Мой сводный братец

От ледяного ветра покрылось инеем эркерное окно в нашей гостиной, возле которого я сидела в трепетном ожидании, стараясь изо всех сил рассмотреть то, что происходит снаружи. Там, на дороге, в любую минуту мог появиться фургончик Минхо. Он уехал в аэропорт Логан, чтобы встретить там своего сына Юнги, который теперь будет жить с нами весь следующий год, пока его мать работает за границей. Минхо и моя мама Юна женаты всего пару лет. Мы с отчимом неплохо ладим, хотя я и не могу сказать, что мы очень близки. Видимо, поэтому я не слишком осведомлена о его прежней жизни: знаю лишь, что его бывшая жена Мира — художница родом из Эквадора, обосновавшаяся в Сан-Франциско, а его сын — татуированный бездельник, которому, по словам Минхо, позволялось делать все, что его душе угодно. Я до сих пор ни разу не видела своего сводного брата, только видела его фотографию, которая была сделана несколько лет назад, еще до того, как мама и Минхо поженились. Судя по этому фото, у него были черные волосы и смуглая кожа, явно доставшиеся ему от матери кореянки, и в то же время — отцовские светлые глаза и тонкие черты лица. Тогда тату на нем еще не было, но, по словам Минхо, в последнее время в его жизни начался бунтарский подростковый этап. Он проявлялся в увлечении татушками в пятнадцать лет и влипании в различные неприятности под воздействием алкоголя и травки. Минхо винил в этом Миру, он считал, что она слишком взбалмошна и чересчур увлечена своей творческой карьерой, поэтому мало обращает внимания на сына и тем самым может позволить ему докатиться даже до убийства. Минхо заявил, что сам посоветовал Мире согласиться какое-то время давать уроки в Лондонской художественной галерее и позволил Юнги, которому исполнилось семнадцать лет, пожить у нас. Хотя Минхо два раза в год совершал короткие поездки на Запад, их было недостаточно для воспитания сына. Он стремился всеми силами это исправить и сказал нам, что с нетерпением ждет возможности наставить Юнги на путь истинный за тот год, который парень проведет у нас. И вот теперь бабочки летали у меня в животе, пока я глазела на грязный снег, покрывающий улицу за окном. Холодная бостонская зима наверняка станет горьким разочарованием для моего калифорнийского сводного брата. Моего сводного брата. Это было просто невероятно. Я очень надеялась, что мы подружимся. Как единственный ребенок в семье я всегда мечтала о брате. Я даже засмеялась, вспомнив, какой глупой я была когда-то, воображая, что между нами могли бы быть такие же сказочно прекрасные отношения, как между Мэри и Дональдом Осмонд, или Джейком и Мэгги Джилленхолл. Сегодня утром я слушала старую песню группы Coldplay, которую раньше даже не знала, она называется «Братья и сестры». Там, конечно, речь идет не о родных братьях и сестрах, но мне показалось это хорошим предзнаменованием. Так что, думаю, мне не о чем беспокоиться, все будет у нас хорошо. Моя мама, похоже, нервничала не меньше меня, она весь день бегала вверх и вниз по лестнице, готовя комнату для Юнги. Для этой цели родители переделали под спальню кабинет наверху. Мы с мамой вместе отправились в «Уолмарт», чтобы купить простыни и вообще все необходимое для спальни. Довольно странно и трудно покупать вещи для человека, которого ты совсем не знаешь. Мы остановились на темно-синих постельных принадлежностях. И вот теперь я смотрела в окно и бормотала себе под нос, придумывая, что мне сказать ему при встрече, о чем мы вообще могли бы поговорить и как я буду представлять его своим друзьям. Предстоящая встреча будоражила меня и в то же время очень тревожила. Внизу хлопнула, закрываясь, дверца машины, заставив меня спрыгнуть с дивана и поспешно расправить помятую рубашку. Спокойно, Эмия. Раздался звук поворачивающегося в замке ключа. Минхо вошел один, оставив дверь открытой, и в комнату проник морозный воздух. Спустя несколько минут я услышала, как хрустит снег под чьими-то ногами на дороге, но Юнги пока так и не появился. Должно быть, он остановился перед домом, прежде чем войти. Минхо высунулся из дверей и крикнул: — Да тащи уже сюда свою задницу, Юн. Когда мой сводный брат наконец-то появился в дверях, у меня в горле тут же появился комок. Я попыталась проглотить этот комок и на несколько секунд задержала дыхание. Сердце замерло в груди, а потом заколотилось все быстрее и быстрее, когда я внезапно осознала, что мой брат совершенно не похож на ту свою фотографию, которую я видела. Юнги был выше Минхо, и его короткие волосы, которые я помнила по фото, сейчас превратились в густую иссиня-черную копну, почти закрывающую глаза. От него пахло сигаретами или может быть травкой, потому что запах показался мне излишне сладковатым. С его джинсов свисала цепочка. Он даже не