ваши знакомые со Слизарина уже вернулись к прежним делам и чувствуют себя хорошо. И хоть они не слишком рвались тебя навещать, все равно исправно общаются с мисс Грейнджер. А вот мисс Снейп все еще не покинула стен больничного крыла, как ты уже заметил, она сейчас спит.       Поморщившись от странного чувства, вызванного репликой взрослого по поводу безучастия Арины, Поттер с волнением повернулся к ширме. К своему сожалению, ничего увидеть ему не удалось. Несмотря на то, что на вид ткань была тонкой, сквозь нее не просвечивалось даже очертания кровати. Но задавать вопросы о самочувствии подруги директору Гарри почему-то не желал. Он предпочел дождаться визита Гермионы или Арины, а еще лучше поспрашивать непосредственно мадам Помфри. — Сэр, а как же камень? — Я вижу, тебя философский камень интересует больше всего остального, — с несколько померкшей улыбкой покачал головой Дамблдор. — Но будь по-твоему, поговорим о камне. Согласно рассказам вмешавшихся деканов и тому, что я сам успел вычислить, профессору Квирреллу не удалось отобрать у тебя камень. Признаться, я сильно удивился, поняв, что ты сумел противиться образам, навеянным Квирреллом. А ими он пытался тебя убедить в том, что и так завладел философским камнем, вынуждая тебя сдаться и прекратить удерживать настоящий камень. — Как вы узнали об этом? — Гарри, мальчик мой, любые чары, направленные на разум, оставляют свой уникальный отпечаток. Можешь не волноваться, Мадам Помфри сразу его определила. Совместными усилиями мы смогли убрать побочные эффекты, хоть тебе некоторое время и придется пострадать головной болью. — А почему вы так быстро вернулись? Гермиона смогла выбраться и послать вам сову? — Если это и так, увы, мы с крылатым посланником разминулись в пути. Как только я прибыл в Лондон, то сразу заподозрил неладное. По удивленной реакции моих знакомых стало очевидно, что я должен находиться в совершенно другом месте. Я прибыл как раз вовремя, в школе уже начались ваши поиски. Поспешив в подземелья, я боялся, что опоздал. — Вы почти опоздали, — не стал отрицать очевидное Поттер, — Квиррелл почти заполучил желаемое. — Гарри, меня беспокоил не камень, — мягко поправил Дамблдор, вмиг погрустнев, — а ты. Меня огорчает то, насколько ты не ценишь себя. Схватка с более опытным волшебником отняла у тебя много сил, и ты едва не погиб. Когда мы добрались до тебя, ты едва дышал. — А что камень? — Он был уничтожен. — Что? Кем? Почему? А как же Николас Фламель? — Так ты все разузнал? Похвально, — судя по лукавым искоркам в глазах, Дамблдор был доволен этим обстоятельством. — Как только я понял, что твоей жизни ничего не угрожает, я связался со своим другом. Немного поговорив, мы с Николасом решили, что будет лучше избавиться от философского камня. — Но, сэр, это ведь означает, что ваш друг и его жена умрут… — Не стоит так огорчаться, мальчик мой. У Николаса остался достаточный запас эликсира для того, чтобы привести дела в порядок. А затем, да, они умрут. Но, Гарри, это естественный ход жизни, никогда не стоит гнаться за вечностью. За свой долгий путь Николас в полной мере осознал это и теперь уйдет спокойно, ни о чем не сожалея. Для таких людей, как Николас и Пернелла, смерть станет новым витком их невероятной жизни. Как будто они лягут спать после очень долгого дня, проснувшись в новом увлекательном мире, начиная очередное приключение.       После слов директора воцарилась тишина. Гарри, съехав вниз по подушкам, бездумно глядел в потолок. Задавать вопросы и получать на них ответы ему резко перехотелось. От странных намеков начинало пульсировать в висках, отбивая любое желание произносить словосочетание «Волан-де-Морт», к которому упорно толкал Дамблдор. Не только сейчас, но и во время их малочисленных, словно бы случайных разговоров, случающихся в коридорах. Они так сильно не нравились Арине, как впрочем, и сам директор. Но других способов остаться наедине с собой Поттер просто не видел. И, подавив горестный вздох, гриффиндорец, не смотря на мага, решился заговорить. — Сэр, я тут подумал…. есть ли шанс, что тот, кто пил кровь единорогов и тот, с кем разговаривал Квиррелл, быть одной и той же личностью? Волан.… Извините, я хотел сказать, Вы-Знаете-Кто…. — Гарри, называй его Волан-де-Мортом. Никогда не бойся называть вещи своими именами. Даже когда другим это приходится не по душе. Страх перед именем всегда усиливает страх перед тем, кто его носит. — Хорошо, сэр, я запомню, — пообещал Гарри, все еще не меняя позы. — Я хотел спросить, сэр, будет ли теперь Волан-де-Морт искать другие способы вернуть силы или нет? Есть ли эти способы вообще? Он ведь не умер, да? — Нет, не умер, — согласился Дамблдор, его тон стал на порядок серьезнее. — Он все еще где-то здесь, возможно, в эту же минуту ищет новое тело или же вселяется в него. Волан-де-Морт уже больше не человек, для существования в этом мире ему приходиться быть паразитом, безжалостным к своим союзникам и врагам. Как только Квиррелл стал ему бесполезен, он бросил его умирать. Однако, Гарри, тебе не стоит волноваться, пусть всего лишь на какое-то время, но ты отдалил Волан-де-Морта от столь желанной им власти. И когда он в следующий раз появится на твоем пути, ты будешь готов к этому. Но обещаю тебе, мальчик мой, я буду стараться изо всех сил отсрочивать его возвращение как можно дольше. И, возможно, в конечном счете Волан-де-Морт никогда не достигнет своей цели. — Я ценю это, сэр, — кивнул Гарри и постарался вернуться в прежнее положение, но только поморщился от боли. Замерев