Ведомый

      Сигареты предательски и очень невовремя закончились. Целых два дня Кастиэль держался на диете из никотина и кофе, и вот, один из этих компонентов сдох очень некстати, как и телефон несколькими часами ранее. Впрочем, Новака это практически не беспокоило – все, кто захотел бы с ним связаться, были на расстоянии вытянутой руки и исчезать не собирались, по крайней мере до тех пор, пока в участке работала кофе-машина.       Хорошее настроение Джона плавно сменялось нетерпеливым ожиданием. Но и тут не приходилось жаловаться – то, чего эти два дня ждал Винчестер, вместе со своими негаданными напарниками, не могло поторопиться.       Фрагмент кожи, найденный Памелой под ногтями второй жертвы, мог стать первым настоящим прорывом в деле. И Джон каждый раз одёргивал себя, когда тянулся к телефону, чтобы напомнить экспертам о своём ожидании.       Лаборатория обещала быть максимально оперативной. Два дня назад Кастиэль видел ликование на лице своего старшего напарника и понимал, чем оно вызвано: не оставляющий следов преступник в первый раз серьёзно прокололся, не заметив пары лишних волокон под окровавленными ногтями убитой. Появиться они там могли только при яростном сопротивлении девушки, по крайней мере, именно эту версию выдвинули все трое чуть ли не хором. Что ни говори, а на безрыбье и полном отсутствии у них иных зацепок даже это было невероятным сдвигом в считающимся практически мёртвом деле. До этого момента возможности говорить о том, что у них есть хоть что-то, указывающее на преступника, не было. И тот крохотный шанс, с сомнением принятый экспертами на обработку, но подаривший тройке оперативников надежду, бился под кожей жаркой искрой.       Художник умел заметать следы, это Новак понял уже после первого трупа. Был бы дурак, если бы не понял и не осознал всю сложность поимки вот такого психа, похожего на привидение. Даже отметина ночного клуба не смогла пролить свет на происходящее, только добавила шипов в чувство вины. Опрос, обзвон, мертвенно-бледные родственники, почему-то совершенно иррационально вызывавшие неприятное чувство вины, хотя с этим-то у Каса никогда проблем не было. Даже камеры слежения и прочесывание местности… Ничего не помогало понять, чем занималась Эбби в свои последние сутки, где её перехватил маньяк и сколько времени она провела с ним, истекая кровью и хватаясь за истончающуюся ниточку жизни.       Теперь же у них не было и такой малости, как неоновый оттиск. Поэтому хвататься приходилось за всё, и любая зацепка могла стать той единственной, способной остановить череду убийств. Кас бы покривил душой, если бы сказал, что у них ещё есть время на раздумья и методичные поиски. Телеканалы гудели, пресса осаждала участок едва ли не круглосуточно, а администрацию округа, судя по слухам, уже засыпали обвинениями полиции в преступном бездействии и халатном отношении к жизни и безопасности граждан. Где-то там, в городе, крался псих, орудующий кистью-скальпелем, и времени, чтобы остановить его до появления новой жертвы, было скотски мало.       А на кусочке кожи, пропущенной маньяком, могло быть хотя бы что-то, чёрт возьми!       Кастиэль смотрел на посмертное фото второй убитой и чувствовал, как ногти впиваются в ладони – так крепко он сжимал кулаки в бессильной злобе на самого себя.       Неужели именно вот так будет проходить вся его служба – в выжимании себя до последней капли сострадания и эмпатии, в гневе на случившееся и сожалении, что не предотвратил? В поисках выхода из глухого запертого коридора и попыток отбрехаться от репортёров абстрактными фразами, за которые самому будет стыдно?       Кас не хотел так. Он надеялся на более позитивное времяпрепровождение, когда открывал двери Шестого полицейского отделения Мемфиса. Да ему и обещали активную службу, быстрый карьерный рост и задействование всех его немалых способностей, которыми он покорял умы преподавателей академии.       