Бабочка под стеклом

— А вот и я! — как только пыльный смоуг рассеялся, перед нами нарисовалась неизвестная фигура, обладающая специфичным голосом; будучи на грани дребезжания, он пытался имитировать мелодичность и томность. — Мальчики, разрешите скрасить ваш скучный вечер воплощением сексуального притяж… Некто, окутанный рубиновым одеянием, замер, сначала вопросительно разглядывая нас, а после — брезгливо морщась. Мы обменялись с Алоисом взаимным непониманием происходящего во взглядах. Кто это такой или такая? Ещё одно порождение тьмы, решившее крутануть в свою сторону колесо Сансары? Ведь в обществе личностей, которые окружали меня, не могла виться простая чернь. Но что тогда забыла я там? Теряя себя в круговороте чужого мистического хаоса, я начинала думать, что сама незаметно для себя становлюсь частью густой и непостоянной хтони. — Эээ? — существо непонятного мне пола разочарованно оглядело нас. — Я был уверен, что встречу здесь Себастьянчика и ещё какого-нибудь красавчика, а тут всего лишь дети. Не для вас моё огненное шоу репетировалось. Лучше бы я в таком случае зашла на укладку. Я не знала, как описать его и какой пейоратив подобрать для биографии неизвестного. Одно я знала точно: от него исходила опасная энергетика. Ихорный шлейф взбалмошных волос, бритвенный оскал в оправе акульих клыков, плотоядный блеск кислотно-изумрудных очей, которые норовили расплавить нас сквозь очки с черепными аксессуарами — эталон какого-то безумного, гротескного пациента заброшенного диспансера. Мне хотелось поскорее покинуть его общество, но мы оказались в тупике. Забыв о прошлом инциденте, я испуганно схватила ладонь Алоиса, сжав её едва ли не до хруста. — Это ещё что за уродливая женщина? — смело заявил Он, лишь мимолётно обратив внимание на мой рефлекторный жест, как на само собой разумеющееся. Он источал дерзость и уверенность в себе. Женственные черты лика на минуту покрылись грубой оболочкой, доселе неизвестной мне. Замерев, я неотрывно смотрела на Алоиса, не то со слепым восхищением, не то с осуждением Его абсурдности. Он не разделял мой страх, и это вызывало смешанные ощущения. С одной стороны, Он ощущался бравым витязем, который обязательно защитит меня от любой напасти. Но, с другой стороны, понимал ли Он, с кем имеет дело, или Ему было важно позиционировать себя со стороны высокомерного идальго? Неожиданный герой или непроходимый глупец? Я не знала ответ. Более того, я не находила время на его поиски. Всё, что я делала — крепче сжимала Его тёплую и вновь родную длань. — Следи за языком, малолетняя безвкусица! — как ни странно, существо откликнулось обидой, нежели откровенной агрессией. — Когда ты созреешь и осознаешь всю прелесть моих знойных феромонов, я даже не удостою тебя вниманием. Хоть умоляй, хоть падай ниц, но я не взгляну на ничтожество, не сумевшее оценить мою персону с первого взгляда. Да, я горда и прекрасна! А ты что хотел? — он манерно взмахнул прядями, словно дешёвый франт, и надул тонкие уста. — Мы не в сказке, чтобы я разбрасывалась милосердием в сторону всех похотливых животных. Манера речи, словно в демимонде, пафосная походка, резкие жесты и сумбурные монологи… Это похоже на цирк. Или на сон, навеянный длительным недосыпом, не то изощрённым дьяволом, которому было мало моих параноидальных расстройств. А может, почивший барон успел каким-то образом отравить нас галлюциногенными веществами? Я категорически не понимала, чего ждать от происходящего. Я была словно в полудрёме. Да только нервозность была чересчур реальной. — Ты понимаешь, о чём говорит это мракобесие? — прокомментировал интермедию незнакомца Алоис, на что тот профырчал нечто на своём театрально-сумасшедшем диалекте. Я боязливо промолчала, на что собеседник отвернулся от меня. — Где носит Клода, когда он так нужен? Алоис бравировал положением истеблишмента, порождая в существе стремительно зреющие ростки ненависти. Смарагдовые очи нашего оппонента отразили огненные всполохи. Дрожащие руки, утратив театральные взмахи, резко создали в воздухе бензопилу. Я вздрогнула по инерции, затравленно покосившись на инструмент в руках ухмыляющегося незнакомца. Откуда он достал это? Ещё один демон, пугающий своими фокусами? Прислужник