Побег

      — Давай попробуем ещё раз. Я ведь вежливо спрашиваю, скажи мне, кто ты, мать твою, такой и какого хрена здесь забыл?       Под нарочито дружелюбным тоном явно чувствовалась угроза, и Джесси нервно сглотнул, в глубине души удивляясь, что разговор до сих пор продолжается. По его опыту давно уже должен был наступить этап рукоприкладства, возможно прямо сразу в тот момент, когда незнакомцы только приехали и выгрузились из раздолбанного внедорожника. А он-то, дебил, обрадовался, вскочил и замахал руками, радуясь, что в кои-то веки удача на его стороне, и Майк вернулся так быстро. Только из тачки вышли абсолютно незнакомые люди, и надежда на то, что старший товарищ будет среди них угасла, когда ему сходу ткнули пистолетом в лицо, поставили на колени и стали допрашивать, кто такой и что здесь делает.       — Я же вам говорю, я ехал в Санта-Фе, торопился, решил срезать, и тачка сдохла. Я тут уже два дня торчу, как дурак, не знаю, что делать. Мне повезло, что вы, ребята, тут оказались, — последнее прозвучало не слишком искренне, потому что трудно изображать радость встречи с человеком, угрожающим тебе оружием, но Джесси всё-таки надеялся, что оптимистично- придурочная часть его личности даст больше шансов выбраться из заварушки, чем попытка строить из себя крутого парня, обречённая на провал без прикрытия Майка.       Звук взводимого курка прозвучал особенно громко и красноречиво в тишине пустыни.       — Подождите-подождите! Слушайте, ну я серьёзно говорю, я тут совершенно случайно, я понятия не имею, кто вы такие, и я даже не знаю, где конкретно мы находимся прямо сейчас! Зачем вам на меня пули переводить?       — И то верно, — согласился мужчина, стоявший до этого чуть в стороне, и переводивший задумчивый взгляд с почившей тачки Майка на парня перед товарищем. Он наклонился, вытягивая из-за голени высокого ковбойского сапога нож, выглядевший достаточно опасным и острым, чтобы Джесси испуганно заёрзал на коленях, инстинктивно отползая чуть подальше.       — Нет, я имею в виду, просто делайте то, зачем приехали, я… Я сяду в тачку, и ничего не увижу, и потом, если никто больше сюда не приедет, я просто сам тут сдохну, вам не нужно… Ну серьёзно, не нужно!       Он попятился ещё немного, выставляя руки перед собой, пока человек с ножом неторопливо приближался.       — Ладно-ладно! Я тут не просто так! Меня сюда прислали. Но не за вами! Тут просто наша нычка. Я наркотой барыжу. Мои бегунки скидывают тут бабки. Клянусь, я понятия не имел, что тут дела ещё какой-то банды! Да посмотрите на меня, если бы задумывалось что-то против вас, прислали бы кого-то посерьёзнее, йо? У меня даже пушки нет! Мужики, давайте разойдёмся по-хорошему, а?       Просительно протянув руки с открытыми ладонями вперёд, Джесси едва сдерживался, чтобы не зажмуриться от страха или не напустить в штаны, представляя, что скоро грёбанный охотничий нож может оказаться где-то в его внутренностях. Было уже ощутимо холодно, но он весь вспотел и дрожал от прилива адреналина, который требовал пуститься в немедленной бегство. Но бежать было некуда, вряд ли пара кругов вокруг сарая его спасут, да и пуля обычно быстрее бегущего человека. Нож тоже, если его прицельно метнуть.       — Нычка, говоришь? — как Джесси не отползал, мужчина неизбежно оказался рядом, и лезвие ножа замерло в непосредственной близости к лицу парня, и он уставился на него нервным косящим взглядом, как будто мог силой воли удержать оружие от причинения ему вреда. — И чем конкретно торгуешь, пацан?       — Мет, — Джесси тихо выдохнул побледневшими губами, молясь про себя, чтобы чуваки не оказались принципиальными противниками наркотиков такого рода. У каждой банды свои заморочки, Джесси достаточно шлялся по улицам, чтобы иметь общее представление об этом, и знал, что некоторые категорически против «этой дряни». Наверное, если бы он хорошенько пригляделся к окружающим его людям, он мог бы составить представление о том, кто они такие, но пока казалось более безопасным максимально не смотреть, и не выглядеть как человек, который мог бы их узнать потом.       — Не синий, случаем? Говорят, от этой штуки так штырит, что можно на хер на Луну и обратно сгонять, а потом ещё полборделя перетрахать, — Джесси вздрогнул, но не столько от удачной догадки мужчины, сколько от того, что нож пришёл в движение, и острый кончик уткнулся в подбородок, протыкая до мелкой капли крови, и заставляя поднять голову. — С собой есть?       Теперь у Джесси не было другого выбора, кроме как смотреть на обладателя ножа, и его мрачный вид уменьшил надежды на счастливый исход. Бритый налысо, с выбитой в ложбинке у горла свастикой мужик меньше всего производил впечатление человека, с которым можно договориться. Особенно если придётся разочаровывать в чём-то. Джесси абсолютно не хотелось говорить «нет» такому типу, но вариантов не было. Впервые за прошедшее после «побега» время Джесси отчаянно пожалел, что решил уйти в завязку.       — Нет… Но в этом весь смысл, знаешь, типа, ты же специально делаешь нычки, чтобы никто не мог прикопаться, сечёшь, было бы глупо переться сюда с товаром. Но я достану тебе столько этого дерьма, сколько захочешь, йо! — как всегда в ситуации опасности, Джесси неудержимо понесло, и он затараторил, в надежде хоть как-то продлить переговоры.       — Заткнись, — досадливо поморщившись, мужик почесал затылок рукояткой ножа, дав возможность слегка перевести дух на этот краткий миг чуть большей безопасности. — Ладно, гони бабки тогда.       — Какие? — слегка растерялся Джесси, пытаясь вспомнить, отдал ли он Софии все оставшиеся у него деньги, или что-то ещё осталось в карманах, и достаточно ли будет этого количества, чтобы откупиться.       — Ты совсем дебил, да? Знаешь, начинаю верить, что ты тут точно не из-за нас, — мужик присел на корточки, глядя на Джесси со смесью лёгкого удивления и презрения во взгляде. — Нычка твоя где?       — А, да, я… Всё в машине. В багажнике, вроде.       Собственно, за всё то время, что они с Майком ездили по точкам, сам Джесси никогда и пальцем к нычкам не прикасался, и даже в половине случаев не видел непосредственно сами тайники, это всегда было прерогативой Эрмантраута. Ему даже не приходило в голову проявлять излишнее любопытство, поскольку он представлял уровень доверия к нему со стороны Гаса, и не собирался лишний раз играть с огнём. Тем более что денег ему и так доставалось достаточно. Но он, конечно, обращал внимание на всё, что делал Майк, и замечал, что обычно он складывает добытое в спортивную сумку в багажнике. Но ведь есть вероятность, что сейчас он, уходя, забрал деньги с собой? Джесси прошиб холодный пот.       — Вроде? М-да, точно с мозгами вообще беда. Пойди проверь, — кивнув третьему из компании прибывших, мужчина снова повернулся к нему. — И кто таких дебилов нанимает?       Джесси некоторое время вежливо помолчал, посчитав вопрос риторическим, но нож снова оказался ужасающе близко к его лицу.       — Я спросил, на кого ты работаешь.       Вот тут в мозгу Джесси ярко, как на рождественской ёлке, вспыхнули все сигнальные огоньки предупреждений. Если он расколется и сдаст Гуса, то можно вообще ни на что не рассчитывать, даже если каким-то чудом он доживёт до возвращения Майка, тот с него лично шкуру спустит, вполне возможно этим самым ножом, или каким-нибудь очень похожим. Но и не отвечать на вопрос, или врать, что он сам по себе, уже было невозможно.       Он беспомощно уставился широко раскрытыми глазами в лицо мужчины, надеясь, что волшебным образом вопрос снимется сам собой, и отчаянно желая иметь возможность ответить «пас», как на какой-нибудь дурацкой телевикторине.       — Я слушаю.

