Фансервис

      Отпуск закончился, и не успели мемберы поприветствовать друг друга после возвращения, а руководство уже созвало всех на планёрку. Сразу стало очевидным: следующего отдыха им не видать как минимум полгода, но им было не привыкать.       Поделиться впечатлениями о прошедших каникулах удалось лишь к вечеру по пути в общежитие. Смеясь и перешучиваясь, они попеременно рассказывали о том, кто чем занимался во время отпуска, а Чонгук, беспокойно возясь на заднем сидении, отмалчивался и никак не мог оторвать взгляд от темной макушки Тэ. Сейчас, будучи рядом, он с особой ясностью осознавал, как безумно по нему истосковался: по его смеху, глубокому голосу, по тому особенному теплу, что он ощущал только рядом с ним — Чонгук так сильно скучал по присутствию Тэхёна в своей жизни, что не мог на него насмотреться. Тот казался оживленным, общаясь с другими мемберами, но их собственная встреча ожидаемо прошла вяло и натянуто. Чонгук завидовал непосредственности Чимина, который при встрече заключил Тэхёна в объятия. В то же время сам макнэ, поймав скользнувший по нему взгляд, снова нахохлился и поспешил отвернуться, что не прошло незамеченным для хёнов. С собой же пришлось быть честным и признать, что до тех пор, пока их отношения с Тэ не войдут в более-менее нормальное русло, работа прежней радости доставлять не будет.       Как подойти к Тэхёну, Чонгук пока не знал, но надеялся, что в дальнейшем обстоятельства будут складываться в его пользу.       Шанс для первой попытки выпал уже спустя несколько дней, когда группа приступила к разучиванию новой хореографии. Тут уж не только мемберы, но даже сам Хосок прямо высказался, что хореография тяжелая. На выходе ожидалось получить нечто выдающееся и непохожее на все их предыдущие постановки, но даже давно привыкшие к любым сложностям парни на первом этапе ощутили неуверенность в собственных силах. И если с вокалом дело продвигалось довольно гладко, то с хореографией — по-разному.       В последующие дни каждый из мемберов тренировался втихую друг от друга, стараясь не ударить в грязь лицом на совместных репетициях. Но в итоге пришлось признать неэффективность подобного подхода, и было принято решение тренироваться дополнительно, разделившись на три группы. Как ведущий танцор Хосок взял на себя шефство над самыми неподъемными из них танцорами — Намджуном и Юнги, сразу забив максимальное количество времени в студии. И пока остальные растерянно обсуждали, каким образом вклиниться в этот график, Чонгук молча подошел к Тэхёну и, отчаянно боясь получить отказ, но не в силах отступить, тихо попросил:       — Составь мне компанию.       Сразу три пары удивленных глаз обратились в его сторону, но ситуацию неожиданно сгладил Сокджин, который, почувствовав зависшее в воздухе напряжение, закинул руку на плечи Чимина.       — Как всё удачно! — закричал он вему ухо. — Я и сам хотел просить тебя быть моим партнёром.       Чимин неловко рассмеялся и неспешно отцепил его от себя, отвешивая ответную любезность, Чонгук облегченно вздохнул, а Тэхён так и не озвучил свой ответ вслух, ограничившись кратким кивком.       На первую тренировку, которую они с горем пополам вместили в свой индивидуальный и общий графики, Тэхён явился ровно в назначенное время. Чонгук, сильно взволнованный, прибыл чуть ли не на полчаса раньше и посвятил это время оттачиванию связок.       