и переждав дискомфорт, он посмотрел прямо на директора. — Сэр, есть еще кое-что, чего я не совсем понимаю. Скажите мне правду: зачем Волан-де-Морту меня убивать? Чем я ему мог помешать, будучи младенцем? Почему мои родители погибли? — Правду, ее всегда хотят услышать, Гарри, — устало вздохнув, пробормотал Дамблдор. — Правда — это прекраснейшая, но одновременно и самая опаснейшая вещь. К ней нужно подходить с величайшей осторожностью и недоверчивостью. Как и к тому, у кого ты стараешься ее узнать. Всегда стоит ожидать, что могут быть ситуации, по которым собеседнику приходится молчать, ибо ложь недопустима. Твои вопросы, к моему огорчению, именно такие, я не могу на них ответить. По крайней мере, не сейчас. Пока ты слишком юн и многое не поймешь или воспримешь неправильно. Когда ты будешь готов, мы обязательно вернемся к твоим вопросам. И, будь уверен, ты получишь самый развернутый ответ, на который я буду способен. Это я тебя обещаю. — Я понимаю, сэр, и не сержусь. Но может, вы сможете объяснить, почему Квиррелл не смог меня коснуться? — Я рад, что ты об этом спросил. Понимаешь ли, когда твоя мама умирала, она защищала тебя, пожертвовав собой. А на свете есть только одно чувство, которое Волан-де-Морт никогда не сумеет понять и одолеть, — это любовь. Он не смог разгадать то, что материнская любовь к ее ребенку — величайшая магия на земле, способная оставить вполне материальный след. И хоть этот след со временем становится невидимым, кровная защита, дарованная этим светлым чувством, остается на коже. Так произошло и в твоем, Гарри, случае. Именно Квиррелл под влиянием Волан-де-Морта был пропитан ненавистью, жадностью и амбициями, отчего не смог преодолеть защиту твоей матери. — А мантия-невидимка, — отвернувшись, чтобы незаметно вытереть навернувшиеся слезы, Поттер заметил на тумбочку знакомую серебристую ткань. — Вы знаете, кто мне ее прислал? — Когда-то твой отец оставил мне ее для одного важного дела. Я так и не успел ее вернуть и подумал, что, возможно, она тебе пригодится, — тоже переведя внимание на артефакт, пояснил Дамблдор. Крем глаза гриффиндорец заметил, что к волшебнику вернулось его веселье. — Очень полезная вещь. Помнится, твой отец в основном использовал мантию для того, чтобы тайком пробираться на кухню или устраивать безобидные розыгрыши. Уж очень он был непоседливым и веселым студентом. И друзей выбрал себе под характер. Хорошие были времена. — Извините, сэр, можно задать еще один вопрос? — Всего один? — Да, сэр, как мне удалось достать камень из зеркала? — осмелился задать волнующий его вопрос Гарри, хоть до сих пор отчетливо помнил, что не делал этого. Но то, что увиденное им в зеркале Желаний, в итоге воплотилось в реальность, сильно его беспокоило. — Я рад, Гарри, что ты задал именно этот вопрос, — вновь улыбнувшись, произнес директор. — Видишь ли, это была одна из моих самых гениальных идей. Я сделал так, что лишь тот, кто не желает заполучить камень в своих целях, сможет его достать. Самым захватывающим в этой разработке было то, что для каждого волшебника зеркало выбирала свой способ. Кто-то мог видеть, как его зеркальный двойник положил камень в карман, кто-то видел некие условия для этого, у кого-то и вовсе отражалось место, где был спрятан философский камень. Все остальные же, гонимые жаждой власти или вечной жизни, видели одинаковые видения о том, как они превращают металл в золото или пьют живительный эликсир, но не более того. — Жаль, что столь интересное зеркало разбилось… — О чем ты, мальчик мой? — несколько озадаченно переспросил Дамблдор. — Зеркало Желаний в целостности вернулось в хранилище, не потеряв ни единого своего кусочка. — Простите, я думал, что слышал звон, — поспешно оправдался гриффиндорец, хоть перед его взором отчетливо стояли огромные осколки зеркала и обезумевший Квиррелл, сидящий рядом с ними. — Ничего, Гарри, ты пережил большой стресс, и путать детали нормально, — ободряюще произнес мужчина, выуживая из горы сладостей яркую упаковку. — Советую тебе передохнуть, занявшись этими восхитительными сладостями. Очень советую начать с драже «Берти Боттс», они обладают абсолютно любым вкусом. Возможно, попытка предугадать их вкус до пробы тебя немного развеселит.       Затем, не дожидаясь реакции от студента, Дамблдор с улыбкой закинул в рот золотисто-коричневую карамельку. И тут же поперхнулся. — Не повезло, — сдавленно выдавил он. — Вкус ушной серы не самый приятный на свете, не находишь? — Может, не стоит вообще их есть? — с сомнением принимая от директора упаковку, вопросил Гарри. — Нет-нет, все не так плохо, многие карамельки действительно обладают чудесным вкусом, — со смехом произнес Дамблдор, — не стоит из-за парочки неудач отказываться от возможности попробовать самые незабываемые сладости. — Хорошо, я постараюсь дать конфетам должный шанс, — на полном серьезе пообещал Поттер, лишь промолчав о том, что не собирается страдать один.       На его заверения Дамблдор воодушевленно порекомендовал еще несколько сладостей и наконец-то удалился. Ему на замену тут же пришла мадам Помфри, но категорически отказалась отвечать на вопросы, велев ему сначала отдохнуть после беседы с директором. Сдался Гарри после ее заверений, что, проснувшись, он не только сможет получить желанные ответы, но еще и увидится с друзьями. Даже несмотря на то, что директор запретил пускать посетителей до его полного выздоровления. Такое послабление от всегда строгой целительницы отбило у него желание спорить, и Поттер послушно провалился в сон.

