«Et Coraline pleure
Coraline est angoissée
Coraline veut la mer mais elle a peur de l’eau
Et la mer est peut-être dedans d’elle...¹»
марк не знает, что на него тогда нашло. в какой-то момент он просто сорвался, наспех собрал вещи и покинул квартиру. донхёк знает о случившемся – он уже ждёт марка у себя дома. омега никогда не лезла в семейные разборки минхёна, потому что своего дерьма в жизни хватало. донхёк никогда не выбирал чью-то сторону, он просто молча выслушивал очередное голосовое марка и пытался морально его поддержать. хёк никогда никого ни в чём не винил, потому что знал, что папа марка его очень любит и хочет как-то уберечь, но он немного нетерпелив по отношению к сыну.
а марк уже не знает, куда ему деваться. если раньше после подобных ссор с родителем он ночевал у лукаса, который всегда с пониманием относился к ситуации
любимого друга, то теперь это место, кажется, займёт хёк. но на этот раз минхён точно будет внимательнее со словами и действиями: он не хочет потерять донхёка, тем более по такой глупой причине, по которой ему пришлось распрощаться с юкхэем.
марк прячет замёрзший нос в ворот водолазки и бросает взгляд на свои красные от холода руки, уже пожалев, что не взял перчатки, а в тонких карманах ветровки ладони особо не согреешь. в голове слишком много ненужных мыслей, среди которых, как всегда, та самая маниакальная –
уехать куда-нибудь отсюда подальше. ему так хочется всё бросить, рвануть неважно куда, главное, чтобы поменять обстановку, познакомиться с новыми людьми, найти, наконец, себя и своё место, а не продолжать здесь что-то сооружать из трухлявых досок и пепла.
порой паника всё же настигает его, когда он приходит домой после тяжёлого дня, запирается в комнате и ложится на пол. однажды тэён показал ему такой способ привести мысли в порядок, дать себе время отдохнуть, чтобы потом снова встать и с новыми силами покорять вершины. марк обычно обнимает себя за плечи и с закрытыми глазами считает до десяти, а если этого времени недостаточно, то начинает счёт заново. пока лопатки упираются в холодный пол, а с щёк стекают слёзы, он всё ещё пытается себя убедить в том, что ничего не потеряно и всё обязательно наладится.
порой ему так хочется исчезнуть: щёлкнуть пальцем и оказаться где-то за океаном, в оживлённой толпе людей где-нибудь на перекрёстке дорог, в чужом городе, где тебя никто не знает, где можно начать жизнь заново, где на тебя ещё никто не налепил ярлыки. эта шальная мысль в последнее время особенно часто посещает голову минхёна. чувствовать себя абсолютно чужим в знакомой компании, среди любимых людей – невыносимо тяжело, особенно, когда ты буквально кричишь от отчаяния, но тебя не слышат и видят перед собой не взрослого человека с серьёзной проблемой, который просит о помощи, а ребёнка. избалованного ребёнка, который просто хочет внимания.
марка раздражает, когда люди обесценивают проблемы других, особенно, если страдающий – подросток. больше всего он терпеть не может, когда слышит, как кто-то оправдывает возрастом все возникающие в процессе взросления трудности подростка. словно
«подросток» – это не определённый этап жизни, а какая-то болезнь, уходящая в рецидив после восемнадцати.
восемнадцать – своеобразная черта, разделяющая твою жизнь на
«до» и
«после».
в семнадцать у тебя нет права голоса, выбора, свободы действий, а в восемнадцать тебя всё равно заткнут какой-нибудь фразой наподобие:
«я дал тебе жизнь, имей уважение, я стольким пожертвовал ради тебя!» и в итоге получается, что большую часть своей жизни проживаешь не так, как бы тебе хотелось, делаешь не тот выбор, о котором задумывался ранее, принимая за истину навязанное родителями мнение, посчитавшими, что так будет лучше, перспективнее. да, родители всегда оправдывают свою настойчивость тем, что хотят уберечь, исключить риск совершения каких-то ошибок. но на то она и жизнь, чтобы сесть не в тот поезд, потерять голову от любви к кому-то, упасть, подняться, а потом снова упасть и ещё раз подняться.
