Последнее слово (Fight till the end)

За последние две недели Йесон привык ходить с опущенной головой. Он следил за всеми, когда никто не наблюдал за ним. Он боялся смотреть окружающим в глаза. В них всегда было место насмешке или жалости. Чонуна воротило от одного и другого. Жалеть его было бесполезно, да и гордость, несмотря на неуместную ранимость, душила, то и дело подстегивая съязвить. А высмеивать его было не за что, ибо и дураку, вовлеченному в процесс, было понятно — это касается всех и каждого; на месте Чонуна мог оказаться пусть не всякий, но любой добросовестный и внимательный полицейский. Может быть, такие уже были, Чонун не знал наверняка, но в последнее время его всё чаше мучали подобные мысли. Ведь кто-то до него мог уже испытать подобную участь. Кто-то ведь мог быть успешно устранён. Загнан в тюрьму, запуган или убит. В таком деле любые средства хорошо. Жизни ничего не значат. А что творилось с близкими этих самых людей? Чем они были запуганы, как они всё это вынесли? Йесона мучали догадки и сомнения. Сон практически пропал. Он не боялся заснуть, а следующим утром быть обнаруженным внезапно мёртвым, нет. Он не мог спать, потому что, несмотря на смирение, в нём всё ещё теплилась надежда. Он по-прежнему верил. Верил, что всё ещё можно переиграть. Утро, день, вечер или ночь, — всё смешалось. В соседней камере то и дело менялись люди, а Чонун уже шестой день гипнотизировал потолок. До суда никто не имел права сажать его в тюрьму, где бы он смог не слышать знакомые голоса и не видеть лица уже, наверное, бывших коллег, но как опасного преступника его заперли в обезьяннике, где жизнь шла своим чередом. Чонун был в курсе всех причинно-следственных связей, понимал, за что того или иного человека сажали под ключ на несколько часов или суток. Он слышал многие разговоры, он видел целые палитры эмоций: слезы, смех, чудачество, опустошения, гнев, знакомое смирение. Были и те, кто от скуки пытались разговорить Чонуна, но они и больше двух часов в камере не задерживались — за ними обязательно кто-нибудь приходил. За Чонуном было некому приходить. Он даже не мог уйти под чью-либо ответственность. Непредвиденная и до сих пор неоправданная смерть обоих родителей при страшнейших обстоятельствах накануне выпускных экзаменов кардинально изменила жизнь Йесона. В тот вечер погибла не одна семья. И именно тогда Чонун однозначно для себя решил стать полицейским, отчаянно мечтая предотвращать смерти ни в чем неповинных людей. Друзья у Чонуна имелись, даже близкие друзья, которым он мог безоговорочно довериться, но никто не мог поручиться за убийцу, даже если очень хотел. Поэтому, когда в камеру зашёл следователь и неожиданно сказал: «Поднимайся. За тобой пришли», — Чонун несказанно удивился, но задавать наводящих вопросов не стал. На Йесона не стали надевать наручники и вместо привычной допросной или же переговорной зачем-то повели в кабинет к старшему следователю. Чонун, хмурясь и мысленно отсчитывая каждый шаг, успел прокрутить десятки вариантов развития событий в голове, прежде чем оказался перед дверью с массивной табличкой «начальник отделения» по середине. Единственное, что успел расслышать Чонун до того, как перед ним распахнули дверь, была уверенная фраза «Вы же знаете, меня не запугать», сказанная с усмешкой чьим-то уже знакомым голосом. Стоило Чонуну перешагнуть порог кабинета, как все моментом замолчали и уставились на него. Очутившись внутри, Йесон окинул подозрительным взглядом каждого присутствующего: за столом начальника отделения, который стоял чуть поодаль, сидел Сам комиссар, что сразу насторожило Йесона; на диванчике в противоположном углу, перекинув ногу на ногу, восседал старший детектив, расследующий дело Чонуна, а посередине кабинета в сером клечатом костюме стоял молодой человек — молчаливый адвокат Йе, который встречал своего подзащитного неожиданно радостной улыбкой. — Что происходит? — встревоженно поинтересовался Чонун, неотрывно смотря в подозрительно блестящие глаза адвоката. — Ким Чонун, — немного писклявым голосом обратился начальник отделения, — Вы будете освобождены под подписку о невыезде. — Причина? — Отсутствие каких-либо весомых доказательств вины, — с досадой сообщил невысокий мужчина и раздраженно кинул местами помятую бумагу, которую вероятно уже успел зачитать до дыр, к себе на стол. — Но в случае необходимости вы обязаны прийти в органы власти по первому требованию — Но ведь меня уже