***
— Вань, ты пьян, пожалуйста… Брат впился в рот младшего, затыкая его. Он жадно покусывал губы, углубляя поцелуй и требуя ответа. Данил жмурился, стараясь не вертеть головой. Челюсть сводило от напряжения, но закрывать рот было нельзя. Привкус алкоголя, сбитое дыхание, руки, сжимающие тонкие запястья. Детали… Почему они запоминаются именно в такие моменты? — Я более чем в здравом уме. Ты должен слушаться меня, малыш, — проговорил старший на одном дыхании, отрываясь от Данила. Ваня встал. В комнате было уже темно. По звукам, Даня понял, что он полез в шкаф. Мальчик не двигался. И тело и сознание отказывались воспринимать реальность. Он всё ещё не верил в то, что сейчас происходит. Страшно. Сдерживать слёзы не получалось. Разум отчаянно боролся, не желал мириться с происходящем. — Перестань ныть, — Иванов одним резким движением вернул брата в вертикальное положение. — Раздевайся. Данил, слово марионетка, которой кто-то управлял, начал стягивает с себя футболку. Затем водолазку, скрывающую синяки верхней половины тела, потом штаны. Мальчик замер, сжимая ткань нижнего белья, единственной вещи, которая осталось на нём. С губ сорвалась тихая просьба: «не надо». — Тебе нужна помощь, котёнок? — Ваня несколькими рывками стянул с брата боксеры, бросая их на пол. Даня всхлипывал. Нормально дышать не удавалось. Он смотрел в одну точку, прикрывая обнажённое тело трясущимися руками. Сжавшись в комок, оцепенев от страха, он не мог пошевелиться. Попытки что-то сказать перебивались прерывистыми вдохами. В глазах всё плыло из-за слёз. — Прекращай истерику, — Иванов стянул с себя толстовку, оголяя заметный рельеф. В темноте его тело казалась чем-то неестественным, слишком выделялось.— Развернись. Мальчик перестал сдерживаться. Завыл, словно брошенный пёс. Слова брата сравнимы с наждачкой, которой повели по голой коже. Ваня церемониться не стал. Толкнув брата на лопатки и тут же притянув его за бёдра, больная сжимая кожу, прошипел: — Либо я прямо сейчас вставлю тебе, и ты взвоешь от боли ещё сильнее, либо, котёнок, начинай меня слушаться. Данил, борясь с унизительным чувством стыда, развернулся. Встал на колени и уткнулся лицом в подушку. Ноги дрожали. Какое-то время ничего не происходило. Даня не переставал вздрагивать. Тело трясло от слёз. А каждый шорох и касание знаменовались для мальчика последней секундой его жизни. Ваня просто стоял и смотрел. Его брат, полностью раздетый, стоит на четвереньках, пытаясь заглушить свои всхлипы подушкой. Послышался недовольный вздох. — Такими темпами ничего не получится, котёнок. Только настроение испортишь, тц. Старший поднял с полу футболку и сел у изголовья кровати. Данил не реагировал. Он не знал, что ему делать, не знал, что собирается сейчас делать брат. Мальчик не хотел, чтобы Ваня видел его лицо. Данил сам не хотел видеть лицо брата. Его абсолютное равнодушие и бесчувственные глаза. — Данил, — Тишина, — Данил, посмотри на меня. Младший поднялся. Но взгляд продолжал упираться в подушку. Ваня не стал настаивать. Приблизившись, он провел пальцами по щеке, вытирая мокрый след. Затем молча завязал брату глаза. «Может, это к лучшему. Мне не придётся видеть его» Одно движение и Данил уже лежит на спине. Старший резко развёл ему ноги. — Будешь дёргаться — руки завяжу. Ванина рука заскользила по торсу младшего. Что-то холодное и мокрое. «Смазка?». Мальчик дёрнулся от неожиданного ощущения, приподнимая тело. Но сразу лёг обратно, закрыв лицо руками. Он, правда, старался сдерживаться. Пытался не плакать, закусывал губы, сжимал пальцы до боли от вонзающихся в ладони ногтей. Не получалось. Разум одновременно покидал его и соображал с невероятной скоростью, в ожидании самого худшего. Ваня не спешил. Медленно поглаживал грудь, изредка, будто случайно, задевая член брата. Его пальцы ненасытно исследовали тело, каждый миллиметр. Выпирающие ключицы, вставшие от холода соски, рёбра, обтянутые тонкой, слегка порозовевшей кожей, впадинку под грудной клеткой, покрывшийся мурашками живот, бёдра, мышцы которых сводило от напряжения. В его движениях не было грубости, но чувствовалось желание и уверенность. Он прикусывал кожу, оттягивая её, оставляя кровоподтёки. Медленно проходился языком по ареалу сосков. Возвращался к шее, втягивая кожу до такой степени, что оставались метки бордовых оттенков. Внезапно он стал спускаться ниже. Данил, минуту назад задыхающийся от слёз, теперь лежал совершенно тихо. Всем известно, что невозможность видеть обостряет другие чувства. Он слышал глубокое и ровное дыхание брата, его сдержанные выдохи