***
Я решила, что смогу поговорить с Юнги этим вечером и прождала его весь день до самого вечера. Магазин велосипедов закрывался в шесть часов, поэтому я ждала его к семи, но он так и не пришел. Полная самых дурных предчувствий и тревог, я не могла заснуть. Наконец, около полуночи на лестнице раздались шаги, и я услышала, как хлопнула дверь в комнату Юнги. «Ну, по крайней мере, он дома.» Буквально минуту спустя дверь в его комнату распахнулась с громким треском. — Какого черта, Юн? Ты напился, — услышала я вопль Минхо. Я подскочила и приложила ухо к стене. — Привет, па-па, — невнятно произнес Юнги. — Похоже, парень, я начинаю тобой чертовски гордиться. Сначала ты устраиваешь драку и позоришь меня на всю округу, а потом еще имеешь наглость заявляться в мой дом пьяным в лоскуты? Ну, так ты еще пожалеешь, что вообще пришел сегодня домой. — Да неужели? И что ты собираешься делать? Ударить меня? Ведь это единственное, что ты пока еще не делал. Я давно готов к этому. — Тебе бы этого очень хотелось, ведь так? Так вот, я не собираюсь тебя бить. — Да, правда… ты не станешь меня бить. Ты просто будешь ненавидеть меня… как, впрочем, и всегда. Временами мне даже хотелось, чтобы ты на самом деле избил меня и оставил, наконец, в покое. — Ты лузер, Юн. — Скажи мне хоть что-нибудь новенькое. — Ладно, я скажу тебе кое-что новое для тебя. После всего этого я не собираюсь помогать тебе, оплачивая учебу в колледже. Сам решай свои проблемы. Сегодня вечером я принял решение. Все деньги, которые предназначались тебе, я отдам Эми. «ЧТО? Только не это!» Между тем Минхо продолжал орать: — Я не собираюсь отдавать свои с трудом заработанные деньги неудачнику, который хочет стать писателем, как какой-нибудь слюнтяй. Если когда-нибудь передумаешь и захочешь сделать настоящую карьеру, придешь ко мне, поговорим. А до тех пор я ни гроша на тебя не потрачу. — Так ты никогда и не хотел платить за мой колледж, и ты сам это прекрасно знаешь. — С чего бы мне хотеть… Зачем вообще помогать человеку, который с первого дня своего рождения только и делал, что разочаровывал меня? — Вот с этого и надо было начинать… Ты ведь ненавидишь меня с того самого дня, когда я родился? У меня никогда не было ни единого шанса, ведь так? И все потому, что мама не сделала аборт и не убила меня, как ты ее об этом просил. — Это гнусная ложь. Это она тебе сказала? — Даже если бы она мне этого не сказала, я бы и сам догадался. Ведь поэтому ты все это время медленно убиваешь меня словами, чтобы исправить ее ошибку. У меня сердце разорвалось от этих слов. — Вот как? Тогда почему ты до сих пор не умер, Юнги? Я буквально задохнулась от ужаса. Я просто не могла больше стоять и слушать все это. Я ворвалась в соседнюю комнату и ужаснулась еще больше, обнаружив, что Юнги сидит на краю кровати, обхватив руками голову. От него сильно пахло алкоголем. Его спина и плечи поднимались и опускались в такт тяжелому частому дыханию. — Минхо! Прекрати! Пожалуйста, остановись! — Отчим стоял со скрещенными руками, безучастно глядя на меня холодными глазами. В этот момент человек, стоящий передо мной, показался мне совершенно чужим. — Это ведь твой сын! Мне нет дела до того, что ты убедил себя в том, что он не заслуживает этого. Ничто не может оправдать такие ужасные слова, сказанные своему ребенку! — Эми, ты просто не понимаешь, не знаешь всю нашу историю… — начал он. — Мне не нужно ничего знать, чтобы понять, что страшные слова, сказанные тобой сейчас, могут ранить сильнее, чем любое оружие. И я не собираюсь позволить тебе так с ним обращаться. Никто из них не произнес ни слова. В комнате повисла напряженная тишина. Дыхание Юнги, кажется, начало успокаиваться, как и мое. Я повернулась к Минхо. — Тебе сейчас лучше уйти. — Эми… — Убирайся, — закричала я во всю силу своих легких. Минхо покачал головой и вышел из комнаты, оставив меня один на один с Юнги, который сидел все в той же позе. Я