Мой сводный братец

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это, — просто сказал он. — Да, мне тоже. Он оставил мне несколько писем, по одному на каждый мой день рождения, до тех пор пока мне не исполнится тридцать. И в свой день рождения я каждый раз читаю его письмо. — Он должен гордиться тобой. Ты очень хороший человек. Не знаю, что я такого сделала, чтобы заслужить симпатию Юнги, которая выражалась в его дружеской ласке, но мне это очень нравилось. И в то же время я ждала, что все это вот-вот закончится. — Спасибо. — Я встретилась с ним взглядом и сразу резко отвернулась. Он убрал руку с моей руки, и я почувствовала, как он пальцами коснулся моего подбородка и развернул мою голову так, чтобы я снова смотрела ему в глаза. — Не делай так. — Не делать что? — Не отворачивайся от меня. Я понимаю, что это моя вина. Я заставил тебя думать, что я будто бы не хочу, чтобы ты смотрела на меня — насчет самоуважения — все это фигня. Из всего, что я говорил тебе, это была самая большая ложь, и я больше всего сожалею об этих своих словах. Я начал терять свои защитные барьеры и запаниковал. Дело не в том, как ты смотришь на меня. Проблема во мне, в том, какие чувства поднимаются во мне, когда ты на меня смотришь, чувства, которые я не могу, не должен к тебе испытывать, в то же самое время… нет ничего хуже для меня, когда ты перестала на меня смотреть, Эми. «Он испытывает ко мне чувства?» — А что, как тебе кажется, я думаю, когда смотрю на тебя? — спросила я. — Мне кажется, что я тебе нравлюсь, хотя ты думаешь, что это плохо. — Я улыбнулась, соглашаясь с ним, а он продолжал: — И еще ты постоянно пытаешься понять, что я собой представляю. — Ну да, а ты делаешь все, чтобы я не смогла тебя понять. — А иногда ты смотришь на меня так, будто хочешь, чтобы я снова тебя поцеловал, но при этом не знаешь, как себя вести, если я это все-таки сделаю. Тот поцелуй… из-за него я и убрался тогда из ресторана так быстро. Он начинался как шутка, а потом вдруг стал чертовски настоящим для меня. Мое сердце встрепенулось при мысли о его чувствах в тот вечер. — Я кажусь тебе привлекательной? — Выпалила я и тут же почувствовала себя очень глупо. — То есть я хотела сказать… я ведь совсем не похожа на тех девушек, с которыми ты встречаешься. У меня не такая большая грудь и цвет волос не очень… Я полная противоположность тем, кого ты приводишь к себе домой. Он хмыкнул. — Это точно. Ты — им полная противоположность. — Он чуть наклонился ко мне. — Но с чего ты взяла, что я предпочитаю таких девушек? Только потому, что я привожу их домой? Просто эти девчонки, они… покладистые, так скажем, но они ничего для меня не значат. Они не пытаются меня узнать. Они просто хотят перепихнуться со мной. — Он приподнял бровь. — Потому что я действительно хорош в этом. Я нервно рассмеялась. — Могу себе представить. За одно мгновение сам воздух между нами накалился от напряжения. Ничто никогда не возбуждало меня больше, чем та уверенность в своем сексуальном превосходстве, которую Юн излучал в тот момент. Я была крайне заинтригована и полна любопытства. Его взгляд медленно скользил по моему телу от головы до кончиков пальцев ног. — И, отвечая на твой вопрос, могу сказать, что в любом случае твое тело нравится мне гораздо больше, чем их. Ошеломленная и возбужденная этим признанием, я сжала пальцами подушку. — Почему? — едва слышно выдохнула я. — Тебе нужны детали? — понизив голос, воркующе спросил он. Его губы изогнулись в улыбке, он придвинулся ко мне так близко, словно хотел прошептать мне на ухо какой-то страшный секрет. — Ладно… ты маленькая, подтянутая, гибкая, а твои сиськи… они совершенные по форме и размеру, именно то, что надо. — Он перевел взгляд на мою грудь. — И еще я вижу, что у тебя обалденные соски, и они радостно приветствуют меня прямо сейчас. К тому же такое случается не в первый раз. — Я подсунула ладошку под щеку и расслабилась, словно слушала прекрасную эротическую сказку на ночь. Юнги понизил голос еще больше и едва слышно прошептал: — Как бы мне хотелось пососать