***

      Времени тянуть с ответом больше не было, поэтому, мысленно переведя дух и почти перекрестившись, Джесси мощным волевым усилием активизировал в мозгу все свои знания о жизни преступного мира, и нашёл спасительную лазейку.       — Я не знаю тех, кто на верхушке, они типа, ну, не светятся же перед всеми подряд. Но я работал с Туко, ну, Саламанка, а сейчас просто другие парни его место заняли, всё равно все на картель работают, — воспоминания о Туко не были самыми приятными, но по крайней мере придавали его словам какой-то вес правдивости, а, самое главное, давали ясно понять, что с людьми, стоящими над ним, лучше не шутить.       Никто не связывается с картелем в здравом уме и доброй памяти.       Как известно, из любого правила есть исключения.       По вытянувшимся лицам окруживших его мужчин Джесси понял, что какого-то эффекта своим словами достиг. Но когда выражения всех троих сменились на ненависть и презрение, стало ясно, что вряд ли эффект был положительным.       — Так ты на грёбанных мексикашек работаешь?       Блядь, как же он облажался.       — Да ты посмотри на него! Одевается, как негритос, под латиносами бегает. Грёбанный белый мусор! — молчавший всё время третий присутствующий подошёл ближе, и с размаху двинул тяжёлым армейским сапогом в живот Джесси. Выдохнув разом весь кислород, и временно лишившись возможности сделать новый вдох, Джесси свернулся калачиком, прикрывая живот от новых ударов, и мысленно отчаянно заругался на собственный идиотизм.       «Ты же видел, что они наци, Джесси, ну почему ты никогда не включаешь мозг? Я понимаю, что в связи с его отсутствием, но даже у таракана хватает соображения не бежать прямо под тапок, жалкий ты укурок!». Снова здравствуй, голос мистера Уайта в его голове. «Они меня убьют». Эта кристально чистая мысль принадлежала уже ему самому, и больше ничего связного выдать его отсутствующий мозг не мог.       — Нет, не надо, пожалуйста… — язык при этом был готов продолжать работать без команд мыслительного центра, и так было очевидно, что других вариантов, кроме как умолять, не оставалось.       Это было так чертовски несправедливо! Он готов был умереть тогда в грёбанной подземной лаборатории, расплачиваясь за то, что сделал, и не боялся смотреть прямо в глаза Фринга. Не боялся, потому что вообще не мог ничего чувствовать, кроме разъедающей чёрной дыры в животе. Казалось, одной пулей он умудрился выстрелить и в Гейла, и в самого себя, и от образовавшегося отверстия распространялся смертельный холод, пока вокруг головы убитого растекалась кровавая лужа. Но сейчас, когда он почти смог вырваться, почти смог начать сначала, его жизнь снова стремительно превращалась в смердящую кучу, и он был абсолютно бессилен что-либо изменить. А так отчаянно хотелось!       — Нечего скулить, сука! — следующий пинок в бок повалил Джесси в песок, и заставил попытаться скрутиться в защитный комок. Как жаль, что у него не было защитного панциря, или супер-умения быстро зарываться в песок. — Чёртова мексиканская подстилка. Нахера ещё им сдался такой тупой белый мальчик, а? Любишь сосать жирные мексиканские члены? А ну встал, живо!       Джесси с дикой силой вздёрнули на ноги, и он был слишком в большой панике, чтобы обращать внимание на боль, пронзившую подвёрнутую ногу.       — Нет, нет-нет-нет, это же просто работа! — голубые глаза, слезящиеся от боли и страха, судорожно заметались по лицам окружающих, — С ними даже Хейзенберг сотрудничает! А он же наверняка из ваших, да? Ну, он же немец. Пожалуйста! Слушайте, клянусь, мне срать на них, мне просто деньги нужны, ну правда, я не…       Он прервался отчасти потому, что не знал, как продолжить предложение, отчасти потому, что его крайне болезненно схватили за челюсть, прерывая словесный поток.       — Конечно, всё ради денег, как и любая другая беспринципная шлюха. Посмотрите на это хорошенькое белое личико. Держу пари, твоя задница им нравится не меньше.       — Подожди, Рич. Хейзенберг? Это тот, кто синий мет варит? Ты его знаешь?       Почему он продолжал думать о мистере Уайте как о некой спасительной соломинке, даже мысль о которой может вытащить его из полной жопы? Чёрт его знает. Но ведь он правда в последний момент всегда находил выход из любых ситуаций, даже если изначально был причиной их возникновения. Имя его «маски», Хейзенберга, слетело с языка совершенно непроизвольно, как будто могло стать оберегом, защищающим от зла. Но… Очевидно, он не мог дальше говорить о нём. Не мог привести банду нацистов на порог мистера Уайта и его семьи. Даже если это означает, что придётся сдохнуть в пустыне.       — Нет… Нет, просто слышал о нём.       — Тебе всё ещё кажется, что этот недоносок знает что-то полезное? — хмыкнул Рич, удерживавший Джесси теперь за шею, как шкодливого котёнка. И то, что никто не постеснялся упомянуть его имя, было только ещё одним признаком, что всё кончится плохо. — От такого пользы ноль. Если только… Если только немного поразвлечься.       Очень плохо.

