Ведомый

      В холодильнике уже недели три валяется открытая банка пива. Надо или допить, или вынести к чертям, пока она сама себя не вынесла. И коробки из-под пиццы туда же, да, накопил ведь блин… А сегодня заехать за шаурмой. Или бургерами. Или взять парней и забежать к Миссури на её гамбо, давно же звала…       Джон вывернул руль вправо и вписался в поворот плавно и аккуратно, чуть прибавив скорость, но не отрывая взгляда от разметки на двухполосной объездной. Центр был перекрыт из-за какого-то не особо санкционированного то ли митинга, то ли парада, пришлось ехать по узким улицам от вокзала до Дивер-сайд и по Крайчер-стрит.       За окнами проплывали старые кварталы, наполненные красным кирпичом и низкими арками. Придорожные кафе расцвечивались витринами, столики с улиц ещё не убрали и посетители сидели практически на проезжей части, меланхолично глядя на движущиеся мимо них машины и потягивая напитки. Мемфис аккуратно превращал осень в зиму, решив, что сумасбродства с него достаточно и пора вернуться к привычному мягкому ветру и прохладному солнцу: облака ватными кляксами плыли по небу, практически не мешая желтоватому дневному свету. Где-то сбоку раздавались короткие очереди полицейских сирен, скорее всего как раз со стороны центра. Видимо, парад-таки решили разогнать, ну или хотя бы не дать расплыться дальше, чем площадь здания мэрии и городской центральной библиотеки.       А, чёрт, в субботу же матч, как я забыл? Да, пиво выкинуть, новым затариться и посмотреть. Возможно даже с парнями. Заодно с Сэмми переговорить, пора бы уже, и так весь мозг вынес своей свадьбой…       Импалу чуть тряхнуло на "спящем полицейском", и Джон рефлекторно стиснул руль, не давая машине уйти с намеченной траектории. Бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида, проверяя как там дела, поймал глазами настороженные глаза Кастиэля и подбадривающе подмигнул.       А малец и в самом деле ничего, держится. Пришибленный, правда, иногда на всю голову, но кто не без греха?       Новак на подмигивание отреагировал сжатыми в полоску губами, и отвёл взгляд, чуть заалев на скулах. Джон не сдержал короткого насмешливого хмыка: смущающийся паренёк был так забавен, что пробуждал воспоминания о том, как росли Сэм и Дин. О домашних посиделках на заднем дворе, о коротких походах в горы и на матчи по бейсболу, о уроках вождения велосипеда и о множестве ссор… Мягкое тепло расплылось глубоко в груди, даже не смотря на то, что большинство коротких образов, толкнувшихся в память, были сопряжены сильными эмоциями – и Дин, и Сэм всегда отличались взрывным характером, раскрашивающим их взаимоотношения с отцом подобием трэшпольки – ярко, рвано и дико.       Новак от них не слишком отставал, методично выводя Джона из себя, но и привязывая к себе всё плотнее и плотнее.       Усыновить его, что ли. Одним больше, одним меньше…       Джон едва не расхохотался, представив, как он оповестил бы Каса о своём решении, но вовремя сдержался, только лишь чуть хмыкнув в недельную щетину. Дин, сидящий рядом, подозрительно скосил глаза на отца, но промолчал и вновь зарылся в короткое досье Алистера Хейердала, перелистывая скудные две страницы снова и снова, словно пытаясь найти что-то, что ускользнуло от уставшего за бессонную ночь взгляда.       Что там можно было найти нового Джон не представлял: изученная уже вдоль и поперёк всей троицей папка не несла в себе ни скрытых отсылок, ни намёков на связь с хоть кем-то ещё. Да Джон готов уже был плясать над ней с бубном, подобием индейского шамана, или окропить собственной кровью, активируя какой-нибудь сраный мистический ритуал, проявляющий многостраничные письмена на енохианском! Только и это оказалось бы бесполезным – в мистику Винчестер-старший никогда не верил, разумно полагая, что самым страшным злом являются люди, и твари, которые обитают в под кроватью могут многому у них научиться, поэтому вовсе не думал, что злобное колдунство тут поможет.        Дин встряхнул папку и Джон закатил глаза, стараясь превозмочь желание процитировать заученное на память короткое дело, потому что цитировать там было особо нечего.       И поп-корна купить. С солёной карамелью. Сэм его любит.       Образ ведерка, заполненного воздушной кукурузой, отчётливо всплыл перед глазами, и Джон улыбнулся. Так-то лучше.       Поп-корн, пиво, пицца. Запах солёной карамели, а не старых машинописных страниц.       Потому что прямо сейчас Винчестер-старший старался думать о чём угодно, кроме этого досье. О чем угодно, кроме того, куда он едет, зачем он туда едет и что он там надеется отыскать. Он старался отвлекаться на сирены, на облака, на мешающиеся на дороге столики, на Каса… На всё, на что падал взгляд, на любую мелочь, не относящуюся к досье и цели их поездки.       