сходила в свою комнату, вернулась с бутылкой воды и протянула ему, почти коснувшись его губ. — Вот, выпей. Он залпом осушил бутылку, раздавил в руке пластик и отбросил. Я опустилась на колени, чтобы снять с него ботинки. Он что-то невнятно пробормотал, я не смогла разобрать ни слова. Я встала и откинула с кровати одеяло. — Давай ложись. Он стянул куртку и небрежно бросил ее на пол, затем подполз по кровати к подушке, лег на живот и закрыл глаза. Я села рядом с ним на кровать, все еще потрясенная не только тем, что произошло между отцом и сыном, но и своим вмешательством. Мне было безумно больно за Юнги и стыдно за Минхо. Я понимала, что мне предстоит разговор с мамой завтра утром. Как она могла не услышать, что здесь происходит, и не вмешаться? Дыхание Юнги стало ровным, он заснул. Я разок провела рукой по его шелковистым черным волосам, наслаждаясь возможностью свободно прикасаться к нему, пока он об этом не знает. Я слегка коснулась пальцем его губы, поврежденной в драке с Тэхеном. Рана была как раз рядом с его кольцом, и я с содроганием подумала, что губа, видимо, была разорвана этим кольцом. Теперь мне стала яснее причина его вечно вызывающего, демонстративного поведения и злости, но все же я понимала, что почти ничего не знаю о жизни Юнги. Он выглядел таким невинным во сне. Без ухмылок и сверкающих глаз, легче было разглядеть паренька, обычно скрывающегося за суровой внешностью, который, как я сейчас только что поняла, был просто психологически раздавлен человеком, женатым на моей матери. На мои глаза навернулись горькие слезы, когда я поправляла одеяло на брате, а потом я тихонько ушла. Вернувшись к себе в кровать, я думала об иронии ситуации, в которой мы все оказались, — парень, который только и делал, что прогонял и запугивал меня, похоже, был единственным человеком в мире, которого мне хотелось защищать.***
На следующее утро, когда я проснулась, Минхо с мамой уже уехали в двухдневное путешествие по западной части штата. На кухонном столе мама оставила мне записку. «Сегодня рано утром Минхо удивил меня, предложив совершить небольшое путешествие в честь моего дня рождения в Беркшир. Он даже заказал машину к тому часу, когда я проснулась! Мне не хотелось тебя будить. Это всего на одну ночь. Мы вернемся вечером в понедельник. В холодильнике полно еды для тебя и Юнги. Звони, если что-нибудь понадобится. Люблю тебя.» Надо же, как здорово получилось! Я была уверена, что отчим организовал все это лишь для того, чтобы избежать разговоров о вчерашнем происшествии. Я тут же схватила телефон и набрала маме сообщение: «Приятного путешествия, но, когда вы вернетесь, нам нужно будет серьезно поговорить о том, что происходит между Минхо и Юнги.» Юнги не выходил из своей комнаты до двух часов дня. Когда он притащился на кухню, то был похож на ожившего мертвеца — волосы всклокочены, глаза налиты кровью. — Доброе утро, ясно солнышко, — приветствовала я его. — Привет, — слабым спросонья голосом прошептал Юн. Он налил кофе и сунул его в микроволновку. — В общем, так, наши родители уехали в двухдневное путешествие. Вернутся в понедельник вечером. — Это ужасно, — буркнул он. — Что ужасно? Что они уехали? Он вытащил кофе, сделал глоток и поморщился. — Нет, что вернутся. — Послушай, мне так жаль, что… — Я не могу сейчас. — Он закрыл глаза и выставил передо мной ладонь в останавливающем жесте. — Не могу говорить с тобой. Каждое твое слово звучит у меня в голове, как визг бензопилы. — Извини. Я понимаю. У тебя голова болит с похмелья. — Ну, и это тоже. Я закатила глаза, а он неожиданно подмигнул мне, заставив мое сердце трепетать. Я села, поджав под себя ноги, на кушетку рядом с кухней. — Какие планы на сегодня? — Прежде всего, привести в порядок свою гудящую голову. — Понятно, — засмеялась я. — А потом? — Не знаю, — он пожал плечами. — А как насчет того, чтобы прогуляться и где-нибудь перекусить? — спросила я, стараясь, чтобы