каждый раз, когда младший вздрагивал и выгибался от очередного прикосновения. Ваня не возвращал его в прежнее положение, он ждал, когда пройдёт судорога и продолжал кончиками пальцев вырисовывать на теле брата невидимые линии. На краткий миг Данил перестал ощущать чужие руки. На краткий миг он подумал, что всё кончено и его сейчас отпустят. — Ты совершенно не умеешь отсасывать, котёнок, — Ваня выдавил лубрикант, распространяя смазку на орган младшего. Данил дёрнулся, заваливаясь вправо. Ноги будто онемели от напряжения. Старший, не убирая руку, аккуратно вернул Даню назад. — Ты пару раз задел меня зубками, — Ваня навис над братом, склоняясь всё ниже. — это очень неприятно, — Данил почувствовал, неимоверно близко, тёплое дыхание. — Но ведь если не подать хороший пример, питомец так и не научиться делать правильно? Ваня резко сжал пальцы у основания члена. Данил разжал плотно сомкнутые губы. Из него будто выбили весь воздух. Каждая мышца в теле горела напряжением. — Не зажимайся. Ваня прикусил кожу с внутренней стороны бедра. Даня охнул, рефлекторно сдвигая ноги. Но брат крепко держал его. Парень почувствовал кончик языка, проходящий по венцу члена. Ваня начал двигать рукой, параллельно посасывая головку. Он сложил пальцы в кольцо. И каждый раз, принимая член брата всё больше, двигал рукой вверх. Данил скулил, закусив губы. Внутри поднимались волны жара. Щёки и уши пылали. Внезапно Ваня обеими руками вонзился в бёдры младшего, заглатывая глубже и позволяя ему сомкнуть ноги. Он постоянно задерживался внизу, возвращаясь, высовывал язык и снова опускался, повторяя этот алгоритм, пока Данил откровенно не начал стонать, дёргая тазом от напряжения. Последний рывок. Ваня втянул член брата плотно сомкнутыми губами, не позволяя себе коснуться кожи зубами. Медленно опустился, задерживаясь почти у самого основания, и, не ослабляя вакуум, поднялся. — Понравилось? — в голосе чувствовалась самодовольная усмешка. — Ну раз у тебя теперь стоит, думаю, мы можем идти дальше. Данил почти не слышал его голос. Все мысли были лишь о том, что Ваня только что ему отсосал и это заставило его возбудиться. Ловкие, цепкие пальцы заскользили между ягодиц. — Ымм! Ха… Ха… — Тшшшш… Не скули. И не дёргайся, — Ваня, обильно смазав пальцы, вставил один внутрь. Данил вцепился в простынь, сжимая кулаки до побеления костяшек. Его пробил холодный пот. Точно тысяча маленьких иголок разом вонзились в тело. Мальчик ничего не видел. А Ваня пристально следил за ним. Ловил каждое движение, наблюдал за реакцией. Видел, как младший искусывает губы в кровь, как прячется за руками, зажимает себе рот, сдерживая стоны. Видел, как из-под футболки, по скулам, на шею стекают мокрые дорожки. Но даже не думал останавливаться. Он толкал палец вперёд, сгибая и разгибая его внутри, затем назад, но не вынимал до конца. Потом вставил второй. — Не… Ай, ай… Вторая рука вернулась к члену. Ваня круговыми движениями ладони поглаживал головку. Данил снова прогнулся, упираясь носочками в матрас. Старший развёл пальцы в сторону, постепенно меняя их направление. Боли не было. Чувство заполненности и натяжение. Но это только с физической стороны. Даже если младший и предполагал, что такое может произойти, морально подготовиться к этому было невозможно. И какая-то малая часть внутри него все ещё надеялась, что брат не зайдёт дальше. Ваня сомкнул пальцы и резко вставил, сгибая их внутри. Данил дёрнулся вверх. — Куда убегаешь? — брат, проникая пальцами глубже, рукой потянулся к шее, легонько давя на кадык. Он стянул с него футболку, оголяя заплаканные голубые глаза. Мальчик испугался. — За-чем… Мхм… — прерывистый выдох. — Хочу видеть твоё лицо. Ваня притянул брата, впиваясь в его губы. Ни на секунду не позволяя восстановить дыхание. Лёгкий укус. Данил спрятал язык, но ответно шевелил губами. Получалось плохо. Мальчику не хватало воздуха, он пытался отстраниться, но брат требовательно возвращал его голову в исходное положение. Член задевал живот старшего и Даня каждый раз отводил таз назад, едва ли не соскальзывая с Ваниных пальцев. «Нельзя» — Нет… Старший вопросительно выгнул бровь. Данил отстранился, пряча лицо за руками. Так и не увидев на лице брата тревожную тень, которую Ваня почти сразу заменил на холодную маску безразличия. Третий палец. Младший зажмурился. — Данил, рот. Мальчик послушно убрал от лица руки в ожидании поцелуя. Горячий язык брата уверенно двигался внутри, специально натыкаясь на язык Дани и прижимая его. Старший отстранился. Поднимаясь с кровати, он что-то сказал. Но Данил не услышал. Он