Навстречу Тьме

Во все концы люди разносят весть: старые боги — безжалостны, надобно отречься от них, откреститься святым знамением от опутанных тенями существ, поскорей оборотиться в новую веру, дабы познать свет, милосердие и любовь. Без стыда кричат они о глухости прежних богов, под чьим крылом так долго жили безмятежно, к их мольбам. Без запинки взывают рушить кумиры и капища, где всегда находили покой.   Люди не колеблются, называя прежних богов (ещё не оставивших Явь!) жестокими.   Хотя милосердие на самом-то деле чуждо им. И Кощей ещё не встречал большей абсурдности.   Кощей слышал — по Яви странствуя, — что они нового своего бога распнули, пролили реки крови, прежде чем признать его могущество. Уже неудивительно, сколько жестоки и изобретательны они с тем, кого познать не могут, кого не могут покорить.   Так размышляет Кощей, выковыривая из-под загрубевшей кожи наконечники стрел и заливая рваные раны, кривые надрезы мёртвой водою. У источника тишина мертвецкая — как полагается. И даже поток не журчит и не бьёт, а медленно просачивается прочь. Кощей зачерпывает воду баклажкою и омывает тело.   Жжётся, кипит меж криво разорванной кожей вода. Убийственная для живого, но целебная для мёртвого, латает она тело Кощеево, не оставляя ни шрама. Следы остаются лишь в памяти.   У Кощея шрамов невидимых — тьма тьмущая. Видимых чуть поменьше.   Его били, кололи, пленили, пронзали, обрушивали на него города. И причиной тому то характер скверный и вздорный, который с потаённым удовлетворением многократно клял Чернобог; то страх людской; то гнев молодеческий; то ярость девичья и тяжесть руки королевны.   И не изменить этого — понимает Кощей, с тихим стуком опуская баклажку на камни. Ручейками из ран по сероватому телу вытекает мёртвая вода, а вместе с ней и тёмная кровь (божественная!), и яд освящённых орудий. Медленно стягиваются мышцы, сухожилия, кожа и кости, поломанные стопудовой палицей.   Конь стоит у источника, нетерпеливо копытами перебирая. В нём кости самых крепких богатырей последних столетий, его шкура — сама тьма: его ни палица стопудовая не возьмёт, ни клинок заговорённый.   Сильный конь, верный. Кощей треплет его по шее со слабой улыбкой и морщится. Ноет. Ноет и саднит тело, разорванное клинком, покуда срастается. Пустяк.   Кощей претерпел много боли на пути к вечности — не помнит, но точно знает. Знает он, и что всё повторяться будет (неважно, чаще иль реже), и что вражда и злоба спутницы его вечные, и что страх лишь внушать он способен.   Однако знает Кощей также, что совершенно точно не готов это всё променять на краткосрочный покой.