Дневники убийцы

Следуя какой-то деревней мрачной традиции, вечерника в честь Хэллоуина превратилась в очередное убийство. Деймон наконец сделал то, что давно должен был сделать — убил Вики Донован. Теперь он, практически двухсотлетний вампир неловко стоял рядом с Еленой, не зная, что делать со впавшей в ступор девушкой. Он не рассчитывал, что Елена, столь неожиданно выбежавшая из черного выхода, застанет момент смерти Вики. Отступившая на шаг от Деймона Елена хотела осесть на асфальт как ее подхватили две пары рук, братья подняли ее на ноги. Если бы они только знали, что загнанное сердцебиение, было лишь следствием смски от Мадам. А все остальное актерской импровизацией, предназначенной для избежания ненужных вопросов. «—Вот же сука, рыжая, сама прислала, и сама удалила, напомнила блять о своем существовании, — раздраженно думала Елена, впиваясь пальцами в локоны парика». Получившая впервые за десять лет полную свободу она не была готова вернуться обратно в рабство, ни сейчас, никогда-либо еще. У нее чесались руки, ей хотелось причинить кому-нибудь такую же боль что испытывала она при мысли о возвращении туда, а еще ей хотелось закурить, с наслаждением и в полной безопасности. «— Дуреха, — ругала себя на все лады Елена, — так быстро расслабилась, забыла, чему тебя все время учили — постоянная мать твою бдительность! В какую жопу ты ее сейчас засунула, а? Дура!». —…ена, Елена, вставай, — мужские руки легко потрясли ее за плечи дабы привести в чувства. За что их обладатель чуть не получил коленом между ног, Семнадцать была вся на нервах. —Ну же, всё будет хорошо, — продолжал Стефан, заглядывая в ее глаза, —все хорошо, Деймон уберет ее тело, я отвезу тебя и Джереми домой, если хочешь. —Нет, нет все в порядке. Я в порядке, спасибо, — выдавила из себя девушка, позволив нервному смешку выскочить из ее рта пока она поправляла волосы, — ну знаешь такое иногда бывает, когда видишь, как убивают человека, в смысле, вампира, то есть, прости, но это первое убийство на моих глазах…Я … Я просто устала, всё это так неожиданно. «—О да, это пиздецки неожиданно спустя практически пять месяцев получить весточку от Мадам». Быстро попрощавшись с братьями, и за шкирку засунув Джереми в машину, Елена поехала домой. Сдав братца на руки Дженне, Семнадцать поехала в дом у озера; поспать сегодня явно не удастся, хотелось размяться и выпустить пар. В доме на озере все осталось прежним, стойкий хвойный запах во всех помещениях, и холодный белый свет от ламп, раньше они все светили мягко-медовым светом всегда будто бы держа дом в солнечных лучах. Но Елене нужен был функциональный, а не красивый свет. Еленина детская, на первом этаже, вопреки всем желаниям Семнадцати совсем не изменилась, та же большая двуспальная кровать, застеленная розовым бельем, со светлыми обоями в цветах. Переодевшись в тренировочную одежду, спрятанную в комоде и сняв кулон, она залезла в шкаф, ища за подставной стенкой, дверцу ведущую в подвал, в который и был причиной приезда сюда. Под домом располагался маленький спортивный зал с тиром, что в данный момент был для Семнадцати приоритетом; конечно, стрелять из арбалета и метать ножи — такая себе альтернатива пистолетам, но лучше, чем разбить костяшки и всем завтра объяснять, как и где она их получила. Сыворотка хоть и улучшила человеческие способности, но она и рядом не стояла с вампиризмом и его мгновенной регенерацией. У девочек Августина это было скорее направлено на тонус мышц и усиление слуха и зрения. Никому не нужны были идеальные убийцы-вампиры. Первые пол часа метания ножей не принесли ничего, ещё через пол часа Елена чувствовала только глухое раздражение. Это не помогало ни отвлечься, ни расслабиться. Задрав голову, она позволила себе скользнуть в столь тщательно отгоняемы воспоминания. Холодные, темные и обезличенные, стены спортзала напоминали кое-что другое. Каждый раз, когда девочки нарушали