***

      Проснувшись на следующий день, Гарри едва вытерпел обязательный медицинский осмотр, после которого мадам Помфри пристально проследила за тем, как он быстро покончил с завтраком. И только затем, одобрительно кивнув, целительница отошла к выходу и пропустила в помещение взволнованных студентов. — Гарри! — вырвавшись вперед всех, взволновано кинулась к другу Гермиона. — Мисс Грейнджер, не стоит забывать, что мистер Поттер не единственный пациент, — укоризненно заметила мадам Помфри. — Извините, — потупившись, прошептала девочка. — Мы постараемся не беспокоить мою сестру, — поравнявшись с гриффиндоркой, подала голос Арина. — Полагаюсь на вашу сознательность, мисс Снейп.       Проводив взглядом целительницу до ее кабинета, Гарри взволнованно заерзал, порываясь подняться, но был моментально остановлен недовольным шипением со стороны Гермионы, что успела заметить мимолетную тень боли, промелькнувшей на его лице. — Гарри, тебе не следует перенапрягаться, — строго заметила гриффиндорка, помогая другу принять более удобную позу и при этом не смущать своих посетительниц. — Что с Анирой? — Ей досталось от собственной глупости, — непривычно тихо ответила слизаринка. — По словам мадам Помфри, Ани спровоцировала стихийный выброс, едва не угодив на тот свет. Но причины такого поступка никто выяснить не смог, как и то, почему Анира все еще не приходит в сознание, хоть ее магическое ядро не пострадало и исправно восстанавливает свой резерв. — А как же Невилл? Он же летел с ней и должен был проходить испытание в компании Аниры, — бегло глянув на ширму, недоуменно поинтересовался Поттер. — Здесь еще хуже, — вместо Снейп ответила Гермиона. — Его отправляли в больницу Святого Мунго, она для волшебников, где целители помогают магам с их магическими болезнями, последствиями неправильный зелий или неудачной трансфигурации, а еще снимают проклятья. А еще я вычитала, что… — Гермиона, все это очень интересно, но давай ты просто скажешь, что с Невиллом? — прервав поток слов гриффиндорки, взмолился Гарри. — Ой, прости, — смутилась Грейнджер, — только увидев его состояние, мадам Помфри вызвала целителя из Мунго, а тот без промедления забрал Невилла с собой. Мы успели только услышать, что на него воздействовали очень мощным блоком памяти. Как потом пояснил сам Невилл, у данных чар не должно было быть такого эффекта, просто они весьма неудачно легли на эмоционально истощенное сознания, вызвав отторжение. Буквально выворачивая его мозг. — Отторжение? Так он смог что-то рассказать? — Нет, сам Невилл все помнит, хоть и не должен был. Но вот рассказать нет. Попытки проверить, насколько прочно сидит блок и на какой промежуток времени, едва не вызвали повторный приступ. Бабушка Невилла запретила дальнейшие проверки, отослав его обратно в школу. — А почему она не забрала внука сразу домой? — удивленно уточник Поттер, ведь, по его мнению, этот жест был логичным, от учебного года осталось несколько дней, и студенты были предоставлены сами себе. — Невилл пояснил, что его бабушка желает, чтобы он, как и другие ученики, покинул школу в назначенный срок и на поезде, — вновь подала голос Арина, которая и выведывала все сведения из дерганного сокурсника. — Он хотел придти, когда ты очнешься, но новость настигла нас у Хагрида, и мы еще не успели никому сообщить, — предвидя следующий вопрос, пояснила Гермиона. — Я рад, что он оправился, — не став скрывать облегчения, пробормотал Гарри. — Вы ничего не сказали про Малфоя. — А тебя его благополучие беспокоит? — с усмешкой поинтересовалась Арина. — Представь себе, да! — Тогда тебя будет в радость узнать, что Малфой цел и невредим, хоть еще долго будет немного глуховат. Насколько мне известно, его сильно отругали. Сначала наш декан, который зверствовал на протяжение часа, а потом просто исчез из замка, оставив Драко на съедение Малфоя-старшего. — А тебя Снейп сильно ругал? — Нет, он словно игнорирует мое существование, хоть на гриффиндорцев огрызается по любому поводу, не особо заботясь о том, с какого ученик курса. — Так что на твоем месте, Гарри, я бы не сильно рвалась на волю, — слабо улыбнувшись, подвела итог Грейнджер. — Вся школа все еще гудит, обсуждая случившееся в подземелье. Некоторые версии настолько ужасны, что я даже не смогла их поправить, не выглядя при этом свихнувшейся дурой. — Может, это и к лучшему? — осторожно уточнил Поттер, который не горел желанием делиться с кем-то подлинной историей. — Да, лучше. — Мы многое видели через полотно, пока нас не увели призраки, — одновременно с подругой поведала Гермиона. — Последнее, что мы заметили, ты пошевелил рукой. — Что меня, несомненно, радует, — расслабившись, признался Гарри. — Хоть