Вилли всё плакал и плакал, отказывался засыпать, что только Ангела не делала. И качала его в кроватке, потом на руках, пыталась кормить, но малыш всё никак не успокаивался. Уже больше часа Ангела слушала его крик. В конце концов она не выдержала, опустила сына в кроватку и принялась её ритмично покачивать, стараясь сосредоточиться на чём угодно, только не на этом плаче. Из-за Вилли она не успела приготовить ужин Кире, а хлопья та отказалась есть, закрылась в своей комнате голодной. Всё это приводило в отчаяние, и Ангеле хотелось просто выйти из дома и идти, куда глаза глядят. Сдавшись, она набрала номер Софии — та пообещала, что скоро будет, — и оставалось только ждать. Прошло не больше получаса, показавшихся ей целой вечностью.
— Он плачет так уже больше часа! Я не знаю, что делать, слушать уже нет сил. — Ангелу потряхивало, она сама едва ли не плакала.
— Иди лучше на кухню, завари травяной чай. — Измученный вид Энн сказал Софи достаточно. Помыв с улицы руки, она шагнула в детскую, прикрыв за собой двери. Вилли надрывался, покраснел от слёз, и от этой картины и пронзительного детского крика сердце болезненно сжималось.
Ангела послушалась Софи скорее на автомате, нежели отдавая отчёт своим действиям — заварила чай и без сил рухнула на светлый стул. Вскоре стало тихо, а потом и Софи вышла вместе с Вилли на руках.
— Его как подменили. — Ангеле вдруг стало обидно до горечи. — Что я делаю не так?
— Он просто скучает по папе, — заключила Кира, проходя мимо. Она поставила на стол пустой стакан из-под воды и как-то странно вздохнула.
— Не лезь не в своё дело, Кирстен. — Только присутствие Софии смягчило тон Ангелы. — Лучше бы поела то, что дают.
— Энн. — Предостерегающий взгляд Софи в её сторону и тёплая улыбка малышке. Ангела не смогла скрыть раздражения и молча отвернулась.
— Да, мам. — Кира с благодарностью улыбнулась Софи и, не сдержавшись, крепко, но осторожно обняла её. Однако в коридоре послышались лязг замка и звон брошенных на тумбочку ключей. Ангела внутренне напряглась: последние дни Ивар возвращался домой всё чаще и чаще не в духе. — Папа пришёл, мам. — Отстранившись, просияла Кира, но тут же сникла под взглядом Эни.
Софи, придерживая одной рукой сладко дремавшего Вилли, второй приобняла Киру за плечи и легонько коснулась её виска.
— Дорогая, иди, встреть папу. — Стоило девочке скрыться в коридоре, Софи посерьёзнела. — Вы ссоритесь, а страдают дети. Думаешь, почему Вилли не мог успокоиться? Ты вся на нервах.
— Я знаю, Соф! — Ангела повысила голос, но тут же испуганно замолчала, покосившись на сына.
В коридоре раздался приглушённый смех, шелест упаковки и хлопок закрывающейся двери.
В проёме почти сразу возник Ивар и, словно не замечая Софии, прошёл к холодильнику.
— Чем накормишь в этот раз? Паэлья? Ризотто или лазанья? — Его голос не выражал ровным счётом ничего.
— Все сразу, — огрызнулась Ангела. — Мне было некогда стоять у плиты, я не кухарка.
Софи хотела было подняться и уйти: положить Вилли в кроватку, да ехать домой, но взгляд Ангелы, так отличавшийся от её голоса, пригвоздил к стулу. Даже Вилли ощутил, как в гостиной собирались грозовые тучи, и снова захныкал.
— Тише, малыш, — Софи крепче прижала его к себе, убаюкивая.
— Не начинай, змейка, — опасно усмехнулся Ивар, — яда маловато. — Закрыв холодильник, Ивар включил кофемашину. В животе предательски урчало, а доставку ещё нужно было дождаться. — Пришёл пораньше, называется.
Оказаться в эпицентре семейной ссоры Софии совсем не хотелось. Ангеле помогла, а больше в доме Лодброка ей делать нечего. Придерживая спящего малыша, Борромео вышла из кухни, чтобы положить его в кроватку.
— Ты не хранишь мне верность — я тебе не готовлю, — ответила Ангела даже без дерзости в голосе.
