Константин. Война трех миров.

      Парни легли уже под утро, когда лучи солнца коснулись поверхности.       Чес так и не покинул покоев Джона, поэтому коту не было места разместиться на полностью занятой кроватке.       Ангелок спал младенческим сном, выпирая наружу нижнюю губу, будто выплюнул соску, в то время, как Константин грубо распластался на одеяле, хлебальником кверху, издавая звуки трактора, без устали работающего в поле.       Естественно сознание Чеса не могло этого не заметить. Приоткрыв глаза, кудряшка почувствовал себя некомфортно, так как левым глазом видеть он не мог.       Испугавшись, Чес попытался встать, но оказалось, что левый глаз ему перекрывает рука хозяина, думавшего, что это вполне удобная перина.       Закатив глаза, ангел элегантно убрал несгибаемую клешню, аккуратно сполз с кровати и на цыпочках отправился к выходу. - "Черт бы его побрал!" - выругался Чес, ощущая, что порог его удерживает, - "Джон даже в неадекватном состоянии хорошо соображает", - пробежались мысли в голове бедняги и с некой фрустрацией он плюхнулся обратно на кровать. - Мм-рх-мр, - послышалось с соседнего места. Мальчишка вытаращил на брюнета глаза и закрыл лицо рукой: этот человек может достать его даже в состоянии сна.       После долгих пяти минут раздумий пнуть ли Джона или нет, Чес все-таки решается, за что и получает шлепок рукой по носу тыльной стороной ладони. - Боже! Джон! - Боже?! Где? - Константин вскочил на пятую точку и стал с "бешеной" физиономией оглядываться по сторонам. - О-о, это ты..., - пробубнил брюнет себе под нос, - да еще и в моей постели спал! - Джон потер большим и указательными пальцами глаза. - Ты осквернил ее своей задницей, - от чего у Чеса глаза на лоб полезли и рот от изумления открылся. - Этот хер храпел и еще орет, что я спал, где, в принципе, положено! Дай угадаю, мне надо было спать на подоконнике как кот! - ангел обеими руками указал на Рупорта, нежившегося в лучах солнца у окна. - Ты не экстрасенс, но угадывать умеешь, - брюнет потряс головой и встал с кровати. Собравшись с мыслями, он оделся, не торопясь, и пошел к выходу. - Эй, ты куда? - поинтересовался Чес. - Надо купить пожрать, а-то с вами с голоду помрешь. - Отпусти меня хотя бы! - крикнул кудряшка, но уже в закрытую дверь и с очередным выражением лица лег обратно на кровать.       Джон просто хотел побыть наедине со своими мыслями. Составить план безопасности и понять, что делать дальше... Если Копье у Мида, Анджела дома, где как раз-таки надо поставить защиту, и все сделано что ли? Но появился новый незнакомец. Сулит ли он беду иль все, что рассказал Чес правда: он не сторонник ни того, ни другого, иначе зачем помогать Чесу? Маммону такой расклад плана явно не удовлетворяет, ибо Изабель бы осталась наверху.       Константин чувствовал, как его голова тяжелеет все больше и больше от новых вопросов. Он встряхнул ею и посмотрел на ребятишек, бегущих мимо него от родителей. "Нет детей - нет проблем и апокалипсиса", - сделал дл себя вывод Джон и отправился к ближайшему магазину. - Изабель, вставай, скоро тетя придет, я не смогу ей объяснить! - Анджела склонилась у белоснежного изголовья кровати и упорно будила сестру. - М-м... Джел, может она просто не будет заходить в твою комнату? - спросил близнец закрытыми глазами. - Учитывая, что она вообще не в курсе, что я приехала, и уже сто процентов пойдет менять мне постельное белье?! Изи, поторопись! - быстро проговорила шатенка и кинула на кровать свою одежду. - Пойдем, пройдемся, а тете я оставлю записку, а-то еще подумает, что к ней в дом вломились... - ... и опустошили холодильник, - Изабель подняла большой палец кверху, приподнялась и стала рассматривать одежду. - А что шмотки такие тусклые? - Изи скорчила лицо. Анджела посмотрела на нее в недоумении. - А тебе какие надо? Со стразами, кружевом и шелком? - шатенка уже собиралась выходить из комнаты. - Неудивительно, что у тебя нет парня, - близнец развел руками в стороны и стал одевать строгие штаны цвета водорослей. - Ну может, чтобы завлечь парня, мне и нужны блестяшки, а вот для мужчины и так сойдет, - Анджела кинула презренный взгляд на сестру и спустилась на первый этаж.       