мое предложение прозвучало как можно небрежнее. Он явно встревожился и растерянно поскреб щетину на подбородке. — Ну… — Что, ну? Он поспешно схватился за телефон. — Нет, на самом деле, видишь ли… у меня свидание. — И с кем же? — С… ммм… — Сам не знаешь? — рассмеялась я. Он с растерянным видом потер лоб. — Подожди минутку… — Да, печальный случай. — Я насмешливо прищурилась. — А, вспомнил, с Миен… да… с Миен. Если бы Миен только знала, насколько легко заменяемой она была в череде его девушек! Втайне я была рада, что он не назвал Лили, потому что, как я знала, моя подруга все еще не выбросила из головы мысль захомутать Юнги, и ее не могла остановить даже сцена, устроенная им на нашем, так сказать, «двойном свидании». Она прислала ему, по меньшей мере, одну эсэмэску вчера, и, если честно, ее отчаянное желание увидеться с моим братом, несмотря ни на что, меня жутко раздражало. Ранним вечером того же дня я лежала, свернувшись калачиком на кушетке с книгой в руках, когда Юн спустился вниз. Я тут же инстинктивно села, выпрямилась и поправила на себе одежду. Запах его одеколона, донесшийся до меня через всю комнату, подействовал на меня подобно афродизиаку, прежде чем я хотя бы успела повернуться и взглянуть на него. На нем были черные брюки и очень подходящая к ним темно-бордовая рубашка с закатанными рукавами. Его волосы были стильно уложены в художественном беспорядке, и если не считать пореза на нижней губе, напоминающего о драке, выглядел он просто великолепно, гораздо лучше, чем когда-либо прежде. Да что там, на самом деле, даже поврежденная губа смотрелась невероятно сексуально. Казалось, сама энергетика в комнате менялась каждый раз, когда он входил. И все мои чувства тут же услужливо сообщали мне об этом. Я невольно вспомнила слова, присланные им мне в тот вечер: Имей хоть немного самоуважения. «Черт!» Я заставила себя снова уставиться в книгу, потому что, совершенно очевидно, никогда не могла скрыть свое влечение к нему, когда бы я на него ни смотрела. Но, просто еще раз вспоминая о тех обидных словах, которые тогда меня буквально убили, я подумала, что едва не забыла о своей клятве — никогда больше не смотреть на Юнги после всего, что произошло с Тэхеном и Минхо. Он сгреб свои ключи с тумбочки. — Я ухожу. — Пока, — ответила я, изо всех сил стараясь не отрывать взгляда от книги. Дверь с громким стуком захлопнулась, и я наконец-то смогла перевести дух. Какое счастье — я одна. Прошло довольно много времени с тех пор, как мой дом последний раз оставался полностью в моем распоряжении, и, хотя некая жалкая часть моей сущности желала, чтобы Юнги остался здесь, со мной, еще больше мне хотелось побыть в одиночестве. В конце концов, я заказала китайскую еду, и почти сразу после того, как мне ее доставили и я открыла коробку с креветками Ло-мейн, на моем телефоне зазвенел сигнал эсэмэс. Юнги: Я помню, что было прошлым вечером. Эмия: Правда? Юнги: Ты стояла на коленях в ногах моей кровати. Ты поимела меня? Эмия: Ну и шуточки у тебя! Я снимала с тебя ботинки, пьяная ты задница. Юнги: Ни фига себе. Так ты, оказывается, обувная фетишистка. Эмия: Хватит хохмить. Юнги: *подмигивающий смайлик*. Эмия: Разве ты не должен быть сейчас на свидании? Юнги: А я на свидании. Эмия: Тогда почему ты не обращаешь внимания на свою девушку? Юнги: Мне больше нравится доставать тебя. Телефонный звонок прервал мои мысли, прежде чем я придумала, что написать Юнги. Звонил Тэхен. Черт! Я совсем не была уверена, что мне стоит отвечать на этот звонок. — Алло. — Привет, Эмия. — Привет. Почему ты звонишь? — Юнги там нет рядом? — Нет. А что? — Ты забыла куртку в моей машине в тот вечер. Может, я зайду к тебе и занесу ее? — М-м-м… давай. Думаю, это неплохая идея. — Здорово. Я буду у тебя через двадцать минут. Я дала отбой и только тут заметила, что Юнги прислал мне несколько сообщений за то время, что я разговаривала с Тэ. Юнги: На самом деле