пытался отдышаться. Но времени не хватило. Ваня вернулся, располагаясь у брата между ног. Мальчик мельком взглянул и заметил, что старший надевает презерватив. «Нет. Не надо» Одним рывком Иванов придвинул младшего ближе, раздвигая ему ноги. — Хватит… Пожалуйста, — Данил начал рыдать с новой силой. Ваня отрешённо смотрел на брата. — Хватит этих нежностей, — пробормотал он. Но младший снова не услышал. Да и не надо было. Эти слова предназначались не ему. Старший притянул Данила ещё ближе и, помогая себе рукой, начал вставлять, не обращая внимания на просьбы остановиться. — Не сжимайся, котёнок, — шлепок. Ягодицу словно ошпарило. Данил дёрнулся, но Ваня крепко держал его. Свободная рука сжимала талию младшего до синяков, больно сдавливая органы. Даня чувствовал, как входит член брата. Ваня больше не медлил. Головка была внутри. Мальчик старался расслабиться, но мышцы сжимались непроизвольно. Острое покалывание в анусе не прекращалось. Толчок. — БОЛЬНО! ХВАТИТ, ПО… КХ… ПОЖАЛУЙСТА…! — Будешь орать, я тебе член в рот затолкаю по самые гланды, — толчок. Данил выгнулся, пальцы ног захрустели. Кисти рук вывернулись, стягивая простынь.Ваня не дал времени привыкнуть. Толчок. Продолжая придерживать парня одной рукой, Иванов начал ускорять темп, стимулируя член брата. Мальчик будто распадался на части. В этом не было ни капли удовольствия. Он чувствовал, как в него входят, заполняя всё внутри так, что кончики пальцев немели, а все ощущения разрывались в голове крохотными, но смертельными бомбами. Когда Ваня отводил таз назад, чтобы с новой силой вбиться в измученное тело, ягодицы сводило, а внешние мышцы ануса податливо выворачивались, сжимая пенис плотным кольцом. Ваня приподнял брата за бёдра и резко вошёл. И с каждым толчком он проникал всё глубже, всё быстрее двигал рукой. Тишину комнаты развеяли гулкие хлопки и беспрерывные рыдания, изредка перебивающиеся жалкими полустонами. С каждым проникновением Данил выгибался, извиваясь словно змея, которую придавило камнем. Он чувствовал, как сдавливает тело брата ногами, как рука брата безжалостно ходит по его члену. Со лба стекали капельки пота, смешиваясь со слезами. Губы искусаны в кровь. На ладонях полумесяцы ногтей. Младший понимал, что вот-вот вырубиться. Хлёсткий удар по щеке вывел его из транса. Данил лишь на секунду открыл глаза. Довольное лицо зверя, пылающее похотью, и мерзкий оскал превосходства. — Нет, котёнок. Ты должен чётко осознавать ВСЁ, что Я делаю с тобой. Толчок. Вскрик. Ваня остался внутри. Данил кончил. Горячая жидкость попала на живот и кровать. — Эй, — толчок, — скажи, как сильно тебе понравилось, — ещё один. — кончил так быстро из-за того, что тебя и спереди и сзади долбили? — и снова. — Вдоволь насладился моим членом? Ваня словно взбесился. Ухватив брата за подбородок и нависая над ним, ядовито прошипел: — Посмотри мне в глаза и скажи, каково тебе ощущать член в заднице? — Понравилось, — просипел мальчик, собирая остатки сил. Он не мог сказать правду. Данил просто не мог. — Умница, котёнок. Запомни сегодняшний день. Тебя изнасиловал твой брат, а тебе понравилось, — последнее слово было произнесено с язвительным акцентом. Ваня встал. Данил не видел, что он делает. И не двигался. Почему? За что? Чем он заслужил такое отношение? Младший даже не мог пошевелится. Он уставился в потолок, понимая, что это было его личным концом.***
— Данил? Поднимись немного. Ты тяжёлый, блин, — девушка тормошила парня за плечо. Парень, не понимающий, что происходит, кое — как сел, сонно оглядываясь. Катя крутилась около него, требуя снять майку. — Давай, давай. Тебя надо переодеть, — она чуть ли ни силком стянула с него одежду и, вытирая спину, надела другую. — Что происходит? — Данил обнаружил, что находится в Ваниной постели. — У тебя температура, — девушка тыльной стороной ладони проверила лоб, — но уже получше. Есть хочешь? Младший медленно покачал головой, всё ещё удивлённо прожигая Катю взглядом. — Ложись. Я всё объясню, — она помогла Дане укрыться и накинула ещё один плед.