Попытка исправить

…И время, как вода, Он не сошел с ума, Ты ничего не знала.

…Из задумчивости девочку вывел звонок в дверь, а затем еще более настойчивая трель. — Сереж, можно я открою? Но Глухарев явно ее не слышал и Аня на свой страх и риск подошла к двери. Посмотрев в глазок, тут же распахнула ее. По ногам потянуло холодом и сыростью из подъезда. — Здрасьте… Рыжеволосая женщина в светло-бежевом пальто как-то странно посмотрела на нее, смерив оценивающим взглядом. — Доброе утро. — Я сейчас Сергея позову. — Да не стоит, я так понимаю, он сейчас занят. Но можете ему передать, что у него очень хороший вкус. — Он с моей учительницей разговаривает, — призналась Аня, не понимая, что имеет ввиду эта красивая и строгая женщина. — Ой, вы же Сережина невеста? Он много про вас рассказывал… И тут до девочки дошло, за кого ее приняли и смутилась окончательно, но не успела ничего сказать. Зимина тоже стояла в легком ступоре, не совсем понимая, как реагировать на заявление, что новая пассия Глухарева совсем еще ребенок и учится в школе. Вышедший в коридор Сергей мгновенно оценил ситуацию и усмехнулся. «Все как в плохом анекдоте, блин!», — но откровенно говоря ему было не до смеха. Он не планировал рассказывать Ирине о личных проблемах, надеясь, что сможет справиться в одиночку. Но сейчас, когда она сама увидела Аню, скрывать и дальше было бы совсем глупо. — Привет, Ир. Это Аня — моя крестница, Аня — это Ирина Сергеевна, можно просто Ирина. Моя невеста. Иди пока на кухню, нам надо поговорить. А потом поедем, ага? — Ага, — пунцовая от смущения и рвущегося наружу смеха Аня вернулась на кухню и поудобнее устроилась у телевизора. Включила MTV и не без удовольствия уставилась в экран. Дома ей запрещали смотреть телевизор, называя это глупостью и напрасной тратой времени. — Ир, ты чего как не родная? Проходи давай. — Да я вообще-то на минутку… — Давай-давай, нам поговорить нужно. И минуткой тут явно не отделаешься. Ирина все-таки вошла, чувствуя легкое смятение. Было не похоже, что Сергей ей врет. Никаких шуточек, нелепых отговорок и тому подобного, она-то знала, когда он врал. Да и при ее виде он совершенно не испугался и не задергался, как могло бы быть, если бы она действительно застала его с любовницей. — Руки какие холодные… Ну, Ирка. Снова перчатки дома оставила? — Да я на машине же, — слабые возмущения Иры Глухарев пропустил мимо ушей, помогая снять пальто. — Не аргумент. Голодная? — Нет. Давай лучше к делу… Что-то случилось? Сергей, перебирая мысленно варианты, как начать и что вообще говорить, понял, что дальше тянуть с молчанием никак нельзя. Можно отовраться и рассказать полу-правду, но… Почему-то хотелось поделиться, озвучить часть из того, что вертелось в голове день и ночь все эти дни. Может быть ему станет легче? Или Ира посоветует что-нибудь очень умное и дельное. Зимина, усевшись в предложенное кресло, тоже не начинала разговор, поглядывая на непривычно серьезного и задумчивого Сергея. «Как же непросто рассказывать о беспомощности и проблемах… А Ирке, что, проще, что ли сейчас? А если бы я ее после помолвки застал с мужиком? Приятно было бы?», — мысленно дав себе пинка, Глухарев зачем-то поправил на журнальном столике стопку DVD-дисков, не зная, чем занять руки. — Надо все рассказать, чтобы ты не мучилась и не надумывала себе лишнего. А ведь успела надумать, я по глазам понял, — он снова усмехнулся, впрочем, по-доброму и как-то тепло. — Да ничего я не успела, — тут же завозмущалась Ира, шутливо отмахиваясь, ей неловко было признаться, что она там себе понапридумывала, увидев Аню на пороге глухаревской квартиры. — Вредная какая и споришь еще. Я-то знаю, что ревнуешь.  — Ты же не такой, чтобы на малолеток кидаться. Или такой? — Нет, Ир, я у тебя — белый и пушистый. И изменять тебе точно не собирался и не соберусь, — Сергей потер лицо и кинулся в откровения, как в ледяную прорубь, с размаху и не оставляя себе шанса передумать. — Сложно как-то слова подобрать… Это не измена, как я уже сказал, Аня — дочь моего друга. Он погиб и я пытаюсь помочь его семье. «И себе заодно», — добавил, но говорить не стал. — В общем, Аня — крестница моя, ты это уже знаешь. Семнадцать лет девке, спортом занимается, поступать скоро в универ. Они с матерью живут в Твери. Димка был моим другом, и случилось так, что он погиб, очень давно, в девяностых еще. Незадолго до этого мы разговаривали, и он просил не бросать семью… Я пообещал, ясное дело. С Аней мы последние три года не общались совсем, Вера не позволяла, у нее был муж и как-то мы отдалились… Верку так вообще пять лет не видел. Ну и позавчера звонит мне Анька, в три часа ночи, ревет, вся в слезах и соплях. Мать увезли на скорой, все плохо, сплошная паника, как это обычно бывает. Я подорвался и поехал к ней, она же там одна