так, может, лучше дать эту возможность набить шишки? отпустить ситуацию и наконец признаться, прежде всего, себе, что от всего плохого в жизни ты ребёнка не защитишь, а его доверие запросто можешь потерять и уже больше не вернуть. вот бы хоть кто-нибудь об этом задумался, ведь подростки неспроста в комнатах запираются и чувствуют себя некомфортно, когда родители, не постучавшись, по сути, нарушают личное пространство ребёнка, входя в их маленький мирок. самое ужасное чувство – это, находясь у себя дома, ощущать давление родных стен и прислушиваться к шагам за дверью, пытаясь предположить, к тебе идут или на кухню за очередным бутербродом.
— вечер добрый, - хёк встречает марка у порога входной двери, спиной подпирая косяк, – заранее открыл её, как только услышал звук приехавшего на этаж лифта. — чего вещей так мало?
— я ж не переезжаю к тебе... - альфу застал врасплох столь неожиданный вопрос парня. — тут самое необходимое.
омега молча отходит в сторону, позволяя марку переступить порог, и после закрывает за ним дверь. хёк поджимает губы, наблюдая за тем, как младший разувается и какое-то время копается в рюкзаке, словно что-то потерял.
— всё в порядке?
— да, просто забыл провод... поделишься своим?
хёк закатывает глаза, передразнивая марка:
«ну да, конечно, самое необходимое собрал, а телефон зарядить забыл...» альфа задумчиво чешет затылок, осматриваясь. ему жутко неловко находиться в чужой квартире, когда он буквально напросился «в гости». прохладный поток воздуха, играющийся с тюлем на окне, заставил марка обратить на него внимание и подметить, что у омеги особая любовь к раскрытым настежь окнам. с этим будут проблемы, потому что минхён по природе своей слишком восприимчив к холоду и быстро заболевает.
— пить будешь? - доносится откуда-то из конца коридора, где предположительно находится кухня. — у меня есть испанское красное. ну, как у меня... у родителей тут что-то припрятано.
— а ты держать себя в руках будешь? или, кхм, в штанах хотя бы? в прошлый раз ты буквально их первым делом снял, когда я положил тебя на кровать, - усмехается минхён, всё ещё переминаясь с ноги на ногу в прихожей.
— всё зависит от того, сколько я выпью, - омега с бутылкой в одной руке и, придерживая бокалы за ножки другой, высовывается из кухни. — ты чего там стоишь? проходи. ну, надо же, какие мы воспитанные... ни шагу без разрешения хозяина.
— я прослежу, - альфа забирает бутылку, подмигивая донхёку и намекая на то, что глаз с него сегодня не сведёт и не позволит достигнуть алкогольного экватора.
— что бы я без тебя делал, а?
хёк повторно закатывает глаза и толкает младшего бедром, а после устремляется в гостиную. марк идёт следом. разлив вино по бокалам и отправив минхёна на диван, омега пронзает сырные кубики шпажками и на маленький столик также ставит блюдце с мёдом.
— послушай, - начал хёк, плюхаясь на диван рядом с марком. вино у него в руках опасно всколыхнулось, но каким-то чудом в основном осталось в бокале. — всё, через что тебе сейчас приходится проходить, – лишь мгновение, этап взросления, не успеешь моргнуть и сможешь официально делать всё, что вздумается, и распоряжаться своей жизнью, как захочешь. да вот только прибавится ответственность, и ещё куча всего, чем ты будешь должен отныне самостоятельно заниматься. например, коммунальные услуги. вертел я наше домоуправление на х... кхм, в общем, смысл ты понял. знал бы ты степень моей ненависти к этим люд... нет, монстрам. и я не один такой. не знаешь, случайно, сколько за убийство по предварительному сговору дают?
— э-э... это ты не по адресу. если так интересно, могу дать номер брата. спросишь лично, заодно проконсультируешься по поводу того, как следы за собой заметать, - марк отпивает немного из бокала, тут же морщась от приторного вкуса.
— ты и с ним всё ещё на ножах? - омега следует примеру младшего и также морщится.
— не я это начал, - минхён пробует распробовать напиток ещё раз. — оно точно не испорчено?
— не знаю, вряд ли. я вообще не разбираюсь в этом, - хёк решает, что, если опустошить бокал за раз, вкус постепенно раскроется и станет приятнее.
— эй, ты осторожнее с этим. я подтирать за тобой слюни больше не намерен. одной ночи достаточно было, - марк забирает бокал у старшего, отставляя его в сторону от греха подальше.
— когда это я?! не придумывай тут мне, - возмущается хёк. — мне напомнить о том видео с вписки, когда ты джено ноги целовал?
— вот ты сука, донхёк, - альфа закатывает глаза под аккомпанемент громкого смеха омеги, внезапно вспомнившей то видео до мельчайших подробностей. — найду того, кто меня слил, – позвоночник через уши вытащу.