— Ваню вызвали в штаб, поэтому приехала я. Ты весь горел, пришлось сделать укол. Оставлять тебя в таком состоянии нельзя. Везти в больницу… В общем, я с ночи была тут. Как только Данил услышал имя брата, его передёрнуло. Девушка это заметила, но виду не подала. Неловкое молчание оплетало комнату липкой паутиной. — Я… Он сейчас не дома? — Нет. — Когда вернётся? — Сегодня вечером точно будет дома. — Я могу пожить у тебя эту неделю? Катя сочувственно поджала губы: — Я бы хотела этого, но он не разрешит. Когда он был пьян, я могла бы тебя забрать, а сейчас… — Он не был пьян. Девушка замолчала. Что она сейчас могла? Заботиться о нём, помогая сменить одежду, но на деле закрывает глаза на преступление. Ей было противно от самой себя. Но по-другому было нельзя. Иначе её планам и планам Вани придёт конец. — Мне нечего тебе сказать. Моё сожаление ничего не изменит. Слышать какие-то слова поддержки — слишком жестоко. Ведь даже сейчас я не собираюсь никому об этом рассказывать. Да и в такой ситуации слова не особо помогают. Единственное, что ты сейчас хочешь, это просто забыть всё или исчезнуть. Страх и стыд — отвратительные чувства. Но нужно жить дальше. Со временем всё пройдёт, ты забудешь об этом. Сейчас тебе остаётся только смирение. — последняя фраза далась с особым трудом. — Ты в это веришь? К ате хотелось обнять его. Хотелось кричать, что она несёт полную чушь. Но нельзя. Нельзя. — Да, — она встала, — отдохни. Температура не до конца спала. Позже сделаем ещё один укол, — и вышла, прикрыв дверь. Спустившись вниз, сползла по стене, сжимая голову руками. Словно пыталась стереть из головы последние минуты. В носу закололо. — Ёбанная мразь. на его месте должен быть ты, сдавленным полушёпотом процедила девушка. — Знаю, — Ваня сидел на кухонном столе, разглядывая собственные пальцы. — Как он? — Иди нахуй, Иванов. Как блять? Ты его изнасиловал, как думаешь, как он? — Ты знала, что может случиться. Контролируй свои эмоции. — Знала?! Я знала, что ты, трусливая тварь, скинешь заботу о нём на меня?! Этого блять не было в планах. Ты хоть представляешь, что я ему сейчас наговорила? ЧТО НУЖНО СМИРИТЬСЯ И ЗАБЫТЬ! Ебать, Ваня, ему всю жизнь придётся бороться с этим. Бери блять ответственность за свои действия. — Возьму, когда придёт время. — он слез, собираясь подняться. — Нет. — Что «нет»? — Не делай вид, что не понял. Он от одного твоего имени готов умереть от страха. Добить его хочешь? Ваня замер. — В чём смысл? Мы живём вместе. Я не буду избегать его. Просто вчера… Я не смог. Поэтому позвал. Спасибо, что приехала. Дальше сам справлюсь. — Не смей. — Ты сказала взять ответственность. — ДА, ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ САМ РАЗОБРАТЬСЯ С ПОСЛЕДСТВИЯМИ, ПРИДУРОК. А ты позвонил и мне пришлось тащиться сюда ночью, сидеть с ним в ванной, отмывая сперму и окатывать его холодной водой, чтобы сбить температуру, — девушка говорила громко, будто забыв о Дане. Данил бесцельно бродил глазами по комнате. Руки, ноги, спина. Всё болит. Мальчик, не соображая, встал с кровати. Шкаф. Третья полка. Таблетки. Холодно. Ванная. Здесь Ваня заставил его отсосать ему. Слишком ярко. Свет всегда был таким ярким? В зеркале проплыла какая-то тень. Кто здесь? Или это был он сам. Он стал тенью? Его тело больше не принадлежит ему. Таблетка. Горько. Вторая. Ещё одна. И ещё. Кончились. Тошнит. Стало жарко. Кафель очень холодный, приятно. Потолок расплывается. Мама плачет. Почему она плачет? Дед тоже грустный. Вани нет. Где он? Почему его здесь нет? Почему все плачут, а его нет? Что произошло? Это какая-то ошибка. Здесь же никого нет. Почему? Почему их не было рядом, когда он так нуждался в их помощи? Почему стало темно? Так тихо. Слишком тихо. Нет, громко. Кто кричит? Моё имя. Ты зовёшь меня по имени. Ты всегда звал меня по имени, когда говорил о чём-то серьёзно. Я привык. Твой голос слишком далеко. Но я всё равно слышу. Я… Я слышу? — ДАНИЛ! — Ваня держал его, наклоняя в ванну. Пальцы во рту задели миндалины и его стошнило. Ещё один позыв. Кашель. Вода. Холодный душ. — Вырвало? — Да, уже три раза. После первого сразу отключился. — Давай ещё. Всё должно выйти. Он таблеток десять проглотил. Ваня снова вставил пальцы в рот младшего. Данила снова вырвало. После каждого раза начинался приступ кашля, горло резало словно ножом. Вода попадала в глаза и нос. Дышать было трудно. Руки дрожали. Он даже не может на них опереться. — Данил, пей, — девушка протянула парню стакан воды. Данил попытался его взять, но пальцы не слушались. Девушка всё сделала сама. Ваня снова спровоцировал у брата рвоту. И так ещё три раза. Стакан воды. Рвота. Стакан воды. Рвота. Стакан воды. Рвота. — Не. Кх-кзххх. Не могу больше… Катя кивком указала на дверь. Ваня вынес младшего, усаживая на кровать. — Уголь, — он потянул ладонь с таблетками, но тут же опомнился и впихнул их прямо в рот Данила. Ещё один стакан воды. Мальчик наконец мог отдышаться. Уголь не перебил противный жгучий вкус во рту. Ваня достал из шкафа свитер и помог младшему переодеться, сразу после закутал его в одеяло. Данил всё ещё не понимал, что происходит. Ему