Мужчина моргает, чувствуя сухость и жару в комнате. Он никогда не закрывал жалюзи, поэтому послеполуденное солнце светило прямо в лицо. Кот давно сбежал, и Тэгун проверяет свой телефон только чтобы заметить, что на самом деле проспал несколько часов. От пота на спине его рубашка неприятно липнет к телу. Он слегка приподнимается, чтобы стянуть ее на плечи и откинуть в сторону, и быстро опускается на матрас. Часть его хочет снова заснуть, но другая - сосредоточена на быстром дыхании, на том, как ясно он чувствует разливающуюся по телу кровь. Какое-то мгновение Тэгун пытается не обращать на это внимания, но спустя еще несколько секунд понимает, что просто не может.
Его глаза закрываются, когда он лезет в штаны, стягивая их вниз ровно настолько, чтобы освободить свой полутвердый член. Он быстро начинает дрочить, жалея, что у него нет поблизости лосьона или смазки, но сил встать и найти их тоже нет. Разочарование накатывает, когда осознает, что не хочет сейчас иметь с этим дело, но не находит облегчения. Он останавливается, делая паузу, чтобы просто отдышаться, сосредоточиться на своих мыслях.
И представляет, как большие, мозолистые и грубые руки Воншика обхватывают его бока, пробегают по груди, задевая соски. Немного похоже на то, что он делал раньше, но более, гораздо более интимно и реально, и он использует свою свободную руку, чтобы подражать своим мыслям. Его пальцы перекатываются по соскам, слегка сжимая один из них при повороте. Не очень приятное, странное и даже немного зудящее чувство, но само действие посылает сигналы прямо вниз по позвоночнику к его эрекции. От добавленных покалываний он еще больше изгибается, дыхание становится прерывистым и тяжелым, и ритм движений его руки становится более неустойчивым.
Но это не срабатывает. Он осознает всю нереальность, что это всего лишь он сам, что вес Воншика на него не давит, и ему хочется закричать, потому что тот так близко, но он не в силах до него добраться. Его запястье начинает болеть, и он меняет руку, используя свободную, чтобы потянуться назад и ухватиться за рубашку. И всхлипывает, думая о том, как Воншик дышал ему в шею, нежно целовал его там и вверх по подбородку; как тот грубо сжимал их губы, словно зная слабость Тэгуна, и проводил языком по собственным, чтобы для реальности выглядело слишком хорошо; как Воншик удерживал его лицо во время поцелуя.
Его тело вздрагивает, а пальцы ног поджимаются, когда он кончает прямо на рубашку. Он с сожалением стонет, а его тело сотрясается от оргазма. И он остается лежать там, уткнувшись лицом в подушку и сжав пальцы в кулак.
После этого он принимает душ, смывая всю психологическую грязь, и начинает переписку с Хонбином. Он редко пишет ему, и все, что там есть, — это сообщения «Спасибо» месячной давности от младшего. Но он ничего не может с собой поделать.
"Мне нужно сегодня куда-нибудь сходить, — быстро печатает он, — хочу выпить".
И Хонбин немедленно отвечает: "Я заканчиваю съемки не раньше двух часов".
"Я не буду спать".
"Хорошо".
Хонбин приезжает ближе к 2:30, чем к 2, но Тэгун этого не замечает. Его разум затуманился еще до того, как до него добрался алкоголь. Друг хмурится, стягивая тесную темно-синюю зимнюю куртку, застегнутую до подбородка, и его ботинки, блестящие, словно их никогда не носили, скрипят по полу, когда он наклоняется, чтобы снять.
— Извини, я приехал, как только смог. С тобой все в порядке? Ты никогда… — он замолкает, и выражение его лица беззвучно разрывает сердце Тэгуна.
— Да, я… да, — он мысленно себя встряхивает и садится. Он уже подготовился, надев не самую лучшую одежду, но приличную, теплую, удобную, и уложив волосы феном. Хонбин не заслуживает того, чтобы видеть его в худшем виде; ему не нужно знать, чем Тэгун занимался весь день - утопал в бесполезном телевизоре и смотрел драму Ынхи, даже когда она умоляла его не забывать прошлое. Забыть, как сильно это его изменило. Забыть, как сильно это все еще влияет на него. — А ты?
— Что я? — Хонбин выглядит сбитым с толку, почти сломленным от нетерпения.
— Ты в порядке? — повторяет он.
— Хен, я устал, но вроде как здесь, — говорит он твердо, не готовый ко всякой ерунде. — Куда хочешь поехать?
— В бар, — настойчиво отвечает второй.
— Ладно, и что дальше?
— Будет шумно, но побудем вдвоем, — он больше не может смотреть Хонбину в глаза.
— Окей. Я поведу машину.
— Нет, мы возьмем такси.
— Понял.
Тэгун рад, что Хонбин так хорошо его знает. Через двадцать минут они уже в баре, уединенном и отделенном от остальной части ресторана, но все еще достаточно близко, чтобы слышать болтовню людей, достаточно громкую, чтобы перебивать его мысли. Хонбин потягивает пиво, но Тэгун берет соджу. Он старается не смотреть на младшего, когда в течение первых десяти минут выпивает четыре шота.
— Какого хрена? Посмотри на себя. Через пятнадцать минут ты начнешь блевать. Ты еще хуже, чем Воншик.
Тэгун хмурится и ставит свою рюмку на середину маленького столика.
— Да что с тобой?
— Ничего, — быстро отвечает Тэгун, — мне опасно думать.
— А Ынха знает, чем ты сейчас занимаешься? — тихо спрашивает Хонбин, и второй понимает, к чем он ведет. Он ищет подсказки, которые Тэгун никогда не скажет ему прямо.
— Нет, она сегодня работает, — Хонбин отвел взгляд, и Тэгун уже почувствовал, как мышцы другого расслабились. Сработало. Поэтому он снова тянется к рюмке. — В любом случае, это не столь важно.
Он хорош в выпивке. Хонбин заказывает второе пиво, но Тэгун не помнит, чтобы видел, как он его пил. На заднем фоне слышится болтовня молодежи. Приятно. Он смеется. Он думает о Хонбине, о том, как сильно тот ему нравится, и так благодарен, что он рядом. Глядя на него, он чувствует себя легко и непринужденно, улыбаясь себе на мгновение, прежде чем использовать свои руки в качестве подушки на столе.
— Хорошо себя чувствуешь? — интересуется Хонбин, легонько тыча в бок.
— Эй, Бин-а, — начинает он, слова текут так, словно перед ними не существует преград.
— Что?
— Переезжай ко мне.
От чистого и громкого смеха в ушах звенит так, что его тело слегка вздрагивает. Он поднимается и ударяет кулаком по столу. — Да ты свихнулся!