В техническом плане тренировка с Тэхёном как всегда проходила комфортно и гладко. Он был полностью сосредоточен на танце и, как и прежде без слов подтверждая лучшую физическую и танцевальную подготовку Чонгука, старательно следовал всем его советам и указаниям. Проблему Чонгук осознал в другом: в то время, как хён, казалось, не испытывал никаких трудностей в нахождении с ним рядом, сам он с трудом заставлял себя сконцентрироваться. Залипая на движениях Тэ: послушного, словно отлаженный инструмент, тела, тонких рук, разлетающихся волос, даже ресниц — он заслужил несколько непонимающих взглядов. Впрочем, Тэхён никак происходящее не комментировал, да и вообще за всю тренировку сказал от силы несколько фраз.       Теперь, когда Чонгук больше не злился и стремился наладить с Тэхёном отношения, такая холодность пугала. Но макнэ и не ждал мгновенного результата, так как прекрасно осознавал, что был единственным, кто в большей мере этому посодействовал. Это, конечно, жизнь ему нисколько не облегчало, и, когда в конце тренировки Тэхён молча собрал свою сумку и без единого слова двинулся к выходу, Чонгуку как никогда хотелось по-детски разрыдаться.       Тэхёну было нисколько не легче и каждый последующий раз, собираясь на тренировку, он в очередной раз задавался вопросом, зачем Чонгуку понадобилось подвергать их обоих таким мучениям. Было неловко, больно, им нечего было друг другу сказать, и всё, что в конце концов оставалось — заставлять себя концентрироваться на танце. Но Тэхён бы не сказал, что работа в таких условиях была особенно плодотворной.       Ночевать в тот первый вечер Чонгук поехал к себе, задержавшись в студии еще часа на полтора, и не ожидал увидеть в собственной квартире свет.       — Ты здесь? — он растерянно замер, глядя на развалившегося на его кровати Чимина.       Чимин легко улыбнулся, откладывая телефон в сторону и наблюдая, как сконфуженный Чонгук подошел к кровати и принялся неспешно раздеваться.       — Соскучился по своему парню. Как прошла тренировка?       — Хорошо.       — Настолько, что возвращаешься за полночь?       Чонгук замер, непонимающе выпучив глаза. Некоторое время они так и смотрели друг на друга: Чимин смертельно серьезно, Чонгук — совершенно растерянно, пока хён не рассмеялся и, приспустившись на подушках, шутливо лягнул его в бок.       — Расслабься. — Он встал и направился к двери.       — Куда ты?       — В другую комнату! — Чимин развернулся и ткнул пальцем в его направлении. — Из-за тебя я и так потерял несколько часов драгоценного сна. Если останусь — вообще не высплюсь. Завтра утром жду кофе!       "Боже, храни Чимина!" — с облегчением подумал Чонгук. Он чувствовал поселившееся между ними напряжение, но пока не знал, как это обсудить. Да и что "это"?       На утро по пути в студию Чонгук забежал в кофейню и купил два американо. Чимин уехал раньше, так как его тренировки с Сокджином приходились на ранние часы, так что Чонгуку еще предстояло заглаживать свою оплошность. Однако уже в студии, даже в это время кишевшей подобно разворошенному муравейнику, весь его мир замер, стоило ему увидеть Тэ, которому накладывали макияж. Ни одна мелочь не осталась Чонгуком незамеченной: каким сонно-тихим тот был, как морщил переносицу, когда кисточка касалась крыльев носа, как сдувал падающую на глаза челку и вяло отводил ее своими тонкими длинными пальцами. И Чонгук невольно задался вопросом: на всех ли Тэхён действует так или он единственный обречен влюбляться в него заново при каждом взгляде.       Тэхён прикрыл глаза, а Чонгук, поймав несущегося мимо Хоби, сунул ему в руку кофе.       — Хён, передай, пожалуйста, Тэ.       Хосок разулыбался как никогда радостно, выхватил у него из рук оба стакана и понесся к Тэхёну, находу отпивая из одного из них. Оказавшись на месте, он потрепал Тэ по голове, ожидая, пока тот откроет глаза, и сунул ему кофе. Выражение лица Тэ стало таким по-детски милым, что Чонгук поспешил отвернуться. Пришлось насильно напомнить себе, что Чимин вот-вот должен освободиться и он все еще ожидает свой кофе. И, конечно, Чонгук не увидел, сколько тоски было во взгляде Тэхёна, который наконец его увидел.       