Осколки призрачных миров

Она. - Эврика! Я думал, что это только призрачный миф... В глазах моего странного знакомца из кафе горел почти безумный огонь. Венсан явно был в состоянии эйфории. - Кто бы мог подумать... Переписка дворцовых служек давностью в несколько тысяч лет каким-то чудом сохранилась! Вот оно, доказательство, что Та-Кемет контактировала с ариями и ведической культурой! Слушай! Он развернул список и прокашлялся. - "...Сын Амон-Ра принял веру в единственного отца своего и нужда в этих Изменённых, в грязных отродьях Апопа отпала. Вся земля Та-Кемет ликовала. Только принцесса Шайрен сошла с ума. Помнишь её зверюгу Шада? Страшнейший из этих тварей, исчадий подземного мира. Неблагодарная спуталась с чужеземцами и ритуал вечной сансары, чтобы связать себя со своей тварью во всех последующих жизнях и мирах. Господин был страшен в гневе и велел стереть любое упоминание о принцессе, ведь нет страшнее воздаяния, чем полное забвение..." Ты понимаешь, о чём здесь речь? Сансара! Колесо жизни, колесо страданий, колесо воздаяния! Идеология арийцев в чистом виде! Восторженных восклицаний Венсана я больше не слышала. Перед глазами разворачивались события, давностью в тысячи лет. Терпкий запах благовоний, неверный свет масляных светильников, мягкое позвякивание золотых браслетов на запястьях и лодыжках, тяжесть ожерелья на шее... - Отец! Оставь его! - бросаюсь на колени перед наместником Солнца на грешной земле. Но на морщинистом, словно вырезанном из дерева кедра, тёмном лице никаких чувств. Он отравлен властью. Он не видит... - Дочь моя, отродья Апопа должны быть изгнаны с берегов Нила, ибо нет в них более нужды и грешно детям Солнца водиться с тварями Мрака. - Но без них мы бы погибли в тёмные времена! Как ты не понимаешь... - Они должны умереть. Не разбирая дороги, я выбежала из тронного зала. В моих покоях меня ждало "отродье Апопа", мой Шадар. Мой любимый. Я не знаю, почему Изменнённые такие. Кто-то считает их уродливыми... Но мой - прекрасен. Огромное, чёрное, совершенное, какое не высечь из камня ни одному мастеру, мощное тело, покрытое короткой антрацитово-чёрной шерстью, широкие нетопыриные крылья, клыки, когти, хвост с шипастым костяным навершием, длинные волосы, сейчас заплетённые мной в косу. И глаза. В этих глазах было всё величие Нут. Глубокий тёмно-синий с золотыми искрами, как ночное небо над Та-Кемет. - Я тебя не отдам, Шад. Ты мой. И всегда будешь моим. Изменённый опустился передо мной на колени, подставляя под руку голову с острыми, подвижными ушами, за которыми я начала неспешно чесать. Чужеземцы помогут. Предугать решение отца было не сложно, а потому ритуал был уже подготовлен. - Идём, Шад. Нам больше незачем здесь оставаться. -...Ирма! Ирма! Вы в порядке?.. - надо мной маячило обеспокоенное лицо Венсана. - Да-да, просто пыли надышалась. С вашего позволения, я выйду, - по стенке я выбралась из хранилища и глубоко вдохнула. Получилось?! Неужели получилось?.. Шад? Где ты?.. Ирма...Ирма... Почему меня зовут Ирмой? Новый мир шокировал меня. Все куда-то бегут, суетятся ради кусков странного папируса. Память этого воплощения подсказывала, что это деньги и они очень важны. Как и тысячи лет назад. Самые тяжёлое сейчас - осознание того, что в этой жизни и в этом времени я никто, всего лишь незаметная Ирма-библиотекарь, а не Наследница Сына Солнца, Светозарная Шайренн. И рядом нет моего Изменённого Шадара, одного взгляда которого хватало для того, чтобы от обидчика запахло удобрениями. Вернувшаяся так некстати память жгла, причиняла боль. Жизнь этого мира и времени казалась скучной и кислой, как самое отвратительное и дешёвое вино. Пресно. В памяти одна за другой просыпались картины величественных храмов, важных церемоний, Нила и белоснежных кувшинок в его заводях. О, Исида! Ты собрала своего возлюбленного мужа по кусочкам и сумела воскресить... Подскажи верной дочери своей, как найти моего... я запнулась, пытаясь определить, кем всё-таки был для меня Шадар. Защитник, слуга, друг, брат, возлюбленный? Всех этих слов мало. Исида... Помоги мне найти Шада. Моего Шада. Этого достаточно. Огонёк зажжённой мной дома на кухне свечи вспыхнул синим и золотым. Древняя богиня услышала мольбы своей дочери. Он. Пробуждение было отвратительным. Во рту кошки устроили общественный сортир, а тело ломило так, словно его пропустили через бетономешалку. Приоткрыв левый глаз, я со стоном его закрыл. На моём плече сладко посапывала белокурая очаровашка-первокурсница, которая, увы, никаких желаний у меня, кроме плотских, не вызывала. А я, тварь такая, жажду, чтоб у меня при виде моей женщины реагировал не только член, но и мозг. Извращенец, скажете? Спихнув с себя прелестное создание, я попытался сообразить, что ж такого мы вчера отмечали. Ах да... Кандидатская. По истории. И я её защитил. На столе истерично завизжал телефон. Маааамаааа.... Венсан, чтоб его. Французский коллега, на десяток лет так, старше меня, но по мозгам, как мне кажется, младше. - Bonjour, mon cher! Vous n'avez pas idée! J'ai trouvé la preuve bibliothèque damn! Et il emploie une charmante brune, jurant excellente en latin. Vous avez été à venir. J'ai déjà réservé votre billet, mon amour!* - обрушил на меня поток языка Дидро мой друг и, стыдно признаться, бывший любовник. Было у меня время, когда я, выражаясь по-русски, трахал всё, что движется. Богатство однозначно портит людей. По крайней мере Венсана точно. Из-за него я мог летать из родного Петербурга в Париж хоть по три раза на неделе. А потому сейчас был ни капли не удивлён. Он не спрашивал, приеду ли я. Он просто заказывал билет. Подробно изложив Венсану на русском матерном всё, что я думаю о его привычке звонить с утра пораньше и срывать людей с места, со вздохом пошёл в душ и собирать сумку в город на берегу Сены. Интересно всё-таки, что там за доказательства...