теперь я так и не смогу узнать, почему Дамблдор переиначил все, что там происходило. — Поясни! — Ну, он стал убеждать меня, что камень из зеркала достал я, держа его в руках. Но на самом деле, камень мне достался уже после того, как умер Квиррелл. А еще, директор сказал, что зеркало Желаний целое, хоть я и видел, как оно разбилось и обрушилось на Квиррелла, превратив его затылок в кровавую кашу. — Дамблдор соврал, — мрачно прошептала Гермиона. — Я видела, как профессор Флитвик колдовал над осколками, и, заметив меня, он охотно ответил на некоторые вопросы о зеркале. Это тот же самый артефакт, что вы нашли во время зимних каникул. — И это возвращает нас к вопросу: зачем директору врать? — Ну, Дамблдор очень странный человек. Я думаю, он просто не может сказать всей правды. И когда директор не может смолчать, то говорит неправду. Я ведь сам вынудил его ответить, сыграв на его обеспокоенности. Дамблдор вчера сознался, что мантию-невидимку подарил мне он, решив вернуть вещь моего отца. Это ведь делает его хорошим человеком, хоть и странным? — Твое мнение о ком-то — твое личное дело, — равнодушно пожав плечами, произнесла Снейп, — но не проси меня следовать ему. Для меня Дамблдор не просто странный маг, он опасен, и в первую очередь для Аниры. И, несмотря на нашу дружбу, я не стану поворачиваться к тебе спиной, если посчитаю, что ты стал слишком подвластен влиянию Дамблдора. И сестре не позволю. — Все! Хватит! Давайте забудем обо всем и просто будем наслаждаться жизнью? — поспешно вмешалась Гермиона, не желая давать даже минимального шанса на развитие ссоры. Она так и не определилась, в какую же сторону склоняется ее собственное мнение. Да и быть решающим голосом в этом странном противостоянии ей не хотелось. — Через два дня у нас банкет по случаю завершения учебного года, после которого нам наконец-то объявят наши оценки. И тебе, Гарри, придется очень постараться, чтобы мадам Помфри отпустила тебя из лазарета.       И стоило Грейнджер закончить свою фразу, как из своего кабинета вышла целительница. Объявив о том, что время посещений закончено, она решительно выставила студентов их помещения. Она даже не слушала заверения Поттера о том, что он еще не устал и хотел бы побыть с подругами. Но вместо беседы с ними мадам Помфри поставила перед пациентом поднос с едой. Рядом с тарелками Гарри заметил два флакончика с зельями. Одно из них явно было снотворным, но возражать гриффиндорец не осмелился. Особенно после того, как целительница не стала плотно задергивать ширму, и он сумел увидеть через щель Аниру. Девочка была бледной и практически сливалась с постельным бельем, но была жива. С минуту понаблюдав за дыханием подруги, мальчик принялся за свой обед. Теперь он был полностью спокоен.

***

      Анира очнулась в тот же день, что Гарри покинул больничное крыло. И до банкета оставалось всего полчаса. Узнав об этом, гриффиндорка принялась доказывать целительнице, что уже в состоянии подняться с кровати и оказаться в компании сокурсников на прощальном пиру. — Я уже хорошо отдохнула, и могу уверенно стоять на ногах, даже голова не кружится и не болит, — упорно тараторила девочка, не желая сдаваться. — Я ведь могу пойти, правда? — Вы только пришли в себя и, несмотря на то, что ваши показатели в норме, мисс Снейп, я не могу вас выписать, — строго смотря на пациентку, терпеливо объясняла мадам Помфри. — Пожалуйста, мадам, для меня это очень важно! — Мисс, это, по меньшей мере, неразумно! — Боюсь, Поппи, твое мнение больше не учитывается, — раздался холодный голос зельевара, что неслышно проник в больничное крыло. — Директор посчитал, что всем студентам следует присутствовать на пиру и прислал меня за мисс Снейп. — Северус, это безответственно! — продолжила возмущаться мадам Помфри. — Мое мнение тоже не спрашивали — ни по поводу выписки студентки, ни по поводу ее сопровождения. — Хорошо, раз это приказ Дамблдора, то послушай и мой, — смерив мужчину хмурым взглядом, отрезала целительница. — Ты будешь ответственным за мисс Снейп и по завершению праздника вернешь девочку в больничное крыло. И только пусть хоть единый показатель снизится, я не знаю, что тебе устрою! А теперь за дверь, девочке нужно одеться.       