Шашечный блиц под барабанные ритмы

июнь 2021       Ива приезжает в Глазго раньше всех. Менеджер команды, именно ей проверять состояние раздевалок, готовность кейтеринга, качество газона; именно ей общаться с организаторами, водителями, медиками, организующими тестирование.       У Ивы с собой гора вещей, три чемодана и сумка, в которой самое важное, только то, без чего не обойтись: паспорт, ключи, телефон, ноутбук, три коробочки с мелочевкой. На матч с Шотландией команда прилетит за сутки до игры — мальчикам надо выспаться, мальчикам надо подготовиться, мальчикам надо сладить с нервами. Иве надо работать, как всегда — за гранью возможного, делать то, что мало кто увидит, на втором, третьем, десятом плане.       Ива проходит паспортный контроль, крутит в руках безделушку-головоломку: несколько проволочных загогулин скручены вместе, крути, пока не разберешь на разные отдельные детальки. Пламенные обычно плохо показывают себя на крупных турнирах, пламенные — уже почти никогда — не начинали с проигрыша, а теперь, в Глазго против Шотландии — у них последний шанс в этом цикле. В анамнезе Евро у них пара четвертей да восьмушка. Ива уверена: в этот раз все должно пройти идеально. Во всяком случае то, что зависит от Ивы. Давай, думает она, подгоняя себя, времени мало, надо все делать на одном дыхании.       В отеле она раскладывает вещи, рубашки и юбки на плечики в шкаф, косметичку на туалетный столик, проверить почту, ноутбук назад в сумку, десяток непрочитанных сообщений в ватсаппе, три коробочки на тумбочку у кровати, безделушку-головоломку вернуть в одну из коробочек, да, в эту, красную — старая потертая кожа, облезшие металлические уголки.       Времени мало, времени впритык, будь они прокляты, эти коронавирусные ограничения, из-за которых команда живет не в роскошном отеле в Шотландии, а в Ровине; впрочем, ограничения и так уже прокляты всеми, кто мог это сделать. Время скручивается в спираль, закручивается в водоворот; Ива знает: если угадать, где именно сталкиваются два течения времени, можно успеть сделать очень и очень многое. Главное, угадать как можно точнее.       Кажется, угадала, решает она, осмотрев поле, раздевалки, позвонив по двум десяткам номеров и написав такое количество сообщений, что пальцы уже отваливаются. Все должно сложиться и сложиться непременно правильно. Ложась спать, она крутит в руках головоломку — проволочные кусочки, надо собрать в единую фигуру. Их таких в коробочке много, в коробочке, обитой линялым синим бархатом с черным атласным нутром. Коробочка стоит рядом с другой, красной, и с третьей — белым крашеным деревом. Третья закрыта на замочек, и Ива пока не собирается ее открывать.       Мальчики приезжают за сутки до матча, спираль времени сжимается, пружина между пальцами.       — Эспандер? — спрашивает Никси, кивая на кольцо в руках у Ивы. Она меряет его изучающим взглядом, решается.       — Ну да, почти, — протягивает ему сплошное резиновое кольцо с несколькими проволочными колечками на нем. — Головоломка. Надо снять вот эти металлические части, не повредив основное кольцо.       Никси крутит головоломку в руках. Задача выглядит невозможной. Он уходит, что-то бурча под нос. Ива ловит внимательный взгляд Чарли и пожимает плечами.       — Помнится в восьмом несколько колечек удалось снять, — говорит он за ужином, так забавно его видеть за штабным столом; Ива никак не может привыкнуть к этому, только думает слегка раздраженно, что привыкать-то не придется особо, Чарли собирается возвращаться в Москву — сразу после Евро.       — Да, — кивает Ива в ответ. — В восьмом и в шестнадцатом.       Эту головоломку ей подарил Шукер на год ее работы в сборной. Сказал: чтобы мозги отвлекать от работы хотя б иногда. Таких подарков у нее — три шкатулки, вся бронза, весь девяносто восьмой. Коробочки — красная, синяя, белая, всегда, когда начинаются сборы и игры — на тумбочке у кровати.       — Выдашь еще кому-нибудь покрутить их в руках? — спрашивает Далич, растерявший в Хорватии за почти четыре прошедших года восточную неспешность, но все еще пахнущий жарким песком и сандалом.       Ива кивает. Хуже не будет. Пусть ломают головы над железками, все лучше, чем заранее грызть и накручивать себя.       Перед матчем к ней подходит Никси, глядит виновато. В руках — обломки, резина порвана, внутри торчит проволока.       — Извини.       — Ничего, — Ива взъерошивает ему волосы, улыбается. — Ничего. Играй.       Обломки головоломки сжимает в ладони.       После матча она улизнет в отель на несколько минут, чтобы потом присоединиться к команде на праздновании, откроет белую шкатулку, спрячет в нее обломки головоломки — к такому же старому хламу, железки, обрывки ткани, куски рассыпающейся резины.       — Кто еще, кроме бронзы, мог додуматься до материализации проклятий? — смеется Чарли в дверях. А она и не увидела, что он идет за ней. — Кто еще мог додуматься до того, чтобы подарить проклятия менеджеру сборной?       Ива вздыхает, запирает белую шкатулку на замок, оборачивается.       — Знаешь ли, дорогой, — шутливо говорит она вслух, — у меня кроме коробки со сломанными проклятиями есть еще коробочка с исправными проклятиями, коробочка с высококачественным сглазом… И целая склянка порчи. Слегка забродившей, правда, поэтому не советую проверять. Мы этой порчей раньше поливали газон на Максимире.       — Ну да, мы-то к проклятиям, порче и сглазу привычные, — хохочет Чарли. А в глазах у него настороженность. — А соперники наши — не очень!       Ива смеется с ним в унисон.       Потом мягко берет Ведрана за руку.       — Пойдем, — говорит она. — Это просто мои личные суеверия.       Суеверия, думает она, вера всуе. Когда Чарли выходит из комнаты, она, прежде чем закрыть дверь, смотрит на коробочки.       …ничегошеньки больше, откликаются головоломки из недр белого, синего, красного. Разминка для ума.       Су-е-ве-рия.