были слишком плохо. — Он сейчас вырубиться, — тревога. — Нельзя. Ваня поднял брата за плечи и, держа за талию, пошёл вниз. — Иди сам. — Не могу, не получается. — Можешь. Я помогу. Данил медленно начал перебирать ногами, держась за брата. Ступенька. Ещё одна. Так много ступенек. Наконец дошли. Они ходили из комнаты в комнату. Ваня открыл окно. Свежий воздух. Данил жадно хватал ртом каждый ветерок, проникающий в комнату. Он начал приходить в себя. «Что я наделал? ЧТО Я СДЕЛАЛ?» — Холодно? Данил понял, что он дрожит. Отрицательно покачал головой. — Спать. Давай поспим. Ваня сомнительно посмотрел на девушку, стоящую в проёме. И после кивка, аккуратно опустил брата на диван. Данил свернулся калачиком, укладывая голову на колени старшему. Ему было всё равно, кто этот человек и что он сделал. Сейчас только одно — сон.***
Данил открыл глаза из-за яркого луча света. Почему занавески не закрыты? Зал. Он спит в зале? Память начала возвращаться. Ванная. Таблетки. Ваня. Что он вчера хотел сделать? Ошибка. Он чуть не совершил ошибку, которая могла бы стоить ему жизни. Он так легко и просто сделал это. Как он мог? А родители? Он совсем не подумал о последствиях. Что… — Прекрати так сжимать мне ногу, котёнок. Данил вздрогнул и резко выпрямился, тут же свалившись с дивана. — Ай! Попытавшись встать, он только запутался в одеяле, поэтому Ване пришлось поднимать его. Потом он просто ушёл на кухню, оставив брата одного. Данил забыл, как разговаривать. В голове одновременно возникало слишком много вопросов, ответы на которые ему придётся искать самому. Он поднялся к себе, стараясь не смотреть в сторону кухни, и снова уснул.***
— Что происходит…? Катя резко подняла голову. Данил стоял на лестнице, дрожащей рукой сжимая кружку. Ваня смотрел прямо на брата. Он видел, как открылась дверь, как младший на цыпочках вышел и замер, увидев его и девушку. — Тебе пора, — Ваня метнул взгляд на Катю, которая стояла у стены. Девушка не стала спорить. Подошла к Ване, что-то тихо спросила и, получив отрицательный ответ, ушла. Данил видел, как дрожали её плечи. Но он даже не задумался почему. Мальчик не вслушался в слова, сказанные девушкой. Он видел перед собой его. Чудовище, зверя с тёмно-карими глазами, желающими его убить. В попытках уснуть днём, он всё думал о том, что с ним произошло. Его изнасиловал брат. Он чуть не покончил с жизнью. Ваня спас его. Это всё не укладывалось в голове. — Хочешь что-то спросить, котёнок? Даня молчал. Сил на слёзы больше не осталось. Кажется, вчера он выплакал всё до последней капли. Да и на какие-либо эмоции тоже. Он не знал, что говорить. Не знал, что делать. Первое, что пришло на ум… — Извини. — Глаза в пол, — Я не хотел подслушивать. Просто чай закончился. Тихий, смиренный голос. До жути пугающий мёртвый голос живого человека. Парень пошатнулся и плюхнулся назад, успев подставить руку. Молчание. Почему-то в голове возник вопрос. — Ты не был… — Данил остановил себя. Ваня не должен узнать, что Катя рассказала ему о штабе. — С теми людьми? — С чего такой вопрос? — Катя сказала вчера, что тебя нет дома. А ты был. Ваня слегка прищурился, наблюдая, как брат крутит в руках стакан. — Был. Получилось приехать раньше. И снова молчание. Младший неловко поёрзал. Спина и ноги болели. Внизу ощущения тоже были не из приятных. Он попытался встать, но запутался в одеяле и, почувствовав, как теряет равновесие, зажмурился, думая, что сейчас полетит лицом вперёд. Однако падения не случилось. Тёплые руки крепко подхватили его, заковывая мёртвой хваткой. Данил не двигался. У Вани всегда была хорошая реакция, но младший не ожидал, что тот поймает его. Подобная ситуация уже случилась в школе. Он тогда не на шутку перепугался и цеплялся за брата даже после того, как его оттащили с лестницы. Сейчас же он хотел оттолкнуть его, но не мог. Вдруг Ваня разозлиться? Поэтому просто стоял, терпя неудобное положение. Старший легко, как пушинку, подхватил брата на руки и усадил на кухонный стол. Вернулся за кружкой, каким-то чудом не разбившейся после падения. Данил молча наблюдал. Брат заваривал ему кофе. Такой приятный густой аромат. — Разве мне можно сейчас кофе? — Разве тебе разрешали вставать с постели? — Ваня хмыкнул. Он достал второй стакан. Зелёный чай. Ваня обожает зелёный чай. Он отдал брату напиток и уселся напротив. — Если собираешься что-то сказать, сейчас самое время, котёнок. У меня хорошее настроение, — Иванов отхлебнул чай и тут же высунул язык, часто дыша. «Горячий» — подумал Данил, улыбаясь в себя. Это была забавная картинка. Человек, который