барона, решивший отомстить его убийцам? Но все догадки терялись во внутреннем стыне, который заковал мои конечности в мёртвый лёд. Который подтаивал с осознанием того, что Алоис даже не напрягся при демонстрации этого сумасшедшего. — Оскорбляя красивую даму, ты уверен, что у неё нет в ридикюле бензопилы? — с едкой усмешкой произнёс незнакомец, оттопыривая пальцы. Он вызывающе улыбался, хищнически сверкая зрачками. В моём горле свербило ячание, но Алоис будто не позволял ему выйти наружу, усмиряя буйный приток своим спокойствием. Откуда у Него такая выдержка? Я не могла поверить в то, что передо мной стоит избалованный граф, низвергающий неугодных в пучину страданий и слёз. Сейчас Он был непреклонным хорунжием, который смело нёс своё знамя на территорию врага. Почему… почему же мне так хотелось верить в то, что Он источал сдержанность ради моего покоя? Какая сладкая, эгоистичная и неуместная мысль в этом эпицентре хаоса. Липкая кровь барона, всё ещё утяжеляющая кимоно, волосы и совесть, уже не так сильно ударяла в ноздри, как фееричные феромоны возлюбленного. Как я могла так низко пасть, отдаваясь порыву в момент своей возможной кончины? Кажется, именно рискованные шаги у чертога смерти порождают подлинное безумие. Тогда я сошла с ума с самого начала своего пути, осознав растущую степень только сейчас. — Погоди-ка… — внезапно прервал мои туманные размышления голос оппонента, который, к моему удивлению, удалился в диапозон нейтралитета. Только это уже через пару секунд насторожило меня ещё больше. — Я знаю тебя! Мальчишка из дома Транси, — он, — или же всё-таки она, — достал из кармана яхонтового плаща миниатюрную книжку, пролистав несколько сухих страниц. — Похоже, скоро твоя линия жизни оборвётся. Недолго тебе осталось плясать на этом свете, так что мне незачем обижаться. Впрочем, никто не осудит меня, если я ускорю твоё падение, — существо шумно захлопнуло книгу на этих словах, зловеще усмехнувшись. — К чему это бесполезное ожидание, верно? Тогда я даже и на педикюр успею. Я не понимала, о чём идёт речь. И всё больше не понимала, что из себя представляет этот безумец. Но куда глубже меня окунал страх за Алоиса, который отражал нападки соперника бесстрастием и дерзостью. — Твоим вонючим ногам поможет только обрезание, — угрюмо заявил Он, и в конце фразы я даже услышала знакомые мне и привычные нотки истеричности и нетерпения. — Мне надоело слушать тебя. Это я ускорю твоё исчезновение. Клоооод! Но на Его зов никто не успел откликнуться — бензопила уже была заведена. Мощный рокот рвал на части ушные перепонки вместе с ужаснувшимся сердцем. Дикий страх чохом поглотил меня, но в самый последний момент я очнулась от оцепенения, поняв, что ужас направлен именно на судьбу возлюбленного. — Джим! Я навалилась всем телом на юношу, лишив психопата возможности распилить Алоиса надвое. Сама мысль об этом прошибла меня насквозь ледяным потом, от чего все рефлексы обострились, будто сделав из меня Его покорного телохранителя с одной лишь целью — спасти Его ценой собственной жизни. Вместо того, чтобы решить, что делать, я поддалась панике, придумывая на ходу трагические исходы, если бы какая-то невидимая сила не толкнула меня на риск. Заснувшим от стресса рассудком овладела слепая любовь. Я поняла одно: я не хочу терять Алоиса. Мысль об этом невыносимо стягивала гарротой. — Ты ведь мог погибнуть! — кричала, захлёбываясь в слезах, я, глядя бешеными глазами на потрясённого мальчишку, который наконец-то осознал, что помощь не придёт. — А… Аида… Я вздрогнула, когда Он произнёс дрожащим и уже неуверенным голосом моё имя, зачем-то протягивая мне трясущуюся руку. Я тут же притянула её к своей холодной щеке, нервно закусив нижнюю губу. Теперь Он выглядел, как поскребыш из мрачной сказки, который, как правило, рождается самым слабым и нелюбимым бойкими братьями. И лишь мне, Его родной матери, хотелось защитить Его от всех напастей, вопреки покорам родственников, которые твердили, что робкий цветок не выживет в суровых условиях. Да только они не представляют истинную силу растения, которая прорывает почву, чтобы добиться воздуха. — А ты… Заноза в заднице, — отряхнувшись после промаха, раздражённо процедил сумасшедший, буравя