упекли за решётку, — искренне удивился Чонун, широко распахнув глаза. — Разве такое возможно? — Безнаказанным это не останется, не переживайте, — наконец-то подал голос буквально светящийся от странной радости адвокат. Он учтиво улыбнулся Чонуну и, переведя взгляд в сторону начальства, в секунда стал серьёзным. — Комиссар? С оттенком ироничного вызова Кюхён обратился к явно недовольному происходящем мужчине, облокотившегося на стол и подпирающего подбородок руками. Комиссар, до этого неотрывно наблюдающий за Йесоном, неспешно перевёл тяжёлый взгляд на порядком раздражающего и своими интонациями, и неуместно победными ухмылками, и просто своим присутствием адвоката. Кюхёна это только раззадорило, но собрав все остатки серьёзности, на которую только был сейчас способен, он с фальшивой вежливостью поинтересовался: — Комиссар Ли, Вы бы не хотели принести свои извинения за то, что лишили нормальной жизни своего же работника по причине халатности всего отделения? — Адвокат Чо, а не многое ли Вы себе позволяете? — тут же отреагировал стоящий по правую руку от комиссара начальник отделения. — Кто — я? — искренне удивился Кюхён, указав на себя пальцем. — А что я такого сказал, господин Ким? — Вы дерзите начальству. — Вот как? — вопросительно изогнув бровь, Кю слегка качнул головой и слегка вытянул губы, которые тут же украсила злорадная ухмылка. — Однако Я действую в рамках закона, а не закрываю в обезьяннике человека за просто так. Или, быть может, у Вас есть какая-то личная неприязнь к моему подзащитному? — с прищуром поинтересовался Кю. — Если это так, то не забудьте об этом упомянуть во время суда. И будьте уверены, каждый причастный получит по заслугам. — Адвокат Чо! — прихлопнув по столу, воскликнул комиссар, заставив всех встрепенуться. — Вы в конец обнаглели? Вы хоть помните, с кем разговариваете? — Значит, извинений не последует? — не повышая голоса, но не теряя своей твёрдости и решимости, в противовес осведомился Кюхён, гордо вздернув нос кверху. — Что ж... Господин Ким, — вежливо обратился Кюхён к своему подзащитному, — прошу прощения, что Вам всё это пришлось выслушать. Я ждал понимания... В любом случае, я глубоко сожалению, что Вам пришлось столько времени провести за решёткой, — Кюхён виновато склонил голову перед Йесоном, прижав ладонь к груди. — Отчасти это моя вина. Долго разбирался с бумагами... — Всё в порядке, — отмахнулся Чонун, не ожидавший такого почтения. — Мы можем идти? — Да, конечно, — с улыбкой поднял глаза Кюхён и кивнул своему подзащитному. — Только сначала подпишите пару бумаг. Кюхён указал на стол, где напротив комиссара лежала небольшая папка с документами, и любезно попросил Чонуна садиться. Йесон быстро уселся за стол и, не задавая лишних вопросов, беглым взглядом изучая каждый документ, ставил подписи там, где указывал адвокат, которому, несмотря на все страхи, Чонун неожиданно для себя рискнул довериться. — Только не думай, что получил полную свободу, — с усмешкой заявил комиссар, сверкнув глазами, стоило Чонуну поставить последнюю подпись. — За тобой глаз да глаз. — Да, — тяжело вздохнув, Кю положил руку на плечо к своему подзащитному в попытке привлечь внимание, — к сожалению, страну покидать будет нельзя. Но это только до решения суда. — Из дома выходить можно? — обернувшись, с какой-то странной надеждой и внезапным страхом в глазах отреагировал Чонун, чем, несомненно, сразу озадачил Кюхёна, который только сейчас обнаружил, какое хрупкое и маленькое плечо оказалось под его ладонью. — К-конечно, — невольно заикнувшись, с улыбкой ответил Кю, — это же не домашний арест. — Хотя бы так... Многозначительно на выдохе произнёс Йесон и быстро поднялся из-за стола. Он задумчиво окинул взглядом кабинет и неуверенно шагнул в сторону выхода. Кюхён тут же подлетел к двери, которую вежливо открыл для своего подзащитного, и, тепло улыбнувшись встречному испуганному и недоверчивому взгляду, едва заметно кивнул, дав понять, что одного он Чонуна сейчас не отпустит. Разорвав взгляд, Йесон опустил голову и, слегка усмехнувшись, пару раз провёл пальцем по кончику носа. Вновь взглянув на Кюхёна, он понимающе кивнул и сделал решительный шаг вперёд, но был остановлен внезапным строгим и насмешливым голосом: — Уйдёшь не попрощавшись с начальством? — удивлённо спросил комиссар и, не дожидаясь ответа продолжил: — Чонун, послушай, — с усмешкой обратился мужчина, — будь аккуратен на улицах. Обозлившихся на твою