Тэгун даже не может с этим поспорить. Он поднимает голову, глядя затуманенным взором в глаза младшего. — Ладно, допустим. Где я вообще буду спать? Хен, мне не хочется тебя огорчать, но я слишком важная персона, чтобы остаток своей жизни проводить на чьем-то диване. Я заслужил кровать.
— Мою кровать? — выдает Тэгун, и ухмылка Хонбина занимает половину его лица.
— Хорошо, а где будет спать Ынха, когда приедет? Где будешь спать ты? Мы устроим пижамную вечеринку в твоей спальне?
Тэгун даже не знает, как на это реагировать. Он с трудом поспевает за попытками Хонбина играть с ним в интеллектуальные игры.
— Просто попроси уже Ынху переехать к тебе, — заканчивает свою шутку Хонбин, — если тебе так одиноко.
— Да, — почти скулит Тэгун, конечно, ненамеренно, потому что второй уже раскусил его. — Ее компания не позволит. Я живу слишком далеко, и это все усложнит.
— Переезжай сам? — Хонбин потягивает колу из стакана. Тэгун не помнит, чтобы тот ее заказывал.
— Не хочу возвращаться в город… и… — Тэгун не может больше сдерживаться, — ее и так никогда не бывает со мной. Я часто один. Она слишком много работает. Даже если она переедет ко мне, я все равно буду видеть ее так же часто, как и сейчас.
— А, вот как ты заговорил. Спустя полторы бутылки соджу, — слегка самодовольным тоном выдает Хонбин. — А я-то думал, ты все еще пытаешься спасти жизнь тех стажеров.
Его голова откидывается на руки, и он бормочет: "Ненавижу быть один".
На этот раз Хонбин не отвечает.
— В последнее время я так часто бываю один. Так часто, что чувствую себя сумасшедшим. Хочется общения, мне нужна компания, мне нужен кто-то, кто запретит думать, не позволит вернуться в прошлое, не позволит этим мыслям разрушить то хорошее, что у меня есть сейчас.
Краем глаза он замечает, как Хонбин печально улыбается, плотно сжав губы, и продолжает: "Бин-а, я не хочу думать. Вообще не хочу".
— Ты сказал об этом Ынхе?
Тэгун упирается подбородком в костяшки пальцев, сглатывает и чувствует, как слюна обжигает. — И что я должен ей сказать? Бросить работу, потому что мне одиноко и нужно, чтобы ты отвлекла меня от мыслей? Она успешна и прекрасна, и с каждым днем ее известность только растет.
Хонбин осторожно кивает, не то чтобы соглашаясь, а просто показывая, что слушает.
— А сегодня утром она ушла, и я просто... потерял голову.
— Что, прости?
Тэгун издает смешок и чувствует головокружение. Слова в голове выстроились идеально, готовые пролиться, бесконтрольно сорваться с его губ, но он сдерживает их. Сдерживает их так сильно, ведь даже находясь в таком состоянии опьянения, не может рассказать Хонбину. Он ничего не знает. Он так и не узнал, чем занимались Тэгун с Воншиком вместе. У Хонбина тоже есть свои секреты. Их сотни, в этом Тэгун уверен. Если Хонбин не поймет, это слишком рискованно. Как он может понять, если даже сам Тэгун этого не понимает?
— Хен, — произносит Хонбин, нахмурившись.
Второй ничего не отвечает и достает телефон из заднего кармана. Экран светится ярче обычного, и его глаза с трудом адаптируются. Его тело чувствует себя так погано, что даже смешно. Пальцы медленно нажимают на экран, постукивая, пока он не обнаруживает, что листает контакты.
— Что ты делаешь? — спрашивает Хонбин, полным беспокойства тоном, вставая, чтобы наклониться к нему.
Тэгун инстинктивно отворачивается, подушечкой пальца нажимает на кнопку вызова и подносит телефон к уху. Играет стандартная мелодия, которая настолько не подходит, что на секунду Тэгун сомневается, что звонит по нужному номеру. Он ждет, долго ждет, отталкивает рукой Хонбина, чтобы тот не мешал.
Но на другом конце трубки раздается сигнал. «Здравствуйте, это Ким Воншик. К сожалению, я…» — тело замирает в отчаянии, и он вешает трубку, прежде чем очень знакомый голос доберется до него еще больше. Конечно, он не собирается отвечать. Он больше никогда этого не делает, даже при желании Тэгуна поговорить. Он должен знать, что с ним все в порядке. Что он не пьет так много, как Тэгун сейчас, что хотя бы один из них исцелился и пошел дальше. А если нет, то кто-то о нем заботится. Ему нужно знать, счастлив ли Воншик, есть ли у него поддержка, плачет ли он по ночам. Если он действительно начал курить, его стоит отругать. Ему нужно, чтобы он… перестал быть таким загадочным… чтобы… пожалуйста, пожалуйста, ответь на этот гребаный звонок.
— Хен, — снова говорит Хонбин после почти десятиминутного молчания. — Я собираюсь вызвать такси и отвезти тебя домой.
Тэгун стонет ему в рукав.
Его голова раскалывается, когда три женщины окружают его около кресла. Две работают над его макияжем, а одна занимается прической. Так непохоже на дни с Викс. Он никого из них не знает, они не путешествуют с ним повсюду, это абсолютно незнакомые люди, с которыми ему не нужно разговаривать. Его глаза открываются, и в зеркале отражается человек, на которого он не похож, кто-то со свежим видом. Он всегда удивлялся тому, как хорошо макияж это скрывает.
Фотосессия длится шесть часов, и это добрые шесть часов, полные перерывов на сон и запихивания еды с обеденного стола в рот. Возможно, на самом деле он проработал моделью всего час, но это приятно. Ему нравится работать. Он наслаждается тем, как это отвлекает его голову от мыслей о пустом доме. Сколько еще дней ему придется ждать, пока он снова не увидит Ынху?
Хонбин много ему пишет. Несмотря на расстояние его сообщения забавны. И хотя во многих придирается за его поведение с прошлой ночи, Тэгун знает, что это просто способ младшего убедиться, что с ним все в порядке. Он поймал себя на мысли, что постоянно проверяет свой телефон. Не столько из-за сообщений друга, сколько проверить, перезванивал ли ему Воншик. Это маловероятно, и в данный момент, будучи трезвым, Тэгун даже не уверен, что он знал бы, что ответить.
Войдя в дом, у двери показывается кот. Он сразу улыбается, когда с появлением хозяина животное жалобно мяукает. Поэтому он ставит свои сумки и стакан с кофе на стойку, чтобы позаботиться о единственном, к кому он возвращается домой.
Понимая, что кормление кота занимает не более пяти минут, он медлит, не торопясь наполнять миску животного.