да и удивить Венсана могла редкая женщина. Это тоже вызывало определённую долю любопытства. *Доброе утро, мой милый! Ты не представляешь себе! Я нашёл в этой чёртовой библиотеке доказательства! А ещё здесь работает очаровательная брюнетка, превосходно матерится на латинском . Ты приедешь. Я уже заказал тебе билет, любовь моя! Она. Ты сумеешь меня найти. Ожидание, столь мне отвратительное, сводило с ума. Память, словно издеваясь, нехотя так, кидала жалкие подачки воспоминаний. Эти клочки, никчёмные осколки были гораздо более яркими и живыми, нежели моя нынешняя жизнь. - Ирма, что с тобой? Ты как-то похудела и вообще не от мира сего стала! - хором говорили немногочисленные подруги. А Ирма уже вовсе не Ирма, а Шайренн. Всё-таки имя многое определяет. Вспомнив настоящее имя, я стала жёстче, холоднее, отстранённей. ... - Госпожа, Шадар довёл знатного вельможу до потери сознания, Ваш отец недоволен... Изменённого необходимо наказать... - Введите, - я не узнаю собственный голос. Холодный и надтреснутый, как лёд весной в Северных Землях. Чёрную плеть в руке хочется отбросить в сторону, как ядовитую змею, но я лишь сильнее сжимаю рукоять. Заходит. Опускается на одно колено. Склоняет голову и убирает волосы от шеи - поза подчинения. Но я прекрасно знаю, что он сейчас довольно скалится. Он наслаждается любым моментом, проведённым рядом со мной. Даже если это момент его наказания, словно шелудивого пса, стащившего с хозяйского стола мясо. Руки умнее меня. Нельзя показывать слабость и симпатию к нему, иначе его просто уничтожат. Глухой удар плети о толстую шкуру, покрытую жёсткой чёрной шерстью. Его крылья едва заметно дёрнулись. Но он не посмел даже зарычать. Мой умница. По приказу отца ему полагалось тридцать плетей. Неважно, от кого. Тем не менее, я всегда наказывала его сама. И как же мерзко было от себя самой, когда он поднимал на меня спокойный, полный преданности и слепого, почти животного обожания взгляд. Ни капли упрёка. Обычные люди так не могут. Даже я... - Простите, это вы - Ирма? - приятный низковатый баритон выдернул меня из потока воспоминаний и заставил поднять взгляд, чтобы онеметь, утонув, как бы пошло и банально это не звучало, в искрящейся золотом невозможной синеве. - Д-да... Он. Венсан-таки заставил меня припереться в свою легендарную библиотеку. Вернее, он должен был придти вместе со мной, но у него возникли какие-то совершенно неотложные и срочные дела, а потому мне было поручено найти эту "charmante dame", о которой я знал четыре факта - она француженка, брюнетка, зовут Ирма и она отлично матерится на латыни, и попросить о разрешении сделать официальную копию с найденных документов. Милейшие создания в фойе, осияв меня многообещающими улыбками и взглядами "ну зачем Вам эта скучная Ирма?", нехотя указали мне дорогу в читальный зал, в котором находился искомый объект. Брюнетка в зале действительно обреталась. Ничего сверхестественного. Волосы, до середины спины, убранные в хвост, египетская чёлка, минимум косметики на миловидном лице, строгий костюм и очки. Ей бы красную помаду и такого же оттенка длинные ногти, плеть в руку - получилась бы идеальная училка для подросткового порно. Сия красавица сидела за столом и была настолько погружена в свои мысли, что только раза так с третьего услышала моё обрашение: - Excusez-moi, c'est toi - Irma? Ошарашенный взгляд и медленно отъезжающая челюсть моей визави были мне первым ответом. Затем хриплое, неуверенное и запинающееся: - О-оui... - очень странно. Очень. Как мертвеца увидела, но я вроде вполне живой и даже функционирующий. - Vincent m'a envoyé vers vous pour obtenir une copie de ces documents.* *Венсан послал меня к Вам за копией документов. Она. Синеглазый знакомый незнакомец говорил на французском с едва ощутимым акцентом. Точно такой же был у студентов по обмену из России, когда я училась на филфаке. Кое-как подобрав натурально отвалившуюся челюсть и придя в себя, я позволила себе осмотреть новое воплощение Шада. Хм, непривычно...Я бы сказала, что передо мной стоял чистокровный скандинав - рост около двух метров, мощная, но пропорциональная и прекрасно развитая фигура и роскошные, слегка вьющиеся, цвета спелого льна волосы. Вот только горькая насмешливая морщинка у губ выдавала принадлежность "викинга", кстати, одетого в "доспех" из косухи в заклёпках и джинс, к совсем иной культуре. Русские часто улыбаются, когда им плохо, только и улыбка выходит тяжёлая, болезненная. Ну, Шад, ну стервец... Не представляла я тебя в подобном раскрасе. - Я говорю по-русски, мсье, думаю, Вам так будет удобней. - Как пожелаете, - вот, ожидаемая кривоватая усмешка. И полное отсутствие узнавания в оценивающем взгляде Шада, как ритуальный кинжал под рёбра, - Так вы сделаете копии? Венсан хорошо заплатит, ему очень важны эти документы. - Да, мсье, - заплатят... Боги, да я что угодно сделаю, лишь бы он просто узнал меня, - Позвольте узнать, как Вас зовут? ... - Отныне и навсегда имя тебе Шадар. Отныне и навсегда я - госпожа твоя, Шайренн. Как тебя зовут, Изменённый? - Шадар. - Кому ты принадлежишь? - Госпоже Шайренн. - Всецело? - Все мои души, моя плоть, моя кровь, моя воля принадлежат моей Госпоже, имя ей Шайренн. Резкая боль в запястье, на чёрные гранитные плиты упало несколько алых капель. Глухой рычащий голос изменённого до сих пор эхом гулял среди мрачных сводов. - Испей моей крови, слуга, - коленнопреклоненный гигант почти с нежностью, как мне показалось, приник губами к раненому запястью, жадно слизывая кровь. Язык у изменённого был по-звериному мягкий, влажный и горячий. У священных кошек жёсткий, словно тёрка. - Хватит. Прочь! - послушание идеально, Шадар уже покинул зал, а я всё ещё сидела, не силах справиться с жаром, охватившим низ живота лишь от одного прикосновения этого зверя. Это не-пра-виль-но. Так нельзя... - Александр, - я с трудом заставила себя сконцентрироваться на ответе. Александр. Защитник. Разве у него могло быть иное имя? Он. "Пригласи её на чашечку кофе. Венсан." Агрх! Старый сводник. Вчера Ирма пообещала сделать копии, к вечеру сегодня, по её словам, можно забрать. Гадкое настроение с утра объяснялось тем, что я не выспался. Из-за снов. Я не страдаю излишней жестокостью, но сны мои более, чем кровавы. И в них совесть ни капли не гложет. Может, это какое-то расстройство психики, не знаю. Четыре сюжета повторялись чаще всего. В первом я почти без сожаления перегрыз горло очень красивой девушке со светлыми серыми глазами...как у Ирмы. Запах девушки из сна сводил меня с ума. В другой истории я был загнанным охотниками зверем. Вот только охотники превратились в жертв. Третье видение - образы в перемешку, то я грызусь с какими-то тварями на Границе, что за Граница, понятия не имею, то сижу у ног величественной Госпожи....