А ты ведь не знал, дебилушка, куда работать идешь, да?.. Позитив ему, мля…       Мысленно материть себя получалось раз от раза лучше. Радужные перспективы азартных погонь, смелых задержаний и интеллектуальных бесед рассыпались перед реальностью. Академическая пора с преподавателями, описывающими службу как элитное времяпрепровождение, прошла безвозвратно, на смену ей пришёл матерящийся злой Джон, Дин с синяками недосыпа под красивыми глазами и холодный, пусть и вкусный кофе из казённой кофе-машины. Да и, если честно, Кастиэль не особо-то когда и верил в сказки про службу. Больше он доверял тем рассказам, которыми потчевал их Руфус, принимая зачёт по баллистике, или офицер Милз, проводя курс дактилоскопии. Вот уж кто не приукрашивал, так это эти двое, преподнося полицейскую работу не как награду, а наказание. Но и в этих рассказах Кас находил для себя стремление идти дальше, преодолевать и перебарывать себя, когда приходилось разлеплять глаза в пять утра, с учётом слипания их в три ночи. То, что происходило с ним сейчас, было похоже на стремительное и болезненное выгорание. Теперь он отлично видел, что их в некотором роде берегли, и сейчас он чувствовал себя, словно ребёнок, узнавший, что Санта-Клауса не существует, а в дымоходе шуршит сдохший полтора месяца назад голубь.       Было отвратно. Думать о том, что они бессильны, скрежетать зубами около очередного тупика и нервно ждать нового звонка, который сообщит об ещё одной кровавой находке, хвататься за соломинки и несказанно радоваться даже крохотным зацепкам… Кастиэль практически уже разделял нетерпение Джона, но отчасти и для того, чтобы смахнуть с себя подвешенное чувство неопределённости. Находиться в таком состоянии круглые сутки означало заработать нервный срыв через пару лет службы. Вряд ли кто в придачу к соцпакету и жалованию хотел себе дёргающийся глаз или постоянную мигрень. А вот Новак, похоже, успешно шёл к тому, чтобы получить бонусом и то, и другое.       Беготня по спецам, выклянчивание разрешений и ордеров, запросы экспертам – всё это Винчестеры возложили на его плечи, облюбовав себе стол перед табло и усевшись друг напротив друга, обложившись папками и распечатками, чтобы ещё и ещё раз отработать всё имеющееся, пока ожидался результат экспертизы. Кас уже потерял счёт ступеням, которые он преодолел, носясь из отдела в отдел и доставая нужные крупицы информации. Впрочем, на фоне всего имеющегося, это как раз было ему даже в радость – чувствовать свою нужность и проявлять инициативу нравилось Новаку примерно так же, как иногда бросать взгляды на задницу Дина, мысленно давать себе пинка и напоминать, что не до этого сейчас... Дин больше не вгонял его в краску и не заигрывал даже с условной натяжкой, но приподнятое настроение Винчестеров расползалось по всему отделу терпкой пеленой, и Касу нравилось, то, что с ним происходит.       Хорошо, что он успел потрахаться перед тем, как прописаться в отделении…       У Кастиэля даже не было возможности поинтересоваться, куда и как устроились ребята из его выпуска, рассказать о своём назначении и позавидовать тем, кто не окунулся в омут дерьма в первый день работы – на посторонние телефонные разговоры попросту не хватало времени. Хотя, именно ведь к этому Новак стремился, отдавая документы в академию, так какого же хрена?..       Джон сделал новый глоток из своей чашки и медленно перелистнул очередной лист в подшивке с опросом свидетелей на втором трупе, в сотый раз перечитывая ровные компьютерные строки. Тонкая каёмка грязи на воротнике рубашки Винчестера-старшего чётко давала понять о том, что в данный момент ему категорически похрен на свой внешний вид, а короткая щетина подтверждала это неоспоримо.       Хотелось принять ванну, поесть чего-то горячего или, на худой конец, китайского, и выпить пару стопок в приятной многообещающей компании. Увы, таких услуг в отделении не водилось. Конечно, можно было встать в семнадцать ноль-ноль, не обращая внимания на недоумевающие взгляды коллег, собрать бумаги в стопку на краю стола, и, ни на кого особо не глядя, пойти домой, навстречу сну и комфорту... Касу было проще съесть свои ботинки, чем расписаться в своей несостоятельности. Отдыхать в то время, когда Винчестеры штудировали документы так, словно это были инопланетные письмена и осталось всего пара часов на их расшифровку?.. Впрочем, кто сказал, что дела обстояли иначе? То, что творил маньяк, не укладывалось в обыденном сознании и разгадать его стоило поскорее. Иначе кругов на полях станет больше.       