***
В этот вечер не только один гопник угодил в странную, далеко не заказную, передрягу. Собираясь на вписон закрытой группы Вконтакте «Ивэл вечеринка», Влад был уверен, что ничего общего с членами оккультических семей вроде «Российская церковь Сатаны», «Нави» или «Черный Дракон» эти ребята не имели. В конце концов, это был его не первый заход в месиво из «зачеток» и «дневников» с налетом черной магии. И ни на одном из состоявшихся пусть и странноватые на вид ребята откровенным прозелитизмом не занимались. До сегодняшнего вечера. И тогда Влад окончательно убедился, что те, к кому он так усердно метил в приятели, не сдались ему и даром. Гот с этими сумасшедшими позерами, пересмотревшими фильмов ужасов и возомнившими себя взаправду служителями Сатаны, имел разное представление о нескучном и замысловатом разбавлении повседневности. И живодерство в списке лайв-антидепрессантов не значилось. Подранный и взъерошенный гот шустро несся домой под адские завывания дворового грязного кота, завернутого в его плащ. Настроение, вопреки заложенному фундаменту, было на высоте, в отличие от самочувствия: лицо саднило, кости вибрировали от каждого шага. Пока Влад отбивал животное у бывших собратьев, испуганная, подранная, облезлая жертва никак не хотела, чтобы ее спасали, и знатно отхерачила своими наточенными отросшими когтями горе-бэтмена везде, где только можно. Добраться до пункта назначения беспрепятственно не получилось: во дворе у дома силы кота перевесили, стоило порядком измотавшемуся Владу ослабить бдительность. Тот высвободился и дал деру. Но, к необъяснимой радости гота, недалеко. Животное куда больше побега заинтересовало лежащее посреди «колодца» тело. Принюхавшись, кот припал к земле и начал медленно красться к нему… У Влада даже мысль не проскочила, что парень на снегу мог откинуться и уже давно остывал. Он, не задумываясь, тихо, но достаточно, чтобы оказаться услышанным, обратился к нему: — Эй, чел, лежи, прошу тебя, не дергайся. Конечно, после этих слов, прозвучавших неестественно громко, Слава вздрогнул от неожиданности, а затем сделал совершенно обратное. Но вот тело, словившее кайф от гравитации, отреагировало на команду хозяина «подъем» вяло и как-то нехотя. — Фух, успел, — Влад накрыл плащом шерстяной комок, который Слава краем глаза успел заметить. Только это и остановило его от желания тут же броситься на появившегося парня с кулаками: «Кто ж, сука, так пугает». — Че он делал? — Охотился. — На меня? — Больше не на кого, — пожал гот плечами. — Нахуя я ему сдался? — А мне откуда знать? Разваливайся чаще как жертва преступления, не только котов голодных с округи соберешь, но еще и голубей, и ворон… Им сейчас жрать особо нечего, брезговать не станут даже человечиной. Слава нахмурил брови: — Да, судя по твоей роже разукрашенной, ты человечины тоже отведать не гнушаешься, — он продолжал стоять на месте и наблюдать за на редкость разговорчивым для незнакомца чудиком. — Пф… стереотипы подвалили, добрый вечер, — Влад прижал к себе копошащийся и адски завывающий ком, недовольный еще больше тем, что его опять скрутили, открыл подъездную дверь и собрался, было, зайти внутрь, как его окликнули. — Погодь, попридержи-ка железку, ключ от домофона хер знает где, — Слава даже для показушности не стал утруждаться похлопываниями по карманам. — Посеял? — не наблюдая рюкзака или еще какой-либо сумки, напичканной чем-нибудь, в недрах которой мог затеряться ключ, предположил Влад. — Нет. В кармане. Пальцы задубели, хуй отыщешь ща. — Очень веская причина задерживать прохожих, — сквозь сжатые зубы ответил Влад, комок в плаще продолжал гудеть как сирена. — Ага, попизди еще тут, — беззлобно добавил Слава. — Тебе, че, жалко, что ли? Да и какой ты прохожий? Сосед по парадной, а соседи должны друг друга выручать. Влад усмехнулся: — Что, вот прям должны? Но Слава ничего не ответил. Нырнул в подъезд и вызвал лифт, но лампочка на раритетной квадратной кнопке не загорелась, и звуков движения металлической теловозки не было слышно. — Значит, херачить на своих двоих? — не обрадовался Слава: тело после драки ломило, после лежки шарашило ознобом. — О «физкульт-привет» — не про тебя? — Владу почему-то захотелось задеть чела, но, когда он это брякнул, бодрое настроение как-то притухло. — Сорри, сам помятый, как брошенный флаер. Вот и юмор стал недобрым. Оба поднимались медленно. Когда дошли до третьего этажа, и гопник остановился у своей двери, гот вдруг поинтересовался: — Кто тебя так? — Не меня, а я. — Влад не понял и тот продолжил. — Напиздошил одному корешу за дело, а другой за него впрягся. Вписал мне ответочку, потом другую. А там понеслась, — многообещающе закончил Слава. — Ясно, тогда для человека, который «за дело» и не дал себя в обиду, выглядишь неплохо. Пока, лечись, не хворай. За дверью раздалась пьяная ругань. Парень жил в семнадцати квадратах в пятикомнатной коммунальной квартире. Соседи в ней, как в зоопарке, обитали разные, но «особенным» представителем далеко НЕ вымирающего вида был Серёга. «Опять нахуячился до зеленых слонов», — подумал про себя Слава. Такое случалось редко, но гудел Серёга в привычном амплуа алкоголика-однодневки весь день и всю ночь, отрубаясь под самое утро. Его стенка граничила с комнатой Славы и была на редкость тонкой для старого кирпичного дома, прекрасно воссоздавая иллюзию, словно мужик жил прямо у него в комнате. Перед глазами Славы завертелась увеселительная карусель из моментов: вот сосед пляшет с собакой по кличке Альма и орет под музло 90-х; вот пытается угандошенными тремором пальцами не мазать по джойстику, настойчиво комментируя весьма примитивным матом каждый ход в игре; а теперь перестает быть добродушным хозяином и принимается с особым усердием нервировать собаку, а заодно и всех, кто находится в квартире. И без того мерзкое настроение Славы испортилось еще больше. Взгляд зацепился за пятки старых кед. «Не холодно ж ему по такому дубаку гулять». Слава поднялся на лестничный пролет и спросил: — Твоя рожа выглядит не лучше моей, ты-то что делал — от восставшего трупа с кладбища тикал, напоролся на кусты и въебался в уличный фонарь? — Ваша версия принята, внимание на экран, — Влад одной рукой, насколько это было возможно, изобразил вокруг своей башки рамку и несвойственным ему голосом, пародирующим ведущего из телека, продолжил: — Заводя дружбу с незнакомцами, будь осторожен, психи, сбежавшие из мозгоправки, умеют великолепно прикидываться здоровыми. — И как это понимать? — Как хочешь так и понимай. — Пати в Пряжке [прим автора: жаргонное название психбольницы в Санкт-Петербурге] перепутал со своим сборищем? Так вроде не Хэллоуин на дворе. Влад сдался, его метафора оказалась слушателю не по зубам: — Вот, — схватился он за кота обеими руками и оторвал его от себя. — Выражаясь твоим же языком, пизды я получил за него от типа друганов… бывших… вообще сомневаюсь, что они таковыми были. — Чудовище уличное? — Влад согласно кинул. — А домой его тащишь зачем? Дворовый дух да в домашние тапки заарканить хочешь? — Не знаю, еще не решил. Для начала, думаю, просто отмыть от грязищи, накормить. Он и так настрадался за сегодня. Это что-то вроде извинений за тупое человечество. Пускай пару дней перекантуется у меня, удостоверюсь, что с ним все норм, а после решу, что делать, — кот заорал снова, напоминая о себе. И опять начал царапаться и выбиваться. — Ладно, пошли мы. Слава для себя все решил еще когда остановил парня в первый раз: — Помощь нужна? — В смысле? — В коромысле, ты уверен, что справишься с этой зверюгой один? Есть кому подержать это чудовище, пока будешь на нем пену взбивать? Влад жил не один. Но помощницу дожидаться было очень долго. За две тысячи триста пятьдесят километров от Питера у нее были свои итальянские планы. И он кивнул наверх: — Пошли. Любоваться чужими хоромами было некогда, да и расспросить о чем-то, кроме «технического задания», Слава не успел. Едва раздевшись в коридоре, оба заперлись в ванной изнутри. Заранее просчитав возможные неурядицы, снимать балахон и свитер никто не стал: вода из душа была не так страшна, как глубокие царапины от закругленных и острых кошачьих орудий борьбы за свободу. Кот орал как сигнализация. Зрачки его расширились. Слава нащупал толстую кожу на холке, изувеченную похожими на репейник клочками шерсти, слипшимися от грязи, схватился покрепче и с силой прижал кошачью задницу к ванной. Кот взревел еще громче. Его пугал шум воды, парни и ожидание неизвестности, но, когда теплая вода полилась на шерсть, а воздух пропитался неприятным запахом беспризорности, животное вдруг неожиданно издало смирительный «мявк» и заглохло. «Разве такое возможно?» — подумал про себя каждый. — Силы кончились? — удивленно уставился на Влада Слава. — Прошу, тише, только не сглазь. Мыть шампунем животное парень не решился. Щедро ливанул ему на спину жидкого бесцветного пахнущего то ли ромашкой, то ли еще какой-то травяной лабудой мыла и принялся растирать. — Хороший зверь, терпи, в холодосе свежая колбаса