приказы, их отправляли в карцер, и нет, не просто бетонные стелы, пол и ничего неделанье; о нет, это было бы слишком просто. В карцере был вампир, с того момента как провинившуюся запихивали в карцер исхода было только два: либо девочка побеждает вампира, либо вампир побеждает девочку. До четырнадцати возраста вампира и ребенка разделяла серебреная решетка, натертая вербеной, это были самые напряжённые сутки в жизни, которая могла и прерваться в любой момент, если вампир был слишком голоден. Но по-настоящему страшным был момент смерти девочки, всех одногодок приводили смотреть на изуродованный труп, безмолвно говоря, что так будет с каждым противником священной воли Августина. Вынырнув из липкого марева неприятных воспоминаний, Семнадцать с оттягом провела по-старому и тонкому шраму от когтей у себя на животе, который перетекал в длинный и неаккуратный шрам от стерилизации, сучка, оставившая это была той ещё стервой, заморенной конечно до неузнаваемости, но всё ещё хотящей жить. К её несчастью, Елена тоже этого хотела. Хлопнула железная дверь; в комнату кубарем ввалилась четырнадцатилетняя девочка тут же замерев напротив не многим, внешне, старшей вампирши, спутанные волосы которой, потеряли былую белизну, ныне напоминали желтую солому, синяки вместе с проступившими под глазами венами и голодный затравленный взгляд. О, вампирша сразу почуяла добычу, ещё когда Семнадцать была в коридоре, вампирша уже ждала ее; мутно-бордовые разводы говорили о том, что Семнадцать не первая её гостья. С пол минуты девочки смотрели друг на друга, отчаянно ища слабые зоны, ожидая нападения, чтобы, как по команде сорваться на встречу. Вампирша точно знала своё преимущество - сила, у Семнадцати же — отточенная годами практика, но здесь вряд ли это было преимуществом, уже повидавшая, как минимум одну такую же вампирша знала ее возможную тактику; стоило оттеснить вампиршу к кровати, чтобы пробить грудную клетку и вырвать сердце. Самый очевидный вариант — волосы, но если посмотреть поближе, то ноги; вампирша скрещивала колени и заводила одну ногу за другую, и без помощи Семнадцати ставя себя в шаткое положение. Дальше Семнадцать действовала по наитию: пинок по коленям, перехватить руки сжать запяс… «—Сука, — ругнулась быстро про себя Елена». Вампирша легко закинула девочку себе на плечи оцарапав когтем бока, за что и получила ногой по промежности, падая от неожиданности на бетонный пол, Семнадцать ощутила, как падение вышибло из легких воздух; —Крашеная сука, — не стесняясь выругалась на русском Елена, запустив пальцы в волосы дезориентированной вампирши с силой ударив ее головой об пол. Превозмогая боль, и вскочив на ноги, пока вампирша слизывала с пола кровь, потекшую из разбитых рук, ботинок Семнадцати приземлился точно в спину прижимая ее сильнее к полу, что, судя по всему, её и отрезвило. Но это не скрыло того, что у нее осталось совсем немного сил до полного усыхания, Семнадцати стоило ее совсем чуть-чуть дожать. Вампирша мигом вскочила, собираясь снова толкнуть, но на сей раз удачная подсечка и быстрый толчок, повалили ее прямо на столбец кровати, протыкая её грудь, не теряя времени, Семнадцать руками разворачивает грудную клетку пока пришпиленная вампирша орет от боли. Елена слишком хотела жить. Хотела жить — не верное определение, скорее она опасалась начинать всё заново. Как бы ни храбрилась и не пыталась игнорировать, но годы в этой школе изменили ее, сделали более закрытой и еще более циничной, чем раньше. Родись она в нормальной семье в третий раз, ей бы стоило больших нервов постоянно притворяться нормальной, в жизни Семнадцати было хотя бы два часа каждый день на Елену Соколову. «—Что за вечер воспоминаний? — яростно взвыла Елена, возведя глаза к потолку». И снова взялась за арбалет, в надежде прогнать налетающие воспоминания… Первая стрела летит точно в восьмерку. Первое убийство в новом теле, то был первый день