А через несколько дней Тэ, желая сделать ответный жест за утренний кофе, купил Хоби пачку любимых тем вкусняшек. Хосок радостно рассмеялся и с готовностью принял угощение.       — Вот уж не нужно было, Тэхён-и, — приговаривал он, закидывая в рот леденец, — только если очень настаиваешь. А тот кофе, кстати, купил тебе Чонгук.       С удовлетворением отметив растерянное выражение, растекшееся по миловидному лицу Тэ, Хосок поскакал дальше. А позже от скуки смастерил бумажный мешок, нарисовал на нём кислую мордашку и, выловив макнэ, с удовольствием нахлобучил мешок ему на голову.       — Да какого черта, хён? — принялся отбиваться от него Чонгук.       — Успокойся и стой смирно, пока не сфотаю.       — Не хочу!       — Ты мне должен.       — С чего это? За тот кофе ты и так забрал второй.       — Ох, макнэ, ничего-то ты не понимаешь. Если бы ты знал, сколько всего я для тебя сделал!       Чонгук удивленно притих, опуская руки, и, пока его изобретательный хён радостно прыгал вокруг, выбирая лучший ракурс, пытался вспомнить, за что он мог задолжать. Он так ничего и не понял, но именно с того дня Тэхён начал замечать, что попытки макнэ наладить с ним отношения — вовсе не плод его разбушевавшейся фантазии. Это стало своего рода бальзамом. Как он не пытался себя занять, прошедший отпуск стал худшим за последние годы. Ни новая написанная им песня, ни поездка с друзьями не могли отвлечь от дум о Чонгуке. Тэхён с тоскливой нежностью прослушивал каверы макнэ, что тот успел записать, будучи на каникулах, и подолгу зависал на странице комментариев к своим собственным фото, где младший оставил ему несколько отзывов. Ответить он так и не решился. Долго спорил с собой, взвешивая все «за» и «против», и действительно боялся, что своим молчанием еще больше оттолкнет макнэ от себя. Поэтому попытки Чонгука растопить между ним лёд сняли с его плеч часть груза.       В последующие недели Тэхён довольно часто с удивлением узнавал, сколько всего делал для него Чонгук, нисколько это не афишируя. Как и в случае с кофе однажды Тэхён случайно узнал, что удобный для него график репетиций был результатом инициативы Чонгука, который каким-то образом сумел вместить их в расписание Тэхёна самым удобным для того образом. Правда, Тэхён узнал об этом довольно неожиданно, когда наутро полуспящий Юнги недовольно проворчал:       — Совсем обнаглели, мелкие. Нисколько не уважаете старость.       — О чём ты?       — А из-за каких таких важных дел наши тренировки вчера поменяли местами? Мы тренировались до самой ночи! Я потом долго не мог уснуть.       Тэхён удивленно посмотрел сначала на него, потом на свои ухоженные ногти, посвятить время которым так удачно выпал свободный вечер. Еще радовался вчера, что их репетицию неожиданно сдвинули — не так уж и неожиданно, выходит. Не то чтобы Чонгук не делал что-то подобное раньше — он всегда был очень заботливым и предупредительным, когда они состояли в отношениях. Но сейчас Тэхён не ждал от него подобных действий.       Он был так тронут, что сам не заметил, как постепенно перестал избегать макнэ и даже позволил себе принимать милые попытки со стороны Чонгука скрасить ему существование, заваривая ему чай, подавая воду или покупая чупа-чупсы. Снова окружённый заботой со стороны младшего Тэхён чувствовал себя так, словно постепенно возвращается к жизни, и уже с большей охотой оставался в общежитии. Если же события складывались уж слишком удобным для него образом, Тэхён первым делом поглядывал в сторону макнэ.       