Начнём сначала

       Утро началось с звонящего телефона, который своей вибрацией мог бы вполне вызвать землетрясение. По крайней мере для муравьёв точно. К сожалению, погрузившись в бездонный тягучий сон, Питер не мог услышать ни мелодию, ни вибрацию. Он закутался по нос в одеяле и, находясь под действием снотворного, тихо сопел. Ему и в голову не могло прийти, что нервничающий у входа школы Нэд названивал уже около получаса, надеясь, что трубку наконец поднимут. Все звуки, которые могли хоть как-то потревожить сон, заглушались через пелену небытия, превращались лишь в тихое дуновение ветра. Питер во сне улыбался и чувствовал себя намного лучше нежели в реальности. Там не было тревог, паники, шумного города вокруг. Там можно было контролировать себя и окружающий мир, подстраивать под себя как какую-то новую программу. Никакое опасение не подкрадывалось позади, хотя стоило бы подать хотя бы короткие сигналы тревожности. На прошлой неделе Питер уже опоздал значительное количество раз, и школьных сотрудников вовсе не волновало его исчезновение на долгое время. «Ну и что? Половина населения исчезла и вернулась! Жизнь продолжается, Паркер!» — говорил уборщик, встречая парня у главного входа с грязными, от луж на улице, ботинками. Жизнь почему-то продолжалась у всех, но не у Пита. Из сна его вывел только голос тётушки, которой пришлось несколько раз толкнуть племянника в бок и стянуть с него одеяло. Сонно бормоча что-то под нос, Питер сел на кровать и начал протирать кулаками глаза, раскрывая рот в широком зевке. Он не слышал, что ему говорила Мэй, сразу потянулся к телефону и уставился с широко открытыми глазами на экран. Увидев время, он про себя матернулся, но, кажется, выражение лица выдало его, ибо Мэй вдруг замолчала и сурово глянула на парня.  — Сколько снотворного ты выпил? — спросила она, когда Питер подорвался с кровати и, напяливая на ходу брюки с рубашкой, помчался в ванную.  — Четыре или пять, — последовал ответ уже с зубной щёткой во рту. Женщина недовольно покачала головой. Ей, и не только ей, были известны дозы, которые прописал психотерапевт, но почему-то придерживаться их Питер не мог. Уже через день после похорон Тони Старка, когда все пытались прийти в себя и улыбаться друг другу, Питер просто упал на пол и заплакал. Что-то внутри сжималось с такой болью, от которой хотелось кричать и разрывать на себе одежду. И боль эта была не физическая. По его щекам градом текли слёзы, а с губ слетали хриплые крики, мольбы о помощи и отрицание происходящего. Он не мог поверить, понять, что тот — кто верил в него, кто заботился и любил, кто стал настоящим отцом — растворился, словно его и не было никогда. Ванде пришлось применить свою магию, чтобы успокоить никому не дающемуся мальчишку. Он дёргал ногами и руками, оставляя на своём же теле немало синяков, и не давался в руки никому. Через пару часов он уже сидел перед врачом, бездумно глядя в пол и поглаживая свои расцарапанные руки. Голова болела, будто вот-вот могла взорваться, а тело ломило от непонятных ощущений. Через слово слушая доктора, Питер молча кивал и отвлекался на свои мысли, которые содержали в себе пустоту. Уже тогда начались кошмары и бессонница, из-за чего ему и прописали снотворные. Две таблетки в сутки. Максимум. Не более. Но они перестали помогать уже через небольшое время, и Питеру пришлось самому удвоить дозу. Мэй не одобрила, но спать же хотелось… Закинув рюкзак на плечо, Паркер вылетел из квартиры и на всех парах помчался в школу. Первый урок шёл уже двадцать минут, и его спасал лишь факт того, что на историю опоздания ещё не было, а значит, могло прокатить. По пути он пытался вспомнить положил ли таблетки в портфель, и с неким ужасом про себя отметил, что нет. Оставалось надеяться только на свою сдержанность и контроль, а также опираться на советы психотерапевта. Если становилось плохо — считать до десяти и глубоко дышать, закрыть глаза, погрузиться в свою голову и не отвлекать себя в течение трёх минут. На улице было прохладно и пасмурно, вот-вот мог пойти дождь, и Пит мысленно умолял Тора быть спокойным ещё хотя бы десять минут, а когда он уже будет в школе, то пусть хоть грозу устраивает. Возможно, Боги правда слышат молитвы, потому как в школу малец добрался сухим, а дождь начался стоило перешагнуть порог здания. В коридоре его сразу встретил трезвон школьного звонка, из кабинета толпой начали вываливаться ученики и заполнять пространство. Питер шумно выдохнул через нос и уже через пару мгновений слился вместе со всеми. Игнорируя смешанные мысли в голове, он пытался вспомнить какой урок у них следующий, попутно выискивая поверх разношёрстных голов своего друга. Впрочем, тот нашёл его сам.  — Ты где был? — положив ладонь на плечо Паркера, Нэд развернул его к себе лицом.  — Проспал, — коротко ответил парень. — Я пропустил что-нибудь интересное?  — На следующем уроке истории у нас будет самостоялка, так что будь готов. Питер усмехнулся, приподнимая один уголок рта, и опустил голову вниз. Кроссовки были испачканы мокрой землёй, в которую он наступил по пути, когда проходил мимо сада. Он погрузился в свои размышления и не увидел куда шёл. Плечо небрежным движением задело чужое, но когда Питер обернулся, чтобы извиниться, не увидел этого человека.  — Эй, ты в порядке? — Лидс остановился рядом и толкнул приторможенного друга.  — Я… я… да? — возникло странное чувство, что-то вдруг включило в нём кнопку тревоги, но он мгновенно отогнал эти мысли и направился к классу. Почувствовав лёгкую боль в плече, девушка посмотрела из-за края капюшона своей толстовки и заставила себя не закричать. На секунду ей показалось, что она увидела знакомые черты лица, которые так врезались ей в память. Их она точно не могла забыть. Но правдой быть это не могло… Крепко зажмурившись, Гвен завернула в туалет и рванула сразу к зеркалу. В ладони набралась прохладная вода, которой девушка и умыла своё лицо. Она ощущала страх и панику, хотя бы потому что находилась непонятно где. Нет… она была в своём городе, но в совершенно ином, отличном от её родного. Те же дома, районы, но другие люди и остальное окружение. После попадания сюда Стейси пришлось найти себе убежище, чтобы перекантоваться на первое время, пока она не разберётся во всём. К счастью, Мидтаун был всё таким же, и его улицы не отличались. В тусклой яркости солнечных лучей во время рассвета, ей удалось разглядеть получше окна домов. Ей ничего не оставалось, кроме как немного нарушить закон. Ха, забавно, в своём доме она боролась за справедливость, а сама в одно же утро решила вломиться в чужую квартиру, которая, судя по виду с внешней стороны окна, была пуста. Не то чтобы Гвен являлась профи во вскрывании замков, но с дверью она справилась относительно быстро. Нужно было только не подавать шумных признаков жизни в этих стенах. Первым делом она сходила в душ, а после этого уже попыталась позвонить своему отцу через мобильник. Набрав номер, Гвен услышала медленные гудки, и затем послышался голос… женский. Ни один звук так и не вырвался из горла. Она просто завершила звонок и устало растянулась на диване. Эта ситуация словно высасывала энергию и силы, но сдаваться было нельзя, иначе Стейси так и не разберётся в происходящем. Шутка ли, но в рюкзаке остался её костюм Женщины-Паука, и несколько школьных учебников. В голове промелькнула банальная мысль об учёбе. Нужно только устроить поступление в её старшую школу, и сделать это как можно незаметнее. Вместе с ней не было документов, кроме водительских прав, которые вряд-ли бы тут действовали, никаких более менее достоверных подтверждений её личности. Двадцать долларов, бутылка воды и отчаяние в голове. С такими трудностями она не была готова встретиться. Смерть её лучшего друга казалась уже не совсем ужасной трагедией. Да, печально. Да, плохо. Однако сейчас всё было куда хуже. Может, это жизнь её так наказывает за подобие предательства? Закрывая глаза и пряча лицо в своих ладонях, девушка вздыхает и пытается собрать мысли воедино. Школа. Нужно найти школу. План был нелепым, но именно такие планы и срабатывают чаще всего. Гвен просто появится в школе, без документов, записи. Она будет сидеть на уроках и говорить всем, что она новенькая. Главное, не попадаться на глаза директору, а это, за многие годы учёбы, она точно умела. На последние деньги Гвен приобрела рубашку и джинсы, отметив, что нужно было бы и подработку найти. Не зная сколько придётся пробыть в знакомом-незнакомом мире, Стейси отметила этот день как начало новой жизни. Вдруг это новый шанс стать лучше и сделать правильные выборы в будущем. В любом случае, она пыталась не думать о гнетущем прошлом, которое настигало волной время от времени и заставляло уходить в себя. Пыталась ровно до того момента, пока не столкнулась плечом к плечу с ним.  — Это не может быть он, — прошептала она своему отражению в зеркале, поправляя чуть выбившиеся из-под капюшона светлые пряди волос. — Он же умер, а значит, его не должно быть!  — Кого не должно быть? — голос сзади застал Гвен врасплох. Она подпрыгнула и развернулась лицом к темнокожей девушке. На лице незнакомки была странная усмешка, а в тёмных глазах метался огонёк задорности. — Я тебя раньше тут не видела.  — Я… я… — Гвен сжала пальцами ремень рюкзака. За дверью послышался звонок. — Мне надо идти! — выпалив, она мигом выскочила из туалета и убежала к классу. Сердце колотилось в груди, и стук отдавался эхом в опустевшем разуме. Всё вокруг начало пульсировать, а в глазах темнеть. Нельзя было падать посреди коридора. Нельзя привлекать к себе внимание. Гвен заворачивает в класс и бежит на заднюю парту, плюхаясь на стул, вовсе не замечая впереди сидящего Питера.