тебя ждет, — приговаривал Влад, массируя того. Вода вперемешку с грязной пеной убегала в слив, парень определял по ее цвету степень загрязнения, поэтому, когда та снова стала более-менее прозрачной, экзекуция над животным закончилась. — Возьми из корзины сверху полотенце темно-зеленое, — он показал Славе за спину. Для этого парню пришлось отпустить кота. И как оказалось, зря. Только тот почувствовал, что сковывающие его пальцы-кандалы исчезли, взбрыкнув, он ловко выбрался из ванны, забрызгав все вокруг, и, кинувшись на дверь, принялся когтищами скрести по деревяшке. Звук разнесся жуткий. С кота натекла лужа. Влад набросил на животное полотенце и принялся растирать его, жалобное «мяу» от тряски и давления на тело чужими руками зазвучало растянутой вибрацией. Гот выпрямился и, посмотрев на мокрую шерсть, среди которой все еще отчетливо и заметно проглядывали спутанные колтуны, выдал: — Придется состригать. — Ножницы, надеюсь, здесь? — Слава не хотел бы выбираться наружу раньше, чем осуществится задуманное. И когда Влад согласно кивнул, тот с облегчением выдохнул. — Давай, тогда, я подстригу. Парень возражать не собирался. Передал ножницы и стал молча наблюдать, как аккуратно, но быстро Слава срезает то, что уже было не спасти, и складывает в пакет, который специально для этого из-под вещей освободил Влад. Заработав пару неглубоких царапин, сосед управился за десять минут. Прошелся еще раз полотенцем по коту, убедился, что оно вобрало в себя всю влагу. — Ну, теперь можно выпускать. Кот, отправившийся, было, шастать по квартире, быстро нашел путь на кухню. Без зазываний «кис-кис-кис» и без игр «отгадай че шелестит» он пришел к парням, стоило Владу достать из холодильника кусок докторской колбасы и поддеть пленку ножиком. — Мажорская, настоящая, видать. Ишь как быстро унюхал, — проявил свою дедукцию Слава. Когда кот съел предложенное, вильнув ободранным хвостом, он вернулся к своему изначальному занятию: пошел на разведку, не пропуская ни один угол и принюхиваясь к любому выступающему предмету. Влад жил на шестом этаже, и окно из кухни (как и у всех в этом доме) выходило в колодезный двор, но так как это был последний этаж, из него открывался вид на блестящие крыши той части фасада, что замыкалась в непрерывную цепь. Славе вдруг захотелось распахнуть створки и выбраться наружу, залезть на холодную и мокрую крышу с серым налетом грязного снега. И сделать что? «Просто потупить, без заебов», — нашелся тут же ответ на вопрос, что даже не успел озвучить внутренний голос. Он не прощупывался и был слишком мимолетным. Но гопнику эта идея понравилась. И не пугала даже участь, от которой он едва успел избавиться некоторое время назад: «И холод и морось стали до пизды». — Совместная кото-стирка — лучший повод для знакомства и не придумаешь, — Влад по очереди доставал из холодильника разноцветные контейнеры. — Теперь как истинный джентльмен я просто обязан тебя накормить. А то закрались сомнения насчет того, что ушастый — единственный голодный субъект в этих стенах. Так благодаря вежливости соседа по дому Слава скоротал на чужой кухне еще какое-то время с пользой для желудка и в забвении от ненужных мыслей, которые непременно бы полезли, останься он наедине с собой. А заодно пропустил какую-то часть концерта Серёги и по возвращении в прохладную постель смог полностью абстрагироваться от той, что продолжала транслироваться в эфире для жильцов квартиры под номером 43.***
Комната в коммуналке досталась Славе в наследство от бабушки. Когда ему исполнилось семь, его родители разбежались, вопреки традиционно укоренившемуся уравнению, разделив заботу о потомстве поровну: младшая сестра осталась жить с матерью в Калининграде, а Славик с отцом переехали в Санкт-Петербург. Поначалу родитель справлялся со своими обязанностями на «отлично»: воспитанию сына уделял ровно столько же внимания, сколько и работе. Эти три года стали самыми волшебными в жизни Славика, они прошли под эгидой всеобъемлющей заботы. Все переменилось, когда парнишке стукнуло одиннадцать. А на соседнюю чашу весов в противовес работе и сыну приземлились азартные игры. На глазах у Славика и бабушки — матери отца — у взрослого и разумного мужчины, как казалось до этого, быстротечно развилась настоящая зависимость. Ни одна из попыток пожилой женщины и ребенка хоть как-то повлиять на ситуацию не увенчались успехом. В памяти Славика навсегда отпечатался тот день, когда отец заложил и проиграл самое ценное из того материального, что у него оставалось, — двухкомнатную квартиру недалеко от станции метро «Академическая». Ни одно из десятков обращений в полицию или к юристам, которых насоветовали друзья семьи, не сработало. А потом случилось самое страшное. Осенью. В первый месяц после двенадцатого дня рождения Славика его отец пропал без вести. А в участке Калининского района появился еще один висяк. Славик вернулся обратно в Калининград к матери, сестре и теперь уже их общей новой семье, которая снова ждала пополнения. Напряженные и нетеплые отношения с отчимом привели к тому, к чему привели: по окончании девятого класса ершистый и колючий, полностью оправдывающий характерно окрашенное «гопник», парнишка свалился на плечи бабушке. Та, в свою очередь, с особым усердием за тот короткий срок, что ей был отведен, выбиваясь из сил, чинила сломанного внука… Суббота проходила лениво под лейтмотив заставки из третьего сезона «Сыны анархии» и отличалась от обычных суббот в жизни Славика разве только тем, что на вечер не было запланировано привычных сборов компании. Гора раздора, залегшая в тот вечер между ними, оказалась величиной с Ородруин, ни объедешь ни обойдешь. И что-то подсказывало Славе, что эпилог в этих отношениях наступил резко и неожиданно. — Какое облегчение, кто бы знал, — растянувшись на диване, продолжая зарабатывать плоскожопие, сам себя заверил гопник. Вечерний заход в магазин перенесся на более раннее время: «попкорн» закончился неожиданно быстро, а вот сезон Анархии даже не планировал. Связка ключей звякнула в руке, в другой зашелестел мятый пакет «Магнит» — Слава был тем, кто предпочитал таскаться в магаз со своим и юзать его еще пару раз после покупки, прежде чем в том будет выброшен мусор. От жизни с пожилой женщиной еще и не такими привычками можно было обзавестись. На лестничной клетке, не успев переступить порог, гопник столкнулся с двумя неприятными мужиками, с которыми весьма сносно было сталкиваться только в том случае, когда они приходили не к тебе. — Здорова, поц, куда так надухарился? — За жратвой, — сухо ответил Слава. Он вообще собирался проигнорировать вопрос. Нужно было всего-то быстро спуститься по лестнице вниз и избежать дальнейшего диалога, но на глаза попался кот. «А ты-то что тут забыл?» — про себя недовольно подумал парень. Пушистый, теперь уже чистый, комок шерсти с выстриженными проплешинами притаился на ступеньках между третьим этажом и пролетом выше и наблюдал за нежданными гостями подъезда. Слава не видел его уже неделю, как раз с того случая, когда в первый и последний раз взял на себя роль кошачьего парикмахера. — Сегодня не разговорчивый, жаль. Мы как раз в настроении поболтать по душам. Наш из 45 на месте? — Не в курсе, пойдите проверьте, — гопник старался не смотреть на кота, еще не хватало, чтобы эти два обрыгана заметили его. Кто знает, может они не только людей били? — Что нам еще, собственно, остается? Но ты бы мог подсобить и упростить нам задачу. Планы пришлось поменять. Слава поднялся наверх, быстро подхватил зверя, которому, кажется, захотелось снова поиграть в догонялки с двуногими, и с быстротой присущей пианисту, когда длинные изящные пальцы с размахом перебирают клавиши, побежал по лестнице. Этажом выше уловил недовольное: — Погляди только, этот уебан себе замок еще один врезал. Доставай лом. Коллекторы наведывались к соседу нечасто. Славе было достаточно познакомиться с ними в их первый визит на Чайковского. Оказалось, они долго гонялись за должником, проверяя указанные в договоре займа место прописки, по которому, понятное дело, он не жил, и место работы. Коллеги, уставшие от нескончаемых звонков и визитов, сдали горе-товарища. У всех хватало своих проблем. Никто не хотел совать нос в чужие. Тем более в том случае, когда неразумный займ с полным осознанием последствий брался в неблагонадежной компании, не гнушающейся принципом — «не в состоянии платить за долги, из тебя их выбьют». Кот даже не выбивался. Слава донес его до приоткрытой двери, поставил на подножный коврик и носком ботинка подтолкнул шерстяную жопу поскорее пройти внутрь квартиры. Сам же при этом парень остался на месте. Где-то внутри жилища негромко играла музыка — значит, кот еще не научился самостоятельно вскрывать замки. Слава прислушался.«И таят на глазах Слабые искры мёртвых чувств, Я не успел, нет, Я и не хотел сказать тебе: «Прости, но я не остаюсь». Открою окно, И кадрами падают вверх этажи. Но мне всё равно. Мне уже всё равно. Строкою в тетради останется Навсегда наша жизнь».
