Сегодня Питер любит яблоки

Голова Гвендолин Стейси поделена на четкие отделы, которые никогда не должны пересекаться. Первый, конечно, семья. Второй — работа. Ей семнадцать, но она уже знает, что если какие-то «бумаги» попадают не в то место, то всё идёт… плохо идёт. Не так. Гарри никогда не должен становиться работой, работа никогда не должна становиться семьей. Всё верно. Лучи жаркого солнца выжигали на проклятой крыше старого дома дорожки света. В воздухе летал песок, пыль. Всё гудело, двигалось, вибрировало под слабыми ногами. — Черт возьми, — не сдержалась Гвен. Ведь только секунду, минуту или сколько-то там времени назад она стояла под дождем. Толстовка тогда вымокла, а теперь сушилась. Но всё это неважное, пустое. Ведь перед ней лежит Питер, черт побери, Паркер. В дурацком сине-красном костюме. Его тёмные чуть влажные волосы прилипли к лицу, он держится за бок, куда очень нелепо приземлилась Гвен. В руках он бессовестно и так открыто держит маску. Питер Паркер и Паучок. Эти два образа соединяются воедино. Их силуэты, рост, голос, манера речи, частая неловкость. Гвендолин бьёт себя по голове, стучит. Раз, два. Дура, дура, дура! «В одно время. Эти два идиота появились в одно время! Так почему, почему ты и на секунду не задумывалась об этом?» Гвен трёт глаза. Нет, ну может быть, это всё-таки не Паркер. Брат-близнец. Черт возьми, какая она дура! Наклоняется, рассматривает такие знакомые и в то же самое время не знакомые черты лица. Аккуратный, чуть широкий нос, тёмного цвета волосы, скулы. О да, Гвен, это брат-близнец Питера. Жмурится, снова бьёт себя по голове. — Гвен? Слышит хриплый голос. Питер открыл глаза. Смотрит каким-то неверящим взглядом. — Ты что… что ты тут делаешь? Он не встает. Продолжает лежать, моргать, щуриться из-за яркого солнца. — Что я тут делаю? — повторяет. — Что мы, — выделяет голосом, — тут делаем? И разве для начала ты не должен объясниться? Гвен задаёт этот вопрос, наблюдая за тем, как сначала ничего не понимающий взгляд Паркера заскользил по крыше дома, а после полный ужаса по телу. — Черт! Подскочил на ноги, сжимая в руках маску. — Черт? — Гвен, слушай, я- — Я слушаю, да, попытайся объяснить. — Я- — Ты? — Черт! Питер ерошит волосы, смотрит по сторонам. И на секунду отвлекается. Он проходит к краю. Гвен за ним. И под ногами тот же вид Нью-Йорка, но какого-то чужого. Люди, дома, незнакомые Стейси постройки. Она вздыхает. Воздух. Спёртый. Пит часто дышит, поворачивается к Гвен. И неожиданно хватает её за плечи, отчего девушка подпрыгивает, вздрагивает. — Ты что тут делаешь? — вскрикивает Паркер. — Тебя… тебя здесь быть не должно! — О, знаешь, я уже сама как-то догадалась. — Черт возьми, Гвен! Ты не понимаешь, во что вляпалась. — Пусти, больно. — Прости. Виновато убирает руки. Снова вздыхает, трогает волосы, бьёт себя по голове, как Гвен минуту назад. — А! — кричит. — Что… ч-что теперь делать? — Ты у меня спрашиваешь? Я вообще не понимаю, что происходит! Может, ты попытаешься объяснить, Паучок? — «Паучок»? Паучок, — повторяет. — Мне кажется, — ухмылка, — ты уже поняла. — Питер, я и не знала, что когда речь шла про секреты, ты имел в виду это. Я так хочу ругаться, ругаться, ругаться, — бормочет. — Так, Гвен. Вдох, выдох, вдох, выдох. Надо соблюдать правила приличия, следи за своим языком. Дерьмо! — Вообще это ещё не всё- — О, правда? — визг. Паркер обессиленно опускается на кирпичную перегородку. Горбится, сжимая свою шею в руках. — А теперь по порядку, — чуть спокойнее просит Гвендолин. — Ты… Паучок. — Человек-паук, типа того. — «Типа