мое свидание — фальшак. Юнги: Девушка оказалась парнем. Юнги: Ржунимагу. Юнги: #Никаких парней#Юнги любит кисок. Истерически расхохотавшись, я набрала ответ: Эмия: Прости, мне позвонил Тэхен. Я забыла в его машине куртку, и он сейчас везет ее мне. Буквально через две секунды после того, как я отправила сообщение, раздался звонок. — Он настоящий козел. Ни в коем случае не пускай его в дом. — Он просто занесет мне куртку. — Позвони ему и скажи, пусть оставит ее на крыльце. — Я не собираюсь этого делать. Нет никаких причин поступать так. Что бы ни произошло между вами. Звонок прервался. Нет, он просто бросил трубку! И у него еще хватает наглости указывать мне, что я должна делать, ничего при этом не объясняя! Десять минут спустя входная дверь распахнулась, и я буквально слетела с дивана. В комнату влетел запыхавшийся Юн. — Он уже здесь? Какого черта! — Нет. А ты чего примчался? — Похоже, ты не обратила на мои слова никакого внимания. Так что у меня не осталось выбора, кроме как вернуться домой. — Если ты не собираешься объяснять мне, почему я должна держаться подальше от Тэхена, как ты можешь ожидать, что я тебя послушаюсь? Он в растерянности провел пятерней по волосам. Раздался звонок в дверь, и Юнги, оттолкнув меня, пошел открывать дверь сам. Лицо Тэ мгновенно лишилось всяких красок. — Что ты делаешь дома? Она же сказала, что тебя нет. Юнги выхватил куртку из рук Тэхена и захлопнул дверь перед самым его носом. А потом запер ее. — Я сама выйду к нему. Прочь с дороги. Он повернулся спиной к двери и сложил на груди руки. — Тебе придется пройти сквозь меня. И разве ты не слышала, как только что отъехала его машина? Этот гребаный мажор просто хлюпик. Я сделала несколько вдохов и выдохов, убеждая себя, что не стоит на этом зацикливаться. Как говорится, проехали. В действительности я совершенно не хотела встречаться с Тэхеном, но стремление Юнги командовать меня жутко раздражало. У него не было никакого права вмешиваться в мою жизнь и руководить мной, тем более когда он сам закрылся от меня. Напряжение, повисшее в воздухе, стало невыносимым, и чтобы как-то разрядить обстановку, я вернулась к кофейному столику, на котором стояла коробка с китайской едой. Мы все это время молчали, пока я не решилась разбить лед. — Это еда из китайского ресторанчика на углу, хочешь? Юнги, казалось, все еще сердился, но тем не менее подошел ко мне и, взяв контейнер из моих рук, принялся жадно поглощать содержимое. — Проголодался? А разве ты не ел на своем свидании? Он с шумом втянул лапшу в рот. — Не-а. — Она сильно расстроилась, что ты ее бросил? — Нет, — промычал он с набитым ртом. Облокотившись локтями на столешницу и подперев голову руками, я спросила: — Если ты не смог поесть на свидании, то что же ты там делал? — М-м-м… Ене захотелось пойти в боулинг. — Ене? Мне показалось, ты говорил, что ее зовут Миен. Он виновато усмехнулся и засунул в рот спринг-ролл. — Упс. Не зная, как на это реагировать, я закатила глаза и потянулась за последним спринг-роллом, прежде чем он проглотит и его. — Знаешь, я тут хотела посмотреть фильм на Netflix, если хочешь присоединяйся. Он перестал жевать на мгновение и быстро взглянул на меня. — Да что с тобой не так, дьявол тебя побери? — Извини, не поняла. — Не важно, насколько дерьмово я с тобой обращаюсь, ты все равно пытаешься тусоваться со мной? Я закипела от возмущения, казалось, из моих ушей сейчас вырвется пар. — А никто не просил тебя являться домой сегодня вечером! Я вообще мечтала побыть дома одна. — Да неужели? Собиралась поваляться на диване со своим вибратором или типа того? У меня упало сердце. Мой вибратор! Вот черт! Он ведь тоже лежал в ящике для белья. Я забыла, что сунула его туда, после того как навела порядок в прикроватной тумбочке. Я давно им не пользовалась и совершенно про него забыла. Так он забрал и его тоже! Между тем Юнги продолжал издеваться: — Полюбуйся на себя. Ты что, только