Макияж тяжело стекает с его кожи в душе. На фоне тихо играет музыка, но она не настолько громкая, чтобы заглушить звук ударяющейся о плитку воды. И почему-то это успокаивает.
Когда он забирается в постель, его часы показывают 21:16. Он знает, что больше не сможет избегать неизбежного, но старается сохранять спокойствие. Глаза плотно закрываются, а руки сжимаются вокруг прохладной подушки. Надежды на то, что простыни будут пахнуть Ынхой, быстро исчезают, когда он зарывается в них носом, уловив лишь нотки собственного шампуня и мыла для тела. Все равно безнадежно.
Он задается вопросом, когда между ним и Воншиком появились сексуальные отношения, превратившись в нечто большее, чем игра. Казалось, когда они были вместе, это никогда не чувствовалось. Он помнит времена, когда Воншик обращался с ним как с девушкой, которую хотел бы иметь, возможно, этого желало его пьяное «я». Времена, когда он медленно покусывал губы Тэгуна, чтобы заставить их раскрыться, наклонял лицо, чтобы углубить их поцелуй, и отстранялся, встретившись взглядами. А Тэгун никогда не глупил и знал, что Воншик делает, для чего он использует Тэгуна, но в конце концов, никогда не возражал. Он делал то же самое. Это были потребность и желание человеческих прикосновений, человеческой близости, кожа к коже, тепла и безопасности, которые они не могли получить нигде больше.
С появлением Ынхи, все изменилось. Он больше не был так одинок, он не жаждал прикосновений. Во время отпуска в армии он проводил с ней ночи. Ночи без сна, ночи, когда все было чисто физически, с вожделением, все ради нее. Он больше не думал о Воншике. Он даже не скучал по нему. Он почти забыл.
Но во время одиночества воспоминания до сих пор не дают ему покоя. Когда Ынха начинала меньше бывать дома и отказываться от близости в пользу сна, потому что работа истощала ее, тоска возвращалась. Он помнил, как пальцы Воншика вонзались в бороздки его грудной клетки, как утренняя щетина щекотала ему шею, и все это время он смотрел на Ынху, спешащую на работу задолго до восхода солнца. Его мысли метались между ними. Он любил Ынху, но в то же время хотел, чтобы она была больше похожа на Воншика. И только поэтому начинал раздражаться. Если у нее и были какие-то недостатки, он их не замечал. Она была идеальной. Она и сейчас идеальна, а вот Тэгун...
Тэгун, как и Воншик, сломлен. Или все-таки второй ему в этом помог. Пока Воншик не начал искать в нем поддержку, он никогда таким не был и теперь не знает, как все вернуть обратно.
Он думает, что если бы он мог жениться на Ынхе, его жизнь стала лучше, но он не может. Не может так жить, и он давно это понял, с тех пор как началась ее актерская карьера. Свадьба Хакена открыла ему глаза. От намекавшего на женитьбу шепота Ынхи у него скрутило живот, лицо осунулось, и им овладело беспокойство. Ему стало страшно.
У него в шкафу припрятан запас презервативов, о котором она не знает. Поэтому, когда ему нужно достать один, он вытаскивает его из своей коробки, чтобы подстраховаться. Он четко понимает, что она не сумасшедшая, она никогда бы не сделала ничего подобного, но он часто представляет себе, как она втыкает иглу упаковку, и от этого его чуть не тошнит. Он слишком хорошо знает, как сильно она хочет выйти за него замуж. И если она от него забеременеет, пути назад уже не будет. Вот и все.
И все же он не может ее отпустить. Это последнее, чего он хочет. Он больше не знает, как быть одному, не потеряв себя. Ынха счастлива, как никогда, но не он.
Следующие несколько дней будут долгими. Медленными и тягучими, словно весь мир против него, хотя солнце по-прежнему светит ярко. Сообщений от Хонбина становится меньше, и он слышит его голос только через телевизор, который остается включенным, чтобы в доме не было так тихо. Тод спокойно спит на своей кровати, как будто знает, что хозяин будет приходить так часто, что ему стоит оставаться там в надежде, что его погладят. И Тэгун пытается себя занять. Он уходит, покупает продукты и несколько новых рубашек и возвращается, чтобы приготовить себе ужин, чтобы убить время. У него остался всего один день до встречи с Ынхой, и он не может дождаться. Она не сказала ему о своих планах, но он не думает, что это имеет значение. Ему просто нужно пережить еще одну ночь и еще одно расписание.
‘Заеду за тобой после фотосессии.’ — пишет она ему рано утром, еще до того, как Тэгун выпьет третью чашку кофе.
‘Скучаю по тебе.’ — он отвечает тем же, хмурясь на свой телефон и не обращая внимание на насмешки визажиста.
‘Я тоже скучаю.’
Как и все предыдущие дни, фотосессия длится целую жизнь. Он находится на улице вместе с почти десятью другими моделями, на них надеты длинные куртки, которые не такие теплые, как кажутся. У него перехватывает дыхание, и фотографу сложно получить желаемые снимки. Все затягивается, а его телефон остался внутри с менеджером, так что он даже не может проверить, насколько.
После еще двух смен нарядов и переноса декораций обратно в помещение, он закончил. Его менеджер сообщает, что звонила Ынха, и быстро возвращает ему телефон, прежде чем уйти со словами: "Увидимся позже".
Тэгун стоит снаружи студии, слегка дрожа, но не поддаваясь своему телу, умоляющему вернуться внутрь. Он тупо смотрит на дорогу перед собой, нетерпеливо ожидая, как делал это всю неделю, когда серебристая машина девушки свернет за угол и она приветственно улыбнется. И это не занимает много времени. Через пятнадцать минут она подъезжает к стоянке, и его сердце начинает бешено колотиться. Ему становится теплее.
За ними следуют несколько машин, и он не уверен, что Ынха заметила их, но ничего не говорит. Он слишком привык к такому поведению фанатов, но до сих пор не в курсе их мотивов. Даже если бы они сфотографировали их вместе, это было бы бессмысленно. Народ в курсе их отношений. К тому времени, как они покинут город, большинство сольются. Впрочем, неважно. В машине пахнет Ынхой, а ее голос так успокаивает, что он не может не обращать внимания на все остальное.
— Джихэ сказал мне, что я должна присутствовать на сегодняшней встрече, и я была так расстроена. В мой выходной! — говорила она раздраженно, но наверняка смирилась. — Поэтому у меня не было времени что-либо планировать. Прости.
— Не переживай. Просто хотелось бы вернуться домой и смыть этот макияж.
— Хорошо.