Слава постучал по двери. Музыка стала еще тише.«Никто не вернёт тебе разбитое завтра… Обратно»*.
Слава повторил, давая понять хозяину квартиры, что тому не послышалось. — Эм… Привет, — в коридоре показался Влад, одетый в черную вытянутую футболку с белым рисунком неизвестной гопнику группы и трусы, а затем тут же скрылся за поворотом в комнату, возвращаясь обратно уже в спортивных штанах. — Ты зверя своего, что ли, сторожем в падике устроил, чего он тут шастает? — спросил Слава в лоб. — Ну, — Влад, не торопясь с ответом, почесал лохматую голову. Черные прикрывающие шею волосы и длинная челка лежали как им вздумалось, скрывая бритый висок. — Я просто решил оставить коту выбор: если он захочет уйти, я не держу. Слава хотел было накинуться на парня с претензиями, но почему-то решил, что все они оказались бы ни к месту и промазали по цели. Разве был какой-то смысл отчитывать человека, который никакой ответственности не нес и не должен был ее нести за животное, которое ему не принадлежало. Вообще-то, Влад и так сделал для пушистого достаточно. И его решение с открытой дверью вроде как звучало разумно. Сам же Слава в первый день их знакомства был из тех, кого не очень обрадовала идея тащить уличное животное в дом. Поэтому он решил только предостеречь: — Сейчас не самый подходящий момент, запри его на сегодня. — Почему? За Славу ответил громкий стук по двери этажами ниже. Многократный. Гости так бы не рискнули ломиться в жилище. Влад в удивлении высунулся за дверь, прислушиваясь. — Вышибалы к соседу заявились, — пояснил Слава. Влад внимательно посмотрел парню прямо в глаза. Звуки продолжали повторяться — по ним действительно было не трудно догадаться, чего добивались их создатели. — Может, стоит вызвать ментов? — Как знаешь, — пожал Слава плечами. — Ну, я погнал. Гопник спустился на лифте и отправился выполнять запланированное. А когда вернулся из «Магнита» с до середины заполненной помятой полиэтиленовой майкой, во дворе уже стоял полицейский «бобик». Соседская дверь была вскрыта, но ни хозяев (тех не было в городе), ни верзил поблизости уже не оказалось. Славик и не удивился.***
Когда на следующий день дверь квартиры Влада вновь приоткрылась, кот снова вышел в парадную на прогулку. Вот только дальше первого этажа никуда не продвинулся. Слава стал все чаще и чаще встречать его у себя на этаже. Когда возвращался поздним вечером с работы, пушистый нередко приветствовал его коронной «восьмеркой», обтирая худые бока о его щиколотки. Слава второй год калымил на заправке «Газпромнефть» на полную ставку, на нее он перевелся сразу после окончания строительного колледжа, в который загремел по настоянию бабушки после 9-го. Синяя униформа нефтеперерабатывающей отрасли перевесила работу «по корочке». На последней отсутствовали чаевые. Слава был молод и, по мнению приезжающих заправляться водителей, выглядел более нуждающимся, чем взрослый мужик с потускневшим взглядом, у которого дома было семеро по лавкам. Вот и бросали больше мелочи в ладонь. К концу смены набегало прилично. Если говорить о таком «прилично», то его хватало на одинокую жизнь без ипотеки и с минимальными потребностями в хотелках. За месяц с новым пушистым обитателем подъезда многие жильцы дома успели познакомиться. Имя у него так и не появилось, по крайней мере, официальное и, если не считать те, которыми некоторые жильцы по умолчанию нарекали его, чтобы было проще обращаться. Зато появился ошейник. Тоненький ремешок без надписей и брелок с адресом подсказывал соседям, что черный кот с белым передником и бородой забредал сюда не по случайности. Потому никто ни разу не попытался избавиться от животного и даже не стал выяснять чей именно он. Кот просто периодически жил в подъезде, довольствовался подачками особенно щедрых соседей и не торопился на волю, предпочитая возвращаться спать на шестой этаж в 52. Слава жарил на кухне картошку с сосисками, когда Серёга ввалился во входную дверь с громкими матюгами. Молодой мужик работал посменно, отсутствуя по два-три дня кряду. И этот очередной его нетрезвый выверт пал на календарный выходной. На субботу. Не разуваясь (мало кто вообще это делал, уличную обувь все обычно снимали у дверей, ведущих в их комнаты), Серёга прочесал до кухни то ли на запах, то ли на звуки присутствия, и, когда увидел стоящего у плиты Славика, несказанно обрадовался. — Дома! — Как видишь, — Слава тут же совершил ошибку. Он не раз убеждал себя в том, что не стоит поддаваться на любые манипуляции (будь то интонация или жесты доброй воли) и продолжать с ним разговор (даже если это формальное приветствие), в тех случаях, когда сосед в таком непотребном виде. Вот не стоит. Ведь это всегда приводит к чему-то плохому. К эмоциям. К действиям. Все зависело, конечно, от двух факторов: в каком настроении пребывал Серёга, когда завязывал беседу, и в каком пребывал Слава, когда попадался ему на глаза. Гопник, коротко глянув на Серегу, попытался оценить в каком же расположении духа находился тот. В их мире, жильцов квартиры 43, существовало только четыре варианта развития событий: первый — Серёга ограничивался свободой действий и слова только в своей комнате, а соседи (все, без исключений) решали одну ночку перетерпеть; второй — к решению проблемы подключались или Славик, если от границ вседозволенности начинали болеть уши или тряслась смежная стена, либо дядя Валера, который, если не уезжал за город, то, оставаясь дома, исключительно пытался набраться сил перед рабочей неделей; третий — Серёга не ограничивался четырьмя стенами своей комнаты и пытался законнектиться с чужими, бесцеремонно вторгаясь в личное пространство; четвертый — Серёга получал помимо словесного коннекта еще и телесный. «Так что же будет сегодня?» — гадал Слава, молча наблюдая за тем, как початая темная бутылка с содранной этикеткой грузно опустилась на стол. — Выпьешь со мной? — Нет желания. — Ох… а запах-то какой, слюнки потекли, как закусь пойдет хорошо, — даже не слушая ответ Славика, добро пробурчал Серёга. Гопник продолжал прожигать картошку взглядом, чтобы та жарилась быстрее. Но до готовности еще было минут десять. А уйти к себе в комнату и оставить ее доготавливаться без присмотра Слава не мог. Не то чтобы он боялся, что сосед все съест — все же мужик был не бессовестным. Ну или по крайней мере не до такой степени. Но так можно было не углядеть и получить гарь вместо съедобной пищи. Серёга ушел в свою комнату. И через мгновение из ее недр весьма громко зазвучала заезженная и предсказуемая песня. Лучшие хиты 90-х и личная ностальгия соседа. Серёга вернулся из комнаты уже не один: игнорируя слабые попытки хозяина не дать ей проходу, на свободу выбралась Альма. От нее разило типичным запахом немытой псины. — Да ёб твою мать, — выматерился тихо Слава. Серёга достал стаканы и добро плеснул в оба содержимое из бутылки. Запахло дешевым спиртным. — Ну, будем, — тот всучил Славику стакан и сразу приложился к своему. Картошка подрумянилась до золотистой корочки, нарезанные на кружочки сосиски перестали выделять сок. Парень снял с плиты сковородку. — Курить не пойдешь? — поинтересовался Серёга, закусывая чем-то, что успел нарыть в холодильнике из собственных запасов. Слава отрицательно мотнул головой, взял сковородку и побрел в свою комнату. Мужик поспешил за ним, противно шаркая резиновыми тапочками, вытащил из кармана куртки сигареты с зажигалкой и вышел на лестничную клетку. Из замочной скважины через секунду потянуло дымом в квартиру. А Слава понял, что забыл взять вилку. Пришлось снова выбираться из своей обители. И вот тогда-то развивающиеся события в корне изменили направление. А политика игнорирования, удачно выбранная гопником, разошлась по швам, как на отъебись сшитая китайцами шмотка. «КЫс-кЫс-кЫс», — донесся до его ушей противный голос Серёги с лестничной клетки, а через мгновение тот уже с громким криком: «Альма, девочка, гулять», — зашел в квартиру. Собака заскулила и радостно зацокала когтями по полу. Поводок. Им Серёга пользовался редко, а это означало только одно… — Ну пиздец, — сжав вилки в кулаке, Славик ринулся в темноту прихожей, схватил за рукав куртки Серегу и с громким стуком ногой захлопнул дверь. — Че ты творишь? — зарычал он на