Наблюдая за своими напарниками, Новак ловил себя на мысли о том, что восхищается ими всё сильнее. И одёргивал себя же – не вовремя разыгравшееся либидо не думало сдаваться. Это было чертовски тупо: все на нервах, город в истерии, ситуация препаскуднейшая, а он бездумно пялился то на задницу Дина, то на кисти и пальца Джона, и от этого тормозил безбожно, когда его окликали для того или иного поручения... Это было дважды не то, чего он ожидал от службы, но как раз это он готов был терпеть сколько угодно. Быть подле двух объектов, кажущихся равнозначно привлекательными в тот момент, когда они погружены в работу, задумчиво сводят брови и перекидываются короткими, резкими фразами, содержащими в себе больше, чем пространные монологи, для Новака было тем ещё испытанием.       Отвлекало ещё и то, что Дин не подшучивал больше насчёт постельных предпочтений Кастиэля, да и вообще не возвращался к той ситуации. По крайней мере, Кас не опасался больше находиться рядом с ним и Джоном одновременно, рискуя спалиться перед Винчестером-старшим. Дин вроде бы дал понять, что болтать он не собирается. Да и без этих переживаний у Каса было о чём подумать.       Но легче от этого если и становилось, то совсем малость...       Блять и все грехи мира! Да за что мне такое?       Впрочем, к концу второго дня от сексуального возбуждения не осталось и следа – усталость, к счастью, взяла своё. Это был тот редкий момент, когда Кас был реально благодарен адскому интеллектуальному и физическому загрузу.       ― Да твою ж мать, ― процедил сквозь зубы Джон и оттянул двумя пальцами воротник рубашки. Сглотнул и провёл рукой по тёмным коротким волоскам на шее. ― Я этих экспертов скоро из формы вытряхну. Слишком долго возятся.       ― Спорим, о нас говорят то же самое, ― Дин отстранённо пошевелил пальцами в воздухе, не отрываясь от изучения распечатки телефонных переговоров с номера Эбби. ― Памела что-то всё ковыряет. Сегодня звонила в окружные штаты.       ― Зачем? ― вскинул бровь Джон, бросая быстрый взгляд на сына, погружённого в чтение. ― Не думал, что мы нуждаемся в консультации.       ― Нет, вроде, ― голос Винчестера-младшего был спокойный и размеренный, словно он находился в состоянии расслабленного удовольствия. Но Кас со своего места прекрасно видел усталость в зелёных глазах и напряжённые складки на лбу. ― ДНК скорее всего отправляла на соответствие с базой. Если наш потрошитель хоть раз сдавал анализы в муниципальной клинике, они его найдут.       ― Хоть бы в курсе держала... Хотя, тебе вон сказала почему-то, ― буркнул Джон, неодобрительно покосившись на внутренний телефон, но вновь звонить в лабораторию не стал. Памела была из тех, кто делал всё возможное и невозможное даже ценой собственного дискомфорта, но никогда этого не показывал и до последнего держал интригу, как ни в чём не бывало отшучиваясь от излишне нетерпеливых требований.        ― Она позвонила не мне, а нашей команде. Да и какая разница? Лишь бы это действительно был он... ― Дин равнодушно перелистнул страницу и отпил из своего стакана давно остывший кофе. ― Что-то я не слышал, чтобы Художник оставлял улики или был неаккуратен. А вот подражатель вполне мог бы...       ― Мне кажется, что мы этот вопрос уже давно закрыли, ― недовольно перебил Джон, поморщившись. ― И больше не обсуждаем.       ― Разве? ― странный звенящий голос Дина заставил Каса вскинуть голову и взглянуть на него ещё внимательнее. Похоже, что молодой полицейский все два дня стоически держал себя в руках, стараясь не лезть с отцом в открытую конфронтацию, так же, как и все остальные предвкушающий зацепку, но и его терпение тоже было на исходе, как бы он не демонстрировал свой вселенский дзен. И только сейчас предательски дернувшийся уголок губ указывал на живые эмоции. ― Не помню, чтобы мы полностью отказывались от этой ветки расследования. У нас всё ещё нет доказательств.       ― Тебе мало моей уверенности? ― опасно-тихо поинтересовался Джон. Кастиэлю вдруг захотелось оказаться где-нибудь очень-очень далеко отсюда – Луна вполне бы подошла – только бы не видеть хищный блеск в глазах, мгновенно вспыхнувший от небрежной фразы, как кондовый лес от случайной спички.       ― Конечно, мало, ― тяжело вздохнув, Дин в открытую взглянул на отца. ― Или ты считаешь, что вся линия расследования должна строиться только на твоих теориях и догадках? Я думал, что ты решил разумно подойти к делу, когда увидел табло. Пожалуйста, не заставляй меня снова разочаровываться и биться лбом о стену твоей упрямости.       То, что сейчас сказал Дин, было не просто опасно. Произнесенное херило к чертям всё самообладание и, казалось бы, наладившийся мир за небольшим рабочим столом в дальнем углу участка. И Кас физически ощущал изменения в зарядившемся мгновенно воздухе.       Два дня хороших отношений пошли псу под хвост, благодаря желанию Винчестеров вновь померяться членами.       Он не успел сдавленно застонать и уронить лицо в ладони, как вдруг понял, что последняя фраза прозвучала в его гулкой и пустой черепной коробке отчётливым ехидным голосом Памелы. Это оказалось так сюрреалистично-прекрасно, что Кас сдавленно хрюкнул себе в кулак, даже не попытавшись скрыть смешок.       И лишь потом понял, как это выглядело со стороны...       Джон изумлённо вскинул брови и приоткрыл рот, чтобы, видимо, возмутиться или упрекнуть кого-то в чём то, а выбор у него был достаточный, Дин в недоумении сморгнул, оторвавшись от поедания отца свирепым взглядом. Что и говорить, разрядить атмосферу у Каса вышло на высший бал. Беда была лишь в том, что самому ему захотелось мгновенно провалиться в самое пекло ада, ибо Луна уже не казалась самым безопасным обиталищем. И разумеется, теперь-то уж о любом сотрудничестве можно было позабыть раз и навсегда, но в этот момент у Винчестера-младшего зазвонил телефон.       Кас даже вздрогнул, когда Оззи Осборн истошно завопил про свой безумный поезд. Завертел головой, лишь через секунду сообразив, что это звонок и что никто прямо сейчас не собирается ломать стулья о его шею. Божественный промысел в лице старого сатаниста определённо избавил его от эпического срача, и за одно это его стоило причислить к лику святых.       ― Да, ― резко бросил в трубку Винчестер-младший и нахмурился. ― Да… Это точно? Результаты мне кинете? Да, сейчас. Угу.       Нажав отбой, он уставился на свои руки так пасмурно и недовольно, что Кас снова втянул голову в плечи и неосознанно скосился на Джона. Похоже, о нём уже забыли, но чёрт возьми, пусть бы они лучше орали на него вдвоём, чем сидели вот так, хмуря брови друг напротив друга.       ― Ну говори уже, не томи, ― не выдержал Джон, и скулы его заострились.       ― Хорошо. Теперь я заткнулся и принимаю твою правоту, ― Дин поднял глаза на отца и качнул телефоном. ― Результаты почерковедческой экспертизы пришли. Совпадают.       По вытянувшемуся в непонимании лицу Джона Кастиэль понял, что сейчас произошло что-то, что не входило в планы Винчестера-старшего. Снова.       ― Какая?.. ― переспросил было он и нахмурился сильнее. ― Зачем? Дин глубоко вздохнул и прикрыл глаза.       ― У нас два трупа с записками сейчас и один тогда. Я не мог не запросить экспертизу по новым телам и не сравнить его с телом Мэри Винчестер. Это нужно было установить. Или ты считаешь, что нам не нужны лишние доказательства?       Джон так не считал – это было видно. Кас внимательно следил за лицом своего старшего напарника, отмечая то, как в гневе у Джона раздуваются ноздри, а глаза темнеют, становясь практически чёрными. Однако офицер молчал. Слишком долго, чтобы Кас мог расслабиться. Равно как и Дин, ожидающий ответа отца.       ― Хорошо, ― внезапно спокойно кивнул Джон и взглянул на сына с насмешливым превосходством. ― Даже несмотря на то, что ты действовал в обход меня... Мы в одной команде, ты сам сказал, хорошо. Ты лишний раз доказал, что я прав, разве я могу тебя в этом обвинять. Результаты тебя устраивают?       ― За неимением другого – да, ― мрачно отозвался Дин, принимая неслучившийся конфликт и заметно радуясь его исходу. Судя по всему, спорить с отцом ещё по одному пересекающемуся поводу ему не хотелось категорически – это Кас тоже видел по движениям молодого специалиста: напряжённые плечи заметно расслабились. ― Сейчас мне перекинут по вайберу и я выведу их на стенд.       Вроде бы Джон хотел возразить, но поджал губы и кивнул, чем вновь несказанно удивил Кастиэля, принявшего решение не удивляться больше ничему. Однако победный блеск в глазах Винчестера-старшего выдавал офицера с головой: ему определённо доставило удовольствие поставить сына на место.       Кас незаметно втянул воздух полными лёгкими. Находиться рядом с действующим, но по какой-то причине не извергающимся вулканом было явно безопаснее, чем сидеть подле двух мужчин, ведущих такое острое и болезненное противостояние. А наблюдать за ними и вовсе было сродни экстриму запредельного уровня. Только вот понимание причины этого противостояния оставалось противным сгнившим плодом – вкус этого понимания перекатывался по горлу прогорклым комком, который никак не удавалось сглотнуть. Но у Кастиэля не было выбора, он мог только наблюдать за победой того или иного Винчестера, прикусывая губу каждый раз, когда очередной раунд подходил к концу. Вот и теперь Новак постарался не акцентировать своё внимание на искорках почти маниакальной радости в карих глазах.       Джон Винчестер был похож на Художника больше, чем любой другой в этом участке, больше, чем все возможные подражатели и уж точно больше, чем того хотелось бы самому Джону. Он никогда не признался бы в этом, но Художник стал даже не частью – целой жизнью для израненного полицейского, затопил полностью и его сердце и его мысли, пробрался не только в реальность, но и в подсознание, в сны, в отражение в глазах. Маньяк подчинил себе всё прошлое Джона, отобрал его настоящее и грозился стать единственной целью в будущем. И это пугало порой сильнее, чем очередная картина, найденная в мокрой траве.       Если бы у маньяков был конкурс на близнеца среди полицейских, то Джон занял бы первое место, опередив на голову всех остальных претендентов.       Может даже Кас осмелился бы когда-нибудь спросить, отчего сам Джон до сих пор не просит закрыть себя в камере, потому что его маниакальная одержимость была ничуть не слабее, чем жестокость Художника. Он давно понял, что некоторые служители закона несколько сумасшедшие и порой их с преступниками отличают только цвет папки с личным делом. Увы, это было не то откровение, которым стоило делиться вслух, так что Кас предпочёл вновь промолчать, прокручивая в пальцах выцветший маркер для доски, пока натужное скрежетание принтера не привлекло его внимание к происходящему.       Дин поднялся со стула раньше, чем это успел сделать Кастиэль, выдернул из приёмного лотка горячий ещё лист и медленно приблизился с ним к табло. Вздохнул и прикрепил распечатку на свободный участок – справа, под списком номеров с телефона Эбби. Джон проводил сына удовлетворённым взглядом, даже не взглянув на заключение – уверенность в том, что его версия верная не пропадала у Винчестера-старшего ни на секунду, так с чего же теперь она должна была испариться?       Кас вновь глубоко вздохнул. Желудок требовательно заурчал, намекая на то, что кофе скоро проест дыру в слизистой, положив конец мучениям. Но говорить о перерыве Новак не решался, всё ещё считая себя самым младшим из команды, без права голоса и возможности самовольно прервать рабочий процесс истинных гениев мысли.        ― Если мы продолжим в таком же темпе, то потеряем нашего стажёра, ― как бы в сторону заметил Дин, всё ещё находясь подле табло, но кося глазами на Каса. ― Предлагаю поесть. Побольше и посытнее. Кто знает, когда нам это удастся сделать в следующий раз.       Кас ощутил, как из глубины его замотавшегося и запутанного сердца поднимается волна искренней благодарности. И не сдержался на ответную улыбку, хотя Дин и не думал улыбаться.       