Фансервис

      — Нам лучше прекратить всё это! — в сердцах бросил Тэхён, стоило им оказаться в комнате. Он сразу же направился к столу, опёрся на него руками и так и замер на некоторое время, не оборачиваясь. — Никчёмный фансервис! Не могу так больше. Мне нужна передышка.       Чонгук, аккуратно прикрыв дверь, устало оперся на нее спиной.       — Теперь это так называется? — Он оттолкнулся от двери и, пройдя вглубь комнаты, начал преувеличенно спокойно раздеваться. Простой механикой Чонгук пытался оттянуть момент, когда раздражение, так и не утихнувшее после дневной выходки Тэхёна, снова возобладает над всеми эмоциями. Однако нервный и оттого непривычно высокий голос Тэхёна рушил все планы, нервируя с каждым произнесенным словом.       — Так это и называется.       — Ага! Подумаешь, пару лет трахались — все ради фанатов. А тут, понимаете, один устал, отдых ему нужен. Вот отдохнет, и снова будет вам “фансервис”.       — Зачем ты говоришь об этом так грубо? — Тэхён обернулся, и, будь Чонгук чуть менее взвинченным, увидел бы, насколько тот не уверен и уязвим.       — А что я должен говорить на весь этот бред, что ты несёшь? Какой фансервис? Хочешь разорвать отношения — говори прямо! И нечего придумывать дурацкие объяснения типа того, что ты устал!       На самом деле, никаких объяснений Чонгук не ждал и не желал. Он хотел, чтобы все это оказалось неудачной шуткой. Пусть Тэ не выдержит и прямо сейчас взорвётся своим нелепым, но заразительным смехом. Ведь делал так периодически: говорил что-то серьёзным тоном, а потом долго взахлёб смеялся, катаясь по кровати и радуясь, что сумел в очередной раз обвести вокруг пальца своего доверчивого макнэ. Чонгук бы остановил его как всегда: щекоткой, которую его хён не терпел от слова «совсем». Набросился бы на него и защекотал вусмерть, чтобы в итоге сжать в своих руках. Пусть смеется на здоровье — в его объятиях. Да пусть хотя бы скажет, что фансервис значит “фансервис” и ничего больше. Но Тэхён молчал и все также глядел ему прямо в глаза.       — Вот, значит, как, — в итоге хмыкнул Чонгук, скривив губы. — Ну и плевать. Ну и ладно. Действительно, к черту фансервис, — он, ёрничая, изобразил пальцами кавычки. — Ты меня, если честно, прилично за*бал в последнее время.       Говорить такое, конечно, не стоило. Это было неправдой, ибо Тэхёна он не только готов был терпеть в любом его настроении, но и на руках носить днями напролёт, на спине или что там взбредёт в его инопланетную голову? Станцевать танго, сделать массаж прямо на сцене или позволить ему приласкать себя чуть ли не перед выходом из-за кулис — все, что угодно, только бы каждую минуту чувствовать его рядом. Только бы это исключительное чудо, способное из волшебного принца превратиться в нелепого парня в мешковатых шмотках в одну минуту, было рядом с ним счастливо. Вот только слова Тэхёна чертовски его задели, наложили печать на общую усталость и раздражение, копившееся последние недели, и то, как дёрнулся Тэхён от вылетевших от злости слов, неожиданно погладило задетое самолюбие.       — Я тебя что? — тихо, но отчетливо переспросил Тэхён, будто это было самое главное из всего сказанного.       — Повторить?       — Не надо. — Тэхён обхватил себя руками, на миг напомнив собой потерянного ребенка. Но почти сразу выпрямился, опустив руки, и, будто не зная, что делать, спросил: — Тогда я пойду?       — Ага, давай, иди! И не подходи ко мне с разговорами в ближайшие дни!       Хорошо было бы успокоиться. Нужно было вспомнить, что они оба убитые вусмерть и раздраженные. Нужно было попытаться поговорить нормально. Но Чонгука уже прилично вело. Он не в силах был себя остановить и продолжал кричать даже тогда, когда Тэхён был уже у двери. Та неожиданно приоткрылась, и в нее просунулась голова Чимина.       — Чего раскричались? Кто-то уже спать ложится. Все хорошо? Тэ?       — Да... Можешь заходить.       — Зачем? Я не собирался.       Проигноривав растерянность Чимина, Тэхён шагнул за порог. Но уже в коридоре украдкой обернулся и взглянул на сидевшего на кровати Чонгука. Внутренний радар у них всегда срабатывал отменно — макнэ сразу словил его взгляд. Но с обиды и злости не нашел ничего лучше, как показать ему вслед не самый приятный жест. Тэхён порывисто отвернулся, исчезнув из поля видимости, и Чонгук остался в комнате один.       — Фансервис, да. — Чонгук содрал с пальцев золотые кольца, комплект из которых они часто делили с Тэхёном на двоих, и швырнул их в дверь. — Ему нужна передышка, ага!       Слёзы так и наворачивались. Как девчонка, ей-богу!       