Niemand

      Впервые за последние несколько месяцев в доме Софи наступила тишина. Вик и близняшки наслаждались солнечной Италией с Марло и другой родней Борромео, а Кира и Вилли проводили время с Аслауг и Рагнаром в их доме. Казалось бы, она должна была упиваться спокойствием, но без детей стало как-то пусто. Ганс Вольф застал Софи за бездельем, и его появление даже обрадовало. На первые несколько минут.       — У меня неприятные новости, Софи. — Ганс занял кресло напротив её, принадлежащего раньше Винсу в его кабинете. — Поначалу мы были лояльны к переменам, но…       — Но?       — Всё больше людей не довольны действиями Ивара. Он жёстко наказывает за любую малейшую провинность, едва ли не за сказанное не так слово. Мои люди только и занимаются тем, что собирают компромат на наших партнеров, но хуже всего… Ивар отказал Бланко в сотрудничестве. Ты знаешь, Софи, у Бланко высокий ценник на услуги, но и его методы скорее легальные, чем нет. А вот Джон Нокс ничем не гнушается, и именно с ним Ивар собирается сотрудничать… — Ганс рассказывал эпизод за эпизодом, а Софи слушала с невозмутимым видом, и невозможно было понять её реакцию.       Она долго общалась с Гансом, а после, проводив его, и сама собралась в дорогу. Она не появлялась в "Люксе" пару месяцев, но теперь, никого не предупредив, направилась в кабинет — она никак не могла перестать думать о нём как о кабинете Пауло. Софи заняла пустующее кресло и велела охране предупредить её о появлении Ивара. Нельзя было не заметить, как изменился привычный кабинет. Проведя рукой по черной глади, Софи нахмурилась. Предметы, что находились здесь, были дороги ей. Вместо дивана, на котором Винс заставлял её спать, когда сама не могла найти на это времени, теперь стоял другой. Пауло уходил в прошлое, и от этого становилось тяжело на душе.       Короткий стук в дверь дал понять, что Ивар уже вошёл в здание. На большее у охраны просто не хватило смелости. Ослушаться просьбу Софии они не могли, но и рисковать, не зная, как к этому отнесётся Лодброк, никто не хотел.       Спустя пару минут дверь в кабинет медленно отворилась, и перед Софией возник сам Ивар. Склонив голову, он прищурился и улыбнулся. Его приподнятое настроение объяснялось довольно просто: новый контракт на более чем выгодных условиях.       — Здравствуй, Ивар. — Софи откинулась на высокую спинку кресла, руки её расслабленно лежали на подлокотниках, а лицо ничего не выражало. — Вижу, ты везде вносишь перемены. Жаль, мне нравилась старая мебель. Она была дорога как память.       — Это всего лишь вещи. Зато в приюте святой Елизаветы стало чуть уютнее. Жаль только стол. Пришлось немного подправить, прежде чем отдать. — Ивар всё с той же улыбкой подошёл к оборудованной барной стойке и плеснул в бокал виски. Он вёл себя здесь как настоящий хозяин. Даже тот факт, что София заняла его кресло, был для него весьма обычным допущением. — Будешь? Хороший контракт. Можно и отметить. — Заметив некое равнодушие, Ивар закатил глаза. — Обычная вежливость, прежде чем спросить, что же привело тебя сюда. Не просто ведь, что соскучилась… — Уголок губ Лодброка дрогнул.       — Приют… Что ж, хорошо. Я за рулем. — Софи покачала головой, поглаживая пальцами прохладную кожу обивки. Уверенность Ивара, какая может быть только у хозяина, чувствовалась, но не трогала Софи. Этот кабинет уже никогда не станет для неё чужим. — Контракт с Джоном Ноксом, полагаю? — Она вскинула бровь, ожидая ответа. В ней вдруг стало слишком много Винсента Пауло, как будто его дух вселился в неё.       — Дай угадаю. — Ивар сделал глоток и хищно облизнул кончиком языка нижнюю губу. Он знал, что на Софию ни одна его выходка не действовала, но все эти манеры въелись в него настолько, что стали с ним единым целым. — Ганс. Он был против этой перемены. Но… Всегда нужно двигаться дальше. — Вскинув руки, Лодброк упёрся локтями в стойку, не сводя взгляда с Борромео. — А ты, видимо, пришла образумить меня? — Мышцы на лице Ивара дрогнули, он напрягся, будто в ожидании удара.       — Образумить? Уволь. — Софи с неторопливой грацией почти лениво вскинула руку и тут же вернула её на место. — Я всего лишь хотела узнать… Почему, двигаясь дальше, мы уходим от проверенных людей, действующих почти всегда легально, к людям с такой репутацией, как у Нокса? Почему твоя репутация стала похожей на его, а наши люди погрязли в жестокости твоих методов? Чего ты хочешь добиться такими переменами, Ивар?       Лодброк облизнул зубы, но вскоре залился смехом, проникающим вглубь сознания, выжигающим и устрашающим.       — С Ноксом я сталкивался большую часть всей работы на Винса. Я знаю его вдоль и поперёк. Его взгляды близки мне, и выгода, лично для меня, очевидна. Он знает, что если попытается подставить меня… — Ивар осушил залпом бокал и с оглушающим звоном опустил его на стойку. Как он не треснул прямо в руке — истинное чудо. — Люди боятся меня. Они верны мне. Ни один не решится пойти против. Разве что Вольф… — Кривая улыбка возникла на лице Ивара. Сам же он весь собрался, готовый отражать нападки в свой адрес и сомнения.       — Вольф верен мне. — Софи сказала, как отрезала. Она смерила Ивара внимательным взглядом снизу вверх, читая его, как хорошо знакомую книгу. — Думаю, настал момент нам разграничить деятельность. Я слишком засиделась дома.       — Твоё право. Я обещал, что не стану вставать на твоём пути, и не отказываюсь от своих слов. — Лодброк ухмыльнулся. Неторопливо, будто подкрадываясь, Ивар оказался совсем близко и опёрся на стол, присев на него. — Полагаю, безопасность вся уйдёт к тебе.       — Полагаю, что так. — Софи сложила руки на столе. — "Люкс" весь твой. Нужно созвать совет. Люди должны решить, по какому пути им следовать.       — Это верно. — Ивар закивал, соглашаясь. Склонившись почти к самому лицу Софии, почти оскалившись, Лодброк прошептал: — Добро пожаловать обратно. Но только в мой мир. — Хотел ли он Софию? О, да. Чуть ли не постоянно. Но вся окружавшая его жестокость прекрасно заглушала любой порыв.       — Ивар, — Софи с улыбкой поднялась на ноги, их лица оказались так близко, что они могли ощущать дыхание друг друга, и губы едва не соприкасались, — когда-то я не знала, кто я и на что способна. Но это было давно. Я буду строить свой собственный мир. Сейчас я точно знаю, что у меня хватит сил, и точно знаю, каким он должен быть.       И первым отстранился Ивар. Пусть с улыбкой, хищным взглядом и полным безразличием, но граница, о которой говорила София, будто прошлась вновь по его сердцу. Именно поэтому Ивар отошёл к шкафу, начиная перебирать какие-то документы. Нужна была деятельность, чтобы отвлечься.       — Всегда буду рад видеть тебя здесь. — Получилось уж как-то совсем сухо. — Удачи в начинаниях.       Софи отдалилась от кресла, теперь уже чужого, и направилась к двери, но на пороге обернулась.       — Тебе всегда есть место в моей жизни. Если, конечно, это то, чего ты сам захочешь.       — Не стоит, — почти моментально прервал Ивар, вздрогнув. Любой намёк на сближение колол в самое уязвимое место. Легче держаться подальше, чтобы не было больше тяжело и больно. В понимании самого Ивара — он защищал таким образом близких, взвалив на себя ту сферу, которая затягивала, будто чёрная смола, и не отпускала. Здесь требовались жестокость и бессердечие. Равнодушие. Людьми управлял страх. Этим страхом должен был стать Ивар Бескостный. И он стал им, прогнув большую часть партнёров под свои стандарты. Но стоило ли всё это увеличившейся стене между ним и его родными людьми? Вероятно. Если они в безопасности. — У меня скоро переговоры. — Небрежно откинув папку на стол, Ивар опустился на мягкий диван, давно уже ставший ему и одинокой постелью.       — Вот так? — Рука, что уже почти коснулась дверной ручки, повисла в воздухе и опустилась. — Что произошло? Что стало с твоими чувствами? Или их и вовсе не было, только «запретный плод» подогревал интерес?       — Считай, что я играл, мне было скучно, хотелось разнообразия, мстил. Вариантов тьма. Выберешь любой по вкусу, — бросил Ивар, огрызнувшись. Меньше всего он хотел именно сейчас раскрываться вновь. Наслаждаться безразличием и утопать во власти, ощущении чужого страха перед собой было куда приятнее.       Надо было бросить в ответ что-то вроде «сделаю вид, что поверила» и уйти, гордо вскинув подбородок, но когда речь шла об Иваре, всё оказывалось не так, как должно быть. И вместо того, чтобы закрыть за собой дверь, Софи шагнула обратно и опустилась на диван рядом с ним. Её пальцы сжали папку с документами с другого конца.       — А теперь повтори всё это, глядя мне в глаза.       — Я не нуждаюсь в тебе, — сквозь зубы прорычал Ивар, резко обернувшись к Софии. Сердце замерло, позабыв о жизненно важной необходимости биться. Попытки сделать вздох больше походили на хрип. — Как и ты во мне больше, чем в коллеге. Для нас это было «запретным плодом», как ты сама выразилась. — Верхняя губа Ивара дрогнула, оголяя клыки. А взгляд… По истине жуткий и полный всех известных эмоций, грозился преследовать вечно, перейди Софию черту. — Развлечение и не больше. — С каждым словом Ивар верил себе всё меньше, но знал только одно — нужно было оказаться как можно дальше при первой же возможности.       — Складно говоришь. — Она не боялась его, и уж точно его взгляд не мог её остановить. — Но не достаточно убедительно. — Её пальцы мягко коснулись его подбородка — не дать позволить отвернуться, заставить смотреть на неё. — Для меня это не было игрой в «запретный плод». Да, Пауло был в моём сердце и всегда будет, это неоспоримый факт. Но ты — другое. Ты этим сердцем владеешь целиком и безвозвратно. Ты можешь прогнать меня сейчас. Но это ничего не изменит. — Она не осознавала раньше, но сейчас поняла, как сильно не хватало его… Больше полугода прошло, и пропасть между ними росла. Софи прыгнула в неё и не знала, дотянет ли до другого края или рухнет вниз, чтобы разбиться. Теперь это зависело не от нее.       Борьба с собственными инстинктами стала чем-то привычным и уже могла запросто войти в список дел на день. Прикосновения Софии жгли, грозясь оставить незаживающие шрамы. Только вот новое, взращенное так трепетно, тоже не уступало. Документы отлетели на пол, когда пальцы Ивара сомкнулись на шее Борромео. Он превозмогал невыносимую боль, разъедающую изнутри, лишающую остатков человечности.       — Даже не смей больше проворачивать со мной подобное! — рявкнул Ивар, вжав Софию в спинку дивана и нависнув над ней. Он чувствовал, как по живому острым ножом от него отделяли что-то по мелким частям с каждым движением, с каждым угрожающе произнесённым словом. Ивар был рождён защищать Софию, а сейчас сам причинял ей боль. И это уничтожало его по крупице. Оскалившись, он приблизился к её лицу, едва ли не клацнув зубами по губе Софии. Его взгляд не метался, а уверенно замер на глазах, оторвавшись от губ.       Она улыбнулась дико, почти безумно этой яростной вспышке, сказавшей наверное даже больше, чем он сам мог представить. Уверенно держа взгляд, почти физически ощущая его внутреннюю борьбу, Софи не собиралась отступать. Кожу шеи жгло, от того, насколько близко он находился — впервые за столь длинный срок — сбивалось дыхание.       — Знаешь, я скучала. — Собственный голос был как отравляющий яд и как живая вода. — Ночами вспоминала все наши украденные мгновения… Поцелуй под дождем… Как ты опустился на пол передо мной и касался меня губами… Мне было так хорошо… Запах травы, когда мы были с тобой на конюшне… Я все помню. И знаю, что ты тоже.       — Замолчи, — почти взревел Ивар, раненный своими же стрелами. Возбуждение переплелось со жгучей обидой, преградившей дальнейшие действия. Но подайся София ближе, она бы поняла, насколько было сильно желание Лодброка. — Мне же ничего не стоит сжать сильнее. Как это было месяц назад. Как же его звали? Пьетро? Ах, Паскаль. Это из-за его крови, въевшейся в дерево, пришлось менять весь стол. Дурень не слышал меня. — С самозабвенным рычанием Ивар скривил губы в подобии улыбки. Склонившись ближе к уху, Лодброк прошептал: — Мне не нужно ничего помнить. Мне нужен я настоящий. — Его губы едва касались её кожи. — Я создаю кошмар. Меня боятся. — Пальцы сжались сильнее, почти до хрипа, но тут же ослабли. Второй рукой Лодброк медленно и мучительно нежно провёл по щеке Софии. — И больше я не поведусь на твои штучки. Винсент занял тебя всю. По нему и плачь.       Что изменило его? Её горе по другому мужчине или ощущение власти, которую он получил? Или всё вместе? Но одно Софи знала точно: что бы там Ивар ни думал, настоящего в нём сейчас было меньше всего. Настоящего она знала слишком хорошо.       — Ты думаешь, сможешь заставить меня бояться тебя? — Её пальцы опустились на его затылок, но это была цепкая хватка, а вовсе не нежное прикосновение. — Думаешь, заставишь поверить, будто способен причинить мне физическую боль? Ты играешь в самообман. — Софи подалась вперёд, практически врезаясь в его корпус, она прижалась к нему, вдыхая знакомый запах, слушая стук его сердца. И даже этого было почти достаточно.       Скрип зубов Лодброка, не будь в кабинете прекрасной шумоизоляции, разнёсся бы по всему клубу. Он даже прикусил язык, отчего во рту возник солёный привкус. Ивар морщился, сдерживая дыхание в пределах допустимого. София чертовски хорошо его знала, и это бесило. Он привык действовать именно так и не желал возвращаться обратно.       — Я не слабак, готовый кинуться на любую юбку. — Мысленно отвесив себе оплеуху, Ивар огрызнулся: — Или же ты пришла именно за этим? Винса не стало, больше идти не к кому? Хочешь развлечься? Это льстит, что прибежала именно ко мне. Только вот беда — меня это больше не интересует. Наигрался, знаешь ли. — Врать самому себе, когда вся кровь прилила к паху, было совсем непросто, поэтому Ивар увеличил расстояние, вновь прижав Софию к дивану.       — Не интересует? — Она усмехнулась, изогнув бровь, вложив в этот жест весь свой скепсис, готовая рассмеяться. Этого желала её часть. А вторая… вторая злилась на него, на саму себя, но эту часть Софи заперла на замок. — Тогда убери от меня руки и верни мне личное пространство. И может быть, — она точно делала ему одолжение, — сделаю вид, что поверила тебе.       — Откуда мне знать, что не бросишься на меня? Безопасна, пока зафиксирована, как-то так говорят? — Возвысившись над Софией так, что между ними была только его вытянутая рука да колено точно между её ног, Лодброк склонил голову, отчего его взгляд стал совсем животным. Как дикий волк после удачной охоты, от которого всё ещё пахло кровью и смертью.       — Чего ты опасаешься? Что я не устою перед твоим диким магнетизмом? — Софи фыркнула с очередной усмешкой. — Так здесь мы уже все выяснили про наши интересы. — Она лениво изучала его лицо, словно устроилась в самом удобном кресле, а вовсе не он удерживал её. — Я смотрю, твои задачи на тебя плохо влияют.       — Принцесса нуждается в утончённых манерах? — Ивар отстранился, нехотя и неторопливо, как кот, отпустивший ещё живую мышку, и развалился на диване, устроив руки за головой. — Увы, я немного так не гожусь в принцы. Другие интересы.       Софи усмехнулась и пустила руки на юбку, разглаживая образовавшиеся складки — словно её это действительно волновало.       — Ты не обведешь меня вокруг пальца. — Склонившись, она прошептала ему на ухо, касаясь дыханием его кожи. — Я ведь вижу тебя насквозь. И как сильно ты сейчас хочешь меня, тоже вижу. Другие интересы, да-да. — Изогнув губы в усмешке, Софи отпрянула, чтобы подняться на ноги. Весь этот безумный диалог поведал ей больше, чем даже хотелось.       Вобрав в себя воздух, Ивар обвёл языком зубы, прищурившись.       — Было бы желание, София, — начал Ивар абсолютно спокойно, — я бы проверил этот стол на прочность уже несколько раз. И, возможно, даже ради тебя разложил бы этот диван. — Мягко похлопав возле себя, Лодброк закинул ногу на ногу, но удобнее всё же было в прежнем положении. Эта дьяволица всё ещё имела над Иваром силу, но сейчас он противился, утопая во всех видах боли. — Так что не выдавай свои желания за мои.       Софи всё же рассмеялась, звонкий смех зазвенел как весенний колокольчик, но так же быстро затих.       — Я передумала насчет "Люкса" и всего остального. Мое решение ты узнаешь на собрании Совета вместе со всеми. Не смею больше тратить твое время перед переговорами. — Она улыбалась так, будто Ивар её развеселил. Но стоило оказаться по ту сторону от двери в кабинет, и улыбки больше не было.       Тонкий аромат духов Софии ещё не до конца развеялся, засев в горле Лодброка. Опустившись в кресло, Ивар потёр виски, будто это помогло бы вернуть мозг на место. Несколько нажатий на телефоне, и рычащим тоном Ивар велел Гансу в самое короткое время явиться в кабинет. Влив в себя половину бокала виски, Лодброк попытался разобрать отчёты, но ничего не выходило. Когда наконец дверь открылась, Ивар больше походил на готовую лопнуть перетянутую струну.       — Ивар, что-то случилось? — Ганс вошёл в кабинет, предварительно постучавшись. Натянутый вид Лобдрока говорил сам за себя. А еще Ганс привык знать всё, что происходит вокруг, и был в курсе, что Софи совсем недавно вышла от Ивара. В последнее время никто не знал, чего ожидать от Лодброка.       — Спрашиваешь? — Ивар выгнул бровь. — Серьёзно, Вольф?! Был приказ докладывать Софии о моих выборах поставщиков? Думаешь, я не догадаюсь, от кого именно она могла это узнать? — Лодброк поднялся из кресла и опёрся на стол обеими руками. — Сядь. — Ивар кивнул на кресло перед собой.       — Ни я, ни София никогда не скрывали, что она будет в курсе происходящего. — Ганс опустился в кресло, как хищник решивший отдохнуть — грозный, опасный медведь. — Всего происходящего. С каких пор это новость для тебя?       — Я лично довожу до её сведения то, что её касается. — Ивар выдохнул с рычанием. — Решил нажаловаться мамочке, что твоих ребят обижают? Как это мило. — Лодброк расслабленно уселся поудобнее. На его лице блуждала совершенно дикая улыбка. — Я позволял тебе многое. Делал поблажки всему твоему отделу и не влезал в его работу. Только потому, что всё же, несмотря на твоё нежелание смириться с моими решениями, ты хорошо выполняешь свою работу. — Проведя пальцами по тонкому едва заметному шраму на гладко выбритой щеке, Ивар постучал по столу ручкой ножа. — Я мог бы угрожать тебе. Пообещать, что выше охранника на придорожной заправочной станции тебе ничего не будет светить… И семья твоя не скажет за это «спасибо». Однако. Мы ведь цивилизованные люди. Поэтому можем договориться, так?       — Нет, Ивар, мы не договоримся. — Взгляд Вольфа потяжелел, стал суровым. — Я не потерплю попыток скрыть что-либо от Софии. — Да, он был человеком Борромео, и не было никакого смысла скрывать это. — Поэтому не трать свое время понапрасну.       — Ты сейчас в моём кабинете, Ганс. Я бы поостерёгся говорить со мной в подобном ключе. Незаменимых людей ведь не бывает. Все мы это прекрасно знаем. Скажи мне, каков процент, что ты самостоятельно покинешь мой кабинет? — Лодброк немного опасался Вольфа. Он был для него своеобразной лакмусовой бумажкой. Тронь Ивар Ганса, можно считать, что назад дорога закрылась.       — Я честен с тобой и говорю всё открыто и прямо в отличие от твоих собачек, которые скажут всё, что угодно, лишь бы поддакнуть. Потому что даже дышать боятся в твоем присутствии. — Ганса как будто не тронули слова Лодброка. — И честен с Софией. Скажи мне, каков процент, что всё не посыпется карточным домиком, если я не выйду отсюда самостоятельно?       — Только потому, что я больше не нуждаюсь в твоих услугах, мы разойдёмся спокойно. — Самым остриём ножа Ивар провёл по своей щеке, ухмыльнувшись. — Я обещал не трогать твоих людей и тебя. А Ивар Бескостный держит своё слово. Прошу передать все дела Марко. Срок до завтра. — Отвернувшись, Ивар махнул рукой. — Свободен.       — Хорошо, Ивар. — Тонкие губы Ганса тронула едва уловимая усмешка и тут же исчезла. Больше не сказав ни слова, он вышел из кабинета.       — Сука, — выругался Ивар, и точно над дверью вонзился нож, войдя в дерево плавно, как в масло. Хотелось крушить всё, что только попадалось под руку, пользуясь тем, что никто его не услышит. Взревев, Лодброк опрокинул в себя залпом целый бокал виски и закурил. — Ненавижу каждого! Чёртовы выродки! Не справлюсь без Ганса? — Ивар зашёлся истеричным смехом. — Ничего. Найдём другие способы. — Лодброк вызвал в кабинет Марко, ставшего за это время его помощником. Только с ним он мог сейчас посоветоваться. К тому же, предстояло ещё обсудить очередную встречу.

***

      Совет буквально замер в ожидании. Чёртова дюжина самых преданных людей. Впервые они собрались так при Софии, когда Винс обозначил её положение. В последний раз — после его смерти. Софи намеренно проигнорировала кресло, позволив занять его Ивару. Он пришёл последним, и пора было начинать. То, что Софи собиралась сделать, Ивар ещё долго не простит ей, но он потерял контроль, не над делом — над собой, что ещё хуже. И его решение об увольнении Ганса стало последней каплей.       — Как вы понимаете, синьора София решила вернуться к делам, — скрестив пальцы перед собой, начал Ивар, привычно ухмыляясь, — и все мы в ожидании, что она нам хочет сообщить. — Игнорируя Борромео, Лодброк обвёл взглядом каждого, читая их эмоции.       — Я собрала здесь вас всех, потому что грядут перемены. Я занималась делами семьи и личными проектами, отдав бразды правления Ивару Лодброку, но теперь собираюсь продолжить дело своего мужа. Но я не буду принимать такое решение. Прошу вас сделать это. Проголосуйте. Вас тринадцать и вам решать, кто возглавит империю — я или Ивар. — Софи обвела взглядом всех присутствующих, включая Лодброка.       Ивар легко взмахнул рукой, позволяя высказаться каждому. Держать лицо в таком положении было довольно непросто. Он прекрасно понимал, кому отдадут предпочтение люди, верные Софии. А их он убрать не посмел. К счастью… Хотя, скорее к несчастью, потому как сейчас именно от них зависело его место в компании.       Первыми выразили свою преданность Ивару два его личных отдела, находившихся под управлением Марко. Ещё двое руководителей сослались на то, что руководить такой махиной может только настоящий мужчина, готовый на всё ради процветания. Хотя на самом деле они больше боялись, что Ивар поможет «устроить» их судьбу.       