— Посмотрите-ка на эту красотку! Я не железный. И постоянно играть по твоим правилам или вынуждать на секс я не хочу. Так что, дорогая моя, ты не выполняешь супружеский долг — я ищу развлечений с другими. Что тебя не устраивает, змейка? — Ивар двинулся к Ангеле, вновь вымораживающе улыбаясь. — Скучаешь по моему принуждению? — Заметив блеснувший страх в глазах, Лодброк ухмыльнулся. — Так и думал. Беги, порыдай в юбку новой подружке. Вы ведь так хорошо спелись! — Пальцы Ивара всё же сомкнулись на челюсти Ангелы. — А не ты ли ей на ухо поёшь?
— А ты всё никак не смиришься с тем, что папочка тебя отодвинул, — Ангела усмехнулась, точно понимая, что эта шпилька точно попала в цель.
— Это ты зря, — прошипел Ивар, впечатывая Ангелу в стену. Внутри вскипал самый настоящий океан лавы, грозящейся вырваться и уничтожить всё вокруг. — Что, вновь сученька настолько испугалась, что вспоминает папулю? — Лицо Лодброка исказилось в зловещей улыбке. — Но ты сама знаешь, что я занял бы достойное место, роди ты сына! Но ты… — Оскалившись, Лодброк с отвращением убрал руку с лица Энн. — От тебя требовалось только это! И ещё удивляешься, почему я на тебя не могу даже смотреть? Вспомни, сколько ты забеременеть не могла?
— Да я же специально! — Казалось, ей уже было настолько всё равно, что будет. Или же присутствие Борромео в квартире придавало смелости, но слова срывались с губ как очередь пулемёта. — Я таблетки пила, только чтобы не забеременеть второй раз! Тебе же назло.
— Чего? — Ивар отшатнулся, словно от разрастающегося пожара от маленькой искры. За жизнь с Ангелой он, казалось, был готов ко всему, но, видимо, нет. Её признание пригвоздило его к стулу, как коллекционер бабочку булавкой. Он пытался убрать растерянный вид с лица, но ничего не выходило. После появления Кирстен он искренне хотел ещё ребёнка. Ему даже казалось, что и с Ангелой можно было бы постараться выстроить отношения заново. Но она всё не беременела. Год. Второй. Ивар упустил все шансы на возвращение места рядом с Пауло, да и плевать-то на место. Он хотел вернуть банальную уверенность в себе, но начал винить в проблемах Ангелу. — Какая же ты тварь. Я же тогда… Где я нагрешил настолько? — Он накрыл голову руками, будто бы его это спрятало от правды.
— А ты забыл? Забыл, как я замуж выходила? Как ты убил всю мою надежду на хотя бы жалкое подобие счастья? У тебя в голове была только… — Ангела всё же сумела проявить толику здравого смысла, но думая больше не об Иваре, а о Софии, отношения с которой стали гораздо лучше. — Сам знаешь кто, — прошипела она чуть тише. — Я хотела отомстить. Сделать так, чтобы ты никогда не получил то, что хочешь. Но вышло, как вышло. Ты наверняка думаешь, почему я вдруг увидела в Софии подружку, которой захотела изливать душу? Да чтобы она увидела твоё настоящее лицо! Чтобы ей стало противно!
— Благочестивая. — Ивар медленно, чуть ли не шатаясь, поднялся. — Справедливая. — Шаг к Ангеле. — Безгрешная. — Убийственная и почти безумная улыбка, от которой кровь превращалась в лёд. — Заботливая. — Облизнул клыки, склонив голову, как волк перед броском. — Разрушила всю мою жизнь. — Пальцы до вырвавшегося хрипа, как когда-то, сжали шею Ангелы. — Ненавижу тебя. Жалкое подобие. Я уничтожу тебя раньше, чем ты пискнешь папуле. Жизнь со мной покажется тебе раем, сладкая моя. — Он не кричал, но этот шёпот взрывался разрядами молний, проникал под кожу и выжигал. Ивар наслаждался страхом Ангелы, впитывал его. Плевать на упоминание Софии. У Ивара была одна-единственная цель, холодной щеки которой он с нескрываемым пренебрежением коснулся горячим языком.
Только совершенно не замечал, что абсолютно круглыми глазами на всё это смотрела Кира. С её пушистых чёрных ресниц срывались слёзы, и она никак не могла разобрать: страх это или обида.