что поняла, что он пропал? И как же ты выходишь из положения? Одно из двух, либо ты стерла себе пальцы, либо серьезно нуждаешься в ком-то, кто поможет снять напряжение. Мое лицо окрасилось в сотню оттенков красного. — Ты негодяй! — У меня снова дернулся глаз. — Ну вот, ты опять мне подмигиваешь. Извини, ничем не могу тебе помочь. Может, тебе стоит посмотреть… немного другой фильмец на ночь? Может, он тебе поможет? У меня есть такие, могу одолжить один… ну ты знаешь… который поможет тебе чуток подмокнуть. Слова, сказанные им в тот вечер, снова вспыхнули в моей голове. Имей хоть немного самоуважения. Я решила, что покончу с этим сегодня. Впредь я собираюсь вести себя достойно, поэтому я гордо, ни слова не говоря, вернулась в свою комнату, однако перед этим я схватила контейнер с остатками китайской еды и вывалила все это Юнги на брюки. — Намочись сам, кретин. Его грубый, резкий смех резанул мне по сердцу, когда я поднималась по лестнице. В эту ночь я вся буквально дымилась от негодования, крутясь на кровати и сбивая в комок простыни. Что он думает о себе, и вообще, он кто такой со своим пассивно-агрессивным поведением? Он специально все разыграл так, будто это именно я ищу его внимания, когда он писал свои сообщения во время своего так называемого свидания, а потом нарочно примчался рано домой, чтобы помешать мне встретиться с Тэхеном. Эти мысли крутились у меня в голове, мешая мне спать, пока около двух часов ночи я не услышала пронзительный, отчаянный крик из комнаты Юнги. Юнги метался по кровати во сне и кричал: — Мамочка, пожалуйста, нет! Проснись, проснись! Он тяжело дышал, подушка и одеяло валялись на полу. — Ну пожа-а-алуйста! — всхлипывал он. Я потормошила его, мое сердце при этом бешено колотилось. — Юнги, Юнги-я! Проснись! Это просто ночной кошмар! Все еще в полусонном состоянии он схватил и сжал до боли мою руку. Потом он открыл глаза, но был все еще во власти своего кошмара. На его лбу блестели капли пота. Он резко поднялся и сел, глядя на меня в такой растерянности, словно не понимал, где находится. — Это я, Эми. Тебе приснился кошмарный сон. Я услышала твой крик и подумала, что случилось что-то ужасное. Все хорошо. С тобой все хорошо. Его дыхание, сначала бурное, постепенно успокаивалось. Он разжал стиснутую руку, и в его глазах появилось осмысленное выражение. Посмотрев на мою руку, он выпустил ее из своих пальцев. — Вот уже во второй раз я застаю тебя в моей комнате, когда пребываю в полубессознательном состоянии. Откуда мне знать, что ты не специально здесь околачиваешься, чтобы поиметь меня, пока я сплю? «Ты что, издеваешься?» Да что же это такое! Хватит с меня этого дерьма! Возможно, все дело было в том, что я вся извелась и не смогла заснуть, или в том, что я полностью истощила лимит своего терпения к его подколам и издевательствам, но вместо ответа я просто взяла и со злостью, изо всех своих сил толкнула его. Быть может, это было очень по-детски, но мне вдруг смертельно захотелось так сделать, и именно этот мой поступок неожиданно оказался той соломинкой, что переломила спину верблюду. Он неожиданно, от души, рассмеялся, и это разозлило меня еще больше. — Ну, что ж, очень вовремя, черт возьми! — Прости, не поняла? — Я давно ждал, что ты, наконец, потеряешь терпение. — А ты думаешь, это очень смешно, что ты вынудил меня сделать это? — Нет, я думаю, что это ты смешная, действительно, очень смешная. Мне ничто не доставляет такого удовольствия, как подшучивать над тобой. — Что ж, замечательно. Очень рада, что могу тебя развлечь. Черт, черт, черт! Предательские слезы начали наворачиваться мне на глаза. Нет, пожалуйста, только не это! Но я ничего не могла с собой поделать, наступили те самые дни месяца, и у меня никак не получалось контролировать свои эмоции. Я попыталась прикрыть лицо руками, но поняла, что он все-таки увидел мои слезы. Его улыбка погасла. — Это еще что за дерьмо? Мне