Навстречу Тьме

      Морана нужна Ч е р н о б о г у.       Так успокаивает свою ледяную ярость Кощей, покидая чертоги владыки. Однако гнев всё-таки бурлит и выбрасывается прочь отборными ругательствами, пока ноги несут Кощея ко входу в Навь. Давно сюда не спускались отчаянные боги самостоятельно, не по нужде или ради испытания — по собственной доброй воле.       Последним был Велес. От этого ярость вспыхивает сильнее и острыми иглами колет под кожей. Этот медведеобразный псевдомудрец, тихо обитающий в тереме на границе Нави и Яви, приносит Кощею столько убытков и проблем, сколько не приносит ни одна шебутная нечисть. «Клянусь своими силами, если Морана окажется такой же — выгоню без сожаления. И что мне сделает владыка?» — впереди уже маячит неестественно светлое пятно в полумраке Нави, и Кощей лёгким взмахом руки приказывает теням опутать его.       Теперь неразличимо его лицо, неразличимы его фигуры: он может гневаться или насмехаться — богиня никогда об этом не узнает. Она даже не узнает, кто перед ней: сам Чернобог, он, Кощей, или кто-то из нечисти.       Морана стоит горделиво, в волосах её, чёрных, как смоль, путается пепел Смороды. В подоле белого платья путаются змейки теней — пронырливый Чернобог. Кощей качает головой, и они расползаются, оставляя их один на один с Мораной. Она заинтересованно вскидывает тёмную бровь, но в следующее мгновение глаза её широко распахиваются в понимании.       — Владыка Нави, — приложив ладонь к сердцу, она кланяется ему в пояс; титул ласкает слух и заставляет расплыться в довольной улыбке. — Благодарю, что не выгнал меня сразу, едва я порог твоего царства переступила. Понимаю, что без твоего ведома делать этого нельзя было. Однако нет у меня иного пути.       Она выравнивается, но голову почтительно опускает. Кощей властным взмахом требует продолжать.       Морана покорно рассказывает ему о судьбе своей. И каждое слово её пропитано искренней болью и отчаянным желанием вырваться из оков Прави в Навь. Она просит Кощея спокойно и твёрдо, не опускаясь до слёз и лобызания его ног. И странное восхищение волной поднимается в душе, отражаясь на лице полуусмешкой. Пальцы тянутся к нежной светлой коже. Властно и твёрдо приподнимает Кощей подбородок Мораны.       Она не отводит взгляд. Смотрит прямо в клубы тьмы, словно может различить его глаза. А во взгляде её — колючий мороз и вечные льды.       — Складно ты вещаешь. Однако ежели я откажу тебе.       — Я уйду, Владыка, — голос Мораны срывается на дрожь, но она тут же выравнивает его. — И более не попытаюсь ступить в царство твоё. Но не будет ни мига, чтобы я не думала о Нави как о единственном приюте для моего беспокойного сердца.       — Я помогу тебе. Жди.       Кощей ещё пару мгновений держит подбородок Мораны, вглядывается в её льдисто-голубые глаза, скользит пальцами по нежной коже. А потом отпускает Морану прочь.       Морана нужна Н а в и.       Так твердит себе Кощей, проглядывая кафтаны, принесённые нечистью в качестве наряда на свадьбу Мораны с Даждьбогом. Кощей обязан там быть. Как тот, кто беспрекословно следует приказам Чернобога. Как тот, кто заботится о благополучии своего царства. Как тот, кто пообещал Моране помочь, но не успел.       Всю свадьбу Кощей скользит взглядом исключительно по Моране, лишь изредка прерываясь на подмену браги в своём кубке на горькое вино, переданное другими подземными богами. Она держится достойно для той, кого заковывают венцом и обручальным кольцом в оковы света. Улыбается, кивает и даже целуется с супружником. Правда, украдкой потом вытирает длинным рукавом губы.       Они сталкиваются взглядами, и Морана как будто оживает. Странно думать, конечно, ему, воину смерти, воеводе нечисти, владыке тьмы, о красоте живого взгляда Мораны, однако избавиться от этих мыслей не получается. И Кощей раз за разом возвращается к подвенечному белому с золотом платью Мораны и думает, как она в этом хороша.       После веселья, когда луна прокладывает Кощею дорогу и пора идти нести волю Чернобожью, они стоят у распахнутого окна, откуда веет влагой и ночью, пьют вино и разговаривают. Морана не намерена мириться с написанной для неё судьбой — она решительно хочет писать свою.       