Надежда, что умирает последней

Из-за снотворного Гарретту виделся странный сон, подобно тем галлюцинациям, которые приходят в наркотическом угаре. Потом наступила абсолютная темнота, а впереди забрезжил свет. Миллер услышал фразу: «Солнышко, вставай! Солнышко, просыпайся!» Мурлыкающий голос был знаком парню, но точно не принадлежал Персефоне. Тетушка Берта? Постепенно юноше удалось открыть глаза. Перед ним сидел на стуле лицом к спинке и ел фисташки, кидая в инвалида шелуху, Стоуэрс. Его лицо расплывалось в ехидной ухмылке, отчего бандит стал похож на лиса. - Проснулось солнышко! – наигранно воскликнул Линкольт. – Утро добрым не бывает, так? Хэнк неожиданно выхватил револьвер из кобуры и выстрелил чуть выше головы Миллера. - Почти не дрогнул, - оценил австралиец реакцию янки. – Австралия, милая, такого ты еще не встречала. За весь вчерашний день Гарретт съел два шоколадных батончика, да выпил бокал пива, поэтому в животе сильно урчало. - Не советую тебе завтракать, - проговорил оззи. – В первый раз может стошнить. Инвалид мысленно плюнул в Стоуэрса, один афоризм крутился в голове: «Убей сам, или будешь убит». Забрать жизнь чужого человека – ужасно, мурашки прошлись по коже Миллера. - Переоденься, - в Гарретта швырнули вещи. Тут парень заметил одежду Линкольта: все составляющие одеяния ковбоя, включая широкополую шляпу и красную бандану на шее, только бронежилет не вписывался в образ. - Кое-кто пересмотрел фильмов про Дикий Запад, - прокомментировал инвалид. - Это имидж банды. Австралия должна знать свое проклятье. А ты наша цирковая обезьянка, - потрепал Хэнк рыжую шевелюру Гарретта. Шайка Теда Келли, натянув до глаз банданы, вышла из джипа и ворвалась в банк. Стоуэрс достал два револьвера марки «Кольт» и крикнул с сильным акцентом: - Австралия! – Линкольт слегка качнул головой. – Это ограбление! Хэнк пристрелил одного из работников банка. Миллеру казалось, что он попал на страницы книги, уж слишком мало походило происходящее на его привычную жизнь с привидениями, протонным блоком, друзьями, Лизуном. Словно в мираже, Гарретт взвел курок, вытянул руку вперед, прицелился. Как медленно вылетела пуля, как молниеносно она поразила свою цель. Как долго падала женщина, как быстро расплывалось кровавое пятно у нее на груди. Инвалид, уже не видя ничего перед собой, стреляет еще раз. Промазал. «Я лично повяжу тебе колумбийский галстук» - вспомнил парень. Отовсюду доносились крики, звуки бьющегося стекла, оглушительные выстрелы. Мешки туго набиты деньгами, банда удаляется, Миллер спешит тоже покинуть это место. В автомобиле он смотрит на руки, ему чудится, что они запачканы кровью. Гарретт вздрагивает, когда рядом садится Стоуэрс со снисходительной улыбкой. - Застрелил симпатичного кролика, молодец! – Линкольт похлопал юношу по плечу. – Не бойся меня, я милейшая душа. - А вот Черного Доктора опасайся, - оззи наклонился ближе, указывая на парня в темной бандане и с густыми бровями. – Он учился на врача, а сейчас у него есть пунктик: методично вырезать скальпелем внутренние органы своих жертв. Думаю, на досуге Доктор покажет тебе свой прекрасный медицинский набор инструментов. Инвалид слышал через слово, что ему говорят, он чувствовал, как все глубже его засасывает мерзкая тина. - О, тебе необходимо расслабиться, янки, - с самодовольной ухмылкой иронично заметил Хэнк, кладя в раскрытую ладонь Миллера белую таблетку, тот выбросил ее в окно. - Ну же, босс приказал мне присматривать за янки, - с приторной интонацией няни двухлетнего ребенка продолжал издеваться Стоуэрс. – Без волшебной пилюли будешь мучиться, - Линкольт грубо сжал щеки Гарретта и запихнул тому в рот наркотик. Волна безмятежности накрыла инвалида, приятная усталость прошла по всему организму. Ему померещилось, что рядом Персефона, он прислонился к Хэнку, который тут же отстранился. - Совсем разморило янки, - услышал Миллер перед тем, как забыться. Спал он, судя по всему, очень долго и крепко. Его разбудил шум ввалившейся в салон нетрезвой, смеющейся, грязно ругающейся банды. Гарретт посмотрел в окно, напротив которого располагался, завлекая своей яркой вывеской посетителей, бордель. Миллер поморщился, что, если ему понравится такая жизнь: убийства, насилие, грабежи, пьянство. - Янки, мы эт… значит, боссу деньги-то отдали, а на часть… ик… кутнули, - с ногами забрался на сидение Стоуэрс, кто-то захотел вставить свои пять копеек в разговор, но на него шикнули. – И твоей доли все… нет. Но можешь понюхать аромат женщины, - австралиец стер тряпкой с лица помаду и протянул парню. – Не будь кактусом*. Инвалид отвернулся, его передернуло от такого зрелища. Вчера, приняв предложение в баре, он добровольно позволил заковать себя в кандалы. Пока охотник не чувствует тягу к разбойной жизни, он еще не достиг точки невозврата, а значит надежда на спасение есть. Примечания автора: * не будь кактусом = не молчи/скажи что-нибудь.