Долго думая, что купить к обеду... да и вообще поесть, Джон провозился в одном магазине около двух часов. - Сосиски, баклажаны, рис, говядина, масло... Сегодня с Рупортом жировать будем. И почему ко мне никто не может прийти и приготовить поесть? - все бубнил и бубнил себе под нос мужчина да так, что пожилая дама стала вытаращенными глазами оглядывать его. - Что? Вы хотите сделать мне обед? - рявкнул ей брюнет и ради прикола решил дождаться ответа. Но бабуля кинула еду прочь от себя и побежала к выходу. - Мир сошел с ума, - проговорил вслух Константин и пошел к кассе.       Гуляя по магазину, Джону каждый раз попадалась на глаза вывеска "Малютка Джек" на соседней улице, и в очереди также он не отрывал от нее глаз. - Что за заведение? Его ведь раньше тут не было, - уже расплачиваясь, спросил брюнет у кассира. - А-а, приезжие из Китая. Фин... Фае Фиу, короче не важно, они тут уже около двух месяцев, муж и жена решили открыть пабик, это все, что я знаю, - наконец-то договорил русый паренек. - Наверное, поэтому тебя в магазин и вязли, - усмехнулся Джон и направился в заведение напротив.       Обычный паб, не представляющий из себя никакого супер-пупер общественного места, находился между жилым многоэтажным домом и большого супермаркета. Видно и вправду китайцы...       Джон, как голодный волк, осмотрел обложку здания, оценивая своими мерками. Оно вдруг ни с того, ни с сего забралось к нему в мозг и не хочет вылезать, пока любопытство мужчины не возьмет над ним верх.       Около паба стояли лавочки, видимо для тех, кто проходит мимо, или для тех, кто переел или даже перепил у хозяев. Джон мельком оглядел людей, сидящих перед зданием, и вошел внутрь.       Все как он и представлял: комната заполнена желто-оранжевым светом от светильников, что освещали те мрачные места, будто не один луч свет не хотел проникать в это заведение, было чисто и расставлено все аккуратно, барный столик был огромным и расстилался во всю длину паба.       Народу было не ахти, но два официанта, если можно было так сказать..., бегали как ошпаренные между столиками с заказами. В воздухе стоял запах хмеля и дешевых одеколонов, что очень сильно раздражало волоски в носу Джона.       Константин около пяти минут стоял и разглядывал заведение ненасытным любопытством. - "И почему я не замечал его раньше?"... - Вы что-то хотели? - поинтересовался один из официантов, похожий на подрабатывающего студента. Молчание... - Столик или... - Я к стойке, - перебил бестактно его брюнет и уселся перед барменом. - Абсент с мятой, - был сделан заказ чистому мексиканцу, который кинул удивленный взгляд на нового посетителя. - Задолжал что ли узкоглазым? - усмехнулся Джон. - Что встал как столб? - Простите, у нас такого не заказывают..., - произнес бармен, не моргая глазами. - Тогда виски, - и головой шлепнулся на сложенные руки.       Джон выпил около четырех бокалов алкоголя, но, к его удивлению, был весьма трезв и рассудителен, - "Это все нервы", - проговорил про себя мужчина и выпил пятый бокал. Посетители уже потихоньку уходили из паба, несмотря на то, что всего лишь было два часа дня.       Зазвонил телефон: это был Мид-Найт. Надеяться на то, что он хотел поинтересоваться, как у Джона дела, было бессмысленно да и глупо. Никогда ему еще не звонили и не интересовались его здоровьем. - "Перезвоню", - решил Джон и поставил телефон на беззвучный режим. И когда укладывал гаджет в карман, уловил пристальный взгляд шатена-мексиканца, что протирал использованные бокалы. - Разыскиваюсь полицией, но у меня времени пока на них нет разобраться, - решил подбодрить его Константин.       Девушки спокойно оделись и вышли на улицы Лос-Анджелеса. Погода стояла плюс двадцать пять, на небе проплывали легкие маленькие облачка. Казалось, вроде бы ничто не предвещало нежданных неприятных событий, но чаще всего внешность бывает обманчива; в данном случае это грешный мир людей.       