Бабочка под стеклом

Прежде чем решить возникший конфликт, маркиза прогнала нас в ванную, словно застуканных за развратом детей, со словами: «Я не желаю разбираться с вами, пока вы в таком неопрятном виде! Даже твой дворецкий со своим мерзким лицом выглядит куда солиднее!». Сиэль походил на гельминта, который испуганно ивзивался в попытке отыскать заветные слова для Фрэнсис, сулящие потушить кратер её красноречивых эмоций. Я не без удовольствия приняла облик немствующей скульптуры, чей бесцветный взор был устремлён в эфемерные дали, но моя каменная плоть охотно пропитывалась каждым скандальным словом. Всем известно, что камни — самые главные хранители множества чужих тайн. Но в отличие от них я не обещала молчать, о чём намекала моя редко являющаяся ухмылка. — Какой вздор! — причитала разъярённая, точно целое стадо буйволов, женщина, которую звали Фрэнсис. — И только посмотри на свою причёску! Если бы во мне было больше эмоций, я, должно быть, ощутила бы страх перед грозной фурией, косвенно обвиняющей меня в возможном растлении графа, поскольку она ещё не выяснила, кто именно из нас был инициатором. Но во мне остались лишь крупные осадки отвращения, которые раскрывались в откровенном злорадстве. Иногда этого было достаточно для того, чтобы я ощутила мерклый смак жизнь, вырвавшись из призрачного заточения. Это была мимолётная и мнимая воля, как и существование любой бабочки, которой меня называл Алоис, потому что рано или поздно они будут пойманы сетью несправедливости, называемой пищевой цепочкой или же извращённым человеческим интересом. — Почему ты не смеёшься? Такого цирка наверняка ещё не было в аду, — не глядя на рядом смирно стоящего Себастьяна, спросила с ядовитой насмешкой я. — Или ты решил поиграть в сочувствующего дворецкого? — К сожалению, обстоятельства не позволяют мне предаться подобной роскоши, — загадочно ответил дворецкий, не сводя хищно-винные глаза с женщины; мне показалось, что на глубоком дне его зрачков я увидела… настороженность? Мой взгляд, обратившийся к Фрэнсис, возымел осознанность. Бесцветный мир, в котором неприкаянно блуждала моя разорённая душа, вдруг обрёл смысл. По крайней мере его свежую иллюзию, в которую мне хотелось вцепиться мёртвой хваткой от изнурения, которое я тащила за собой, точно хромую ногу. Если в этом мире существует человек, имеющий влияние на графа и тем более демона, во мне родится стимул срезать собственные марионеточные нити. — Ты умеешь грамотно выходить сухим из воды, как и твой отец, когда дело касалось таких непристойных ситуаций, — только сейчас я поняла, что конфликт был исчерпан, когда маркиза подала раздражительный голос. — Но зачем тебе столько прислуг? Неужели твои старые скверно справляются со своими задачами? — она сузила глаза, направив тяжёлый взгляд на Себастьяна. Мне показалось, что между ними была не переглядка, а самая настоящая сеча на выживание. Я впервые увидела, как пульсирует жилка демона, который должен был питаться амритой из гнева и ненависти, но Себастьян почему-то пытался обороняться от того, что должно было струиться в его раскалённых венах. «Назревает что-то интересное?», — подумала я, впервые ощутив внутри себя какое-то неестественное лихорадочное движение. Это была как будто не я, а моё спящее альтер-эго, которое пробудилось от запаха будущей крови. Я не понимала, как управлять этими странными импульсами, но с ними я стала чувствовать себя сильнее. — Нет, тётушка Фрэнсис, у меня всё под контролем, — заверил граф, поправляя пряди, вставшие дыбом после её недавних криков. Я была уверена, что у него успели выпасть и поседевшие волоски. — Этой девушке было некуда пойти, поэтому я решил предоставить ей работу здесь. Как Вы знаете, у меня немало недоброжелателей, поэтому будет лучше перестраховаться и усилить безопасность, с чем и была связана наша тренировка. — Она выглядит, как нежный цветок, мечтающий расти подальше от суеты со своим суженым, — небрежно отозвалась обо мне Фрэнсис. Я рефлекторно поджала уста. Однако могла ли я так категорично отвергать её слова? — Она способна на большее, — спокойно высказался Сиэль. «Как иронично, что он вынужден так рьяно защищать меня перед своей тётей, чтобы самому не