меня изучающим взглядом. Снова мимолётное листание загадочной книги и недоумение в его глазах. — Твоя линия жизни мне совершенно непонятна. Разве такое вообще бывает? Она будто танцует на кончике клинка, то идеально балансируя, то норовя разбиться в лепёшку. Один тянет тебя на дно, а другой помогает выбраться. Работаешь на два фронта, да? — я скривилась, сначала не понимая, к чему он ведёт. — Ах, я тебя прекрасно понимаю, это так по-женски! — начал ворковать он, нелепо обнимая самого себя, при этом танцуя, словно в агонии. Однако на смену фортелям так же резко пришла серьёзность. — Но твои любовные геометрии вмешиваются в естественные события, поэтому от тебя бы тоже неплохо избавиться. Оппонент снова начал с напряжённой медлительностью заводить бензопилу. Меня же в это время одолело прозрение. Сумбурные кадры видений пронеслись перед глазами, открыв мне флёрную завесу. Я ошеломлённо захлопала глазами, забыв об опасности, и, очнувшись от гипноза, закричала, как в бреду: — Это ты был в моём сне! Да, длинные волосы, покушение на жизнь Алоиса, знания о нас двоих — всё сходилось. Я была счастлива от осознания того, что мне удалось разгадать тайну своего кошмара, и теперь у меня точно появился шанс спасти возлюбленного. Но… я не знала, как им распорядиться. На мои плечи обрушилась слишком большая ответственность, которая тянула меня на дно. Я ни за что не откажусь от неё, однако… я сойду с ума, если совершу хотя бы одну ошибку. А в этой ситуации ошибок быть не должно. Поэтому моя плоть снова окаменела, а живость застывшего тела выдавала лишь испарина на лбу. — Что…? — красноволосая бестия недоумённо повела бровью, обличая некое отвращение к моему обвинению. Теперь уже он смотрел на меня, как на сумасшедшую, но уже через несколько секунд его тон сменился будничным разочарованием. — Лучше бы я узнал о том, что потратил своё время в эротическом сне Себастьяна. — Так оно и есть. Внезапно до нас донёсся бархатец демонического гласа. Мы все обернулись, увидев в проделанном безумцем проёме чёрного дворецкого. Кажется, впервые в жизни я ощутила облегчение, узрев его плотоядные алые глаза. Враг моего врага — мой союзник, мой щит, за которым я буду трусливо прятаться. Но что я ещё могу, если я, кажется, рождена быть крысой, бегущей с тонущего пироскафа? — Себастьянчик! — эта крикливая ракадия тут же изменилась в лице, излучившись экзальтацией. Впервые в жизни я с восхищением смотрела на то, как Себастьян с нарочитой канителью подходит к врагу, разминая кулаки в эластичных перчатках. Их скрип отзывался в ушах сладкой лирой. Я ощущала стойкое злорадство при мысли о том, что с соперником будет покончено. И мне… стыдно признаться, но мне хотелось, чтобы он проявил ко мне жестокость, которую не в силах проявить я. Мне хотелось на минуту, чтобы мой мстительный дух оседлал демона. Себастьян схватил незнакомца за горло, от чего моё сердце суетливо и предвкушающе дрогнуло. Как странно было ощущать, что в моих жилах сейчас ошалело течёт лава, радуясь зловещему исходу. Но если это поможет уберечь Алоиса от будущей погибели… я готова стать бездушным протектором. — Только во сне я разбирал тебя по кусочкам. И это было очень, — мужчина приблизился, соблазнительно облизнув уста, от чего его враг сжался, — возбуждающе. — У тебя слишком извращённые фантазии, Себастьянчик! — взвизгнуло существо, паникуя и одновременно дрожа от изнеможения, точно мерзкая подстега. — Но, если тебе такое нравится, я готова уступить, как истинная леди. Только… шепни мне ещё что-нибудь таким же томным гласом, чтобы я перестала бояться неизвестности… — Отвратительно, — внезапно прокомментировал с презрением Алоис, демонстрируя язык; он ощутил спокойствие при виде Себастьяна, поэтому позволил себе ребячество. Я же чересчур сосредоточила внимание на расправе над этим угнетателем. Я жаждала поскорее увидеть жестокую кульминацию, и это желание пугающе изводило меня изнутри, будто бы ломая рёбра и прожигая органы кислотой; если Себастьян сейчас же не избавит меня от ответственности, я сойду с ума, разорвав собственную тесную кожу, налитую эмоциями. — А ты, пожалуйста, помолчи в полёте, чтобы мы насладились этим дивным зрелищем без лишнего писка, — демон снова