взглянул на меня, и я воспользовалась возможностью как следует его рассмотреть, но в этот момент он бросил сумку на пол. Раздался глухой тяжелый стук. «Что это? Мое сердце бухнуло или его сумка?» Он мрачно взглянул на Минхо и буркнул: — Где моя комната? — Наверху, но ты никуда отсюда не уйдешь, пока не поздороваешься со своей сестрой. Каждый мускул в моем теле напрягся, я буквально съежилась, услышав это слово «сестра». Я ни за что не хотела сейчас быть его сестрой. Во-первых, когда он все же обернулся ко мне, то казалось, что он мечтает меня убить. А, во-вторых, едва я только бросила взгляд на его точеное лицо, мне стало совершенно очевидно, что, хотя мой разум кричал об опасности, мое тело в мгновение ока оказалось в плену его чар, и я готова была все отдать, лишь бы избавиться от них. Его глаза сверкали, как сталь кинжалов, когда он вонзился в меня взглядом, и… так ничего и не сказал. Тогда я сделала несколько шагов по направлению к нему, решив поступиться гордостью, и протянула руку. — Меня зовут Эми. Рада с тобой познакомиться. Он продолжал молчать. Прошло несколько секунд, прежде чем он неохотно взял меня за руку. Его рукопожатие было неприятным, почти до боли жестким, но он очень быстро разжал руку. Я кашлянула, пытаясь справиться с комком в горле, и сказала: — Ты выглядишь совсем иначе, чем я себе представляла. Он взглянул на меня, прищурясь. — А ты выглядишь милой… простушкой. У меня перехватило дыхание. На долю секунды мне показалось, что он хочет сделать мне комплимент… до того, как он произнес слово «простушка». Но самое печальное было то, что если бы меня спросили, какой я сама себя чувствовала в эту минуту, стоя напротив него, то я и сама бы выбрала это слово. Его ледяной взгляд скользнул по мне сверху вниз и обратно. Несмотря на то что я испытывала к нему неприязнь, как к личности, я все еще не могла прийти в себя от его физической красоты, и это меня просто убивало. У него был четко очерченный подбородок, прямой великолепный нос, его губы были совершенством — излишним для той грязи, которая, я была в этом уверена, обычно изливалась с них. Внешне он был воплощением моей мечты, а во всех остальных отношениях — походил на ночной кошмар. Тем не менее я не могла позволить ему догадаться, как меня задели его слова. — Хочешь, я покажу тебе твою комнату? — спросила я. Он проигнорировал мои слова, поднял сумку и направился к лестнице. «Прекрасно. Лучше не придумаешь.» Моя мама как раз спустилась с лестницы и сразу же заключила Юнги в объятия. — Как же приятно наконец-то познакомиться с тобой, дорогой. Я видела, как напряглось его тело, прежде чем он высвободился из ее объятий. — Хотелось бы мне сказать то же самое. Минхо подлетел к лестнице, наставив на сына палец. — Черт тебя возьми, Юнги, не смей дерзить и поздоровайся с Юной как подобает. — Вот, здороваюсь с Юной как подобает, — монотонно, без всякого выражения повторил Юнги, поднимаясь по лестнице. Мама положила руку на плечо Минхо. — Все в порядке. Он оттает. Пусть побудет один. Это путешествие через всю страну было нелегким. И он меня еще совсем не знает. Он просто немного растерянный мальчик. — Он просто немного невежливый и дерзкий придурок, вот кто он. «Ого!» Должна сказать, меня неприятно поразило то, каким образом Минхо разговаривает со своим сыном, и неважно при этом, насколько плохо вел себя сам Юнги. Мой отчим никогда не употреблял таких слов, общаясь со мной, хотя, конечно, я никогда не делала ничего, чтобы заслужить подобное обращение. А Юнги и в самом деле вел себя дерзко и неуважительно. Весь этот вечер Юнги не выходил из своей комнаты. Минхо зашел к нему только однажды, и я слышала, как они спорили. Однако мы с мамой решили — пусть они разбираются сами, а нам стоит держаться подальше и не вмешиваться в то, что происходит между ними.Направляясь в свою спальню наверху, я не смогла оторвать глаз от закрытой двери в комнату Юнги. Интересно, его откровенное неприятие нас — это попытка показать нам, что он собирается так себя вести весь этот год, если, конечно, он намерен оставаться здесь весь этот год. Собираясь почистить зубы на ночь, я открыла дверь ванной комнаты и едва не подпрыгнула при виде выходящего из душа Юнги, вытирающегося полотенцем. Воздух наполнился паром и запахом мужского тела. По какой-то одному богу известной причине я, вместо того чтобы бежать оттуда, застыла на пороге. Но, что еще хуже, Юнги, вместо того чтобы прикрыться полностью полотенцем, небрежно уронил его на пол. У меня отвисла челюсть. Несколько секунд мои глаза были прикованы к его члену, а затем взгляд переместился вверх, к двум трилистникам на его мускулистом торсе и далее к левой руке, полностью, как рукавом, покрытой татуировками. По его груди стекали капли воды. На