Gebrochene Herzen

      В голове билась одна-единственная мысль: «Что это, блядь, такое было?». Хотелось бы списать все на кошмарный сон, вот только фантомное ощущение сдавивших горло пальцев и удаляющиеся быстрые шаги вниз по лестнице не давали этого сделать. Он стряхнул с себя охватившее оцепенение и захлопнул входную дверь, все еще пребывая в полном недоумении после испытанного шквала эмоций: гнева, страха и, как бы это странно ни звучало, желания, которое совершенно ненормально пронзило в тот самый момент, когда кулак Роберта впечатался в стену, а не ему в лицо. Они были так близко друг к другу, как никогда ранее. И эти обезумевшие глаза, похожие на прицел снайпера, переворачивали что-то внутри, сбивая сердце с ровного ритма.       Но, черт возьми, как Беккер здесь вообще оказался? Как он их нашел? Выследил?       - Твою ж мать, - выдохнул Роман и сжал ладонями пульсирующие виски.       Заставив себя собраться, он поспешил в спальню. Эту огромную кучу дерьма придется разгребать именно ему. Сергей сидел на развороченной кровати, придерживая салфетки у разбитого в кровь носа, и смотрел так, что захотелось куда-нибудь исчезнуть. Что ж, если кто тут и виноват в произошедшем, то только сам Залесских, который наивно поверил в тот самый «зеленый свет» на личную жизнь, который ему дал Роберт. А ведь интуиция тогда вопила во всю глотку, чтобы он не велся, но как же хотелось верить в лучший исход.       - Прости, - сказал Роман единственное, что мог в этой анекдотичной, хоть и весьма серьезной ситуации. - Мне, правда, очень жаль, что так получилось.       - Да, - гнусаво хмыкнул Сергей, - действительно, жаль. Нужно было сказать, что у тебя кто-то есть. Не было бы подобных сцен ревности с мордобитием. Мне, конечно, не впервой получать по роже, но этот раз я запомню надолго.       - У меня никого нет, - резко ответил Роман, потянувшись за штанами. Стоять в одних трусах стало жутко неудобно, даже после случившегося между ними на этой самой кровати. - Кроме жены, но я рассказывал тебе о ней. А Роберт, он брат моей приемной дочери. И у нас с ним все сложно.       - Не стоит сотрясать воздух никому не нужными объяснениями, - отмахнулся от него тот, запахивая на груди халат. - Тебе лучше уйти. И думаю, самое верное решение, если мы больше не будем пересекаться. Да, кстати, совет на будущее, - с едкой горечью в голосе продолжил он, - не стоит регистрироваться на сайтах знакомств, пока у тебя все сложно. Налево ходишь ты, а получают по морде за это другие.       Спорить Залесских не стал, как и доказывать обратное. Сергей был прав абсолютно во всем. Да и ни к чему ему знать подробности чужой жизни со всеми ее хитросплетениями.       - Давай я хотя бы в больницу тебя отвезу, нос может быть сломан, или оплачу расходы на врача?       - Я сам в состоянии заплатить за себя. Просто свали.       Роман кивнул, молча оделся под полным пренебрежения взглядом и также молча, не прощаясь, вышел из квартиры, в которую ему теперь путь заказан. Впрочем, оно и к лучшему. Не став дожидаться лифта, он сбежал по лестнице на первый этаж и вышел на улицу. Во дворе дома было безлюдно. Залесских оглянулся по сторонам, надеясь и, в то же время, страшась увидеть Роберта. Парня он не заметил, хотя двор отлично просматривался и освещался фонарями. Звонить ему и выяснять отношения сейчас не хотелось, потому как только усугубит и без того взрывную ситуацию. Он опустился на лавку на детской площадке, чтобы перекурить и переварить произошедшее. Но мысли, как назло, куда-то уплывали, от дыма першило в горле, а ночная прохлада заставляла неприятно ежиться. Пару раз затянувшись, Залесских отбросил сигарету в урну и поспешил к машине.       - Ну, хоть потрахался, - рассмеялся Роман, забираясь в Ауди, вот только весело совсем не было.       