их, Эмия. Слова, слетавшие с его губ, подобно дыханию, подействовали на меня настолько возбуждающе, что я почувствовала влагу и пульсацию между ногами. Я жаждала продолжения и потому прошептала: — А еще что тебе нравится? — У тебя еще и попка обалденная. В тот вечер, когда мы ходили в кино, на тебе была короткая красная юбка. Каждый раз, когда по дороге этот мерзавец тянул руку к твоей заднице, я сходил с ума от ревности. Я хотел быть единственным парнем, который может прикасаться к тебе. Я ничего не могла с собой поделать. Я придвинулась к нему еще ближе и коснулась шрама на его лице. — Правда? — Ты, действительно, очень хорошенькая и милая. Смертельно желая почувствовать вкус его губ, я провела пальцем по кольцу. — А я думала, что я милая… простушка. Он медленно покачал головой и ласково погладил меня по щеке. А потом наклонился совсем близко и прошептал мне в губы: — Нет, просто милая. Желание поцеловать его стало непреодолимым. — Поцелуй меня, — выдохнула я ему в ответ. — Понимаешь, не то, чтобы я не хотел тебя поцеловать. Я так сильно хочу этого прямо сейчас. Но я просто… — я не стала дожидаться, когда он закончит. Я сделала то, что хотела, то, что мне было просто необходимо. Он глухо застонал, когда мои губы жадно накрыли его рот. Он сжал ладонями мое лицо. Ко вкусу нашего поцелуя больше не примешивался вкус жгучего соуса, как это было в первый раз, и я поняла, что совершенно пропала. Пути назад для меня не было. Не знаю, что больше сыграло роль, мои гормоны или тоска по нему в эти последние недели, но я не могла, да и не хотела останавливаться. Хриплые стоны, вырывающиеся из его горла, еще больше сводили меня с ума. Я вбирала их в себя вместе с дыханием. В какой-то момент он закрыл глаза, а я осторожно провела языком вокруг ранки на его губе. И тогда он приподнялся надо мной и впился требовательным, настойчивым поцелуем в мои губы. Я прижалась к нему изо всех сил и тут же почувствовала его возбуждение. Мне не было дела до последствий, мне вообще не было дела ни до чего, кроме наших слившихся в поцелуе тел и моего желания, чтобы это продолжалось вечно. Но слова, сами собой вырвавшиеся из глубин моего подсознания, привели в смятение прежде всего меня. В какой-то момент я осторожно провела языком по порезу на губе, когда Юн закрыл глаза. Затем он взял верх и начал целовать меня сильнее, требовательнее. Я прижалась к нему изо всех сил и почувствовала, как затвердел его член. Меня не волновали в тот момент последствия. Я просто знала, что хотела, чтобы это никогда не прекращалось, и была шокирована словами, невольно вырвавшимися из моего рта. — Я хочу, чтобы ты научил меня трахаться, Юнги. Юн… Он отшатнулся, ошеломленно глядя на меня. — Что ты сейчас сказала? Это был самый ужасный, самый унизительный момент в моей жизни. Его глаза широко раскрылись, казалось, он только что очнулся от сна. — Черт. Нет… нет. Ты должна кое-что понять, Эми. Этого не будет никогда. Да уж, это действительно был самый унизительный момент в моей жизни. — Но почему? Как ты можешь говорить так после всего, что только что сказал мне? Боже, какой глупой я себя сейчас чувствовала. Он опустил голову на изголовье кровати, и вид у него был совершенно несчастный. — Мне было очень важно, чтобы ты знала, как сильно я тебя хочу и что для меня ты самая красивая девушка — и душой и телом. Я сказал все это еще и потому, что понимаю: я невольно, не желая того, снизил твою самооценку, а это несправедливо по отношению к тебе. Я на самом деле сейчас все тебе сказал совершенно искренне, но этого поцелуя не должно было быть. И я не должен был приходить сюда и валяться в этой чертовой постели, но мне так хорошо здесь, рядом с тобой. — Но чем я отличаюсь от тех девушек, с которыми ты спишь? Он провел по голове обеими руками и взъерошил волосы, глядя на меня потемневшими глазами. — На самом деле, ты очень сильно от них отличаешься. Ты единственная девушка в мире, с которой у меня ничего не может быть, но, черт меня возьми, если это не заставляет меня хотеть тебя больше всего на свете.