Джон недоумённо поднял взгляд на своих напарников и дозволительно кивнул, поразмыслив совсем недолго – видимо и его проспиртованному парами виски и просмоленному кофе организму требовалась более конкретная подзарядка.       Пнуть от себя очередную мысль о том, что сумасшествие стало обыденностью в жизни Винчестеров и предложить перекусить в разгар погони за чудовищем кажется вполне логичным поступком, у Каса получилось почти с первого раза. Задумываться об этом более конкретно он не хотел. По крайней мере, очень постарался.       Полицейский участок медленно пустел – очередной рабочий день плавно подходил к концу и служители закона разъезжались по своим домам, провожая компанию у дальнего табло понимающими и сочувствующими взглядами. Смотрели, кивали, ободряюще хмыкали, но никто не спешил подходить и интересоваться тем, как продвигается дело, потому что прекрасно понимали – если бы оно продвинулось, об этом бы узнало всё отделение. Хотя бы по тому, что Джон перестал бы материться вслух на экспертов, так и не позвонивших на протяжении всего дня. Он с удовольствием позвонил бы и сам, и даже порывался пару раз, но оба раза Дин осаживал его, напоминая, что криминалистическая лаборатория совершенно точно не находится у него в подчинении, даже если Джон и был назначен вести самое ресурсозатратное дело во всём штате, и срывать на них своё нетерпение было не самой лучшей идеей.       ― Люди не роботы, ― спокойно бросил Дин. ― Они не могут получить всего и сразу в кратчайшие сроки. Да и на то, что они действуют своими путями, срываться тоже не стоит - какая тебе разница, каким образом получен ответ? Ну, позвонили они в штат, ну, запросили базу, ну не сказали тебе - ну и что? Важен результат или то, что ты не спускаешь с поводка никого? Вот и я тоже думаю, что результат.       Джон на это только раздражённо сопел, но сына, на удивление слушал.       Может быть, думал Кас, он и в самом деле не такая уж и брутальная скотина? Может же, когда хочет, быть адекватным.       Но нетерпение Джона всё-таки было слишком заметным.       ― Ты свой баланс проверь, ― меланхолично посоветовал Дин, запивая лапшу с мясом остывшим кофе. ― Помнится мне, ты не очень любишь следить за счётом телефона.       ― В порядке у меня счёт, ― буркнул Джон, бросив очередной взгляд на телефон, лежащий на столе. ― Научился без тебя.       ― Вот видишь, стоило мне уйти, и в тебе проснулась сознательность, ― Дин улыбнулся, явно не собирался задевать отца своей фразой, и Джон, похоже, это понял, потому что отреагировал на реплику сына кривой усмешкой.       ― Она во мне проснулась тогда, когда мне пришлось вносить за тебя первый залог.       ― Ой, ладно, я этот залог вернул тебе с первой зарплаты.       ― И тут же попросил обратно на новые стеклоподъёмники, ― рассмеялся Джон и потянулся к своей коробке с салатом. ― Так что, нет, не вернул.       ― С первой пенсии отдам, ― в тон ему отозвался Дин и отсалютовал отцу стаканом.       Кусок мяса встал у Кастиэля в горле и, чтобы не подавиться, Новаку пришлось кашлянуть, быстро отвернувшись от стола.       Настолько домашними Винчестеры на его памяти ещё не выглядели и, если бы не задний фон в виде заполненного оперативного стенда, можно было бы принять их милые перекидывания шпильками за стандартный вечер в семейном кругу. Но фантазия у Новака всегда была отменной, поэтому зарисовать стенд под обои гостиной в предполагаемом доме Джона и Дина не составило труда. Равно как и перевести китайские боксы с едой в ранг «набор для ужина». Но вот присутствовать при таком ужине – в качестве гостя или коллеги – было бы для Каса и наградой и наказанием одновременно: понятные только отцу и сыну фразы заставили бы вежливо улыбнуться, руководствуясь воспитанием, а любопытство подогрело бы выспросить подробности. И выслушать несколько занимательных историй из жизни семьи Винчестеров, реагируя так, как положено учтивому гостю. Кас, как любой нормальный человек, не слишком-то любил такие ужины – с официальным регламентом и заученными улыбками. О, ему было бы адски интересно проникнуть в маленький Винчестеровский Ватикан, но он не рискнул бы, боясь утратить доверие. Именно поэтому сейчас Кастиэль усиленно изображал увлечённость рисовым салатом с мясом, а не переговорами своих напарников.       