соседа. И голос им обоим показался слишком громким, слишком животным. А до Славика наконец дошло: Альмы в коридоре уже не было. По ту сторону двери раздался собачий лай. А следом зашипел от неожиданности кот, стремительно бросившийся назад в свою обитель. Звуки животных, отражаясь от стен, поскакали все выше. — Сука, ты че натворил? — Славик отпихнул Серегу, тот потерял равновесие и завалился на тумбочку, рассыпая все, что на ней стояло, а затем и вовсе упал на пол, громко матерясь. Гопник выскочил за дверь и понесся наверх. Предчувствие ужасного заклокотало где-то в поджилках. Поднявшись на шестой этаж, Слава застал ошарашенного Влада в дверях своей квартиры. Он изо всех сил тянул на себя ручку, а разъяренная Альма, зажатая наполовину в тисках между дверью и косяком, будто бы не замечая ничего, продолжала пытаться попасть в квартиру, при этом страшно громко рыча и лая. — Альма! — гаркнул Слава, подбегая к ней. Он просунул руку в образовавшуюся щель и нашарил ошейник. Получилось не с первого раза. Собака выбивалась, продолжала завывать и скалить зубы, но укусить Славика не попыталась. Вряд ли дело заключалось в воспитании: ей был знаком его запах, да и случались дни, когда гопник брался за выгул собаки, видя в каком неадеквате пребывал хозяин, и как сходило с ума животное. К слову, просыпаясь после попойки, Серёга этого даже не замечал. Влад захлопнул дверь. — Домой, быстро, — в приказном тоне зазвучали грозные слова гопника, он потащил собаку вниз. С трудом добрался до двери, а там и до ее комнаты, завел Альму и защелкнул щеколду снаружи. Серёги внутри не оказалось, как не оказалось и на кухне. В туалете горел свет. — Блядский случай, — Слава стер капли пота со лба и плеснул в стакан воды. К сохранности Серёги, в его же интересах было как можно дольше не отлипать задницей от унитаза. Слава выдохнул. Вернулся в свою комнату, бросил взгляд на остывающее содержимое сковородки, а затем забрал её со стола и вышел из квартиры, закрыв замок на ключ. Шестой этаж встретил его тишиной. Он сел на ступеньках рядом с дверью Влада, пристроил одну вилку на бортике, а второй принялся есть. «Странно, аппетит даже не пропал», — хмыкнул гопник про себя, чувствуя, как сердечный ритм постепенно возвращался к норме, а пища буквально растворялась во рту, принося долгожданное наслаждение. Вскоре послышались посторонние звуки, Слава увидел, как в дверном глазке на мгновение исчез свет, а затем макушка с темной копной волос выглянула на площадку. — И что это сейчас было? — спросил Влад. Голос его прозвучал безэмоционально. — «Белка»! — У собаки? — У придурочного соседа, — пояснил Слава, не планируя углубляться в еще большие подробности. Между щиколоток парня протиснулся кот, нос его подергивался, животное принюхивалось к запаху, не почуяв при этом опасности, он полностью вышел из квартиры. — Быстро ты оклемался, — хмыкнул гопник, накалывая на вилку кусочек сосиски и протягивая ее коту. Тот мигом сориентировался, подцепил предложенное и принялся с аппетитом поглощать. Влад обулся и вышел следом, пристраиваясь на грязной лестнице рядом со Славой. Бросил заинтересованный взгляд на сковородку, с удивлением обнаружив на ней лишнюю вилку. — Это для меня? — Если хочешь. Так они молча какое-то время сидели в подъезде, освещаемом только искусственным светом, и ели жаренную картошку с сосисками, не забывая про уже дважды спасенного кота. — Придумал имя? — Нет, — Влад медленно прожевывал, — кот все еще просто Кот. — И так сойдет, — согласился Слава. Содержимое сковородки стремительно пустело. — Подожди секунду, сейчас вернусь. — Да я пока никуда и не собирался. Влад вышел обратно уже с двумя бутылками «Hoegaarden». — Будешь? Бонус за вкусный ужин и героическое спасение! — Кто от такого отказывается? — Слава забрал бутылку, сняв крышку при помощи перил. А затем открыл бутылку Влада. — Спасибо, — рука со свежими царапинами перехватила стеклянную тару. Славе они показались непривычно крупными на светлой коже худой кисти. — Это Кот или Альма умудрилась? — Пушистый кинулся мне в руки, когда залетал в квартиру, так что он точно что-то да оставил после себя. С псиной я так пересрался, что даже, если и проехалась по мне, то уже и не вспомню. Как ты вообще не побоялся в нее вцепиться голыми руками?! Слава об этом не задумывался: — Не знаю, мысль поступить как-то иначе даже не стрельнула в голову. Других-то вариантов и не предвиделось. Или, — Слава улыбнулся, — надо было дать ей тебя сожрать? — Думаешь, при виде меня интерес к коту у нее пропал? — Влад тоже не скрывал улыбки, делая новый глоток из бутылки. В отличии от гопника, его по-прежнему внутри всего колбасило и распирало от чувств, но визит соседа вдруг утихомирил бурю. Почему-то обсуждение произошедшего влияло так же успокаивающе, как если бы он решил пожевать свежей мяты, чтобы нервишки перестали шалить. — Ты был преградой, я уже ничему не удивлюсь с таким-то ебнутым хозяином. — Которого я тут не наблюдаю… Чего он, совсем перепил? — По нему сложно определить. Но если вернусь, а в толчке все еще горит свет, значит уже отключился. Шанс велик, что нарвется за сегодня повторно, если дядя Валера решит ночевать дома… — «Весело» у вас там. — А то, повеселее, чем у тебя. Этажами ниже снова хлопнула дверь, а затем вновь зазвучала узнаваемая музыка. — Оклемался, — нахмурился Слава. — Может, стоит запустить Кота обратно, — животное уже съежилось в ожидании, уши стояли торчком, шерсть приподнялась. — Пожалуй. Кота вновь заточили в крепость. — Странно, что до этого при его вольной жизни, они не встретились в подъезде. Слава предположил: — Либо кот чувствовал и заранее прятался, либо, по счастливому случаю, каждый раз, когда Альму выводили на прогулку, он уже чиллил дома. Когда сковородка опустела, а пиво закончилось, Слава поднялся в желании размяться. — Уже уходишь? — решил Влад. — В холодильнике еще есть парочка бутылок, хочешь зайдем? — Нет, — Слава присел на корточки, чувствуя, как кровь вновь в прежнем темпе начала циркулировать по венам. Гот успел расстроиться, ему не хотелось на этом заканчивать. — Ну, тогда я пошел, спасибо за ужин. — А, погодь, — Слава поднялся, впихивая ему в руки сковородку. — Я не это имел ввиду, тащи пиво, давай тут еще посидим. Не хочется дома чахнуть, даже у тебя. — Ты еще скажи, что хочется свежим подъездным воздухом подышать! — А то, сомневаешься? Влад посмотрел на посудину в своих руках. — Залей, плиз, корыто, буду уходить, заберу. Позже на ступеньках появилось еще по паре ребристых крышек. Соседям из двух оставшихся квартир парни особо не мешали своей болтовней, поэтому прогонять их никто не спешил даже чисто из принципа — «Нечего тут бухарезить, топайте к себе». — От тебя пахнет бензином, — Влад чувствовал этот запах, исходящий от кожи и волос Славы, который не смог перебить аромат еды и пива. Славик с лета не брился и теперь носил отросшую стрижку: непослушные волосы торчали в разные стороны, едва прикрывая уши. — А-а-а, ничего ты не понимаешь, это уникальный парфюм, дорогой, между прочим — «Заправский шлейф» называется. — Что, прям без скидок покупаешь? — Могу себе позволить! — Это хорошо, — Влад снял с запястья тонкую черную резинку, коих на его руке насчитывалось с десяток, и завязал волосы в хвост, оголяя бритый висок и усеянные сережками уши. Цепочки на груди звякнули друг о друга. — А то я подумал, ты себя поджечь пытался. — Ну, если моя персона вызывает в твоей голове такие думы, то я даже соглашусь, пожалуй. Куда лучше, чем когда считают, что ты пытался поджечь не себя, а кого-то, — Славик отхлебнул пива. — Вот черт, это была моя вторая мысль, — закончив, Влад получил тычок в плечо. Пиво пошло не в то горло, и он закашлялся, да и пена от тряски поднялась из бутылки и залила штанину. — Ой, бля, — Слава похлопал давившегося по спине. Влад прокашлялся: — И это вместо «извини»? — он понимал, что предыдущий жест гопника был вообще безобидным, просто он не вовремя сделал глоток. Но Слава так ярко реагировал на его слова, разве мог Влад отказать себе в удовольствии пронаблюдать за тем, как тушуется и пытается скрыть смущение за отточенными жестами его собеседник. — Чем тебе удары по спине не подходят за «сорян»? — И правда, — Влад