пришлось просто уйти. Я никак не могла объяснить ему свою идиотскую реакцию, тем более я и сама себя сейчас плохо понимала. Я резко развернулась и выбежала из его спальни, громко хлопнув дверью. Потом забралась в постель, натянула на голову одеяло и крепко зажмурилась, хотя и понимала, что заснуть сейчас просто не в состоянии. Дверь моей комнаты со стуком растворилась, зажегся свет. — Может, помиримся? — услышала я голос Юнги. Я откинула одеяло, обернулась и к своему ужасу увидела, что он стоит с членом в руках. И не просто с каким-то членом. Это был мой собственный член. Мой вибратор. Мой фиолетовый резиновый пенис в натуральную величину. А Юн еще и помахивал им. — Слов нет, как я сожалею, что спер твой искусственный хрен… Я повернулась к нему спиной и спряталась от него под одеялом. — Эй, хватит. Ты что, серьезно там плачешь из-за этого? Я затаилась под одеялом, надеясь, что он просто уйдет, если я не буду ему отвечать. Я поняла свою ошибку только тогда, когда услышала щелчок и жужжание, а затем почувствовала, как Юнги садится на мою кровать. — Если ты не улыбнешься, мне придется пощекотать тебя твоим дружком. Он прикоснулся вибратором к моему бедру, и я, вздрогнув, сбросила одеяло. Я попыталась схватить вибратор, но он его не отпускал и продолжал щекотать меня им, быстро проводя по спине, по ногам и ступням сзади. Я изо всех сил пыталась сдержать смех. — Сейчас же прекрати! — Даже не надейся. Мои попытки сдержаться потерпели полное фиаско, когда он засунул жужжащий вибратор мне под мышку. Я истерически захихикала. Он громко расхохотался в ответ прямо мне в ухо. И каким же образом я в результате оказалась посредине ночи в одной постели с Юнги, который машет перед моим носом вибратором? Я так хохотала, что едва не умерла от этого, по крайней мере мне так казалось. Смерть от резинового члена. Наконец он сжалился и выключил его. Жужжание прекратилось, и это дало мне несколько минут, чтобы перевести дух и немного успокоиться. — Ну и что ты остановился? — Я хотел заставить тебя смеяться. Миссия выполнена. — Он протянул мне вибратор. — Вот, держи. — Спасибо. Он приподнял бровь. — Завтра вечером у тебя будет вечеринка в трусах? Может, пригласишь меня в гости? — Очень смешно, — фыркнула я, засунув возвращенное мне имущество в боковой ящик тумбочки и сделав мысленную пометку не забыть переложить его завтра в более надежное место. Юн лежал рядом со мной, прислонив голову к изголовью кровати. Мы не касались друг друга, и все же я чувствовала тепло его тела, слышала его дыхание в тишине. Когда мой взгляд скользнул по его груди, задержавшись на шести впечатляющих кубиках живота, во мне начала подниматься волна желания. Краешек его трусов выглядывал из-за пояса коротких спортивных штанов. Его обнаженные длинные ноги выглядели невероятно сексуально. Я сделала над собой усилие и отвела от него глаза, уставившись в потолок. В тишине его голос прозвучал неожиданно хрипло. — На самом деле, я не собирался приезжать сюда, Эмия. Он в первый раз за все время назвал меня по имени! И оно так здорово прозвучало из его уст. Я повернулась к нему снова, а он продолжал, не глядя на меня: — Я был близок к тому, чтобы пропустить свой рейс и улететь куда-нибудь еще. — И что заставило тебя передумать? — Я не мог так поступить со своей матерью. Не хотел, чтобы она беспокоилась обо мне. — Я могу понять, почему тебе не хочется оставаться здесь. Вначале до меня не доходило, но, услышав, как Минхо разговаривает с тобой, я начала понимать, почему ты так злишься на него. Но все же я никак не могу понять, с чего вдруг ты накинулся на Тэхена тем вечером? — Почему ты думаешь, что именно я виноват в той драке? — Потому, что ты не захотел мне ничего объяснять, и это именно ты бил его ногами, когда он упал. Юнги зло рассмеялся. — А еще потому, что я выгляжу плохим парнем, ведь так? И все в этой гребаной кафешке, конечно, сразу подумали, что я просто слетел