***

С того памятного разговора в моей спальне прошел почти месяц. Юнги тогда ушел почти сразу после того, как еще раз горячо повторил, что я для него — абсолютно неприкосновенна и между нами никогда ничего не может случиться. Мне казалось, что его излишне бурная реакция не имела особого смысла, ведь нас с ним и вправду ничего не связывало. Поэтому я просто почувствовала, что в этой истории все не так просто. Самое ужасное, что после того вечера Юн начал меня избегать. Он больше не язвил и не задирался. И больше ни разу не пригласил меня играть в видеоигры. Если мы были в доме в одно и то же время, ни он, ни я не выходили из своих комнат. И он стал гораздо больше времени проводить в своем магазине или просто где-то болтался. Я никогда не думала, что буду тосковать по его оскорблениям и колкостям, но сейчас я бы отдала все что угодно, лишь бы вернуться к нашим прежним отношениям, до того, как я поцеловала его и сказала, что хочу с ним переспать. Ох, как же мне было плохо. Я буквально вся съеживалась, когда думала об этом. Но в тот момент я совершенно потеряла от него голову. И мне безумно, больше всего на свете хотелось узнать — каково это. Да, я была полностью готова отдаться ему. За время, прошедшее с той ночи, нам с Юнги исполнилось по восемнадцать лет. Наши дни рождения разделяли всего пять дней. И я на самом деле чувствовала себя достаточно взрослой, чтобы совершить с кем-нибудь этот шаг. И дело было вовсе не в том, что я берегла себя для брака или что-то в этом роде. Я была девственницей просто потому, что мне ни с кем до сих пор не хотелось этого делать… пока я не встретила Юнги. Но он все эти недели вел себя так, что у меня не оставалось надежды на то, что между нами что-то может быть. И я так тосковала по нему… И вот однажды вечером, после ужина, ситуация несколько изменилась, и наши отношения почти вернулись в прежнее русло. Обычно Юн никогда не ел дома, но именно в ту среду вечером он присоединился к нам за столом. С того самого дня, когда я увидела воочию, как отвратительно Минхо обращается с сыном, я делала все возможное, чтобы избежать встреч со своим отчимом, за исключением тех минут, когда мы все вместе сидели за одним столом. Наши отношения с мамой тоже оставляли желать лучшего, поскольку она продолжала настаивать, что это не ее дело, и вмешиваться в отношения Минхо с сыном она не собирается. За столом Юнги ни разу не взглянул на меня. Он смотрел в свою тарелку и сосредоточенно накручивал на вилку спагетти. В какой-то момент я уставилась в окно, рассматривая соседское белье, вывешенное для просушки на ветерке. И в этот момент я почувствовала на себе его взгляд. Ощущение было такое, будто он только и ждал, когда я отвернусь, чтобы посмотреть на меня, пока я этого не замечаю. Как и следовало ожидать, стоило мне снова повернуться к нему, как он тут же опустил взгляд и уставился в тарелку со своей пастой. Минхо был на редкость раздраженным в этот вечер и жаловался, что простой ужин из пасты и красного соуса никоим образом не могут удовлетворить его аппетит. Наконец, он резко поднялся и направился к буфету. — Эмия, какого черта ты набила своими трусами банку из-под чипсов «Принглс»? — взревел он. Я раскрыла рот от изумления и быстро взглянула на Юнги. Несколько долгих мгновений мы таращились друг на друга, а потом Юн громко фыркнул и отвел взгляд. Мы оба тут же расхохотались и смеялись как сумасшедшие, никак не могли остановиться. Мне так нравился его искренний веселый смех. Взглянув на сконфуженное лицо Минхо, я засмеялась еще громче. Когда мы с Юнги, наконец, отсмеялись, он, продолжая улыбаться, тихо, так, чтобы только я могла его услышать, прошептал: — Ну, я же говорил тебе, что их нет в моей комнате. Минхо со стуком поставил передо мной банку. Я заглянула туда и переворошила содержимое. — Но здесь не все! Юнги моргнул. — Сохранил парочку лично для себя, — прошептал он с обольстительной улыбкой. Я закатила глаза и швырнула трусы ему в лицо, а он тут же натянул их себе на голову, как шапочку. Только мой сводный братец был способен выглядеть чертовски сексуально с женскими трусиками на голове. Он продолжал смотреть на меня с озорной усмешкой, и я почувствовала себя совершенно счастливой. Как же здорово, что я смогла привлечь его внимание, пусть и ненадолго. Поздно вечером, когда я только-только переоделась в пижаму и приготовилась спать, зажужжал мой телефон, сообщая, что пришла эсэмэска. Юнги: Ты не могла бы зайти ко мне на минутку? С бешено бьющимся сердцем я выскользнула в коридор. Юн открыл мне дверь. Выглядел он при этом чертовски сексуально. — Привет, — сказал он, сверкая белоснежной улыбкой, так резко контрастирующей с его кожей и черными волосами. Его дыхание пахло мятной пастой. — Привет. — Я шагнула внутрь комнаты и глубоко вдохнула, сразу же отметив, что практически не чувствую запаха ароматических сигарет. Волосы Юнги были еще влажными после душа. На нем была надета черная толстовка с закатанными рукавами, в вырезе которой виднелась голая грудь. Я