Они едва успевают переступить порог, как Тэгун ее обнимает. Ынха по-прежнему молчит, но все еще легко бросается к нему в объятия. Она словно лекарство, наркотик, благодаря которому ему мгновенно становится лучше. Он оставляет короткие поцелуи на ее щеке и носу, и она тихонько стонет, давая Тэгуну понять, что, возможно, она сегодня в настроении, и он прижимает их тела друг к другу так, чтобы она не могла неправильно истолковать его намерения.
Однако она неожиданно смеется и толкает его рукой в грудь. — Иди умойся! Странное ощущение!
Он так и делает, отступая в сторону ванной комнаты так быстро, что почти забывает снять пальто. Он ополаскивает кожу теплой водой, возвращая ее в нормальное состояние. Волосы все еще собраны в интересный пучок, который ему не особо нравится, но сейчас не до этого.
Ынха стоит в гостиной, а кот ходит вокруг нее, задрав хвост. Ее пальто брошено на диван рядом с пальто Тэгуна, и он счастлив видеть ее в удобной одежде в выходной день— так и должно было быть.
Он легко поднимает ее на руки, и она вскрикивает от неожиданности, обхватывая его шею руками, и ее смех заменяет все остальные звуки. Девушка прижимается к нему всем телом, словно боится упасть. Воплощение нежности и легкости. Ткань ее рубашки спадает на плечо, и Тэгун прижимается губами к теплой коже.
— Чего же ты ждешь? — хнычет ему в ухо, когда он не шевелится.
— Устала? — спрашивает он медленно, почти с недоверием.
— Вовсе нет.
Они быстро добираются до спальни. Ынха стягивает с себя блузку, и руки Тэгуна обнимают тонкую талию. Его тело уже на пределе. Он даже не помнит, как снял рубашку, но она вдруг оказывается отброшенной в сторону. Они целуются, и его мысли останавливаются, когда ее маленькие руки обхватывают его лицо, и кажется, что все его нервы одновременно посылают сигналы. Щекочут, покалывают, и он так поглощен ощущением ее пальцев, скользящих по его спине, и исходящим от нее цветочным ароматом, что с нетерпением ползет на кровать, чтобы присоединиться к ней. Она изящно перекатывается на спину, руки все еще крепко держат Тэгуна, а ее гладкие ноги свободно обхватывают талию с обеих сторон. Ее вид завораживает; она так великолепна, что мужчина удивляется, как же ему повезло.
Он просто продолжает целовать, прикасаться к ней и впитывать ощущения ее реакций. Его разум настолько затуманен, настолько переполнен желанием и похотью, что он не может думать ни о чем другом, кроме женщины, лежащей под ним. Она стонет и пищит, когда его язык скользит по коже, и это только заставляет кровь закипать.
Оставшуюся одежду они снимают быстро, но все же медленнее, чем хотелось бы Тэгуну вначале. Она выгибает спину, извиваясь от его движений, в то время как он оставляет поцелуи на ее теле. Ее кожа обжигает, искрясь ярче прежнего. И это прекрасно, он чувствует себя живым, чувствует, как адреналин в нем бурлит, когда она стонет от каждого прикосновения, когда ее ноги раздвигаются, когда он склоняет свое лицо между ними.
Он искренне верит, Ынха заслуживает самого лучшего. Она потрясающая женщина, наполненная любовью и бесконечным позитивом. Красивая, умная, рациональная и страстная во всем, что делает и с кем общается. Тэгун действительно считает ее совершенной.
А потом он вспоминает обратное. Тэгун на мгновение замолкает, роясь в шкафу в поисках презерватива. Он хмурится, думая о том, что его рассуждения крутятся вокруг спрятанной коробки, и тут же чувствует, как настроение начинает портиться. Он быстро возвращается на кровать, чувствуя, как в груди зарождается яма вины и тревоги, в надежде отгородиться от них хотя бы до тех пор, пока они не закончат.
Ынха будто ничего не замечает. Она раскинулась перед ним, широко раскрыв глаза и ухмыляясь. Она протягивает ему руку, и он берет ее, балансируя на матрасе, после чего она усаживает его рядом с собой. Девушка прижимается губами к коже, и его тело снова выдает реакцию.
Жар, с которому она прикасается, обжигает, и Тэгун слегка стонет, когда ее рука касается его бедер. Он в предвкушении.
— Подай мне.
Требование рушит всю концентрацию Тэгуна. — Что?
— Презерватив, Тэк.
— Ох.
Она раскатывает презерватив вниз по его эрекции, несколько раз надавливая на него своими нежными руками. Он слегка наклоняется ей навстречу за поцелуем, и она поддается вперед. Ее пальцы пробегают по его волосам, когда она медленно опускается на него. Тэгун вспотел, все его тело горит, когда она толкает его обратно на простыни. Он замирает, потрясенный и ошеломленный всеми ее неожиданными действиями, но в то же время находя это таким захватывающим. Он чувствует на себе ее вес, ее тепло и прикосновение, и когда она начинает двигаться, вращая бедрами в медленном и контролируемом движении, он откидывает голову назад, хватаясь за бедра, чтобы помочь.
Он наблюдает словно под гипнозом, чувствуя ее внутри и снаружи, но ощущения длятся не долго. Она вскрикивает, переплетая свои розовые накрашенные ногти с его собственными, явно наслаждаясь собой.
— Ынха... — начинает он, не находя слов, но все же отстраняет от себя. Она слушается, тая в его объятиях, словно и не замечает ничего странного. Ее переворачивают, беря под контроль, прежде чем все продолжится. Ее накрывает мужское тело, Тэгун целует ее жестко, требовательно, и входит снова. Стоны Ынхи достаточно громкие, ее тонкие руки крепко хватаются за спину, и он уже чувствует себя куда уверенней.
Бедра Тэгуна быстро сжимаются, как только он находит свой ритм, толчки сильнее и глубже. Ему никогда не приходилось так напрягаться, чтобы оставаться возбужденным, никогда раньше он не испытывал такого беспокойства из-за секса.
Поэтому он сосредоточился исключительно на Ынхе. Прикасаясь к ней во всех самых чувствительных местах, целуя ее, заставляя ее тело содрогаться, и получая взамен срывающиеся с губ стоны. И это немного помогает.
Она сжимает его руку, когда он утыкается лицом в ее шею. Нет желания демонстрировать свое выражение, когда пытается контролировать эмоции, концентрироваться на ощущениях и удовольствии, звуках и движениях бедер. Он хочет, чтобы это поскорее закончилось; на этот раз он устал. Потому что думает о Воншике.
Ынха затихает вместе с ним. Ее негромкие всхлипы прекрасно сочетаются с учащенным дыханием. Он удерживает ее во время оргазма, вбирая в себя каждый вздох и дрожь, которые производит ее тело, прежде чем отстраниться и позволить потоку тепла угаснуть.
