Devil's Bride

      Проснувшись утром, Урарака подумала, будто продолжает видеть сон       Когда она приоткрыла глаза, она сразу же почувствовала иное тепло и увидела как солнце проглядывает сквозь крылья цвета слоновой кости, они отражали теплоту солнечного сияния. Под ней неподвижно лежал и отдыхал Бакуго, который обернулся в свою дьявольскую форму. Очако была больше заинтересована, чем напугана его серой кожей, красными и острыми когтями, и ореолом вокруг его головы.       Скорее всего ночью он снял с себя рубашку и накинул ее сверху. Очако приподнялась на локте и аккуратно провела ладонью по изгибу его крыльев, касаясь кончиками пальцев острых перьев. Перья были мягкими и гладкими, чего она совсем не ожидала от Дьявола. Когда священники и монахини рассказывали о Дьяволе, они изображали его как безобразное маленькое существо с красными рогами и хвостом, или как змея, но она и подумать не могла, каким на самом деле великолепным был Бакуго. — Будь осторожней. — Его голос хрипло прогремел, а глаза были наполовину открыты. Урарака взглянула в его малиново-красные, с черными склерами глаза. —Ты чувствуешь, когда я касаюсь их? — Спросила она, продолжая водить пальцами по перьям —Перья не очень, но я хорошо чувствовал, когда ты провела рукой по изгибу крыла рядом с плечом. Если спросить с чем это схоже, то мои крылья по анатомии такие же как птичьи. — пробормотал Бакуго, откидываясь обратно на подушку и закрывая глаза.       Урарака сладко улыбнулась, положив руки на его грудь и подперев ими свой подбородок, посмотрела на него: — Знаешь, я никогда не думала, что проснусь в объятиях ангельских крыльев. — Дьявольских крыльев, — грубо поправил Бакуго. — ангельские крылья кристально белые и еще они чертовски раздражающе сияют. — У Киришимы и остальных тоже есть крылья? — Нет. Киришима - демон, остальные и вовсе один Цербер.       Глаза Урараки расширились от удивления: — Ты превратил трехголового зверя в троих демонов? — Ты так говоришь, будто это блядь впечатляюще. — Наверное, это сложно. — Не очень, — зевнул Бакуго, — на восстановление поместья потребовалось больше усилий. — Понятно, — ухмыльнулась Урарака, убирая несколько прядей волос со лба Бакуго, — я была удивлена, когда проснулась и увидела тебя таким.       Бакуго закатил глаза, слегка перемещая ее в своих объятиях: — Ну, учитывая, что вчера вечером мы были слишком заняты, чтобы закрыть шторы, мне пришлось укрыть нас от палящего солнца, да и ты, видимо, не из тех, кто встает с рассветом. — Это зависит от времени года, — заявила Урарака. — Некоторые цветы требуют более раннего ухода за ними, иначе они не будут цвести должным образом. — …в любом случае, я укрыл нас от солнца, чтобы еще немного вздремнуть, пока не почувствовал, как ты…касаешься моих крыльев. — Проворчал Бакуго — Звучит так, будто я сделала, что-то плохое, — слегка улыбнулась Очако, аккуратно садясь, когда крылья Бакуго расправились вокруг них. — Тебе не хочется, чтобы я гладила твои крылья?       Губы Бакуго скривились, обнажая свои зуби: — крылья Дьявола это, блядь, не какое-то домашнее животное для глажки, Очако! Это чертов символ моей работы и моей божественности.       