с катушек и начал избивать этого милого мальчика просто для собственного удовольствия. Возможно, у меня и есть привод за то, что я, несовершеннолетний, пил и курил травку. Но я никогда в своей жизни ни на кого не набрасывался и даже ни разу никого не ударил до того вечера. «Ого! Вот это признание!» — Так почему бы тебе не рассказать мне, что случилось? — Потому что, несмотря на все, что ты обо мне думаешь, и на то, что я люблю подкалывать тебя, я не хочу, чтобы тебе было больно. — Ничего не понимаю. Он перевернулся на бок и, наконец, первый раз за все время нашего разговора взглянул на меня. — В тот первый день, когда ты наткнулась на меня в ванной комнате, мне действительно захотелось подразнить тебя. Ты сказала, что никогда прежде не видела голого парня, и я решил, что ты просто шутишь. И теперь, ну… в общем, я чувствую себя виноватым, что вел тогда себя с тобой как полное дерьмо. Я поерзала, немного нервничая из-за того, какое направление принял наш разговор. — Ну, хорошо, допустим, но какое это имеет отношение к тому, о чем мы сейчас говорили? — Этот придурок не знал, что я твой сводный брат, и пока тебя не было, он принялась заливать, что собирается на следующей неделе пригласить тебя на вечеринку, каким-нибудь образом напоить, а потом трахнуть. Твой бывший парень заключил с ним пари, что он не сможет затащить тебя в постель, потому что ты девственница. И если ты в конце концов отдашься Тэхену, то твой бывший заплатит ему пятьсот долларов. Я прижала ладонь ко рту. — Боже. Какая мерзость! Юнги сочувственно кивнул мне. — Вот поэтому… ну да, я врезал ему. — И ты позволил всем думать, что именно ты виноват в этой драке… Ты промолчал, когда Минхо вываливал на тебя все это дерьмо! Ты просто хотел защитить меня, да? — Я, честно, не знал, как сказать тебе о том, что они собирались с тобой сделать. Но сегодня стало ясно, что мое предупреждение держаться от него подальше ты попросту игнорируешь, поэтому мне пришлось сказать все, как есть. — Спасибо. — Мне нравилось досаждать тебе. Это была как будто месть моему отцу — издеваться над дочерью Юны. Но в конечном итоге это перестало казаться такой уж забавной игрой. И сегодня, когда ты расплакалась, я понял, что слишком далеко зашел и что для тебя это вовсе не игра. Возможно, тебе в это трудно поверить, но я никогда не хотел навредить тебе, и уж тем более я не собираюсь, черт возьми, стоять в стороне и наблюдать, как кто-то пытается причинить тебе боль. Он снова повернулся лицом к потолку, и, закусив губу, покачал головой, словно обдумывая то, что только что мне сказал. Я не удержалась и легко провела пальцем по его губам, остановившись на ранке, которую он получил во время драки. Он закрыл глаза. Мое сердце пустилось вскачь, когда я заметила, как все сильнее учащается его дыхание, пока я вожу пальцем по его губам. — Мне так жаль, что ты пострадал из-за меня. — Это того стоило, — быстро ответил Юнги. Я отняла палец от его губ, и он посмотрел на меня. Обычно саркастический, его взгляд на этот раз был искренним и открытым. Раз уж мне удалось завладеть его вниманием, я решила воспользоваться представившейся мне возможностью и сменила тему. — Ты хочешь быть писателем? Он снова перевел взгляд на потолок. — А я уже писатель. Я начал писать еще в детстве. — А о чем твой роман «Мальчик и Лаки»? Почему ты смутился и не захотел говорить со мной о нем? Он повернулся на кровати и с явной неохотой и смущением произнес: — Я и сейчас не готов говорить о нем. — Внезапно он улыбнулся и, чуть поколебавшись, добавил: — Вообще-то Лаки на самом деле был моим псом. Я не смогла не улыбнуться в ответ. — И ты написал о нем историю? — Вроде того. Это что-то вроде фантастической версии моей жизни с ним. Лаки был не только моим лучшим другом, только он мог меня успокоить и утешить, когда я был ребенком. Я тогда страдал от такой фигни, которая называется синдром дефицита внимания и