Не смотреть на смягчившиеся лица – так похожие и такие разные одновременно – получалось ещё хуже, чем играть постороннего, находясь за одним столом с двумя объектами притяжения.       Потенциальный убийца наконец с трудом был проглочен. Кас откашлялся снова, делая вид, что ему вообще не интересно и он вовсе не увлечён беседой, и сунул в рот новый кусок, постаравшись на этот раз жевать медленнее и бесшумнее.       Но уловка не сработала. Дин, очевидно заскучав, уже развернулся к напарнику и ткнул в его направлении сложенными китайскими палочками:       ― А ты неплохо держишься, чувак. Вообще, я не думал, что мы тут так застрянем, но ты молодец. Даже не грохнулся в голодный обморок. У нас тут на самом деле такая диета нередка.       ― Ты позавчера видел, как я готовлю, ― усмехнулся Кас, смущённо отведя взгляд. ― И я почти всегда так готовлю. Так что просидеть без приёма пищи денёк-другой для меня как раз привычная практика.       По глазам Дина можно было понять, что он вспомнил не только несостоявшийся завтрак напарника, но и его причину, так что Кас даже пожалел слегка, что напомнил ему об этом. Изменившийся блеск в зелёных глазах напротив не сулил ему ничего пристойного.       ― Ну, может ты предпочитаешь высокобелковую пищу, ― ехидно заметил Винчестер-младший и принялся с преувеличенной внимательностью ковыряться в своей острой лапше. ― Наверняка тебя кормят друзья, к которым ты забегаешь после вечернего пива. Дружеская взаимовыручка это всегда здорово, когда не хватает времени. Вот помню у меня в общаге...       Джон приподнял бровь и подозрительно взглянул сначала на сына, а затем на Каса, что-то определённо прикидывая у себя в голове. Кас мгновенно ощутил, что краснеет. Хотя фраза и была предельно двусмысленной, прозвучала она всё-таки безобидно. Только вот не палиться Кас, похоже, совершенно разучился. И изогнутая бровь старшего напарника совершенно не нравилась Новаку в аспекте обсуждения его личной жизни.       Мысленно выматерившись и напомнив себе, что он уже давно перешагнул возраст, когда упоминание чьего-то секса, а уж тем более собственного, должно плескать алым в рожу, Кастиэль как можно более невозмутимо развалился на стуле и попытался придать голосу снисходительное выражение.       ― Ну, не всё же мне с вами тут кувыркаться и ждать, пока вы вспомните о бедном стажёре. Приходится самому о себе заботиться.        Блять, что я несу, что я несу, блять?!       ― Как приятно осознавать, что кто-то затрахан в другом смысле, нежели я тут, ― насмешливо фыркнул Джон, иронично глядя на стажёра, не оставляя сомнения в том, что он явно понимает подтекст пошлого разговорчика. Новаку захотелось провалиться на первый этаж, прямо в служебный бассейн, залечь на дно и стать минимум железным бревном, неспособным всплыть, только бы не видеть, как в красивых карих глазах плещутся какие-то совершенно новые искорки. И, чёрт подери, эти искорки выбивали из Новака дух сильнее и быстрее, чем все хуки по стажёрскому самолюбию, отпущенные Винчестером-старшим ранее.       ― Ну, не всем же быть обвенчанным со своей работой, ― парировал Дин, явно довольный тем, что смог поставить Каса в неудобное положение, и откинулся на стул, не выпуская из рук контейнер с едой. Палочки замелькали веселее, поднося ко рту кусочки мяса из лапши. ― К тому же, сохранять здравый смысл и трезвые мысли необходимо любому члену оперативной группы. А сексуальное напряжение не способствует продуктивной работе, ведь так, Кастиэль?       Да чтоб тебя в рот и в задницу выебали, улыбающийся ты сукин сын! Сейчас! Вот здесь! В задницу, конским хуем и в рот моим! С-с-су-ка!       