его изнасиловал, сейчас сидит напротив и дует себе на язык, прямо как маленький ребёнок. И Данил этому умиляется. Настоящий театр абсурда. — Что ты хочешь от меня услышать? Ваня исподлобья глянул на брата. Таких вопросов он явно не ждал. — Наверное, я понимал, к чему всё идёт. Но отказывался в это верить. Я не хотел думать, что ты на такое способен. После всего, я надеялся, что смог достучаться до тебя. Мне до этого было страшно рядом с тобой. Сейчас я чувствую… Ничего? Полагаю, хуже уже быть не может. Я буду слушаться тебя, буду спать с тобой, когда ты этого захочешь. Мне больше ничего не остаётся. Мне было больно физически и морально всё это время. Если ты добивался этого, то поздравляю. Потому что я больше ни на что не способен. Я не могу рассказать об этом, не могу куда-то обратиться. Я не могу сопротивляться, потому что мы заключили сделку. Я даже умереть не смог. Я не знаю, что вы с Катей задумали и почему я стал участником всех этих событий, но… — Что мы с Катей задумали? — Ваня нахмурился. Данил закусил губу. Он совершил ошибку. Проговорился. — Ну, это очевидно. Она постоянно помогает тебе. Я предположил, что вы… — Данил закапывал себя. — Что мы что? — Не знаю. Договорились о чём-то. И у вас взаимовыгодная помощь. — Она тебе что-то рассказала. — Нет. — Это был не вопрос, котёнок. — Я ничего не знаю. Это только моё предложение, — Данил вёл себя спокойно. — Допустим, я тебе поверил. И что ты ещё напредполагал? — Больше ничего, — тихо, но уверенно сказал младший. Ваня смерил брата тяжёлым взглядом. Удалось ли убедить старшего, Данил не знал. Да и его это не особо интересовало. — Твоя реакция сейчас подтверждает мою догадку, — Даня попробовав кончиком языка температуру напитка и, убедившись, что он остыл, сделал небольшой глоток. Ваня молчал. На лице ни одной эмоции, лишь пристальный взгляд. Невозможно определить, что сейчас творилось в его голове. Может, он уже придумывает наказание, а может просто размышляет над тем, как брат смог догадаться о его сделке. Прошло около двух минут, прежде чем он снова заговорил. — Предлагаю обновить условия договора. Если ты узнаешь всю правду без моей помощи, я всё прекращу. И перееду из этого дома. Данил, реагировавший на всё относительно спокойно и пребывавший даже в каком отрешённом состоянии, оживился. Но ждал подвоха. — Зачем ты ставишь условия, которые помогут мне сбежать? — Мне интересно, как далеко ты сможешь зайти. На что готов пойти зверёк, загнанный в угол, Данил? «На убийство или смерть. Третьего не дано» — Я согласен. Мне нечего терять. Но если так судить, то и тебе тоже. Раз так легко готов меня отпустить. Ваня слез со стола, убирая кружку в сторону. Руки, нагревшиеся от стакана, аккуратно накрыли щёки брата. Данил замер. Ощущения яркого отчаяния от безысходности. Он не мог отвернуться, сбежать или просто заплакать. И теперь точно знал, что Ваня способен на всё. Может страх, может смирение. А может всё смешалось внутри и разорвалось, оставляя пустоту сожалений. — Зачем так усложнять… Можешь ведь всё рассказать сам, — взгляд голубых глаз устремился в бездну карих. — Больше никогда не пытайся от меня сбежать. Данил возразил. Ведь бежать ему было некуда, но Ваня не дал закончить мысль. — Никогда больше не пытайся покончить с жизнью. — Я тогда не соображал. Это было импульсивным решением, — Данил отвёл взгляд. Поцелуй тёплых губ в самый кончик носа. Данил досадно ухмыльнулся. Никаких ответов на его вопрос. Он должен узнать обо всём самостоятельно. Ваня отнёс брата в комнату, закутал в одеяло и вышел. Данил чувствовал себя отвратительно после их разговора. «Лучше бы я тебя не видел…». Следующие два дня прошли спокойно. Ваня не трогал брата и вообще редко появлялся в комнате. А если и приходил, то только чтобы проверить у младшего температуру. Данилу стало лучше. Правда, за это время всё, чем он питался — активированный уголь и жидкие каши. Кати почему-то дома не было. Данил задумался, действительно ли завтраком, обедом и ужином занимается Ваня. Мальчик просыпался ближе к обеду, занимался уроками, а оставшийся день читал. Но ни на минуту он не переставал думать о том, как ему всё узнать. Идея пришла неожиданно. Она была до глупости простой, Данил даже не понял, почему не додумался до этого раньше. Дождавшись, когда Ваня уйдёт из дома, Данил всё это время следивший за ним из окна, кинулся к телефону. Гудки. И… — Слушаю. — Мне нужна помощь… После всего услышанного девушка сразу отключилась, не дав ответа. Она и представить не могла, что простая пешка, даже не добравшись до конца игральной