Gebrochene Herzen

      В воскресенье он чувствовал себя на порядок бодрее, чем в субботу. Оттого поездка в цирк состоялась, что бы Залесских там ни думал по данному поводу. Конечно, он еще расплачивался плохим самочувствием за излишне принятый на грудь алкоголь, но ему давно уже не пристало распускать нюни, тем более сейчас, когда на руках маленький ребенок и извечно насупленный парень девятнадцати лет. И вроде бы Беккер на него не злился из-за того, что он явился домой на бровях, но все-таки какая-то непонятная напряженность возникла. Поэтому Роман силился вспомнить, что же такого могло произойти, когда он вернулся. Ну, ей-богу, не мог же он распускать руки и лезть к Роберту с приставаниями? Тогда это полный финиш.       Все эти мысли безостановочно крутились в голове, пока они ехали по трассе в город. Беккер сидел на переднем пассажирском сиденье, равнодушно отвернувшись к окну, тогда как Ева – источник бесперебойной энергии – сзади, в детском кресле, не уставая закидывать вопросами.       - Дядя Рома, - начала девчушка атаку по новому кругу, - а клоуны точно будут в цирке? А фокусы? Я так хочу фокусы.       - Конечно, детка. Какой же цирк без клоунов. И дрессировщики, и акробаты.       - А это кто?       - Гимнасты, разные трюки выполняют под куполом. По натянутым канатам ходят, гнутся во все стороны, прыгают. Тебе понравится, обещаю.       - А какие?       - Schatz, bitte, komm runter! - рыкнул Роберт, обернувшись к сестре.       - Не повышай голос на ребенка, - спокойно вставил Залесских, не собираясь поддаваться на очередные провокации. - Если ты встал утром не с той ноги, никто не виноват.       - Нормально у меня все, сколько можно спрашивать одно и то же? Башка кругом.       - Это у тебя-то нормально? - усмехнулся Роман, обходя тарахтевший впереди трактор по встречке. - Ты похож на вулкан, который вот-вот начнет извержение. Может, скажешь, что такого страшного случилось? Или это поездка к друзьям на тебя так повлияла?       - Я же сказал, - шумно выдохнул парень, разворачиваясь к нему всем корпусом, - у меня все Sehr gut!       - Тогда вернемся к этому разговору позже, когда рядом не будет Евы.       - Как скажешь.       Залесских не любил гастролирующие цирки по многим причинам. Но для Евы притягательное слово «цирк», словно иная вселенная, волшебная и прекрасная. Поэтому он, несмотря на свои предубеждения о замученных в неволе животных, пропитых рожах клоунов и застоялом запахе опилок с грязного манежа, умудрялся улыбаться, глядя на довольную девчушку. Они, отстояв очередь в кассу, купили билеты в пятый ряд, откуда представление должно быть видно как на ладони, и в гомоне десятков детей и ора их родителей, заняли свои места. Разноцветный высокий шатер над ними колыхался от порывов ветра, который сегодня дул порывами с севера, принося тучные облака и приятную прохладу, громкая музыка бомбила по ушам, взывая к началу представления.       Но Роману куда интереснее было наблюдать за Робертом. Того что-то изрядно терзало и мучило, закушенные губы и стиснутые кулаки просто кричали о том, что грядет буря. И хотелось бы знать наперед, чего ждать и к чему готовиться. Но, а пока на манеже клоуны развлекали нехитрыми номерами детвору, Залесских сосредоточил свое внимание на Еве. Она едва ли не подпрыгивала от восторга на сиденье и хлопала в ладоши, заливаясь веселым смехом. И чем больше вокруг становилось радости, тем сильнее хмурил брови парень.       - Дядя Рома, а когда будут лошадки?       - После антракта, детка, - ответил он, наклонившись к Еве. - Во второй части представления.       - А долго еще ждать?       - Минут пятнадцать, наверное, - глянул Роман на часы, прикидывая время. - А потом будет перерыв, и мы сходим покататься на тех аттракционах, что стоят у входа.       - Ураа!       - Schatz, - прикрикнул неожиданно парень, - не доставай вопросами. Сиди и смотри, иначе больше не поедем никуда.       - Роберт, - тут же одернул его Залесских, - угомонись. Ева не виновата в твоих бедах, какими бы они ни были. Поэтому затолкай подальше недовольство. Весь день рычишь.       Больше Беккер не возмущался. И хотя по его хмурому лицу можно многое было прочитать, но он уперто молчал и в антракте, и во второй части представления, и даже по дороге домой. Словно внутри него что-то такое катастрофическое вызревало, чему пока не находилось выхода. Оттого Роман бросал на него короткие, полные беспокойства взгляды, то и дело отвлекаясь от запруженной в выходной день трассы. Хотелось, наконец, выяснить, что такого страшного у него приключилось, но идти на контакт именно сейчас было чревато для обоих, по крайней мере, при ребенке выяснять отношения явно не стоило.       