Потому что одна лишь мысль о том, что дело всей жизни Джона может сегодня получить финальную точку, вызывала дрожь в руках и тахикардию.       Джон просто вёл машину в нужном направлении, заставляя себя прогонять в мыслях всякую ерунду раз за разом, лишь бы не сосредотачиваться на одной-единственной мысли.       Это может быть он.       Сирена в отдалении взвыла особо противно, и Джон удивился, что её слышно даже здесь – далеко за пределами территории площади мэрии.       Лишь бы беспорядков не было, только их сейчас не хватало. Стянут ведь со всех участков, придётся сверхурочные снова брать…       В лобовое стекло ударил тонкий луч солнца, и Джон прищурился, стараясь не выпустить свою полосу из поля зрения. Дин рядом недовольно повёл плечом, но не отвлёкся от досье.       Всё-таки, Джон переоценил свою выдержку и умение отстраняться от чего-то, въевшегося в подкорку. Не замечать папку в руках Дина стало невозможно.       Джон стиснул руль, вместо того, чтобы вцепиться в эту грёбаную картонную папку, смять её и вышвырнуть в окно.       — Да что ты там пытаешься ещё найти? — буркнул он, косясь на сына. Тот снова дёрнулся и поднял взгляд на отца.       — Всё, что угодно, что позволит нам быть уверенными…       — Давай мы просто доедем и там уже решим, — Джон и сам от себя не ожидал такого спокойствия в голосе. — Я не хочу быть ни в чём уверен заранее, потому что если произойдёт какая-нибудь срань – а она обязательно произойдёт – то мне, хотя бы не будет стыдно перед самим собой.       — А нам не нужно, всё-таки, вызвать подкрепление? — подал с заднего голос Кастиэль, и Винчестер-старший расплылся в бесконтрольной улыбке. Понимание того, что даже вот такое колотящее током нервное состояние не меняет молодого напарника, расплылось по сердцу довольным пятном.       — Зачем? — Джон бросил быстрый взгляд на Новака и убедился в том, что парень сейчас выглядит как растерянный отличник, получивший насмешливый взгляд учителя и двойку, хоть и старается держать лицо. — Мы сами не знаем, что там, кто там и вообще, будет ли хоть что-то…       — Ехать к потенциальному преступнику, не имея за спиной прикрытия… — Кас неуверенно качнул головой, но в голосе прорезались так бесящие Джона осторожные нотки.       — Вполне разумно, потому как спугнуть этого потенциального преступника кучей копов можно запросто, — Винчестер-старший не стал даже дослушивать и перебил Новака. Скорее из вредности, нежели из несогласия. Кастиэль пытался следовать букве закона, и Джон не мог сказать, что ему это не импонировало. Парень страдал болезнью всех новичков: старался быть тем, на кого учился – исполнительным полицейским, сначала идущим за ордером, а после действующим. Джон тоже был таким. Первые недели две, а потом его научили работать правильно.       Кас, похоже, остался совершенно неудовлетворён полученным ответом и недовольно поджал губы. Винчестер решил не обращать на это внимания. Не хватало только заплясать под дудку пацана, ещё вчера протиравшего штаны на студенческих скамьях.       Не в этом деле, не с этим подозреваемым. Только не с этим. Джон никому не позволил бы встать между ним и всем, что уничтожало его все прошедшие годы. Не сейчас.       — Может быть, Кас, всё-таки, прав, — осторожно подал голос Дин, и Джон стиснул руль так яростно, что почувствовал боль в пальцах.       — Нет! — рявкнул он, заставив сына вздрогнуть и сморгнуть. — Он неправ. И ты неправ. И я, блять, неправ. Пока я сам не увижу, пока не пойму, пока не найду подтверждения – никто не прав, мать его. А теперь просто дайте мне доехать до этого грёбаного адреса и заткнитесь. Никакого подкрепления, сначала мы, затем…       Джон не договорил и вперся взглядом в разделительную полосу, ощущая, как на виске пульсирует жилка, токая прямо в мозг. Перед глазами расплылись белые пятна мерзкого холодного света, заслонившие дорогу, и Джону пришлось пару раз сморгнуть и тряхнуть головой, чтобы избавиться от нежданной помехи.       Всё-таки, сорвался…       В груди неприятно закололо, но Джон не стал на это реагировать – ну не инфаркт же в конце концов и ладно. Сейчас эта боль не была тем, на что стоило обращать внимание.       Слева послышался короткий резкий гудок, затем визг тормозов, но Винчестер-старший даже не повернул голову. Только бросил взгляд на боковое зеркало, в котором отразился красный глаз светофора по правую руку. Мигалка на крыше многое решила бы, проблему с запрещающими знаками на дороге так точно, но Джон никогда не позволил бы себе одной мелочи испоганить всё дело. Проблесковый полицейский маячок слишком приметен даже без сирены, а сейчас им совершенно не нужно лишний шум. Особенно тот, который может стать фатальным.       Кастиэль нервно выпустил воздух сквозь плотно сжатые губы и вперился взглядом в затылок Джона – это чувствовалось даже без оглядки на зеркало.       