Сложив руки на руле, он опустил на них гудевшую голову. Как-то все слишком запуталось в его жизни за последние месяцы. Раньше Залесских точно знал, что его ждет впереди, а потом завертелось-закрутилось и теперь несется с бешеной скоростью, черт его знает, куда. Он совершает поступки совсем себе несвойственные и испытывает чувства, о которых прежде даже не подозревал. То, что Роман чувствует к Роберту иначе, чем безумием не назвать, потому как это была не просто влюбленность или страсть, это дикий коктейль из многих ингредиентов, но самым главным стала близость, не на физическом уровне, а на каком-то ином, более возвышенном. И он ощущал это каждым оголенным нервом.       Залесских заставил себя взбодриться. Пора было возвращаться домой, хотя он понятия не имел, что его там ожидает. Еще одно искрометное выяснение отношений до кровавых соплей или полный игнор? И как себя вести теперь с парнем, который наглым образом ворвался в его личное пространство, и который готов был крушить все, что не вписывалось в его рамки? Роман решил не форсировать события, и уж тем более не бросаться грудью на амбразуру с обвинениями. У них обоих есть своя правда, но он как более взрослый и ответственный человек должен, прежде всего, думать сейчас головой, а не другим местом. Тем более Залесских догадывался, откуда растут ноги у агрессии Роберта.       Город остался позади, Роман гнал по пустой трассе к поселку, врубив музыку на всю громкость. Ему хотелось заглушить собственные мысли, чтобы не увязнуть в заведомо провальных рассуждениях, а то хуже, надеждах. Он разберется со всем потом, когда поймет истинную подоплеку поступков Беккера, а до тех пор, он предпочтет плыть по течению.       В доме Роберта не было. Он обошел все помещения, даже заглянул в хозяйственные комнаты. Ева мирно посапывала в детской, в гостевой на первом этаже спала оставшаяся на ночь Карина. А Беккер будто бы и вовсе не появлялся, по крайней мере, в его спальне было все так, как он оставил перед отъездом к Якушеву. Тревога забередила сердце, но Залесских отогнал от себя ненужное волнение. Раз у него ума хватило выследить Романа, значит, хватит ума где-то заночевать. Тем более, лучше им сегодня не видеться, чтобы не повторять той отвратительной сцены в чужой квартире. Хотя, что уж душой кривить, если убрать агрессию и гнев, он бы не отказался еще раз оказаться прижатым к стене горячим сильным телом.       Роман тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения, и зашел на кухню. Хотелось посидеть в тишине и темноте, грея пальцы о чашку с чаем. Да, вышло некрасиво. Ладно бы сам получил, но так подставить Сергея – тут только его вина. И вывод напрашивался сам собой: пока Роберт живёт с ним, следует забыть о какой бы то ни было личной жизни. Залесских сам согласился на это, когда подписал договор с Беккером, и думать стоило раньше, а не сейчас, когда из-за него кто-то получил по морде.       Он отпил уже остывающего чая, не отрывая взгляда от окна, за которым занималась заря. Небо с востока стремительно светлело, знаменуя собой новый день. Роман устало потер глаза. Пора было ложиться, не дело это всю ночь не спать. Нужно дать отдых и телу, и голове, которую распирало от мыслей и боли. В любом случае, он ничего сделать сейчас не сможет.       Уснул Залесских сразу, стоило только растянуться под одеялом. Тело, получившее нагрузку, приятно ныло в самых неожиданных местах, напоминая о том, что у него наконец-то случился секс, которого он не позволял себе со времен института. И Роман наверняка бы согласился дальше встречаться с Сергеем, который его устраивал во всех отношениях, если бы не вторжение Беккера. Вот только даже такой паскудный облом не смог вычеркнуть из памяти моменты близости, которые теперь подпитывали фантазии. Только очень уж хотелось, чтобы эти самые фантазии не стали единственным, что он сможет себе позволить следующие десять лет.       