Софи не знала, что её поразило больше: полные ненависти слова, что Ивар и Ангела бросали друг другу, или маленький хрупкий силуэт их дочери в дверном проёме. Не зная, что говорить, задыхаясь от переполнявших эмоций, Софи опустилась на корточки и прижала к себе Кирстен, в попытке защитить от холодных слов её отца.
— Тише, малышка, ничего не бойся. — Маленькое тельце в её руках била дрожь.
— Софи, — всхлипнула Кира, крепко вцепившись в одежду Борромео. — Зачем они… так? — она шептала, стараясь спрятаться во внезапных объятиях. — Из-за меня. Я знаю.
Тонкий голосок дочери вывел Ивара из ненормального транса. Он отпрянул от Ангелы, встряхнув головой. Сколько она слышала?
— Радость моя, зайка, прости нас. — Лодброк упал на колени, будто ноги перестали его слушаться. — Я очень люблю тебя, Кира. — Попытавшись дотронуться до дочери, Ивар замер, когда Кирстен сильнее вцепилась в Софию. Она сделала скорее инстинктивно, но Лодброка пробила очередная волна болезненных разрядов. Его мотало, как после недельной попойки, но он пытался улыбнуться, чтобы не пугать дочь ещё сильнее. — Папа дурак. Игры бывают у него дурные.
Ангелу трясло, словно она только прошла по краю обрыва и удивлялась, что осталась жива. Она прислонилась к стене, глядя на Софию и свою дочь, что тянулась к ней в поисках защиты — больше чем к ней самой, — на Ивара, стоящего перед ними на коленях… Это поразило её даже больше, чем его чудовищная ярость. И что-то внутри сломалось. Ангела бросилась прочь, схватив с тумбочки ключи от машины, и громко хлопнула дверью.
— Милая, — Софи обняла Киру, вздрогнувшую от резкого звука, за плечи и крепче прижала к себе, давая понять, что она рядом и никуда не денется, — взрослые иногда говорят вовсе не то, что думают. Так бывает. Но это только слова. Папа не обидит твою маму, — в этом Софи уже не была уверена, но ни за что бы не дала понять маленькой девочке, — и уж точно никогда не обидит тебя. — Подняв глаза на Ивара, она тут же вернулась к Кире, видеть его лицо оказалось выше её сил. — Если ты хочешь, мы поедем к дедушке. Или я останусь с тобой столько, сколько нужно…
Кира быстро закивала, вжавшись в Софию, как в последнее пристанище спокойствия. Всё и без слов было ясно.
Ивар закрыл глаза, осознавая, что довёл всё до ухода Ангелы. Кинуться бы за ней, остановить… Но Лодброк не стал. Для него существовали люди важнее. Конечно, он видел в этом отчасти и свою вину, но всё-таки не жалел о том, что сказал ей. Не появись Кира, никто не знал, что бы он сделал с Энн. Но уж точно не погладил бы по головке. Ему практически сорвало крышу. И вот ярость отступила, уничтожив всё внутри в очередной раз, оставив оголённые нервы. Тот самый самоуверенный и внушающий страх Ивар сейчас стоял на коленях перед ребёнком с опущенной головой. Виноватый и сломленный.
— Детка, — голос Лодброка звучал совсем хрипло, пропитавшись мольбой. Самое страшное для него сейчас было потерять ещё и веру дочери. Но тёплая маленькая ладошка легла на голову Ивара, отчего он заметно вздрогнул и тут же выдохнул.
— Пап, не уходи от нас, пожалуйста.
Закивав головой, Лодброк крепко сжал в объятиях Киру, всё ещё не выпускавшую руку Софии.
Софи осторожно разомкнула пальцы и, не встретив сопротивления, отпустила руку Киры. Она опустилась на пол, прислонившись спиной к стене, не мешая отцу и дочери, но и не уходя, пока Кира не будет готова.
Ангела просто взяла и ушла. Оставалось лишь гадать, куда. Почему-то София сомневалась, что сейчас она побежит к отцу, скорее где-то затаится зализывать раны. Её слова всё никак не шли из мыслей. О таблетках и нежелании родить второго ребенка, о причинах, толкнувших её к самой Софи. Что творилось у неё в голове?
— Я спать хочу. — Кира устало потёрла припухшие глазки, отстраняясь от отца. — Пожалуйста, побудь с папой, — шепнула Кира на ухо Софи, крепко обняв. Немного опустив голову, девочка улыбнулась и отправилась в свою комнату. Она не любила сказки на ночь, предпочитая засыпать в одиночестве. Грустная привычка, выработавшаяся почти с младенчества.
