Gebrochene Herzen

      Насыщенный день начался бодряще, и пусть он не выспался, как того хотелось на широкой удобной кровати, но, пожалуй, именно сегодня у него открылась новая страница в жизни, которая обещала быть много лучше прежних: красочнее, ярче, полнокровнее. Залесских каким-то чудесным образом совершенно располагал к себе, ему хотелось верить, потому что, глядя в его темно-карие, почти черные как спелые вишни, глаза, Беккер не видел холодного расчёта или откровенного желания наебать. Конечно, нельзя исключать, что все это продуманная хитроумная игра, но чуйка Роберта никогда не подводила, даже вчера вечером, когда он согласился на мутное дельце с детдомовскими, прекрасно знал, ничем хорошим оно не кончится – что в конечном итоге и было доказано опытным путем. Хотя, опять-таки, если бы не задержание, он никогда бы не позвонил Залесских, а значит, не смог бы на порядок упрочить свое шаткое положение, пусть и за чужой счет. Но кто сказал, что это низко? Низко - это если бы Беккер был полон светлых чувств и верил в благие намерения, вот только он не такой, возможно, когда-то был, но точно не сейчас. Роберт хлебнул слишком много яда, что оставило на нем несмываемую печать законченного ублюдка, так чего теперь-то строить из себя праведника. Нет, он вытянет из этой ситуации все, что можно. И да, он будет бывать в этом шикарном доме как можно чаще, отчего бы и нет, когда так настойчиво приглашают.       После завтрака и небольшой экскурсии по коттеджу, они спешно выехали в город. Прошедшая ночь несколько разрядила напряженную обстановку в салоне Ауди: негромко бормотало радио, выдавая незатейливую музычку вперемешку с городскими новостями; говорить особо не тянуло, вроде бы все уже обсудили, а трындеть «ни о чем» Роберт не умел – всегда только по существу. Залесских тоже не рвался к праздным беседам, внимательно следя за дорогой, он расслабленно одной рукой крутил руль, плавно обходя еле тащившиеся по трассе автомобили. И парень откровенно кайфовал от этой быстрой езды на отличной тачке, чувствуя нутром утробный рев мотора.       Откинув голову на подголовник, он прикрыл глаза. Нужно было подумать, что сказать Еве, как-то объяснить, почему он отдает ее в чужой дом. Что вообще ждет сестру? Как она отнесется к перемене места и смене людей? Кажется, ей пришлись по вкусу обещанные Романом качели и своя комната, в которую Беккер сегодня мельком заглянул – детская была что надо. О такой можно было только мечтать, по крайней мере, в этом его не обманули, а значит, и Еве должно понравиться. Но все это обертка – красивая и дорогая, а что будет внутри? Жена Залесских парня невероятно подбешивала, сразу было видно, что баба - настоящая дешевка, какое бы шмотье на ней ни было надето. И характер сучий, вон как возмущалась ночью, будто он ей лично пуд соли под хвост насыпал.       - Роберт, - услышал он сквозь дрему и открыл глаза, недоуменно оглядываясь по сторонам. Машина была припаркована недалеко от входа в небольшой торговый центр, что располагался в паре кварталов от интерната. Когда-то они с пацанами сбегали сюда из «Гнезда», чтобы побродить по этажам и попялиться на яркие витрины магазинов.       - Зачем мы здесь?       - С пустыми руками собрался идти к сестре? Мне она рассказывала, что ты каждый раз приносишь ей подарки. Возьми, - Роман протянул ему десять штук: две пятитысячных, новехоньких до скрипа купюры. – Сходи купи, что хотел. Не просто так же ты вчера совершил кражу. Я подожду.       - Не боишься, что свинчу с твоим баблом, мне же не привыкать воровать? Или думал, я откажусь, вроде как нищенская гордость взыграет и хуё-моё? – Роберт окинул насмешливым взглядом Залесских и расплылся в кривой улыбке, искренне улыбаться у него уже давно не получалось. Но жест Романа предполагал благодарность, да, собственно, он и был благодарен, а еще неслабо так удивлен, вот только показывать этого не собирался, тем более что замечание про вчерашнюю кражу весьма неприятно задело за живое.       - Не вижу в этом смысла. Ты не настолько идиот, каким хочешь показаться. Так что поторопись, мне еще нужно с братом успеть обо всем договориться.       - Она медведя просила, - неловко буркнул парень, непривычный к подобному доверительному отношению в свой адрес, - ну, такого, мягкого, типа плюшевого.       - Посмотри в отделе с цветами, - спокойно подсказал Роман, ни взглядом, ни жестом не показывая своего превосходства, - обычно их там продают. И не бери большого, бестолковый пылесборник. Левка своим мальчишкам когда-то покупал, толком они им и не играли, до сих пор пылится в детской.       - Ладно. Но тут явно сдача останется.       - Возьмешь себе. Всё, шуруй.       Роберт, окинув долгим изучающе въедливым взглядом Романа, рывком распахнул дверь Ауди. Что-то такое происходило прямо сейчас внутри него, чему он не мог дать определения, и это причиняло беспокойство. Ну, не привык он доверять людям, потому что очень часто, да практически всегда, его обманывали, подводили, разочаровывали, предавали. А тут Залесских со своими честными глазами и правильными словами, как будто ключ какой-то подобрал к его душонке, и хочется верить, а то и довериться. Но нельзя. Поэтому внутри шла кровопролитная борьба горького опыта с нерастраченной до конца наивностью, которая рождала жуткий дискомфорт. Он быстро нырнул в торговый центр, покрутил головой, чтобы сориентироваться, и сразу двинул в продуктовый отдел.       На этот раз парень решил не экономить, не свои же деньги, и оставить себе на сдачу по минимуму, оттого купил Еве целый пакет сладостей и сока, а еще того самого медведя бежевого цвета с красным бантом на шее – мечта любой девчонки. Он уже предвкушал восторги и визги сеструхи, которая получит долгожданную игрушку, такой точно ни у кого в интернате больше не будет – чем не повод для гордости.       Донельзя довольный собой Беккер быстро проскочил в крутящиеся двери торгового центра и юркнул обратно в салон, откидывая покупки назад.       - Смотри, какой охуенный, - Роберт потрепал медведя по голове, демонстрируя его Залесских.       - По-твоему это небольшой? – засмеялся Роман, разглядывая мохнатое чудовище, занявшее все заднее сиденье. – Он же с тебя размером.       - Зато Еве понравится.       - Это главное, согласен. Ну что, поехали в «Гнездышко»?       - У меня осталось три тысячи с копейками. Могу забрать?       - Я уже сказал, что можешь. И давай договоримся, - развернулся к нему Роман, с совершенно серьезным выражением лица, - если я что-то даю – ты это молча принимаешь, без споров и так далее. По возможности я всегда тебя поддержу, чем смогу, конечно, в разумных пределах, но это не значит, что ты можешь сесть мне на шею и свесить ноги. Все, что от тебя теперь требуется – это продолжать отлично учиться и не встревать в дерьмо, из которого я могу тебя в другой раз и не вытащить.       - По рукам. Условие, что я могу бывать в доме в любое время, сохраняется?       - Да, я сделаю тебе комплект ключей от ворот, калитки и двери, и выпишу пропуск в поселок. Мой телефон у тебя есть, лучше предупреждай, когда захочешь приехать. Я часто задерживаюсь на работе. Еву устроим в садик, Женька будет ее отвозить и забирать. В выходные можешь приезжать с ночевкой. Тем более сейчас тепло, мы часто собираемся всем семейством на шашлыки, Левка привозит своих мальчишек, они немного постарше Евы, но думаю, поладят. В общем-то, перспективы жизни дальнейшей я тебе обрисовал. Как ты будешь себя вести и что делать, зависит только от тебя, но сдается мне, ты уже достаточно барахтался в выгребной яме, чтобы захотеть из нее вылезти.       