Проснулся Роман резко и рано, проспав всего пять часов. Но этого хватило, чтобы почувствовать себя отдохнувшим и полным сил. Он поспешил на кухню, чтобы приготовить завтрак Еве и Карине, да и сам остро нуждался в кофе и обязательной утренней сигарете, прежде чем врываться в этот воскресный день.       Сидя на веранде, Залесских вдруг понял, что настолько погряз в своих делах и проблемах, что напрочь забыл о родных. Они, конечно, созванивались, но сто лет уже как не встречались. Родители пропадали на даче, где на полную катушку занимались огородом и садом, а Левка с семьей собирался укатить в отпуск к морю. Так что самое время было пригласить всех к себе на шашлычки и баньку. В конце концов, жизнь не кончилась, она только началась. Поэтому он быстро прикончил остатки кофе и, хлопнув себя по коленям, поднялся, чтобы прикинуть фронт работ. Нужно успеть замариновать мясо, настругать салатов, затопить баню, да и Еву пора уже было поднимать.       Полдня пролетело так стремительно, что Роман даже удивился, когда у ворот просигналил приехавший с семьей Левка. Визги детей сразу заполнили двор, и Ева тут же унеслась с мальчишками куда-то за дом, наверняка для очередной шалости. Мысли о брате покинули ее хорошенькую головку, потому как девчушка не забыла, что именно сегодня они должны были ехать в деревню за Робертом. Вот только эта поездка не могла состояться, так как местонахождение Беккера было до сих пор неизвестно. Парень так и не появился и не позвонил, хотя Роман время от времени проверял телефон, но ни разу не порывался позвонить сам. Рано или поздно он все равно вернется, остается только дождаться.       В бане было невыносимо жарко, но отец поддавал пара еще и еще. Не выдержав, Роман бросился к двери, чтобы перевести дух в предбаннике. Он сто раз зарекался ходить с отцом париться, но Левка начинал ржать и подкалывать, и чтобы не прослыть слабаком, Залесских шел с ними как баран на заклание. Сев на лавку, он отер пот с лица полотенцем, а потом дрожащей рукой потянулся к запотевшей кружке с холодным пивом. Но как бы то ни было, приезд родных и отдых с ними не давал забивать голову опостылевшими мыслями. Сейчас, когда вокруг раздавался смех и веселые разговоры, он и сам отдыхал душой. Словно все по-прежнему, словно вся его жизнь и дальше идет полным ходом без неожиданных препятствий. Впрочем, вполне возможно, Роман сам усугубляет по максимуму, накручивает себя на ровном месте. Он же взрослый мужик, неужели не справится с одним взорвавшимся пацаном?       - Свалил, маменькин сынок? - Левка, красный как рак, и пышущий жаром, развалился рядом, накинув на себя простыню. - А где твой борзый приемыш? Думал, он к вечеру подтянется.       - Роберт уехал к другу в деревню неделю назад, - ответил Роман, потянувшись за своей одеждой. Пора было заканчивать с баней и начинать с шашлыками. - Должен вернуться со дня на день.       - Так это не он тебя так синяками разукрасил?       - Уже успел разглядеть? - усмехнулся он, поймав на себе пристальный взгляд брата. - Так, небольшое недоразумение. Не забивай голову.       - Это ты матери иди лапшу на уши вешать, - тут же безапелляционно вставил Левка, - а мне не надо. Если не он тебя так оприходовал, тогда кто?       - Да что, блядь, за допрос? - вот что Залесских терпеть не мог, так это вмешательства в свою жизнь. - Мне уже не семнадцать лет, не надо за мной присматривать. Я со своими проблемами сам разберусь.       - Ну-ну, Ромашка, сбавь обороты. Ты не мой начальник, а я не твой подчиненный. Но мне, как старшему брату, хотелось бы знать, с кем ты так ошалело трахаешься. И не надо мне заливать, что дама попалась дюже страстная. Я еще не забыл, как вытаскивал тебя из койки с парнем.       - Тогда и не задавай тупых вопросов, раз не забыл.       - Мне уже откровенно похрену, с кем ты и кто ты. Я просто думал, что у тебя достанет ума не влезать в отношения с братом девочки, над которой ты взял опеку. Тем более что ему, сколько там лет, девятнадцать?       - Хватит меня поучать, - взорвался Залесских, со злостью одергивая на себе футболку. - Мне четвертый десяток пошел, и я как-нибудь сам решу, с кем мне влезать в отношения, а с кем не стоит. Все, закрыли тему. Не будем портить настроение друг другу. И без того паршиво все.       - А паршиво, потому что ты держишь в себе, - заметил Левка, поднимаясь с лавки, чтобы тоже начать одеваться. - Мог бы поделиться своими проблемами. И знаешь ли, я тоже за последние десять лет вырос и поумнел. И на многое смотрю уже иначе.       - Это ты мне сейчас пытаешься намекнуть, что смирился с тем, что я гей? Или ты пытаешься извиниться за то, что благодаря твоему вмешательству, моя жизнь последние десять лет была беспросветным гетеросексуальным болотом?       - Зато ты сосредоточился на карьере и добился очень многого в жизни, - довольно улыбнулся брат.       - О да, это утешает, - хмыкнул в ответ Роман, отвесив шуточный поклон. - Спасибо, благодетель. Я пошел жарить шашлык, на сегодня душевных разговоров предостаточно. И, кстати, - обернулся он в дверях, - я с ним пока не сплю. Но это только пока. И вот тут твое мнение меня вообще не колышет.       Залесских стоял в клубах дыма и аромата, которым веяло от жарившегося на огне мяса. Рядом возились дети, устроив дом из подручных средств: пледов и подушек, стащенных с веранды. Мать с женой Левки посиживали на площадке под соснами, пока мужики сооружали ужин. Отец ворчливо покрикивал на старшего сына, гоняя его на кухню за тарелками и за вилками. Роман только посмеивался, наблюдая за ними. И ему было чертовски хорошо, словно после бани и разговора с братом, одним камнем на сердце стало меньше. Но вот другой камень, который собственноручно водрузил Роберт, давил как никогда прежде. И стоило себе признаться, что он, даже несмотря на ночные разборки, скучал. Скучал всю прошлую неделю и особенно остро скучал сейчас, когда вокруг были родные люди.       - Эй, Ромашка, не спали мясо! Сам будешь есть угли, - окликнул его отец, подходя ближе к мангалу. - Ну, рассказывай, как дела у твоего нового семейства? А то и двух слов друг другу не сказали.       - Все хорошо, бать. Ты же сам видишь, - развел руками Залесских.       - Вижу, - кивнул тот. - А что Женька? Надумал что-то?       - Подам на развод, как только вернется, - жмурясь от дыма, ответил он. - Я уже Левке сказал, чтобы подготовил все документы. Не хочу затягивать.       - А пацан где? - Роман закатил глаза, дался им всем Беккер сегодня.       - К другу уехал в деревню.       - Я тут прикинул, - начал батя и Залесских внутренне напрягся, - он же на геодезиста учится. Можно будет его к нам на фирму устроить на практику. Все будет при деле.       - Отличная идея, - поддержал он. - Я с ним переговорю. Но это будет после отпуска. Хочу отвезти их к морю. Ева ни разу не была на юге, да и Роберт после смерти родителей из города не выезжал.       - Ты же знаешь, что я горжусь тобой? - скупо и вполголоса задал вопрос отец.       - Знаю, - усмехнулся Роман, хлопая мужчину по плечу. - Спасибо, бать.       - Не спали мясо! - уже отходя, крикнул тот, направляясь обратно к замученному Левке.       Залесских улыбнулся на скупую похвалу отца. Они действительно теперь мало говорили друг с другом, но тем ценнее были вот такие вот вечера, проведенные в кругу семьи. Тем более что больше никто не нагнетал атмосферу на пустом месте, как это было при Женьке. Никто никого не одергивал, никто не старался быть лучше, чем есть на самом деле. И это, несомненно, подкупало. Жаль только, что Роберт сегодня отсутствовал… Роман вынул из кармана телефон, чтобы еще раз проверить входящие звонки и сообщения. Но там по-прежнему была пустота, такая же, как расползалась где-то глубоко внутри.       