Выбравшись на волю, Анира заметила, что ждал ее не только профессор, но и друг. Тот с неприкрытым ужасом смотрел в сторону мрачного зельевара. Улыбнувшись Поттеру, гриффиндорка уверенно повисла у него на локте и потянула в сторону Большого зала. Но спокойно дойти им не позволил Хагрид. Он направлялся в туже сторону и, заметив студентов, громко разрыдался. — Простите…. это все… моя… вина… — сквозь завывания сумел выговорить лесничий. — Хагрид, в чем же ты виноват? — посмотрев в сторону взволнованно застывших учеников, вкрадчиво поинтересовался Северус. — Это же я сказал, тому чудовищу, как усыпить Пушка! Я сам! Проболтался! А они ведь могли умереть! А все из-за…. из-за какого-то яйца…. драконьего! Я… я… больше никогда пить не буду… и да… играть еще…. Меня стоит вообще гнать отсюда…. Подальше от деток… пока я не навредил никому…. — Хагрид, успокойся, пожалуйста, он бы все равно узнал, что хотел, — неловко приобняв полувеликана, успокаивающе произнес Гарри. — Да, а если бы и не узнал, разве ты хотел бы, чтобы Пушку причинили боль? — повторяя действия друга, подключилась Анира. — Он ведь в порядке? Его отправили к семье? — Д-да, Пушок сейчас в хорошем месте, — начав успокаиваться, пробормотал Хагрид. — Его переправили на родину в заповедник, к его сородичам. — Вот видишь, хватит плакать, выше нос! — Хагрид, если у тебя все, мы опаздываем на пир, — недовольно вмешался Снейп, которому надоело стоять посреди коридора и выслушивать эту нелепицу. — Спасибо, профессор, что напомнили, — шмыгнув носом, поблагодарил лесничий. После чего, похлопав по карманам, извлек на свет немного потертую прямоугольную книгу в красивом кожаном переплете. — Я тут слышал, что ты искал сведения о родителях… И решил помочь, посылая совы всем, с кем твои родители в школе дружили… да и после нее тоже. Объяснил, что это для тебя, да, что у тебя фотографий почти што и нет.       От накативших эмоций Гарри не смог вымолвить ни слова. Но Хагрид понял его и так. Со слабой улыбкой он наблюдал, как гриффиндорец дрожащей рукой раскрывает альбом. Вопреки ожиданиям, не все фотографии были магическими. Перелистывая страницы, Поттер замечал много маггловских фотографий матери, причем практически на всех была изображена маленькая рыжеволосая девочка, еще явно не учившаяся в Хогвартсе. На некоторых фотографиях Гарри сумел опознать еще и тетю Петунью, что с недовольством позировала рядом с младшей сестрой. Но если верить заверениям самой миссис Дурсль, у нее не осталось детских фотографий, а, значит, она не могла отослать их Хагриду. Покосившись в сторону невозмутимого Снейпа, гриффиндорец мысленно поблагодарил его, пообещав себе, что когда-нибудь осмелиться задать пару вопросов зельевару. А пока у него было целое лето для допроса тети. Вдруг она сжалится и сможет пролить свет на эту странную ситуацию.       После материнских снимков шли отцовские, в числе которых мелькали и детские. Задержав внимание на одном из них, Гарри был вынужден признать, что действительно являлся его копией. За исключением глаз. Следом шли групповые снимки в компании различных студентов, а потом и совместные. Но сколько бы Поттер не всматривался, найти Снейпа на них так и не смог. — Мистер Поттер, если вы все еще желаете оказаться на пиру, вам следует поторопиться. — Простите, сэр, — захлопнув альбом, извинился Гарри. — Не хочешь отнести подарок в гостиную? — решила подать голос Анира, мысленно вспоминая местность приюта и пытаясь угадать, куда их решат отвести летом, и удастся ли раздобыть в магазине похожий альбом. — Нет, у нас мало времени, а я не хочу пропустить начало.       Больше медлить не стали, и профессор, доведя их до стола Гриффиндора, направился в сторону учительского. Задержавшись, чтобы порывисто обнять засмущавшегося Невилла, девочка поспешила нагнать Поттера, что уже устроился рядом с Гермионой. Заняв свое место, девочка с интересом покрутила головой. Анира отметила, что весь зал был оформлен в зелено-серебряной цветовой гамме, поскольку соревнование между факультетами в седьмой раз выиграл Слизарин. Повернувшись в сторону учителей, девочка увидела, что на стене за их спинами висело огромное знамя Слизарина, на котором была изображена змея. Вернув внимание гриффиндорцам, Анира передернулась. Настолько явна была их мрачность и злость по поводу проигрыша. Сама девочка сожалений не испытывала и не разделяла общего настроя. Спросить о настроении друга Снейп не смогла, поскольку в зале появился Дамблдор, и все разговоры моментально стихли. — Итак! Еще один год позади! — заняв свое место за столом, радостно провозгласил Альбус. — Но перед тем, как мы начнем наш прощальный пир, я немного поговорю. Не осуждайте старика в его маленькой прихоти. Итак, позади у нас всех остался отличный учебный год! И я, как директор, надеюсь, что ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были в начале года. Впрочем, у вас впереди целое лето для того, чтобы привести свои головы в порядок и полностью облегчить их до начала следующего семестра.       