Красная вишня

      — А, Шизуне, — Какаши приподнял бровь, увидев темноволосую даму, входящую в кабинет Хокаге. Он держался за свой ушибленный бок, пострадавший от проведенного ранее с Ямато спарринга. — Хотя мне и льстит, что главный врач сама приходит проведать меня, я помню, что вызывал Сакуру-чан.       Шизуне закатила глаза.       — Вы же Хокаге, Какаши-сама. Естественно, о Ваших нуждах должны заботиться лучшие.       — Не хочу умалять твои способности или способности Сакуры-чан, но думаю, что Сакуры-чан было бы достаточно для такой маленькой травмы, как эта. — Беспечно сказал он, прежде чем мягко осведомиться. — С ней все в порядке?       Шизуне что-то промурлыкала в ответ, наклонившись и протянув свои светящиеся руки к боку Какаши.       — Просто занята одним проектом.       — Слишком занята, чтобы уделить внимание Хокаге?       Она фыркнула.       — Вам что, недостаточно главного врача?       Какаши просто смущенно хмыкнул.       — Ты же знаешь, что я не это имел в виду.       В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим жужжанием исцеляющей его чакры Шизуне. Он чувствовал, как боль медленно исчезает, и заметил, как ее чакра все глубже проникает в его организм для простой диагностики. Как и большинство медиков, Шизуне старалась быть помягче, но Какаши пришлось признать, что он был избалован более нежным прикосновением Сакуры, ее идеальным контролем чакры, так что из всех медиков ее диагностика всегда была наименее навязчивой. Именно поэтому старшее поколение или более параноидальные шиноби, казалось, предпочитали ее сеансы исцеления, из-за старых костей и привычек чужая чакра казалась слишком агрессивной и чужеродной.       — Вот так, — закончила она примерно через минуту. — Все готово, Какаши-сама.       — Спасибо. — Он потянулся и порадовался, что в боку больше не чувствовалось онемение.       — Что касается Сакуры-чан, если Вы так беспокоитесь о ней, Вам следует пойти и найти ее, а не создавать такие детские проблемы, как эта, вынуждая ее прийти и повидать Вас. — Она бросила на него равнодушный взгляд, вызвавший еще одну застенчивую улыбку.       — Ах, но ты же видишь…       — Правда, Какаши. Ваша тактика, возможно, немного изменилась, когда речь заходит о Сакуре, но сами Вы — совсем нет.       Он взглянул на нее.       — Что ты имеешь в виду?       — О какой части Вы хотите услышать? — Озорно осведомилась она, зная Какаши довольно давно и будучи в отношениях с Генмой достаточно долгое время, чтобы знать, как действует этот тип мужчин… хотя Какаши всегда был на другом уровне.       Как и следовало ожидать, он ничего не сказал, ничем не выдал себя.       — Как бы то ни было, — продолжала она, понимая, что ждать его ответа бесполезно, — я думала, Вы знаете, что с ней случилось, чтобы она вот так избегала Вас. Она выглядела очень взволнованной, когда попросила меня прикрыть ее, когда Вы ее вызвали.       Он скрыл свое недоумение от ее слов. Взволнованной?       — Что бы Вы ни сделали, Вы должны попытаться помириться с ней. Странно, что я не вижу вас вместе.       Обычно он бы прямо сказал, что, возможно, именно Сакура сделала что-то не так, но он был более сосредоточен на ее последнем замечании. Неужели их так часто видели вместе?       — Всего хорошего, Какаши-сама. — Сказала Шизуне с почтительным поклоном.       Какаши рассеянно махнул ей рукой в знак принятия.       Прошла уже неделя с тех пор, как он в последний раз видел Сакуру. Каждый раз, когда он пытался «случайно» оказаться рядом с ней, она замечала его выходки и убегала прежде, чем он успевал приблизиться к ней. Он даже удивился тому, что нашелся кто-то, кто знал его настолько хорошо, чтобы предугадать его действия. Даже Гай не был так настроен на его привычки.       Не говоря уже о том странном тревожном ощущении в животе в первый день, когда Сакура решительно начала избегать его. Он пытался представить это так, будто она была занята в госпитале, но с конца войны он не мог припомнить ни одного дня, когда бы она не находила для него время, даже если дел было по горло… и он не мог вспомнить ни одного мгновения, которое не смог бы уделить ей, несмотря на свою нежеланную должность Хокаге.       Стук в дверь вывел его из задумчивости.       — Хокаге-сама.       Ах, но вернемся к работе.