широко улыбнулся, позволяя зубам обнажиться и засиять. Ему часто говорили, что улыбка у него до сумасшедшего притягательная. Особенно в тех случаях, когда та была выражением искренних позитивных эмоций. Могла ведь еще быть только «сумасшедшей» без всяких «и». — «Удар по спине», чем не спасибо? А-ха-ха, ну да, ты б себя слышал. — Слышу, прямо сейчас, — согласился Слава. — Ну да, звучит крипово. На еще двух дополнительных бутылках парни не остановились. За ними последовало «еще по одной» и прогулка до работающего после одиннадцати и плевать хотевшего на соблюдение закона «о продаже алкоголя» магазина. Продолжили уже не в подъезде, а прямо на улице, затерявшись во дворе-колодце в тени фонаря и заполучив временный чит от вечерней прохлады. Разговоры лились нескончаемым потоком, обсуждали все подряд, не касаясь личного, до того момента пока Влад не поинтересовался: — Девушка есть? — Не. Удивление на ответ гопника звучало правдоподобно: — Странно. — Почему? — Ты кажешься надежным и в меру приятным человеком. — Надо запомнить и использовать это в анкете при дальнейших знакомствах, — Слава был удивлен прозвучавшей характеристике не меньше. Чтобы скрыть отразившуюся на щеках то ли от лести, то ли от выпитого пива реакцию, он сделал банальное — отзеркалил вопрос: — А у тебя? Влад тряхнул волосами, и челка упала на глаза, скрыв часть лица под тенью. Свет и без того падал криво на них с гопником, а так получалось совсем непроглядно. — Что-то вроде наклевывается, но пока непонятно. И это «непонятно» отозвалось внутри Славика странной расцветающей радостью. Он вдруг испугался собственной такой реакции и предпочел быстро развернуть тему в нечто малозначительное и абстрактное. Разговоры о кино ему нравились куда больше. Слава вернулся к себе поздно. Если бы не навалившиеся усталость и сонливость, быть может, состоялся второй заход за добавкой. В коридоре было тихо, рассыпанные с тумбочки вещи кто-то собрал и аккуратно расставил на место, из одной из комнат едва различимо доносились звуки работающего телевизора — дядя Валера все-таки ночует дома. Славик даже обрадовался, что не застал завершение спектакля — все утряслось без него.***
Питер затапливали дожди. В этом году сезон проливных начался неожиданно раньше. Частые капли молотили по крышам и барабанили по окнам, сливаясь со звуками вечернего города, доживающего очередной будний день. А во дворе-колодце, о котором обычно говорили, будто воздух в нем скапливался настолько концентрированный, что его можно пощупать, дышалось полной грудью. Слава распахнул деревянные створки и запустил в комнату смешавшийся с прохладой кислородный коктейль. Одинокие капли закапали на подоконник и пол. День на заправке выдался неспокойный, отчего большой неожиданностью для гопника стало наличие нерастраченной энергии по его окончании. Организм словно после курса пропитых витаминов казался преисполненным сил. И Славик бы с удовольствием принялся тратить их на прогулку, если бы не погода… Проводить вечер в одиночестве без живого общения не было никакого желания. А с недавних пор компаньон у гопника жил прямо в подъезде, даже лодку для того, чтобы добраться, арендовать не требовалось. Слава набрал и отправил СМСку в WhatsApp, радуясь, что в последнюю их с Владом встречу взял у того номер. «Смотрел «Семь психопатов?» Прочитали сразу, но не ответили. «Это фильм, если че», — добавил Слава через минуту, пытаясь не думать насчет того, что его могли игнорировать. Через две минуты тишины гопник отправил третью: «Это Слава, если че», — парень вдруг вспомнил, что в отличии от него самого, Влад его номера не знал. «Не смотрел», — пришел короткий ответ. «Спускайся ко мне, предлагаю провести вечер банально, но с небанальным фильмом». «Но с банальным парнем», — добавил Влад. «Я бы поспорил», — написал Слава, но не отправил. Он никогда не считал себя особенным, даже в тех случаях, когда получал, в отличие от божьей благодати, божественные подзатыльники от судьбы. Видали и похуже. Но, как и многие, находил за что мог себя любить и за что считать отличным от других. Вот только в последнее время «отличие» стало в нем меркнуть, заблудилось в тесноте обыденных дней. И необычность потеряла свое «не». «Спускаюсь». Влад позвонил в звонок спустя пятнадцать минут. Для человека, которому нужно было спуститься всего три этажа вниз, это можно было засчитать как опоздание. И если бы предложение Славы не стало для парня неожиданностью, мало ли какими делами тот мог быть занят, гопник бы отпустил в его адрес фразочку, сравнивающую длительность его сборов с телкой. Но не стал. Ведь, тем более, когда дверь открылась, а на пороге возник промокший Влад с пакетом в руках, претензии появились уже другие: — Зонт взять слабо было? — Капюшона достаточно, — Влад прошел внутрь и опустил шуршаще-звенящий пакет на пол. — Ага, я вижу, — Слава поймал двумя пальцами влажную слипшуюся челку, без выжиманий пара капель осталась на его коже. Сегодня гот оставил глаза в покое, и гопник впервые увидел, как они выглядели без темных теней. — Новая стрижка? — заметил Влад бритую голову Славы. — Если «под троечку» можно назвать стрижкой, то вроде того, — кивнул гопник, машинально проводя по ничем не прикрытой шее и макушке ладонью. Парень умел управляться с машинкой и сам при помощи двух зеркал, стоя в ванной, решал этот вопрос за десять минут, мучаясь только на финальном этапе, когда выбривал дурацкий кантик. Хвастать в комнате парню было нечем, кроме разве что скромности и чистоты. После смерти бабушки Славик практически не оставил ее привычных вещей, раздав все подружкам, местным попрошайкам и вытащив на мусорку. Он не видел в них ни ностальгической ценности, ни материальной. Главное — то, что оставалось в памяти и фотографии. Без советской громоздкой стенки, комода, пестрого ковра и одноместной кровати было весьма просторно. Дивана-раскладушки, кресла, компьютерного стола со стулом и шкафа было вполне себе достаточно. Ни растений, ни полок с книгами, даже штора висела без тюля и то одна, чтобы можно было разом задвинуть и скрыться от уличного света. Влад выгрузил на стол шесть банок пива, чипсы, орешки и сушеный минтай. — Заебись, комбо-набор! — Я старался. Ноутбук устроили на разложенном диване и сами уместились на нем. Заставка фильма со старой песней в стиле кантри или блюза сменилась видом на Голливудские холмы, в кадре появились два мафиози, они рассуждали о возможности убийства человека выстрелом в глаз и гадали, обязательно ли для этого целиться, ведь как предположил один из них: «Если, к примеру, копы без разбору начали шмалять в тебя, одна пуля по-любому угодит прямо в глаз». Через пару минут поджидающих свою жертву не состоявшихся убийц прервал мужчина в красной маске, одним филигранным выстрелом с двух рук попадая каждому прямо в то самое «яблочко», о котором так самозабвенно спорили герои, и на этом моменте Влад и Слава поняли, что фильм им обоим зайдет. На экране появились два главных героя: писатель и начинающий актер. Они сидели в полупустом кинотеатре. «Как идут дела с похищением собак?» — шепнул писатель другу. И тот недовольно поправил: «Заимствованием собак, заимствованием!» Звуки из небольшой колонки сливались с дождем, Слава закрыл окно перед приходом Влада, но менее заметным он от этого не стал. Гопник и гот сидели, прислонившись к стене, расстояние между ними получилось небольшим, поэтому кто-то из них то и дело задевал другого плечом, когда тянулся к открытой пачке. — Балахон мокрый, — подметил Слава, стоило чужой ткани прижаться к его плечу — парень сидел в майке. — Знаю. — Не «знаю», а снимай, — он настойчиво вытянул руку, не отрываясь от экрана, и не убрал ее, пока Влад не стянул через голову балахон и не передал ему. Слава одним броском кинул его на батарею. Получилось косо, но за два часа даже в таком виде на чугунных шпарящих батареях толк будет. А Влад, оказавшись лишь в футболке, понял насколько в комнате было жарко.— «Мартин, я тут читаю твой сценарий… — И что думаешь? — Твои женские персонажи ужасны. Ты никому из них слова сказать не даёшь! Почти всех либо застрелили, либо зарезали уже через 5 минут, а тех, что остались, похоже, убьют чуть позже. — Что ж, тяжела женская доля».