Чонгук и правда всеми силами старался облегчить ему жизнь, и это касалось не только обыденных мелочей, но и отношений с хёнами. Однажды, вернувшись в общежитие с затянувшихся занятий по вокалу, Чонгук понял, что Сокджин с Тэхёном снова что-то не поделили. Он замер в коридоре, невидимый для их глаз, и еле сдерживался, чтобы не войти в гостиную.       Как-то он наткнулся на видео, слитое в сеть, где Тэхён с Сокджином интеллигентно решали возникшие между ними проблемы. В реальной жизни эти оба зачастую ругались так, что потом не разговаривали друг с другом неделями. Вот и сейчас ругань стояла до тех пор, пока не хлопнула дверь, и макнэ не понял, что в гостиной остался лишь один из них.       — Выползай, макнэ, — прозвучал недовольный голос их старшего, — я прекрасно знаю, что ты там.       Чонгук сделал глубокий вдох и вышел из-за угла.       — Как ты догадался?       — Я слышал, как щелкнул замок, а ты единственный, кто отсутствовал: все уже давно в своих комнатах.       — Понятно.       — Хочешь что-то сказать?       — Хочу. — Чонгук сжал кулаки и прямо посмотрел на Сокджина. — Я очень люблю и уважаю тебя, хён, ты это прекрасно знаешь. Но никогда больше не говори таких слов Тэ.       — Защитник нашёлся. Ты, вроде, не его парень, а Чимина, нет?       Чонгук нахмурился, не желая реагировать на такой очевидный сарказм.       — Я прошу тебя, — повторил он. — Не нужно обижать Тэхёна.       Сокджин не собирался сдаваться.       — Что с тобой не так, макнэ? — резко высказал он. — Ты прекрасно знаешь, каким упертым бараном он иногда может быть, слыша только себя. Его иногда нужно ставить на место.       — Ты можешь делать это мягче! — прервал его Чонгук. — Он ранимый. Мнение близких людей много для него значит. Ты высказался на эмоциях и забыл, а он теперь несколько дней будет переживать по поводу сказанного. — Его всего потряхивало, как и всегда, когда он на что-то решился, а соперник был действительно достойный. И совсем не ожидал, что Сокджин вдруг отступит.       — Когда ты так подрос, Чонгук-и? — удивленно спросил он, внезапно сбавляя тон. Он осмотрел макнэ с ног до головы. — Не думал услышать от тебя такие слова.       Чонгук смутился, но взгляд от него не отвел.       — Хён, жизнь заставляет взрослеть каждого. Ты из нас самый взрослый и должен знать характер Тэхёна. Он может быть упрямым и упёртым, но это лишь его защитная реакция.       Он не был уверен, что хён воспринял его неловкую попытку донести свою мысль всерьез. Но на следующий день Сокджин на его глазах поймал Тэхёна за руку и привлёк к себе. И хотя макнэ не был счастлив видеть, как руки Джина обвились вокруг талии Тэ, всё же он облегченно выдохнул, когда увидел, как расслабились плечи младшего и как он приобнял хёна в ответ. Не увидел он только то, как Тэхён, стоило Джину его отпустить, сразу же посмотрел в его, Чонгука, сторону.       В целом отношения между ними двумя менялись очень медленно и почти незаметно, и Чонгук действительно радовался каждому малейшему признаку потепления. Они всё ещё почти не разговаривали, но макнэ старался быть к Тэхёну наиболее внимательным и предугадывать каждое его желание. Ему это легко давалось и, более того, безумно нравилось. Когда мало-помалу они начали друг с другом разговаривать, хотя бы по рабочим вопросам, Чонгук реально пребывал на седьмом небе от счастья.       Однажды, на очередной тренировке, Чонгук совершил ошибку и, неудачно повернувшись, подвернул ногу. Он вскрикнул и чуть было не упал, но его неожиданно удержала чужая (родная) сильная рука.       — Чонгук-и!? — Тэхён смотрел взволнованно, крепко держа его под локоть. — Ты в порядке?       