левом соске блестел пирсинг. К тому времени, когда мой взгляд дополз до его лица, его встретила злая ухмылка. Я попыталась что-то произнести, но все слова застряли в горле. В конце концов, я тряхнула головой и выдавила из себя: — Ой… о, господи… я… извини, я лучше пойду. Когда я уже развернулась к двери, чтобы позорно сбежать, его слова остановили меня на полпути. — Эй, послушай, ты ведешь себя так, словно никогда не видела голого парня. — Ну, да, на самом деле… не видела. — В таком случае для тебя же хуже. Сравнение со следующим парнем явно будет не в его пользу. — Любишь выпендриваться? — А как же. Разве я того не стою? — Ты… ты ведешь себя, как… — Как засранец с большим хреном? Он притягивал к себе так же неотвратимо, как вид страшной автокатастрофы. Мой взгляд невольно снова скользнул вниз. «Да что же со мной такое?» Он стоит передо мной абсолютно голый, а я не могу сдвинуться с места. «Мама дорогая! У него на конце члена был пирсинг с колечком. Ничего себе! Вот это я понимаю, первое знакомство с реальностью.» Я бы, наверное, так и пялилась на него, если бы его голос не вернул меня в реальность. — Мне отсюда некуда податься, поэтому, если только ты не планируешь что-то предпринять, лучше тебе уйти подобру-поздорову и дать мне спокойно одеться. Я помотала головой, не в силах поверить, что смогла попасть в такую нелепую ситуацию, и выскочила из ванной, с силой захлопнув за собой дверь. Руки и ноги у меня дрожали, когда я ввалилась в свою комнату. Господи, что это было?

***

— Ну и как вел себя сегодня твой сводный брат? — спросила Лили по телефону. Кровать подо мной заскрипела, когда я перевернулась на живот и тяжело вздохнула. — Как последний козел, впрочем, как и всегда. Я не рассказала своей лучшей подруге Лиле о представлении, которое устроил мне Юнги, и о нашем разговоре в ванной в пятницу вечером. Я была смущена до крайности и решила, что эта история навсегда останется моим секретом. Поиск в Гугле на тему пирсингованных членов тем вечером закончился для меня бессонницей. Позвольте вам сообщить, что если некто достаточно невинный попробует набрать в поисковике «Принц Альберт», то будет невероятно изумлен. Было воскресенье, и на следующий день Юнги предстояло отправиться в мою школу, где мы с ним будем учиться в выпускном классе. Так что очень скоро каждый мой одноклассник сможет познакомиться с моим прикольным сводным братцем. Лиля, казалось, была поражена моим ответом. — Он все еще не разговаривает с тобой? — Нет. Сегодня утром он спустился вниз, налил молока в хлопья и снова удалился к себе в комнату. — Как ты думаешь, почему он до сих пор не вытащил свою палку из задницы? Что он выдрючивается? «Видела бы она его другую «палку»!» — Между ним и Минхо происходит что-то неладное. Я, конечно, пытаюсь не принимать происходящее близко к сердцу, но это просто жесть. «Жесть… вот пирсинг на члене — это жесть!» «Господи, и что только мне не лезет в голову… головка… с пирсингом.» «Вот зараза!» — Как ты думаешь, он мне понравится? — спросила Лили. — О чем ты? Говорю же тебе, это дьявол, — возмутилась я. — Да, я знаю, но… все-таки, ты думаешь, он мне мог бы понравиться? Если честно, я знаю, что Юнги точно в ее вкусе.Лили обожает темноволосых мрачных парней, даже если они не такие красавчики, как Юнги. И это еще одна причина, по которой я решила не делиться ни с кем деталями нашей встречи в ванной. Достаточно ей услышать, что у него пирсинг на члене, и я никогда не смогу выставить ее из своего дома. Однако, поскольку Лили уже очень скоро сама сможет оценить его внешность, я решила быть с ней чуточку откровеннее. — Послушай, он и в самом деле просто охренительно привлекательный, понятно? Если честно, то… он обалденно сексуальный. Но, понимаешь, потрясная внешность — это единственное что у него есть. — Ладно, тогда я иду к вам. — Вот только этого не надо. Нет, ничего подобного. — Я рассмеялась, но в глубине души мне совершенно не нравилась мысль о том, как Лили бросается на Юнги, даже если он сам и не проявит к ней никакого интереса в ответ. — Тогда, какие у тебя планы на сегодняшний вечер? — Ну, видишь ли, еще до того, как я с ним познакомилась и поняла, какой это мудило, я предполагала устроить воскресный ужин для нас всех — для всей семьи. Ну, ты знаешь, мой особенный ужин. — О! Тетразини с курицей? Я рассмеялась, потому что это единственное блюдо, которое я действительно хорошо умею готовить. — Как ты догадалась? — А может, ты собираешься показать своему дорогому сводному братцу, где раки зимуют? — Я не стану с ним связываться. Напротив, я утоплю его в своей доброте. И мне нет дела до того, насколько гнусно он собирается вести себя со мной. Самое худшее, что я могу сделать, это позволить ему думать, что это меня волнует.