Фильм действительно смотрелся на одном дыхании. Сцена перетекала из одной в другую гармонично, персонажи были прописаны интересно, а их насыщенные, богатые на рассуждения диалоги приносили отдельный вид наслаждения. Обычно Слава комментировал фильм в процессе. В кинотеатре он был как раз тем самым зрителем, который выкрикивал из зала свои «остроты». Но, признать, у него всегда получалось смешно вклиниваться между репликами, звучащими с экрана. И этот фильм не стал исключением. Слава отпускал свои комментарии редко — картина и без того была насыщена, но Влад каждый раз искренне реагировал. Закуски уходили медленно, а вот пиво парни вливали в себя, словно воду. И жажда тут была ни при чем. К концу фильма за окном совсем стемнело, а дождь наконец прекратился. — Действительно, не банально, — подытожил Влад, когда на экране появились титры. — В следующий раз фильм с тебя! — Слава был доволен тем, что гот заценил киноленту. Пустые банки и обертки собрали в пакет и вышли во двор. Тело требовало разминки, а мусор — чтобы от него избавились. — Как Кот поживает? Давно его не видел что-то. — Он ушел, — Влад подкурил сигарету, — на прошлой неделе. — Неждан. Мне показалось он совсем одомашнился и в падике ему по кайфу. — Мне тоже так казалось, но, видимо, каникулы подошли к концу, а зов природы оказался убедительней. — Скучаешь по нему? — Не знаю, скорее нет, чем да. Но в холодильнике вдруг стало слишком много продуктов. Гопник вспомнил про еще одну интересующую его сторону жизни Влада: — А как там твоя «рыбалка»? — Рыбалка? — Ну… это… «наклевывается» или как? — А, — Влад даже растерялся. — Я уже и забыл. Не срослось, меня отшили. — Почему же? Недостаточно теней на глазах или наоборот слишком много? — прыснул Слава. — Не один я рыбачил. — Значит, снасть хуевая, — не сдержался Слава, гаденько прыснув от смеха. — К моей же радости. — А чего так? Прошла любовь, завяли помидоры? — Нет, просто не люблю я эти танцы с бубнами: сначала устраивают рынок конкуренции, заставляют плясать под заданный мотив, а после того, как выложишься на все 99%, еще и в последних рядах узнаешь о том, что кастинг закрыли и победителя определили еще на первом этапе. Гадкий осадок остается, понимаешь ли. У меня уже не в первый раз так. Поэтому честно скажу, что заебался. — Эм… да… Че сказать, я в похожей ситуации не был, — Славик почесал затылок, в глазах его блеснула глубокая задумчивость. — Обычно девчули сами сигналят о своих намерениях, а некоторые даже задолго до того, как успеваешь перейти в плоскость, где обычно базарить не принято. Это лишь помогает фильтровать тех, кто сразу не по мне. Но это не значит, что я не могу тебя понять. — Очень разумно, — гот выкинул бычок в лужу, — это как замедлить ход, чтобы покрасоваться, когда проезжаешь в тачке во время дождя мимо человека, который стоит и мокнет без зонта. Славе не удалось выразить свою мысль. Наверное, отчасти из-за того, что он ее озвучил не всю и весьма коряво даже для самого себя. Он действительно хотел поддержать парня, показать ему, что имеет понимание о том, каково сейчас на любовном фронте. С каждым годом его жизни он узнавал все больше новых закидонов на этапе созревания отношений. И каждый раз пребывал от них в полнейшем ахуе… Влад поднял взгляд на небо и вдруг спросил: — Ты чего в эту субботу делаешь? — А ты уже выбрал фильм? — Нет, предлагаю прогуляться до звезд. Слава чуть не поперхнулся дымом. — Не понял. — Узнаешь… Гопник хотел, было, еще что-то спросить, побольше выведать об этом странном предложении. «Прогуляться до звезд» — звучало чертовски романтично. И все бы ничего, если бы это предложение не исходило от парня. И все бы ничего, если бы странное тепло и спокойствие, охватывающее каждый раз, когда Славик пересекался с Владом, разлитое по венам с их первой встречи, вдруг не стало медленно закипать и приносить опаляющее волнение. «Блеееать», — обжигая дымом легкие, затягиваясь глубоко и забывая выдохнуть, мысленно стонал гопник, стоя рядом с готом и даже не смея поднять на него взгляд. Славик не был дураком. Догадывался, что в его венах бродил не алкоголь. Но придурком чувствовать себя начинал, потому что выгонять это помутнение не хотел. Ведь никто не видел. Никто не знал. А на экскурсию в голову к себе Славик пока никого не приглашал.***
На неделе встречу обломала поднявшаяся температура: гопник мариновался в постели три дня, выползая только справить нужду или заварить дошик с химозным, но таким вкусным бульоном. Влад, подметив, что парень жил один, предложил свою помощь. «В аптеку сгонять? Чем лечишься?» «Обойдусь. Все есть». Славик не стал посвящать Влада в то, что проживание с бабушкой сказалось и на методах лечения. Из таблеток они оба признавали лишь по острой необходимости анальгин и цитрамон. От всего остального спасались народными средствами: от диареи — черный перец горошком; от насморка — чеснок; от температуры — молоко с медом; от горла — йодовый раствор с солью. Экономия падала в копилку бонусом. «Выйди на пять сек», — зазвучало в тишине комнаты сообщение из WhatsApp в воскресенье вечером. Славик протер сонные глаза, нехотя вполз в спортивки, у двери остановился, сжав ручку и вдруг задумался о том, что от тела и пропитанной потом одежды вряд ли пахло пряниками. Не включая свет, нашарил на полочке дежурный одеколон — надеясь, что свой — и пшикнул однократно на макушку, как будто это действительно спасало. — Здорова. Лампочка на этаже перегорела. Влад, стоя в потемках, нашарил своей рукой руку Славы, раскрыл чужие пальцы и передал тонкую вытянувшуюся под тяжестью содержимого петельку пакета. — И тебе. Поправляйся, — гот махнул на прощанье и, не дожидаясь какой-либо реакции, продолжил подъем наверх. В пакете оказалась шаверма. Та самая, от которой просыпается аппетит от одного только запаха. И настолько сытная, что в сон начинает клонить еще на половине порции. «Уделал жирным соком всю кровать, спасибо», — написал Слава, добавив ржущий смайлик. «Теперь у тебя появилась причина сменить постельное раньше, чем это обычно делает человек в твоем состоянии, на здоровье». «Намекаешь, что я свинья?» «Мне моя жизнь дорога. Просто забочусь о чистоте в подъезде, еще тараканов нам не хватало», — смайлик в конце сообщения Влада довольно ухмылялся. «Два выстрела в одно место не могут быть случайностью, погоди, приду в себя и поквитаюсь с тобой».***
За три дня погода показала всю свою силу: валивший деревья порывистый ветер сменил пасмурный штиль, а на замену ему с самого утра на ясное небо вышло блистать солнце, побудив многих соседей в доме устроить ожесточенную борьбу с грязью в квартире: нет для русского человека лучшего времяпровождения в субботу, чем отправиться выбивать пыль из ковров или, рискуя жизнью и здоровьем, балансируя одной ногой на карнизе, намывать окна снаружи. Славик в своей комнате делать подобного не планировал: ковров не держал, а чистота окна его устраивала. Зато не устраивала сменившихся арендаторов за дверью напротив. Две студентки променяли общажные хоромы на Лесной на дом дореволюционной постройки на Черте, въехав ранним вечером и мгновенно заарканив гопника в свои помощники. Подняв пару чемоданов на первых порах энтузиазма и с помощью железной теловозки, они столкнулись с проблемой, с тем, что в двери лифта не влезло: письменный стол с неразборными ножками и тренажер-велосипед. Даже тетя Люба — хозяйка и бывшая соседка Славика — не нашлась так быстро чтобы позвать парня, преисполненная то ли другими заботами, то ли стеснением (в последнее верилось с трудом). Наученные общажным простодушием и отзывчивостью, девочки сами поймали Славика на выходе из комнаты и от знакомства быстро перешли сразу к делу. В помощи он им не отказал. Вряд ли подобной просьбой кого-то можно было удивить. А вот стук в дверь на следующее утро и последовавшее за ним предложение, наоборот. — Окна в комнате такие хлипкие, мы бы сами, честное слово. Но я боюсь высоты, а Ритка — Любовь Михайловну: заставит еще деревянные на пластиковые за свой счет менять, а мы только на залог двойной наскребли с трудом. — А меня, думаешь, если я его выбью, не заставит? — удивился Славик. — Вы с ней не чужие же, — широко улыбнулась Катя, — вряд ли будет СИЛЬНО