уставилась на его губы, где все еще виднелся след от долго не заживавшей раны. Блеснул металл его кольца, и я тут же поняла, что больше всего на свете хочу лизнуть это кольцо, а потом снова, как тогда, почувствовать вкус его губ и языка, проникающего в мой рот. Целуй меня! Лижи меня! Кусай меня! «Сейчас же выкини эти мысли из головы!» — Почему у тебя так свежо и приятно пахнет? Он лег на кровать, откинувшись на подушку и заложив руки за голову. Я не могла отвести глаз от его рельефного пресса и хотела только одного — лечь сверху и почувствовать своей голой кожей его мускулистое тело. — Хочешь сказать, что обычно в моей комнате пахнет дерьмом? — Ты что бросил курить? — Пытаюсь. — Правда? — Ну, да… одна чумовая девчонка, которая ходит без трусов, однажды сказала мне, что это очень вредно для меня. Вот я и подумал, что надо с этим завязывать. — Я действительно горжусь тобой. Он сел на кровати, выпрямился и посмотрел на меня. — Знаешь, на самом деле, ты была права, это дерьмо когда-нибудь убьет меня. В моей жизни полно дерьмовых моментов, но в ней также есть и много того, ради чего стоит жить. Когда он это сказал, что-то существенно изменилось в самой атмосфере комнаты. Повисло неловкое молчание. Наконец я решилась прервать его и, прочистив горло, спросила. — Зачем ты попросил меня прийти к тебе? Он встал, подошел к шкафу и что-то достал оттуда. В следующий момент я увидела, что это его рукопись. Он протянул мне папку. — Чтобы отдать тебе это. Хочу, чтобы ты прочитала. — Ты правда этого хочешь? — Я никогда никому не позволял читать мою писанину. Для меня это очень серьезный шаг. Но только ни в коем случае не показывай это Минхо. Чтобы его и близко не было. — Хорошо, обещаю. Спасибо, что доверяешь мне. — Только честно мне потом все скажи. Мне это важно. — Обязательно. Я найду время и прочитаю.

***

В тот вечер я почти сразу вернулась в свою комнату и тут же начала читать. Минуты складывались в часы, наступило утро, а я все читала. Я сказала Юнги, что найду время для этого, но на самом деле я просто не могла оторваться от его книги, пока не дочитала ее до конца. Хотя в этой повести рассказывалось о трех героях, и мальчик по имени Лиам был лишь слегка похож на Юнги, я чувствовала себя так, словно передо мной приоткрылось окошко в его внутренний мир, и я могла через персонаж Лиама узнать душу и мысли самого Юнги. В повести было много фактов, которые, как я знала, были заимствованы из его жизни, в том числе описание его отца, жестокого грубияна. Начало истории, еще до появления пса Лаки, было окрашено в весьма печальные тона. И в то же время она заставила меня плакать в одних местах и буквально смеяться в других. В одной из сцен Лиам влюбился в соседскую девочку, которая жила через дорогу, и попросил Лаки подойти к ее дому. Он надеялся, что она подумает, будто Лаки потерялся и захочет привести его домой, к Лиаму. Но вместо этого Лаки, который был взрослым большим псом, принялся играть на лужайке перед домом девочки с ее щенком — маленьким померанским шпицем. И Лиам из окна наблюдал за тем, как девочка подхватила щенка на руки и ушла в дом, захлопнув дверь перед самым носом его собаки. После этого обиженный Лаки наложил кучу на ее лужайку и вернулся домой к Лиаму, не оправдав его надежд. Однако основной сюжет был основан на необыкновенной сверхчувствительности Лиама к злу, которое он мог слышать. Получаемая таким образом информация была не совсем ясная, а в отсутствие Лаки часто и вообще очень запутанная. Однажды Лиам сообщил полученные таким странным путем сведения об убийстве одной девушки в местную полицию. Оказалось, что за этим преступлением стоял продажный полицейский. Он похитил Лаки, чтобы Лиам не смог помочь следователям раскрыть это убийство. В конце концов, Лаки удалось сбежать, и сцена встречи пса и его юного хозяина была настолько трогательной, что я даже разрыдалась. Все описания в повести были невероятно реалистичны — от ярких картин корейских пейзажей до эмоций, переживаемых главным героем. А заканчивалась книга главой, написанной от лица Лаки, в которой все события рассматривались с точки зрения пса. Я обнаружила всего несколько грамматических ошибок и выписала их для Юнги. Под конец чтения я поняла, что совершенно влюбилась в героев книги, и это служило лучшим свидетельством творческого таланта автора. И еще я почувствовала себя гораздо ближе к Юнги, я была страшно горда тем, что он доверил мне свои мысли и дал возможность оценить его творчество. Я изо всех сил старалась найти правильные слова, чтобы должным образом объяснить ему, насколько изумительной была его книга… насколько изумительным был он сам. Поэтому на следующий день я решила, что после школы посижу в тени дерева и запишу все свои впечатления, а потом передам ему это письмо вместе с рукописью. Я вложила все свое сердце в это письмо, рассказала, почему я считаю, что он рожден быть писателем, что он просто невероятно талантлив и это совсем не важно, гордится им его отец или нет, а я просто безгранично горжусь им.