И в этом было счастье. Четвёртый сон - самый мерзкий. Я просто убивал людей. И писал на их коже стихи. Бывали и другие сны, но эти повторяются чаще всего. В теле до сих пор ощущались отголоски злой силы. Достав из холодильника гранат, я выдавил сок, выпил залпом, даже не поморщившись. Кровь девушки из сна пахла гранатами. И именно из-за серых глаз Ирмы я не желал подпускать её к себе ближе. Я не хочу видеть глаза своей жертвы. "Зачем мне её приглашать?" "Потом объясню." Подозреваю, что никаких объяснений я не дождусь, но раз уж взялся помогать другу, надо выполнять. Хотя...расстрою я тебя, Венсан. Довольно усмехнувшись, я набрал номер малышки Софи из кабаре. Рыженькая длинноногая стервочка без проблем согласилась составить мне компанию на вечер и ближайшую ночь. Я познакомился с ней ещё во времена романа с Венсаном и ниразу об этом не пожалел. Теперь дело за малым - пригласить Ирму в кофейню и забрать у неё документы. Приглашение, не мудрствуя лукаво, я отправил смской. Мало, кто знает, но в детстве я уже познал наслаждение убийства. Разумеется, случайно и в рамках самообороны. Мне тогда было лет 6. Родители уехали в гости, а в квартиру забрался грабитель. Есть у меня дурная привычка ходить очень тихо. Пока увлечённо бандит копался в комоде мамы, видимо, в поисках денег, я взял с кухни тесак для разделки мяса и с недетской силой и точностью всадил ему в спину. Как затем показало вскрытие, нож прошёл ровно меж рёбер и задел сердце. Он упал на пол, а я не смог сдержать любопытства, перевернул уже почти труп на спину и сел рядом с ним на пол, молча улыбаясь и наблюдая за последними минутами жизни преступника-неудачника. Когда он увидел меня, зрачки расширились от ужаса и удивления, затем тело свела последняя судорога и грабитель умер, а я так и остался сидеть, улыбаясь, рядом с трупом в луже натёкшей с него крови до прихода родителей. Меня не мучает совесть за содеянное. Нет. Но мне иногда кажется, что та жалкая душёнка принадлежит теперь мне. И пока я не отпущу, упокоения она не найдёт. Захваченный воспоминаниями, я сам не заметил, как добрался до кафе, Софи уже маячила у входа в зелёном, почти неприличном платье. Тем лучше. Голые коленки и глубокое декольте - как раз то, что нужно, чтобы я не смотрел на Ирму. Подав спутнице руку, я вошёл в кафе. Библиотекарша уже сидела там. Она. Что?! Мой Шад... С этим?! Цензурных слов катастрофически не хватало. Когда парочка подошла к столику, я встала поприветствовать их и "случайно" задела свою чашку с кофе, в результате чего та щедро поделилась своим содержимым с платьем дамочки, хотя на мой вкус это было больше похоже на ночную сорочку. Рыжая разразилась площадной бранью. Где ж он подобрал эту....жрицу Афродиты? - О, какая я неловкая! Прошу прощения! Если застирать сразу, всё пройдёт! - я старалась изобразить как можно более искреннее раскаяние, но судя по ухмылке Шада-Александра, наблюдавшего за происходящим цирком, актерское мастерство у меня хромало. Когда рыжая мадам покинула нас, чтобы привести гардероб в порядок, я достала из портфеля две папки. - Копия. Перевод. Всё официально. - Странно, Венсан говорил, что Вы, Ирма, не знаете коптского... - Теперь знаю, - ляпнула я, не подумав. Во всём виновата синева с золотом. Только она. - Теперь?.. Он - А вот и я! Явился, старпёр, чтоб его. Венсан, как всегда появился "вовремя". А я только хотел расспросить Ирму, столь занимательно сейчас себя показавшую, о её впечатляющих лингвистических способностях. Из-за спины француз вытащил впечатлящий веник из алых, как артериальная кровь, роз. - Ирма! Позвольте выразить свою признательность! - веник упал на колени моей, моей, чёрт побери! визави. Ловко поймав ладонь Ирмы, этот развратник слишком интимно, на мой взгляд, коснулся губами запястья библиотекарши, и своим фирменным, чуть хрипловатым баритоном, выдал, - Вы моя новая богиня, право! Позвольте сводить Вас на новую постановку Ноте-Дам-де-Пари на этой неделе? Интересно, эта скромница сумеет устоять перед шквалом обаяния этого неугомонного француза? Почему-то мне хотелось, чтобы устояла. Не выдержав этого спектакля, я беззастенчиво пнул Венсана под зад и рыкнул, - Я уже попросил Ирму провести мне экскурсию по Лувру, она согласилась. Зачем я при этом сжал в ладони другую руку девушки, прожигая друга тяжёлым взглядом, неизвестно и мне самому. Скосив глаза на брюнетку, я едва удержался от смеха. Серые глаза девушки были круглыми-круглыми от удивления, натуральный совёнок. - Это правда? - вопрос был адресован Ирме, но я, по-собственнически обхватив её запястье, резко ответил сам: - Да. Закрыли тему. Ирма сделала копии и перевод, - уже более примиряюще добавил я, отвлекая внимание от девушки и переключая на вещь, которую он жаждал получить последний десяток лет. - Это прекрасно! - француз схватил папку с документами и тут же испарился с выражением фанатика, которого посетило откровение господне, на лице. Лишь на коленях брюнетки остался алый букет. Она Он рехнулся? Или вспомнил? Всё решил за меня. Надо же. Так непривычно. От его прикосновений по телу словно прошёл ток. Ноги ватные-ватные. Я молча пронаблюдала, как Шад, явно злясь, отшил Венсана. На какой-то момент мне показалось, что мы вернулись в нашу первую жизнь, где изменённый с леденящим кровь рычанием выпроваживал из моих покоев очередного вельможу, пытавшегося получить благосклонность моего отца через меня. Правда, сейчас всё же несколько иная ситуация. Венсан ушёл, а Шад так и остался сидеть, сжимая моё запястье, видимо, сильно озадаченный своим поведением. - Отпусти...синяки останутся, - тихо попросила я, внимательно следя за его реакцией. - А? Извини, - он резко отпустил руку, словно обжёгшись, - Если не хочешь, можем никуда не идти, я Лувр вдоль, поперёк и даже по диагонали знаю. Просто...Не хочу, чтобы ты влюбилась в этого бабника. На его счету слишком много разбитых сердец. Шад явно не знал, что ему теперь делать. - А если хочу? И разве я похожа...