того», — хмыкает. — Так мелочи, правда. И мы сейчас… — В другом мире. — О, — только и вырывается из Гвендолин. — Ты только не психуй- — Кто психует? Я психую? Нет-нет, всё в порядке. Каждый день, знаешь, после школы заглядываю в другой мир. Так, закупиться продуктами… Ты меня за дуру держишь? — кричит. — Ай, — вздрагивает. — Другой мир? Другой мир?! Питер Паркер, другой мир? — Да, типа того. — «Типа того», — истерично улыбается. — Хорошо. Допустим, другой мир. Но что, черт возьми, мы тут делаем? Питер не поднимает на неё своего взгляда, стыдливо прячет между ладонями. — Ну, я… в принципе… — Чего ты там бормочешь? — Я говорю, что я тут живу. — Ах, живешь. — Живу. Гвен оседает на пол. Питер от резкого движения дергается, выставляя руки вперед, чтобы, если что, подхватить подругу. Но подруга пачкает джинсы о пыльную бетонную поверхность крыши, смотрит куда-то перед собой и молчит. — Я знаю, что в это трудно поверить. Я бы сам не поверил, если бы не оказался в такой ситуации. Понимаешь, я искал кое-что в вашем мире, чего не было, то есть уже не было в моем. — Понимаю. — Черт, Гвен, я не знаю. Ты, как ты, как вообще ты тут оказалась? Гвен ухмыляется. — Гарри сказал, что ты уезжаешь. И ты, сукин сын, даже не попрощался. — Да, — неловко. — Что «да»? Так трудно было прийти, сказать пару словечек, хотя бы позвонить? Нет, ты не сказал ни слова. И обо всём я узнала от Гарри. От Гарри, который ещё догадался мне обо всём рассказать. А он не хотел, Питер. Не хотел! Я подумала, что тебе неловко после того, как мы, то есть… неважно! Тебе было неловко, и именно по этой причине ты ко мне и не пришёл. Я и прибежала сюда на крышу. Туда на крышу. Черт возьми. — Прости. — Что мне твоё «прости»? Питер, ты гребаный супергерой. «Как, в принципе, и ты», — напоминает совесть, и Гвен замолкает. Питер выглядит совсем виноватым. В шумном городе между ними повисла тишина. Стейси никак не могла понять, как что-то такое могло случиться в её жизни. «Боже, так вот, что будет чувствовать Гарри, — думает Гвендолин. — Если я когда-нибудь решусь ему об этом рассказать». Столько непонятных эмоций, чувств, — и всё вертится на языке. Огромным клубком прокатывается по внутренностям, рвёт изнутри и не даёт выйти наружу. «Так, значит, я бросила его, а он меня? Тогда на этой крыше, черт бы её побрал. Струсил? Поигрался в помощника и всё, надоело?» Гвен негодовала. Почему всё так сложно? «Мне нравится Питер Паркер?» — Мне нужно позвонить Хэппи. — Хэппи? — переспросила Гвен. — А, д-да, он заберёт нас отсюда. А там уже будем думать. — Заберёт куда? — Долго объяснять. Давай спускаться. Питер подошёл к краю крыши, где начинался спуск по пожарной лестнице. — Может, ты сначала переоденешься? — Точно, — кивнул. — Спасибо. Оглянулся по сторонам, находя взглядом рюкзак. — Отвернешься? — Почему мне это что-то напоминает? — спросила саму себя Гвен, отворачиваясь. — А ты я, смотрю, любитель раздеваться в общественных местах. — Не смешно. — Кто смеётся? Питер Паркер — эксгибиционист. Хах, — короткий смешок. — Идём. Гвен развернулась, наблюдая красного от смущения Питера. Почему-то вид его розовых ушей поднял ей настроение, в такой сумасшедшей ситуации. Стейси никогда не встречала человека, который мог бы так моментально побагроветь из-за каких-то наивных шуток. Они быстро спустились по лестнице. Паркер, ловко отталкиваясь от стены противоположного дома, приземлился на землю, подавая Гвен руку. Стейси закатила глаза. — Смотрю, у тебя действительно хорошо с физкультурой. И почему ты не отличник? — Я отличник. — О-о, и почему я не