Закрыв ладонью глаза, как только Кира закрыла за собой дверь, Ивар медленно выдохнул, будто с его плеч убрали камень.
Софи не могла отказать Кире, но больше её вели другие эмоции. Да, Лодброка было жаль, но недостаточно, чтобы просто промолчать. Одна только мысль, предположение — сколько таких сцен видела Кира? — заставляло бросаться в защиту.
— Вы с Ангелой можете развлекаться как угодно и выяснять отношения как угодно. Но если я узнаю, что Кира снова увидела подобное… Заберу её и Вилли и расскажу всё Пауло. — Софи прекрасно понимала, что её слова разозлят Ивара, заденут, возможно, причинят боль, но когда речь шла о детях, чувства взрослых её не волновали. Лодброк мог сколько пожелает врываться в её кабинет, устраивать выволочки своим людям, даже с Ангелой так обращаться, пока она позволяет, но при Кире и Вилли он должен отдавать отчёт своим действиям.
Ивар мог бы вскочить, выволочь Софию за дверь, накричать… Мог прижать к стене и, сжав горло, вынудить балансировать на грани нехватки кислорода. Он мог сделать всё, что угодно в своём доме. С кем угодно. Но Лодброк опустил руки на пол и просто кивнул, соглашаясь.
Не было больше ни одной причины задерживаться в чужом доме, в чужой семье, когда Софию ждала своя собственная. Поднявшись на ноги, Борромео тихо дошла до спален детей, заглянула вначале к Вилли, потом к Кире. Убедилась, что дети крепко уснули, и двинулась в прихожую.
— Соф, — окликнул её Ивар совсем чужим и пустым голосом. — Пожалуйста. — Он не мог поднять взгляд на Борромео, но жуткое и пугающее представление — остаться одному в звенящей тишине — убивало. Вновь и вновь в его голове прокручивались слова Ангелы. И, казалось, он даже начал её понимать. Но это не точно. Пока что Лодброк больше всего страшился, что не выдержит. Слишком много всего вылилось на него за один день. Он трещал и ломался внутри, никак не мог склеиться вновь.
Борромео так давно не слышала от него это обращение — было официальное холодное «София» или насмешливое «синьора», — что решила, будто ей померещилось. Он выглядел так, словно лёг бы и умер, останься один. Он не просил её остаться прямыми словами, но Софи поняла. Оставив в покое босоножки, она поравнялась с Иваром и протянула ему руку.
— Вставай, пойдём.
Ивар нахмурился, будто что-то обдумывая, и, скорее всего, именно вырвавшуюся просьбу остаться. Тяжёлые веки открывались с трудом, а глаза болели, будто в них насыпали мелкого песка.
— Да. Выпьешь? — То ли согласие Софии немного облегчило терзания, то ли Ивар и впрямь медленно превращался в бесчувственного монстра, но он поднялся сам и направился в небольшую комнату, оборудованную под кабинет. Здесь не пахло табаком, как можно было бы подумать, но чем-то горьковатым и травянистым, походившим больше на запах мартини, чем на грейпфрут. Достав из кармана ключ, Лодброк провернул его в замке сейфа и достал оттуда бутылку вишнёвого ликёра и коробку конфет. Факт, что в его доме не было другого алкоголя, не мог не удивлять. Всё в этом достаточно светлом и лёгком кабинете разительно отличалось от вкуса Винсента, предпочитающего статность и дорогую эстетику.
Покосившись на диван, Ивар сел на пол, застланный мягким бежевым ковром с высоким ворсом, и посмотрел на Софию.
— Просто… Не стоит туда. — Поморщившись, Лодброк отвернулся, всё ещё ожидая, что Борромео передумает.
Софи опустилась на мягкий ковер, подобрав ноги по-турецки, то ли поняв его просьбу, то ли потому что сама так решила.
— Мне за руль ещё. — Отказавшись от алкоголя, она покосилась на Ивара и передумала, решив, что компания ему не помешает. — Хотя давай. — К сладкому Софи не притронулась, никогда не испытывала к конфетам большой любви. Ликёр же оказался приятным и мягким, и на первый взгляд не крепким, но градусы — коварная вещь. Когда-то раньше Борромео легко нашла бы слова поддержки и подбодрила бы Лодброка, но сейчас… много говорить не хотелось.