Ева сидела на лавочке, на игровой площадке интерната, рядом с огромным медведем, который был раза в два больше ее самой, и громко причмокивала, держа во рту чупа-чупс. Ее кудряшки потешно подпрыгивали, когда она крутила хорошенькой головкой, хвастливо поглядывая на других детей, которых на площадке было тьма тьмущая, оттого во дворе стоял невообразимый гомон. Роберт веселился от важного вида сестры, что без умолку болтала, пересказывая новости своей группы, которые случились за последнюю неделю. Солнце ласкало ее своими лучами, румяня ангельское личико, южный ветерок играл оборками пышного платья, выглядывавшего из-под полы серого тонкого пальтишка.       - …Ирка тогда врезала Тольке по голове куклой и сломала ее, а Елена Владимировна начала кричать. Из-за этих дураков нас всех наказали и не повели гулять, - возмущено закончила она, нахмурив светлые бровки.       - Нельзя говорить «дураки», это плохое слово, - назидательно вставил Роберт, разыгрывая из себя строгого старшего брата. Пусть сам он и научился ругаться в «Гнезде» как сапожник, но это не значило, что Ева должна стать такой же. - Так говорят только невоспитанные девочки, а ты у меня хорошая.       - Я больше не буду, - тут же искреннее пообещала Ева и кинулась в крепкие объятья брата, чмокнув его в щеку липкими, пахнущими клубникой губами.       - Ев, - начал он, подхватывая и усаживая ее себе на колени, - помнишь к тебе приходил Роман?       - Да. Он мне понравился, хороший дядя.       - Хороший, - не мог не согласиться Роберт, вспоминая сегодняшнюю ночь и утро. - А помнишь, он рассказывал, что у тебя будет своя комната, качели и игрушки, если ты будешь жить с ними?       - Ты сказал, что нельзя. Я должна ждать, когда ты меня заберешь.       - Я тут как следует подумал, милая… Роман, правда, хороший добрый человек, и я хочу, чтобы ты пожила у него. Я буду приезжать к тебе в гости и даже оставаться с ночевкой, представляешь? У него большой дом рядом с лесом и озером, а комната для тебя, словно из волшебной сказки, специально для такой принцессы, как ты. Тебе очень понравится. И ты будешь ходить в настоящий садик, и ездить на машине. У тебя будет все, что захочешь, и мы сможем видеться в любой день, а не только по выходным.       - Женя с Романом будут моими новыми папой и мамой?       - Нет, - отрезал он, едва не задохнувшись от этих бесхитростных слов, - они будут твоими опекунами. Мамы и папы других у тебя не будет, но у тебя есть я. И мы будем вместе. В июне я сдам сессию и вообще перееду к тебе. Уверен, Роман не будет против.       - Правда? – воззрилась на него сестра своими огромными голубыми, словно небо над ними, глазами, в которых было столько затаённой надежды.       - Конечно, - засмеялся Роберт и легонько щелкнул ее по носику. - Мы же с тобой семья.       - Сегодня поедем?       - Нет, в следующую субботу. Мы с Романом приедем и тебя заберем. Пока еще не все документы оформлены.       - Так долго, - надулась сестра, складывая на груди ручонки.       - Всего пять дней, - Роберт погладил ее по голове и теснее прижал к себе. - Это недолго.       - Но я хочу сегодня.       - Будешь капризничать, прибавится еще один день. Будет шесть, а не пять.       - Нееет, - тут же успокоилась Ева, перестав канючить. – Пусть будет пять.       - Тогда, что нужно сделать? – Роберт снял сестру с коленей и поставил на землю, оправляя складки ее платья.       - Подождать и быть хорошей девочкой, - улыбнулась она.       - Правильно. А теперь погуляем, а то скоро тихий час.       - Мишка с нами?       - С нами, - тяжко выдохнул Роберт, подхватывая медведя за лапу, и дернул черт купить такого великана, таскай его теперь за собой.       Они медленно брели вдоль забора, который окружал «Гнездо», рядом с постриженным кустарником, что уже красовался набухшими почками, готовыми вот-вот выпустить первые нежные листочки. Неожиданно тепло апреля подстегивало замершую за долгую зиму природу к скорому пробуждению. В воздухе витали ароматы весны, они кружили голову и заставляли беспричинно улыбаться. А может это в нем бурлила радость от разрешения проблемы, которая в конечном итоге оказалась и вовсе не проблемой, а самым настоящим избавлением? Но, как бы то ни было, на душе пели те же развеселые птахи, что скакали с ветки на ветку вокруг и беззаботно чирикали. Ева шла рядом, крутила головой по сторонам, хваталась руками то за медведя, то за брата, а то и просто кружилась, и болтала, болтала обо всем, что видела и чувствовала, и чего теперь так сильно ждала.       - А мультики я буду смотреть?       - Каждый день, там знаешь, какой телевизор большой, о-го-го, в полстены, - не уставал отвечать на бесконечные вопросы Роберт, которыми она его буквально завалила.       - А в зоопарк мы сможем поехать? А в кино?       - Все сможем. И парки и зоопарки, и в кафе, и в кино. Теперь мы все сможем.       - Урааа!!! – кричала сеструха, носясь вокруг Роберта. И столько счастья была на ее лице, да он никогда и не видел ее такой светящейся от радости.       - Ева, - присел он на корточки, ловя ее за руки, - обещай мне только одну вещь. Ты будешь во всем слушаться Романа.       - А Женю?       - Женю тоже, но Роман главный. Именно он будет твоим опекуном. Тем более что Женя скоро уедет, и не будет доставать тебя всякой ерундой. Поняла, милая?       - Да, - серьезно кивнула Ева. – Слушаться Романа – он главный.       - Умница. Пойдем, я отведу тебя в группу. Тебе пора спать, а мне пора ехать по делам.       - Я буду считать дни. Сегодня один.       - Не, Ев, сегодня не считается, - тут же обманул детские надежды Роберт. - Завтра с утра начнешь. А мишка тебе поможет не заскучать, и не забудь поделиться конфетами с ребятами. Ты же у меня не жадина.       - Все раздать? – вскинулась сестра чуть ли не со слезами.       - Скоро у тебя будет так много конфет, что они никогда не будут кончаться, а у этих ребят не будет. Так что раздай половину, половину оставь себе – это справедливо. Но есть их можно только после нормальной еды, не перебивай аппетит, а то Елена Владимировна будет ругаться.       - Она всегда ругается. Противная.       - Еще неделя и ты забудешь ее как страшный сон. Интернат забудешь и все-все-все. У тебя начнется новая жизнь. У нас начнется, и все будет хорошо, - твёрдо сказал Роберт, которому осталось только самому в это «хорошо» поверить.       Беккер стоял за воротами интерната, дожидаясь опаздывающего Залесских. Хотелось ему позвонить, чтобы напомнить о себе, но допотопный телефон еще ночью приказал долго жить и зарядить его в доме Романа было нечем. Обеденное солнце светило прямо в глаза, оттого он, щурясь, окидывал взглядом подъездную дорогу, выискивая в редком потоке машин знакомую белую Ауди. На сердце впервые за долгое время стало спокойно, снизошло то самое загадочное умиротворение, о котором он раньше знал только понаслышке. Осталось составить бумаги, а дальше попробовать просто жить, как живут сотни и тысячи парней его возраста, конечно, черное пятно навсегда останется внутри, но кто сказал, что его нельзя сделать чуточку бледнее? И прав был Роман, заметив, что он уже достаточно долго барахтался в дерьме, и пришло время из него выбираться. Но для начала неплохо бы было разобраться с одним последним неприятным дельцем – воздать по заслугам Мухе.       - Извини, в пробке застрял. Авария на кольце, - первое, что сказал Залесских, когда остановил машину у ворот детдома.       - Да херня, десять минут всего, - Роберт резво запрыгнул в салон, поймав себя на том, что это начинало входить в привычку, но она ему определенно нравилась. Последний раз его так катал по городу отец, да и машина тогда у них была не чета этой - простенькая Реношка. – Успел дела с братом обсудить?       - Да, через пару часов встречаемся у него в конторе. А пока предлагаю куда-нибудь заехать перекусить, уже обед.       - Как насчет Макдака? – сразу предложил парень, предвкушая сочный бургер и картошку фри. - Не был там четыре года.       - Серьезно? – весело хмыкнул Залесских. - Там же отрава одна.       - Да, бля, зато вкусная. Тогда куда?       - Знаю один чешский ресторанчик. Колбаски там объеденье. Тебе понравится.       - Колбаски - это хорошо, - мгновенно воспрял духом Роберт, почувствовав нестерпимый голод, - вези.       - Как прошло с сестрой? – спросил Роман, когда они вклинились в движение на проспекте. - Медведь понравился?       - Еще бы, прыгала вокруг него, визжала, что с нее взять - девчонка. Даже не знаю, чему она больше обрадовалась медведю или сладостям, - Роберт протянул руку, чтобы потыкать в сенсор аудиосистемы, муть, что вытекала из колонок, достала еще с утра. - Я сказал ей про опекунство, она была готова уже сегодня ехать.       - Я рад, что она не против.       - Я пообещал Еве, что у нас с ней начинается новая жизнь, и она забудет интернат как страшный сон, поэтому не дай мне обмануть ее ожидания. Я тебе этого никогда не прощу.       - Ну, знаешь, мне дороги мои кости и прочая требуха, которые ты наверняка взобьешь и переломаешь, так что, я не планирую обманывать ни тебя, ни твою сестру, - казалось, Залесских ничего не могло смутить, он готов был соглашаться со всем, что говорил Роберт, и это несколько напрягало, как будто в его словах скрывался какой-то подтекст, который пока невозможно распознать. И еще эти странные взгляды, как будто он насквозь сканировал его. – Что ты ищешь?       - Да достала эта пиздострадальная попса, - кинул Роберт, переключаясь с одной радиостанции на другую.       - Рэпа тебе новомодного подавай?       - Вообще-то, я предпочитаю классику, - самодовольно кинул он, наблюдая затем, как вытягивается лицо Романа. - Современное не слушаю, не на чем, да и некогда особо. Хотя Вован иногда включает какую-то херню на ноуте.       - Неожиданно, - Залесских удивленно повернул голову, чтобы мазнуть по нему заинтересованным взглядом. - Никогда бы не подумал, что в тебе есть тяга к прекрасному.       - Это от отца, - начал объяснять Роберт, за каким-то хреном приоткрывая душу. - Он хотел учиться в консерватории, дома только классика и звучала. Въелось. Теперь ничего другое не воспринимаю. Раздражающая слух какофония, лишенная смысла.       - Сказать, что я удивлен – ничего не сказать. Тогда надо будет как-нибудь выбраться в филармонию.       - Мы раньше часто ходили, - плюнув на бесполезные поиски нужной радиоволны, вспомнил Роберт, расслабленно откидываясь на спинку сиденья. - А еще в кирхе часто давали Баха. Там потрясающий орган, это что-то.       - Ты верующий? – казалось бы, куда еще больше удивляться, но Роман словно открыл сокровищницу, вытаскивая из нее драгоценность за драгоценностью.       - Когда-то верил, до смерти родителей и интерната, - пожал плечами парень, - сейчас нет. Я по воле предков лютеранин. Хотя если честно, я особо никогда не задумывался на эту тему.       - Можем потом как-нибудь съездить, если захочешь.       - Это после кино, зоопарка и прочих прелестей жизни, которые я обещал сегодня Еве, так что не расслабляйся, Залесских, впереди тебя ждет развеселое будущее.