Лодброк развалился в кресле, будто его и не касалось ничего вокруг.       Но вскоре «чаша» Софии перевесила. То ли эти люди действительно верили в нее, то ли не хотели находиться под гнетом тирании Лодброка, но ее имя звучало чаще и чаще. Она не сразу поняла, что произошло. Отчасти она даже не верила, что такое возможно. Но голосование изменило все на сто восемьдесят градусов.       — Что ж… Раз так решило большинство, значит, так тому и быть.       — Выкладывай уже свой план, — бросил Ивар, хмыкнув. Он выглядел расслабленным, откинувшись на спинку кресла и закинув ногу на ногу. Однако то, что бушевало внутри него, готово было разорвать его изнутри.       — Вначале я хочу поговорить с тобой наедине. Друзья, попрошу оставить нас. — Софи подождала, пока все выйдут, а потом подошла к Ивару и опустила на стол перед ним папку средних размеров. Внутри был её проект, её детище, в которое была вложена душа — комплекс с приютом, больницей и центром развития для тяжелобольных детей-сирот. — Хочу, чтобы ты занялся этим.       Ивар склонился над столом. Его спина вздымалась от тяжёлого дыхания. Возможно, именно так ощущался вонзённый нож?       — Ты хочешь отстранить меня от всего? — Ивар опустил ладони на папку, не открывая её. — Прекрасная идея, София! Я так рад этому. Столько лет вгрохать в это дело, чтобы похерить за одно собрание, где решение приняли трусы?!       — Да, считай именно так. Вряд ли ты поймешь сейчас, но я делаю это в первую очередь для тебя. — Теперь Софи понимала, что оставить его одного со всем, что на них навалилось, было ошибкой, но тогда она едва ли могла рассуждать здраво. — Ты окружил себя страхом и жестокостью. Люди боятся тебя. Ты уволил Ганса за его верность мне. Во всем этом есть и моя вина, и я собираюсь все исправить. Ты можешь отказаться от проекта, не в моей власти заставлять тебя. Но я хотела бы, чтобы ты его взял. Здесь работы чуть больше, чем на полгода.       — Страх правит людьми. Без страха нет истинной власти. Никто бы не стал и слушать парня, прыгнувшего в кресло Винсента Пауло только с позволения его жены! — Лодброк взвился на ноги, оказавшись совсем близко к Софии. От него резко пахло табаком, перекрытым цитрусом и чем-то свежим, похожим на солёное море. Он не был пьян, но его шатало, словно внутри него плескалось как минимум содержимое целой бутылки крепкого алкоголя. — Я выстроил то, в чём разбираюсь довольно хорошо. И обеспечил стабильный доход всей компании. Ты наверняка видела, насколько увеличилась общая прибыль. Вот в чём я горазд. А сейчас… Сейчас за один час ты хочешь разрушить меня? Ведь так, София? О, в этом ты мастер! — Рука Лодброка легла на затылок Борромео, Ивар притянул её к себе, отчего они стали ещё ближе. — Я видел достаточно, чтобы понять, кто именно занимал всё твоё сердце. — Словно дикий зверь, почуявший, что на него вновь собирались накинуть поводок, Ивар пытался огрызнуться, укусить, будучи затуманенным своим страхом.       — Иногда доход, прибыль — это ещё не всё. — Его запах ударил в нос, и закружилась голова. — И компания тоже. Есть вещи, которые волнуют меня гораздо больше. — Она замолчала на какое-то время, погрузившись в свои мысли и в его серые глаза. Если бы лед мог гореть, это выглядело бы именно так. — Что ты видел? Как я плачу, умирая от чувства потери и собственной вины? А чего ты ждал? Он сделал меня той, кто я есть, собрал по кусочкам, когда я сама себя не понимала. Он отец моих детей. Но я готова была предать его ради тебя. А потом и сделала это, нарушив клятву, данную Господу. Это разве ничего не значит? По-твоему, это для меня ничего не значит? Ты думаешь, эти полгода я пряталась за спинами детей, пытаясь справиться с потерей, — ее пальцы смяли идеальный воротник его черной рубашки, — так и было. Но еще больше было чувства вины. Я любила его, но он любил меня совсем иначе, больше. А я его предала. Я клялась Богу в обмен на его жизнь и нарушила эту клятву. Как я могла простить себя за это? Я не жила, а существовала все это время, а потом… потом, видимо, наступил предел. Я не хочу больше умирать. Я хочу чувствовать. Жить.       — Я сам для себя Бог, — прорычал Лодброк, отшатнувшись, но стол не позволил ему отстраниться достаточно. От обычной пощечины горела бы кожа на лице, но в этот раз горело что-то иное. Очень глубоко внутри. София вновь рушила всю тщательно выстроенную систему. Наступала на сердце каблуком, не позволяя вздохнуть. Ивар и без слов понимал всё озвученное, но сейчас хотел заткнуть уши, не слышать, не обрабатывать всё это. Слишком трудно в очередной раз убеждаться, что не достоин быть рядом с такой, как София. Она пережила слишком многое, когда его не было рядом. В самые важные моменты её жизни он струсил, отступил. — Я освобожу это место к вечеру. Но ничего не обещаю насчёт твоего проекта. — Лодброк боязливо взял папку, так и не рискнув её открыть. — Чувствуй, живи так, как считаешь нужным. Всё теперь твоё. — Смирение звучало слишком ярко. В горло словно насыпали песка, изменив голос на шершавый, почти хрипучий.       «Вот и всё, — её пальцы без сил разжались, — это конец».       — Не смею больше тебя задерживать. — Софи отступила и отошла в сторону, исчезая с его пути. Единственное, что она могла себе позволить.       — Благодарю за оказанное доверие, — хмыкнул Лодброк, начиная собирать немногочисленные вещи. Ноутбук, некоторые личные вещи и документы, бутылка виски. Всё поместилось в чёрной сумке. Следом полетело несколько ножей. — Надо же. Думал, будет больше всего. — Видимо, в этом кабинете Ивара и впрямь удержать могла бы только София.       Софи отошла к окну, не желая смотреть, как он собирается и уходит, — это было выше её сил. Но всё же обернулась, ощутив ком в горле и предательские слезы.       — Ты же обещал… — «обещал быть рядом»… Договорить эту жалкую фразу Софи не смогла.       — Как и ты. — Ивар натянул кожаные перчатки без пальцев, в которых привык отрабатывать броски, и сжал папку в руке, борясь с желанием зашвырнуть её куда-нибудь подальше. — Видимо, Винс и сейчас не хочет видеть нас вместе, — короткий смешок слетел. Проведя подушечками пальцев по гладкой поверхности стола, Лодброк сжал губы. Покидать вот так вот облюбованное место совсем не хотелось, но до сих пор он ничего не мог сделать против желания Софии. Уничтожил бы себя, но не повернул бы против неё.       — Видимо, все-таки не судьба. — Отрезала она смахивая слезинки. — Если уходишь, то уходи. Не тяни. — Чем быстрее они всё обрубят, тем лучше. Меньше больно. Должно быть. Наверняка.       — Я предупреждал, что со мной тебе нельзя. Лучше буду тонуть отдельно. — Ивар прекрасно знал, кто уйдёт вместе с ним. Верные ему люди, с которыми всегда можно сколотить неплохой бизнес, покинуть который невозможно. Раз уж София больше в нём не нуждалась. — Гансу привет, — усмехнулся Лодброк, скривившись, и двинулся к двери.       — Да всё можно! — Голос дрогнул. Софи поняла, ещё немного и сорвется. — Было бы желание, — добавила она спокойнее.       — Нет, Соф. Я же вижу. — Ивар покачал головой. — Тебя коробит от всего этого. От меня коробит. Лучше живи так, как хочешь сама. — Когда дверь захлопнулась, Лодброк натянул кривую улыбку и гордо вскинул голову. Он не собирался уходить просто так. Пусть и ловил на себе взгляды, выдохнувших наконец спокойно людей. Преданные ему уже покинули это помещение.