— Ммм, — выдыхает она, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Было здорово.
Тэгуну хочется рассмеяться, но в ответ лишь улыбается. По крайней мере, он делает это для нее. — Да.
Ее рука ласкает щеку, и он закрывает глаза, потому что это хорошее, приятное, реальное ощущение. Она нежно целует его в губы, и это помогает ему привнести в ситуацию некую радость.
— Эй, Тэгун, — зовет она тихим голосом, и он открывает глаза, ощущая успокаивающее касание ее ногтей к волосам за ухом.
— Хм?
— Я так сильно люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, — повторяет он правдиво, с болью, чувствуя себя паршиво.
Ночь еще только начинается, но они соглашаются еще немного побыть в постели. Через несколько минут Ынха уходит в ванную, чтобы умыться, а Тэгун заворачивает презерватив в салфетку, стискивает зубы от досады, а затем агрессивно швыряет его в мусорное ведро и борется с непреодолимым желанием пнуть его изо всех сил.
Не так он представлял ночь. Она не должна была закончиться так быстро, когда Ынха уже ест рядом с ним в постели, а он лежит без сил. Он надеялся, что они куда-нибудь поедут, проведут время вместе, сделают что-нибудь веселое, но нет. Тэгун принял душ, а Ынха заказала еду на вынос, и большую часть времени он тупо смотрел в стену, вместо того чтобы помыться.
— Если хочешь, можешь ложиться, — мягко предлагает Ынха. — Я знаю, что ты устал.
Он закрывает глаза, но экран телефона девушки все еще ярко светится около лица. На удивление, засыпает он достаточно быстро.
***
— Ты сегодня очень тихий, — Хонбин прислоняется к стойке, пока Тэгун разрезает рулет кимбапа, который он заказал по прихоти несколько дней назад. И рад этому, потому что настроения готовить не было.
— Правда? — он сомневается, хотя и сам понимает, что замечание Хонбина совершенно верно.
Хонбин закатывает глаза, что вызывает у Тэгуна легкую ухмылку. Он протягивает руку, чтобы схватить кусок еще до того, как Тэгун закончит резать. — Так или иначе, — он делает паузу, чтобы откусить маленький кусочек, — я забронировал нам номер в караоке-баре и…
— Я не пойду, — сразу же заявляет Тэгун, бросая суровый взгляд на младшего.
— Хен!
— Нет.
— А почему бы и нет? Мы будем только вдвоем, — его голос затихает в печальном тоне.
— Нет, Хонбин.
— Но ты же любишь петь, и там будет выпивка. Много выпивки, и никто нас не побеспокоит, представь? Отдельная комната.
Тэгун громко вздыхает, давая понять, что Хонбин, скорее всего, его проигнорирует. Он задумывается, но старается не дать младшему определенного ответа. Хонбин тем временем тянется к тарелке кимбапа, уверенный в своей победе.
— Ынха может присоединиться к нам, если она планирует приехать сегодня вечером. Я не против подождать.
Тэгун замирает, ища в холодильнике бутылку с водой. Нет, Ынха сегодня не придет. Прошло уже две ночи с тех пор, как они были вместе, а он так и не смог вернуться к нормальной жизни. Быть может, прогулка пойдет ему на пользу.
— Хорошо, поехали.
И тут же жалеет об этом. Яркий неоновый свет в помещении заставляет его глаза щуриться еще больше, когда он смотрит на Хонбина, который втянул его в эту затею.
—Мне неинтересно петь одному. Давай!
Выпив три рюмки, он берет микрофон. Он ненавидит эти дурацкие игры. Он ненавидит голос в глубине своего сознания, говорящий ему, что он должен получить лучший результат, чем Хонбин. Но он делает это. Представляет себя сцене, даже когда Хонбин - его единственный зритель, который осушает свой четвертый бокал и хлопает в ладоши вместе с мелодиями. В его теле чувствуется легкость. Даже если он не может полностью осознать, он счастлив. По крайней мере, в этом он уверен. Хонбин пританцовывает в такт припеву, и Тэгун не может сдержать смех, рвущийся наружу. Глаза второго почти такие же огромные, как и его улыбка, и Тэгун почти не жалеет.
Через некоторое время они прерываются, забывая о времени. Он смотрит на пустые стаканы на столе, но у него нет желания считать их. Хонбин все еще поет, поет слишком громко, словно забыл о правильном дыхании во время выступления, и это забавляет. Младший заканчивает очередную песню и плюхается рядом с ним на диван. Они смотрят друг на друга и пьяно смеются над собственной глупостью и безрассудством.
— Эй, знаешь что? — начинает Хонбин, но не дает Тэквону времени ответить. — Сегодня ко мне подошла самая красивая девушка, которую я когда-либо видел. Безумно красивая. Похожа на модель.
— И что?
— А ты как думаешь? — он ухмыляется и слегка толкает Тэгуна в бок. — Я отказал.
— Хонбин, — подчеркивает он, слегка постанывая.
— Что? В ней что-то было. Но в ее походке или взгляде что-то казалось неправильным.
— Ты так говоришь о каждой девушке, которая с тобой разговаривает, — ровным голосом произносит Тэгун, слегка раздраженный тем, как Хонбин относится к таким вещам.
— Да, но чего ты хочешь от меня? — он оглядывает стол в поисках остатков выпивки.
— Нельзя быть таким параноиком по отношению ко всем.
— Возможно, когда-нибудь я скажу "да", — усмехается он про себя, прежде чем нажать несколько кнопок на экране стены, чтобы заказать еще алкоголя. Похоже, для Хонбина это будет одна из таких ночей.
История Хонбина никогда не была тайной для Викс. Тэгун все видел. С того момента, когда к нему подошла девушка, до того дня, когда Хонбин вернулся домой в слезах, держась за Воншика так, будто от этого зависела его жизнь. В то время девушка была мембером группы-новичков. Хонбин казался искренне счастливым и восторженным в течение первых шести месяцев, что они были вместе. У него просто дух захватывало всякий раз, когда им удавалось увидеться, ведь они встречались тайно.
По-видимому, Джехван подслушал, как она и ее менеджер стояли за кулисами музыкального шоу и шептались о том, что нужно выложить фотографию и приурочить ее к выходу альбома, но Тэгун так и не узнал всех подробностей. Он просто знает, что информация каким-то образом попала к Воншику. А на следующей неделе он обнаружил, как Хонбин и Воншик в ужасном состоянии возвращались домой. Первого так трясло, что едва мог произнести слова, но когда он это сделал, они были громкими и ясными. — Она солгала. Это был план использовать меня для пиара группы...