Чонгук схватил подушку и начал остервенело ее лупить, проклиная всё на свете: свой язык, Тэхёна и свою извечную способность понимать глубинный смысл всего, что говорит этот придурок. Ведь насколько проще было услышать «фансервис», а не скрытые за этим «отношения». Прикинуться дурачком, дать время обоим успокоиться, и тогда бы они не докатились до безобразной сцены, в которой Чонгук сказал слова, за которые стыдно даже несмотря на злость. Но в последние дни Тэхён реально бросался из одной крайности в другую: то в упор его не замечал, строя из себя Снежную королеву, то флиртовал столь развязно, что Чонгук не знал, как скрыть смущение. Сегодняшний день стал апогеем: Тэхён буквально изнасиловал его своим ртом, затянув в узкую туалетную кабинку. Однако, когда до разрядки оставалось всего ничего, отстранился, вытер губы и со словами «А, так я тебя всё ещё вдохновляю», оставил его одного. Чонгук едва успел перехватить дверь, дабы не выставить свои причиндалы на обозрение разыскивающего их лидера. А в голове так и засело: «все еще»? Смешно вспоминать, какой походкой он шёл на сцену, подгоняемый Намджуном. Длинная рубаха, которую он судорожно одергивал, частично скрывала его состояние, но танцы со стояком — вот уж чего хотелось бы избежать. Тэхён же смотрел так невинно, будто сам не был этому причиной. Вот и как его понять? Днем дразнит, вечером бросает.       В конце концов борьбу со слезами Чонгук проиграл и жалобно зарылся носом во все ту же незаслуженно избитую подушку.       Тэхён же вышел из комнаты с ощущением такой растерянности, что буквально не осознавал, куда теперь податься. Оглушённый, он едва слышал, что говорил за его спиной обеспокоенный Чимин. По правде сказать, Тэхён с трудом осознавал даже то, где находится, и, увидев перед собой дверь, удачно выводившую на балкон, захлопнул её прям перед носом друга. Тут же стёк на пол и спрятал в коленях голову.       Что сейчас произошло? Почему все так? И если он действительно хотел расстаться, почему сейчас так невыносимо больно?       «На самом деле, я не хотел», — сказал себе Тэхён.       Он хотел, чтобы Чонгук покачал головой и молча его обнял — так, чтобы все глупые мысли отступили на задний план. Сказал бы, что никогда не отпустит, потому как никто в этом мире ему больше не нужен. Что флирт с Чимином, вызывающий в Тэхёне невыносимые муки ревности — просто вынужденный фансервис, и если Тэхён захочет, он его прекратит. Но Чонгук сказал иное, и Тэхён не знал, кого за это винить: его, себя или неудачно выбранное время? Но есть ли удачное время для подобного разговора? И возможно ли было его дождаться, если всё внутри тебя рвётся в клочья, стоит тебе увидеть, как они снова заигрывают друг с другом, как Чимин собственнически кладёт руку на талию твоего парня, обнимает за шею, садится на колени — нет сил смотреть, как и оторваться, и ты вглядываешься во все глаза (пытаясь одновременно скрыть это от публики) в бессильных попытках понять, нравится ли это самому Чонгуку?       В какой момент на место доверию пришла ревность, и когда он перестал отличать фансервис от настоящих чувств?       Тэхён осознавал, что оказался заложником собственных слов и убеждений. Сколько раз он сам выговаривал Чонгуку за его необоснованную ревность, которую макнэ никогда не в силах был скрыть? Распускал руки, расточал улыбки, обожал мило флиртовать, с удовольствием получая ответные знаки внимания — такова уж его тактильная и общительная натура. Но когда увидел, что подобное может делать и Чонгук, все его убеждения потерпели крах.       Когда желание раскрепостить застенчивого подростка превратилось в навязчивую потребность владеть всем его вниманием? Они находились вместе семь дней в неделю почти семь лет кряду, но ему этого внимания было мало.       Когда он начал выбирать разнообразные экстравагантные образы и без конца перекрашивать волосы? Тэхён никогда об этом не задумывался и только сейчас, разбитый и потерянный, с отчаянием признал, что за всеми сменами имиджа всегда стояло желание быть новым и интересным для Чонгука. Какая ирония: как выражались его, казалось бы, отсутствующие комплексы. Скажи кому-нибудь — посмеётся: он боялся надоесть. Ким Тэхён настолько не уверен в себе, что боится надоесть.       А сколько раз он чувствовал себя пустой нимфеткой вкупе с неистовым ревнивцем? Каждый раз, стоило Чонгуку обратить свое внимание на кого-то другого, он не мог себя остановить, пуская в действие любые методы: скинуть чужую руку с его плеча — самый безобидный вариант. Оттолкнём, подвинем, начнем заигрывать с кем-нибудь так, что доведем Чонгука до слёз, чтобы даже думать забыл о флирте с кем-то другим...       А вот что делать, когда в игру неожиданно вступает твой лучший и любимый друг? Друг, призванный вас прикрывать, пусть он и делает это в агрессивной форме. И что делать, если за всем этим фансервисом ты начинаешь видеть нечто иное? Не знаешь, как разрешить проблему, в которой нет состава преступления, и в итоге доводишь себя до состояния, когда прекратить проще, чем продолжать?       Очевидно, это, Тэхён-и: сидеть в одиночестве на пустом балконе и пытаться собрать разбитое на миллион осколков сердце.