— осторожно, не надорвись только, - ли-старший буквально от смеха задыхается, едва шевеля губами, и тогда марк решает применить запрещённую технику обезвреживания врага: защекотать до смерти.
— нет-нет-нет! н-не смей, ли минхён!
«умирающий со смеху от щекотки, ли донхёк менее опасен обычного дотошного ли донхёка, поэтому, можно сказать, что враг обезврежен»,– думал так марк и явно ошибался, потому что в следующую же секунду омега толкнула альфу ногой в район рёбер и, воспользовавшись растерянностью соперника, оседлала его. ли донхёк опасен всегда, в любом состоянии и в любое время суток, – даже тогда, когда выглядит побеждённым. нет, это лишь отвлекающий манёвр, потому что хёк в этот момент, скорее всего, мысленно уже придумывает план, как всех обхитрить и победить.
марк сглатывает – бёдра донхёка слишком сильно сжимают его собственные. они оба друг на друга пристально смотрят. кажется, их игра начала обретать другой смысл. маленькая шалость хёка буквально выбила весь воздух из груди. альфа сдаётся первым: не выдерживает зрительного контакта с омегой и опускается взглядом ниже, гипнотизируя теперь чужие губы. он неотрывно следит за тем, как кончик языка хёка их облизывает то ли от нервозности, то ли для того, чтобы подразнить.
— чего же ты ждёшь? особое приглашение нужно? - интересуется хёк, сгибая вытянутые локти, которыми упирался по обе стороны от головы марка, чтобы быть к чужому лицу ближе.
марк в смятении пребывает недолго: буквально уже через мгновение тянется к омежьим губам, нежно сминая. донхёк долго не церемонится, потому что знает, что, как только алкоголь выветрится из его организма, он уже не будет таким смелым, а потому сейчас извлекает максимальную пользу из своего состояния. затуманенный разум ему на руку. омега берёт инициативу в свои руки: хватает минхёна за подбородок, заставляя приоткрыть рот. их языки встречаются ровно в тот момент, когда марк обхватывает донхёкову талию и пальцами начинает поглаживать выпирающие тазобедренные косточки.
ненадолго марк разрешает омеге руководить балом. позволив ей насладиться процессом и чувством власти, забирает ведущую роль. первым делом толкает хёка, меняясь позициями и подминая его под себя, а дальше обхватывает плотным кольцом его запястья, закрепляя над головой, и углубляет поцелуй. марк играется с чужим языком, то прикусывая его и не давая дёрнуться, то отпуская и позволяя докоснуться на мгновение до своего нёба. хёк ведётся на эти кошки-мышки, потому что не привык проигрывать кому-либо по жизни. каждый из них пытается урвать первенство и подчинить.
к счастью, омега слишком хорошо знает минхёна. например, то, что он любит, когда над ним доминируют, – иначе бы не выбирал альф в партнёры. это знание даёт хёку бесспорное преимущество. когда обоим не хватает воздуха и они решают отстраниться, омега вновь толкает марка, добиваясь того, что тот падает на бок.
— ляг на спину, раздвинь ноги и согни их в коленях, - приказным тоном озвучивает ли-старший, зачем-то поворачиваясь к альфе спиной.
марк слушается, хотя пока сам не понимает, для чего. от донхёка можно ожидать чего угодно. омега подползает на коленях спиной к раздвинутым ногам младшего, просовывая свои лодыжки и цепляясь пальцами ног за чужие. марк не успевает ничего осознать, как хёк резко дёргается и переворачивает его на живот. альфа инстинктивно приподнимает таз, в то время как старший пристраивается сзади, опуская подбородок на минхёново плечо, и сладко шепчет на ухо:
— ну-с, кто будет сверху? - кончики ушей марка розовеют. — если хочешь, мы можем попроб...
— ещё чего, - перебивает марк. — кто из нас альфа?
— а чего нет-то? тебе нравится, когда тебя берут сзади, а я люблю экспериментировать, - хёк проговаривает это настолько издевательским тоном, что младший начинает уже жалеть о том, что так много всего рассказывает омеге о себе.
— это совсем не значит, что я не могу тебя трахнуть.
— но ты всё ещё меня не оттолкнул. а ещё я почувствовал, как у кое-кого дыхание перехватило, когда его перевернули на живот. не догадываешься, о ком я говорю? - донхёк усмехается, когда минхён ожидаемо проявляет характер и пихает.