доски, сможет поставить ей шах и мат. — Ивановы… Вы, блять, стоите друг друга. Катя повернула ключ и резко крутанула руль, выезжая с обочины. «Поездку в магазин придётся отложить». Данил, сжимая телефон, бросил взгляд на улицу. Куда он пошёл? Зачем? Всё это не имеет значения. Скоро. Скоро не будет иметь значения. Раздался дверной звонок. Данил удивлённо посмотрел на часы. «Так быстро приехала?» Сползая с кровати и неловко укутываясь пледом, парень поплёлся вниз. — Быстро ты, — бросил Данил, открывая дверь. — Ооо, так ты ждал меня? Младший оторопел. На пороге стоял Женя. Он попытался закрыть дверь, всем весом навалившись на неё. Но было поздно. — Что ж ты так с гостями. Лучше бы чаю предложил, — Женя прошёл в дом, оглядываясь по сторонам. Данил молчал. «Улица. Открыто. Бежать». Парень продолжал таращиться на единственный выход, не двигаясь с места. — Ну ты там где, Дань? — послышалось с кухни. Парень отшатнулся, упираясь плечом в стену. «Время. Катя скоро будет здесь. Мне надо тянуть время». Не до конца прикрыв дверь, чтобы девушка смогла понять, что что-то не так, он отправился на кухню. Женя непринуждённо сидел на стуле, положив подбородок на руку. — Зачем пришёл? — Данил уселся напротив, немного отодвинувшись от края стола. — Хотел друга навестить. — Вани нет. — А я не про него. Младший иронично ухмыльнулся. Кажется, он всё же начал перенимать привычки брата. — Не думал, что, изнасиловав человека, ты становишься с ним друзьями. — Тебе не привыкать, — Женя смотрел прямо в глаза, наслаждаясь Даниной реакцией. Что-то кольнуло внутри. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Парень не заметил, как начал легонько постукивать себя по ноге. — И что же тебе понадобилось от «друга»? — Просто решил заскочить. Что такого? — мерзко. — А что не заскакивал, когда Ваня дома был? Женя рассмеялась, одобрительно качая головой. Данилу было противно. От каждого звука, слова. Каждого движения. Всего на секунду его посетила мысль: «с ним по-другому. Страшно, но по-другому…» — У меня всё хорошо. Можешь уходить. — Так скоро выгоняешь? — Женя сделал вид, что вытирает слезу. Данил нахмурился. Сколько ещё продолжится этот маскарад? Сколько ещё он сможет сохранять спокойствие. Нужно что-то сказать. Как-то заинтересовать его. Но не выводить из себя. — Тот дом, куда меня привёз Ваня. Что это? Зачем это было? Женя склонил голову, будто прикидывая, стоит ли ему рассказывать. Данил знал, что он ничего не скажет. Ему просто нужно было время. — Расскажу, если отсосёшь мне, — Женя ехидно улыбнулся. Младший напрягся. Тема зашла явно не в ту сторону. — Обойдусь. — Я помочь хочу. — Обойдусь, — более громко процедил младший. — Ну, тогда ничего рассказывать не буду. — Женя резко потянулся вперёд, пытаясь схватить Даню за шиворот. Но младший предвидел это. Он специально сел подальше, боком, чтобы было удобнее сбежать. На улицу бежать смысла нет, наверх тоже. Данил маневрировал вокруг стола, стараясь находится диаметрально противоположно незваному гостю. — В догонялки решил сыграть? — Иди нахуй. — Тц, совсем от рук отбился. А тогда был тихим. Помнишь? Хныкал себе спокойно, пока мои пальцы растягивали твою дырку. Женя сделал шаг вправо. Данил влево. Бегать так вечно они бы не смогли. Женя одним рывком перепрыгнул стол, настигая младшего. Данил бросил в него пледом, подставил стул и кинулся наверх. Наверх. Тупик. Забегая в комнату, он попытался закрыться, но не успел. Женя со всей дури пнул дверь ногой. Данил отлетел, ударившись затылком. — Ой-ой, ушибся? Удар. Слишком слабо. Женя даже не пошатнулся. — Ну что это за удар? Показать, как надо? Парень замахнулся. Данил закрыл лицо руками, вжимаясь в пол. Удар. Младший вскрикнул, хватаясь за живот. Женя схватил его за волосы, потащив в сторону кровати. Мальчик начал брыкаться, пытался как — то отбиться. Парень швырнул его к кровати. Даня снова ударился затылком. Парень сжал его горло, не позволяя двигать головой. Иванов был уверен, что его сейчас снова ударят или попытаются поцеловать. — БЛЯТЬ! СУ… И снова удар. Ещё один. Неразборчивые ругательства. Звуки возни. Младший открыл глаза. — Ваня? — Господи, что происходит? — на пороге показалась Катя. — Ещё хоть раз покажешься здесь, я тебе все кости переломаю, — удар. — Эй, прекрати! — Катя уцепился за плечи Ивановна, отталкивая его назад. Женя валялся на полу, держась за живот. Весь рот был в крови, вперемешку со слюной. Он что-то говорил, но Данил не смог разобрать. — Забирай Данила и дуй в другую комнату, — Ваня дёрнулся в сторону Жени, но девушка преградила ему путь, — Быстро. Поиграв