Проклятье золотого льва

      — Так кто ты такая? — вопросил он к Ласке, смотря на неё слегка скептически.       — Священные горы могли быть как реальными, так и фантастическими… как Белая Гора у барсов, изумрудная Сафа у леопардов, гора Меру, вокруг которой, согласно львиным преданиям, обращается Луна, Солнце и звёзды. Высокие горы считались и центром и осью мира, выраставшего от их вершин подобно большому перевёрнутому Мировому Древу, Древу Жизни. Вершина могла выглядеть и как пуп Земли, и как дыра, и как место, с которого начинается путешествие в загробный мир. Иногда горы были полыми и в них спали бессмертные… Фантастические горы, обычно представлялись ступенчатыми, ступени символизировали, последовательные стадии духовного посвящения…       — О чём ты, небо саванны, говоришь, Ласка? Ты, может, не услышала моего вопроса? — спросил он вновь.       — Кайон, пойми. То, во что ты веришь, становится твоим миром. Дав тебе ответ, кто я и что я знаю — ты ничего не поймёшь и посмеёшься надо мной. Когда-нибудь, он откроет тебе все тайны этого мира, — ответила барсиха.       — Если ты думаешь, что можешь вот так просто уходить от вопроса того, кто стоит куда главнее тебя… — начал было лев…       — А кто ты без своего статуса? Да ты даже поймать меня не можешь.       Вновь, как стрела, пронзающая яблоко, эта фраза ударила прямо по собственной чести льва. Один рык, один бросок… мимо.       — Поиграем, котёнок? — начала она дерзить, пока фиолетовоглазая просто ожидала, что будет дальше.       Барс кинулась ото льва, а тот за ней. Скорость бега у них была примерно одна, да и лев, по виду, не уступал ей в ловкости. Снег и лёд проносились мимо этой парочки со скоростью полёта беркута.       Прыжок.       Ещё один.       Вот уже и самец почувствовал себя на своей территории. Ледяные глыбы остались позади. Впереди были уже растопленные скалы. Они спускались всё ближе и ближе к реке, что была у подножья гор. Лев проигрывал в одном — знании местности. Кайон не знал эту территорию идеально, поэтому становилось всё сложнее.       Скалы были позади.       Ну вот же она, идеальная гладь. Один рывок и он докажет этой наглой цитатнице, кто тут главнее.       Он сделал рывок, приближаясь к ней. Когда он был буквально на расстоянии ещё одного барсиного хвоста, самка резко выпустила когти, затормозив и подпрыгнув на месте.       Лев такого явно не ожидал, пробежав прямо под ней, а спустя секунду, барсиха упала на его спину, повалив того на живот и демонстративно поставив лапу на голову.       — Вы проиграли, Ваше превосходительство… Видимо, всё же, вам не получится наказать эту наглую барсиху, что уделала вас, — посмеялась Ласка, слезая со льва.       Казалось бы, обычная игра, но как же она ударила по льву. По самому больному месту — собственной чести.       — Ласка… — он обратился к ней. Самка повернула к нему голову. — Я не понимаю, как… Как ты такая смелая и ловкая, даже со мной.       — Очень просто — я лучше. Вот и всё.       Язвит…       Очень метко язвит…       — Ну а если серьёзно… Открой мне свою тайну…       Самка молча кивнула, зазывая льва за собой хвостом. Они пошли вниз. Тучи начали сгущаться. Раскаты грома били не по-детски. Долгий дождь имеет какое-то преимущество перед коротким — в однообразии успеваешь прикоснуться к смыслу, неизвестному, но неотделимому от красоты и жизненного условия. Очередной оглушающий раскат грома пронесся над долиной. Короткая ослепляющая вспышка и дробящий сознание стук воды о землю.       Когда-то он любил грозу. Когда-то он считал ее красивой. Когда-то он не боялся закрыть глаза.       — Все мне кажется, что молния в ночную грозу пытается вырваться из какого то плена: вспорет черноту неба, обдаст землю могучей волной света, но небо мгновенно захлопывает створки, и молния яростно рычит где-то за непроницаемой стеной своей темницы, чтобы снова — пусть на миг только — но прорваться светом сквозь ненавистную тьму… — протянула королева.       — Когда-то я любил грозу… Считал её красивой и не боялся закрыть глаз при ней… Когда-то я мог вечность наблюдать за небом саванны, зная, что оно находится под моим контролем… — он взглянул на своё плечо с характерным шрамом… — Когда-то… Аргх… — внезапно прорычал лев, схватившись за голову. Ласка посмотрела на него.       Её тельце докоснулось до его и она прошептала:       — Страх пред ним теперь ничто… Любовь тоже для него отмякла… Он был изгнан из самый злосчастных чертог ада… без души… без воли… без сострадания… Но всё это было ему не нужно. Он нашёл выход из лабиринта, где выхода не находит никто. Он нашёл путь к призу в головоломке, которую никто не мог решить… Элегантный хвост и грива… Характерный ожог на его плече… И фраза, будто бы выжженная огнём на его спине «I'm always comeback»…       Лев обомлел.       «Да кто ты, Шрам подери, такая?!», — пронеслось у него в голове.       — Это странное чувство... не ощущать в себе души... Ты вроде и пустой, а вроде и куча желаний... Так что же случилось с тобой? — спросила Ласка, перебивая его мысли.       — Я... Я не знаю...       — А какая твоя самая заветная мечта? — спросила она.       — Мечта? Мечтают лишь безумцы, — фыркнул лев.       — Да. И я один из них. Этот мир создали мечтатели. Безумцы, в чьи мечты никто никогда не верим. Им говорили, мол, это невозможно, брось, чудак, займись нормальным делом! Мечта — это самое чудесное, что может ощущать зверьё.       — Как же метко ты открываешь мой внутренний мир, Ласка...       — Ты даже не заметил, как ловко я перешла на "ты" со вторым лицом конфедерации.       Он усмехнулся. Насколько же эта самка разрушала его честь, заставляя задумываться о более важных мечтах.       — Твой мозг — это, как и щит, так и оружие, так и яд самому себе. Важно лишь то, как ты будешь использовать его. Станет ли он твоим верным войном или источником постоянных загонов и неприятностей, — сказала она ему вновь, открывая "цитатник".       — Слушай, хватит уже убивать моё достоинство и хвастать, какая ты умная, — посмеялся лев.

Лучший способ найти себя — это потерять себя в служении другим. Махатма Ганди