на твою сегодняшнюю спутницу, чтобы влюбляться в первого, кто подарит мне достаточно большой букет? Кстати, у меня аллергия на розы, - два вопроса с подвохом. Как экзамен. Сдашь ли ты его? Как-то незаметно мы перешли на ты. Нет, Шад - в любом виде Шад! Утробное ворчание, как выражение недовольства, было тихим, но я слышала. - Завтра в четыре у входа в Лувр, не опаздывай, - зло бросил он, вставая, оставляя на столешнице крупную купюру и стремительно выходя из кафе. Блестяще сдал экзамен. Узнаю своего Изменнённого. Он Эта женщина! Арргх! Жертвой моей бессильной злобы стала ни в чём неповинная стена кафе. Сам виноват. Сам поддался на откровенную провокацию Венсана. Сам принял Ирму за простушку, которая пойдёт за темпераментным французом, как коза на верёвке. Теперь самому и разгребать. В таком состоянии мне не следует находиться в обществе, а потому я поехал в гостиницу. Мне нельзя злиться. Простое раздражение перерастает в тяжёлое, тёмное, удушающее чувство, грязной мутью оседающее в душе. Иррациональное, ни на кого конкретного не направленное, а от того под раздачу могут попасть все. Все, кто знает меня достаточно долго, видя подобное состояние у меня, стараются убраться подальше от моей дороги. Вот и номер. Теперь раздеться и под душ. Мельком глянув на своё отражение в зеркале, я глухо зарычал. Сейчас там, как и всегда в моменты моей злости, отражался не светловолосый мужчина, а чёрный, как смоль, выходец из ночного кошмара с горящими угольями глаз. - Злишься? Правильно. Это хорошее чувство, - его насмешливый голос звучит в моей голове, мой голос. - Отвали. Закрыть глаза и не видеть. Он глухо ворчит и переминается с лапы на лапу. Ему тесно в рамках зеркала, ему тесно в отражении. Он хочет жить. На свободе. - Мы всё равно сольёмся, если ты станешь ближе с Ней. - С кем? - нужно знать, чего опасаться и избегать. - С той сероглазой девочкой, ты её не узнал? - разговаривает со мной, как с имбецилом. - Нет. А должен? - Потом узнаешь... - в рычащем голосе слышалось удовлетворение, - Изменённый всегда неизменен. - Что ты хочешь этим сказать? - Неважно, тебе должно понравиться, - насмешливый оскал-ухмылка, - До встречи. В тебе. Что это значит... На миг мне показалось, будто руки обрастают чёрной шерстью, а ногти переплавляются в мощные длинные когти. Сморгнул. Нормальные человеческие руки. Точно пора заново пить таблетки. Я встал под душ и включил холодную воду. Ледяные струи выбивали напряжение, смывали с меня это мерзкое ощущение злобы на весь мир. Стало легче. Нужно придумать предлог не встречаться с Ирмой. Почему-то зверю в отражении я верил и становиться им или хотя бы подобным ему не хотел. Но ведь тогда за неё возьмётся Венсан... Что же делать? Она Я в растерянности посмотрела на оставленную на столе купюру. Что с ним? Почему он так себя ведёт? Очевидно, что Шад сейчас мучается противоречиями. Но сейчас я их смысла не понимала. Ничего, так или иначе, судьба сведёт нас, как бы он не сопротивлялся. Придя домой, я скинула с себя осточертевшие тряпки. Ирма их любила, Шайренн же хотелось ходить в привычном облачении Та-Кемет, но увы. Наполнив ванну, я опустилась воду, приятно пахнущую гранатовым маслом. Расслабленно лёжа в воде, я поймала себя на мысли, что сейчас мне хочется покорить своего Изменённого, именно как женщина мужчину. Чтобы синие с золотом глаза смотрели на меня с желанием и желанием гораздо большим, нежели то, с которым Шад смотрел на ту рыжую девицу. Современнный мир, как я поняла, мало изменил методику соблазна. Наряд, причёска, аромат, макияж. Завтра я должна быть в полной "боевой" готовности. Словно специально для этого случая, я, как оказалось, откладывала деньги, а потому сейчас располагала достаточными средствами. Салон красоты. Мастера были порядком удивлены моим требованием создать древнеегипетский стиль. То, что раньше делалось углём и сурьмой, а держалось крайне мало, теперь же косметология шагнула далеко вперёд. Больше всего меня покорил татуаж. Возможность сделать традиционную чёрную обводку и стрелки, которые продержатся больше года привела меня в чисто женский искренний восторг. Геометрически ровная стрижка и чёрный, словно вороново крыло, цвет волос. Ровный бронзовый загар. Подобрать одежду и украшения оказалось сложнее, но я справилась. Ночь я проспала на удивление спокойно, а день посвятила подготовке "экскурсии" по Лувру. В 15.59 я уже была на установленном месте встречи. Придёт ли?.. Он Мой Зверь гнал меня среди кошмаров всю ночь, пока одним прыжком не настиг и не начал жрать моё тело, вспоров живот и жадно вгрызаясь в самое лакомое — внутренности. Всё тело скручивало морским узлом от непрекращающейся боли. Из липкого, омерзительного кошмара помог вынырнуть жалобный скрип кровати, с которой я сразу же скатился на пол, готовый ответить на любую возможную агрессию, но вокруг была лишь темнота и тишина с отголосками торжествующего смеха. Зверь брал своё. Звук скрипнувших по паркету когтей отрезвил меня и я вскочил на ноги, хлопая ладонью по стене, в надежде попасть по выключателю, который оказался почему-то существенно ниже привычного местоположения. Во рту стоял вкус крови. Моей крови. Не знаю, как кто-то другой, но вкус собственной и чужой крови я различал всегда. И лучше б я свет не включал... Зеркало платяного шкафа любезно отобразило массивную, даже слишком для меня, высокую смуглую фигуру с пока ещё приемлемым для человека уровнем волосатости. Пока... Почему-то я был уверен, что это — лишь начало. Я осторожно подошёл ближе к зеркалу, но теперь уже не иллюзорно появившиеся когти оглушающе, как мне казалось, цокали по паркету. На ногах они были уже чёрные, на руках — потемнели у основания. Я клацнул зубами и оскалился, убедившись, что нечто, мешающее мне нормально сомкнуть челюсти — это порядком выступившие клыки. Дёсны всё ещё немилосердно кровоточили. Волосы неопрятными чёрными жёсткими патлами свисали до середины спины. Самым безобидным из всего букета ощущений сейчас был жесточайший зуд в районе копчика и лопаток. Спокойно. Только спокойно. Иначе Зверь сумеет изменить меня ещё сильнее. Пожалуй, единственное, чего не коснулся ночной кошмар — радужка глаз. Значит, не всё потеряно. Словно деревянная кукла, я прошагал в душ, пытаясь освоиться со ставшим вдруг чужим телом, хотя кроме боли, в нём оживала сейчас странная, бурлящая и требующая выхода сила. Неопрятные патлы после душа превратились в тяжёлую косу и плевать я хотел, что сейчас так мужчины не ходят. А вот с одеждой возникла проблема. Джинсы стали безнадёжно коротки, обувь просто не налезала, а рубашки и футболки лопались по швам на плечах. Да славятся интернет и кредитка Венсана! И, разумеется, Париж, где можно найти всё и немножко больше в любое время суток. Наверное, в таком состоянии идти к Ирме сейчас было самым идиотским поступком в моей жизни. Я пришёл на полчаса раньше, мрачным истуканом ожидая строгую мышку у входа, но на встречу пришла отнюдь не мышка... Зверь внутри восторженно взвыл, заставляя меня сжать кулаки, до крови впиваясь когтями в ладони. Перед ним...