***

В тот день после обеда я решила оставить письмо и рукопись в комнате брата. Когда я поднялась по лестнице, у меня внутри все сжалось, я услышала женский голос из-за его закрытой двери. Хихиканье. Звук поцелуев. У меня упало сердце. Юн никого не приводил домой с того самого вечера, когда мы целовались на моей кровати. Я уже подумала, что он так поступает из уважения к моим чувствам. Или же он и в самом деле изменился. Как же я ошибалась. Раньше его встречи с другими девушками раздражали меня и заставляли ревновать, но в этот раз все было по-другому. Я ощутила невыразимую печаль. Я не могла и минуты оставаться в одном доме с ними, поэтому я оставила рукопись вместе с письмом около двери и сбежала по лестнице, с горечью думая о том, что его книга — это единственное, во что я действительно влюблена.

***

Прошло несколько дней, но Юнги ни слова не сказал мне о моем письме, и это невероятно огорчало меня. Еще и Лили пришлось признаться в моих чувствах к Юнги, она просто не оставила мне выбора своими расспросами. Она повторяла и повторяла без конца, что не может понять, отчего он больше никогда не приглашал ее на свидание после их поцелуя на том ужине в кафе. Я не стерпела и выложила ей все, что произошло между нами. Она была потрясена моим рассказом, но, по крайней мере, перестала говорить на эту тему раз и навсегда. Юн продолжал игнорировать меня всю следующую неделю. Он больше времени проводил на работе в магазине, а когда был дома, сидел в своей комнате за запертой дверью. Он, очевидно, понял, что я была в курсе его свидания с девушкой в тот день, так как я оставила рукопись и записку на полу возле его комнаты. Он явно не собирался извиняться или хотя бы побеспокоиться, задело ли это мои чувства. Поэтому, когда Пак Чимин пригласил меня на свидание на следующей неделе, я ответила ему согласием. Чимин был одним из самых милых и приятных парней в нашей школе. Правда, я совершенно не испытывала к нему физического влечения, но мне необходимо было отвлечься от моих зашедших в тупик отношений с Юнги, и я знала, что, по крайней мере, мы можем просто хорошо провести с ним время. Чимин был одним из тех немногих парней, которых я могла считать своими друзьями, хотя было очевидно, что сам он рассчитывает на большее. И вот настал вечер пятницы. Я уложила волосы волнами и надела ярко-синее платье, которое купила на распродаже в торговом центре, но воодушевления перед свиданием у меня было не больше, чем если бы я собиралась пойти в кино с Ли. Когда Чимин позвонил в дверь, я была наверху. Ему открыла мама и громко крикнула, подойдя к лестнице: — Эмия, тут твой парень пришел! Из комнаты Юнги доносилась негромкая музыка, и дверь в нее была, как всегда в последнее время, закрыта. Какая-то часть меня очень хотела, чтобы он увидел, как я ухожу из дома вместе с Чимином, но другая часть не желала с ним связываться. Чимин поджидал меня внизу у лестницы с цветами, и это заставило меня почувствовать неловкость за него. Я не могла себе представить Юнги, который подцепил бы девчонку и преподнес ей букет из гербер. Скажем честно, ему это было и не нужно. — Привет, Чимин. — Привет, Эмия. Выглядишь потрясающе. — Спасибо. — Ты не возражаешь, если я воспользуюсь твоей ванной комнатой перед тем, как мы отправимся? Я чуть поколебалась перед тем, как отправить его наверх: что если Юнги как раз в этот момент выйдет из своей комнаты? — Да, конечно, это наверху. Поднимись по лестнице и поверни налево… в конце коридора. Я ждала его, сидя на высокой скамейке у стойки. — Кажется, вполне приличный молодой человек, — заметила мама. — Да, вполне приличный, — подтвердила я, ставя цветы в вазу. В этом и была проблема. В последнее время мне нравились вовсе не приличные мальчики, а те, в которых было много всего намешано. Минут через пять Чимин вернулся, причем на его лице застыло очень странное выражение. — Все в порядке? Мы можем идти? — спросила я его. — Да, разумеется, — ответил он, явно избегая встречаться со мной взглядом. Он пошел впереди меня, к своему «Форд Фокусу», припаркованному около нашего дома. Так же странно он повел себя и после того, как мы сели в машину. Перед тем как завести двигатель, он повернулся ко