Урарака хихикнула и стала наблюдать, как его крылья начали втягиваться обратно, его кожа постепенно становилась более телесного цвета. Он сел на край кровати и что-то бормотал себе под нос, надевая рубашку: — Ладно, я больше не буду гладить твои крылья. — Это просто чертовски странно. Никто никогда не имел столько наглости прикасаться к моим крыльям, не говоря уже о том, пока я спал. — огрызнулся Бакуго, вспоминая волнующее и приятное чувство, пока она гладила его крылья. Он бы откусил себе язык, прежде чем сказал бы, что ему это понравилось. Качнув головой, он начал слишком сосредоточено надевать перчатки. — И все же, вот она я, сижу и живу, чтобы рассказать об этом, — хвасталась с улыбкой Урарака, упираясь руками в бедра и гордо вскинув голову: Ох, если бы я могла с кем-то этим поделиться, что я погладила настоящие ангельские крылья! — Дьявольские! Это, блядь, крылья Дьявола! — Прорычал Бакуго: — Черт, ты же правильно поняла это с первого раза! Урарака кивнула и прикусила губу, чтобы не засмеяться: — Я просто дразню тебя, Кацуки, я больше не буду, если ты этого не хочешь.       Он издал, обиженное рычание, встав с кровати и направляясь прямо к двери: — Мне пора на работу. — Можно мне пригласить своих друзей на чай позже? — складывая руки вместе, спросила Урарака. — Я хочу, чтобы они увидели наш чудный дом.       Бакуго раздраженно вздохнул. Он не хотел с ней драться. Ему бы пришлось меньше с ней возиться, если бы её друзья были там. — Хорошо.       Мгновенно вскочив на ноги, Урарака подбежала к Бакуго и обвила руками его шею и быстро поцеловала его в щёку, прежде чем развернуть его от себя: — Замечательно! А теперь выходи! Мне нужно одеться! Прошу, позови мне Мину, чтобы помочь!       Он сразу же вспомнил о прошлой ночи и перед его глазами в миг предстал образ обнаженной Очако. Бакуго подавил смущение в лице и потянул за ручку двери, стараясь выйти как можно быстрее. Ашидо подошла к двери в этот момент с перекинутым через плечо платьем Урараки: — Ашидо, помоги Очако одеться. — Что я и собиралась сделать, — с усмешкой ответила Ашидо. Она моргнула и еще раз посмотрела на Бакуго: — Вы какой-то растерянный. С вами все в порядке, Господин? — Я, блядь, в порядке! Иди помоги ей! — рявкнул Бакуго, черной тучей проходя мимо нее. Его шаги были тяжелыми и громкими, он шел в свой кабинет и тяжело дышал, плотно закрывая глаза, пытаясь очистить свое сознание. Увы и ах, но когда он их закрыл, он все также представлял силуэт Урараки, освещенный лунным светом во тьме. Сильно ругаясь себе под нос, он ворвался в свой кабинет. Захлопнул дверь, подошел к столу и сел на стул и крепко сжал подлокотники. Его голова упала на спинку стула и с губ сорвался протяжный стон, руки начинали гореть. — Уже тяжелое утро? — раздался голос матери из зеркала.       Бакуго повернул голову к источнику звука, его глаза сузились. — Все! Я закрою эту херню завесой. — Как поживает моя любимая невестка? — Она одевается. — пробормотал Бакуго, потирая глаза, все еще тщетно пытаясь выкинуть из головы навязчивый образ. — Неужели? — Мицуки засияла и сложила руки, лукаво ухмыляясь.       Бакуго выстрелил взглядом в свою мать: — Еще ничего, блядь, не было, если ты об этом.       Рот Мицуки открылся от удивления: — Ты серьезно? Ты еще с ней не спал? — Нет, — прошипел Бакуго, наклоняясь к зеркалу, — Конечно она пыталась. Но я сказал ей, что хочу подождать до свадьбы. — Ого, — в шоке пробормотала Мицуки, — должно быть она и правда особенная, раз ты можешь продержаться до брачной ночи.       Бакуго на мгновение дернулся: — Что тебе нужно?       Лицо Мицуки помрачнело и она скрестила руки: — Тебе нужно вернуться в Ад на несколько дней. Без Дьявола на его престоле дела становятся все более беспокойными.       Зловещий смех вырвался из горла Бакуго: — Что такое, ведьма? Уже не справляешься также хорошо как и раньше? — Не в это дело, ты нахальный маленький ублюдок! — Ответила Мицуки: — Этот мир нуждается в поддержке баланса, а наша обязанность - следить за этим балансом. — Значит ли это, что ты отказываешься от нашей сделки? — спросил Бакуго тихим, но угрожающим голосом.       