— тебе продемонстрировать, что я умею? - марк недвусмысленно сверкает взглядом.
— тебя, оказывается, так просто завести с пол-оборота, - омега в ту же секунду снова оказывается снизу, и опять наполовину обездвижена. — откуда у тебя такой кинк на обездвиживание? или ты так проецируешь свои больные фантазии на меня?
— мне кажется, ты слишком много говоришь, - марк разводит чужие колени ещё шире, удобно устраиваясь между ними.
— ну да, заткни ещё мой рот своим членом. слишком предсказуемо, никакой фантазии, - донхёк резко замирает, ощущая чужой и немного шершавый язык на своём левом соске. и когда только марк успел задрать на нём футболку?
омега, несколькими секундами ранее абсолютно уверенная в собственном превосходстве, к своему удивлению, нервно выдохнула, хотя до конца всё так же не желала принимать правила игры младшего. пользуясь смятением старшего, марк свободной рукой скользит вдоль рёбер, спускаясь ещё ниже и останавливаясь где-то в районе внутренней стороны бедра, начинает дразнить медленными и плавными поглаживаниями. донхёк упрощает задачу, когда самостоятельно поднимает бёдра, чтобы приспустить штаны, но пока что оставаясь в белье. так просто марк до него не доберётся.
злосчастная футболка всё так же остаётся болтаться на омеге, закатанная аж до подмышек, в то время как минхён мокрой дорожкой переходит на правый сосок. он не такой влажный и покрасневший, как левый, а даже немного жестковатый, поэтому младший старательно пытается исправить эту маленькую оплошность. однако донхёка хватает ненадолго: он начинает скучать и даёт об этом знать, когда невозмутимо просит закончить с прелюдиями и приступить к более активным действиям.
— на спине или на животе? - неловко спрашивает альфа, помогая хёку снять с себя водолазку.
— господи, марк, уже хоть как-нибудь возьми меня. мне всё равно, - когда тряпку всё же удаётся стянуть с минхёна, омега раздражённо откидывает её в сторону, едва держа себя в руках, чтобы не стянуть ещё и самому штаны с младшего. — я клянусь, одна глупая реплика с твоей стороны, которая и дальше будет тянуть процесс, я встану и уйду.
— кажется, у меня нет презервативов... - чуть тише обычного произносит альфа, надеясь, что это недостаточно глупый вопрос, чтобы хёк разозлился. всё-таки об их общем здоровье переживает.
— я пью таблетки, снимай уже штаны, бога ради, - отчаянно хнычет омега, параллельно стягивая с себя бельё, и абсолютно не удивляется, когда её плавным движением переворачивают на живот. — а как же смотреть друг другу в глаза и одновременно биться лбами в порыве страсти? где твоя романтичность?
— отложим романтику на следующий раз. сам же сказал действовать быстрее. приподнимайся давай, чего разлёгся? - минхён несильно шлёпает по правой ягодице старшего, подтягивая к себе поближе.
— а ты уже рассчитываешь на следующий раз? самонадеянно, - хёк следует указаниям, лицом зарываясь в подушку и приподнимая таз.
марк закатывает глаза, подмечая, что старший и впрямь много болтает.
— не трать время на растяжку. я растянут. поверь, одинокие люди так и живут, - бурчит в подушку омега.
— я проверю, - спокойно заявляет минхён и проскальзывает сразу двумя пальцами в анус
друга. — забавно, ведь теперь я буквально понимаю смысл пословицы:
«лучше нет влагалища, чем очко товарища».
донхёк впервые никак не реагирует на реплику марка, предпочитая насладиться процессом без глупой болтовни, которая их точно ни к чему хорошему не приведёт. пальцы с ожидаемой лёгкостью проталкиваются до конца, лаская стеночки. марк испытывать удачу не решается, хотя, будь его воля, ещё немного помучил бы старшего, но тот явно сейчас не в настроении. альфа входит плавно, закусив губу. в голове сразу возникают мысли по типу:
«это первый раз, когда он сверху...» ощущения смешанные, но среди того спектра эмоций, которые минхён уже успел познать за пару секунд, не было чего-то отрицательного. да, необычно и совсем не так, как раньше.