упасть лицом в грязь», — насмешливо подумала я. — Как давно она работает у тебя? — Несколько недель. — И ты уже доверяешь ей? — она взглянула на меня с подозрением, словно я была пригретой на груди змеёй, готовой напроситься и на неё. По мне прошлись непрошенные мурашки. — Это не похоже на тебя. — Тётушка, доверьтесь мне, я хорошо разбираюсь в людях, — уверенно ответил граф. — Если бы разбирался, то не нанял бы такого неприятного типа, как Себастьян! — проворчала Фрэнсис, чему дворецкий невинно улыбнулся, но его бровь незаметно дёрнулся. Кто бы мог подумать, что его так заденет замечание по поводу внешности. — Я не смею отрицать, что он неплохо справляется со своими обязанностями, но его лицо… «Она такая же странная, как и все в этом поместье, но у нас уже есть кое-что общее, а значит, она раздражает меня чуть меньше остальных». — В любом случае, я хочу сама убедиться в том, что эта девчонка хоть на что-то годна, — она резко подошла ко мне. Я подняла на неё голову, встретившись с презрительным взглядом, как если бы я была ничтожным насекомым. — Пока что её руки создают впечатление, что она не бралась даже за расчёску, не говоря уже об оружии. «А с моими волосами что не так?!», — вспылила я. И мои вспыхнувшие нервы казались абсурдными на фоне других не менее безумных конъюнктур. — Но для начала я займусь твоим внешним видом, — она повернулась к графу. — Недопустимо, чтобы будущий муж моей дочери расхаживал в таком неряшливом образе! Когда я впервые услышала, что у Сиэля есть невеста, я поймала глубокое удивление. Этот мальчишка, насквозь проросший хтоническим мраком и льдом к окружающему миру, не ассоциировался у меня с семейной жизнью. Он был похож на анахорета, который закрылся в своём сизо-мизантропичном уголке, и лишь иногда выполнял указания тьмы, чтобы она защищала его обиталище от названных гостей. Я внимательно рассматривала графа, пока Фрэнсис так усердно расчёсывала его пряди, что мне казалось, что на гребешке в следующий раз останется его скальп. Несмотря на личную неприязнь, я могла объективно оценить его внешность: он был красив, как падший ангел, и его не портили раздражённые гримасы. Если бы он был самым обычным человеком, у него было бы много поклонниц и, возможно, он смог бы по-настоящему осчастливить кого-то, а не бередить мою душу. Интересно, каким бы он был в браке при нынешних обстоятельствах? «И почему я задумалась об этом?», — недоумевала я. Мне хотелось ударить саму себя за то, что я позволяю себе так расслабляться. И всё же, я снова засмотрелась на графа, когда он предстал в ином амплуа: его волосы были зачёсаны назад, открывая аккуратное чело, и в таком виде он казался более деловым человеком, с которого облезли детские черты. Он был взрослым, статным и серьёзным графом, готовым уже сейчас взойти на законный престол. Но он никогда не познает взаимность любви с народом. Возможно, я буду одной из немногих, кто будет знать правду о нём. Если мы оба доживём до этого момента. — Не хватает только очаровательного розового бантика, — не удержалась я от язвительного комментария. — Замолчи! Фрэнсис, довольная своими трудами, присела на диван, позабыв обо мне. Она позволила мне выиграть время, чтобы отрепетировать речь. Мне нужны союзники, даже если они будут такими сомнительными, как она. Я должна была попробовать. Эта идея казалась безумной, но с тех пор, как я увидела, как перед ней меркнут мои враги, она опаляла меня одухотворяющим огнём, который не знал покоя без воли. И с исчезновением не менее униженного её манипуляциями дворецкого я ощутила, как этот самый настрой возымел новую силу. — Не сочтите за дерзость, но Вы совершенно не похожи на типичную англичанку, в Вас сразу чувствуется боевой дух, — сказала я, уняв неуверенную дрожь в голосе. Сиэль повернулся ко мне, взглянув, как на умалишённую. Затем его взгляд стал более осознанным — он понял, что я начала вести свою игру. — Для меня это не оскорбление, — сдержанно улыбнулась Фрэнсис. Многие кисейные барышни на её месте расплылись бы в польщённом румянце, но она не позволяла дифирамбам очаровать её. Она продемонстрировала снисхождение к моему лестному замечанию, но в ней продолжала сиять спесь, требующая большего. — Я