передо мной... Чёрт его знает!...стояла Госпожа. Столь ненавистная, столь желанная и любимая, что перехватило дыхание и в голове звоном спущенной тетивы прозвучало, всплывая из каких-то невообразимых глубин памяти, «Шайренн!..». Она Я искала взглядом скандинава (чисто ассоциативно) Александра, а увидела... Шада. Именно таким, как мне кажется, он был бы человеком. Он стоял у входа, изображая статую, но весь его вид узлучал напряжение. Я подошла ближе и ужаснулась - зрачки мужчины были расширены на всю радужку и в их черноте мелькали алые всполохи. Этот взгляд...я знаю его. - Отец, что с ним?! Он же был хорошим Изменённым! - я в ужасе смотрела на бьющуюся в цепях тварь с багровеющими углями вместо глаз, судорожно держась за хвост Шадара. Мне тогда было лет пятнадцать, - Шад, что с ним?! - Он попробовал Чистой крови, юная госпожа, - в голосе моего Изменнённого звучала холодная, пугающая ненависть. Чистой кровью Изменённые называли человеческую, - Отдайте приказ, я убью нарушителя, - отец повелительно кивнул. Шад аккуратно отцепил мою руку, расправа была молниеносной. Удар шипастым окончанием сильного хвоста в висок, оторванная с мясом нижняя челюсть и заливающая гранитный пол дымящаяся чёрная кровь. - Приказ исполнен. - Иди, - Шад поклонился отцу и вышел из залы. - Отец...почему? Почему они такими становятся? Почему они защищают нас от тварей за пределами Границы? Они же живут хуже рабов... - Древние были очень умны, дочь моя, и думали, что создали идеальных стражей своего порядка, но, как оказалось, создали свою погибель. Изменённые - это выродки людей и созданных тварей, лишь они оказались способны справиться с созданными стражами. Но любой из Изменённых жаждет попробовать нашу кровь, как и твари на Границе. Рано или поздно любой из них срывается. И подлежит уничтожению. Удивительно, что Древние смогли вбить в их звериные головы, что попробовать нашу кровь - это святотатство и единственное наказание за него - смерть, - отец говорил страшные слова. Я боялась даже мысль допустить о том, что мой Шад может превратиться такую же потерявшую разум тварь, какую сегодня убил. - Я поняла, отец... Воспоминания отхлынули, я судорожно выдохнула и протянула руку к мужчине, пристально наблюдая за его глазами. Подошла ближе, коснулась кончиками пальцев смуглой, теперь уже смуглой, щеки. Его зрачки сузились в точки, открывая прежнюю синеву с золотыми искрами радужки. - Я рада, что ты пришёл. Он Она. Меня. Коснулась. И, что страннее всего, Зверь отступил, глухо ворча о том, что если хочу быть свободным, я должен её убить. Очередной раз. Сейчас меня охватило совершенно иное желание. Опуститься на одно колено перед этой женщиной, отдавая себя во власть тонких, способных прикасаться столь ласково, пальцев. Словно и не было вкуса гранатов на языке. Только гречишный мёд и полынь. Только под Дебюсси. Но тогда никаких гарантий, что я не сорвусь. Держи себя в руках, слабак. - А я нет. И я не разрешал к себе прикасаться, - с глухим рыком ответил я, заторможено отстраняясь от неё, - Хочешь в музей, идём, но не долго. Я развернулся и зашагал к дверям, не дожидаясь её. Надо быть грубее, жёстче, чтобы эта женщина сама захотела вернуться в свою библиотеку, а не крутиться около меня или Венсана... Вход, я, тем не менее, оплатил за двоих. - Идём в египетскую залу? - Хочешь увидеть, как вписываешься в их интерьеры? - ухмыльнулся я, не размыкая губ, не зачем демонстрировать ей клыкастый кошмар дантиста, - Идеально, я уже оценил твою смену образа. - Твоя смена тоже не плоха, Александр, - из её уст это имя режет слух. Словно чужое. «Правильно, она же знает твоё настоящее имя.» Настоящее? «Ага. И прекрати чесать копчик, штаны новым маникюром порвёшь.» Сссскотина. Я резко отдёрнул руку от указанного места. Чернота у основания но...когтей постепенно распространялась дальше. Тихонечко так. Во что же я превращаюсь?.. И Ирма ведётся себя так, словно, изменение человека до неузнаваемости меньше, чем за сутки — это совершенно нормально. Венсан бы уже давно налетел с вопросами, где я достал такого профессионального пластика и парикмахера. Египетский зал. Он всегда вызывал у меня только негативные ассоциации. Иногда мне снилось, как я хожу по подобным коридорам со смолистыми факелами. В этих снах я не человек. Вернее, покрытое чёрной шерстью тело похоже на человеческое, как и тяжёлая коса, болтавшаяся за спиной, но совершенно точно, что человеком я не был. Ирма ходила по залу, как у себя дома, читая каждую надпись. Не те, что для посетителей, а иероглифы. От её восторженного крика я чуть не подпрыгнул. Пришлось подойти и посмотреть, в чём дело. Она Отстраняется... Он всегда отстраняется, когда хочет быть ближе. Только сейчас имеет право мне перечить. И пользуется этим правом. На самом деле в египетском зале я хотела найти какие-нибудь упоминания о нас. Чтобы он тоже вспомнил. И всё-таки те красные искры в глазах... неужели он уже попробовал человеческую кровь? Если да, то это плохо. Память дала мне возможность читать на когда-то родном языке. Здесь много предметов из последующих эпох, а по нашей...почти ничего. Ничего? Я наткнулась взглядом на небольшой папирус, под которым было написано, что пока текст не расшифрован. - Нашла! Шагов я не услышала, но горячее дыхание на миг обожгло мне шею, а рычащий голос спросил над самым ухом: - Что нашла? - он, похоже, сам не понял, насколько близко ко мне подошёл. Но так и не прикоснулся. - Историю о красавице и чудовище, - рассмеялась я, - Здесь мать записала для дочери поучительную историю о том, как один глупый Изменённый влюбился в принцессу, которую охранял, а принцесса, тоже верх глупости, ответила ему взаимностью. И они бежали в другой мир через Царство Мёртвых. Разозлённый отец стёр почти все упоминания о прицессе и Изменённых, но мать той, что писала, работала во дворце и видела эту парочку... - Принцесса ответила взаимностью? Смешно. Чудовище всегда остаётся чудовищем и жаждущей чужой крови тварью, - раздражение и неясная обида в его голосе были ощутимы, - Я пойду. Теперь он шёл не бесшумно. Чёрт, его надо остановить... - Стой!!! - голос сорвался на приказной тон и мужчина замер. Я, намеренно не торопясь, подошла к нему, встала перед Шадаром, заглядывая в его глаза. - Принцесса действительно полюбила чудовище, почему ты не веришь? - завершающий штрих и можно на время отпустить. Не дожидаясь