Касу понадобилось всё свое самообладание, чтобы не выплеснуть Дину в лицо именно эти мысли, взвывшие дикой сиреной в его голове. Такой подставы Новак не мог ожидать от человека, которому приготовился доверять и который являлся залогом упомянутого грёбаного напряжения. Слова застряли в горле, пальцы свело судорогой стыда. Ответить на шпильку было невозможно, не спалив себя с потрохами. А ответить хоть что-нибудь было просто необходимо, иначе он до конца дней своих рисковал оставить в памяти этих двоих свою несостоятельность.       Ухмыляющиеся Винчестеры пригвоздили к стулу так крепко и прочно, что в пятки ударился пол, хотя Кас даже не двигался с места, пытаясь быть как можно более естественным рядом с двумя сволочами, решившими подколоть его, как школьника. Другим он бы ответил, да так, что желание подкалывать пропало бы навсегда. Этим же отвечать хотелось совершенно иначе. Хотелось, но не моглось, как бы он ни старался подобрать слова.       ― Учитывая, что ты не дал мне его сбросить, невовремя притащив свою задницу – то, нет, все мы тут в одной лодке, ― обвинить Дина в своём состоянии показалось хорошей идеей. И Кас не прогадал – Винчестер-младший фыркнул в коробку с едой и уронил кусок мяса обратно в лапшу.       ― О, добро пожаловать в клуб тех, кому мой сын успел обосрать жизнь, ― довольно оскалился Джон, весело наблюдая за тем, как кто-то ставит Дина на место, пусть и неосознанно, но заставляя его испытывать хоть малейший стыд. И, Кастиэль был в этом уверен, получал истинное наслаждение.        ― И я уже прикидываю, как я смогу ему отомстить, ― слова давались с трудом, но Кас постарался ухмыльнуться как можно паскуднее, не упуская из поля зрения ни старшего Винчестера, ни младшего – реакция обоих была важна. Может быть, именно из-за такого сосредоточения Новак прохлопал главное – смысл этих самых слов. ― Чтобы тоже бегал, сверкая голой задницей, когда я подниму его в пять утра.       ― Ну если ты поднимешь меня из своей постели, то вряд ли это будет считаться местью! ― философски заметил Дин, не особенно беспокоясь о сохранении своего достоинства, которое Кас пытался уязвить в отместку. ― Тебе ведь тоже придётся подняться, так что мы ещё посмотрим, кто кого мокрым полотенцем отшлёпает.       ― Нахрен иди! ― зло буркнул Кас, отворачиваясь. Алый до самых ушей. Он хотел кинуть ещё шпильку-другую, но ему хватило того, что он услышал, осознал и… И всё, дальше можно было просто поднимать белый флаг, символизирующий полную капитуляцию, собирать вещи и уходить домой. Потому что оставаться подле Дина после произнесённого…       Блять!!! А ведь хотел подколоть! Самого отымели...       Джон поморщился, бросив неодобрительный взгляд на сына.       ― Заканчивай с этой своей вседозволенностью, ― произнёс он, впрочем, не меняя насмешливого тона. ― Ещё не хватало, чтобы ты меня перед стажёром позорил. Сходи в бордель уже, реализуй себя там. А здесь чтоб башкой соображал, а не задницей.       Кастиэль не был вполне уверен в том, кого именно позорил Дин, но преисполнился благодарности суровому отеческому подзатыльнику Джона, хотя всё еще не рисковал поднять на него глаза. Конечно, он понимал, что виноват всегда тот, кто признает себя виновным, но рядом с Винчестерами у него вообще, вот прям никак, не удавалось держать себя самоуверенно.       ― Не успею, ― пожал плечами Дин и допил свой кофе одним глотком. ― Разве если только Кас составит мне компанию. Что, нет? Ну тогда допустим мысль, что мы сейчас просто чешем языки и это ровным счетом никого ни к чему не принуждает.       Стул под Кастиэлем предательски застонал, когда тот вжался в него со всей силы, лишь бы усмирить оборзевшее тело, ярко представившее, как язык Дина чешется непосредственно о новаковскую шею.       Господибожеблять! Зачем этот разговор? Я же сейчас кончу!       Оззи спас положение во второй раз, но теперь это был не звонок, а короткое сообщение, обозначенное смехом любителя отгрызать головы птицам на сцене. Дин нехотя перевёл взгляд на свой телефон и вдруг подобрался, открыв пришедшее письмо.       ― Анна Милтон, ― вдруг коротко сказал он, не поднимая глаз. ― Эксперты установили личность жертвы благодаря анализу костного мозга. Но под ногтями её собственная кожа. Это не часть убийцы. Мы прорабатывали пустышку.