***

Мама помогла мне накрыть на стол, пока готовились тетразини. Мой желудок урчал, но скорее всего от того, что я очень нервничала, а вовсе не от запаха сливочного соуса с чесноком, доносящегося от плиты. Мне действительно совсем не улыбалось сидеть за столом вместе с Юнги, то есть, если он, конечно, снизойдет до того, чтобы присоединиться к нам. — Эмия, почему бы тебе не подняться наверх и не попытаться убедить своего брата спуститься к нам? — А почему я? Мама в этот момент открывала бутылку вина. Она единственная из всех нас, кто пил вино и, похоже, ей это было необходимо. Она налила немного, отпила глоток и сказала: — Послушай, я еще могу понять, почему ему не нравлюсь я. Он видит во мне врага и, возможно, винит в какой-то степени в том, что его родители теперь не вместе. Но нет никаких причин, по которым он мог бы плохо относиться к тебе. Просто попробуй достучаться до него, и тогда посмотрим, может, у тебя получится заставить его раскрыться хоть немного. Я пожала плечами. Если бы она только знала, насколько открытым он был тогда, в ванной комнате. Когда я поднялась вверх по лестнице, в голове звучала тема из фильма «Челюсти». Одна только мысль, что надо постучать в его дверь, пугала меня до ужаса. Я не знала, с чем я столкнусь, если он все же откроет эту дверь. Я постучала. К моему удивлению, Юнги открыл почти сразу. Из уголка его губ свисала ароматизированная гвоздичная сигарета. Сладковатый запах дыма коснулся моих ноздрей. Он глубоко затянулся, а затем намеренно долго выдыхал дым прямо мне в лицо. Голос у него был низкий и делано ленивый. — Чего тебе? Я пыталась показать, что не замечаю его хамства, но предательский кашель меня выдал. Спокойствие, Эмия, только спокойствие. — Ужин почти готов. На нем была обтягивающая белая майка без рукавов, и мои глаза сразу же приковала надпись «Счастливчик» на рельефном бицепсе его руки, которой он придерживал дверь. Волосы у него были мокрые, и из низко сидящих на бедрах джинсов выглядывал пояс белых боксеров. На меня в упор смотрели глаза цвета стали. Он был захватывающе, просто невероятно хорош… для такого ублюдка. Я бы так и стояла, как зачарованная, но тут он заговорил. — Почему ты на меня так смотришь? — спросил он. — Как так? — Словно пытаешься вспомнить, как я выглядел прошлым вечером… и ты бы хотела приготовить меня на ужин. — Он хмыкнул. — И почему ты мне подмигиваешь? Черт. Мой глаз начинает дергаться, когда я нервничаю, и это выглядит так, будто я подмигиваю. — Это просто тик. Что ты о себе возомнил? Лицо его потемнело от гнева. — Я возомнил? Да неужели? Кажется, моя внешность — это все, что у меня есть, верно? Так почему бы мне не воспользоваться этим? «О чем он говорит?» Я потрясенно молчала, а он продолжал: — Почему ты краснеешь… здесь слишком жарко для тебя? Или… — добавил он язвительно, — это потому, что я обалденно сексуальный, ведь так? — Его зубы сверкнули в злой улыбке. Черт. Ведь это точно те слова, которыми я описала его, когда говорила по телефону с Лили. Он подслушал наш разговор. Мой глаз дернулся. — Ну вот, ты опять мне подмигиваешь, — насмешливо продолжал он. — Я заставляю тебя нервничать? Ты только посмотри на себя, красный — явно твой цвет. Я в ту же секунду развернулась и бросилась к лестнице. — Мы друг другу подойдем, учитывая, что я все-таки дьявол! — крикнул он мне вдогонку.