Обведя всех веселящихся студентов лучистым взглядом, Дамблдор выждал, пока вновь воцарится тишина. — А сейчас, как вы понимаете, мы определим, кто выиграл ежегодное соревнование между факультетов. Начнем с конца. Четвертое места занял факультет Гриффиндор — триста двенадцать очков. Третье — Пуффендуй, у них триста пятьдесят два очка. На втором месте Когтевран — четыреста двадцать шесть очков. А на первом у нас Слизарин — четыреста семьдесят два очка.       Стол, за которым находились слизаринцы, взорвался радостными криками и громкими аплодисментами. Остальные факультеты поддержали победителей более сдержано. А за столом гриффиндора же царила мрачная тишина. Никто из них не пожелал радоваться за извечных соперников. — Да, да, вы неплохо потрудились, — кивнув слизаринцам, произнес Дамблдор. — Однако мы не учли последние события…       После фразы директора зал в недоумении затих. За столом змеиного факультета начало витать напряжение, словно студенты уже подготовились к не самым приятным новостям. Громко хлопнув в ладони и возвращая себе внимание учеников, Дамблдор продолжил. — Итак, повторюсь, в связи с тем, что в свете последних событий несколько ученики заработали некоторое количество очков, нам следует пересмотреть счет. Начнем, пожалуй, с мисс Арины Снейп. За умение сохранять здравомыслие даже перед лицом своего сильнейшего страха я присуждаю факультету Слизарин двадцать очков. Мистеру Драко Малфою за выдающиеся способности в области трансфигурации я присуждаю факультету Слизарин десять очков.       Новым баллам слизаринцы радовались несколько вяло, недоумевая, к чему ведет директор. Схожие чувства одолевали и остальные столы. Никто не мог понять, зачем начислять очки и без того лидирующему факультету. Особенно если всматриваться в отрыв между ними и Когтевраном. — Далее мисс Гермиона Грейнджер, — словно не слыша поднятый шум, продолжил говорить Дамблдор, — за умение использовать холодную логику перед лицом опасности я присуждаю факультету Гриффиндор шестьдесят очков. Мисс Анире Снейп за проявленные качества, достойные основателя факультета, я присуждаю Гриффиндору сорок очков. Мистеру Лонгботтому за преданность друзьям и проявленную отвагу я присуждаю факультету Гриффиндор двадцать очков.       Названные студенты, вопреки своим сокурсникам, не спешили проявлять бурную радость. Невилл смущенно ерзал на месте, затравленно оглядываясь в сторону соучастников. Гермиона же просто закрыла лицо руками, словно таким способом надеялась отгородиться от пытливых взглядов сокурсников. Самой Анире очень сильно захотелось вернуться назад в больничное крыло и не видеть разочарование на лицах слизаринцев. Никто уже не сомневался в том, что последует дальше. — И наконец, мистер Гарри Поттер, — в мертвой тишине объявил Дамблдор. — За особые заслуги перед школой, железную выдержку и фантастическую храбрость я присуждаю факультету Гриффиндор восемьдесят очков.       Поднятый гриффиндорцами шум, просто оглушил Гарри. Все, кто умел быстро считать, уже вовсю радостно вопили и тормошили своих соседей, но ничего вразумительного сказать уже были не в состоянии. Вскоре к этому буйству присоединились еще и студенты со столов факультетов Когтевран и Пуффендуй. Все три дома искренне радовались тому, что кто-то сумел вырвать лидерство из рук Слизарина.       Сами слизаринцы, на взгляд Поттера, выглядели обескураженными и откровенно испуганными, последнее особо выражалось на лицах младших курсов. От этого зрелища Гарри стало не по себе. И, судя по дрожащим тарелкам, не только ему. — Таким образом, — громко прокричал Дамблдор, пытаясь заглушить аплодисменты, хохот и крики. — Таким образом, нам следует сменить декорации.       Директор хлопнул в ладоши, и свисающее со стены зелено-серебряное знамя стало ало-золотым, а вместо огромной змеи на стене появился гигантский лев Гриффиндора. Под несмолкающий гомон Северус Снейп встал и спокойно пожал руку коллеге. В отличие от, казалось бы, равнодушного зельевара, МакГонагалл наоборот излучала радость и гордость за своих подопечных.       Анира чувствовала, что никогда не забудет этот пир, и не потому, что ее факультет выиграл. А из-за того, что это было обманом. Не выдержав злости и обиды, что долетали из-за стола Слизарина, девочка поспешно встала и, оглянувшись на профессора Снейпа, покинула зал. Еще никогда в жизни Анире не было так стыдно. Поморщившись от звуков, что были слышны даже в коридоре, гриффиндорка замерла, увидев за окном сов. Только сейчас Анира вспомнила, что у нее было еще одно незаконченное дело, после выполнения которого она побежала в больничное крыло. Девочке совершенно не хотелось подставлять зельевара под гнев целительницы. И раз она самовольно ушла из большого зала, мадам Помфри должна найти ее именно на кровати под одеялом, а не гуляющую по замку.