мне. — Я столкнулся с твоим сводным братом там, наверху. — Да? — Он просил передать тебе то, что ты оставила в прошлый раз в его комнате. Он протянул мне розовые кружевные трусики, одни из последних его трофеев, которые он мне так до сих пор и не отдал. Я молча взяла их и в растерянности уставилась в окно, не зная, сержусь я на самом деле или просто немного удивлена этим поступком. Когда я немного разобралась в своих чувствах, я повернулась к Паку. — Он просто пытается смутить и заморочить голову тебе, да и мне тоже. Это очень на него похоже. Знаю, это звучит довольно глупо, но он как-то раз стащил все мое нижнее белье, чтобы подшутить надо мной, и еще не все вернул мне. Собственно, это последнее. Он кивнул, но, казалось, все еще был немного не в своей тарелке. — Ладно, проехали. Хотя это действительно довольно странно. — Я понимаю. Но, поверь мне, это именно так. Мне жаль, что так получилось. Чимин снова кивнул и завел машину, глядя прямо перед собой. Поскольку его внимание было приковано к дороге, я достала телефон и постаралась незаметно отправить Юнги сообщение. Эмия: Зачем ты это сделал? Юнги: Не дуйся, это просто прикол, и ты это знаешь. Эмия: Для него это не было просто приколом. Юнги: Да он тебе даже не нравится. Эмия: С чего ты это взял? Юнги: Потому что тебе нравлюсь я. Эмия: Какое самомнение. Юнги: Так ведь это ты хочешь переспать со мной, разве забыла? Я на мгновение потеряла дар речи. Эмия: Зачем ты все время это делаешь? Юнги: Что именно? Эмия: Выделываешься, как дырка в заднице. Юнги: В твоей заднице, имеешь в виду? Эмия: Отсоси, козел! Юнги: Хорошо, постараюсь. Дам тебе знать, когда буду к этому готов. Эмия: Почему ты это делаешь? Ведешь себя как последний болван. Юнги: Да просто не могу остановиться. Я не стала отвечать, но он снова прислал сообщение. Юнги: Возвращайся домой. Эмия: Зачем? Юнги: Потусуемся с тобой вдвоем. Эмия: Нет! Я закрыла свой айфон и быстро взглянула на Пака, который все так же молча, сосредоточенно смотрел вперед на дорогу. Юнги просто спятил. Что он о себе возомнил, да кто он такой вообще, чтобы мешать мне встречаться с парнями, сам-то он продолжает трахаться со своими шлюшками! Юнги отравил мне все свидание. В этот вечер мы, конечно, болтали ни о чем в мексиканском ресторанчике, однако я видела, что Чимин полностью выбит из колеи глупым поступком Юнги. И все же, как ни странно, я не слишком злилась на Юнги за эту выходку. Откровенно говоря, в глубине души я была довольна тем, что ему не все равно, что он попытался сорвать мое свидание. Я честно попыталась сосредоточиться на Чимине и старалась уделять ему все свое внимание, но уже к десерту поняла, что это все впустую. Единственное, о чем я могла думать — как там Юнги, что он чувствует сейчас, зная, что я здесь с Паком. В этот вечер я поняла, что он не только достал меня до печенок, но и полностью завладел моей душой и моим разумом. Телефон звякнул как раз тогда, когда мы собрались расплатиться по счету. Юнги: Мне очень нужно, чтобы ты вернулась домой. Эмия: Нет! Юнги: В этот раз я не дурачусь. Кое-что произошло. У меня екнуло сердце. Эмия: Все здоровы? Юнги: Никто не пострадал, не беспокойся. Нам просто надо поговорить. Эмия: Хорошо. Скоро буду. Юнги: Где вы? Может, я приеду за тобой? Эмия: Нет. Чимин отвезет меня домой. Юнги: Ладно. Не задерживайся. Мое сердце колотилось как бешеное. «Что же произошло?» Я наврала Чимину, что у меня внезапно заболел живот, и спросила, не сможет ли он отвезти меня прямо сейчас домой. Он явно был не в восторге от этой новости, но опять же вечер все равно был полностью испорчен благодаря выходке Юнги. Домой я добралась не слишком быстро. Чимин даже не стал дожидаться, когда я войду в дом — просто высадил меня и тут же уехал. Я поднялась по лестнице и постучала в дверь Юнги. Он ждал меня, сидя на кровати, с взволнованным, тревожным выражением лица. Честно говоря, я еще никогда не видела его настолько расстроенным. Он поднялся с кровати и горячо обнял меня, так что я даже растерялась от неожиданности. — Спасибо, что вернулась. Я слышала, как колотится его сердце, когда он прижал меня к себе. Мое тело само жаждало его, и я невольно приникла к нему еще теснее. — Что