рада, что есть люди, которые могут заглядывать в глубь других, а не только смотреть на обёртку. — Жизнь научила меня проверять содержимое перед суждениями, — любомудро высказалась я, иллюстрируя достаточную зрелость, чтобы идти с ней на осмысленный диалог. — И это правильный подход для того, чтобы не продемонстрировать свою приземлённость, — чопорно отозвалась она, насупив тонкие светлые брови, словно предупреждая меня. Даже почти угрожая. Один строгий жест, напоенный неприступным холодом, снова возвёл между нами видимую мне стену. Другая я испуганно бы отшатнулась, встретив на тернистом пути очередную препону. Но нынешняя я понимала: ни один мощный ветр не поможет застывшему кораблю, если он не имеет цели. — Позвольте заметить, что Вы сами, не узнав меня, сделали обо мне неправильный вывод, — я решилась на рискованный шаг. — И какой же? — Фрэнсис заинтригованно и провокационно изогнула бровь; её деловитый и зоркий, как у ястреба, взгляд исступлённо впился в меня, повелевая выдать ей интересную информацию, или же она выпустит когти в мою грудную клетку. Я невольно проглотила кислый и тугой ком. И всё же, вопреки уместному опасению, я будто вкучила крошечную дольку эйфории; я начала испытывать эмоции, отличающиеся от примитивной и уже бесполезной злости, а значит, я настроена серьёзно осуществить свой план. Даже если риск обернётся крахом, я буду до странного рада запомнить короткие мгновения триумфа над своей нежизнью. — Я не мечтаю о замужестве, — смело заявила я, стараясь при этом не переходить черту дозволенного: в моём гласе не было подразумевающегося вызова и я подавила нотки превосходства над стандартными барышнями, чтобы леди Мидлфорд не сочла, будто жалкая прислуга пытается поравняться с ней. Я успела заметить, что многие аристократы ценят скромных прислуг, имеющих честь и преданность, которыми можно было бы бахвалиться перед своим кругом. И даже в своих «коллегах» они зачастую хотели видеть гибкость, которая позволит им быть выше. Их мир — бесконечная борьба за власть. — Это естественный процесс в первую очередь ради наследников, но это не моя конечная цель. Я бы хотела получить образование и стать независимой. Я считаю, что женщина не должна полагаться только на мужчину, это может стать опрометчивым шагом. «А какая у меня теперь на самом деле мечта?», — вдруг пронеслось эхом в голове после уверенных и высокопарных рассуждений о замужестве. Когда я служила Алоису, я действительно смела грезить о вечной любви с графом. В нынешней реальности, отдающей привкусом сожжённой утопии, прошлые помыслы казались чистым абсурдом. Скабёрзный мир вручил грубый плевок моим мечтам и ткнул в них, как нашкодившего котёнка, приучая к тому, чтобы я перестала открывать дверцы этой стороны души. И я надолго закрыла их, заставив заржаветь замок, чтобы ключу было поздно найти к нему подход. Так было безопаснее, и со временем тоска по инфантильным рассуждениям начала тускнеть, а боль при упоминании об ударах в эту запретную обитель усиливаться. Ассоциируя святое с агонией, ты перестанешь видеть в нём святость. — Впервые вижу прислугу, которая не грезит выскочить замуж за своего хозяина, чтобы потом занять его место на троне, — белокурая валькирия осмотрела меня с одобрительной оценкой, но затем, насытившись моим откликом на обманчивую любезность, вернула себе не доверчивый вид. — Или это всё красивая быль? «Она, конечно же, не глупая. При иных обстоятельствах я бы сочла её привлекательным оппонентом, но в данном случае я хочу поскорее закончить эти муки», — подумала напряжённо я, моля высшие силы послать мне больше терпения. — Я думаю, что можно добиться успехов без замужества и высокого положения, если, например, иметь хорошую идею. — И какую же идею могла бы иметь ты? — она бросила это с толикой дерзости, которой либо желала подавить мою амбициозность, либо надеялась получить после моей чванливости достойный ответ, оправдающий моё вызывающее поведение. — Можно начать с малого. Девушка, обладающая благовидностью, может добиться успеха в продаже цветов с собственного сада. — Цветы и надежда на внешность? — скучающе и разочарованно бросила Фрэнсис. — Это банально. Красивых женщин много, а оригинальные идеи