Gebrochene Herzen

      Солнце осторожно, на цыпочках пробралось в комнату и коснулось своими дрожащими лучами, в которых плясали маленькие пылинки, приоткрытого на ночь окна. Легкие прозрачные шторы тотчас всколыхались от дуновения южного ветра, приносящего с улицы аромат цветущих магнолий и олеандра. Роберт открыл глаза и сладко потянулся, выбираясь из крепких объятий Залесских. Он бы с удовольствием еще подремал пару часов, да вот только на сегодняшний день у него были совершенно другие планы…       Парень шаловливо окинул взглядом спящего рядом Романа и, протянув руку, пробежался пальцами по его спине. Пожалуй, день рождения стоит начинать именно с такого пробуждения. Он сам себе едва слышно усмехнулся и медленно потянул одеяло ниже, обнажая Залесских полностью. Роберт не знал, откуда в нем вдруг взялась эта неуемная тяга к близости, но, кажется, именно с появлением в его жизни Романа все перевернулось с ног на голову. Теперь он только и думал, что о сексе. И чем больше думал, тем откровеннее становились его мысли, которые тут же проецировались на желания. Но пока ему не доставало духу идти дальше, хотя Беккер не сомневался, что ему все это несомненно понравится.       - Alles Gute zum Geburtstag, mein lieber, - прошептал он просыпающемуся от настойчивых ласк Залесских. - Ich weiß nicht, was los ist, aber ich bin verrückt nach dir.       - Пояснительную бригаду, пожалуйста, - сонно, скорее выстонал, чем пробормотал Роман, переворачиваясь на спину.       - Иногда мне нравится, что ты нихрена не понимаешь, - хмыкнул Роберт, спускаясь поцелуями по животу вниз. - Но только иногда. А теперь помолчи, пожалуйста, потому что я не смогу тебе ответить…       Роман понятливо улыбнулся и, прикрыв глаза, снова расслабленно откинулся на подушки. Почувствовав полную вседозволенность, парень решил действовать не спеша, медленно и лениво, но определенно точно возбуждающе до звезд перед глазами. С тех пор, как они приехали на юг и стали проводить ночи в одной постели, он многому научился. И голову больше не бередили угрызения и муки совести, потому что Роберт знал наверняка, то, что между ними происходит – это серьезно и надолго, а значит, нет ничего брезгливого и отталкивающего в том, чтобы доставить удовольствие человеку, к которому испытываешь чересчур много чувств, чтобы давать им какое-то определение.       - Я хочу тебя, - все еще покачиваясь на волнах пережитого оргазма, выдохнул Залесских в губы, втягивая Роберта в тягучий поцелуй.       - Одного раза тебе мало? - довольный собой хмыкнул парень. - И кстати, с днем рождения.       - Спасибо, отныне это утро официально именуется лучшим праздничным утром, - прошептал Роман, потираясь кончиком носа о щеку парня. - Но я говорил о другом…       - Я понял, - тяжко вздохнул Беккер, растягиваясь на постели рядом. Этот разговор рано или поздно должен был состояться, и вроде бы они никуда не спешили, но… - Не уверен, что я готов к этому.       - Даже если ты будешь сверху? - расплылся в хитрющей улыбке Залесских, дернув Роберта за отросшую прядь волос.       - То есть ты хочешь, чтобы я тебя…       - Я хочу тебя, и мне откровенно все равно, как это произойдет.       - Сейчас? - взволнованно всполошился он, обернувшись на закрытую дверь, словно в любую минуту в нее могла ворваться сестра.       - Э нет, - тут же осадил его Роман, - вечером. После ужина. Не хочу никуда торопиться.       - Ты точно решил? - с сомнением в голосе все-таки спросил Беккер, пытаясь на лице Залесских что-то такое найти, что заставит его еще больше усомниться и не поверить словам. - Это же… ну, в общем…       - Роберт, - серьезно начал тот, - я очень надеюсь, что со временем ты поймёшь: отдавать себя - еще не значит быть униженным или, как вы там говорили у себя в интернате, опущенным. Или вдруг в одночасье перестать быть мужиком. Это значит, что, во-первых, тебе доверяют, во-вторых, тебя хотят, а в-третьих, ты настолько кому-то не безразличен, что отдаться тебе равно взять тебя самого. А теперь, раз наше обсуждение подошло к концу, предлагаю переместиться в душ, пока не проснулась Ева.       Беккер задумчиво кивнул и потянулся в ванную следом за Залесских, все еще пребывая в каком-то подвешенном состоянии. Он, конечно же, много думал на эту тему, взвешивал все «за» и «против», отгонял от себя устаревшие принципы, по которым когда-то жил, и все-таки не находил в себе полной уверенности в том, что готов к такому сексу, отчего-то представляя себя всегда тем, кто окажется на спине с раздвинутыми ногами. И тут такое предложение, словно удар под дых. Роберт пока никак не мог переварить, что такое вообще возможно, наивно полагая, что кто старше и у кого больше опыта, тот и ведет.       - Проснись, спящая красавица, - шлепнул его по обнаженной ягодице Роман, и Беккер вдруг обнаружил себя стоящим в душевой кабине. - У нас мало времени. Мы можем просто быстро помыться, а можем еще разок кончить и очень быстро помыться…       - Второе, - без раздумий выбрал Роберт, зажмуриваясь от хлынувших на него струй теплой воды.       Да, слишком быстро он привык к подобным вещам. К совместному пробуждению и совместному принятию душа. Словно и не было ничего до этого, а жизнь она только началась: настоящая, сочная, красочная. Как, оказывается, он мало знал и еще меньше чувствовал, будто бы был сорняком на пыльной обочине грунтовой дороги, а теперь его заботливыми руками перенесли в цветущий сад – сдобрили, полили, окружили любовью. И зацвел сорняк, потянулся крепким стеблем к солнцу...       «Господи, ну и дурь в башке» - мельком подумал Роберт, чувствуя, как подрагивают ноги от приближающегося оргазма. Он открыл глаза, чтобы тут же встретиться с глазами стоявшего перед ним на коленях Романа, и совершенно пьяно улыбнулся, зарываясь пальцами в его мокрые волосы. Сердце на мгновение сжалось, а потом принялось нагонять с удвоенной силой, барабаня в грудной клетке. И столько всего сразу обрушилось на него, что Роберт едва успевал хватать ртом горячий влажный воздух. Слишком сильно и слишком навылет, и кажется, что в невесомости, в вакууме, с чернотой глубокого космоса под веками…       - Я… - хрипло выдохнул он, скользя спиной вниз по стеклянной стене душевой кабины, - в общем… да в пизду, ты сам все знаешь.       - Ну, - засмеялся Залесских, - чтобы там ни было, это взаимно.       - Да, - абсолютно серьезно ответил Беккер, глядя прямо в глаза напротив. - Взаимно.       - Пап, а что мы будем сегодня делать?       - Сейчас у нас будет праздничный завтрак в кафе, - начал перечислять Залесских, заплетая Еве косы. Получалось откровенно кривенько, но Роман попыток не оставлял, на что Роберт только посмеивался. - Потом у нас будет праздничный заплыв в море, праздничный обед и праздничная прогулка в парк. А позже праздничный сон, ну а вечером мы нарядимся и пойдем в ресторан на праздничный ужин.       - Праздничные трусы не забудь надеть, - вставил Беккер, переключая от нечего делать каналы телевизора.       - А праздничное мороженое будет? - подхватывая волну, спросила сеструха, и Роберт ей заговорщицки подмигнул, искоса посматривая на Залесских. Тот, от потуги завязать красиво бант, высунул кончик языка и выглядел до того комично, что парень не выдержал, и громко рассмеялся.       - Мороженое будет, если одна маленькая леди будет себя хорошо вести, - в конце концов, ответил Роман, когда остался доволен проделанной работой. - Все, идем завтракать.       