Fair play

      Жданов уже несколько часов сидел за барной стойкой, подперев кулаком подбородок. Его блуждающий взгляд был устремлен ко входу, в воспаленных припухших глазах читалось нетерпеливое ожидание. Он рассеянно кивнул бармену, мол, хватит и, отодвинув от себя очередную порцию виски, заказал воды и вновь устремил все свое внимание на дверь.       — Вы кого-то ожидаете? — поинтересовался молодой бармен.       — Ожидаю, — небрежно бросил Андрей. Кулак соскочил с подбородка и обнажил пылающую лихорадочным румянцем щеку. — Поэтому мне хватит. Убери виски! Убери, хватит мне! — пробубнил он в пьяном угаре.       — Хватит так хватит, — пожал плечами паренёк. — У вас, может, случилось что-то?       — Случилось! Да вот только это не твое собачье дело! — рявкнул злобно Андрей. — Закурить лучше дай!       — Не курю, — юноша виновато развёл руками и подвинул Жданову стакан воды со льдом. — Да и в зале курить запрещено.       — Я вот тоже раньше не курил. Жизнь заставила! — Жданов взъерошил волосы и потрепал себя по щекам, чтобы привести себя в чувства. — Как хоть тебя звать-то, друг мой?       — Гриша, — усмехнулся бармен. — Вам на воздух нужно.       — А мне, Гриша, и на воздухе воздуха мало! — Андрей снова сверкнул пьяными глазами в сторону входа и уронил пылающее лицо на прохладную столешницу барной стойки. — Тебя, Гриша, женщина когда-нибудь бросала?       Парень отрицательно помотал головой. Андрей этого не видел, но верно предположил и заплетающимся языком продолжил:       — А меня вот бросила. Я ей предложение сделал, а она… — он сжал челюсти и его, еще недавно пылающее жаром лицо, вдруг стало мертвецки бледным.       — Так, может, все еще образуется! Сердце красавицы склонно к измене и к перемене… Помните же! Может, еще полюбит! — попытался подбодрить его юноша.       Андрей поднял на него пустые глаза и криво усмехнулся.       — Не полюбит. Раньше любила, а теперь не любит. Другого любит! — Жданов не на шутку разошёлся и готов был уже вцепиться в накрахмаленный ворот паренька, даже за стойку перевалился. Гриша лишь ухмыльнулся. Привык уже ко всему. Каждый день перед его глазами сидели вот такие «страдальцы». Бармен — это ведь тот же психолог, если подумать.       Вдруг Жданов резко замер, распрямил плечи, напрягся, поджатые губы нервно содрогнулись. Он, казалось, даже протрезвел. Не глядя, он бросил бармену несколько смятых купюр и направился к выходу, где, озираясь по сторонам, стоял такой же нетрезвый, заросший рыжей щетиной, высокий шатен.       — И какого же черта тебе нужно, можно спросить? — проигнорировав приветствие, Воропаев тут же бросился в атаку.       — Поговорить нужно. Так бы сто лет твою рожу не видеть, — проворчал Жданов, увлекая Воропаева в конец бара, где по счастливой случайности освободился столик.       — Надеюсь, это важно. У меня очень мало времени. Я, в отличие от некоторых, человек занятой.       — Судя по твоему внешнему виду, ты уже больше недели не просыхаешь, занятой наш! — рявкнул Андрей.       — На себя посмотри!       Они сели за столиком в углу и заказали водки. Разговор не клеился. Каждый общался в привычной ему манере, всячески поддевая другого. Никто из них не уходил, чтобы прекратить этот балаган, но и начать конструктивный диалог мешал гонор и, уже ставшее хроническим, чувство соперничества.       — Чего тебе надо, Жданов?! Ты зачем меня сюда вытащил? Да, представь себе, я пью! Вторую неделю пью и что?! Ты мне что отец родной? Тебя подослала Кира? Или Катеньке не терпится поскорее развестись? Сказал же, в ближайшее время!       — Я позвал тебя сюда, чтобы…       — Заткнись, Андрюша! Ты позвал меня сюда, чтобы самоутвердиться! Ты всегда мечтал утереть мне нос! Ты всегда забирал то, что мне нравилось, то, что мне было предназначено, то, чем я дорожил! С самого детства! — Александр впился в лицо Жданова бешеными глазами. — Эти игрушки тебе больше не нужны, мы отдаём их Андрюше! Не трожь, это мы купили для Андрюши! Андрюша — такой красивый, добрый, талантливый! Андрюша, Андрюша, Андрюша! — он наклонился к ждановскому виску и процедил: — С самого детства меня тошнит от тебя. Ты даже мою любимую железную дорогу сломал!       — Ну ты и псих, — Жданов расстегнул ворот рубашки и отправил в себя еще рюмку.       — А ты нет? Я тебе компанию оставил, я тебе женщину любимую оставил. Так будьте счастливы и отвалите все от меня!       — Она меня не любит, — выдавил из себя Андрей и понурил голову. — Возвращайся домой. Катя страдает.       Воропаев поджал губы и затаился в оцепенении.       — Я же знаю, что она и ты… Вы…       — Просто заткнись. Я сейчас говорю это только потому, что Катя для меня больше, чем просто женщина или любовница! Я люблю ее и просто хочу, чтобы она была счастлива. Даже с таким ублюдком, как ты! Хотя, не такой уж ты, наверное, и мудак, раз она тебя полюбила…       Александр замолчал, нахмурившись исследуя глаза собеседника.       — Она тебе так сказала?       — Сам понял! — огрызнулся Андрей.       Воропаев крепко задумался, обхватив голову руками, потом подозрительно зыркнул на Жданова и недоверчиво спросил:       — И что ты хочешь взамен за свое благородство?       — Дурак ты… — Андрей усмехнулся и встал из-за стола. — Адьос!