вернулся к сладчайшему политесу, усыпляя бдительность соперника, чтобы без препятствий поднять его запоздало извивающееся тело. — Нет, только не лицом в стену! — заныл, словно скнипа, безумец, безвозвратно устремляясь прямо в твердь. Я ощутила слишком колоссальную горечь разочарования, лицезрея лишь то, как его крик быстро стих от глухого удара. Стена, в которую влетело существо, плавно стекающее с неё, покрылась раскоинами. Спустя мгновение демон оказался возле тела павшего, чтобы ещё раз бросить его в помеченное место. Твердь хлипко поддалась, разломавшись на части, тем самым упрятав за тьму нарушителя спокойствия. Почему он отделался лишь побоями, когда покушался на несколько жизней бех оснований? Через некоторое время я ощутила горячую панику от осознания того, что Себастьяну и Сиэлю не важно, что станет с Алоисом; они знают, что смогут сами справиться с препонами, а судьба остальных не имела для них значения. Ответственность снова перешла на меня. И предъявлять им о том, что они обязаны избавиться от чужого деспота, было алогично и бесполезно. — Хорошо поработал, — прервав мои пепельные на смак размышления, в проёме появился Сиэль, скрупулёзно избавляющий своё одеяние от пыли. — Только в следующий раз, кхм, обойдись без распутных фраз. — Прошу простить меня, если я оскорбил Ваш драгоценный слух, — извинение с уст демона звучало иронично. — Да меня чуть не стошнило, — не сдержавшись, прыснул ядом Сиэль. — Клод! — внезапно радостно закричал Алоис, когда откуда-то появился и Его дворецкий. Всё так сумбурно вертелось, что я потеряла и счёт времени, и внимательность, чтобы разглядеть, в какой миг появился Фаустус. И почему-то я ощутила резкий укол, когда Алоис доверчиво впился в будто бы неживого дворецкого объятиями. Он не заслужил такой чести. Несправедливый жест возлюбленного, задев сильнее несмолкающие струны моих нерв, склонил меня к забытью о Его возможном убийце и злости к янтарноглазому демону. — Прошу прощения, Ваше Высочество, обстоятельства вынудили задержаться меня, — Клод будто озвучил вызубренные сухие оправдания. — Вы не ранены? — Намеренные обстоятельства? — уже не сдержалась я, механически огрызнувшись на демона. Наши взгляды переплелись, схлестнувшись в неравной дуэли. Может ли он быть причастен к нападению того создания? Вдруг это он организовал смерть своего хозяина от чужой руки, чтобы оставить свою репутацию чистой? Но к чему бездушному демону бесславие или популярность? Для хтонических созданий ничего не имело значение, кроме утоления собственного глада. Я просто сходила с ума от возможных хитросплетений. — Господин Фаустус, негоже мужчинам опаздывать на встречи, ведь эта прерогатива принадлежит исключительно леди, — едким вступлением в дискуссию меня поддержал насмехающийся Себастьян. Между демонами тоже возникли напряжённые искры. Казалось, что Михаэлис пытается склонить меня на свою сторону взаимными нападками на Фаустуса. На секунду он даже повернулся ко мне, соблазнительно подмигнув. Я рефлекторно смутилась, но моё сердце осталось к нему каменным. Уж лучше быть по себе, чем принять сторону противоречивых порождений тьмы, которые целуют чёрный подол эгоизму. — Аида, ты в порядке? — в очередной раз из транса меня вывел Сиэль. Я не очень хотела вступать в диалог с ним, но… выбора не было. Сейчас не время и не место, чтобы угрожать клыками, обвиняя его в несработавшем плане. — Д-да… — робко обронила я. — Кто… или что это было? — Просто оно, — брезгливо отмахнулся граф. — А если в подробностях, то это докучливый жнец, Грелль Сатклифф, который собирает души недавно почивших. — Жнец…? Собирает души…? — по очереди уточняла ошеломлённая я. Известие о том, что демоны не одиноки, просто уничтожило меня. Но я не успела во всех подробностях переварить сей факт — обстоятельства вынуждали меня торопливо и почои безэмоционально смиряться с новостями. — Поговорим об этом позже, — отрезал он, намекая, что сейчас нам нужно разобраться с другим. Он бегло оглядел мой наряд, с которого стекал шлейф крови. — Вижу, вы времени зря не теряли. — Зато из тебя получился никчёмный рыцарь, Сиэль, — в диалог вступил Алоис; он насмешливо и высокомерно, словно цесарь, осматривал оппонента. — Кстати, тебе