***

      Извиваясь всем телом, Джесси изо всех сил пытался вырваться из рук, которые его тащили, но получалось только взбивать песок пятками кроссовок. Вопли о помощи тоже были бесполезны, их явно некому было слушать.       — Заткнись и не дёргайся, хуже будет! — его встряхнули, как паршивого щенка, и скинули на разложенное автомобильное сидение, служившее им с Майком постелью последние несколько дней. Судя по разговору чувака с отвратительным именем Рич, сейчас оно должно было выполнять ту же функцию, но в несколько другом контексте.       Оказавшись на горизонтальной поверхности, Джесси шустро орудуя локтями, попытался отползти прочь, но его схватили за больную щиколотку и дёрнули обратно, заставив взвыть от боли.       — Отвали от меня! Блять, слушайте, я понял, я связался не с той компанией. Да я пошлю всех этих мексикашек нахер, и больше в жизни с ними не свяжусь, клянусь! — Джесси чувствовал, что скоро у него начнётся приступ совсем уж неконтролируемой паники, а пока его мозг на адреналине судорожно пытался придумать, как ещё можно было бы отбрехаться. — Слушайте, я тоже умею готовить крутой мет, я для вас кучу наварю, и вы выживете этот грёбаный картель отсюда!       — Ну ты и брехло, пацан, — Рич схватил Джесси за майку, и притянул к себе ближе, заставляя сесть. — Вот тебе сделка, дилер. Ты затыкаешься нахер, и делаешь всё, что я скажу, мы развлекаемся, а потом ты остаёшься выползать из этого жопы мира, и больше никогда не попадаешься мне на глаза. Или ты пытаешься корчить из себя крутого парня, и тогда, когда мы закончим, я вспорю тебе брюхо, примотаю кишки к тачке, и ты ещё немного прокатишься по пустыне, прежде чем сдохнуть.       Как у художника, у Джесси было крайне богатое воображение. По большей части иметь таковое было приятно, особенно под наркотой, когда глюки выходили совсем уж забористыми и крышесносными. Но в данном случае… Побледнев, как полотно, и почувствовав подступающие к глазам слёзы, он рефлекторно неверяще помотал головой.       — Да вы же меня убьёте в любом случае — он с трудом узнавал собственный голос, такой дрожащий и высокий от страха.       — Может, да, а может, и нет. По крайней мере есть способы умереть гораздо легче и быстрее, — рывком за волосы на затылке опрокинув Джесси обратно на спину, мужчина навалился сверху, придавливая своим телом, и прорычал ему на ухо. — Так какой вариант выбираешь?       — Пожалуйста, не надо. Я не вру, я правда хорошо варю. Или, я не знаю, я могу сделать что-то ещё, что угодно, — слёзы всё-таки потекли, он ничего не мог с собой поделать. Так же страшно ему было, пожалуй, только когда они с мистером Уайтом сидели в «дружелюбной» гостиной Туко, не зная, на что способен этот сумасшедший. И то, избиения он в конечном итоге почти научился принимать, как неизбежную часть своей жизни. Но то, чего хотели эти люди, было другим уровнем жестокости.       — Значит, второй…       — Нет! Нет-нет-нет, нет, не второй, боже… Пожалуйста.       — Вот и хорошо. Хороший выбор, — рука, сжимающая волосы, заставила повернуть голову набок, и Джесси ощутил жёсткий напор чужих губ, прижимающихся к его рту.       Судорожно вздохнув и мысленно сжавшись в маленький защитный клубок, он заставил себя не пытаться отстраниться.