выходку предостаточно. И будь готов в самое ближайшее время вернуться за решётку. Мы докажем твою вину, — самодовольно заявил комиссар, откинувшись на спинку кресла. — Так что не прощаюсь и до скорой встречи. — Да разве... — Расправиться со мной Вы всегда успеете, — обманчиво спокойным голосом перебил готового съязвить Кюхёна Чонун. — Следите, дышите мне в спину. Покушайтесь. Мне не страшны ваши запугивания. Хм, — Чонун криво усмехнулся одним уголком рта, что на его исхудавшем и побитом лице выглядело довольно пугающе, — как не странно, сегодня Я всё ещё верю в правосудие, комиссар. Поэтому, конечно, не прощаемся, — ехидно подметил Йе и кивнул в знак прощания. — Счастливо оставаться. Йесон больше не обронил и слова, пока, по привычке опустив голову, послушно следовал за своим адвокатом, который вызвался его подвести и не принимал отказа. В голове никак не укладывалось, что его всё-таки выпустили, что нашёлся хоть кто-то, кто в такой ужасно запутанной ситуации смог за него заступиться. Чонун не мог поверить, что для него в действительности все ещё оставалась надежда. По крайней мере, теперь он точно знал, что побороться за правду шанс на самом деле имелся. Кюхён, идущий впереди, то и дело поглядывал по сторонам и назад, не понятно за что больше беспокоясь: за возможную агрессию со стороны провожающих не самыми радушными взглядами, так ещё и встревоженно охающих и странно перешёптывающихся сотрудников отделения или за несуразную подавленность, несмотря на очевидное воодушевление, со стороны Чонуна. До машины оба добирались молча. И только усевшись за руль и пристегнувшись, Кюхён, порывшись в бардачке, который аккуратно придерживал, чтобы не задеть колени своего пассажира, вытащил оттуда какой-то тюбик, который сразу же протянул Чонуну, и настойчиво произнес: — Держи. — Что это? — удивился Чонун, одарив Кюхёна непонимающим взглядом. — Крем для рук. — Зачем? — Тц, — цокнув языком, Кю взглянул вперед и в неожиданном смущении потёр кончик носа. — У тебя до невозможности сухая кожа. Обветренные руки, — Кюхён с шумом выдохнул и снова перевёл взгляд на растерянного Йесона. — На допросе заметил. — Я, я много путешествую… — Ну уж вряд ли кожа стала такой только от недельного заточения, — вскинув руки, возмутился Кюхён, улыбнувшись. — Надеюсь, об этом ты мне расскажешь чуть позже, — как бы между делом отметил Кю. — Кожу надо увлажнять. А то в старика превратишься раньше времени. Давай, бери уже скорей! Уже готовый всучить в эти самые сухие руки крем, Кюхён нахмурился, чувствуя, как от неловкости вскоре могут вспыхнуть его щеки, однако Йесон аккуратно принял тюбик, кивнув в знак благодарности, и, чуть помедлив, прекрасно ощущающий взволнованно-ожидающий взгляд Кюхёна на себе, медленно открутил ярко-розовую крышечку. Кюхён, словно заворожённый наблюдающий за процессом, добившись своего, откинулся на спинку водительского кресла и, положив одну руку на руль, заулыбался, словно довольный кот. — Ничего, что я сразу на ты? — обеспокоено поинтересовался Кю, выезжая со стоянки. — Не очень дружу с формальностями. — Всё в порядке, — спокойно отреагировал Чонун, уставившись в окно. — Тебе уж всяко можно. — Куда тебя везти? Может, хочешь что-нибудь перекусить? — Домой, если можно, — совсем убитым голосом прохрипел Чонун. — Давно мечтаю принять душ. — Понимаю. Адрес назовешь или мне в бумагах порыться? — попытался слегка разрядить гнетущую атмосферу Кю. — А лучше сразу забей его в навигатор. Топографическим критинизмом не страдаю, но сейчас совсем не хочется думать, — Йесон послушно принял телефон из рук Кю и вбил туда свой адрес, после чего закрепил гаджет в держателе; Кю в благодарность кивнул и бегло взглянул на экран, — да мы, оказывается, соседи. В паре кварталов от меня живешь. С пунктуальностью проблем не должно возникнуть. — С пунктуальностью? — Да, нам нужно пару раз встретиться на этой недели, чтобы обсудить всё. — Хорошо, — понимающе кивнул Йе. — Где встречаться будем? — Я всех нюансов не знаю, но мне очень не понравились эти «аккуратные намеки» комиссара. Поэтому завтра встречаемся в кофейне, что по соседству от твоего дома. Там ещё светящийся медведь на входе. — А, понял, — задумавшись на секунду, Чонун перевёл взгляд с дороги на своего адвоката. — Хорошо. Во сколько? — Давай, в полдень. Успеешь отоспаться? — Если смогу уснуть… — многозначительно потянул Йе и, тяжело вздохнув, прижался лбом к прохладной поверхности бокового стекла.