— Я надрал зад ее менеджеру, — процедил Вонсик сквозь зубы таким тоном, что даже не возникло вопроса, говорит он правду или врет. — Гребаный придурок… тварь… — бормотал он себе под нос. Хонбин почти безжизненно кивнул, крепко вцепившись в руку одногруппника. — Это был его план… из всех дерьмовых вещей, что вытворяет руководство… — Воншик пнул ногой бок их дивана, оставив вмятину, которую так и не удалось исправить.
Им невероятно повезло. История так и не получила огласки, потому что маленькая компания девчачьей группы слишком много поставила на карту, чтобы устроить скандал. Воншик избежал неприятностей, даже когда из-за него человек попал в больницу с ушибами и кровотечением. Хонбин получил множество официальных извинений, но все были им проигнорированы. Группа распалась в следующем году, и это просто стало еще одной из тех историй «за закрытыми дверями», о которой общественность так и не узнала.
С того момента Хонбин перестал встречаться. Участники группы думали, что через несколько месяцев его отпустит, но увы. До сих пор не может. И это печально, часто думает Тэгун, ведь за эти несколько месяцев он никогда не видел Хонбина более счастливым.
— Кровь из его носа просто лилась... Я думал, что потеряю сознание, не мог пошевелиться. Я просто ошарашенный стоял там, пока из угла комнаты не закричала Минджу. После третьего удара по парню пришлось Воншика остановить. Он так сильно сопротивлялся в моих объятиях и все не переставал кричать что-то вроде: "Как ты можешь так играть с чужими чувствами? Как можно врать сквозь зубы тому, кто тебя впустил? Притворяться и завоевывать чью-то любовь и доверие только для того, чтобы использовать их для своих собственных эгоистичных нужд? Он же человек!" — объяснил ему Хонбин спустя почти полтора года, когда разговор возобновился. И парень рассмеялся, повествуя собственную версию голосом Воншика. — Представляется как в тумане, но я просто не могу полностью забыть.
— Мне жаль, — добавил Тэгун.
— Хакен сказал мне несколько месяцев назад, что сделал бы то же самое. Он был так напуган, когда мы ему сказали. Разве ты не помнишь?
Еще один образ, который Тэгуну сложно забыть. Разбитое, бесцветное выражение лица Хакена, когда каждое произнесенное Хонбином слово истощало и разрушало его изнутри и снаружи. Несколько ночей спустя он рыдал на глазах у остальных, рассказывая, как боялся, что из-за этого они потеряют Воншика.
— Я бы, наверное, тоже, — вспоминает Тэгун, отвечая другу. — Ты этого не заслужил.
— Да... — он глубоко вздохнул, — спасибо.
И Воншик последовал за ним в постель почти через неделю после случившегося. Душевные и эмоциональные раны все еще были свежими и необработанными, а его голова продолжала покалывать от последствий их ночных посиделок.
— Зачем это сделал? — тихо спросил Тэгун, глядя на тонкую стену темноты между ними.
— Потому что люблю Хонбина, — прошептал второй, — он мне как брат, и, зная, что его обманули, я не выдержал.
Он сделал паузу, выдохнув теплое дыхание, коснувшееся лица Тэгуна.
— Я всегда буду стараться защитить его… всегда буду стараться защитить всех вас.
— Если так любишь Хонбина, почему бы тебе не сделать это с ним? — выдал Тэгун, не особо задумываясь, хотя до сих пор задается вопросом, стоило ли вообще озвучивать эту мысль даже спустя годы.
— Ну, у него была девушка, — объяснил он, и старший только моргнул, когда понял, что они занимались этим гораздо дольше, чем Хонбин с ней встречался. — И я не думаю, что он позволил бы мне. К тому же, наши отношения немного отличаются.
Он обхватил ладонью подбородок Тэгуна, и они легонько поцеловались, словно Воншик пытался донести до него мысль, которую тот не совсем понял.
Каким-то образом он заставил себя снова думать о Воншике. Хонбин отключился, прижавшись к его боку, и он задается вопросом, не заснул ли в какой-то момент и он. Его телефон показывает 3:14 утра, и он вызывает такси.
Хонбин ворочается во сне и слабо реагирует на происходящее. В помещении тихо, пока Тэгун собирает вещи, засовывает телефон и ключи Хонбина обратно в карманы и, обняв младшего за талию, ведет к двери. Интересно, ждет ли его снаружи кто-нибудь из фанатов? Наверняка они и раньше видели его пьяным, но на всякий случай он крепко прижимает к себе Хонбина по пути в машину. Несколько девушек стоят в ожидании с камерами, но шарахаются, как только Тэгун к ним подходит. Он не в настроении. Вспышка. Фанаты получают снимки на память, а пальцы Хонбина лишь впиваются в пальто друга.
К счастью, никто за ними не следит, пока водитель везет их по кварталу к дому Тэгуна. Он тяжело вздыхает, потирая глаза больше, чем следовало бы. Обратный путь проходит быстро из-за не слишком интенсивного ночного движения. Хонбин медленно плетется позади него. Обычно он не такой тихий. Тэгун хватает его запястье, чтобы поторопить к лифту.
Он толкает входную дверь, и Хонбин всем своим весом наваливается ему на спину. Знакомый запах родного дома успокаивает, но, увидев стоящую в коридоре сумку Ынхи, он замирает. Он роется в карманах пальто в поисках телефона, чего не делал ни разу за всю ночь, и обнаруживает, что она отправила ему несколько сообщений, в которых сообщала, что едет к нему, а затем интересовалась, когда тот вернется.
Из горла вырывается стон. Он хватает Хонбина, поднимая его худое тело на руки. Тот издает слабое: "Хен, нет…" — но Тэгун игнорирует его. Он укладывает младшего на диван, где Хонбин тут же сворачивается калачиком в уютном зимнем пальто. Шнурки на его ботинках легко развязываются, и Тэгун аккуратно ставит обувь у двери. Он достает из шкафа синее одеяло, мусорное ведро и стакан с водой из кухни и расставляет все в нужных местах. Тэгун с сожалением вздыхает, зная, что Хонбин определенно мало ел, чтобы быть в кондиции на следующее утро. Он кладет несколько болеутоляющих рядом с водой и направляется в свою спальню.
Ынха уже спит, и он чувствует тяжелый груз вины. Поэтому он наклоняется к ней, легонько проводит пальцами по мягким прядям волос и шепчет: "Привет, я дома"
Она слегка стонет, сморщив лицо.
— Где ты был? От тебя разит алкоголем.
— А, — он немного отстраняется, и она поднимает голову с подушки, чтобы последовать за ним. — Отдыхал с Хонбином. Он в другой комнате.
— Ты собираешься спать?
— Да, только сперва умоюсь. Сейчас вернусь.
— Хорошо, — кивает она, опуская голову обратно на подушку.