удивлена? Питер ничего не ответил, прикладывая телефон к уху, предварительно что-то на нём напечатав. Гвен прислонилась к кирпичной стене, складывая руки на груди. — Алло? Пит выглядел разбитым. Каким-то поломанным и потерянным, когда произносил это до невозможного простое слово. Он сжимал и разжимал кулаки, попеременно почесывал затылок, будь у него привычка грызть ногти, он бы сделал это прямо сейчас. — Алло, Хэппи? Хэппи, это я. Да, подожди, не кричи. Хэппи, постой, — бормотал Питер, неловко поглядывая на Гвен. Из динамика слышались крики, но разобрать, что же всё-таки кричал этот человек, Стейси не могла. — …Да, я- Да, прости. Я виноват, виноват, признаю. Хэппи! Прости меня! Можешь приехать на тридцать четвертую улицу? Нет, в пяти кварталах от… Да, я понимаю. Хорошо, буду ждать. Питер убирает телефон в задний карман джинс и глубоко вздыхает. Гвен хотела было задать вопрос: «Всё нормально?», — но было очевидно, что ни черта ничего не нормально. — Надо немножко подождать, скоро за нами приедут, — тихо сказал Пит, не поднимая на Гвен взгляда. — Хорошо. — Прости, что всё так- — Питер, эй. Гвен подошла к другу, или кто он ей там, и положила руку куда-то около локтя. Паркер посмотрел на неё. — Хорошо, я подожду. Мне кажется, тебе сейчас чуть труднее. — Спасибо. Давай выйдем отсюда. Тут рядом испанская забегаловка. Зайдем, покушаем. Гвен кивнула. Они вышли из-за угла на жаркий свет. Гвендолин смотрела на обычные машины как-то по-другому. Вдруг они летают или что-то типа того. Почему нет? Она в другом мире! Но машины не летали. Даже забегаловка была идентична той, что стоит в её мире. — И вот это другой мир. Питер обернулся, продолжая идти. — Ну да, — кивнул. — Я разочарована. — А чего ты ожидала? — Не знаю, может каких-нибудь приш- — Осторожно! Пит в последний момент тянет Гвен на себя, предотвращая удар с машиной. Та заехала на тротуар. Водитель выбежал, начиная бурно извиняться, вокруг столпились люди. Гвендолин тяжело дышала, пытаясь прийти в себя. — Ты в порядке? — осторожно спрашивает Паркер. Стейси хватает только на робкий кивок. — Чуть не задавил, — тихо бормочет. — Сэр, научитесь водить! — выкрикнул Питер, уводя Гвен в сторону. Водитель продолжал извиняться. Гвендолин не понимала, по какой причине не сработало её чутье. Умереть она, возможна, и не умерла, но покалечилась бы здорово. Пит выпустил её из объятий, отходя куда-то в сторону. Гвен так погрузилась в себя, что не заметила чёрную машину, подъехавшую к ним во всей этой суматохе. Из машины вышел широкий мужчина в костюме. Из-за лучей солнца Гвен не могла рассмотреть его лица. Этот человек, увидев перед собой Питера, схватил его за ухо, что-то злостно начиная говорить. Паркер ойкал, вставая на носочки. — Эй! Что Вы делаете? Гвендолин подбежала к Питу. Мужчина отпустил Паркера. И Стейси наконец смогла разобрать его лицо. Очень знакомое лицо, но откуда она его знает, Гвен не могла вспомнить. — А это ещё кто? — грубо спросил у Питера. — Она со мной. — С тобой. — Со мной. — И она знает- — Да. Мужчина осмотрел Гвен строгим взглядом и обессиленно вздохнул. — Сначала мы поедем к твоей тёте, — обращается к Питу. — Хэппи, нет, подожди- — Я сказал, что мы едем к твоей тёте. Ты хоть знаешь, как она волновалась? О тебе ничего не было слышно целых два месяца! — Месяц с половиной, — поправил его Питер. — Ах, месяц с половиной. Вот с тётей и будешь разговаривать, понял? Пит беспомощно что-то простонал, залезая в машину. — Давайте, юная леди, с Вами тоже будет долгий разговор. Гвендолин залезла за Питом следом. Дверь машины закрылась.