ругаться. Но я уверена, что ты ничего не выбьешь. Пожалуйста-пожалуйста, всего два окошечка, — сложила в молитве руки она. Их комната была по площади самой большой из всех пяти и в ней действительно было два окна. Целых четыре створки — Славик понял, что это надолго. Но намотал на швабру тряпку и принялся за дело, не затягивая. «Прыгать собрался?» — пришло сообщение, когда, высунув одну ногу наружу, парень заканчивал натирать до блеска свернутой газетой вторую створку окна снаружи. WhatsApp он открыл, не слезая. Значит, окна в комнате девочек выходили на одну сторону с окнами из квартиры Влада. Слава покрепче ухватился за подоконник, высунулся чуть вперед и глянул наверх. Гот смотрел прямо на него, черные волосы свисали вниз, обрамляя лицо. Парень приветливо помахал. — Если в меня случайно попадёт бычок, я поднимусь и затолкаю тебе его в рот, — угроза гопника расходилась с выражением его лица — он улыбался. — И я рад тебя видеть. «Сегодня в 21:00 внизу», — прислал Влад сообщение. — С кем болтаешь? — высунулась любопытная Катя в то же самое окно, в котором сидел Слава. — Приветики, — девчонка быстро смекнула, что к чему. — Это твой друг? — спросила она. И тот, набирая ответ, согласно кивнул. — А мы новенькие соседи, — продолжила та диалог с все еще наблюдающим за ними Владом. — Правда, очень беспомощные: Славу напрягаем то тут, то там, — кокетливо заявила она. — Но не во всем, спешу заверить. Закатим на днях новоселье, придешь? — Ты видишь меня всего минуту, а уже выписала приглашение? — Влад присвистнул, но поспешил заверить: — Если к назначенной дате не соберется полдома и места хватит, то приду. — Так твоему другу будет веселее, и он тоже согласится, надеюсь, — Катя махнула ему на прощанье и скрылась в комнате. Славик посмотрел на Влада. Их взгляды встретились. И что-то во взгляде на шестом этаже гопнику не понравилось. Слова девушки звучали двояко. Парень отправил сообщение: «Судя по тому, какая она болтливая, она говорит раньше, чем успевает подумать. Тебя пригласили не для того, чтобы я пришел. Не загоняйся». «Я заметил. Думаю, при любом раскладе, даже если я не приду, у тебя выбора не будет. Тусовка будет слышна за дверью в твою комнату. Как ни крути, будешь присутствовать заочно». «Я всегда могу свалить, если сильно подгорит». Славик, погодя, подумал и отправил еще одно сообщение: «Но ты все равно приходи!» Гопник глянул наверх еще раз, но гота там уже не было. И Славик снова принялся за дело. Влад жил в квартире, в которой все окна были пластиковые, по фасаду чередование таких было в преимуществе, однако в выигрыше были те, кто ставил новые деревянные (они были дороже и качественнее защищали от холода), как, например, у соседей патлатого напротив, у которых над большой железной дверью еще и камера висела. Поговаривали, в этой квартире жил банкир. Вообще дом на улице Чайковского являлся наглядной миниатюрой классового расслоения России: пока один жилец на втором этаже натягивал силиконовую подтянутую красотку, на четвертом другой натягивал на шею петлю под аккомпанемент монолога Клары Новиковой из телепередачи «Аншлаг», раздававшийся неприлично громко за соседней стенкой у контуженного и оглохшего на одно ухо и с едва фурычащим вторым старика со вставной челюстью.***
Слава встретился с Владом у парадной в назначенное время. К вечеру погода не испортилась, на улице было сносно и в спортивном балахоне с натянутой поверх черной ветровкой гопник чувствовал себя прекрасно. Гот провел его через арку, соединявшую их дом с соседним, ввел код от домофона, тот пискнул, и дверь открылась, на лифте парни поднялись на последний этаж, дверь, ведущая на чердак, оказалась не заперта — Влад удивился, заявив о том, что кусачки в рюкзаке тащил зря — оттуда попали на крышу. — Так вот где твоя прогулка до звезд, — Славик поджал губы, оценивая сложную конструкцию многоярусных крыш, увитых проводами. Подумать только, ведь идея забраться сюда приходила всякий раз, когда он смотрел на них. Но мысли в действия так и не перешли. А Влад просто взял и сделал. — Недавно увидел, как тут какие-то ребята шастали, столкнулся с ними на выходе из подъезда, вот и рассказали где лаз находится. Я очень хотел тут побродить, но одному стрёмно, — Влад вдохнул свежий воздух полной грудью. Жестяной настил крыши, звонко прогибаясь, загулял под его ногами, гот скомандовал: — Ну что, пойдем. Парни начали неспешно продвигаться в сторону соседнего примыкающего дома. Он оказался на этаж ниже. Спуск занял какое-то время, но, преодолев его, они очутились у центральной аллеи двора, где по усеянным дымоходами и вентиляционными проходами крышам, смыкающимся непрерывной, но по-прежнему разноярусной цепочкой, можно было пройти до Потёмкинской улицы и оттуда насладиться видом на Таврический сад. Оставалось преодолеть семь домов. Но ребята никуда не спешили, времени у них было предостаточно. Сумерки с каждым днем наступали все позднее, до полного погружения города в темноту оставалось еще пару часов. Слава и Влад шли, разглядывая фасады домов на соседней улице. Парни часто ходили этой дорогой, но только там, внизу по тротуару, а с высоты крыш вид казался совершенно непривычным. Пятиэтажный дом из желтоватого песочного цвета кирпича с лепниной соединялся с трехэтажным домом из красного кирпича, с сиротливо смотрящимися прямо по центру двумя балконами, обтянутыми железной сеткой. Весь его обшарпанный и местами колхозный вид просто кричал и требовал реставрации, хотя бы той, которой город наградил примыкающую к нему следующую шестиэтажку: свежая бежевая краска буквально впитывала вечерние лучи, отчего дом, казалось, светился, аккуратные новенькие полукруглые балконы кое-где обвивала зелень; предпоследний четырехэтажный дом завораживал разнофигурными эркерами. — Странно, вроде родился и вырос в Питере, а на популярном виде экскурсий ни разу не был, даже в приятелях ни одного руфера нет, жаль, — Влад то и дело огибал толстые натянутые наискось провода, мелькающие то на уровне шеи, то на уровне бедер. — У меня эта не первая прогулка по крышам, но, увы, заброшки тут и близко не стояли, — Славик все пытался нащупать в карманах зажигалку. Неужели не взял? Влад замедлил шаг вместе с ним. Передвижение зигзагами, постоянное изменение высоты, на которую необходимо было забираться или спускаться, отбирало много энергии. — Подбрось огоньку, — попросил гопник. Влад, подкурив, зажал сигарету в зубах, и двинулся навстречу, протягивая зажигалку, но по дороге оступился. Равновесие парня покинуло, ноги заплелись, его резко повело вбок, и, не успей бы Слава поймать его за локоть, помогая удержаться на месте, прижав вплотную к себе, то патлатый отправился бы в недолгий, но болезненный (возможно, последний в жизни) полет вниз по косой крыше, покинул бы ее пределы и вылетел внутрь колодезного двора, определенно заставив пошевелиться волосы на голове того, кто застал бы его в воздухе, решив выглянуть в этот миг в окно. — Вот же ш… — выдохнул Влад, продолжая держать сигарету в зубах, а заодно и мертвой хваткой вцепившись в плечи Славика. Что-то легкое звякнуло чуть поодаль внизу и отправилось в недолгий полет, застряв в стыке крыши. Желтая зажигалка. — Досадненько, — прокомментировал Влад, понимая, что никто из них не полезет за ней, а значит покурить на высоте больше не получится. — Наслаждение проебано. — И это все, что тебя волнует? — удивился полному отсутствию чувства самосохранения у парня Слава. — Ну ты же меня поймал, чего волноваться о том, чего не случилось? — Нормальные люди испытывают сначала запоздалый испуг, а потом облегчение, что все обошлось. А тебя напрягает только проебанная зажигалка. — Да нет же, — отрицательно тряхнул головой Влад. — Я очканул, тебе просто не видно. Хочешь, потрогай мои колени, почувствуешь, как дрожат, и тут же все сомнения отпадут. — Поверю на слово. — И на том спасибо. — Стоишь? — Стою. — Могу отпустить? — Слава хотел убедиться, что, когда отпустит плечи парня, тот от потери чувств и подкосившихся ног, не полетит снова следом за крикетом. — Ну, попробуй, — неуверенно ответил Влад, втягивая дым — пепел на сигарете пора было бы стряхнуть. Гопник выполнил задуманное, заодно забрав у Влада сигарету и подкурив от нее