Мицуки ухмыльнулась и посмотрела в глаза сына: — Если ты больше не хочешь мой трон, тогда, черт возьми, нет. — Хм, — Бакуго вернулся к своему столу, — я не могу покинуть Очако. Между нами сейчас не все в порядке, и я не хочу, чтобы она, черт возьми, срывалась на мне. — Ты имеешь в виду Кейми? Мицуки вмешался: — Если бы я знала, что она собирается прийти к тебе, то я бы вообще не позволила ей покидать Ад. —Ну да, она определенно устроила некоторое дерьмо между мной и Очако. Разве ты не видела через свое причудливое шпионское зеркало? Закатив глаза и скрестив руки на груди, Мицуки наклонила голову: — Я говорила тебе, что не всегда слежу за тобой. — Чтобы то ни было. — Найди способ убедить свою жену, что пока тебя не будет, ты все еще рядом с ней, — дала наставление Мицуки, грозя пальцем сыну, — Это твоя проблема, что у нее нет к тебе доверия , но у тебя также есть и обязанности, Кацуки. Подумай над тем, как заставить ее чувствовать себя в безопасности, пока тебя не будет. Дай ей понять, что ты все еще принадлежишь ей. Бакуго раздраженно постучал пальцами: — Что я все еще “принадлежу ей”...Я свою жизнь посвящаю этой чертовой женщине. — Твоя бывшая пришла и сделала что-то, из-за чего ты теперь выглядишь так будто в провинился в каком-то дерьме, я права? — Отъебись. — Я права, — вздохнула Мицуки, пощипывая переносицу, — я никогда не пойму, почему ты так долго возился с этой нимфой. Она тебе даже не нравилась. Бакуго холодно пожал плечами: — Мне было плевать на ее личность. Она была всего лишь послушной бабой, которая делала все, что я захочу. — И теперь тебе придется иметь дело с опущенным эго твоей бывшей и неуверенностью твоей жены по поводу ваших отношений. — Лучше блядь скажи что-то полезное, вместо этого дерьма, старая карга. Например, как, блядь, мне исправить это? — потребовал Бакуго.       Мицуки коснулась рукой щеки и прикрыла глаза : — Это тебе решать, Кацуки. В конце концов, ты женишься на ней, а я еще даже не видела ее, поэтому я не могу сказать, что сможет сделать ее более счастливой. Бакуго нахмурился, его нога дёрнулась от раздражения, прежде чем они услышали стук в дверь. — Кацуки? Можно войти? — Послышался тихий голос Очако за дверью. Мицуки мгновенно оживилась и сомкнула руки вместе: — Оооо!! Она пришла! Я оставлю вас наедине.       Когда его мать исчезла, Бакуго раздраженно зарычал и потер виски: — Очако, тебе не нужно спрашивать. Просто заходи, блядь, когда тебе хочется. Урарака вошла в комнату, она была одета в светло-голубую кофту с более серым оттенком, и темно-синюю юбку с высокой талией, а на голове красовался небрежно собранный пучок волос: — Я хотела сказать, что девочки придут на чай около полудня. А пока я хотела бы поработать немного в саду, если ты не против. На губах Кацуки заиграла веселая улыбка: — Ты можешь делать все, что хочешь, Очако. Тебе не нужно мое разрешение для этих чертовых вещей. — Я знаю, но я не хотела бы вновь видеть разрушенный дом, пока ты ищешь меня. — Ответила Урарака с улыбкой. Его лицо скривилось от раздражения: — У Ашидо чертовски длинный язык. — Мина — моя подруга, — заявила Урарака, подойдя к его столу и облокотилась на него. — Она будет все мне рассказывать. — Ммм… слушай, Очако, нам нужно поговорить.— начал говорить Бакуго и жестом пригласила Урараку сесть на стул по другому сторону стола. Урарака беспокойно нахмурилась: — Я постою. — Ладно, — фыркнул Бакуго, — Я должен ненадолго уйти. Урарака изо всех сил пыталась сохранить нейтральное выражение лица, но Бакуго заметил, как ее лицо медленно бледнело: — Поняла. — Не волнуйся, это всего лишь на несколько дней,— заверил он ее, и потянулся к ее левой руке и нежно коснулся большим пальцем ее безымянного, — Я вернусь раньше, чем ты это заметишь. — Зачем тебе уходить? У нас так много всего, что нужно решить по поводу свадьбы, да и потом, мне хотелось устроить