случилось, Юнги? Он выпустил меня, взял за руку и подвел к кровати, мы сели рядом. — Я должен вернуться назад в Калифорнию, — бесцветным голосом произнес он. Вся еда, которую я съела в этот вечер, поднялась во мне и чуть не вырвалась наружу. — Что? — Я схватила его за колено, потому что голова у меня закружилась и появилось ощущение, что я теряю равновесие. — Но почему? — Моя мать вернулась домой. — Я не понимаю. Ведь предполагалось, что она останется в Англии до лета? Во время этого разговора он смотрел вниз и только сейчас, немного поколебавшись, поднял на меня взгляд, полный тоски. — То, что я скажу тебе сейчас, не должно выйти за пределы этой комнаты. Не говори ничего матери и тем более Минхо. Обещай мне. — Да, конечно, я обещаю. — Моя мать не уезжала в Англию. Как раз перед тем, как я приехал сюда, она легла в больницу в Аризоне с тяжелейшей депрессией и токсикоманией. Предполагалось, что лечение пойдет по полугодовой программе, а потом она останется у своих друзей на время реабилитации до конца моего учебного года. — Почему же она не сказала правду Минхо? — Мама — очень талантливая художница. Я знаю, что ты об этом слышала. Ей действительно предложили вести уроки живописи в Лондоне на этот год, но она отказалась. Это предложение она использовала в качестве объяснения своего отсутствия для Минхо, хотя на самом деле отвергла его. Ей просто было стыдно признаваться ему в том, насколько серьезно ее состояние. Перед тем как она решилась пройти лечение по этой программе, у нее была передозировка снотворного… я нашел ее лежащей на полу. Я тогда решил, что она умерла. — Так вот почему у тебя были эти ночные кошмары. — Что? — Однажды ночью ты кричал во сне, все время повторял: «Мамочка, проснись». — Да, наверное. Мне и вправду часто это снится. Моя мать очень ранимая. С тех пор как Минхо бросил ее, она уже никогда не была прежней. Я очень боялся, что в конце концов потеряю ее. Ведь она — это все, что у меня есть. Я сжала рукой его колено. — Ты и вправду думаешь, что у наших предков был роман, и твой отец бросил твою маму из-за моей? — Я точно знаю, что он изменил моей матери, потому что я взломал его компьютер. Он познакомился с твоей матерью в интернете, когда еще был женат на моей. Он сказал тогда, что уезжает по делам, но на самом деле поехал в Бостон на свидание с Юной. Я бы никогда не стал лгать тебе об этом. — Я верю тебе. — В оправдание Юны могу лишь сказать, что не знаю, какую историю он ей скормил. Он вполне мог наговорить ей что-нибудь вроде того, что уже разошелся с женой. Ты ведь помнишь, как ты рассказала мне о том, как твой отец был единственной настоящей любовью твоей матери? — Ну… да, помню. — Ну так вот это именно то, чем был Минхо для моей матери, пусть это и было не взаимно. Он был ужасным отцом, но для нее это не имело никакого значения. Она просто одержима им, и ее самооценка всегда полностью зависела от его отношения к ней. Теперь ее одержимость перешла еще и на Юну. Это просто болезнь. Во всей этой истории еще много всего, сложно объяснить… я просто рассказываю то, что тебе необходимо знать, так как это связано с нами, со мной и с тобой. — Значит, когда ты сказал, что я для тебя под запретом, это потому, что я дочь Юны? Он улыбнулся и ласково погладил мне щеку тыльной стороной ладони. — Ты очень похожа на нее. Моя мать думает, что именно Юна виновата в том, что ее брак с отцом распался. Она ненавидит твою мать, возможно, даже сильнее, чем кого бы то ни было еще. На самом деле, я понимаю, что он в любом случае нашел бы предлог, чтобы бросить маму, но она сейчас в очень плохом состоянии. Она просто не переживет, если узнает, что между мной и дочерью Юны возникли отношения. — Но почему она вернулась домой так рано? — Она решила, что ей стало лучше. Но это не так, Эмия. Я понял это по ее голосу, но ей все равно разрешили выписаться. Друг, который должен был присматривать за ней, не сдержал слова… его даже нет в городе. Я не могу оставить ее одну. Вот почему я должен уехать завтра утром. Билет на завтрашний рейс я уже забронировал. Минхо полагает, что она просто провалила работу, поэтому вернулась. Впрочем, ему только на руку, что я уезжаю. Я почувствовала, как