Ева и так притихла, улавливая плохое настроение старшего брата. Она не сыпала больше вопросами, только молча причмокивала губешками, облизывая большой чупа-чупс. Но в целом девчушка казалась счастливой и довольной. Еще бы, ведь она перекаталась на всех каруселях по два раза и наелась до отвала сахарной ваты, попкорна и мороженого. Поэтому, каким бы сложным ни выдался этот день, а галочку напротив него можно было смело поставить – поход в цирк удался на все сто процентов.       Как только они припарковались во дворе дома, Роберт сразу же убежал к себе и не спускался вниз до позднего вечера. Залесских отпустил ситуацию и занялся ужином, а позже поднялся в детскую к Еве. Потому что, какие бы разногласия между ними ни встали, на ребенке ничего не должно отражаться. И он с энтузиазмом принялся собирать из «Лего» замок для принцессы по заказу девчушки, а после читать ей сказку о Белоснежке.       Уложив Еву спать, Залесских спустился на кухню. За окном уже успело стемнеть. Ветер нагнал тяжелые тучи, и ночь обещала стать холодной. Синоптики грозили затяжными дождями и понижением температуры. Но он был рад небольшой передышке, потому как от жары уже некуда было деваться, и отчаянное желание оказаться на берегу моря росло день ото дня. Роман, пожалуй, как никто другой хотел в отпуск, до которого оставалось две долгие недели. Он даже не помнил, когда в последний раз куда-то уезжал, даже по делам. Если раньше командировки делом были привычным, то после повышения он оказался намертво привязанным к креслу начальника отдела и едва ли выбирался куда-то дальше складов компании.       Но работа работой, а всех денег не заработать, какими бы большими ни были его кредитные обязательства перед банками, лоб в кровь он расшибать не собирался. В конце концов, живем один раз, и теперь, когда Роман обрел нечто напоминающее семью гораздо больше, чем при жене, он просто обязан был вывезти всех на отдых. Пока в Сочи, а там, если ничего не изменится, то в следующем году можно рассмотреть варианты и с курортами за рубежом.       Он включил чайник и достал баночку с заваркой. На ночь хотелось выпить ароматного чая, потому как сон ему был просто необходим перед началом новой рабочей недели. Перед отпуском приходилось пахать в два раза усерднее, чтобы с легким сердцем передать дела на две недели Красову. И молиться всем богам потом, чтобы в один прекрасный день не раздался звонок с воплями о том, что все пропало и срочно требуется его присутствие в офисе. А такое вполне могло статься.       Пока чайник закипал, Роман убрал чистую посуду из мойки на полку в шкаф. Проверил холодильник на наличие продуктов, мысленно сделав себе пометочку, заскочить завтра в магазин после работы. А потом подошел к окну, за которым начал накрапывать мелкий дождик, и решил, что чай он, пожалуй, попьет на веранде…       Он не слышал, как вошел Роберт, только почувствовал спиной его тяжелый взгляд, пока заливал заварку кипятком. Внутренне собравшись, Залесских развернулся. Пора было уже решить возникшую между ними проблему, потому что жить в постоянном напряжении становилось крайне некомфортно.       - Чай будешь? - осторожно спросил он, прощупывая почву.       - Я сам себе налью.       - Мне нетрудно, - доставая с полки кружки, ответил Роман. - Только что заварил свежий…       - Сказал же, я сам, - Роберт нагло оттеснил его в сторону и потянулся к заварочному чайнику, но обжег руку о его горячий бок и дернулся, сбивая со стола не только чайник, но и кружки. - Блядь! Да что же это за пиздец?       - Да уж, не то слово. Не обжегся? - окидывая взглядом образовавшийся беспорядок, Залесских шумно выдохнул. - Не двигайся, можешь наступить на стекло.       Заварочный чайник раскололся, обдав темно-коричневыми брызгами кафельный пол. Ошмётки заварки были на холодильнике, на острове, на разделочном столе и даже на плите, и все это вперемешку с мелкими осколками от кружек.       - Нормально все.       - Послушай, Роберт, - начал Роман, подняв глаза на замершего среди бардака парня. - Я вижу, что ничего не нормально. Если я тебя чем-то задел или еще каким-то образом обидел, мне бы хотелось об этом знать. Давай научимся решать проблемы словами, а не кулаками. Тебе пора повзрослеть. Я ничего не помню о том, как вернулся домой в субботу ночью. И если я что-то ляпнул по пьяни или еще что-то сделал, скажи прямо. Если причина все-таки именно в этом.       - Это ты отлично придумал, списать все на неожиданную амнезию, - усмехнувшись, снизошел до ответа Беккер. - Как удобно. Охуенно, чо. Продолжай в том же духе.       - Что я сделал? - спокойно задал еще раз вопрос Залесских, несмотря на то, что ему очень хотелось немного потрясти парня, а то и хорошенько ему наподдать.       - Ничего, - буркнул тот.       - Да, блядь, хватит выносить мне мозг! Почему с тобой всегда так сложно? - не выдержал Роман, в конце концов, нервы у него тоже не железные. И сколько можно сдерживаться, боясь задеть или усугубить?       - Так давай я не буду усложнять тебе жизнь твою распрекрасную и мозолить глаза, съебу отсюда назад в общагу!       - Не неси херню. Тебя никто не гонит отсюда. Все, что от тебя требуется - это открыто выражать свои чувства и желания, а не ходить надутым индюком весь день. И обижаться на то, что вокруг никто не читает твои мысли и не догадывается о том, что с тобой происходит!       - Может, пить не надо до усрачки? - издевательски выгнув бровь, вставил Роберт. - И нести бред, который потом ты, типа, не помнишь?!       - Я десятый раз спрашиваю, что я тебе сказал?       - Ты сказал, что хочешь меня! О, вот только не надо делать такое лицо, и заливать, что это неправда и ты не такой, и бла-бла-бла!       - Ясно, - ровно ответил на обвинение Залесских и сам себе кивнул. - Допустим, я такое сказал, и допустим, это чистая правда. Даю слово, что на тебе никоим образом это не отразится. Так что, можешь спать спокойно и дверь на замок не закрывать, вламываться не собираюсь. Наши отношения не изменятся…       - Да, блядь, может, я хочу, чтобы на мне это отражалось! Может, я хочу, чтобы наши отношения изменились! Долбоеб ты такой!       - Что?       - На хуй иди, вот что!       На Романа будто бы ушат холодной воды вылили, он даже не успел ничего придумать и сказать в ответ, услышал только, как хлопнула со всей дури входная дверь. Да уж, новости были просто «охренеть не встать». По-другому не скажешь. Ему требовалось время, чтобы переварить случившееся. Поэтому, тяжко вздохнув и сжав пальцами переносицу, Залесских, осторожно переступая через лужи и осколки, пробрался в кладовку и взял швабру, чтобы собрать грязь. Он около часа провозился на кухне, наводя порядок. Мысли в это время в какой-то лихорадке кружили голову, Роман откровенно не понимал, что теперь делать и нужно ли вообще что-то делать?       Он, конечно, и раньше замечал некоторые изменения в парне, изменения в лучшую сторону, но не настолько же кардинальные. Сколько раз Залесских слышал от него нелицеприятные замечания по поводу гомосексуальной ориентации? Да не счесть. Беккер только на днях пыхтел и возмущался по поводу гей-фильма, который он в шутку заставил его посмотреть. И вот теперь такие откровения, сказанные то ли в гневе, то ли в обиде. Разобраться бы еще, на кого на самом деле злился парень. На него или на себя, что, пожалуй, больше похоже на истину. И как с этим со всем теперь разобраться?       Высыпав себе пару таблеток валерьянки на ладонь, Роман махом закинул их в рот и запил стаканом воды. Ему, прежде всего, следует успокоиться. И только потом обстоятельно обдумать последующие шаги на пути… вот только к чему? Как, черт возьми, ему поступить в этом случае? Он никогда не предполагал, что такое вообще возможно, чего бы там он себе ни думал или о чем ни фантазировал. Реальность оказалась на порядок жестче и больнее, размазала так, что теперь никак не собраться в кучу.       Для Залесских осознание себя как гея далось на удивление легко – не было борьбы с самим собой или череды истерик. Он просто принял сей факт и пошел дальше. И если бы брат не влез в его отношения, кто бы знал, чем кончилось дело. Но, Роберт абсолютно иной… для него это будет борьба не на жизнь, а на смерть. И как бы ни было тяжело, Роман в первую очередь должен помочь ему понять себя, и только потом подумать о себе и своих желаниях.       Он тяжело поднялся по лестнице на второй этаж в спальню и сразу же лег в постель. Нужно было дать отдых голове, и ничего лучше сна в этом случае еще не придумали. Поэтому, немного покрутившись, Роман вырубился. Но сны ему снились жутковатые, оттого утром Залесских поднялся разбитым, с тупой болью в затылке и с отвратительным настроением.       В офисе у него не было ни минуты свободного времени, оттого и мыслями к Роберту Роман не возвращался. Но сидящее внутри напряжение все равно не отпускало ни на мгновение, поэтому он срывался на подчиненных, которых то и дело заносило в его кабинет. Но больше всего досталось Генке, а потому что нехрен заходить с праздными разговорами, когда у него завал и вообще работы по горло.       - Красов, тебя какого лешего принесло? Работы нет? Так я сейчас быстро организую, - рыкнул Залесских, когда Генка по привычке развалился в кресле для посетителей. - Дуй на склад, проверь расстановку новых стеллажей.       - Ты чо, Сергеич, как не родной? - хохотнул тот. - Все там в порядке на складе. Работы идут согласно графику.       - Так, блядь, я в первую очередь твой начальник и только потом все остальное, поэтому соблюдай субординацию. Я никакого панибратства на рабочем месте не потерплю.       - Ого, как тебя нахлобучило. Дома, что ли, чего стряслось? Или Женька опять звонила?       - Да, черт тебя подери! Вот один раз выпьешь с подчиненным и все, потом никакого уважения.       - Я тебя уважаю больше всех в офисе. Пургу-то не неси. Лучше рассказывай. Помочь, может, и не смогу, но поддержать поддержу. Не чужие же друг другу люди, - вот как с гуся вода, Красов подвинул кресло ближе к столу и состроил проникновенную физиономию.       - Да, дома не все спокойно, - сдался Роман, откидываясь на спинку. - Не думал, что жить под одной крышей с молодым парнем будет так трудно.       - Так епта, заломай его, как ты можешь. Чо ты слюни-то развесил?       - Заломай? Ты не видел этого бугая. Он выше меня на полголовы и в плечах будет пошире. А еще он несколько лет занимался профессионально кикбоксингом. Так что, это скорее он меня заломает, - рассмеялся Роман, чувствуя, как напряжение немного отпускает.       - И чего он с жиру бесится? - вопрошал Генка. - Живет на всем готовом.       - Есть причины. Но не будем об этом, - отмахнулся Залесских, поспешив сменить тему разговора. - Ты-то как добрался до дома в пятницу? Я вообще ни черта не помню. Меня укачало в такси. Все следующее утро от унитаза не отходил.       - Такая же херня. Всю субботу провалялся трупом на диване…       Они еще потрепались некоторое время, потом Красов все-таки оторвал задницу от кресла и свалил на склад. А Роман погрузился в глубокую задумчивость. Да, им с Робертом нужно поговорить по душам. Вот только как подступиться к парню, который похож на колючего ежа двадцать четыре часа в сутки? С чего начать этот трудный разговор? С того, что, возможно, парень запутался в чувствах, что у него случилась подмена понятий? Что он просто не хочет терять семью? Ерунда. Если бы Беккер не был уверен в себе, он бы не заявил так открыто, пусть и через гнев, о своих желаниях. А поэтому следует все тщательно взвесить и подобрать правильные слова, чтобы в итоге не получилось еще одной некрасивой сцены.       Решительно настроившись на беседу, Роман спешил домой. Он даже не стал после работы заезжать в магазин, как планировал, чтобы не терять драгоценное время. По дороге в Солнечный, Залесских взвешивал все «за» и «против» и думал, с чего начать. Должно быть, скурив полпачки сигарет, он ни к чему толком не пришел. Как пойдет, так пойдет. Лишь бы не получить по морде в попытке достучаться.       Перед тем как подняться в комнату к Роберту, которого не нашлось на первом этаже, Залесских заглянул к Еве. Девчушка всегда умела своей непосредственностью снять тяжесть с плеч. Достаточно только спросить, как прошел ее день, и в ответ можно было услышать море занимательных историй и смеха. Сегодня она рисовала, сидя за столом, оттого в красках было все, в том числе и ее румяные щечки. Роман побыл с ней минут пятнадцать, затем зашел к себе, чтобы принять душ и переодеться, и только после этого решился постучаться в дверь к парню.       Войдя в комнату, Роман осмотрелся. Роберт сидел в изголовье кровати с ноутбуком. Должно быть, занимался переводом, вряд ли у него была тяга к прозябанию в соцсетях или играм онлайн. Он втянул в себя воздух и медленно выдохнул, как перед прыжком в воду. Беккер вскинул на него вопрошающий взгляд и криво улыбнулся.       - Привет. Я думаю, что нам стоит поговорить, - подходя ближе, начал Роман. - И обсудить произошедшее вчера.       - Я не хочу ничего обсуждать, - резко отрезал Беккер. - Я сказал достаточно.       - У нас проблемы и их нужно разрешить, ты же сам прекрасно понимаешь.       - Мне некогда. Так что, не сегодня. И скорее всего не завтра. А может быть, никогда.       - Хорошо, будь по-твоему. Но рано или поздно мы все равно поговорим. Нравится тебе или нет.       Парень ничего не ответил, только ухмыльнулся и вернулся к своим делам, полностью игнорируя Залесских. Поэтому ему ничего не оставалось делать, как убраться из комнаты.