гиперактивности, и должен был все время пить лекарства. С того момента, как мама принесла Лаки домой, я стал вести себя гораздо лучше. Так что, хотя история основывается в какой-то степени на моей жизни с Лаки, она в большей степени рассказывает о мальчике со сверхспособностями, которые он использует для того, чтобы раскрывать преступления. Все дело в том, что он способен разобраться в шуме, который появляется в его голове только тогда, когда с ним рядом его пес. В какой-то момент пса похищают ради получения выкупа, и остальная часть истории повествует о том, как мальчик сумел спасти его и вернуть домой. Это все происходит в Сеуле. — Здорово! А почему в Сеуле? — Я всегда тащился от всего, связанного с Кореей. — Юнги показал на два трилистника, татуировку на своем прессе. — Думаю, что это мой способ хоть так установить связь с моей второй, корейской частью моей натуры, той, что досталась мне от Минхо, ведь с самим Минхо у меня нет настоящих отношений. Звучит, конечно, хреново, но это единственное объяснение, которое я могу придумать. — А что случилось с Лаки? С твоим Лаки? — Он умер вскоре после того, как Минхо бросил мою мать. Так что беда не приходит одна. Я положила руку ему на плечо. — Мне так жаль, Юнги. — Да ладно, все нормально. Глядя на свою ладонь, лежащую поверх татуировки на его руке, я долго и мучительно думала, прежде чем задать следующий вопрос. — Почему Минхо так обращается с тобой? Юнги окинул меня внимательным взглядом. — Спасибо, что вступилась за меня прошлым вечером. Я не был так уж сильно пьян и слышал все, что ты говорила. Я никогда этого не забуду. — Он закрыл глаза. — Но я не хочу больше говорить о нем, Эми. Это очень длинная история, и слишком сложная, чтобы рассказывать ее в половине третьего ночи. Я не собиралась дальше испытывать свою удачу. Я и так получила от него гораздо больше информации, чем когда-либо прежде. — Ладно. Не будем больше об этом говорить. — И после довольно долгого молчания я спросила: — А мне можно прочитать твою книгу? Он засмеялся и покачал головой. — Не слишком ли много вопросов для одной ночи? — Просто я очень обрадовалась возможности хоть немного узнать своего сводного брата. Он понимающе кивнул. — Я не знаю пока, хочу ли я, чтобы ты читала мою книгу. Ее еще никто не читал. Я продолжаю убеждать себя, что собираюсь выяснить, смогу ли я ее напечатать, но едва ли я когда-нибудь на это решусь. Она несовершенна, но когда я писал ее, то был абсолютно счастлив. Я почти уверен, что там полно ошибок, которые я не смог уловить. — Мне будет очень приятно читать ее. И если я обнаружу ошибки, то непременно скажу тебе о них. Корейский — мой любимый предмет в школе. Он улыбнулся и закатил глаза в шутливом нетерпении. — Хорошо, я подумаю об этом. — Ладно, это справедливо. Когда он снова посмотрел на меня, его серые глаза влажно блеснули в свете лампы. Он поудобнее устроился и на подушке и расслабился. — Расскажи мне о своем отце, — попросил он. Юнги внимательно, с сочувствием смотрел на меня, и я была очень тронута этой просьбой. Я вздохнула и начала рассказывать. — Его звали Субин. Он был корейским, в то время пока мы жили в Корее, пожарным и очень хорошим человеком. Моей маме было семнадцать, когда она с ним познакомилась, а он был старше, ему было больше двадцати, поэтому они встречались тайно. Он стал ее единственной настоящей любовью. Мы жили очень просто, но все были счастливы. Он называл меня своей маленькой принцессой. Однажды он пожаловался на кашель, и вскоре, приблизительно через месяц, у него обнаружили рак легких. Через полгода его не стало. Нам пришлось переехать в Бостон. Мама не смогла перенести этой потери. Юнги положил свою теплую ладонь поверх моей руки, все еще сжимавшей его бицепс. Его прикосновение пронзило меня как током. Я никогда даже вообразить не могла, что простое касание рук может заставить меня испытать такую гамму чувств, которых я прежде не знала.