совсем, ребенок. Выяснилось, что Вера давно знала о болезни, не лечилась, в больницу не ходила… Четвертая стадия, метастазы и все вот это вот… В итоге Веру перевезли в Москву, в онко-отделение, вчера я ездил в Питер, за лекарством, оно очень редкое, купить только заграницей можно. Но меня врач лечащий свел с одной теткой, она продала остатки свои личные, для мужа покупала… Попутно с отцом повидался, пообщались. Вот, такие дела. Анька, засранка такая, прогуляла школу, бабке с три короба наврала, и приехала ко мне. Попросила с ней в больницу к матери съездить. А бабка там — тихий ужас. Я вот не знаю, может, пока Вера в больнице, она бы здесь пожила… Но как это все организовать с юридической точки зрения, пока не совсем понимаю. По факту я Аньке никто. — Ужас какой, бедная девочка. Сереж, а прогнозы? Что врачи говорят? Глухарев вместо ответа покачал головой. Не хотелось принимать тот факт, что врачи бывают бессильны, да и все предпринимаемые усилия впустую. Но по словам лечащего врача, времени, катастрофически упущенное в самом начале, сейчас оставалось слишком мало. — Хреново все, Ир. Конечно, попробуют химиотерапию провести, операцию, но… Шансов никаких практически нет. Аньке не стал говорить, зачем ей это знать. Она верит, что лечение как-то поможет, спасет. Вот как-то так. — Ты молодец, что не бросил Аню одну, это очень… — Да скажешь тоже, кто бы на моем месте иначе поступил? — отмахнувшись, Сергей пересел на подлокотник кресла, в котором сидела Ира и приобнял ее за плечи. — Я, конечно, хороший у тебя, но не до такой степени. — А раньше чего не сказал? Думаешь, не поняла бы? — Не хотел проблемами грузить, переживания эти лишние. Вообще никто не знает, кстати. Только ты, да мама. Она Димку знала, пришлось с ней поделиться. — Сереж, ну мне-то ты мог рассказать! Мы же не чужие люди, практически женатые уже, — Ира, несмотря на легкое возмущение, улыбнулась. — Ир, я пытался справиться с этим сам, но… У меня ничего не получилось, прости. Стоп. Практически женатые? То есть это… «да»? — А ты сам как думаешь? — Я очень-очень-очень рад, Ирка, это такие хорошие новости! Как выразить свои чувства Сергей не очень понимал, и вместо дальнейших слов просто сгреб Иру в охапку, чтобы поцеловать. Незаметно для себя он оказался сидящим в кресле, а Ира — у него на коленях, с расстегнутым кителем и слегка задравшейся юбкой. — Ир, а как мы будем дальше, а? — А как мы будем? — Я уже подумал и придумал, но давай об этом потом, когда я на работу вернусь. — Хорошо, поговорим потом. Но если снова будешь плохо себя вести, я, может, и передумаю. — Когда это я себя плохо вел? — У нас еще и с памятью проблемы, — останавливая руки Глухарева, нагло расстегивающие пуговицы на ее рубашке, Ирина поцеловала его в нос и отстранилась. — С памятью как раз полный порядок. И вообще, первое слово дороже второго. Согласилась — будь любезна выйти замуж. — Сереж, мне пора. Дел — вагон и маленькая тележка… — Ты на чем приехала? — На такси. Моя машинка в ремонте, пришлось вызывать. — А что, в отделе для Ирины Сергеевны машины не нашлось? Ай-яй-яй, совсем распоясались. — Да так быстрее получилось и проще, — Зимина отмахнулась. — Я щас быстро оденусь и поедем, тебя сначала в отдел, потом Аньку отвезу. — Слушай, а можно я с вами? — Зачем? — Сергей, натягивающий свитер через голову, замер. — Конечно за предложение спасибо, но зрелище не самое приятное. — Тогда я у Ани спрошу, как она к этому отнесется, — и, оставив Глухарева в легком недоумении, Ирина вышла из комнаты. «Какая же я дура… Заподозрила девчонку черт знает в чем. Но с другой стороны, что еще можно подумать? Только самое банальное и пошлое — что она любовница, учитывая, что детей у Сергея нет, а Маринка гораздо старше», — Ира заглянула на кухню и застала Аню за подпеванием музыкантам на экране. — Ой, — Аня осеклась. — Да все в порядке, не смущайся, — смущенная ничуть не меньше Ани, Ирина посмотрела на часы и что-то мысленно прикинула. — Ань, ты будешь не против, если я с вами в больницу съезжу? — Да нет, пожалуйста. Я не против. А вы знаете маму? — Нет, мы не знакомы, но я бы хотела помочь. — Понятно. Ирина Сергеевна, а можно с вами потом как-нибудь поговорить? — Можно сейчас, если ты… — Да нет, это не срочно. Потом, если можно, хорошо? — Да, в любое время, если хочешь — звони. — Номер, пожалуйста, запишите, а то записку я точно потеряю, — обезоруживающе улыбнувшись, Аня протянула новой знакомой свой телефон-раскладушку. — Девчонки, вы где там? Одевайтесь и поехали, я вас ждать уже запарился! — донеслось из коридора громкое и Ира, дописав последнюю букву в отчестве, вернула телефон владелице. Почему-то она прониклась симпатией к Ане, замечая, что это взаимно. — Идем уже, не ворчи, — Зимина пропустила вперед Аню и, выходя из кухни, выключила телевизор.