***

Юнги, ни слова не говоря, положил себе еду на тарелку, а я не отрывала глаз от кольца в его губе. Минхо смотрел на него с презрением. Моя мама несколько раз наполняла свой бокал вином. Да уж, наша собственная версия семейки Брэйди. Я притворилась, что просто наслаждаюсь тетразини, и старалась не думать о том, что он подслушал мой телефонный разговор и теперь знает, что я нахожу его сексуальным. Мама заговорила первой. — Юнги, что ты думаешь о Бостоне? — Поскольку я ничего еще не видел, кроме этого дома, могу сказать, что это большая задница. Минхо швырнул вилку на стол. — Ты что, не можешь и пяти секунд продержаться, чтобы не нахамить своей мачехе? — Зависит от ситуации. Она не может прекратить надираться хоть на какое-то время? Я знал, что ты женился на изменнице, папочка, но чтобы она была еще и алкашка! — Ты никчемный кусок дерьма! «Ничего себе!» И снова Минхо поразил меня выбором слов, с которыми он обращался к сыну. Конечно, Юнги был тот еще придурок, но меня каждый раз шокировало то, что мой отчим вообще использует такие ругательства. Юнги встал, резко отодвинув стул, и швырнул салфетку на стол. — Я поел. — Он взглянул на меня. — Эти титьки Зинни, или как они там называются, были очень вкусные, сестренка. Слово «сестренка» слетело с его языка, пропитанное нескрываемым сарказмом. После того как он вышел, в комнате повисла мертвая тишина. Мама успокаивающе положила ладонь на руку Минхо, а я задумалась о том, что могло произойти между Юнги и его отцом, что вызвало настолько явное напряжение в их отношениях. Повинуясь импульсу, я вскочила из-за стола и тоже поднялась наверх. Мое сердце колотилось как бешеное, когда я постучала в дверь Юнги. Он не отвечал, и я медленно повернула ручку и приоткрыла дверь. Он сидел на краю кровати в наушниках, спиной ко мне, и курил ароматическую сигарету. Он не видел, что я вошла, а я остановилась возле дверей, разглядывая его. Он нервно дрыгал ногой и выглядел при этом подавленным и опустошенным. Юн затушил и отбросил сигарету, но только затем, чтобы, потянувшись к тумбочке, взять с нее пачку сигарет и достать еще одну. — Юнги, — выкрикнула я. Он вздрогнул, повернулся и снял наушники. — Какого черта? Ты меня до усрачки напугала. — Прости. Он зажег сигарету и указал мне на дверь. — Убирайся. — Нет. Он закатил глаза и медленно покачал головой, надевая снова наушники и глубоко затягиваясь своей дурью. Я подошла и села рядом с ним. — Эта дрянь тебя убьет. Облачко дыма вырвалось из его рта, когда он ответил: — Вот и прекрасно. — Но ты же так не думаешь. — Пожалуйста, оставь меня в покое. — Ладно, как хочешь. Я вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице. Его удрученный, подавленный вид в тот момент, когда он не подозревал, что я за ним наблюдала, помог мне больше, чем что-либо еще, утвердиться в моем намерении понять своего брата. Мне было необходимо знать, была ли это лишь его защитная маска или он и в самом деле такая скотина. И чем гнуснее он вел себя со мной, тем больше мне хотелось ему понравиться. Это был своего рода вызов. Я вернулась на кухню и попросила у Минхо номер телефона Юнги, чтобы забить его в свой мобильник. А потом я отправила ему эсэмэску. Эмия: Ты не хочешь разговаривать, поэтому я пишу. Юнги: Откуда у тебя мой номер? Эмия: От твоего отца. Юнги: Вот урод. Я решила отвлечь его от Минхо. Эмия: Тебе понравилась еда? Юнги: Твоя еда такая же убогая, как и ты. Эмия: Почему ты такой злой? Юнги: Почему ты такая убогая? «Вот ведь задница.» Так мы ни к чему не придем. Я бросила телефон на стойку и снова поднялась по лестнице. Он разозлил меня, и теперь мне тоже хотелось сделать ему что-нибудь такое, чтобы разозлить его в ответ. Когда я, не потрудившись постучать, открыла дверь его комнаты, он по-прежнему сидел на кровати и курил. Я направилась прямо к тумбочке, схватила с нее пачку сигарет и быстро выбежала прочь. По дороге к своей комнате я радостно смеялась. Но веселье мое длилось недолго — только до того момента, как дверь в мою комнату со стуком распахнулась. Я быстро засунула пачку с сигаретами под рубашку. Юнги выглядел так, будто был готов меня убить, хотя мне показалось, что выражение его сверкающих глаз было довольно сексуальным. — Отдай их мне, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Нет. Я их тебе не отдам. — Отдашь, черт возьми. Или я сейчас засуну руку под твою рубашку и вытащу их. Выбор за тобой. — Послушай, серьезно, зачем ты их куришь? Они же тебе вредят. — Ты не можешь просто так забрать то, что принадлежит мне. А впрочем, один черт — что мать, что дочь. — О чем ты говоришь? — Пойди и спроси свою мать. — Он тихо выругался себе под нос и протянул ко мне свою мускулистую, покрытую татуировками руку. — Отдай мои сигареты, — четко, разделяя слова, произнес он. — Не отдам, пока