Беккер не позвонил ни в воскресенье вечером, ни в понедельник днем. Залесских места себе не находил от волнения, и во вторник утром, наплевав на гордость, не выдержал. Пока варился кофе, он набрал номер и долго вслушивался в длинные гудки, прежде чем услышать сонный хриплый голос.       - Ты домой собираешься возвращаться? Ева соскучилась, - сказал он без приветствий, потому что откровенно злился.       - А можно? - спросил Роберт, и голос его как-то дрогнул, отчего у Романа засосало под ложечкой.       - Нужно, - твердо ответил он. - Чтобы вечером был дома. Хватит валять дурака. Деньги на такси сейчас переведу.       - Не надо, меня отец Вована довезет.       - Приедешь домой, сразу позвони, - Роман отключился, даже не дослушав.       Сейчас в нем боролись такие противоречивые чувства, что хотелось что-нибудь разбить от облегчения и гнева. Ну, какого рожна, все именно так, а никак-то иначе? Почему все так сложно? И будет ли когда-нибудь легко? И что вообще он скажет вечером, когда, наконец, увидит его? Что безумно скучал и переживал? Или что этот мелкий говнюк испортил ему только-только наладившуюся личную жизнь? Да нихрена он не скажет, будет тихонько радоваться про себя, вот и все.       День тянулся как на грех долго. В кабинет постоянно кто-то ломился, то с бумажками, то с отчетами, то с просьбами. А он ждал одного-единственного звонка, который смог бы утихомирить бурю внутри. Роман уже успел забыть о Сергее и о том, как скверно они расстались, пусть и вынуждено. Он уже успел простить нелепую выходку и покушение на что-то личное, даже интимное. Сейчас хотелось только одного – спокойствия. Со всем остальным он разберется потом, когда в доме все встанет на свои места.       Когда, уже ближе к обеду, позвонил Роберт, Залесских едва не подпрыгнул на стуле, настолько погрузился в работу. Он облизал пересохшие губы и принял вызов.       - Я приехал, - буднично отчитался Беккер. - Во сколько тебя с работы ждать?       - Как обычно, - с холодком в голосе ответил Роман, чтобы скрыть свое волнение. - Приготовь ужин.       - Ладно. Тогда до вечера?       - До вечера.       Залесских отключился и, прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Не то, чтобы жизнь в одно мгновение наладилась, но какое-то положительное направление определенно точно взяла. По крайней мере, настроение у него поднялось из глубокого минуса куда-то ближе к нолю. Да, та странная ночь у Сергея, безусловно, теперь будет стоять между ними и, возможно, тех отношений, которые были «до», они лишатся. Но кто сказал, что изменения обязательно должны быть к худшему? Что, если это начало чего-то нового, нового для них обоих? Что, если все совсем не такое, каким хочет казаться? Может, стоит копнуть основательнее, чтобы разобраться в чувствах, обуревающих Роберта? Он, конечно, не психолог, иной раз и в себе может запутаться, но вдруг вместе они справятся со всеми трудностями гораздо лучше?       Дав себе десять минут на мысли, Роман вернулся к работе. Теперь она шла в разы легче, чем было до звонка. Оттого остаток дня пролетел незаметно, стоило только выкинуть из головы все ненужное. Заставив себя не торопиться, Залесских по дороге домой заехал в магазин, чтобы восполнить запасы продуктов. Переживания переживаниями, а ответственности за жизнь и здоровье ребенка еще никто не отменял, поэтому вооружившись списком, он шел между рядов супермаркета, складывая в тележку необходимое.       Перед воротами дома Роман на минуту замешкался. Стоило бы убрать с лица глупую улыбку, которая сама собой там появилась, как только он проехал шлагбаум поселка. А то ведет себя, как влюбленный по уши дурачок, которому каждый жест и каждое слово, словно подарок. Напустив на себя серьезности, Залесских припарковал во дворе машину и, пару раз вздохнув и медленно выдохнув, открыл наконец-то дверь.