***

      Эвальд Нитол, который безуспешно пытался проникнуть во владения напарника, замер. Прямо над его головой пролетела весьма знакомая сова. Пернатый почтальон явно не испытывал никаких трудностей в преодолении выставленных щитов. Ухмыльнувшись своей удаче, мужчина настроился на волну совы и благополучно приземлился на крыльце дома Хавита. Чернокрылый посыльный, пронзительно посмотрев в его сторону, покружил по двору, но так и не смог определить направления адресата. — Загон дракона, — в пустоту произнес Нитол и первым направился в указанную сторону. Но птица явно не горела желанием залетать в логово огнедышащего хищника, просто скинув к ногам мужчины смятый клочок пергамента. Затем, громко и недовольно ухнув, сова покинула чужие владения. — Хавит, помнится, ты говорил, что совы не смогут отыскать дорогу к тебе. — И не должны были, как, впрочем, и ты, — равнодушно пожав плечами, отозвался Анрий. — Тогда что же это? — Записка, заколдованная, — забирая послание, проинформировал светловолосый мужчина. — Здесь всего одно слово, хоть и в троекратном повторении. — Какое? — Благодарность. — И за что, позволь тебя спросить, детишки стали бы писать тебе «спасибо»? Не за то ли, что ты помог им выжить? Или, может, девчонка благодарит тебя за сохранность своей магии? — Я не понимаю, о чем ты, Нитол. — Не понимаешь? Не ври, Анрий. Я прекрасно знаю, что моя дочь, — намеренно выделив слово «дочь», прошипел Эвальд, — была беспомощной полукровкой! Ее умений не хватило бы на завершения ритуала жертвенной магии. Девица просто запечатала в медальонах часть себя и все, без постороннего вмешательства ей бы еще много веков предстояло обитать в самостоятельно созданной тюрьме. И помочь ей мог только маг со светлой энергией, такой, которой обладаешь ты! А уж за то, что тот неуклюжий мальчишка не только выжил, соприкоснувшись с материализованной магией смерти, но еще и смог сохранить рассудок, благодарить нужно только тебя и твое умение выстраивать щиты! — Мальчик едва не сошел с ума, мои умения явно перехваливают. — Анрий! — Ждешь извинений? А, может, оправданий? — все еще не оборачиваясь в сторону собеседника, вопросил Хавит. — В таком случае, где выход, ты знаешь. — Просто объясни мне, зачем? Почему угрозы милорда в отношении меня возвели столь разрушительный эффект? Почему, Анрий? Что такого хотел показать господин своим жестом? — Я не обязан отвечать на эти вопросы ни тебе, ни господину. Вы по-прежнему вправе думать все, о чем пожелаете. Я же останусь при своем мнении. — Неужели чья-то дружба стоит жизни? — Да, и я уже говорил тебе, я не потерплю угрозы в сторону Норберты. Я не предавал повелителя, просто преподал урок. За то, что он посмел ранить мою подопечную, пусть даже это и дракон. А влитая в тебя энергия не принадлежала твоей внучке. Можешь не волноваться, что я тебя запятнал грязью. — Ты хотя бы себя слышишь?! — развернув к себе напарника, прорычал Эвальд. — Слышу, и пусти, мне больно, — дернув раненной рукой, спокойно попросил Хавит.       Оттолкнув безвольного мужчину, Эвальд желал продолжить выплескивать накопившееся раздражение, как заметил, что Хавит от неслабого толчка отключился. Прошипев сквозь зубы нелестные замечания о излишне хрупком поколении, Нитол присел возле бессознательного коллеги. Пульс был слабым, как и дыхание. Задрав помятую рубашку, что уже алела от крови, мужчина увидел довольно глубокую царапину на боку и несколько фиолетовых гематом. Выругавшись уже вслух, Эвальд дернулся от струи огня, пущенной ему в голову. — Уймись, чудовище, я не владею целительством и не вижу увечий сквозь слои ткани! А твоему хозяину стоило бы позаботиться сначала о себе, а уж после возится с тобой!       Казалось, такое объяснение для дракона оказалось достаточным. По крайней мере, Норберта больше не пыталась плеваться в него огнем. Подхватив раненого Хавита на руки, Эвальд в который раз воспользовался аппарацией, с детства усвоив наставления отца, что к раненым светлым нежелательно применять любую форму темной материи. Даже если от этого будет зависеть жизнь. Именно по этому Ширайт Нитол первым делом научил сына аппарировать и лишь после постарался привить умение владеть волшебной палочкой магов, но едва ли в этом преуспел.       Уложив недобровольного гостя в одной из пустующих комнат, Эвальд отправился на поиски надежного лекаря или хотя бы того, кого потом не жалко будет устранить. Да и сообщать о своей благотворительности по отношению к провинившемуся напарнику милорду явно не стоило.