ты не объяснишь, почему ты только что это сказал. Она не украла Минхо у твоей матери. Твои родители разошлись еще до того, как мама встретила Минхо. — Это то, во что Минхо заставил тебя поверить. А она в то же время еще, наверное, трахалась и с твоим отцом, верно? Бедный доверчивый ублюдок. — Не смей называть моего отца ублюдком, — разозлилась я. — Интересно, где же он был, когда его жена трахалась с моим отцом за спиной моей матери? Моя кровь вскипела. Он еще пожалеет о своих словах. — В двух метрах под землей. Мой отец умер, когда мне было десять лет. Он молчал какое-то время, в растерянности потирая виски, а потом впервые за все время нашего знакомства произнес тихо, без вызова: — Черт. Я не знал этого. Проехали? — Ты еще много чего не знаешь. Вот если бы ты просто поговорил со мной… Юнги выглядел так, словно почти был готов извиниться. Вот именно, почти. В следующую минуту он тряхнул своей роскошной шевелюрой и превратился снова в дьявольского мистера Хайда. — Будь я проклят, если соберусь поговорить с тобой. Немедленно отдай мне сигареты или я сейчас выдеру их у тебя из рубашки. У меня все тело покрылось мурашками от его слов. «Да что такое со мной происходит?» Какая-то часть меня жаждала узнать, каково это, если его грубые руки схватятся за мою рубашку и порвут ее. Я помотала головой, отгоняя от себя эти мысли и отступила на шаг, так как он медленно, угрожающе двинулся на меня. Юнги подошел почти вплотную, обдавая меня жаром своего тела и тыча мне в грудь коробкой из-под сигарет. Мои соски мгновенно затвердели. Я никогда еще до такой степени не теряла контроль над своим телом и теперь мысленно умоляла себя не реагировать так бурно на его присутствие. Однако приходилось признать, что мое тело оказалось полностью лишенным мозгов и не реагировало на голос разума. Как оно могло так страстно желать кого-то, кто настолько меня ненавидел? Меня обдало его дыхание с запахом гвоздичных сигарет. — Это была последняя упаковка моей любимой марки. Ее привозят из Индонезии. Я даже не знаю, где ее здесь можно купить. Ты уже знаешь, что со мной трудно иметь дело, и уж точно не захочешь увидеть сегодня вечером, во что я превращаюсь без этих сигарет. — Но они же вредят тебе… — А мне на это глубоко насрать, — выдохнул он мне почти прямо в губы. — Юнги… Он чуть отодвинулся от меня. — Послушай, курево — единственное, что может хоть немного успокоить меня с тех пор, как я приехал в эту чертову дыру. Поэтому я прошу, пока по-хорошему. Пожалуйста. Его глаза чуть потеплели, и с каждой секундой моя решительность ослабевала. — Ладно. Его взгляд следовал за моей рукой, когда я потянулась к своему лифчику за сигаретами. Я протянула ему эту злосчастную пачку и в ту же минуту ощутила, как жар его тела сменился порывом холодного воздуха, когда он метнулся к двери. Если я надеялась, что, отдав ему сигареты, я положу начало нашему перемирию, то я жестоко ошиблась. Он развернулся в дверях, чтобы еще раз посмотреть мне в лицо, в его глазах больше не было и намека на теплоту. Он пронзил меня злым взглядом и процедил на прощанье: — Ты еще заплатишь за это.

***

Начало учебной недели было именно таким, как я и ожидала. Юнги игнорировал меня везде, где бы мы ни были — в классе или в школьной столовой. Девчонки вились вокруг него, куда бы он ни пошел, он еще не успел произнести хоть слово, как в мгновение ока стал самым популярным парнем среди старшеклассников. Пожалуй, меньше всего меня удивила реакция жадно взирающей на него Лили. — Как думаешь, у меня есть шансы? — Шансы на что? — Охмурить Юнги. — Только не втягивай меня в эту авантюру, пожалуйста. — А почему бы и нет? Я понимаю, что ты с ним не ладишь, но ты моя единственная надежда. — Потому что он ненавидит меня до печенок. И каким образом, по-твоему, я могу помочь тебе в такой ситуации? — Ты можешь пригласить меня к себе и устроить так, чтобы мы оказались в одной комнате, а потом уйти, оставив нас одних. — Ну, не знаю. Ты просто не представляешь, какой он на самом деле. — Я имела в виду, я знаю, что ты с ним не ладишь, но ведь тебя в действительности не будет напрягать, если я попытаюсь сделать свой ход? На самом деле, это может даже помочь вашим отношениям, когда я стану с ним встречаться. — Не думаю, что Юнги относится к тем, кто любит разводить шуры-муры. — Нет… Он относится к тем, кто предпочитает трахаться, и меня это вполне устраивает. Я готова это принять. Мое сердце отчаянно забилось, и я готова была ненавидеть себя за это. Каждый раз, когда Лили так говорила, во мне поднималась волна ревности. Это было похоже на некую тайную битву, которую я вела сама с собой. Я не могла в этом никому признаться. И что именно в этой ситуации волновало меня больше, мне было самой не ясно. Была ли это мысль о том, что моя подруга трахается с