— Ничего не говори и дальше, ладно? — Ивар осушил почти залпом четверть бутылки. Ликёр мягко лился по пищеводу, обжигая его. Хотелось кашлять, но Лодброк гасил эти позывы. — Я сам всё понимаю, — на выдохе завершил он. — Просто… я… мог бы. Не знаю. — Пригладив волосы, Ивар остановил ладонь на затылке. — Решил, что я ещё могу пригодиться в этой жизни. — Он повёл плечами, явно сомневаясь.
Софи и не говорила, просить об этом не требовалось. Она до сих пор понимала Ивара и без слов. Сделав небольшой глоток, она отставила бокал и опустила взгляд на мягкий ворс ковра, проводя по нему рукой, как по свежей траве.
— В этом мире есть двое маленьких людей, которым ты точно пригодишься. — При мысли о детях мягкая улыбка озарила её лицо, но тут же погасла. — Все ошибаются, всякое бывает.
— Только из-за них, но… — Ивар замялся, передумав продолжать фразу. Да и что он сказал бы? Что считал Софию идеальной в семейной жизни? Кому это нужно? — Но они не заслужили таких родителей. Надо же, принимать таблетки, только чтобы не забеременеть от меня! Это уже стабильность. — Замерев, Лодброк криво усмехнулся. — Прости. — Ликёр прекрасно развязывал язык и раскрепощал. Именно по этой причине он находился в этом сейфе, дожидаясь очередного визита «дамы сердца». — Просто невольно сравниваю Энн и тебя. Она мне крышу сносит! И ничего не может. А ты… Нет, я не подкатываю. — Лодброк вскинул руки. — Просто ты всегда такая собранная, умеешь столько. Бесит же, ну!
— Я — это я. — Софи небрежно пожала плечами. — Характер, воспитание. Фамилия. Мой муж. Но если тебе станет легче, я не такая уж и идеальная. В прошлом году мы с Лилз заехали в супермаркет, и знаешь что? Я потеряла её там. Я бегала между рядами, как сумасшедшая мамаша, не зная, чего боюсь больше: что не найду её или что как сказать Винсу. А она увидела на витрине разложенную палатку, захотела поиграть в поход и заснула там. — Теперь вспоминать эту историю было забавно. Софи улыбалась, но стоило закончить, и она стала серьёзной. — Я, как ты говоришь, собранная, потому что должна быть такой. У меня нет другого выбора. Я держу свои эмоции на коротком поводке, потому что иначе весь мой мир полетит ко всем чертям. Считай, это чётко отрепетированная роль. — Софи никогда ещё не произносила подобного вслух. Эти мысли жили в её голове, но чтобы так сказать… Это в кабинете Винса она была собранной. А дома, с детьми… дурачилась с ними, словно сама была таким же ребенком.
— Роли… — протянул Ивар и лёг на спину. Уставившись в потолок, он пытался подумать хоть о чём-то, но мысли словно исчезли. И это даже пугало. — Кто узнает, что я валяюсь на пушистом коврике и заливаюсь ликёром, откушу ухо. — Скрывать боль за шутками и угрозами. Вновь Ивар вернулся именно к этому. Его слова звучали вроде и с юмором, но крайне правдоподобно. И ведь большая часть его людей поверила бы в такие рассказы. — Может, мне ей подарить чего… — размышлял Ивар. — Вдруг шипеть перестанет. — Мысли сами собой перешли к Ангеле, и какое-то чувство тревоги шершавыми цепкими лапами дёргало душу.
— Не в подарках дело, а в отношении. Внимание, забота. Вот что, — Софи в одно движение ловко поднялась на ноги, всё же возвысившись над Иваром, — иди-ка ты лучше спать. А я найду твою жёнушку и промою ей мозги относительно некоторых вопросов.
Ивар приподнялся на локтях и, выгнув одну бровь, мягко прикусил губу и провёл по ней языком, смотря на Софию снизу вверх. Только даже в таком положении его никак нельзя было назвать жертвой. Его крепкое тело напряглось, как перед охотой.
Софи прошлась взглядом по его лицу, подмечая каждую деталь: линии бровей, мягкие губы, опасный блеск в глазах. Отчего-то эта картина вызвала мимолётную улыбку, но тут же вернулось невозмутимое выражение лица — как штиль на Балтике: в синих глазах, в тоненьких изящных чёрточках. Идеальное владение собой. Винсент Пауло в юбке от Ральфа Лорана. Она склонилась к Ивару, и пальцы сомкнулись на быстро пустеющей бутылке с ликёром.