его ответа, я потянула Шада к себе за ворот рубашки, заставляя опустить голову, коротко, едва ощутимо поцеловала его, уже ощущая зарождающееся в груди мужчины глухое рычание. - Теперь иди, - приказ, как раньше. Он должен вспомнить. Но не успела я отойти от него, как прозвучал глухой и едкий вопрос: - Разве это любовь?.. Он Зверь внутри торжествующе хохотал. Его крайне забавляло происходящее между мной и Ирмой. Мой вопрос остался без ответа — девушка соляным столбом замерла. В серых глазах отражалось безмерное удивление и немой вопрос. Наверное, пора расставить точки над и, чтобы не питала иллюзий относительно меня и моей сущности. Теперь уже я вплотную подошёл вплотную к ней, заправил волосы ей за ухо, намеренно слегка царапая гладкую и одуряюще вкусно пахнущую кожу, склонился ближе к ней и тихо произнёс: - Не знаю, что за глупые сказки помнишь ты, моя маленькая мечтательница, но в моей Чудовище перегрызает горло полюбившей его сероглазой красавице, - оттолкнуть, сильнее оттолкнуть от себя, чтобы сны не стали реальностью. «Нашёл оправдание, ага», - ляпнул Он, когда коснулся языком шеи девушки, словно пробуя её на вкус, - Без угрызений совести, без сожалений... Именно такая сказка мне снится почти каждую ночь. Нравится? Показать ей новоприобретённый оскал, развернуться и уйти. «Думаешь, если не будешь видеться с ней, то избавишься от меня? Неееет, я должен завершить Слияние.» Слияние? «Да. Вернуть наще тело и душу в нормальное состояние. Изменённый всегда неизменен. Так что, дружок, собирай вещи и вали, например, в Альпы, сомневаюсь, что в нашем нормальном теле тебе будет комфортно на публике.» В Альпы?! «Ну или в леса. Мне без разницы. Можно и в городе.» Чёрт... Нельзя терять времени. Тварь внутри действительно настроена серьёзно. И не хочется, чтобы кто-то от неё пострадал. Я шёл по улицам Парижа, пока длился этот внутренний диалог и всё сильнее ощущал нарастающую ломоту в теле. Собраться и уехать, никому ничего не сказав. «Вспомнил своё имя, историк?» Шадар. Она - В моей сказке Чудовище перегрызло горло полюбившей его сероглазой красавице. Без жалости. Без сожалений. Нравится?..- прошёл почти год с момента, когда прозвучали эти слова. Сначала я безумно злилась на Шада, а затем через пару недель осознала, что он исчез. Растворился, как сахар в воде, среди путанных улиц Парижа. Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Страшно, что багровый огонь полностью захватил синеву его глаз и он стал обычной кровожадной и хищной тварью, которая может напасть в любой момент. Я связалась с Венсаном, но по его словам кредитка, которой пользовался Александр оказалась полностью обналичена в отделении банка недалеко от Лувра. И всё. Обрыв нити. Я ездила в Россию, где Шад жил до встречи со мной, но там лишь наткнулась на безутешных родителей. В тот памятный день Шад позвонил им, сказал, что едет домой, но затем им доложили, что такси в котором он ехал до аэропорта разбилось, тело сгорело до неузнаваемости, а потому на родине стоял лишь памятник без могилы. Вот только я в это не верила. Я чувствовала, что он где-то жив. Ест, пьёт, спит, злится. Я не верила в его смерть. Сегодня, листая на работе от скуки бульварную газетёнку я наткнулась на....нечто. "Альпийский демон", так гласила первая полоса, украшенная фотографией более чем скудного качества, изображающей размытую чёрную фигуру на фоне горного массива. Это можно было бы счесть бредом, если бы не слишком знакомый крылатый силуэт....Шадар?! Он Подобрать ночью в горной деревушке серого котёнка и назвать его Шайренн было плохой идеей. Хотя бы потому, что Шайренн оказался мальчиком и за полгода превратился в ленивого откормленного на свежем мясе котяру, полагающего, что мои плечи - это лучшее место для сна, а шкура - просто идеальная когтеточка, предназначенная именно для него. Я развёл в облюбованной пещере костёр и освежевал тушку недавно пойманного кролика. Оторвал от тушки лапу и бросил её коту, а саму добычу насадил на вертел над огнём. Кот с упоением грыз подачку, а я в это время решил ему рассказать, каким же идиотом сегодня оказался. - Шай, твой хозяин придурок. - Мрм? - В паре десятков километров отсюда туристическая стоянка. Так вот... Мне страшно захотелось...газету. Простую человеческую газету или книгу с буквами на бумаге, потому что, как ты знаешь, моя читалка давно сдохла. Если б не этот скрипучий наст! - Мррр? - Ты же знаешь, что под моей тушей сейчас что угодно заскрипит. И какая-то туристка, страдающая бессоницей успела меня заснять! Так я и остался без вожделенной газеты. Я нормальный, Шай? - Мяу. - Мда, нормальный, говорю с котом. Почти год без человеческой речи заставит говорить не только с котом... Можно стерпеть всё. Сырое мясо, камни вместо постели, чёрную шерсть по всему телу, когти, клыки, хвост в конце концов, но не полное, жуткое отсутствие информации из внешнего мира. При любой возможности я тащил к себе в пещеру всё, что оставляли после себя стоянки туристов. Газеты и книги были самым ценным. Я только сейчас, в полной изоляции, в информационной тишине понял, насколько ценно Слово. Печатное или озвученное... Это драгоценность. Как и любовь. Я безумно скучал по женщине, чьё имя носил мой кот. И слабовольно мечтал о том, чтобы она нашла меня. И отдала приказ. Одиночество ломает куда сильнее плети по спине. Она Разумеется, я приехала. Знаю, что жёлтой прессе верить нельзя, но...слишком знакомым был силуэт на фото. Слишком безумной была надежда. Я устала быть серой мышкой по имени Ирма за этот год. Устала выискивать его черты в каждом встречном. Устала терпеть, что он слишком от меня далеко, хотя его место - у моих ног. Пальцы невольно сжали подлокотник кресло, как когда-то шерсть на загривке Изменённого. Горькое, хриплое "Разве это любовь?" раз за разом срывалось в сознание, приводя мысли и чувства в смятение. Если я найду его, то что мы будем делать? Что мне сказать ему?.. Я устало откинулась на спинку кресла, глядя на пляшущий в камине огонь. Всё-таки в этом съёмном домике было достаточно уютно. Пока шёл набор группы туристов для похода в горы, я остановилась здесь. Домик на отшибе, почти у самого подножия гор. Тишину, разбавленную Разумеется, я приехала. Знаю, что жёлтой прессе верить нельзя, но...