Суббота, толпа куда-то торопилась, не подозревая ни о чем. Людей волновало лишь их проблемы и желания, что несомненно на небе являлось одним из смертных грехов. Но не смотря на это Бог все равно прощает эти деяния своим смертным детям. Это пошло из самого начала сотворения мира, поселение его людьми, которые возвышали себя наравне со своим отцом. - Отче мой, Всесущий на Небесах, разве Ты не видишь, во что превратилось Твое Творение? Люди не осознали своего места на Земле, Рае твоем. Они не видят очами своими, какой подарок их Отец сделал для них. И после этого Ты им разрешаешь богохульничать и пренебрегать тобой? - поинтересовался один из сыновей Небесных. - Дитя мое лучезарное, ты один из Серафимов*, что светятся на Небе истинными огнями Жизни. Тебе ли не знати, что есть Бытие существование Нашиго. А питати грех Ненависти к братиям своим меньшим есть не благое деяние. Тебе ли не знати, что созданы они по подобию Нашему, пусъти и смертны эти дети. Аще* сказати, Мы есть они, они есть Мы, и всехъ их сущиности взяти Нашими частицами Душъ, сын мой, вспомни Себя на рассвете Твоей Души, - ответил Дух из пустоты. - Отец мой, я ценил все твои снисхождения и благодействия и стараюсь быть Сыном твоим наичистейшим и по сей день, те же..... - Дитя, твой Гнев тебя не избавити от них, а значит и от плохих твоих мысылей. Это поколение молодо, как и Мы в свои Времена, дабы олицизреть Жизнь, им нужно Время, ибо не дано поняти сути существования избалованному дите, - перебил его Дух. - Прости, мой Отче, за мою погрешность, ибо Любовь моя к тебе закрывает на все глаза, буду блюсти Веру в тебя и Мир наш Чистейший, во веки веков. Аминь. И Серафим остался наедине со своими мыслями. Даже поговорив с отцом, он не мог понять его Любовь к бездушным тварям, что не ценят его Милостыню. На лице навернулись слезы, хотелось прижаться к белому одеянию и очиститься, стереть память, чтобы забыть тот последний день Недели, когда были созданы Люди. Через некоторое время, Серафим встал с коленей и принял свою бесполую плоть, дабы спуститься обратно на Землю. Серафим любил изучать мир, хоть и был создан одним из первых Божьих Серафимов. - "Даже я не в силах познать Сего Мира, ибо хранит он много загадок и таинств для глаз Наших", - каждый раз вспоминает он слова своего отца. Ближний Божий послушник знал больше, чем другие могли представить. Днями он учил Адама наукам и прекрасной речи, но ненасытное желание младшего брата порождало в шестикрылом зависть и борьбу за лучшее место перед отцом; после чего он всего-навсего не посещал его месяцами. Однажды, спустившись на Землю, Серафим лицезрел, как Отец его сажает в Саду Райском деревце. - Отче мой, к чему готовишь ты земной бочаг? Разве не люди должны заниматься делами Земными? - поинтересовался шестикрылый. - Дитя мое, этот бочаг не для простых невинных растений. Я собираюсь сажати туда Древце Греха, - спокойно ответил ему Дух. - Но к чему Ты сажаешь то, что отберет Славу твою Божию? - Серафим стоял в полном недоумении. Дух засыпал ямку сырой землей и повернулся лицом к порождению своему: - Дорогое мое создание, после Нашиго разговора я решити достовериться, что Вера их сильна как и ваша, детей, что проживати на Небесях моих. Я сажаю Древо Греха, дабы такжъ развить волю младших, помочь стать на ступень выше нынешней. После Дух исчез, и стоял Серафим у растения, обдумывая действия Отца; чревоугодие, прелюбодеяние и блуд, алчность, печаль, гнев, уныние, тщеславие и гордыня - все восемь ошибок в несчатсном деревце, которые опустят человека перед лицом Господа... Серафи́м — в христианской традиции высший ангельский чин, наиболее приближённый к Богу; ангел с шестью крыльями, четырьмя из которых он прикрывает свое лицо и ноги. Аще - или. 1. Γαστριμαργία (gastrimargia) чревоугодие (обжорство) 2. Πορνεία (pornia) прелюбодеяние и блуд (половая распущенность) 3. Φιλαργυρία (philargüria) алчность (Сребролюбие) 4. Λύπη (lüpē) печаль 5. Ὀργή (orgē) гнев 6. Ἀκηδία (acēdia) уныние 7. Κενοδοξία (cenodoxia) тщеславие 8. Ὑπερηφανία (huperēphania) гордыня