— Хватит тебе на сегодня.
— Брось, я же пошутил! Просто развлекаюсь. — Упав вновь на пол, Ивар рассмеялся. Телефон в кармане завибрировал, но Лодброк, выудив его, просто отключил. Он прекрасно знал, кто звонил, но сейчас он нуждался совсем в другом. В самом обычном уединении. Шальные и убийственные мысли отступили так же быстро, как и нахлынули, оставив после себя поганое и горькое послевкусие. — Ликёр только оставь. И… я ведь могу тебе верить. — Чистейшая констатация факта. — Надо найти Ангелу. Меня Винс за яйца подвесит, если узнает. — Прорычав что-то, Ивар накрыл ладонью глаза.
— Ладно. — София оставила ликёр в покое, после некоторых колебаний. — Но Кира не должна опоздать завтра на занятия. Я найду Эни, сказала ведь, — добавила она, чуть мягче. — От меня Винс ничего не узнает, пока что. Не думаю, что Энн пошла сейчас к нему. — Софи прошлась по ковру, ощущая, как приятно щекотал босые ноги мягкий ворс, и остановилась в дверях. — Тебе нужно помириться с ней. — И оставила Ивара одного.
Помириться… Это звучало так просто, но подразумевало под собой километры потраченных нервов, миллионы раздумий, сотни слов и миллиарды действий. Ивар понял, что ради детей был обязан переступить через свою гордость. Но ведь и от Ангелы должны быть шаги. Лодброк не слышал, как хлопнула дверь. Он ничего не слышал. Только стук своего сердца, периодически замирающий. Нужно было заставить себя поспать, но это вряд ли.
***
— Хватит тебе уже. — Тонкая изящная ладонь легла на идеально круглую грань бокала, не позволив другой не менее холеной ладошке приблизить его. Ангела подняла на Софи захмелевший взгляд и вдруг звонко рассмеялась. — Хватит, — повторила София с нажимом. Отыскать Ангелу оказалось легко, она не ушла дальше бара, расположенного на первом этаже дома Лодброков.
— Пришла мне лекции о семейном очаге читать, Святая мать София? — Желчь, что так и сочилась, ядовитой не была, а вот отчаяния в ней хватало. Вспомнилась сцена в гостиной, когда Борромео только вернулась из Италии.
— Что между вами происходит? — Глупый вопрос. София подавила тяжёлый вздох.
— Развлекаемся, как можем. — Ангела с трудом удержалась, чтобы не оттянуть ворот бадлона-безрукавки, но что-то удержало её. Цепочка синевато-фиолетовых следов точно шокировала бы мамочку Софи. Борромео вызывала у Ангелы острые приступы раздражения, даже аллергии. Это как если зайти в отдел духов, и сотня разных ароматов начинает душить. Но было что-то в Софи, отчего хотелось стать такой же: идеальной женой, идеальной матерью и идеальной леди. Вытянуться по струнке рядом с ней, а потом от этого же расхохотаться. Смеяться рядом с ней было тоже легко. — Соф, что мне делать?
— Если захочешь развестись, я тебя поддержу. — Ответ Софи прозвучал так неожиданно, как гром среди ясного неба. Алкоголь выветрился из темноволосой головы Ангелы. Но еще больше ошеломила Эни ее собственная реакция, молнией ослепившая сознание: «И отдать его тебе?»
— У нас обоих сложный характер, это факт. Но ты же не думаешь, что Ивар правда мне изменяет? — Ангела усмехнулась над собственными словами, как над большой глупостью. От отчаяния не осталось и следа. — Он говорит это, чтобы меня позлить. Мы ругаемся, бьем посуду, даже подраться можем, но ты бы знала, какой после этого всего горячий секс! Мы трахаемся, как два подростка с бушующими гормонами. — Про подростков она, конечно, перегнула. Подростки не занимаются теми дикими вещами, что делали они. Софи слушала, ни единая черточка на её лице не дрогнула. А чего она хотела от безупречно владеющей собой Борромео? — Знаешь, Соф, мне пора. Поздно уже. Дома… ждут.