Перед уходом он быстро целует ее в щеку, закрывает за собой дверь и отправляется принять душ. Ынха недовольна, это видно по ее усталому взгляду. И он это понимает. Он даже не подумал проверить свой телефон ночью, но в то же время это было приятное чувство.
Из-за двери ванной доносятся судорожные вздохи, кашель и другие ужасные звуки, и Тэгун бросается к Хонбину, который склонился над ведром и тяжело дышит. Второй наклоняет голову еще ниже, чтобы его вырвало снова.
— Ты в порядке? — спрашивает он, подойдя к нему сзади и посмотрев вниз, чтобы увидеть, как капли воды с его волос стекают на пол, и проводит по ним носком.
— Я… да, — заикается Хонбин, — да.
Он отставляет ведро, и Тэгун садится рядом.
— Какого черта я здесь развалился? — огрызается он, тяжело сглатывая, и Тэгун хихикает, когда Хонбин снова улыбается.
— Это мой дом.
— Ладно-ладно, — выдыхает он, прикрывая рот тыльной стороной ладони.
— Тебе что-нибудь нужно? — его голос звучит немного нежнее ожидаемого.
Похоже, это тоже застало Хонбина врасплох. — Поспать. У меня собеседование в полдень.
— Попей. Я принесу тебе немного еды… это поможет.
Хонбин кивает и тянется за стаканом. Тэгун выносит мусор, как только второй дает ему добро, и направляется на кухню. Еды у него немного, но есть остатки риса и кимчи, которые он умудряется наложить вместе. Хонбин включает телевизор и выпивает еще два стакана воды, и от этого Тэгуну легчает.
Волосы Тэгуна уже высохли, когда он снова сел на диван рядом с Хонбин. Время пролетело так быстро, что за окном рассвело.
— Спасибо, — тихо говорит Хонбин, положив голову на чужое плечо, — и в то же время мне очень жаль.
— Все в порядке. Все равно Ынха спит.
— Ынха здесь? — Хонбин удивленно смотрит на Тэгуна, словно извиняясь.
— Да.
Он делает глубокий вдох и медленно выдыхает.
— Тогда мне жаль вдвойне.
— Не могу припомнить, когда в последний раз тебе было так хреново.
— Давненько. Но сегодня мне было весело. Давай как-нибудь повторим.
— Хм, посмотрим.
Наступает затишье. Хонбин слегка шевелится, но не двигается. Его голос снова становится почти беззвучный, когда он внезапно выдает: "А, прости, что никогда не спрашивал, но тебе Воншик когда-нибудь отвечал?"
— Что?
— В ту ночь ты ему звонил? Ты был так пьян, неужели не помнишь?
— А, эмм, — начинает он, немного сердясь на себя за то, что позволил Хонбину не только стать свидетелем, но и запомнить. — Нет.
— Вот засранец.
Утром Ынха не стала счастливее. Тэгун так и не вернулся в постель, поэтому она обнаружила их спящими на диване с включенным телевизором. Хонбин обхватил голову руками и уткнулся лицом в подушки. Ынха хмуро наблюдает за Тэгуном из кухни, пока тот уговаривает друга принять лекарство.
— Разве ты не видел мои сообщения? — спрашивает она, как только Хонбин исчезает в ванной.
— Не видел, пока не вернулся домой, — пытается объяснить он, но даже он знает, что у него нет оправдания. — Прости. Не думал, что ты приедешь.
— Почему же? Я всегда стараюсь ночевать по возможности.
Тэгун медленно кивает. Он знает, что поступил неправильно, но почему-то больше не чувствует себя ужасно. Может, это просто в данный момент, а может, потому что он больше беспокоится о том, что Хонбин может упасть в душе и разбить себе голову - Воншик так делал раньше.
И, похоже, она это понимает. Девушка со вздохом складывает руки на груди.
— Мне скоро нужно уезжать. Не думаю, что смогу остаться здесь на несколько дней. Пожалуйста, помни об этом.
— Хорошо, — он подсознательно подражает ее кислому выражению лица.
Она уходит через час, притягивая его в быстром поцелуе, прежде чем закрыть дверь. После этого губы Тэгуна приятно покалывает, но ощущение быстро проходит.
— Я чувствую себя полным дерьмом! — доносится из коридора. Тэгун на мгновение смеется, видя, как уши кота прижимаются и позвоночник выгибается дугой, после чего возвращается к младшему.
Его дни заполнены сном и походом в спортзал, чтобы подготовиться к предстоящим фотосессиям, на которые согласился его менеджер. В основном он один. Тод лапает его за руки во время отдыха, но когда он возвращается в свой дом, его встречает обычная тихая мелодия. Стереосистема крутит разнообразную музыку по всем комнатам, а он подпевает, время от времени делая паузы, чтобы посмеяться над собой, но все равно продолжает и добавляет в список пару песен, которые они с Хонбином пели вместе во время их караоке-вечера.
Что-то изменилось, и он это чувствует. Он не сразу понимает, в чем дело. Ынха не появлялась здесь уже почти неделю, и он даже не скучал. Он вообще ничего не чувствовал. Телевизор был выключен, поэтому он не следил за ее работой. Она все еще звонит, но во время разговора он не может сосредоточиться на чем-то другом.
На выходные она заказывает столик на двоих в знаменитом японском ресторане. Тэгун с радостью идет туда, но передвигаться по городу с Ынхой - задача не из легких. За ними следуют группы людей, задают ей вопросы, выкрикивают просьбы повернуться, чтобы они сделали несколько снимков ее наряда или улыбки, или выставляют Тэгуна в плохом свете, когда он всех игнорирует. Иногда он убеждает себя, что окончательно отвык от всего этого, но ночью осознает обратное.
На этот раз Ынха сама ведет его в спальню. Ее улыбка лукава, а походка соблазнительна, когда девушка прислоняется к двери. Взгляд Тэгуна силен и непроницаем, он подыгрывает. Ее рука обвивается вокруг шеи, притягивая его в поцелуе. Их губы двигаются быстро, и Тэгун ловит себя на мысли, что его раздражает липкость помады. Он прижимается к ее лицу, продолжая целовать, а она стонет, требуя продолжения.
Его мысли слишком активны. Он думает о том, что ее прикосновения слишком нежные, а ее руки - слишком гладкие. Его тело не реагирует ни на что из этого. На самом деле, он изнуряет себя одними лишь попытками, а его рецепторы стресса словно размывают все остальные сигналы. Слишком много и в то же время совсем ничего.
Тэгун отстраняется, и растерянное выражение лица Ынхи окончательно выводит его из себя. Он чувствует, что может сорваться, но у него достаточно самообладания, чтобы сдерживаться. Вместо этого он выпускает затяжной выдох и делает шаг назад, разрывая прикосновения. — Сегодня я не могу.