в дефиците. Ценить нужно не красоту, а то, что действительно будет полезным. «Хотела бы я сказать это её мужу, если бы у неё были заметные дефекты, с которыми будет позорно появляться в высшем обществе. Рассуждать так беззаботно, имея и внешность, и богатство, которое досталось тебе от родственников, очень легко. Трудно войти в положение мещанина, к которому ты испытываешь отвращение», — злобно подумала я. Я почувствовала, как начала шагать по тонкому лезвию её расположения, которое норовило неожиданно звякнуть, сбросив мою тушу никчёмным кремнем. Я получила поражение, и с горечью признала это. Не стоило мне лезть туда, в чём я совершенно не разбираюсь. Плетя искусную ложь, нельзя забывать о её логической цепочки, в которой можно самому запутаться до асфиксии. Обрастая шкурой бессовестного лгуна, не забывай верить самому себе для большей убедительности. — Простите, я поторопилась с выводами, — виновато признала я свою ошибку. О, я знаю, как они любят акцентировать внимание на своей супрематии. — Но мне довольно трудно рассуждать о своих небольших возможностях. Однако, я полагаю, если бы я торговала чем-то необычным, что заинтересовало бы авторитетную личность, готовую подсобить мне добрыми слухами, мне было бы проще добиться успеха. Уже имея при себе такого человека, я была бы готова рискнуть, потому что без риска жизнь может оказаться слишком пустой. Поэтому я рисковала. И рискую до сих пор, уповая на шанс урвать хотя бы лоскуток намёка на победу. Этого крошечного свечного огня будет достаточно, чтобы моя жизнь не утонула во мраке. Этого времени хватит на то, чтобы я нашла исполинский очаг для более глубокого и уверенно продвижения по сумрачным пещерам своей жизни. — Что ж, здесь ты права, — Фрэнсис наконец-то удовлетворённо кивнула. Я чувствовала себя игрушкой в её руках, которую она придирчиво проверяла на наличие полезных функций, но всё время оставалась при дилемме — выбросить меня, как мусор, или оставить на особенный день. — Но не всем достаточно интеллекта и воспитания, чтобы заслужить чужое расположение. Особенно мужчинам, — она презрительно фыркнула. «Если я буду настаивать на своей нелюбви к противоположному полу, это станет слишком очевидной попыткой добиться её доверия. Нейтралитетом и уж тем более попыткой найти в них плюсы я могу только спровоцировать её на отрицательную реакцию. Фрэнсис выглядит как человек, который ищет себе родственную душу, но ей не нужна собственная копия, она ценит индивидуальность вкупе со схожим мировоззрением. Тогда с чего же мне начать?», — торопливо рассуждала я, в перерывах обвиняя дамочку в том, что у неё слишком завышенные требования. — А Вы любите своего мужа? Поначалу мне казалось, что переход к личной теме поможет нам сблизиться. Но, поймав на себе порицающий взор Мидлфорд, мне хотелось дать себе отрезвительную пощёчину. Этот вопрос был бестактным. Кто я такая, чтобы совать свой нос в личную жизнь изысканной денди? Я даже не имею право отодвинуть для одного глаза ширму, за которой Фрэнсис превращается в чью-то супругу. Кажется, увлёкшись своей злостью на её вычурные манеры, я невольно выпустила наружу своих упитанных бесов. — Довольно дерзкий вопрос от прислуги, — смурно подметила она, вогнав меня в холодное напряжение. Я побледнела, готовясь попрощаться с возможностью найти оплот своих надежд. И заметила краем глаза ухмылку Сиэля, которая кольнула моё самолюбие. — Но на первый раз я прощу тебя, — к моему удивлению, сказала спокойно она. Теперь напрягся Фантомхайв, а я, не веря в свой успех, не нашла в себе силы парировать Сиэлю его же ухмылкой. — Да, я люблю своего мужа и у нас при этом выгодный брак. Он соответствует всем моим критериям, не считая мягкого воспитания детей. — Если всё время воспитывать кнутом, можно добиться только ненависти, — эти пылкие слова вырвались совершенно без моего ведома. Потому что я прекрасно знала, что может произойти с недолюбленными детьми. — Я не просила тебя говорить со мной о воспитании, — строго, отклоняя любые будущие возражения, сказала Фрэнсис. — Видимо, твои родители были чересчур мягкими с тобой, если ты недостаточно усвоила дисциплину. «Только незрелые люди не умеют владеть своими эмоциями», — повторяла