Ангела ушла, а Софи так и осталась сидеть у барной стойки. Нетронутый виски мозолил глаза и оставить его таким вдруг оказалось выше её сил. А ведь на улице стоит машина, сесть за руль которой придётся самой. Может, не такая уж она и правильная?
***
Софи провела на ногах почти всю ночь — после разговора с Ангелой она всё же вернулась домой — Софи под утро упала головой на подушку и прижалась щекой к плечу Пауло, оставляя длинный день позади, но сон никак не шёл. Слова его дочери всё никак не покидали голову. Софи была уверена, что старые истории давно в прошлом. Так было для них с Иваром.
«Если бы не ты, если бы тебя не существовало, у меня была бы другая жизнь. Мой муж любил бы меня!»
За Ангелу говорил виски в её организме, но… Похоже, она и правда так думала, а самое противное — эти слова вызывали чувство вины.
Долго поспать Софии не удалось: в семь утра в спальню заглянула Лили, бодрая и полная сил, и пришлось вставать. Виктор ещё спал, как и няня близняшек, и, подхватив их, Софи отправилась на кухню заниматься завтраком. Хулиганки решили, что перед ними поле боя, а мука для оладий — это оружие. Их матери тоже досталось, и готовка проходила под дружные взрывы хохота, и все трое оказались перемазанными в муке.
Винсент возник на кухне уже собранный и готовый чуть ли не на приём к Королеве. Оглядев поле военных действий, Пауло изогнул бровь и оглядел виновниц строгим, но не осуждающим взглядом.
— Мы воспитанные люди, девочки. Поэтому прошу убрать за собой и подготовиться к завтраку. Согласны? — Винс хоть и говорил серьёзно, но всё же довольно мягко. Скорее журя, а не ругая.
Лилиан и Роуз Пауло синхронно взглянули на отца с самым невинным ангельским видом, на который только могли быть способны — а уж они-то могли. Не найдя смягчения, испробовали коронное оружие на матери, но Софи только покачала головой.
— Умываться, бегом. И будите брата. — Софи улыбнулась, глядя им вслед, и потянулась было к мужу для утреннего поцелуя, но вовремя вспомнила, что сама тоже в муке, и отошла к раковине смыть её с рук и лица.
— Поздно пришла сегодня. У них всё настолько плохо? — невозмутимо произнёс Винсент, устраиваясь на мягком стуле и расправляя газету — типичная утренняя привычка. Он не обвинял, только прощупывал. Пока что.
— Да нет, не думаю. — Софи пожала плечами, вытирая с шеи дорожки капелек, и принялась устранять следы детского безобразия. — У обоих характеры… Ты и сам знаешь. Им бы отдохнуть, съездить куда-нибудь, где сейчас тепло и золотистый песок. — Мечтательная улыбка Софии выдавала и её собственные мысли: отпуск бы не помешал никому из них, но она прекрасно понимала, сейчас не время. Копенгаген гудел в преддверии выборов мэра, а от них многое зависело и для Пауло.
— Отдых ещё заслужить нужно. И, возможно, Ивар обрадует свою жену и детей отпуском. А пока что… Почему бы тебе не отдохнуть с детьми? — Винсент с полной серьёзностью смотрел на Софию. — Пусть он сам начнёт принимать решения. Без моего и тем более твоего контроля.
— Я не контролирую его, Винс. Это он так сказал? — Софи нахмурилась, задумавшись, неужели вчерашний спор имел продолжение? Но чтобы Ивар пошёл на неё жаловаться — это из ряда вон. — Ты уверен, что сейчас удачное время для моего отдыха? Выборы на носу… — Когда Софи обернулась к мужу, её лицо выражало лишь обеспокоенность.
— Не спорю. Ты бы пригодилась мне здесь, — кивнул Винсент и отложил газету, — но спрошу напрямую: что двигало тобой, когда ты отменила приказ Ивара? — Пауло внимательно и изучающе смотрел на Борромео в ожидании ответа. — И предупрежу твои мысли. Этот вопрос был под моим контролем. Лодброк ничего не говорил мне, разве что просто ещё раз всё обдумал и изменил решение. Но ведь мы оба знаем, что это не в его привычках.
— Я отменила его приказ. Это решение нам не выгодно, поэтому я поступила так, — Софи ответила ровным тоном, без спешки и колебаний, уверенная в себе и своём решении, и готовая за него ответить.