Юнги, прикасается к нему и, вообще, осуществляет с ним все мои темные фантазии? Да, это тревожило меня, безусловно, но я все же думаю, что больше всего меня расстраивала мысль о том, что Юнги нормально общается с кем-то, в то время как меня игнорирует и, скорее всего, презирает. И я ненавидела себя за то, что меня это волновало. Я вытащила свой рюкзачок из шкафчика. — Ты просто сумасшедшая. Может, давай все же сменим тему? — Ладно, как хочешь. Я слышала, Тэхен хочет пригласить тебя на свидание. Я с силой захлопнула дверцу, услышав эту новость. — От кого же? — Он сам сказал моему брату об этом. Он собирается пригласить тебя в кино. Тэхен был одним из самых популярных в нашей школе парней. И я не могла понять, почему вдруг он заинтересовался мной. Обычно он встречался с девчонками из своей свиты. А я никогда не принадлежала к его компании или к какой-либо подобной. Туда входили люди из одной тусовки, которые, подобно Тэ, жили в богатой части города. Туда же входили школьники, чьи родители принадлежали к миру искусства и театра, а также ученики, поступившие к нам по международному обмену. К тому же в эту тусовку входили просто популярные люди — симпатичные, интригующие или попросту выделяющиеся своим поведением (как Юнги, например). Мы с Лили держались особняком. Мы ладили со всеми, получали хорошие оценки и держались подальше от неприятностей. Впрочем, я, в отличие от подруги, все еще была девственницей. У меня за все время был всего один парень — Чонгук, который порвал со мной только потому, что я не захотела, чтобы он трогал мои сиськи. С тех пор обо мне пошли слухи, что я девственница, и все в школе смеялись и шушукались за моей спиной. И хотя я изредка встречала Чонгука в столовой, но старалась всячески избегать его. Лили надула из жвачки пузырь, и он громко лопнул. — Ну, в общем, если он пригласит тебя на свидание, мы должны пригласить и Юнги. Он пойдет со мной, а ты можешь пойти с Тэхеном. Мы могли бы сходить все вместе посмотреть этот новый фильм ужасов. — Нет уж, спасибо. Мне ужасов и так хватает, ведь я живу с Юнги под одной крышей.

***

Мои слова подтвердились уже на следующее утро. Я собралась переодеться к школе, но когда открыла ящик со своим нижним бельем, он оказался пуст. Я натянула штаны для йоги в стиле коммандос и заявилась к Юнги в комнату, как раз когда он надевал рубашку. — Что, черт возьми, ты сделал с моим нижним бельем? — Что, не очень приятно, когда кто-то берет твои вещи, правда? — Я взяла всего лишь пачку сигарет, и то лишь на пять минут, и почти сразу вернула тебе. Ты же забрал все мое белье до последних трусов. Не находишь, что это немного разные вещи? Я никак не могла поверить, что он не отказался от намерения отомстить мне за сигареты. В последнее время он откровенно игнорировал меня, и я подумала, что все забыто. Я начала рыться в его шкафу, но быстро отдернула руку, наткнувшись на пачку с презервативами. — Ты можешь искать хоть весь день до заката. Их здесь нет. Не трать попусту время. — Ты очень пожалеешь, если выкинул их. — Ну что ты, такие сексуальные штучки. Я бы не смог это сделать. — Потому что они стоят целое состояние. Белье — единственная вещь, на которое я могла потратить все свои деньги. Каждый комплект был доставлен из дорогого онлайн-бутика. Когда я наклонилась, чтобы посмотреть у него под кроватью, он рассмеялся. — Ну, как я вижу, стринги на тебе все же есть. Я вскинулась и сжала кулаки. — Ты бессовестный придурок! Я тебе трусы на голову натяну, если ты не вернешь это гребаное белье. Я бы очень хотела это сделать, но от этого стало бы только хуже. Я развернулась к нему лицом. Юнги окинул меня оценивающим взглядом. — Ты их получишь, когда я этого захочу. А теперь, извини… — Он быстро прошел мимо меня к двери и сбежал по лестнице. Я даже не стала пытаться его останавливать, так как видела, что он не собирается сдаваться. По дороге в школу я зашла в супермаркет «Таргет» и купила дешевые трусы, поскольку не представляла, когда смогу получить назад свое белье. В тот день я пришла домой из школы в отвратительном настроении. К потере нижнего белья добавилось еще и действительно полученное мною приглашение от Тэхена, и теперь мне совершенно необходимо было съесть мороженое — только не просто мороженое, а то самое, которое я сама готовила в особой мороженице, которую получила в подарок на рождество в прошлом году. Я отправила в готовящееся мороженое остатки сладостей от Хеллоуина, добавила «Сникерс», «Хит бар», шоколадный батончик «Элмонд джой» на ванильной основе. Как только мороженое было готово, я села за стойку в обнимку с огромной миской и закрыла глаза от наслаждения, смакуя каждый кусочек. Хлопнула входная дверь, и вскоре на кухне появился Юнги. В воздухе разлился сладковатый запах его сигарет, смешанный с ароматом мужского