слишком знакомым был силуэт на фото. Слишком безумной была надежда. Домик на отшибе, почти у самого подножия гор. Тишину, разбавленную треском огня, нарушил противный мяв снаружи и царапанье в дверь. - И откуда здесь кот?.. Оставить животину мёрзнуть на улице я не могла, а потому впустила в дом. Это оказался откормленный, холёный котяра. - Ну и откуда ты? Как тебя звать? - споросила я, обращаясь к серому гостю. Тот нахально запрыгнул в моё кресло и устроился там. - Странно... Он Я потерял кота. Тем, для кого этот кот не служил больше полугода единственным собеседником, масштаба трагедии не понять. Как на зло в горах разыгралась буря, что, врочем, гарантировало отсутствие ненужных папарацци. Я брёл по колено в снегу, прикрывая морду от хлещущего снега с градом, лицом я свою физиономию назвать уже не мог. Крылья пришлось сложить за спиной, поскольку ветер был настолько сильный, что имея все шансы вывернуть наизнанку суставы. Как я в этом белом кошмаре чувствовал направление - одним богам известно. - Шаааай! - взревел я, перекрывая вой ветра, но, кота, разумеется не было. Впереди забрезжил слабый огонёк. Похоже, что в своих поисках я добрался до близлежащей деревушки. Осторожно подобравшись поближе к жилью, я заглянул в окно домика и на пару мгновений забыл о дыхании. В кресле у камина сидела Она. Госпожа. Шайренн. И этот серый ублюдок примостился на её коленях, насмешливо щурясь! Предатель. Желание зайти в дом и сесть у её ног, как это было тысячи лет назад было почти неодолимым. Но я заставил себя развернуться и уйти, потому пробовавшим Чистой Крови изменённым не место рядом с Высшими. Да и я не хочу снова зависеть от Неё. Вот только...почему уходить настолько больно? Она Выйдя на улицу утром, я обнаружила на стене домика глубокие борозды от мощных когтей. Следы ночного гостя, к сожалению, занесло снегом. Мысленно принеся в жертву своё здоровье, я через сугроб добралась до распаханной когтями стены. Я коснулась кончиками пальцев повреждённой древесины, прикидывая какой длины должны быть когти и какова сила удара. Яркая вспышка в моём сознании заставила вскрикнуть. Шад был рядом. Я его видела. В пещере, освещённой неровным пламенем костра, Изменённый сидел на валуне, угрюмо глядя в огонь. Мощные плечи были опущены, хвост раздражённо ходил из стороны в сторону. Меня кольнуло лёгкое чувство вины, в истинном виде в этой реальности он был чужим. Я невольно опустила взгляд. Неужели он до сих пор работает? От моих рук к сердцу Шада тянулась едва видимая синяя с золотым нить, пульсирующая в такт его сердцебиению. Поводок. Энергетическая связка Хозяина и Изменённого. Очень многофункциональная находка... Если с силой дёрнуть за эту нить, можно вырвать сердце раба. Но так же по ней можно делиться теплом, болью, радостью, силами, мыслями. Я присмотрелась к нити и теперь мне стало страшно. Её конец не был в моих руках. Он заканчивался с левой стороны груди. От сердца к сердцу. Как это могло произойти?!.. Мне стало настолько страшно, что выпала из транса, очнувшись в сугробе. Зуб на зуб не попадал. Из дома выбежал кот и с мурчанием принялся обтираться об располосованную стену, словно ту ещё и залили валерьяной. - Ты...кот Шада? Заслышав знакомые шипящие звуки, кот басовито муркнул и принялся точить когти о многострадальную стену. Я вылезла из сугроба, мрачно выругалась, оттряхивая снег. - Ну и где мне тебя искать, сволочь сердечная?.. Он По стене пещеры плясали неверные отсветы пламени костра. Я, сгорбившись, сидел на камне и разглядывал когтистые лапы, покрытые короткой жёсткой чёрной шерстью, бывшие некогда обычными человеческими руками. Сердце что-то болезненно сжимало и тянуло в сторону бревенчатого домика на окраине курортного поселения. Память услужливо подкинула пару воспоминаний о "поводках", силовых нитях, соединяющих хозяев и Изменённых. Один сильный рывок и ещё живое, пульсирующее сердце Изменённого оказывалось в ладони хозяина, а в груди слуги зияла дымящаяся дыра. Я тряхнул лохматой головой, воспоминание было не из приятных. Но, словно издевка надо мной, взамен пришло другое. Как устанавливался "поводок". Единственный раз, когда Изменённому разрешалось попробовать Чистую кровь. Кровь Господина. ... - Кто Госпожа твоя?.. - Шайренн... - Она сидит на чёрном троне, осанка идеальна. Тёмные волосы поблёскивают в свете факелов, кожа отливает благородной бронзой. Не дрогнув, она ранит запястье и бесстрашно протягивает сидящему у её ног чудовищу. Я касаюсь губами её запястья, пробую на вкус алые капли и...понимаю, что пропал. Безнадёжно. Её кожа кажется шёлком, который привозят с далёкого Востока. А привкус гранатов в крови, кажется, будет преследовать меня и в загробном мире... Щёки Шайренн налились пунцовым, девушка отослала меня. Излишне резко. Её участившееся сердцебиение и дыхание я ощущал, как свои собственные... Воспоминания были столь яркими и болезненно приятными, что я зарычал сквозь стиснутые зубы. Оказаться с рядом с ней - это желание было столь же невыносимо, как и осознание того, что я могу сорваться. Сон наяву с поломанной залитой кровью из порванного горла куклой в кресле у камина. Вкус гранатов на языке и угасающий аромат гречишного мёда и полыни от разом потускневших вишнёвых кудрей. Только на этот раз у куклы будут чёрные волосы... Она Новообретённая связь с Шадаром пугала меня своей непонятной природой и силой. Это уже не было "поводком" в привычном понимании. Связь не давала власти над ним, из-за чего звание Госпожи блёкло и теряло смысл. - Кто же я для тебя теперь?.. - тихо спросила я, накрывая на стол ужин. Зачем-то на двоих. Кот уселся на стул, с любопытством разглядывая тарелки, затем басовито муркнул, видимо, отвечая на мой вопрос. - Если я позову, он придёт? - этот вопрос был обращён уже непосредственно к наглому животному. Тот фыркнул и начал с упоением вылизываться. Нужно попробовать. Закрыть глаза, коснуться кончиками пальцев алой пульсирующей нити, поднести её к губам и выдохнуть "Возвращайся." Одно слово. Ему никогда не было нужно больше, чтобы понять меня. Ожидание чуда было мучительным. Треск горящих поленьев в камине и мерное тиканье старых часов оглушало и действовало на нервы. Час...два...три...Ужин давно остыл. Ты придёшь? Я жду тебя. Кот спрыгнул со стула и пошёл к двери, его слух лучше моего. Пять минут...три...одна...