омега на ощупь пробует дотянуться до рук марка, чтобы навалить на себя, обеспечив новый угол проникновения. однако в этот раз его не слушаются: руки перехватывают и с нажимом заламывают, чтобы успокоить. марк не преследует цель сделать донхёку больно. просто ему надоело подчиняться, а сейчас самое время проявить характер и руководить процессом самостоятельно: член-то на этот раз не в его заднице, а значит, можно себе позволить чуть больше свободы творчества, самостоятельно выбирая подход. хёк сдаётся, потому что марк ускоряется и губами припадает к змейке позвонков, прогнутой вовнутрь.
этот чертёнок знает, как сломить и подчинить. рот омеги округляется в немом стоне, который застрял где-то отголосками в груди, когда минхён замедляется на мгновение, а потом резко толкается вновь. хёк на пробу дёргает руками, совсем не удивляясь, когда из этого ничего толкового не получается: марк не так прост, и на милое личико не поведётся, тем более зная, что омега не любит проигрывать. хоть чему-то жизнь альфу учит. донхёка ведёт с того, как марк рычит ему на ушко, тяжело дыша.
хватка на запястьях слабеет, и омега дёргает ими, чтобы выпутаться из цепких рук альфы. попытка оказывается успешной. неплохо было бы растереть покрасневшие запястья, а лучше – охладить их где-нибудь, но пока что не самый подходящий момент. марк перемещает ладони на ягодицы старшего, цепляясь в них мёртвой хваткой. ему достаточно простого удовлетворения, хотя губы уже довольно давно скучают по нежным поцелуям. но даже с донхёком это не то. они оба негласно сошлись во мнении, что в поцелуях нет необходимости, им ведь всего-то надо кончить и получить какой-то опыт.
марк слишком много смысла вкладывал в поцелуй: не касался губ тех, с кем у него была интрижка на ночь – и даже лукасу не всегда разрешал целовать себя. единственный человек, которому минхён даже не успел возразить, был джено. и то лишь потому, что ему не дали время опомниться, и марк соврёт, если скажет, что ему не понравилось. то, как двигался язык джено, с какой нежностью очерчивал верхний ряд зубов и с какой заботой стирал ниточку слюны, скопившейся на уголках губ, – всё это марк не может выкинуть из головы.
«чёрт, чон джено...» – минхён злится от того, что во время секса с другим почему-то думает о чоне. неужели донхёк не справляется, и потому альфе придётся подумать о ком-то другом, чтобы кончить?
— м-марк, - хёк задыхается в стоне, чувствуя, как тело бросает в дрожь. — ещё н-немного...
полностью погрузившийся в мысли о том, что минхён бы повторил ещё разок с джено, он даже не сразу слышит, о чём говорит старший. его отвлекают лишь всхлип, который издаёт омега, и ощущение, как сжимаются стенки внутри. донхёк отважно продолжает двигаться на чужом члене, желая помочь кончить, но, к превеликому сожалению, марк с этим справляется самостоятельно. испачкав по итогу бёдра и часть поясницы хёка, он предварительно выходит из омеги, по собственному опыту зная, как неприятно ощущать полузасохшую, но всё ещё липкую сперму у себя в анусе, а потом тяжело её вымывать. забавен тот факт, что марк кончает с именем
джено на губах.
разумеется, это не остаётся не замеченным донхёком, но в ответ он ничего не предпринимает. было вполне ожидаемо, что марку будет недостаточно просто кого-то трахнуть. омега и не пыталась изменить предпочтения младшего. они всё ещё такие же друзья, правда, теперь уже с привилегиями. чтобы разрядить обстановку, хёк тянется к карманам джинсов младшего, выуживая оттуда косяк и зажигалку. он совсем не удивлён такой находке, ведь бывших наркоманов не бывает, по себе знает.
— ну, как тебе? - первым подаёт голос минхён, явно смущённый тем, что теперь им всё же придётся поговорить о том, что между ними только что произошло.
— да ничего, как обычно. в конце концов, это же всего лишь секс. и, знаешь, мне кажется, его переоценивают, - хёк деловито выпускает дым изо рта, наслаждаясь давно забытым запахом травы и предвкушением того, как быстро его начнёт вставлять. — это же как два раза подрочить.
— интересное сравнение, - альфа забирает из чужой руки вежливо предложенный косяк, делая пару затяжек. — у тебя просто не было хорошего секса.
— а, может, просто кто-то не умеет трахать? хотя зачем я спрашиваю, ответ ведь очевиден, - ли отбирает косяк у марка и, сделав пару затяжек, выдыхает дым прямо в рот альфе, фантазируя, что они сейчас играют главных героев-подростков в каком-нибудь сериале от нетфликс, страдающих от неразделённой любви.
— не исключаю возможности.