в переглядки, Ваня наконец отошёл, поднимая руки вверх. Но нет. Он не успокоился. Глаза. Данил думал, что тот взгляд, которым брат смотрел на него, был полон настоящей ненависти и злобы. Но нет. Вот этот взгляд. — Ваня, — прошептал младший. Иванов повернулся. Даня дрожал. Страшно. Но оставаться в этой комнате он точно не хотел. Брат помог ему встать и, бросив на Женю ещё один злобный взгляд, увёл из комнаты. Как только они оказались в зале, он обеими руками взял лицо младшего и повернул к себе. — Что он тебе сделал? — Ничего, — замотал головой Данил. Ваня прищурился, осматривая брата. — Правда, ничего. Он только догнал меня. — А почему щека красная? — Я упал, когда бежал в комнату. Ваня аккуратно провёл большим пальцем по следу. — Он только говорил. Но ничего не сделал, — Данил почувствовал, как в носу защипало. — Ты… Ты успел… Мальчик зарыдал. Он хотел отвернуться, попытался оттолкнуть брата. Но Ваня крепко прижал его к себе, положив подбородок ему на голову и легонько похлопывая по спине. Данил комкал его одежду, тихо всхлипывая. Он чувствовал что больше не может стоять. Но Ваня держал. Держал его, не позволяя упасть. И снова эта забота. Снова непонятные чувства. В коридоре послышались шаги. Даня хотел поднять голову, но старший рукой прижал его к груди и развернулся так, чтобы Данил оказался к проходу спиной. Щёлкнула дверь. Тишина. Потом кто-то зашёл. Младший не видел, но было понятно, что это Катя. — Он ушёл. Следил за домом и дождался, когда Данил будет один. Я сообщу об этом Александру. Тебе скорее всего ничего не сделают. — Хорошо. А ты что здесь забыла? Данил дёрнулся. Ведь это он позвал девушку. Ваня, почувствовав импульс, указал на всё ещё прижимающегося к нему брата взглядом. Катя кивнула. — Нужно поговорить, — озадаченно подытожила девушка. — Да. Действительно. Эй, успокоился? Данил отшатнулся, поднимая голову. Что-то в его интонации было не так. Младший и девушка направились наверх. Ваня пришёл минут через десять. Девушка сразу вышла, сказав, что подождёт внизу. Старший старался удержать свой взгляд на чём угодно: шкаф, окно, мятный листок, лежавший на столе, какое-то пятно на стене. Ваня не смотрел на брата. Намеренно. Что творилось в его голове? Почему он был так спокоен? Тянущаяся липкая тишина заполняла комнату. Данил ощущал себя аквариумной рыбкой, которая долгое время пыталась вырваться наружу и спастись, но не успела сохранить в себе желание жить. И сейчас смиренно предстала перед хищником, ожидая расправы. Но враг вовсе не хотел её убивать. Разве, потеря тяги к существованию не хуже самой смерти? — Я нарушил свою часть сделки. — Ваня медленно подошёл и сел на край кровати, спиной к младшему. — Больше не притронусь к тебе. Не подниму руку, не попытаюсь поцеловать, — ровный и уверенный голос, — тебе не придётся выполнять мои приказы, здороваться или общаться со мной. Ты свободен, котёнок. Мальчик только сейчас осознал, что произошло. Это был конец. Конец всем его страданиям. Ему больше не нужно опасаться брата. Не нужно складывать кусочки пазла, терпеть избиения и домогательства, пытаться узнать информацию. Почему? Почему он не подумал об этом раньше? Он должен быть счастлив. Он свободен. СВОБОДЕН. Так всё и закончится. Да? Прямо сейчас? Данил видел лишь спину брата, слышал его глубокое дыхание. И с каждым словом будто захлёбывался. Его переполняли смешанные чувства. Он так долго ждал этого, тысячу раз прокручивал в голове этот момент, мечтал, как скажет старшему, что всю жизнь будет его ненавидеть за все его действия. Но что это? Где ликование? Где восторг и облегчение? Почему он не чувствует радости? Что за чувство так упорно рвётся наружу? «Не делай этого» — твердит голос внутри. «Ты выбрался из этой ловушки, беги. Беги как можно дальше от этого монстра. Не смей открывать рот, не смей говорить с ним! Молчи! МОЛЧИ!» Ваня, не услышав никакого ответа, встал, собираясь уходить. Глубокий вдох. Два шага — он уже стоит у двери. Одно движение — его рука поворачивает ручку. Остаётся краткий миг, который позволит Дане избавиться от власти над собой. «Он никогда больше не ударит меня. Он уйдёт навсегда. Ты больше не будешь бояться заходить в свой собственный дом. Ты так и не узнал всей правды. Он больше никогда не увезёт тебя в штаб. Он спасал тебя. Ты не можешь простить этого монстра. Ты не можешь жить, если его не будет рядом. Он ненавидит тебя. Он дорожит тобой. Ты боишься и ненавидишь его. Ты не можешь принять свои чувства, Данил. Он тварь, уничтожившая тебя. Он… Да. Но я…» — Нет, — хрипло отозвался младший.