идёт это нелепое платье. Оно полностью подчёркивает твою истинную принадлежность. — К чему ты это? — несмотря на грубый упрёк, Сиэль сохранял хладнокровие, отражая нападки лишь опущенными бровями. — К тому, что воровать чужую собственность умеешь, а ухаживать за ней должным образом — нет. «Только не это…», — обречённо подумала я. Кругом царил хаос, но эти противоборцы будто намеренно не замечали его, крутясь лишь в своих личных конфликтах. До сего времени они тоже интересовали меня, но после пугающей грёзы и известия о жнецах мне было плевать, кому из них принадлежать. Да, мною владели определённые чувства. Но не эгоистичные, основывающиеся на получении взаимности и того самого «Жили долго и счастливо». Мною правила целомудренная любовь, жаждущая обеспечить безопасностью Алоиса, и я собиралась достигнуть этой цели уже без ослепляющей страсти и их бесполезных распрей. Теперь их апатия на фоне мифических войн не вызывала у меня восторг их смелостью. Они заигрались, как дети, забыв о том, что их ждёт совершенно недетская судьба. Надменные в своём величии над демоническими псами, они перестали видеть суть человечности. — Я виноват перед Аидой за эту оплошность, и я обязательно принесу ей извинения без лишних свидетелей, — виновато отозвался Сиэль. На минуту мне всё же стало приятно от того, что он не забыл обо мне. — Жаль, что ты видишь в ней лишь вещь, а не человека. Не забыл, что неодушевлённые материалы не могут спасать жизни? Снова манипуляции Сиэля, которые почему-то оказывают на меня воздействие, вынуждая забывать о радетельстве Алоиса. Эти моменты были редки, поэтому их так легко затмить суждениями и доводами. Я винила себя в том, что меня можно было сломить, будто у меня не было собственного мнения. Но, с другой стороны, было ли оно у меня в самом деле, когда я находилась рядом с Алоисом? Очередной поток ненужных размышлений после пустых обещаний себе о том, что я сделаю всё, чтобы спасти любимого, несмотря на Его отношение ко мне… После терапии Сиэля мены всё время начинали одолевать сомнения по поводу своей цели. Нужна ли моя помощь Алоису? Нужно ли мне это самой? Я любила, но, как и всякий эгоистичный человек, хотела стараться ради цветущей взаимности, несмотря на попытки настроить себя на добродетельные стремления. Как же была сложна природа человеческих чувств… Лучше бы мы жили по инстинктам. — Не тебе упрекать меня в этом, — гневно сокрушился Алоис, сжав кулаки; Его задел упрёк визави. — Ты ведь забрал Аи, чтобы разозлить меня. Но она не поддалась тебе, — ненависть Алоиса сменилась дерзкой самоуверенностью. — Потому что, пока ты не явился сюда, она всецело принадлежала мне, несмотря ни на что. Взгляд Его голубых очес направился на меня, словно выманивая подтверждение и одновременно без его участия ставя скрепу на этом признании. Я лишь растерянно смотрела на Него, не зная, как мне реагировать на этот вызов. Медленно в моём сознание складывалось склизкой змеёй впечатление о том, что Сиэль оказался прав. Все мои прошлые стремления начали разом пошатываться. Почему один вострый меч способен пролить множество крови, но оставить в живых цивилизацию и даже построить новую, а одно слово способно разрушить целую Вселенную без шанса на реставрацию? Затем я повернулась к Сиэлю, заметив, как он с сомнением переглядывается с Себастьяном. Между ними будто состоялся немой диалог, в котором они о чём-то договаривались; демон поучительно раздавал советы, а граф, точно ленивый студиоз, неохотно принимал их во внимание. Мне не понравилась подозрительным гримаса Сиэля, будто ему пришлось принять неприятное решение. Мне хватило и личной борьбы с силами зла вокруг них. Мальчишка неожиданно шагнул ко мне, вызвав у меня новый поток подозрений. — Не стоит быть слишком самонадеянным, Алоис Транси, — Сиэль выдавил из себя плутоватую ухмылку. И ещё раз приблизился ко мне. Слишком непозволительно. Пренебрегая отточенными правилами этикета и тем, что я пятнала его идеальную кожу скверной кровью Беррингтона, он слабо прижался губами к моим губам. И краем глаза, — это единственное из моего тела, что могло ещё пошевелиться после глубокого шока, — я увидела, как на лике Алоиса отразилось то самое разрушение целого мира.