Она не может жаловаться — он ей этого категорически не позволит. Он никогда не жаловался после стольких отказов в ухаживании.
— В чем дело?
Все прошлые оправдания Ынхи прокручиваются в его голове, и он отчаянно ищет, на чем бы остановиться.
— Мне нужно выпить.
Он никогда не видел, чтобы выражение лица девушки так менялось. Она делает шаг вперед, крепко обхватывает его спину руками и прижимается лицом к груди.
***
Зима официально началась, но снега еще не выпало. Холодные ночи, пронизывающие до костей, когда ветер становится особенно сильным. Хотя ночью звезды сияют особенно ярче остальных времен года. Так думает Тэгун, а может просто потому, что он обращает на них больше внимания, ведь деревья уже не образуют такого плотного навеса. Легче выйти на улицу и вдохнуть свежий воздух. Объемные куртки, шарфы и шапки скрывают его личность и обеспечивают большее чувство комфорта, когда он покидает свой дом —особенно когда с Ынхой. Они сливаются с остальными, пытаясь противостоять холоду.
Недавно девушка получила новую актерскую роль, поэтому появлялась не часто. В этом сезоне он еще не смог насладиться с ней своими любимыми зимними развлечениями. Он даже не уверен, получится ли, ведь через несколько недель она должна уехать на съемки в Тайвань.
И вот он сидит в баре, куда его пригласил Хонбин. Тот что-то говорит, но Тэгун едва ли слушает. Он уже выпил несколько рюмок, путаясь в сознании, и намеренно поворачивается к младшему. Они обмениваются взглядами, сильными, но не сфокусированными, что немедленно прерывает рассказ Хонбина.
Хонбин медленно потягивает виски, молча призывая его продолжить диалог. Но Тэгун ждет, наблюдая, как друг снова отворачивается, чтобы выпить, его предсказуемые паузы очевидны, и он предлагает: "Переезжай ко мне".
Хонбин только тихонько смеется. — Мы это уже обсуждали. Я действительно не думаю, что это понравится Ынхе.
— Уже неважно, что она подумает, — хрипло произносит Тэгун, крепко сжимая пальцами свой стакан.
Глаза Хонбина расширяются, и его улыбка исчезает прежде, чем Тэгун успевает ее вспомнить. Он выглядит крайне встревоженным. Его голос понижается, когда он медленно спрашивает:
— Хен, ты чего?
— Я больше не могу так с ней поступать. Не могу...
— Ты собираешься порвать с ней?
Тэгун только медленно кивает и одновременно соглашается.
— Нет, хен… нет… — Хонбин почти рыдает, и Тэгун не совсем понимает причину его поведения.
Он не находит слов объяснить свои чувства. Он смотрит на Хонбина, думая о том, что он навсегда останется Чон Тэгуном: человеком, который бросил Со Ынху - самую красивую и удивительную женщину, потому что просто не мог с этим справиться. Он не может смириться с тем, во что превратилась ее жизнь, не может смириться с отсутствием полноценной близости, которую они больше не разделяют, не может смириться с несчастьем, которое все это ему причиняет, одиночеством, повторяющимися мыслями, от которых невозможно убежать, и пустотами в сердце, которые с каждым днем становятся все больше и больше.
И его расстраивает, что Ынха улыбается все реже, ее объятия становятся все длиннее и крепче, а поцелуи все сильнее, словно она вкладывает в них всю свою энергию, чтобы не дать ему уйти слишком далеко. Он мысленно в голове перебирает все, что говорил и думал, и слова выплескиваются одной фразой. — Я разобью ей сердце.
Младший молчит.
— Она хочет выйти за меня замуж.
Хонбин слегка усмехается и резко добавляет.
— Я хотел, чтобы ты на ней женился.
— Знаю, Хонбин, знаю. Но это...невозможно. Я не могу так продолжать, — он опускает голову на стол.
— Ммм.
Наступила пауза. И Тэгун очень внимательно оглядывается по сторонам. Его тело внезапно вздрагивает, и до его ушей доносится звон, с которым Хонбин ставит свой стакан обратно на стол.
— Почему ты так одержим идеей, чтобы все женились? — спрашивает он, не поднимая головы. Ответ получает быстро.
— Потому что я никогда не видел Хакена более счастливым. Что плохого в том, что я хочу, чтобы все мы были так счастливы?
— Ничего, — начинает Тэгун, улыбаясь при этой мысли и глядя на деревянный потолок бара. — Раньше я хотел, чтобы все так напились, что были счастливы, — усмехается он, делая очередной глоток.
—А разве не все мы?
— Да.
В атмосфере царит почти расслабляющая тишина. Тэгун смотрит в сквозь дымку и чувствует, что Хонбин делает то же самое.
— Грустно, — начинает младший, — не думаю, что женюсь.
— Я тоже не уверен, что когда-нибудь это сделаю.
— Ха, — необычно громко восклицает Хонбин, глядя на Тэгуна с ухмылкой. — Ну, ты посмотри на нас. Просто победители по жизни!
Второму не удается подражать его улыбке. — Мы уже давно странные.
Хонбин чокается своим стаканом со стаканом Тэгуна, а затем одним залпом выпивает остатки.
— Я поговорю со своими представителями, — тихо говорит Хонбин почти полчаса спустя. Они оба погрузились в свои собственные миры, опьяненные и расслабленные, но все еще полные мыслей. Так напомнило времена с Викс.
— О чем?
Его взгляд серьезен, когда он смотрит на медную жидкость в своем уже третьем стакане.
— О том, чтобы переехать к тебе.
— Правда? — Тэгун быстро оживляется, удивленный и взволнованный одновременно.
Хонбин слегка кивает головой.
— Да, но ты же понимаешь, что я привлекаю многих людей. Никакой приватности.
— Отлично. Фанаты Ынхи делают то же самое, — вздыхает он, прекрасно понимая, что это проблема, от которой он никогда не сможет избавиться.
— Большинство из них застенчивые девушки. Правда некоторые становятся буйными, особенно их ревнивые бойфренды.
— Ну, если они подойдут слишком близко, я их прикончу, — небрежно говорит он, слегка понижая голос, чтобы подчеркнуть свой настрой.
И Хонбин сразу же это понимает.
— Неужели? Знаешь, это очень похоже на кого-то, кого мы оба знаем.
Они улыбаются друг другу, и Тэгун чувствует счастье. В отличие от остальных участников, они с Хонбином никогда не менялись. Он не уверен, чего именно хочет прямо сейчас, но находит легкое утешение с младшим, которое он никогда не ценил в полной мере до недавнего времени. И он знает, что бы ни случилось, с Хонбином ему не будет одиноко.