Южное летнее утро было в самом разгаре. К пляжу лениво тянулись туристы: в шортах, в панамах, в шлепанцах; с зонтиками, с надувными кругами, с полотенцами. Кто-то еще бледный и со счастливой улыбкой на лице, а кто-то уже изрядно загоревший с потухшими от усталости глазами, дело ли две недели под жарким изнуряющим пеклом, тут даже море уже не радует, не то что, переполненный отдыхающими пляж. Но сегодня Залесских ничего не могло испортить настроения. День рождения начался феерично, настолько, что подобного он не представлял даже в самых смелых мечтах. Роберт, заметно выросший над собой за последний месяц, отдавал ничуть не меньше того, что получал. И Роман верил в то, что у них все уже получилось, без оглядки на «не загадывай или не сглазь», все шло так хорошо, что иногда становилось страшно. А вдруг просто сон? Но нет, слишком сильны были ощущения и пережитые, разделенные на двоих, эмоции.       Беккер то и дело бросал взгляд на довольного, шедшего рядом Романа, отчего внутри разливалось приятное тепло. Это его мужик. Такой охуенный: стильный, красивый, подтянутый. Даром бабы сворачивают шею, смотря вслед, хрен им что когда обломится. Уж своего-то Роберт никогда не упустит и определенно точно не отдаст. По крайней мере, добровольно, а в остальном, ну кровь ему врагам пускать - не привыкать. Так что он был абсолютно спокоен и невероятно горд: за себя, за него и за их маленькую семью.       Кафе они выбрали с видом на море, небольшое и уютное, с мягкими диванчиками и огромными бело-синими полосатыми подушками на них. Ева тут же кинулась на веранду, под тень натянутых и трепещущих на ветру тентов, заняв свободный столик в самом уголке. Роман лишь благодушно улыбался на любое озорство девчушки, потакая ей в мелких проказах, но беспрекословно пресекая излишние капризы. Кажется, Залесских тоже учился, но в отличие от Роберта, не отношениям, а воспитанию ребенка. И у него получалось весьма успешно, по крайней мере, Ева с уважением относилась к его просьбам и, пусть иной раз, дуясь и обижаясь, но слушалась.       - Сегодня не скромничаем и заказываем все самое лучшее, - открыв поданное официантом меню, заявил Залесских.       - Можно подумать, мы когда-то скромничаем. Я даже боюсь представить, сколько мы потратили за эти две недели, - пробурчал он, внимательно изучая перечень блюд. От цен волосы шевелились на затылке.       - Ерунда. Всего лишь деньги, которые в любой момент можно заработать. А до следующего отпуска еще жить да жить. Поэтому не гунди уныло, а выбирай. Сегодня мой день и я задаю правила. Тем более, вечером тебе понадобятся силы, так что налегай больше на белок.       - Не дашь забыть, да? - смеясь, ответил Беккер.       - А ты хотел бы забыть?       - Такое я не забуду даже через десять лет. Но прислушаюсь к словам умудренного жизнью человека и закажу, пожалуй, омлет с беконом.       - Ева, детка, ты что желаешь? - не сбавляя оборотов, Роман развернулся к девчушке.       - Все, что угодно, только не кашу, - тут же потребовала Ева, театрально вскидывая голову и захлопывая меню.       - Как скажете, юная леди. Тогда, может быть, творожную запеканку с фруктами и кусочек тортика?       - Ураа, - обрадованно захлопала в ладоши девчушка, потянувшись к Роману, чтобы его обнять и чмокнуть в щеку. - Ты лучший папа на свете.       А потом, после завтрака, как и обещал Залесских, они отправились на пляж. Ева бежала впереди, ловко маневрируя в толпе, но постоянно оглядываясь, чтобы не потерять взрослых. Она искрилась счастьем и заливалась веселым смехом, кружилась в незамысловатых танцах и бесконечно рассказывала истории. Но видеть ее такой для Роберта было ни с чем несравнимо. Разве бы смог он один дать ей все это? Да никогда, ну или в очень далеком будущем. И каким же он был конченым идиотом, когда пытался всеми правдами и неправдами отмахнуться от Залесских с его помощью и поддержкой? Благо, что ума достало тогда, словно бы в прошлой жизни, хотя на самом деле так оно и есть, сделать один-единственный звонок, который все, абсолютно все, изменил.       - Даже не верится, что уже завтра нужно уезжать, - тоскливо сказал Роберт. То ли на него так подействовал бокал красного вина, который он после долгих уговоров, все-таки выпил, то ли какой-то глубоко запрятанный страх, что скоро все закончится.       - Прекрати, - словно прочитав его мысли, твердо ответил Залесских. - Мы просто возвращаемся домой. Это не значит, что что-то обязательно изменится. И уж точно, - понизив голос, продолжил он, - между нами ничего не кончится. Мы вместе. Даже не обсуждается. Только если ты не захочешь обратного.       - Не захочу, - уверенно произнес он, не отрывая глаза от лица Романа.       В этот момент ему очень хотелось протянуть руку, чтобы дотронуться до руки Залесских. И пусть это будет сто тысяч раз слащаво и кинематографично, в лучшем духе сопливой мелодрамы, да плевать - это его жизнь и его желания. Тем более, что окружающая обстановка располагала к романтике.       Ядрено-черное небо укрывало их плотным бархатом, на который кто-то щедро насыпал бриллиантов звезд. Ветер к этому часу стих и было слышно, как дышит рядом море, отдавая накопленное за долгий день тепло, изрядно приправленное солью и йодом. Свечи в высоких стеклянных подсвечниках едва колыхались в середине стола, отбрасывая на лепестки свежих благоухающих в вазе цветов замысловатые тени. Они уже давно закончили ужинать, оттого Роман, откинувшись расслабленно на спинку стула, крутил в пальцах ножку бокала с вином, иной раз лениво прикладываясь к нему, чтобы сделать маленький глоток. Роберт сидел над чашкой с крепким кофе, а Ева вообще почти засыпала, оттого было тихо, и только ненавязчивая мелодия доносилась откуда-то издалека, не раздражая своим присутствием.       - Я думаю, нам пора, - сказал он и подозвал жестом официанта. - Если ты не забыл, у нас были некоторые планы на эту ночь.       - Я помню, - в тон ему ответил Залесских. - И пусть меня черти дерут, если я не ждал этого весь день.       - Папа, зачем тебя должны драть черти? - подала голосок Ева, сонно посматривая на Романа.       - Он пошутил, милая. Шутки у него такие несмешные. Иди ко мне, понесу тебя в гостиницу.       Пока Залесских рассчитывался, Роберт подхватил на руки сестру и направился к выходу. Но как же ему не хотелось заканчивать этот вечер, даже зная, что грядущая ночь обещает быть очень жаркой. А может, именно поэтому и не хотелось, потому что, как бы он не храбрился и не хорохорился, а волнение имело место быть? Вдруг облажается и все напрочь испортит? Это он запросто, не в первый и явно не в последний раз. Беккер остановился, запрокинул к небу голову и, тяжко вздохнув, перехватил сестру поудобнее.       Роман их догнал через минуту и, поравнявшись, зашагал рядом. Говорить совсем не тянуло, тем более Ева уже умудрилась уснуть. Оттого они молча шли по полуночным улицам, наслаждаясь неспешной прогулкой до приютившей их гостиницы в последний раз. Впереди их ждала долгая дорога домой, с пока еще непонятным концом. Роберт понимал, что окончательно погряз в отношениях с Романом, да ему и не хотелось из них выбираться, вот только над ними висело столько неразрешенных вопросов, что даже сейчас, стоило подумать об этом, как настроение мгновенно испортилось, и сердце заволокла невыносимая тоска.       - Уложи Еву, пожалуйста, я пока приму душ. Постараюсь недолго, - прошептал Роман, как только они зашли в номер.       - Не торопись, я дождусь в любом случае, - также шепотом ответил он и улыбнулся, отодвигая тревожные мысли подальше. В конце концов, почему он должен портить себе невероятную ночь из-за чего-то очень далекого и на самом-то деле неважного? То-то и оно, шло бы все нахрен.       Уложив сестру, Роберт тут же кинулся в комнату, не забыв, как следует запереть за собой дверь, чтобы, не дай Бог, им никто не смог помешать. Он в одно мгновение разделся и забрался под одеяло, потому что неожиданно почувствовал дрожь во всем теле, и не сказать, чтобы она была приятной. Какой-то нервной и противной до вспотевших ладоней. Чтобы разрядить обстановку и отвлечься, Беккер включил телевизор, который что-то едва слышно бормотал, заливая кровать переливчатым голубоватым светом.       - Да блядь, как девственница в брачную ночь, - ругнулся он, бездумно переключая пультом каналы.       В ванной шумела вода, и Беккер ждал, когда же этот шум наконец-то прекратится, а заодно и прекратит его нервотрепку. Ибо мысли просто разрывали голову, а руки подрагивали, то ли в нетерпении, то ли в страхе. Сам черт не разберет…       - Ох, какие глаза. Сейчас от испуга выпрыгнут и убегут, - тихо засмеялся Залесских, подойдя к кровати.       Роберт даже не понял, когда он успел выйти из ванной, настолько погрузился в себя и свои переживания. Он только теперь смог окинуть взглядом обнаженного Романа, который не спеша бросил полотенце на стоящее рядом кресло.       - У тебя есть одна секунда, чтобы сказать мне да или нет.       - Да, - без всяких сомнений выдохнул Роберт.       - Тогда лови, - Залесских кинул в него пачку презервативов и флакон смазки, с которой Роберт знал, что делать только теоретически, с тех самых пор, как решил изучить матчасть. - Ты понимаешь, что это такое? - уже откровенно потешаясь, спросил Роман.       - Давай уже начнем, иначе я окончательно ебнусь, - как-то совсем жалобно попросил он, поднимая на Залесских глаза.       - Вдохни медленно полной грудью и также медленно выдохни, расслабься. Давай-давай делай, как я сказал, - перестав улыбаться, попросил Роман, ложась рядом. - Молодец, а теперь постарайся ни о чем не думать, потому что ты ничего не испортишь и ты со всем справишься. Просто мы в этот раз пойдем до конца, а в остальном все будет так же, как было уже много раз. Я тебе помогу, ни к чему портить момент ненужными переживаниями.       - Тогда прекращай нести херню и поцелуй меня просто, ладно?       Залесских никуда не торопился, он делал все очень медленно и вдумчиво. Это была не одна из тех страстных ночей, когда они срывали друг с друга одежду, расшвыривая ее во все стороны, и едва ли не пожирали друг друга. О нет, эта ночь стала совсем иной: нежной, томной и очень неспешной, будто бы мир за окном остановился, чтобы терпеливо их подождать.       Роберт потерял себя еще в поцелуях, поэтому давно перестал нервничать и волноваться о чем бы то ни было, он полностью растворился в Романе, который буквально за руку его вел по пока еще непроторенной дорожке, осторожно вместе с ним делая каждый следующий шаг. И в конце концов, у него все получилось, и получилось так, как он сам того не ожидал. Он не подвел ни Залесских, ни себя, чему был несказанно рад и горд. Да, безусловно, это было для него ново: эти ощущения, непознанные ранее, действия, движения, но какой же в конце этого нелегкого пути его ждал восторг - неповторимый, ошеломляющий…       Может быть, оно получилось не как в книге про большую и светлую любовь, сдобренную отменным сексом, и неловкость имела место быть, но он будет работать над этим. Много и усердно. Именно так решил Роберт, уже находясь где-то на грани между сном и реальностью, крепко обнимая Романа рукой.