Чонгук уставился в его темные взволнованные глаза, сразу позабыв о боли. Целый век прошел с тех пор, как они были друг к другу настолько близко, и давным-давно макнэ не слышал подобное беспокойство в его голосе.       — Д-да... — Он прочистил горло, заставляя свой голос не так дрожать. — Да, Тэ, теперь я почти в порядке.       Тренировку они продолжать не стали, но для обоих она стала переломным моментом.       Тэхён предупредительно помог Чонгуку добраться до медпункта и нетерпеливо покусывал костяшки пальцев, пока макнэ не вышел из кабинета и не убедил его, что все в порядке. В общежитие они впервые вернулись вместе и совершенно одинаково утопили взгляды в пол, когда на пороге их встретил обеспокоенный Чимин.       — Эй, ты злишься, Чим-Чим? — виновато протянул Чонгук, когда они остались вдвоем. Чимин помог ему раздеться, не потревожив перетянутую бинтом лодыжку.       — А должен? — Чимин наконец встретился с ним взглядом.       — Нет, не должен. Ты же знаешь, у меня с Тэ ничего нет.       — Конечно, макнэ, я знаю.       Но по тому, как он развернулся и вышел, макнэ понял, что количество недосказанностей в их отношениях пополнилось.

***

      Через пару недель руководство компании неожиданно пригласило Тэхёна и Чонгука к себе.       — Ты идешь? — спросил Тэхён, ожидая его у двери.       — Да, Тэ, подожди, — отозвался Чонгук, торопливо дожёвывая кусочек кимчи. У них как всегда не было времени нормально поесть, поэтому макнэ перекусывал на ходу. Запив напоследок проглоченное водой, он догнал Тэхёна. — Как думаешь, о чём будет разговор?       — Не имею понятия.       Строить догадки им долго не пришлось. Как только парни устроились на стульях, тема разговора была озвучена незамедлительно.       — Нам нужно больше фансервиса с вами.       Слова прозвучали громом среди ясного неба. На секунду-другую в комнате воцарилась тишина, а потом Тэхён неожиданно взорвался, заставив Чонгука крупно вздрогнуть.       — Что?! — Он вскочил со стула так резко, что тот опрокинулся. — Какого черта? Какой еще фансервис? Мы уже не вместе!       — Какое отношение это имеет к фансервису?       — Нахрен его! Вы нас столько лет по разным углам разводили, чтобы теперь что — сводить? Или наши доходы резко упали, стоило нам перестать друг к другу липнуть?       — Успокойся, Тэхён...       — Я отказываюсь... — начал было тот снова, однако его ладонь перехватили, сжали и потянули назад. Тэхён только и успел, что судорожно вздохнуть, почувствовав руки Чонгука уже на своих плечах.       — Перестань, Тэ, — успокаивающим тоном заговорил тот. — Включим наше обычное взаимодействие в нескольких песнях, ничего страшного.       — Ничего страшного? — Тэхён развернулся и посмотрел ему в глаза.       — Ерунда. Ничего сверх того, что мы делали прежде, — сказал Чонгук в той же манере. Казалось важным не доводить до ссоры: Тэхён и так частенько получал выговоры за свои периодические гулянки.       Только сказанные слова возымели обратный эффект: Тэхён спорить не стал, но посмотрел на Чонгука с неким невыносимым чувством в глазах, отвернулся и просто направился к двери.       Чтобы осознать, что чувствовал в тот момент Тэхён, надо понять, что никогда и никакого фансервиса с Чонгуком у него не было: ни на сцене, ни вне ее. Любое их взаимодействие было всегда продиктовано бессознательной потребностью быть ближе и владеть всем его вниманием. Даже, казалось бы, постановочные представления в некоторых песнях не были нисколько наигранными. Поэтому он больше всего боялся свести те робкие шаги, которые они только-только начали предпринимать навстречу друг к другу, к фансервису. И, конечно, совсем не хотел служить громоотводом, который снизит опасность разоблачения отношений Чонгука с Чимином.