одеколона. Я ненавидела его запах. Я чертовски обожала его запах, мне хотелось утонуть в нем. Как обычно, он проигнорировал меня, открыл холодильник, взял оттуда пакет молока и выпил его прямо так, не наливая в стакан. Разглядев, что я ем, он подошел и, вытащив ложку из моей руки, зачерпнул мороженое и положил его в рот. Металл на его кольце звякнул о ложку, пока он вылизывал ее досуха. Все внутри у меня задрожало, когда я наблюдала за ним. А потом он отдал мне ложку. Кончиком языка выразительно провел по зубам. «Господи, даже его зубы были до безумия сексуальными.» Я открыла шкаф, достала оттуда чистую ложку и вручила ему. Мы оба начали есть мороженое из моей миски, так и не сказав друг другу ни слова. Такое простое действие, но мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Это был первый раз, когда брат так надолго и по собственной воле почтил меня своим присутствием. Под конец, поднеся ко рту ложку с мороженым, он посмотрел на меня и спросил: — Что случилось с твоим отцом? Я проглотила мороженое и опустила ложку, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Его вопрос застал меня врасплох. — Он умер от рака легких в тридцать пять. Он курил с двенадцати лет. Юнги закрыл глаза и коротко, словно сам себе, кивнул. Он, очевидно, понял, наконец, почему я терпеть не могла, что он так много курил. Он молчал несколько секунд, глядя на остатки мороженого в миске, а потом произнес: — Сочувствую. — Спасибо. Мы продолжили молча есть, пока от мороженого ничего не осталось. Юн взял миску, вымыл ее над раковиной, вытер и положил на полку. А затем просто вышел и поднялся к себе, не проронив больше ни слова. Я осталась сидеть на кухне в одиночестве, еще некоторое время прокручивая в голове эту странную совместную трапезу. Его интерес к моему отцу очень удивил меня. А еще я думала о том, как он облизал мою ложку и что я чувствовала, когда тоже ее облизывала после него. Мой мобильник тренькнул. Это пришла эсэмэска от Юнги. Спасибо за твое гребаное мороженое. Оно было действительно очень вкусное. Когда я вернулась к себе в комнату, на моем комоде лежал аккуратно сложенный один-единственный комплект моего нижнего белья. Если это была его версия оливковой ветви мира, то я приняла ее.

***

«Белым и пушистым» Юнги продержался недолго. Через несколько дней после «мороженого перемирия» он заявился в кафе, где я подрабатывала сразу после школы. Кафе «Килт» располагалось ниже по улице недалеко от школы, и там подавали сэндвичи, салаты и кофе. Само появление Юна было не так уж и плохо, но он привел с собой, наверное, самую красивую девушку из всей нашей школы. Лиен была платиновой блондинкой, высокой, с огромным бюстом — короче, полная моя противоположность. Тело у меня тонкое и гибкое, как у балерины или гимнастки, длинные рыжеватые светлые волосы — прямые как солома в отличие от ее крупных упругих кудрей в техасском стиле. Глядя на нее, можно было бы подумать, что она настоящая сука, однако в действительности она была очень доброй и милой. Лиен помахала мне: — Привет, Эмия. — Привет, — сказала я ей, кладя на их столик меню. Юнги мельком взглянул мне в глаза, но сделал вид, что со мною незнаком. Не думаю, что он знал о том, что я тут работаю, я ему об этом никогда не говорила. Волна ревности накатила на меня, когда я увидела, как рука Юнги легла на колено Лиен под столиком. Не уверена, знала или нет она, что он мой сводный брат. Я никогда не говорила о нем ни с кем в школе, и он, насколько я могла судить, никогда не упоминал обо мне. — Я вернусь через несколько минут, — сказала я, перед тем как уйти на кухню. Уже оттуда я видела, как Лиен потянулась к нему через столик и поцеловала его в губы. Меня затошнило. Она потянула зубами за его кольцо в губе. Казалось, она сейчас замурлычет. Тьфу. Никогда бы не хотела так растворяться в парне без остатка. Я с неохотой вернулась к их столику. — Вы решили, что будете заказывать? Юнги бросил взгляд на доску, где перечислялись блюда дня, и ухмыльнулся. — Какой суп у вас есть сегодня? «Вот ведь паршивец.» — Куриный. — По-моему, это не совсем верно. Вы искажаете его название. — Суть от этого не меняется. Он повторил: — Так какой у вас сегодня суп? Я долго строгим взглядом смотрела ему в глаза и сквозь стиснутые челюсти, наконец, процедила: — Петушиный суп с луком пореем. Хозяин сам из Шотландии, и это было, по-видимому, какое-то национальное блюдо. Он сверкнул насмешливой ухмылкой. — Спасибо. Я буду петушиный суп. А ты, Лиен? — А мне зеленый салат, — сказала она, переводя взгляд с меня на Юнги и усиливая мое смущение. Я немного передохнула, прежде чем принести им заказ. И мне нет никакого дела, если суп остыл. Через несколько минут Юн поднял руку и пальцем поманил меня, приглашая подойти к столику. — Что еще? — раздраженно спросила я.