по моей щеке скатилась слеза. — Это просто так неожиданно. — Я прижалась к его груди, и он обнял меня. Мы некоторое время сидели в полной тишине. Потом я подняла на него глаза. — Я не готова к тому, что ты уезжаешь. — Подавить гордость и переехать жить к Минхо, чтобы моя мать могла попытаться вылечиться и не беспокоиться обо мне на это время, было одной из самых трудных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать. Сначала это было похоже на ад, но ты оказалась лучиком света среди этой тьмы. Никогда не думал, что страх перед тем, что мне придется жить здесь, сменится отчаянием из-за того, что мне придется отсюда уехать, но это именно то, что я сейчас чувствую. Я бы хотел остаться здесь, но только из-за тебя. Я бы очень хотел защищать тебя, и не только как брат… и это полная задница. Я схватила его за руку. — Я все понимаю… Он накрыл мои пальцы другой рукой, наклонился и прижался губами ко лбу. — Я чувствую, что ты видишь меня таким, каким большинство людей не видит. Поэтому заставить тебя ненавидеть меня было невозможно, ты знала, понимала, что все, что я говорю и делаю, наносное, что это не истинный я. Спасибо, что ты оказалась достаточно проницательной, чтобы видеть меня насквозь. Я больше не могла этого вынести. Я обхватила его руками, вдыхая запах его кожи и одеколона, желая запечатлеть это навсегда в своей памяти. Он уедет завтра. Я могу никогда его больше не увидеть. Дыхание Юнги участилось, и он разжал руки. Я посмотрела на его сумки и поняла, что ему еще много надо упаковать. — Хочешь, я помогу тебе? Он покачал головой. — Пожалуйста, пойми меня правильно. Я закусила нижнюю губу. — Ладно. — Прости, но единственное, что мне нужно, это чтобы ты сейчас вернулась в свою комнату. Не потому, что я не хочу быть с тобой, просто я себе не доверяю. — Я хочу остаться здесь, с тобой. — По тому, как я себя сейчас ощущаю, я просто не могу оставаться с тобой в одной комнате. Я был в отчаянии, когда ты отправилась на свидание с тем цветочным парнем. И это было еще до того, как я узнал, что мне надо уезжать. А потом пришла ты, вся такая красивая в этом платье. Мое терпение не беспредельно… — Мне все равно, что может произойти. Я сама этого хочу. Он опустил глаза и отрицательно покачал головой. — Нет. Мы не должны этого делать. — Юнги помолчал, потом посмотрел мне прямо в глаза. — В тот вечер, ты помнишь, когда у меня в комнате была девушка… между нами ничего не было. Она попыталась было, но я не смог. Я чувствовал, что это неправильно. И так с тех пор и продолжалось — с той самой ночи у тебя, когда мы целовались. Ты думаешь, я не представлял в своих фантазиях, как буду делать с тобой то, о чем ты меня тогда просила, зная, что я был бы первым у тебя? Ты хоть представляешь, что значило для меня услышать эти слова, вырвавшиеся из твоего сладкого ротика? Они просто свели меня с ума, уничтожили меня. — Но я бы хотела провести хоть одну ночь с тобой, это лучше, чем ничего. — На самом деле, ты совсем не это имеешь в виду. Если бы я думал, что ты относишься к такому типу девушек, мы бы сейчас здесь с тобой не разговаривали. — Он положил горячие ладони мне на плечи, вызвав дрожь во всем теле. — И, для справки, мне очень нравится, что ты не такая девчонка. — Он глубоко вдохнул, выдохнул… я чувствовала его напряжение всем телом. — Даже если ты скажешь, что сможешь с этим справиться… я не уверен, что я сам смогу. Мы оба молчали несколько секунд, глядя друг другу в глаза, прежде чем я сдалась. — Хорошо. Я ухожу. Мои глаза наполнились слезами, я чувствовала, что это был конец всего. Он увидел мои слезы. — Пожалуйста, не плачь. — Прости. Я не могу ничего с собой сделать. Я буду очень сильно скучать по тебе. Он обнял меня в последний раз, уткнувшись носом в мои волосы. — Я тоже буду безумно скучать по тебе, — прошептал он мне на ухо. Наши сердца колотились в унисон, пока он не отступил на шаг. — Мой самолет улетает в десять утра. Может, мы еще успеем позавтракать вместе. Я вернулась в свою комнату, даже не догадываясь, как быстро все может измениться в жизни. В этот момент я еще не знала, что наши отношения с Юнги изменятся в мгновение ока или, если точнее, через несколько часов, к середине ночи.