Стук в дверь. Я рванулась к двери, распахивая её во всю ширь. - Венсан?! Он Я потерялся в этой зиме. Твоё «Возвращайся» - как удар плети по спине, разряд тока по оголённым нервам. - Пеплом по ветру — наше прошлое, Я же сжёг его. Не зови, не плачь. Моей жизни друг — одиночество, Одиночество — мой палач, - напевно пробормотал я, вглядываясь в пламя. Оно танцует, как когда-то и ты. Память с издевательской услужливостью подсунула ещё один забытый осколок, царапнувший острыми краями по сердцу. … В зале царила полутьма, разбавленная чадящими факелами. Народу собралось много, ведь сегодня гостей его Величества своим танцем будут развлекать не танцовщицы, а сама Светозарная Шайренн, дочь повелителя. Она вошла в зал, в походке была уверенность и грация львицы. Из одежды лишь алые шаровары и кусок ткани, закрывающий грудь. На предплечьях, запястьях и щиколотках — золотые браслеты, волосы были заплетены в причудливую косу. В руках принцесса держала цепи с просмолёнными комками тряпок на концах. Танец с огнём. Кто-то из слуг поджёг тряпки, а первые звуки будоражащей кровь мелодии словно вселили в тебя беса. Пламя в её руках начало выписывать немыслимые узоры, она сама — словно огненная саламандра, часть пламени. Тупому зверью вроде меня оставалось только смотреть, раскрыв от удивления пасть от удивления, если б я сам после таких выступлений не смазывал её ожоги. Но какой она была во время танца... Невовремя подкатившее возбуждение выдернуло меня из сладких воспоминаний. «Шадар!..» - отчаянным воплем прозвучало в голове, сердце страшно заныло. - Я только... проверю...- оправдание перед самим собой. Я только проверю, всё ли с ней в порядке. Она - Что, сучка, не ждала?.. Грязная подстилка Изменённого, - с отвращением выплюнул Венсан, с силой сжимая на моём горле пальцы. Некогда красивое лицо мужчины было искажено злой гримасой удовольствия. Мне оставалось только хрипеть, - Не ты одна всё вспомнила, не ты одна, Светозарная Шайрееееенн, - издевательски протянул он, на губах плясала полубезумная улыбка, - Святая шлюха. Думала, одна можешь скакать по колесу перевоплощений со своей тварью на поводке, как сбрендившая блоха? - француз рассыпался в дребезжащем смехе, у меня перед глазами начало темнеть. Алая пульсирующая нить, связывающая меня с Шадаром опасно натянулась, отзываясь глухой болью в сердце. - Зев...ран?.. - прохрипела я, вглядываясь в до боли знакомое...не лицо, сущность. В какой-то невообразимо далёкой во времени и пространстве реальности нас должны были сочетать узами брака. Но... как? Как он смог вмешаться в обряд? Этот...слабак, трус, вечно поджимавший хвост при виде Шадара, как паршивая шавка... Как он смог?! - О, надо же! Сама Светозарная вспомнила моё имя! - он швырнул меня на пол, словно тряпку, боль пронзила ушибленный об кресло позвоночник. Серый кот вылез из-под кресла, распушив шерсть, из-за чего казался вдвое больше, и утробно, зло мяуча, в попытке защитить хозяйку. Боль в груди свернулась тугим, жгучим комком, - Как слаааадко... как сладко было раз за разом рушить ваши жизни, веришь? Особенно его. Зверь должен быть зверем. Ты ведь так и не открыла ему дверь. Не вспомнила. "Летта, открой дверь... Вспомни меня..." - тихий, болезненный шёпот из снов всплыл из глубин памяти, заставив меня с новой силой возненавидеть...себя. Я сама породила своих чудовищ в своём эгоизме. Подобная Солнцу Шайренн. Жалкая, не способная ценить близких Шайренн. - Ты всегда смотрела на меня с высока, тварь. Будто я червь у твоих ног, а твоя крылатая псина - центр мироздания. Ненавижу. Но благодаря тебе, милая моя, я проживу ещё одну богатую и счастливую жизнь. В дверь домика метель радостно заметала снег. А стоявший спиной к двери мужчина не мог видеть, как в темноте, расчерченной снегом, вспыхнули багрово-алым чьи-то глаза. Он Окружающее словно подёрнулось алой кровавой дымкой, желание всадить когти и клыки в жертву было почти невыносимым. - Стой, где стоишь, тварь. Думаешь, она только с тобой связана?.. - тот, кто когда-то звался Венсаном, рассмеялся, даже не поворачиваясь ко мне, - Убьёшь меня, она умрёт тоже. Окончательно. А ты так и останешься демоном Нижнего мира, каковым уже был когда-то... Или тебе понравилось? Её кровь, наверное, была безумно вкусной... Кровь... Солнечный, пряный вкус гранатов, смешанный с привкусом железа. Разметавшиеся вишнёвые кудри. Запах полыни и гречишного мёда. Удивлённо распахнутые, остекленевшие глаза. Безжалостно разорванная клыками шея и безвольно обмякшее, словно сломанная кукла, тело. Кровь в неверном свете камина кажется чёрной. На побелевших губах застыла улыбка. Впереди вечность. Без без полыни, вишнёвых кудрей и тонких пальцев. Я вспомнил. Я сам убивал её. Сам... Изломанная худая фигурка на снегу. Кожа и снег украшены алыми росчерками. Старая, всегда ненавидевшая меня кошка, дрожащим клубком свернувшаяся на моих коленях. Я так и не смог простить её. Безжалостно разодранная драконьими когтями фигурка человека, так глупо последовавшего за драконом. Осколки памяти пламенной вереницей проносились в мозгу, выжигая почему-то сердце. Хотелось выть от собственного бессилия, но я мог лишь стоять, замерев причудливой статуей, и прожигать тяжёлым ненавидящим взглядом человека. А старый абсентье в каком-то из сияющих изумрудной зеленью осколков мог лишь тихо посмеиваться, вглядываясь в свой последний бокал Зелёной феи. - Ну? Чего застыл, скотина? Мне нужна всего лишь её или твоя смерть. Выбирай. Она Зверь... На пороге замер зверь, в глазах которого багровые языки бесовского пламени безвозвратно пожирали спокойную звёздную синеву. А это чудовище, называвшее себя человеком смело смеяться. Серый кот с разъярённым мявом метнулся на врага, но Зевран отшвырнул его так же, как и меня. С лёгкостью. Хватит... - Шад... Освободи нас... Он врёт... - с губ срывается лишь сиплый шёпот, но чуткому уху Изменённого достаточно и того. Приказ отдан. Почти незаметный для человеческих глаз шаг и острейшие когти бесстрастно вспарывают брюшину Зеврана, вываливая наружу дымящиеся внутренности. В глазах моего «наречённого» застыли удивление и ужас. Мужчина бестолково попытался подобрать собственные кишки, но уже через несколько секунд, захлёбываясь собственной кровью, свалился на шкуру у горящего камина. Ему нет дела до растекающегося чёрного пятна и мёртвого человека. Горам и снегу за окном тоже всё безразлично. Боль вспышкой сверхновой разорвала грудь, заставляя скрючиться на полу. Дыхание сбилось. Надо же... Не соврал... - Ты... свободен... любимый... - чёрная фигура растворяется в подступающей темноте, а отчаянный страшный вой — в тишине. Свобода.