***

      Путь обратно кажется намного дольше, хотя он и спешит сильнее. Первый раз речь шла о том, чтобы сохранить силы на весь марш-бросок, теперь ему нужно успеть до того, как Пинкман вляпается в крупные неприятности. Ясное дело, машина, от которой он укрылся за одним из пустынных валунов, приедет раньше (а в пункте её назначения Майк не сомневался — куда ещё кому-то могло понадобиться ехать по такому бездорожью в глухой ночи), но есть надежда, что Джесси догадается спрятаться, или что его каким-то чудом не убьют сразу. В каком-то смысле им повезло — с помощью чужой тачки можно будет зарядить аккумулятор и свалить отсюда. Осталось только обеспечить доступ к ней в обход владельцев, и убедиться, что речь всё ещё идёт о «них», а не об одном только Майке.       Приглушённые крики и стоны он услышал до того, как приблизился на расстояние видимости, и успел обрадоваться. Если кто-то кричит, значит, ещё живой. Остальное поправимо. Он не был готов к зрелищу, открывшемуся перед его глазами несколько минут спустя.       В окружающей ночной темноте Майк без проблем добрался до прикрытия автомобиля чужаков. К этому моменту болезненные стоны, явно принадлежавшие Джесси, стали громче, и они не были похожи на крики человека, которого пытают или избивают. Он чуть наклонился, выглядывая из-за бампера, быстрым взглядом оценивая обстановку. Профессиональные навыки и опыт позволили буквально фотографически запечатлеть увиденное, после чего Майк быстро вернулся обратно, чтобы продумать дальнейшие действия. Одной из самых первых мыслей было, что ему очень хотелось бы вырезать из памяти сцену с участием Пинкмана, поверх которого взгромоздился и совершал характерные движения полового акта какой-то мудак. В груди зажглась ярость, и Майку пришлось серьёзно напрячься, чтобы заставить себя мыслить более хладнокровно, а не кидаться вперёд с пистолетом наперевес.       Даже в те первые дни, когда Джесси казался бесконечно раздражающим, тупым и бесполезным наркоманом, он всегда видел, насколько заносчивый мальчишка на самом деле беззащитный и безобидный. Да, он пристрелил бы парня, если бы было нужно, без проблем. Но подобные «развлечения» с заведомо более слабыми… Но настоящей причиной злости было то, что, как он не сопротивлялся присмотру за малым, он уже не мог не воспринимать его как «своего». Свою ответственность, свою головную боль, свою занозу в заднице и бесконечную трепотню на пассажирском сидении, и просто, члена своей команды. И будет он проклят, если позволит творить что-то подобное со «своим».       Остальные двое стояли неподалёку, куря и пересмеиваясь между собой. Было бы элементарно уложить обоих парой выстрелов, но Майка беспокоило, что даже при наличии глушителя сам звук взведённого затвора уже может обратить на себя внимания, и тогда человек с Джесси может успеть сделать что-то глупое. И смертельно опасное для Пинкмана. Так что начать бы лучше с него.       — Блять, что за херня! — один из стоящих в стороне вдруг вскрикнул. Майк выглянул ещё ненадолго, и увидел, что мужик завертелся на месте, взмахивая руками, словно пытаясь отогнать кого-то. — Грёбанные жуки, блять, жжёт.       — Да чё ты как тёлка, подумаешь, укусили, — без всякого сочувствия заржал его товарищ.       Поднявшийся шум вполне годился как отвлекающий манёвр. Взведя курок, Майк прицелился, и нажал на курок первый раз.