Niemand

      — Прости? — произнёс наконец Лодброк после длительного молчания. Ребёнок? Сейчас? Нет, к этому Ивар точно не был готов. Он уже успел продумать вперёд свои действия, успел задуматься о том, сколько всего мог сейчас сделать и… Нет, ребёнок никак не вписывался в жизнь, которую видел Ивар. — Так ты… Уверена? Уже делала тест? Нам ведь стоит записаться к врачу.       — Я уверена. — Софи пыталась распознать реакцию Ивара, всматриваясь в его лицо. — Я была у врача. — Медленно отстранившись, она поднялась на ноги, чтобы взять то самое заключение, которое недавно читал Хансен, и протянула его Ивару.       Лодброк цеплялся за каждое слово, вчитывался и перепроверял несколько раз. Сомнений быть не могло. Всё было слишком очевидно. Сглотнув, Ивар откинулся на спинку дивана и накрыл глаза ладонью. Он нуждался во времени, чтобы переварить информацию. Но времени только вот не было.       — Это… внезапно, — с хрипотцой произнёс Лодброк. Конечно, отказываться от ребёнка он не собирался, не мог, но и принять эту информацию никак не получалось. — Я… Рад, Соф, — выдавил наконец Ивар улыбку и хлопнул по колену, приглашая Борромео к себе.       Софи не торопилась вернуться к Ивару. Она понимала, что он шокирован, но… откуда взялось такое чувство, будто её обманули?       — А что ты хотел сказать мне?       — Сказать? — Ивар дёрганно улыбнулся. Момент точно сейчас был не лучшим. Все мысли перебивались, спорили друг с другом и стучали молоточками. — Да… — Ивар склонил голову на бок, приглашая вновь к себе. — У меня к тебе одно предложение.       — Какое? — Легкие непринуждённые интонации дались Софи с трудом и звучали фальшиво. Оставалось лишь надеяться, что Лодброк не заметит. И Софи заняла место рядом с ним.       — Ты же не откажешься… — озвучить предложение о замужестве оказалось почти невозможно, — пойти со мной на интервью? Тебя тоже там ждут, и это было бы весьма кстати, я хочу признаться там кое в чём. — Ивар поправил волосы за ухо Софии.       — Интервью? — Софи непонимающе моргнула, пытаясь понять, ей это послышалось? А может, это Хансен так подшутил над ней? С него станется. Поверить в это было проще, чем в сомнения Ивара. — Конечно, как-нибудь схожу с тобой. — София поспешила спрятать лицо на плече Лодброка, пока он не заметил, как погасла её фальшивая улыбка.       — Хочу сделать заявление, которое многих удивит. Или наоборот. — Лодброк устроил ладонь на макушке Софии и нежно провёл по волосам. Отстранившись от темы беременности, Ивару стало гораздо легче. Всего лишь требовалось выиграть время для обработки. Совсем немного. И это вроде как получилось.       — Какое? Расскажешь мне? — спросила Софи, не подминая головы. Она успокаивала себя, что нужно немного времени, и все образуется, но в глубине души не верила в это. Неужели их отношения и правда для него — удавка на шее?       — О, нет. Это будет сюрпризом. Ты ведь их любишь? — Знал бы ещё сам Ивар, что именно хотел рассказать, но интуиция подсказывала ему, что стоило сказать именно так. И насладиться сейчас Софией. Забыть всё вместе с ней. Больше ничего Лодброк и не желал.

***

      Решение о баллотировании в мэры пришло настолько быстро, что Ивар и не заметил, как уже обзавёлся помощницей, рекомендованной Хансеном, обложился кодексами, законами и прочим хламом, который ему предстояло изучить теперь уже и с обратной стороны, а не только с той, что учила его обходить все писания. Но тяготило Лодброка совсем не предстоящая предвыборная возня, а София. Её беременность. И кольцо, что так красиво переливалось в руке Ивара, уже не приносило того восторга, а, казалось, стало весить тонну, когда пряталось в кармане. Жениться на Софии когда-то было пределом мечтаний Ивара, так что же сейчас его сдерживало? Сколько уже Лодброк провёл времени за такими размышлениями, он и сам не знал.       Стук в дверь прервал тишину, и через мгновение в кабинете Лодброка зазвучал приятный мелодичный голос.       — Ивар, я подготовила отчет по нашим конкурентам. — Николь Мортенсен вошла в кабинет, постукивая высоченными каблуками дорогих туфель, и разумеется, после того, как получила от босса разрешение войти. Придерживая рукой чёрную папку, Николь пересекла просторное помещение, изящно покачивая бедрами, что подчёркивала юбка-карандаш, и остановилась перед Лодброком. Мортенсен выглядела как идеальная офисная леди: юбка той самой нужной длины, белоснежная блузка, застёгнутая почти на все пуговицы, чёрный капрон колготок (или чулок? Не узнаешь, пока не проверишь), а тонкие очки в дуэте с алой помадой придавали её образу особую сексуальность, ту самую, что говорила: это запретный плод, смотреть, но только не трогать.       — Какое красивое кольцо. Вашей девушке очень повезло, — с улыбкой подметила Николь, но тут же напустила деловой вид. — Простите, это не мое дело, не могла не отметить столь изящный подарок. — Конечно же, Мортенсен знала, кто та самая девушка ее босса, она знала всё, что полагается знать, и не полагается тоже.       — Что? — переспросил Ивар, успев вновь погрузиться в собственные мысли, — Николь, да. Положи к остальным бумагам, я… — Лодброк нахмурился, убрав кольцо в карман брюк и ощутив его нереальный вес. — Я посмотрю всё вечером. — Когда вечером? Ивар совсем не замечал в последние дни, как бежало время. И если бы не Хансен с Мортенсен, то совсем растерял бы весь запал. Слишком явным казалось неправильным то ли его место, как общественного деятеля, то ли… Нет. Его место рядом с Софией было неоспоримо.       — Хорошо. — Николь положила папку сверху остальных бумаг. — Мы собрали на Александра Берна всё, что есть и чего нет в официальных источниках. — Главный конкурент, чьё преимущество было самым очевидным, вызывал у команды Лодброка беспокойство, когда все остальные — лишь раздражение. — Вас что-то беспокоит… — не могла не заметить Мортенсен отстранённый взгляд. — Я могу помочь?       — Берн… — протянул Ивар и взъерошил идеально уложенные до этого волосы. Всё завертелось и отступать уже было нельзя. Лодброк провёл пальцами по густой двухмесячной щетине — последнее, что связывало его с прошлым. И ведь тот самый Ивар уже давно решил бы вопрос с конкурентом своим методом. Но сейчас… Сейчас он не мог оступиться. — Так и хочется кинжал ему в глотку воткнуть, — вырвалось всё же у Ивара, и он тут же вздрогнул, ощутив, каким теплом откликнулись в нём эти слова. — Нет, забудь. Это… Случайно. — Ивар отмахнулся и сжал переносицу, пытаясь унять раздражение к самому себе. Он словно разрывал сам себя на две части, и проходило это весьма болезненно.       — Берн — это проблема. — Восприняв продолжение разговора, как приглашение, Николь присела в кресло напротив Лодброка. — Он идеалист похлеще Кристофа Риделя, его ученик и хороший друг. Депутат округа, семьянин — не подкопаешься. Ваша репутация не столь безупречна, — со свойственной ей прямотой Николь предпочитала называть вещи своими именами, — деятельность с приютом идёт на пользу нашей кампании, но это лишь первый из множества шагов, которые нам предстоит предпринять. А Берн… у него всё это уже есть. Время играет против нас, увы. И я думаю, что вы правы, говоря о кинжале, если принять ваши слова как метафору, — поспешила добавить Николь. — Нам нужен такой «кинжал». Если его нет в безупречной биографии Берна, почему бы не создать самим?       — Ты хочешь подставить его? — В глазах Ивара вспыхнули всполохи того самого пожара, что не потухал раньше никогда, но он быстро скрылся под маской непонимания и даже удивления. Слышать такое от идеальной во всём девушки, выглядевшей в глазах Лодброка богиней правды, было сродни обливанию горячей водой на морозе. Слова и все мысли просто исчезли, и Ивар, подавшись вперёд, всматривался в яркие глаза Николь, чей взгляд игнорировал всё это время. О, это жгучее желание услышать то, что слышать и не хотелось. Оно расползалось ядом по венам, борясь с золотом праведности, что вливала в него София. Но что же было ядом для Ивара?       — Подставить? Зачем так грубо… — При виде вспыхнувших огоньков во льдах глаз Лодброка, Николь невинно улыбнулась, но в её собственных глазах заискрила хитринка. — Я не верю в непогрешимую безупречность, все люди грешны, и Берн не исключение. Так почему бы не завестись скелету в его шкафу… Сейчас мир захлестнула волна обвинений в домогательствах, и общественность в ярости. Представляете, что будет, если какая-то девушка из окружения Берна обвинит его в подобном? Такое пятно на репутации уже не отмыть.       Ивар провёл ногтями по подбородку, ловя приятное покалывание щетиной, и с трудом сдержал широкую улыбку. Идея показалась ему весьма и весьма интересной. И опытный в таких делах мозг уже начал работать в этом направлении, хоть и стопорился имеющимися причинами «против».       — Считаешь, что воспользоваться моими прошлым, — Ивар изобразил в воздухе кавычки, — хорошая идея? — От предвкушения Лодброк облизнул губы и сел поудобнее. Ход мыслей Николь ему очень уж нравился. — Я ведь… Отошёл от всех этих дел.       — Конечно. — Николь ни капли не колебалась, даже немного подалась вперед, глядя ему прямо в глаза. — В политике, как на войне, все средства хороши. — Лёгкая усмешка тронула алые губы. — Ваше прошлое — это ваше оружие, так используйте его и тогда вы получите то, чего так хотите.       Резко откинувшись в кресло, Ивар уже спокойно пригладил волосы и кивнул, одобряя.       — Насчёт моей репутации. — Голос Лодброка приобрёл отголоски спокойствия. Сглотнув, он достал кольцо, и оно небрежно звякнуло о стол. — Что думаешь об этом? Семьянинам ведь везёт? — Впервые Ивар решился обсудить этот вопрос хоть с кем-то. Мартенсон вызывала в нём противоречивые чувства, но в её способностях сомневаться было бы глупо.       — Да, народ и общественность любят семьянинов. — Мозг Николь работал как компьютер, точно генерируя мысли и идеи. — У вас и вашей невесты большая семья, дети, вам стоит показать их публике, и только за это вас будут обожать. Но здесь к сожалению есть одна неувязка, репутация леди Борромео тоже не столь безупречна, как бы примерно София себя не вела — ее брак с криминальным авторитетом говорит сам за себя. Я могу предложить вам кое-что еще? — Дождавшись утвердительного кивка, Николь продолжила. — Если бы за этим браком стояла драма, замужество против воли... — Мортенсен сама невольно поморщилась от банальщины. — Нет, это дешевый вариант. В общем, Борромео должна показать свою неприязнь к Пауло, их браку и его деятельности.       — Это сделать не так просто. — Ивар задумался, просчитывая варианты. — Даже учитывая то, что к Винсу не могли подкопаться профессионалы. Но… — Сощурившись, Лодброк вновь подался вперёд, словно к магниту, что вытягивал из него забытое, — она не любила Пауло. Любила меня. Но все знают, что Винсент Пауло брал всё, что хотел. И… — Внутри что-то тихо подвывало, призывая остановиться, перестать, но с не меньшей силой из Ивара рвалась запертая когда-то птица свободы и вседозволенности. — Она боялась, что Винс мог бы убить меня. Да. Мы любили друг друга все эти года. И я не позволю больше добраться до власти самодурам и эгоистичным преступникам, возомнившим себя богами. — Ухмылка проскользнула на лице Ивара. Разве сам он не был когда-то таким же?       — Отлично! Потрясающе! — Николь не смогла сдержать восхищённую улыбку. — Эта история завоюет сердца, определенно. Люди полюбят вас. Расскажите её вашим избирателям вместе с Софией, покажите ваши чувства, а если… Если финалом станет предложение… Успех вам гарантирован!       — Да. — Ивар склонил голову и подмигнул Николь. — Ты — чудо. — Закинув руки за голову, он смог наконец вдохнуть свободно. — Признаюсь, мне нужно было время всё это обдумать. Смешивать семью и вспыхнувшую мечту не так и просто. Но, как я погляжу, выход есть всегда. Организуй встречу с журналистами. Я сделаю заявление. И хочу ещё обсудить Берна. Есть варианты у меня…       Ответа Мортенсен Софи не услышала, не разобрала смысл набора звуков, слившихся в непонятный гул. Рука, что так и не дотронувшаяся до двери, безвольно опустилась вниз. К горлу тошнотой подступал недавний обед, или же это была невозможность переварить всё, что она только что услышала?       