я себе, нервно сжимая кулаки. Лоб покрылся испариной пота, губы пересохли, я заиндевела, словно абстрагируясь от обвинений, которые полетят в меня дальше. Сиэль гордился моим провалом; взирал на меня, как на своего личного полководца, принёсшего ему славу на моей пролитой за него крови. — Простите, я действительно зазналась, — я понуро опустила голову, уже не пытаясь тщетно добиться снисхождения, но желая избежать хотя бы жестокого наказания. Я больше не хочу вспоминать о них. Фрэнсис смотрела на меня, как на недовертыша, от которого было бы проще избавиться, чем чему-то научить. Но её вечно угрюмые черты лица внезапно выровнялись, став мягкими, обнажив её потаённую женственность. — Несмотря на то, что ты заносчива в некоторых моментах и имеешь отвратительную причёску, в тебе есть потенциал. Ты могла бы неплохо управлять своим мужем. И даже поучить кое-чему моего племянника. — Тётушка… — поспешил вмешаться граф, заметив, что ситуация выходит из-под его контроля. — Не лезь в женские разговоры, Сиэль! «После того, как он переодевался в женские наряды, ему вполне можно было бы участвовать в этом разговоре», — вспомнила я, едва сдерживая смешок. Сиэль, заметив мою реакцию, видимо, сумел прочитать мои мысли и ответить на них скрежетом зубов. — Разве я имею право влиять на того, кто выше меня по статусу? — и хоть я начала ощущать власть, я не давала себе опьянеть, напоминая, что аристократы так же любят скромность. — Если я отдам тебе приказ, — подчеркнула маркиза. — Сиэль неплох в стрельбе, но он не ладит с холодным оружием. Мне было бы спокойнее, если бы я знала, что в его поместье есть человек, умеющий обращаться со шпагами и который сумеет подать ему хороший пример. Если ты достойно проявишь себя, я преподам тебе несколько уроков. — Себастьян умеет заниматься всем этим, — напомнил угрюмый граф, отказываясь принимать нынешнюю реальность. — Мне не нравится этот неопрятный дворецкий. Кроме того, ты сам говорил, что эту горничную нужно натренировать. Или есть что-то, что заставит меня сомневаться в моём решении? Её тон сквозил провокацией, взгляд бросал вызов — она начала подозревать неладное. Сиэль прекрасно понимал, что без подыгрываний он и сам не сумеет заняться своим планом. — Нет. Я всего лишь был удивлён тем, что Вы проявили непривычное снисхождение к прислуге. — Я редко встречаю женщин, которые не живут стереотипным мышлением. И ей лучше не разочаровать меня, — и всё же, даже её похвала звучала, как предупреждение. Она подошла ближе к Сиэлю, положив длань на его плечо. — Если ты думаешь, что я слишком тороплю события, подпуская ближе прислугу, которая недолго здесь работает, то ты ошибаешься. Раз уж у меня выдалась возможность слепить что-то из новичка, я займусь этим, чтобы у меня точно не было никаких переживаний по поводу вашей с Элизабет сохранности. Завтра утром начинаем, так что не смейте показывать дурной тон своим опозданием. И женщина оставила нас наедине, позволив Сиэлю неохотно переваривать свершившееся. Казалось бы, что я сократила дистанцию между мной и Фрэнсис, но, завоевав крохотную частицу её признания, я только больше отдалилась от желаемой задумки. Я уже не была уверена в том, что оправдаю её ожидания, которые были сродни пыткам. — Что ты сделала с ней? — придя в себя, ошеломлённо спросил граф. — Ничего такого, о чём могла бы пожалеть, — загадочно ответила я, забыв о будущих проблемах, которые перекрыло чувство превосходства над Сиэлем. Как же давно я не ощущала такой острый вкус жизни. — Инквизиции на тебя нет, — прорычал он, удаляясь в свои покои. — Хотите сказать, что я красива? — я никак не могла удержать в себе веселье. — Хочу сказать, что ты ведьма! Он громко хлопнул дверью, напоминая, что всё ещё является уязвлённым ребёнком, над которым легко и приятно потешаться. Но затем, когда гривуазность растворилась без следа, я более отчётливо осознала, что меня ждёт завтра. Вдохновение предательски следовало за исчезнувшим весельем. Моё сердце панически заколотилось, дробя грудь. — Стоит ли заранее предупреждать, что времяпровождение с леди Фрэнсис покажется тебе моим родным домом? — ядовито прошептал за моей спиной Себастьян, усилив мою панику. Что я наделала?!