вечеринку после и… — Урарака почувствовала как ее губы задрожали и сокрушительная волна разочарования поднялась в груди. Бакуго облизал губы и задумчиво посмотрел на нее. Ему нужно как можно скорее придумать как ему заставить ее почувствовать себя уверенной в том, что он не собирается ее бросать. Слова матери осели в его голове, пока он пытался найти способ ее успокоить. Внезапно ему в голову пришла удивительная идея и он сделал паузу, прежде чем ее озвучить, потому что все еще не мог поверить, что додумался до такого: — Ты будешь спокойнее, если я отдам тебе свое сердце? — Что отдашь? — Урарака ахнула. — Мое сердце.— Повторил Бакуго, хватаясь за грудь: — Я превращусь в каменную статую навеки, если не верну сердце в течении семи дней. Уголок рта Урараки нервно поднялся в подобии улыбки: — Т-ты это не серьезно, Кацуки. — У тебя будет гарантия того, что я вернусь к тебе, — холодно сказал Бакуго, покачивая головой. — У меня нет чертового времени и я не знаю, что еще сделать, чтобы, блядь, ты чувствовала себя в безопасности и смогла доверять мне. Ты все будешь с подозрением относится ко мне, и думать что я делаю, пока меня нет, поэтому это чертовски единственное, что я могу придумать, чтобы ты перестала накручивать себя мыслями, что я собираюсь тебя бросить. Ее любопытство одержало победу: — Как? Кряхтя Бакуго встал: — Это будет адски больно…       Урарака одновременно с трепетом и ужасом наблюдала, как Бакуго нагнулся к столу, его рука вонзилась ему в грудь и он вырвал свое сердце. Рана мгновенно зажила на глазах, а пульсирующий орган оставался в его руках. Бакуго сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем его сердце сжалось в руке и приняло форму ожерелья с подвеской в виде розы, которая напоминала ослепительной красоты рубин. Бакуго застонал и подошел к Урараке, надевая ожерелье ей на шею: — Только не потеряй его, иначе мне пизда. — К-конечно, — заикаясь пробормотала Урарака, ощущая сквозь одежду тепло его сердца. Она заправила ожерелье под блузку, чтобы никто его не увидел. Когда она обернулась, она сразу же заметила изменения в нем, то что он дал ей это, было несомненно очень рискованно для него. Он был бледным, почти что прозрачным. — С тобой точно все будет хорошо? Бакуго кивнул, его кожа стала серой, склеры стали черными, а на спине появились крылья:— Я настолько быстро, насколько могу. А до тех пор, делай, что душе угодно, но будь осторожнее. Поняла? Если что-то случится, то тебе нужно будет всего лишь позвать меня с помощью сердца. Но сделай мне чертово одолжение… не зови меня из-за какой-то херни. — Д-да.— Заикаясь кивнула головой Урарака. Его взгляд скользнул по ее лицу и он заметил беспокойство. Хорошо.       Бакуго предпочитал видеть как она беспокоиться за него, нежели то как она грустит. Бакуго повернулся к золотому зеркалу, но внезапно обнявшие его за талию руки Урараки остановили его, ее мягкое тело прижалось к его крыльям. У него перехватило дыхание и он ухватился за раму зеркала. Ее тепло дурманило голову. Ему нужно уйти сейчас, иначе он не сможет себя контролировать — Будь осторожнее. — прошептала она, сильнее прижавшись к нему, прежде чем отпустить. Бакуго не стал оглядываться. Ему пришлось отдалиться и установить дистанцию, чтобы он смог осуществить свой долг. Зайдя в темный портал, Бакуго смутился, заметив странную тяжесть в груди. Какого черта его грудь так болела? У него даже сердца теперь нет. Почему ему нужно было стараться не оглядываться на нее? Мгновенно запах гнили и крики мертвых заполонили его сознание. Это был резкий и сильный контраст с теплой кроватью, залитой мягким солнечным светом, и его прекрасной невестой, пахнущей свежей землей и розами. *** Голос Цу прервал ее раздумья: — Очако? Все хорошо? Урарака моргнула и покачала головой, улыбаясь и мысленно возвращаясь к реальности:— Да, извини. Я кажется пропустила разговор. — Мы только что говорили, какой твой жених недосягаемый! — воскликнула Хагакуре, попивая свой чай:— Но твой дом, просто великолепен! Я в жизни не видела настолько роскошных комнат! — Будто бы у каждой комнаты свой собственный мотив, — заметила Джиро, осматриваясь. — Если бы я знала лучше, я бы поклялась, что эта гостиная прямо из арабского дворца. —Даже наша гостиная не так хороша, как эта,— ухмыльнулась Яойорозу. — Ваша такая экзотичная. О, и Мина, чай просто прекрасен! Я еще никогда не пробовала настолько идеальную смесь. — Благодарю! Я все еще учусь заваривать разные виды чая.— ответила Ашидо с милой улыбкой. — А если серьезно, Очако, где же этот загадочный человек? — спросила Хагакуре, дразняще помахивая чайной ложкой. Ни о какой правде не может быть и речи: — Он уехал по делам на неделю. — Уехал? — уточнили с тревогой ее друзья. — Но разве ты не говорила, что помолвка состоится в следующие выходные? — спросила Яойорозу. Урарака кивнула, играя со своими обручальным кольцом: — Все хорошо. Только мое платье имело значение, а букет невесты я буду составлять вместе с мамой. Цу сделала глоток чая и поставила чашку на блюдце: — А что насчет приема? Урарака с усмешкой посмотрела на своих друзей и сложила руки на столе: — Я хочу сделать подарок для Кацуки. У меня есть идея, что можно сделать с садом. Джиро вопросительно подняла бровь и наклонилась ближе к столу: — Что ты задумала? Урарака указала на сад: — Я хочу, чтобы он был похож на Елисейские поля или Эдемский сад. Вокруге прекрасные цветы и зеленые растения, большая танцевальная площадка с открытым павильоном, а живая музыка будет наполнять все это пространство, будто это одно из творений Древней Греции. — Хороший образ, — заметила с улыбкой Джиро, — Я могу помочь с музыкой. — У моей семьи есть знакомые, котоыре могут помочь с украшением павильона.— предложила Яойорозу. — Ну, а мы как всегда рады помочь с цветами, правда Тору? — вмешалась Цу. Хагакуре взволнованно подняла руку: — Конечно! Мы все сделаем для нашей Очако! Я так рада за тебя! — Это будет чудесно, — мечтательно вздохнула Урарака, прикоснувшись к своему воротнику и почувствовав тепло сердца Кацуки.— Надеюсь Кацуки тоже понравится. — Если ему не понравится, то он болван! — Вскрикнула Хагакуре. Лицо Джиро вытянулось, когда она посмотрела на Урараку: — Кстати о болванах… Вчера я видела, как Шиндо выходил из магазина твоих родителей. Стойкая тишина воцарилась между девушками, они обменялись взглядами, прежде чем снова обратить внимание на Урараку. — Я знаю, что Йо вернулся в город,— начала Урарака, с силой сжимая кулаки, пытаясь сдержать эмоции. — Но сейчас, это не имеет значения. Пусть хоть все деньги потратить в нашем магазине, моим родителям это сейчас ни к чему. Хотя мне льстит его тщетная попытка стать частью моей жизни. — Самовлюбленный ублюдок,— проворчала Джиро, ударив кулаком по ладони, — если я увижу его еще раз, то я его прикончу. — Кёка, все в порядке. Я слишком рада скорой помолвке, чтобы беспокоиться о нем.— заверила ее Урарака, небрежно махнув рукой. — Ты уже сказала Деку? — спросила Цу. Урарака покачала головой: — Пока нет, но я бы хотела, чтобы он пришел вместе с Мелиссой. Думаю он был бы рад, увидев как хорошо я сейчас живу. Цу беспокойно начала: — Тебя правда все устраивает, Очако? Я знаю, что мы уже спрашивали, но мы просто хотим быть уверены, что ты счастлива.       На лице Урараки неосознанно появилась искренняя улыбка, кончики ее пальцев нежно коснулись места, где под слоем одежды находило ожерелье.