Софи отступила в коридор и тихо прикрыла за собой дверь, понимая, что Ивара сейчас видеть она не готова. Человек, строивший планы вместе со своей помощницей, был определённо не тем, с кем она жила. Как он мог использовать их личную жизнь в своих целях? Оклеветать хорошего человека? А Пауло… Предать память того, кто был ему ближе отца…       Едва сдерживая слёзы, Софи ударила ладонью по кнопке вызова лифта, не замечая, что он пришёл слишком быстро. Шагнула вперёд, задев кого-то плечом, и, найдя опору в прохладной стене, закрыла глаза. Но разве могла темнота вычеркнуть из памяти слова, брошенные Лодброком?       «Я не позволю больше добраться до власти самодурам и эгоистичным преступникам, возомнившим себя богами».       Хотелось ворваться обратно в его кабинет и закричать, как он может говорить так о Пауло, и хотелось оказаться отсюда как можно дальше.       Лифт двинулся вниз, и только когда двери вновь открылись, человек, наблюдавший всё это время за Софией, выдал себя.       — И что такое произошло? — безучастно, чисто из собственных интересов прозвучал знакомый голос.       Софи с трудом разомкнула глаза, услышав голос человека, которого видеть сейчас хотела бы меньше всего. Хансен. Как вовремя. Но его появление подействовало магически отрезвляюще, слёз, к счастью не успевших подступить, как и не бывало. Ни за что она не покажет этому самоуверенному наглецу, как близок он был к правде, говоря ей про Ивара.       — Голова кружится, мутит, — ответила Софи сдавленно, фокусируя взгляд на крае чёрной футболки Хансена. Она даже не соврала. — На воздух выйду, и пройдет.       — Я всегда прав, милая. — Марко мог бы усмехнуться, поиздеваться, унизить Софию, но вместо этого крепко сжал её плечо, прижав к себе и вывел на улицу, не позволяя отстраниться. Ему не была нужна Борромео. Он не хотел утешать её. И уж тем более не собирался оказывать ей поддержку. Да он и сам не понял, почему всё ещё не держал в руках бокал с виски в компании Ивара и Николь. Но что-то подсказывало Хансену, что он поступает верно. И это очень даже может сыграть ему на руку. — Предложил бы выпить, но увы. Поэтому просто пообещай не заблевать мне салон.       — Иди ты, — пробормотала Софи, откидываясь на удобную спинку кресла, но интонации прозвучали больше похожими на что-то вроде «спасибо». Слишком несвойственно миролюбиво, когда речь шла о нём. — У тебя тут есть вода? — Заприметив в подстаканнике бутылку, Борромео протянула к ней руку, но тут же спохватилась. — Там вода, это можно пить? — Вопрос прозвучал как беззлобная подколка, на другие эмоции просто не осталось сил.       — Да за кого ты меня принимаешь? — Брови Марко поползли вверх, а выражение лица излучало вселенскую обиду.       — За чёрта в кожанке. — Губы Софи против воли дернулись в ухмылке. — И не принимаю, а так и есть. — Заполучив наконец бутылку, она жадно припала губами к пластиковому горлу, и прохладная жидкость принесла толику облегчения.       — Низко берёшь, дорогуша, для рядового чёрта я слишком хорош собой и чересчур умён. — Хансен потянулся, чтобы завести автомобиль, но остановился. — Точно могу не переживать за свой салон? Химчистку я делаю только в определённом сервисе, будешь платить ты.       — Ты забыл про «скромен». — Она лишь констатировала факт, впрочем, иронию не оценил бы только глупец, но, пожалуй, это был их самый мирный разговор. — Для меня это не проблема, но не переживай за свой салон, мне уже гораздо лучше.       Хансен рассмеялся, трогаясь с места.       — Я ведь не монашка, краснеющая от слова «член». Хотя, знал я парочку монашек, которые определённо были в курсе, как с этим обращаться, и могли бы, я не шучу, написать целую книгу о… Так что там произошло, говоришь?       Софи хмыкнула, не сомневаясь, что книга вышла бы довольно красочной, но ей даже не пришло в голову поинтересоваться, куда он её отвезет. Домой или в «Люкс», как будто было много вариантов… Да и какая разница.       — Ничего такого, с чем бы я не смогла разобраться, — ответила она, ощущая, как возвращается уверенность. Но если бы на деле все было так же… Софи понимала, что связывая жизнь с Иваром — с отцом её будущего ребенка — должна поддерживать его. Но предать память Винса? Если она заявит то, что придумал Ивар, как потом смотреть в глаза своим людям? Как потом смотреть в зеркало?       — Порылся в твоей голове и мог бы решить, что Ивар сделал тебе предложение. Но кольца я не вижу. О беременности он уже знает. — Марко на пару секунд задумался. — Он трахнул Николь? Боже, не говори, что он смог это сделать! Она ведь железная фригидная сука! — Хансен абсолютно плевал на проблемы Софии, вываливая собственные догадки.       — Николь? — Софи нахмурилась. — А, свою помощницу, нет. — В другой раз подобная догадка задела бы её, но сейчас не затронула в душе абсолютно ничего, и никакой реакции не последовало. Она замолчала на несколько минут, погруженная в свои мысли, а потом вдруг повернулась к Хансену с вопросом, заставшим врасплох даже её саму. — Что такое семья? Настоящая семья, которая всегда за тобой горой? Такую семью можно предать ради достижения своих целей? Оно того стоит?       Марко бросил на Софию странный взгляд, который и сам не смог бы разобрать, но вернулся к дороге.       — У меня не такое отношение к семье, как у тебя, золотая девочка, — бросил Хансен и повёл плечами, будто они затекли. Незачем этой Борромео было знать о его жизни среди пустых бутылок из-под алкоголя, да редком отдыхе у бабки, отписавшей любимому внуку маленькую квартиру, в которой и устраивал самые шумные вечеринки, на одной из которых и познакомился с Иваром. — Но то, что кому-то может казаться предательством, для другого — возможность выжить и убрать с горла чьи-то лапы. Всё относительно. Сама должна понимать это. Твой муж был… — Припарковавшись, Марко повернулся к Софии, нахмурившись. — Что она ему предложила?       Софи не знала, что стоит за фразой, оброненной Хансеном, могла лишь догадываться, вот только эти слова попались на какой-то то из её крючков и осели где-то в закоулках души. Нужно было поблагодарить его за помощь, попрощаться и закончить этот разговор, но Софи не предприняла попытки выйти из машины, даже не пошевелилась.       — Очернить Пауло и наш с ним брак для того, что романтизировать наши с Иваром отношения в глазах общественности, — ответила Софи с присущей ей безэмоциональностью. — План хорош, тут не поспоришь, и выстрелит в яблочко. Я бы может даже согласилась. Переступила бы через себя ради Ивара и согласилась. Но ведь речь не только обо мне. Как объяснить Кире и Вику, что их отец и дядя выставляет Винса монстром? Они не маленькие, не поймут такого и не простят. А мои люди? Когда Пауло не стало, они сплотились вокруг меня, поверили мне, а ведь могли отвернуться. Как я могу предать их доверие? — Софи говорила словно сама с собой, глядя вперёд и в никуда, задавая вслух вопросы, ответов на которые у неё не было. — Неужели он действительно готов пожертвовать всем этим — нашей семьей — ради своей цели?       — Я бы так и поступил. Но я не настолько глуп, чтобы обзаводиться детьми. Поэтому… — Хансен сжал губы, проигрывая в голове услышанное. План у Ивара был шикарный. Ровно так и поступил бы Лодброк, будь его женой всё ещё Ангела. Всё это натолкнуло Хансена на мысли, которые он оставил на сладкое. — Пусть сам объяснит это детям. Его же план. — Хансен пожал плечами. — Слушай, мне нужно выпить. Я не любитель болтать по душам, — бросив это, Марко быстро оказался на улице и махнул рукой Софии, приглашая за собой.       — Мне нужно ехать, — начала было Софи, но оборвала саму себя. Чёрт с ним, она всё равно никуда не торопилась, а переварить свалившуюся информацию было жизненно необходимо. И Борромео вышла из машины следом, чтобы оказаться в непривычно пустующем клубе. Она тоже была бы не прочь сейчас выпить, но делать этого конечно не собиралась.       — Сок найдёшь в холодильнике. — Бросив на диван возле стены куртку, Марко остался в белоснежной футболке, нагло подчеркивающей результаты частых тренировок. — Самообслуживание сегодня. — Вскоре раздался всхлип бокала, встретившегося с барной стойкой, и следом — мелодично тягуче полился мартини. Хансен никогда не был эстетом в том, что касалось алкоголя, он пил ровно то, чего хотелось в текущий момент, и исходил из собственного настроения.       Софи взяла наугад коробку сока и присела на высокий стул напротив Хансена и его бокала мартини. Сок наверное был хорош, если верить дорогой упаковке проверенного поставщика, но его вкус совершенно не ощущался — кто-то выключил вкусовые рецепторы Борромео.       — Ты меня не слишком-то жалуешь. Почему помогаешь? — За прямым взглядом последовал прямой вопрос.       — С чего взяла, что я помогаю именно тебе? — Марко склонил голову вбок, уставившись на Софию, став в один момент абсолютно серьёзным. — Ты вроде как дорога Ивару. В тебе, — Марко странно и холодно посмотрел на живот Борромео, — его ребёнок. Хоть он явно его и не хотел. Натвори ты дел, мне же потом выслушивать нытьё Бескостного. А он, когда пьяный, как умалишённый о тебе трещит, а тут — я был бы вынужден придушить его. А оно мне надо? Так что, сладкая, не льсти себе. Моя помощь корыстна в любом случае. И я не сказал, что готов оказать её тебе. Закрыли этот вопрос? — Хансен говорил всё это настолько ровно, словно рассказывал прогноз погоды на ближайшие дни.       — Я не из тех, кто может натворить дел. Безупречная Борромео, забыл? — Софи раздражённо дёрнула плечом. Ответ Хансена хоть и был не из приятных, но зато честно, а в звуках её собственной фамилии промелькнул оттенок самоиронии.       — Никогда Пауло, никогда Лодброк… — Хансен потёр виски и осушил бокал, поморщившись от приторности напитка. — Мерзость. — Однако он вновь наполнил бокал тем же самым мартини. — Если Ивар хочет получить кресло мэра, ему нужна жена. Ему нужна семья. Все будут обязаны играть на него. Чёрное не так просто спрятать, когда оно находится на белоснежной простыне. А Ивар, — палец Хансен отбил дробь по бокалу, — то самое пятно, которое привлечёт внимание абсолютно всех. Я поддержу его в планах жениться хоть даже на тебе. Но ведь кто может обвинить глупую блондинку, которая даже не была в курсе дел Пауло, умевшего искусно скрывать всё от своей жены? А Ивар… Разве можно устоять перед его очарованием? Такой контраст с уверенным и жёстким Винсентом Пауло — щедрый, мягкий… Мне кажется, или таким ты его видела? — Марко хитро сощурился, будто только что предложил противоядие.       — Всегда Борромео. — Софи улыбнулась, а в её глазах промелькнуло что-то опасное. Эта фамилия всегда придавала сил. — Он не мягкий, и мы с тобой это знаем достаточно хорошо. — Она выпрямилась на высоком стуле и стала самой собой. Взгляд блуждал по лицу Хансена, но мысли Софи были в другом месте. — Сыграть роль глупой блондинки не сложно. Объяснить всем, кто должен знать правду, что всё это спектакль — вполне реализуемо. Я вполне смогу провернуть это. Но вначале хочу услышать всё от Ивара, всё будет зависеть от нашего разговора.       — А ты — мазохистка, смотрю. — Бокал вновь опустел, и Марко устало зевнул. — Хочешь услышать и от него, что он тебя не любит? Дерзай. Но его привязанность к тебе — не значит любовь.       — Что ты хочешь сказать этим? — Борромео нахмурилась, опустив пальцы к стакану сока, но так и не притронулась к нему. Разговор зашел куда-то не туда и нравился ей всё меньше и меньше. Наверное, принять приглашение Хансена было ошибкой.       — Ты ведь любишь его. Обсуждала бы со мной выходить замуж тебе за него или нет? — Марко сжал губы и тут же уставился в успевший опустеть бокал. — Это звучит грубо, но ты для него — та самая недосягаемая высота. Та, которую нельзя было заполучить. Наркотик. Делаешь его человечным, держишь в узде. А ты знаешь, что именно ему нужно больше всего? Боль. Он наслаждается ею. И неважно, чья она. Сейчас у вас есть боль? В отношениях, сексе — неважно. — Марко махнул рукой в сторону. Мартини прекрасно умел развязать язык.       — Если всё так, как ты рисуешь, зачем он живет со мной? Спит со мной, зная, что от этого берутся дети? Хочет жениться на мне? Я ведь совсем не подходящая партия для будущего мэра, с моим-то прошлым. — Не то, чтобы Софи нуждалась в ответах на эти вопросы, но логику Хансена она не понимала в упор. — Никто не хочет жить в боли, Марко, никто не выберет такое сам, по своей воле. Просто некоторые не умеют иначе, так сложилась их жизнь. Но Ивар не такой, у него получается.       — Религия туманит разум. Ты или видишь тьму и бросаешься прочь, либо упорно пытаешься тащить из сумерек человека, горящего на твоём любимом солнце. Подумай над этим. — Марко постучал пальцем по виску Софии и хмыкнул. — А сейчас, — телефон Софии быстро перекочевал сперва в ладони Хансена, и вот ловкие пальцы лишили его аккумулятора, который тут же скрылся в кармане джинсов, — звони с моего своему недоангелу с рожками и говори, чтобы приезжал за тобой. Мне надоело играть в няньки с глухой и глупой блондинкой. — На барной стойке тут же возник увесистый смартфон.       — Забавно слушать, как рассуждает о любви тот, кто о ней ничего не знает. Такие, как ты, не умеют любить. — Не издёвка, не попытка обидеть, лишь констатация факта. — Софи ловко спустилась с высокого стула, проигнорировав предложенный телефон. Она уже позаботилась о себе, и на улице ждала машина, оставленная ранее у дома Лодброка. — Спасибо за сок, Хансен, — бросила Борромео и направилась к выходу из клуба, больше не оборачиваясь.       — Он должен знать, что мы общались сегодня. — Марко не спорил. Да и о чём спорить, если любовь ему и не была нужна. Он сознательно от неё отказался. — И ты послушаешь сейчас меня. Можешь назвать это угрозой. Ведь я слишком много знаю о тебе, что способно разлучить вас одним щелчком. По-ду-май, леди Борромео. — Хансен опёрся локтём на стойку, расплываясь в улыбке.       — Вот как? — Обернуться всё же пришлось, но когда Борромео сделала это, на её губах играла улыбка. — Я ведь и не просила тебя скрыть этот разговор, так что… Ты не мой подчинённый, не мой друг, Хансен, и волен поступать так, как хочешь. Если хочешь именно этого, рассорить нас, действуй. Считай, что я дарю тебе карт-бланш. Но знаешь, что мне интересно… Ты так настойчиво пытаешься открыть мне глаза на Ивара, есть в этом что-то нездоровое… Ты точно, по девочкам, сладкий? А то такими темпами я решу, что на моё место метишь.       — У Ивара хоть и шикарная задница и милое личико, но он не в моём вкусе, — ровно произнёс Марко, — поэтому я бы скорее трахнул тебя в твой говорливый ротик. Правда, под дулом пистолета. Лишь бы заткнулась. — Бокал опустел ровно наполовину, и Хансен облизнул губы. — Видимо, я польстил тебе насчёт умственных способностей. Поясню. Если сейчас не прервёшь беседу Ивара с Николь, то придётся помахать ручкой репутации Пауло. Да и лишний раз разве не хочется чуть отомстить, заставив поволноваться?       — Ты… — Слова вылетели из головы, а первую часть монолога Хансена Софи пропустила мимо ушей, потому что то, что он озвучил дальше, уж слишком походило на помощь. Завуалированную, но все же… Что бы там он ни говорил. — Ты просто взрыв мозга какой-то! — Вырвалось у неё против воли, и против воли ноги повели её обратно. — Верни телефон, пожалуйста, я отпущу водителя. А потом позвоню Ивару.       — Номер вашего водилы найдёшь по его фамилии в контактах. Ну или можешь залезть мне в штаны, но не шали только. — Хансен блеснул белоснежными зубами и сменил мартини на какую-то чёрную пузатую бутылку, содержимое которой пахло корицей.       — Спасибо, воздержусь, — процедила Борромео, с неохотой беря в руки телефон Марко. Отпустив водителя, она не стала набирать номер Ивара, ограничившись сообщением, а затем вернула устройство на барную стойку. — Я написала ему. Всё. — И добавила после короткой паузы: — Не слишком ли много алкоголя для середины дня?       — А как я объясню, что не отвёз тебя домой, а протрещал хер знает сколько? — Марко непонимающе взглянул на Софию. — Нет уж. Мне потом ещё убеждать, что на тебя у меня не встаёт — спасибо. Обойдусь. — Хансен убрал свой телефон в другой карман. — Надеюсь, он прочтёт и принесётся сюда на крыльях быстро. Хочу дождаться девочек, прежде чем отрублюсь.       — Я объясню. — Губы Софи вновь тронула улыбка, но уже совсем другая, лёгкая, почти открытая. — Решить, что между нами что-то есть — это верх глупости. Ивару такое и в голову не придет.       — Я увёл у него деваху, которую он трахал почти полгода. Ох, она знала толк в… — Марко мастерски изобразил звук и движение хлыста. — Но это — не моя тема. К чему я? — Хансен, нахмурившись, вновь наполнил бокал, под которым образовалась густая лужица. — Ах. Да. С чего волнуешься, что я напьюсь, м? Хитришь! — Марко потряс указательным пальцем, ухмыляясь.       — Я не волнуюсь, но ты на верном пути, — хмыкнула Софи, глядя на на манипуляции с алкоголем. — К тому, чтобы напиться. А увести можно только того, кто сам этого хочет.       — Поэтому он сейчас с ней, а не с тобой. — Хансен произнёс ровно то, о чём думал, и только хмыкнул, что не удержал мысли в голове.       — Ивар любит меня. — В голосе Софи не было ни малейшего сомнения. — Мортенсен его помощница, конечно он будет общаться с ней.       — Тот, кто любит, никогда не будет использовать таким образом! — Марко вспыхнул, как сухая береста, облитая керосином. Эта ванильная уверенность Софии душила своей приторностью, как тот самый мартини. — Она только хотела выудить все его деньги, вот и всё. — Человек, остановившийся в дверях вынудил Хансена импровизировать.       Внезапно громкие — как раскаты на тёмном небе — слова прозвучали так неожиданно, что едва не выбили почву из-под ног и лишили Софию собственного голоса. Оставалось только глядеть на него расширившимися в недоумении глазами, а когда взгляд Хансена изменился, она обернулась, уже зная, кого увидит позади себя.       — Ивар! — Облегчение и обида вдруг странным образом смешались внутри. Софи хотела его видеть, хотела, чтобы этот специфический разговор с Хансеном закончился, но ещё она хотела оказаться одна, наедине с собой. Её душу только что оголили и обезоружили.       — Рассказываешь о похождениях сестры? — насмешливо бросил Лодброк, приблизившись к Софии. Лёгким движением он обвил её талию крепкими руками и невесомо коснулся губами кончика носа. — Как ты? — Ивар смотрел на Борромео так, как и всегда, испытывая наслаждение от нахождения рядом.       — Она не родная, — парировал Марко, сжимая в ладони горло бутылки с мартини. — Не буду мешать. — Настроение Хансена было слизано, точно чьим-то шершавым языком.       — Уже лучше. — Внутри начиналась буря, но внешне Софи оставалась спокойной, разве что глаза потемнели, став похожими на ночное море. — Марко помог мне. Правда, это было бутылку мартини назад, — добавила она с легкой усмешкой. — Отвезешь меня домой?       — Разве могу оставить своё сокровище ночевать в клубе? — Молчать и ничего не говорить Софии было для Ивара нелёгким решением. Но он не мог иначе. Ведь только так он мог заполучить кресло мэра, стать выше в глазах Соф, да и получить то, о чём так долго мечтал — власть, основанную не на страхе. — Или… Мы можем проверить мой кабинет. Вдруг ты опять пила коктейли, как тогда? — Ивар произнёс это мягко прямо на ухо Борромео и тяжело сглотнул.       — Я не давал ей коктейли, успокойся уже, — раздалось из глубины клуба, и тут же последовал хлопок двери.       Лодброк поморщился, но довольно быстро вернул себе прежний вид.       — Предложение заманчивое и без всяких коктейлей, — Софи мягко улыбнулась и прислонилась щекой к плечу Ивара, — но сейчас мне хочется домой: под одеялко и как следует выспаться.       Ивар вздохнул, но не стал противиться. В любом случае, София была рядом, а он сам до зуда в костях жаждал оберегать её. Приобняв за плечи Борромео, Лодброк вышел с ней из клуба.