— Ты оказываешь ему медвежью услугу, София. Думаешь, я бы позволил случиться непоправимому? — Винсент опустил руки на стол и взглядом пригласил Софи сесть напротив. — Он импульсивен. Самоуверен. И слишком агрессивен в своих поступках. Его страшится большая часть наших людей. Партнёров можно поставить на место только предупреждением, что разговоры с ними будет вести Лодброк. Он муштрует всех новичков до состояния гусениц. Когда единственное, чего они хотят, — залезть в кокон. А истории, как он наказывает провинившихся? Слышала хоть одну? Слышала, как его называют? — Пауло подался вперёд с невозмутимым выражением лица.
— Ивар Бескостный, — ответила Софи с непроницаемым выражением лица. — Я слышала все эти истории, разговаривала с людьми, которых он тренирует. Да, его люди его боятся. Но они ему преданы как собачки, и дело здесь не только в страхе. А что касается остальных… Им полезно бояться. Пусть все помнят историю Джонни Болтона. У меня не было времени связаться с тобой и не было желания сидеть и ждать в стороне. — Как когда-то. Но вслух Борромео этого конечно же не сказала. — Я оценила ситуацию и приняла решение.
— София, — пальцы Винсента поочерёдно отбили по столу ритм, — он должен получить результат своих действий. Должен хлебнуть ответные меры. В противном случае, он так и будет мнить себя праведным Богом. В этой ситуации он должен был столкнуться с последствиями и получить соответствующее наказание. — Пауло не повышал голос. Это и не требовалось. Его власть была неоспорима.
— А к чему нас привели бы результаты этих действий? Сейчас, когда мы вышли на легализацию наших дел. Когда мы, финансируя кампанию конкурента Кристофа, попадаем под излишнее внимание. — Софи сложила руки на груди, не желая соглашаться с мужем. И дело было не только в том, что они влезли в политические игры. Методы, что он выбрал для Ивара, ей совершенно не импонировали. Винс всё ещё хотел тыкать его в ошибки, как нашкодившего щенка, не замечая, что щенок уже давно вырос. — Ты говоришь, что Ивара боятся все вокруг. Но это и есть результат твоих методов «воспитания».
— Пусть боятся. Мне это играет на руку. И, как видишь, мои методы приносят пользу. — Винсент поднялся из-за стола. Его взгляд стал тяжелее. Не всякий раз он встречался с таким несогласием. Однако предпочёл спокойно донести информацию, чем развивать конфликт, ведь путей решения у него хватало. — И ты не можешь не согласиться, что исправляя его ошибки, ты лишь позволяешь ему совершать новые. Он должен в полной мере осознать, на что способен его гнев. Но без просчёта последствий он вновь и вновь будет ошибаться. Чему он будет учить Виктора? Я не вечен, София, как бы мне этого ни хотелось.
Борромео не могла не увидеть правоту в словах Винсента — это было бы глупостью. Но позволить ситуации развиваться без своего участия Софи тоже не могла, не могла отпустить контроль. Похоже, желание защитить Ивара Лодброка осталось где-то на подсознательном уровне или впиталось в кровь. Софи тихонько выдохнула, но ничего не сказала.
— Я буду стоять за спиной Виктора и направлять его, помогать избегать ошибок. — Мысль о том, что Ивару предстояло учить её сына вести дела, никогда раньше не приходила в голову. Софи и позволить себе не могла думать, что родителей не будет рядом с наследником, когда придет его время вступать в семейное дело. А Ивар… Чёрт, она понимала, в чём проблема, это никогда не было для неё секретом, и именно поэтому Софи оставалась рядом, сглаживая острые углы и избегая опасных ситуаций, даже на расстоянии. Даже когда сам Лодброк того не знал.
— Ты будешь учить его. Но ему нужно будет и мужское плечо рядом. В котором я хочу быть уверенным на все сто процентов. — Винсент выдохнул, отметая мысли, которые порой приходили к нему. В последнее время отчего-то чаще. — Поэтому прости, но я вынужден отстранить тебя временно от дел, которые ведёт Ивар. Его решения ты не сможешь отменить. Это моё окончательное решение, София.
— Ты прав. — Софи присела на мягкую спинку летнего кресла рядом с мужем и нежно коснулась губами его виска, словно уловив, какой оттенок приняли его мысли. — Я не буду больше вмешиваться в его дела.
— Спасибо. — Винсент едва заметно улыбнулся с благодарностью за понимание. — Давай, зови детей. Время завтрака.