отбора. Восемь лет. Только после упавшей замертво Четверки девочки действительно осознали, что борьба не на жизнь, а на смерть. Сцепившаяся с Пятнадцатью Семнадцать, в пару движений заполучила ее голову в мертвую хватку. Две темные головы синхронно обернулись на Мадам. Легкий наклон головы, означающий: «—Да, покончи с ней по-быстрому». Получив то, что ждала, Семнадцать отточенным движением поворачивает голову Пятнадцати до щелчка. Пятнадцать с тихим стуком, безвольной куклой упала на бетон. Вторая достигает девятки. Следующие две ночи после случившегося Шестёрка рыдала без устали, несмотря на шиканья и просьбы старших девочек прекратить для её же блага, на третью ночь её уже не было. Утром старшие девочки отчего-то сыто улыбались и перемигивались заговорщически друг с другом. —Плаксы долго не живут, — ответила тогда со смешком Мадам и назначила Двойке штрафные круги за лишние вопросы. Девочки мотали на ус - никаких слез и лишних вопросов. Третья стрела, прилетает в девять и пять. Уроки у Мадам всегда проходили в спортивном зале, эхо в котором дублировало ее тирады. Она редко кричала ведь даже её шёпот был громче крика. —Деритесь, пока не сдохнете! Хлесткий голос, как из динамиков звучал отовсюду. Для нее не существовало ни травм, ни ушибов. Либо ты дерешься, либо ты уже мертва. —Побеждает сильнейший! С этих слов всегда начинались её тренировки. И так же заканчивались. Она ставила лишь две цели на её тренировках — нужно было делать всё и быстро, и бесшумно. Только вот серебристые волосы Семерки глаза Семнадцати мозолят и отвлекают, слишком хорошие для неё и этого места. Их вырвать хочется с корнем и сделать чудесный парик. Четвертая стрела и снова девять и пять. Ринг, вечные терки между Семнадцатью и Семеркой нашли выход там, за драку в спальнях могли сдать в карцер, а за победу на ринге могли сытнее накормить. Так что, выбор был для Елены очевиден. Дрались они, как оголодавшие псы за кусок кости, грязно и быстро. Семерка легко поддавалась ярости и в целом была импульсивной. А также предсказуемой, победить её не было большой проблемой, но это лишь сильнее выводило её из себя. —Не победишь, не в этот раз, — шипит в лицо Семнадцати, поваленная на маты, Семь. —И не надейся, сладкая, — по-змеиному шепчет в Елена, крепче пережимая горло. Пятая и наконец десятка. Перед сывороткой был личный зачет у Мадам. Пистолет порхает из одной руки Елены в другую, пальцы ловко перезаряжают оружие, за пять минут порядка тридцати выстрелов, все не меньше восьми. Семнадцать уже давно не обращает внимания на грохот выстрелов, это было что-то сравни музыки для нее. После этого следовал еще один зачет. Пытки. У мужчины сидящего перед Еленой, на голове мешок, а в голове ценная информация. Он был программистом. Это сразу давало понять о том, что следует травмировать первым и далее по списку. Начать следовало с пальцев рук и выдрать ногти. Семнадцать сломала ему руки, вплоть до каждого сустава, после вырвала глаза. Он так слезно умолял о пощаде, говорил о семье и беременной жене, но упрямо молчал о защитном коде. Через час всё, что было в его голове, во всех смыслах, было у Елены на руках. Шестая стрела и снова девять и пять. Следующий день после введения сыворотки и первым был урок гимнастики, тело быстрее двигалось и лучше тянулось, но ощущалось, как чужое, тело ломило и болело, так что зубы сводило. Но казалось всего этого для Семерки не существовало, она двигалась плавно и улыбалась красиво, но совершенно искусственно. Семь двигалась, Семнадцать смотрела. Её чертовы волосы колыхались вместе с ней, как змеи, по велению дудочки. Желание сделать из них парик так никуда и не делось. Только теперь прибавилось желание сделать из неё папье-маше куклу в полный рост. Седьмая стрела вошла ровно в пятую разрезав её по полам, а Елена поняла, что ее трясет от воспоминаний и догадок. —ХВАТИТ! — заорала она на весь подвал. В дверь позвонили...