***

      Сакура сделала несчастный вздох после того, как попрощалась с остальными медсестрами в больнице. Она понимала, что ведет себя нелепо, но ничего не могла с собой поделать. Не было ни малейшего шанса, чтобы Какаши… Какаши-сенсей не знал наверняка, что сейчас происходит. Она знала, что этот вызов был намеренным, так как она избегала его в течение недели, но ее явно неубедительное оправдание не идти вызывало подозрение.       Но она знала, что не сможет пойти. Она просто не могла!       Она не знала, как отреагирует ее сердце, если ей придется назвать его Какаши-сенсеем в лицо, особенно после того, что случилось. Этот человек знает ее с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет! У него никак не могло быть к ней каких-то чувств, кроме тех, что испытывает капитан к своему подчиненному, а может быть, даже просто братских!       Она была единственной, кто был неправ по этому поводу.       Сакура с несчастным видом уставилась в землю, радуясь, что уже наступила поздняя ночь и темнота скроет ее черты. Никому не нужно было видеть, как сильно покраснело ее лицо.       Этот румянец. Боги, этот румянец. Если бы не это, она, по крайней мере, могла бы видеть его, но в таком состоянии она никак не могла бы встретиться с ним лицом к лицу. Это просто сделает все слишком очевидным. Когда она работала и старалась отвлечься, ее румянец исчезал, но как только она получала хоть малейшее напоминание о нем, краснота возвращалась.       И поэтому, пока она не научится контролировать себя, все должно быть именно так. Она не хотела разрушать все то хорошее, что было в ее жизни.       — Сакура-чан.       Вот дерьмо!       Ее плечи напряглись при звуке знакомого глубокого голоса, и сердце пропустило удар.       Нет… только не сейчас… она еще была не готова!       Она услышала его шаги и поняла, что он намеренно громко шагает, чтобы не напугать ее. Человек уровня Какаши редко издавал звук, если не хотел, чтобы его услышали.       Она крепко прижала руки к груди, пытаясь сообразить, что же ей делать. Бежать? Нет, у нее не было никакой отговорки, чтобы объяснить свое поведение, и она беспокоилась о том, что сейчас происходит в его голове. Она уже так долго избегала его, и меньше всего ей хотелось, чтобы он подумал, что она его ненавидит.       — …Сакура-чан, — тон был мягким и утешительным, как будто не хотел ее отпугнуть.       — Я… я думаю, мне нужно было встретиться с И-Ино сегодня! Или пойти в больницу! Да, мне нужно идти в больницу! Пока, Какаши… эм… сенсей. — Неважно, что была уже поздняя ночь и что она буквально только что вышла из больницы и направлялась домой. Она должна была убраться отсюда. Она должна была…       Рука схватила ее за плечо и развернула, крепко сжимая предплечье, чтобы она не смогла убежать.       Дерьмо!       Сакура не могла заставить себя закрыть глаза, слишком пораженная этим внезапным действием.       Какаши с удивлением уставился на то, как взволнованно было ее лицо, ее обычно розовые щеки теперь стали еще более розовыми и красными. Ее глаза сияли в тусклом свете, влажные из-за ее смущенного состояния. А потом, осознав, что смотрит ему прямо в глаза, она поспешно отдернула руку.       — Я… мне очень жаль! Я должна идти!       А потом она исчезла, вскочив на крыши домов, чтобы спастись бегством.       Какаши продолжал смотреть на то место, где она только что стояла. Молча, со все еще поднятой рукой, которой до этого удерживал девушку. Он постоял еще несколько мгновений, прежде чем, наконец, повернулся и пошел домой.       Выражение его лица было непроницаемо, и он решил пойти гораздо более темным путем через переулки деревни. Позади, зашевелились тени его охранника Анбу и последовали за ним.