Винчестер-старший глубоко медленно вдохнул и так же медленно выдохнул: не хватало ещё сейчас, по дороге, попасть в аварию из-за своего сдерживаемого гнева.       ― За руль не пущу, ― бросил он в сторону Дина, тот закатил глаза и покачал головой, не ведясь на отцовскую подначку.       Впереди замаячил финальный поворот к Гудвин-стрит. Светофор над разметкой благодушно мигал жёлтым.       Ещё пара минут, всего лишь пара минут и…       Джон плавно вписался в дугу шоссе, аккуратно выходя на свою полосу, филигранно встал в нужный ряд не изменяя неторопливого хода машины. Пожалуй, так маниакально-правильно он не водил никогда: коробка передач даже не взбрыкнулась как обычно было при слишком резком рывке рычага.       Голова постепенно успокаивалась, сердце передумывало вываливаться из груди и теперь просто неприятно покалывало. всё как всегда, никаких причин для того, чтобы заглянуть к штатному медику.       Все как всегда.       Дин на соседнем сидении молча поправил кобуру под форменной курткой, расстегнул пуговицы, размял шею, пальцы, хрустнул суставами, прикрыл глаза, словно снимая с себя маску извечного балагура и превращаясь в сосредоточенного копа, которого Джону приходилось видеть в своём старшем сыне очень нечасто. Да никогда не приходилось, если быть честным – работать с Дином Винчестеру-старшему не доводилось до этого дня, и он понятия не имел, как себя ведёт на службе его сын.       Как же ты вырос, мой мальчик. неужели ты так меняешься каждый раз?..       Джон запретил себе думать о том, сколько он упустил из жизни своих детей из-за своего взрывного характера, нетерпимости чужого мнения и авторитаризма. Сожалеть об упущенных возможностях сейчас точно было некогда.       Кастиэль сзади тоже приводил себя в состояние готовности: так же проверил кобуру, так же распахнул куртку, сосредоточенно глядя в окно и, кажется, считая номера домов до нужного.       Джон не смог сдержать насмешливое фыркание: мальчишка так стремился быть правильным, так хотел проявить себя и показать всё, на что он способен. Просто из кожи вон лез, чтобы отметиться.       Это именно он нашёл тебе Алистера, старый ты мудак, перестань чморить его!       Внутренний упрёк был настолько громок и отчётлив, что Джон на секунду решил, что произнёс его вслух. Но, судя по неизменившимся лицам парней – нет, не произнёс, мысленно обматерил себя, но сдержался. Джон перехватил руль, пробежавшись по нему растопыренными пальцами и переключил передачу на вторую – ехать оставалось всего ничего – бело-серый бок нужного здания уже показался за выступающим фасадом старого трёхэтажного синего таунхауса.       Сердце под рубашкой вновь зашлось неровным бегом и бухнуло так сильно, что Джон приоткрыл рот, пытаясь компенсировать внезапную нехватку кислорода.       Соберись. Не будь настолько никчёмным. Сколько тебе лет, мать его?       Это может быть он.       Джон остановился возле убитого забора, аккуратно припарковался сразу за чёрным Buick Regal, заглушил двигатель, почти ласково повернув ключи в замке зажигания… Машина погрузилась в напряжённую тишину – ни Дин, ни Кас не спешили распахивать двери и выходить. В любое другое время Джон умилился бы такой послушности и стремлению отдать первую скрипку ему, но сейчас это его больше раздражало, чем радовало.       Он нырнул пальцами в нагрудный карман рубашки, вытащил полупустой блистер викодина, выдавил таблетку себе на ладонь, коротко взглянул на неё, а затем отправил в рот не запивая. Горький привкус защитной оболочки обжёг нёбо, но сейчас это казалось крайне назначительной помехой.       ― Квартира номер четырнадцать, ― глухо произнёс Джон, наконец, совладав с голосом и решив, что оставаться в машине дальше уже просто невозможно. ― Действуем по обстоятельствам. При сопротивлении огонь открывать не на поражение. Он нужен живым.       ― Об этом можешь не беспокоиться, ― так же глухо отозвался Дин и первым взялся за ручку двери. ― Идём вместе или по одному?       ― Вместе. Все вместе, ― всё-таки взглянув на сына, ответил Джон. ― Но готовьтесь прикрывать.       ― У дома нет пожарной лестницы, значит чёрный ход в задней части здания. Может быть, стоит его заблокировать? ― подал голос Кастиэль, видимо, окончательно смирившись с тем, что подкрепления не будет и им втроём придётся сначала понять – ошибаются они или нет.       ― Хорошая идея, ― поддержал напарника Дин. ― Пойдём проверим и догоним отца в вестибюле.       ― Пять минут, и я поднимаюсь, ― согласно кивнул Джон, ловя себя на мысли, что спорить с мальчишками он не хочет. Потому что они на этот раз правы. Да и раньше были правы, слишком часто правы.       Джон прикрыл глаза и тоже дёрнул ручку двери.       Прохладный осенний воздух повёл голову, пробрался под незастёгнутую куртку, отрезвил саднящее от таблетки горло.       Квартира номер четырнадцать. И, возможно, двадцать четыре года поисков будут окончены.