И Кощей обещает себе помочь Моране в этом.       В конце концов, Морана нужна и м.       С каждой встречей, в сумерках, под шелестом листвы подле терема Даждьбога Кощей убеждается в этом всё больше и больше. Морану душит Явь, душат жаркие объятия супружника. Но Морана держится по-прежнему горделиво, вышагивает уверенно и умудряется шугать слишком болтливую прислугу, которая так и норовит сравнить её с Майей-Златогоркой.       Между прочим, Кощей по службе своей знаком с душой Златогорки и не понимает, как можно сравнивать этих совершенно разных дев. Морана во много раз прекраснее. Сдержанная, терпеливая, никогда не падающая на колени и не воющая, как баба какая. С холодным спокойствием принимающая испытания, что преподносит ей жизнь. Она строит свою жизнь методично и хитро, молча и вдумчиво. Не криками и слезами.       Морана — не просто женщина. Морана – царица.       Властная. Хладнокровная. Рассудительная.       Тёмная.       Встреча за встречей руки Кощея невольно тянутся к рукам Мораны, к её нежным волосам — он не смеет коснуться её, сдерживает себя изо всех сил, дарит ей скромные дары вроде расшитых бисером тёмных лент, холодных браслетов, серёг из самой Нави и не понимает, почему ему регулярно грезится Морана на троне подле него.       Морана нужна К о щ е ю.       Осознание этого заставляет вырваться из Нави раньше времени, обратиться вороном и навестить Морану среди бела дня, когда в тереме полно глаз и ушей. Ударившись о земь в её светлице, Кощей обращается в самого себя. Морана испуганно вздрагивает и отрывается от вышивки. А потом, положив ладонь на грудь, выдыхает:       — Напугал ты меня, Кощей. Случилось что?       Стоит, простоволосая, встревоженная, но по-прежнему горделивая. Голос её глух и утомлён. А в глазах поблескивают слёзы — словно беда какая случилась. «Неужели Даждьбог прознал про наши свидания?» — в груди что-то странно сжимается, а взгляд наискосок оценивает Морану.       Нет. В порядке всё. Ни следа кулака чужого, ни следа магии чуждой.       — Случилось, — Кощей подходит к Моране вплотную, кончиками пальцев скользит по её щеке, медленно отбрасывая волосы на спину. — Нет мочи больше без тебя оставаться, Морана.       — Навь рушится? — усмехается Морана, невольно вжимаясь щекой в его ладонь сильнее и сильнее.       — Я, — Кощей поглаживает Морану по щеке костяшками пальцев, — я рушусь, Мара. Ты мне нужна. Отправляйся со мною в Навь. Стань там моею женою.       С уст Мораны вдруг слетает смешок. Хриплый, издевательски-болезненный, словно воронье карканье. А в глаза Кощей замечает слёзы. Морана обхватывает обеими руками его ладонь. Руки у неё мягкие, холодные, пальцы нервно перебирают его костяшки, а грудь, увенчанная его подарком — амулетом Навьего солнца, трепетно вздымается.       — Если бы ты знал, как долго я ждала этих слов. Если бы ты сказал это три дня назад, я бы, будь уверен, без раздумий отправилась бы за тобою. Однако…       — Что изменилось?       Морана отступает на шаг и растерянно сплетает пальцы в замок на уровне живота. Ей не нужно ничего говорить — Кощей понимает всё сразу: спустя почти две сотни лет брака Даждьбогу всё-таки удалось зачать ребёнка.       — В моём чреве дитя, Кощей. Не моё — Даждьбога. И ежели я уйду в Навь, оно погибнет. Не за чем губить ни в чём не повинное дитя. Подожди, Кощей…       Кощей прикрывает глаза, судорожно выдыхая. Что мертво — умереть не может, но Кощею кажется, что это ожидание сгубит его, уничтожит изнутри. Ему хочется касаться Мораны, слышать её голос, ощущать морозный запах её волос, оставлять поцелуи на её холодной нежной коже.       Кощей подходит к Моране вплотную и властно целует в губы. Морана с жадной страстью поддаётся ему, путаясь пальцами в его волосах. А потом выдыхает, скользя нежной ладонью по жёсткой щетине:       — Я ждала тебя долго, Кощей. Теперь твоя очередь.       Кощей покидает терем Мораны один по старой дороге в Навь.       Он ступает твёрдо, растворяясь в сыром тумане, готовый ждать столько, сколько потребуется.       Морана нужна е м у.