свою. — Расход пачки, конечно, увеличится, но можем поджигать одну за другой и на какое-то время потребность будет утолена, пока не проебем момент и «очаг» затухнет, — выпуская дым, предложил тот. Так и поступили. Уличные фонари зажглись, их свет смешался со светом из окон. Город замерцал. Небо над головой начало быстро терять краски. Где-то через час ребята дошли до нужного дома, откуда открывался вид на Таврический, искрящийся фонарями и чернеющий кронами деревьев где-то вдали. Парни примостились на крыше. — Думал, никогда не дойдем, — пожаловался Влад. — Завтра мышцы будет ломить от перенапряжения. — Нашел от чего страдать. — Ой, простите, забыл, что веду беседу со спортсменом, которому подобная нагрузка, словно поднять мешок картошки на пятый этаж — не дело, а хуйня, — съёрничал Влад. Какое-то время сидели молча, прислушиваясь к звукам города и наблюдая за открывающимся видом. Славик поднял взгляд на небо, замечая тусклый свет самых ярких звезд, перебивающих световое поле, излучаемое Питером. — И вправду видны твои звезды, — хмыкнул он. — Обещал же, — улыбнулся Влад. Он включил камеру на "Xiaomi" с покоцанной задней крышкой (потому что носил телефон без чехла) и сделал пару снимков открывающегося вида. Слава, наблюдая как на экране на секунду замирает отображаемый мир, тихонько выудил из кармана куртки свой, поймал в объектив вместе с крышей и вечерним небом профиль Влада и незаметно сделал снимок. Влад заглянул в портфель и, недолго порывшись там, выудил два «сникерса». — Держи. — Лучше бы пива притащил, — фыркнул Слава, но шоколадку принял. Еще чуть-чуть и живот бы заурчал. Если бы он знал, что там, куда они пойдут, магазинов не будет, то что-нибудь захватил с собой из дома, но посытнее, помясистее. Сладким баловаться он не любил. — Пф… магазин на крыше, — засмеялся гопник, вслух озвучивая пришедшее на ум. — Где? — удивился Влад, принимаясь оглядываться по сторонам. — Да нигде, бля, просто подумал, что было бы, если бы здесь на крыше реально оказался какой-нибудь ларек. Только представь. Влад задумался, а потом выдал: — Ну, так-то косвенно, считай, что для тебя открылся персональный ларек, — Влад снова сунулся в рюкзак и начал по очереди вытаскивать и показывать содержимое рюкзака, — Ассортимент скудный, но зато на все случаи жизни: кусачки, ручка, еще «сникерс», «Гараж» — правда, всего один — сигареты, пачка сухарей, расческа, гандоны и… — Бусы?.. — удивился Слава. — Ошейник скорее, — поправил его Влад, растягивая в руках кожаный ремешок с шипами и усеянный цепочками. Но надень его гот — было бы слишком. На его шее и без того красовались медная проволока с шипами и цепь с толстыми колечками. — В паре с гандонами тот еще набор, — присвистнул Слава, забирая из рук парня вещицу и рассматривая ее. Пробуя подушечками пальцев остроту шипов. Длина ремешка была небольшой. «На шее Влада сомкнулся бы плотно, даже палец не пролез», — о чем-то подобном Слава подумал, а затем, бросив короткий взгляд на гота, передал ему обратно и сказал: — Надень. Гопнику было все равно, что об этой просьбе подумает гот. Влад внимательно посмотрел на него. Взгляд блуждал оценивающий, парень сомневался, он не мог понять серьезен ли Слава или прикалывается над ним. С какой вдруг стати ему просить о таком? Но то ли не найдя подвоха, то ли решаясь проверить, возникнет ли он в дальнейшем, Влад снял цепочку и проволоку с шеи, а затем надел ошейник. Не зная, как реагировать и почему-то вдруг растеряв все слова, он с легкой полуулыбкой на губах посмотрел на Славу. «Доволен?» — спрашивал взгляд напротив. И когда рука гопника вдруг коснулась его шеи, Влад напрягся, поджав губы. Прохладные пальцы обожгли горячую кожу, гот приготовился к удушающему захвату или еще какому-нибудь выпаду со стороны Славы, но тот лишь поддел ошейник и, шкрябнув коротким ногтем указательного пальца под кожаной полоской, выдал: — Реально сидит как влитой. Влад выдохнул. Всего на секунду, но он почувствовал легкий приступ страха из-за чужих действий. Но когда Слава посмотрел ему в глаза, добро и тепло, его вдруг отпустило. — Красивый, — сухо бросил гопник, а затем сунул руку в рюкзак, достал банку пива и со словами: — Ты не против? — не дожидаясь ответа, открыл и приложился к ней. — Пиздец, горло сушит. Влад сидел будто придавленный произошедшим, в его взгляде читалось: «Что это сейчас было?» Но Славику было плевать на этот немой вопрос, он пугал себя самого больше. И то, что он сделал, было меньшим, потому что продолжение, о котором он подумал, но не воплотил в жизнь, казалось ему сумасшествием. Эта сраная пачка гондонов вкупе с ошейником в одночасье нарисовали безумную картину перед его глазами. Гот вдруг вспомнил о сигарете, служившей зажигалкой, прикурил новую и уставился вдаль. Он не знал, что за мысли варились в голове Славы, потому за отсутствием беседы увлекся собственными. Тень касания, оставшаяся на его шее после чужих пальцев и пульсирующая так горячо, словно руку не убирали, задала мыслям странное направление… И Влад не мог понять, что за смутный букет ощущений испытал по этому поводу. — Пиво со сникерсом — та еще развлекуха, — Слава протянул Владу банку: — Будешь? Тот сделал пару глотков, продолжая жевать кусочек шоколадки с орехами. — Еще и привкус никотина во рту, — ухмыльнулся он. Слава перехватил из рук Влада недокуренную сигарету и сделал тяжку. Красный огонек полетел вниз. Носок ботинка гопника застучал нетерпеливо по крыше. — Наверное, стоит выдвигаться домой, — предложил он. — Сдаётся мне, что ты совсем не это хотел сказать, — усомнился Влад, но спорить не стал, поднялся, хватая рюкзак за лямку. Развернувшись к собеседнику, он поддержал: — Ну, пойдем тог… Вот только фразу оборвали, не дав закончить. Слава, последние пару минут ведущий ожесточенную борьбу со своими мыслями, окончательно решил, что если ничего не предпримет, то определенно шизанется и вряд ли целым и невредимым спустится с крыши, потому что невнимательность вкупе с темнотой не сыграют ему на руку, а взвинченное состояние продолжит слепить даже там, где видимость будет ясной. Конечно, не был исключен и вариант, что и после того, как он исполнит задуманное, в живых он не останется уже по другим причинам. Но те волновали его меньше всего… О них Слава был готов подумать уже после. А потому гопник вскочил на ноги, поймал разворачивающегося Влада, обвив рукой его шею и случайно зацепившись одним пальцем за ошейник, и оборвал того на полуслове. Коротко посмотрел в глаза напротив, будто вынося финальный предупредительный сигнал, маякующий последними остатками разума, но, не оставив Владу выбора, всем напором двинул на него, прижимая парня к себе и соединяя свои губы с чужими. Теми, что были пропитаны запахом никотина. Теми, на которых остался вкус «сникерса» и пива. По ребрам задолбило в припадке сердце. А потом ухнуло куда-то вниз, будто бы крепежи оборвались. Все. Разом. Касание губ, едва ли серьезное, липучкой сцепляющее, сменилось глубоким, высасывающим все нутро поцелуем. Влад приоткрыл рот, вдруг не найдя нужды в отказе, позволил сам углубить и перекроить нечто невинное… Язык к языку… Влипнув друг в друга, они стояли так какое-то время, отрываясь только для того, чтобы сменить положение губ относительно друг друга, коротко встретиться взглядами, поймав в чужих странный блеск. А затем так же быстро и неожиданно, как это случилось в самом начале, отшатнуться друг от друга. Теперь на крыше они были не одни. Приближающиеся шаги, свет от двух фонариков не давал разглядеть лица неожиданных гостей. Полиция? Показалось, промелькнула уставная форма. А секунды, отведенные на раздумье, закончились принятием решения о бегстве. Слава крепко схватил Влада за руку и рванул вперед, утягивая того за собой, высматривая самый надежный путь отхода, наперед продумывая каждый поворот и петлю. Гопник не сомневался — они точно смогут сбежать. Он чувствовал второе открывшиеся дыхание и уверенность в собственных силах вытащить их обоих отсюда. Ведь самое сложное предстояло впереди, после того, как они улизнут и снова останутся наедине. Наверное, следовало начать подбирать слова для объяснений уже сейчас… Но грудь так сильно сдавило, что умные мысли в голову совсем не шли…