***

      После объявлений результатов экзаменов младших курсов всех студентов погнали в спешном порядке собирать вещи. После чего деканы факультетов, собрав своих подопечных в гостиных, вручили всем несовершеннолетним волшебникам письменное уведомление о том, что они не должны прибегать к магии на каникулах. Если, конечно, не желают быть в тот же миг исключенными из Хогвартса. — А я-то надеялся, что они хотя бы на этот раз забудут про эти бумажки, — грустно пожаловался Фред Уизли, за что тут же был удостоен строгого взгляда в исполнении Минервы МакГонагалл. — Будете упорствовать, мистер Уизли, специально для вас введется правило о запрете колдовства до самого окончания школы. — Прошу прощения, профессор, больше своими неуважительными высказываниями мой брат вас не побеспокоит, — изобразив поклон, с поддельной серьезностью пообещал Джордж Уизли.       Так, шутливо переговариваясь, ученики двинулись к выходу. Первокурсникам вновь предстояло переплыть озеро, а остальные курсы направились в сторону ворот, где их уже поджидали кареты. До поезда добрались быстро, и уже там ребята подзабыли о своей принадлежности и расползались по вагонам, руководствуясь исключительно своими желаниями. Квартет из неразлучных друзей, еще в проходе попрощавшись с Невиллом и Малфоем, закрылся в отдельном купе. Где, накупив немного сладостей, они весело проводили время. И, наконец, после длинного пути, поезд подошел к платформе девять и три четверти на вокзале «Кингс Кросс». Но сразу покинуть платформу ученики не смогли. Перед выходом с нее стоял старый смотритель с умным и цепким взглядом, выпуская студентов Хогвартса по двум-трем волшебникам за один раз. Сделано это было для того, чтобы ученики не привлекали внимание магглов. Ведь вид толпы возбужденных школьников с огромными чемоданами и клетками с совами точно переполошил бы их. — Как жаль, что пришлось оставить Ареса в школе, — с завистью смотря в след исчезнувшим сокурсникам с их питомцами, произнесла Анира. — Да, но зато тебе не придется волноваться за его сохранность, — покосившись на недовольную Хедвиг, попытался подбодрить подругу Поттер. — У тебя проблемы в семье? — все же решила уточнить Гермиона, обеспокоенно повернувшись к другу, при этом пропуская второкурсника вперед себя, хоть очередь была ее. — Нет, все не так плохо, как звучит, ну покричат там иногда, да дядя Вернон подзатыльник отвешает, вот прям как Арина, — поспешил заверить Гарри, умолчав только о наклонностях Дадли использовать его в качестве груши для битья. — Просто мой кузен немного хулиган и эгоист, может и назло мне попытаться навредить Хедвиг, ну или просто выпустить ее без моего ведома. — В таком случае, Гарри, тебе не стоит волноваться, совы, они умные и преданы хозяину, — с серьезным видом поведала Грейнджер. — Я в книге это вычитала и вам советую! — хором передразнили ее остальные гриффиндорцы. — Да ну вас, — шутливо ударив друга по руке, произнесла Гермиона. — Ладно, мне пора, а вы не теряйте мои контакты и, если что, сразу звоните или пишите! — А теперь начистоту Поттер. Твои родственники не против твоего возвращения? — Честно, не знаю. Тетя Петунья еще вполне нормальная и не станет делать ничего плохого, только если не сочтет Хедвиг угрозой своему порядку в доме. А вот насчет дяди и кузена я не уверен. А у вас как обстоят дела? Ну, с возвращением и все такое… — Нам-то как раз и не стоит волноваться, ведь мисс Лютер знакома с Дамблдором и явно не станет нам вредить, раз и так знала, кто мы такие, — спокойно объяснила очевидное Арина. — Угу, так что зови подмогу, если совсем плохо будет, — ободряюще улыбнулась Анира и подтолкнула друга к выходу в неволшебный мир. — И помни, твоему кузену не обязательно знать о запрете на колдовство!       Напоследок обернувшись на сестер Снейп, Гарри приметил, что нетерпеливые старшекурсники оттеснили девочек назад, а, значит, ждать их сразу после себя не стоило. Отойдя от волшебной стены, Поттер поспешил к выходу из вокзала, по пути откликаясь на пожелания удачных каникул. Дядя Вернон обнаружился на парковке, все такой же усатый, как и год назад, и с той же неприязнью во взгляде. Передернувшись, Гарри нехотя поплелся в его сторону, но значительно ускорил шаг, когда заметил в машине тетю, что приветливо ему улыбнулась, давая надежду гриффиндорцу на то, что лето может оказаться не столь кошмарным, как он себе навоображал. — Поторопись, мальчик, я не собираюсь ждать тебя весь день! — Да, дядя, я сейчас, — кое-как уложив чемодан в багажник, пробормотал Гарри.       Стоило ему с этим покончить, как дядя молча велел ему садиться на заднее сиденье, где находился и Дадли. Кузен выглядел не таким воинственным и явно побаивался волшебника, это явно читалась в его взгляде. Ухмыльнувшись так, чтобы это заметил только Дадли, Поттер незаметно для взрослых показал кончик волшебной палочки из рукава легкой кофты. Белокурый мальчик опасливо сглотнул, но кивнул, что понял угрозу и не станет доставать кузена по пути домой.       Довольный произведенным эффектом, Гарри с облегчением уставился в окно. Впереди его ждало поистине уникальное лето. В этом Поттер теперь не сомневался.

***

      Близняшкам Снейп же пришлось ждать в толпе еще с полчаса. Их словно кто-то специально оттягивал в другой конец очереди, или смотритель, не замечая их, пропускал тех студентов, что были позади сестер. Что-то во взгляде мужчины не нравилось Арине, но и четко сформировать свою мысль она никак не могла. — Как думаешь, директриса будет нас ждать по ту сторону? — Если не она лично, то кто-то из воспитателей, мы же не знаем адреса приюта, — спокойно ответила слизаринка, совершенно не сомневаясь в своей правоте. — А если нет? — настаивала на своем Анира, которую тоже не покидало странное чувство, словно в предвкушении чего-то необъяснимого. Но в тоже время это что-то не несло зла, или она хотела в это верить. — В таком случае, сразу же воспользуемся предложением Гермионы и погостим у нее, пока ее родители отыщут наш приют или саму директрису Лютер. — Хотелось бы, чтобы не нашли, — мечтательно пробормотала гриффиндорка.       Когда поток студентов практически иссяк, смотритель наконец-то кивнул утомленным девочкам. Те, едва слышно поблагодарив, взялись за руки и проскочили в барьер. Тот и поглотил их слаженный крик ужаса, когда вместо того, чтобы оказаться в маггловской части вокзала, их утянуло в магический вихрь, унося далеко за пределы здания и ожидающих их воспитателей.