— Кацуки преподнес мне свое сердце, поэтому я забочусь о нем и хочу защищать его. Я ценю твои переживания за меня, особенно после всего, что пришлось пережить с Йо, и моих чувств к Деку, но Кацуки не похож на тех мужчин, которых я знала в своей жизни. Ее друзья хором пропели затяжное “Ооуу”, после чего девушки рассмеялись, а Урарака густо покраснела. Пока девушки разговаривали в течении оставшегося дня, Урарака сидела с тихой улыбкой на губах, ощущая приятную близость от отношений с Бакуго. Она с трепетом ожидала его возвращения. ***       Шли дни, Урарака была была по уши в делах. Все ее дни были заняты планированием помолвки вместе с друзьями, но она постоянно думала о Кацуки, и несмотря на это у нее совсем не было времени позволять своим мыслям блуждать не в той стороне. Большую часть времени она проводила в саду и присматривала за домом вместе с Ашидо, несколько раз она ездила в город, чтобы навестить своих родителей. Тяжелее всего было ночью.       После того, как она несколько раз просыпалась в объятиях его крыльев, спать без Бакуго стало почти невыносимо. Тепло разлилось по ее лицу, когда она вспомнила его спящий образ, эти красивые изгибы его мускулов, острую линию челюсти, длинные светлые ресницы. О, как ей снова хотелось увидеть его, прикоснуться к нему. Проведя кончиками пальцев по своим губам, Урарака представила каково поцеловать Кацуки. Они были так близки, но он все еще держал между ними дистанцию.       Думая о том, что могло бы их сблизить, Урарака задалась вопросом, будет ли полезным научится играть фортепиано. Когда она была младше, в выскном классе она играла на флейте, но после того как она бросила учебу, это стало не по карману. Попытки придумать, чем они могли бы вместе заняться привели ее в тупик - в конце концов Бакуго уже не первый век, чем, черт возьми, мог увлекаться Дьявол? Что ему нравилось? Что ему не нравилось?       Она почти ничего о нем не знала, но было ощущение будто он ее уже знал. Он понимал ее так будто знал всю жизнь. Путаясь в простынях, она прижала подушку к груди, стараясь дышать ровно и сосредоточила свое внимание на тепле сердца Кацуки. Может ей показалось, но ночью она будто ощущала мягкий ритм, который отбивало его сердце. Мягкая пульсация медленно заставляла ее погрузиться в глубокий сон. Еще одна ночь в одиночестве, и на следующий день он будет дома, рядом с ней.       Постепенно ее сны стали превращаться в кошмары, ее начала душить жара и запах гниющих трупов. Ее глаза распахнулись, и она увидела, что окружена темнотой. Она находилась на какой-то странной платформе, а вокруг полыхал огонь и слышались безумные крики. Поморщившись от шума, Урарака ахнула и зажала уши руками, пытаясь хоть немного заглушить вопиющие крики. Она подошла к краю и посмотрела вниз. Очако поклялась, что видела внизу людей, охваченных огнем. Они кричали в агонии, подняв беспомощно руки вверх. Урарака отшатнулась назад и отвернулась.       Пахло смертью. Ее сердце безумно колотилось в груди, пока она в отчаянии оглядывалась вокруг. — Это ужасно! … — Урарака вскрикнула, отчаянно тряся головой и хлопая себя по щекам: — Проснись! Проснись! — Это Ад, милая. — Спокойный голос раздался из тени. Урарака вздрогнула и увидела, как Кейми выходит из темноты. Она выглядела совсем иначе, нежели чем раньше: ее кожа была красной и длинный демонический хвост мягко покачивался позади нее, пока она шла навстречу к ней. Ее склеры были черными, а роговицы светились ярким и ужасающим светом. Урарака почувствовала, как ее желудок опустился и она инстинктивно потянулась к сердцу Бакуго, пряча его под рукой, все еще оставаясь на месте. Пухлые губы Кейми растянулись в веселой улыбке: — Так это ты жена Бакуго? — Да. — подтвердила Урарака без тени сомнения. Медленно Кейми начала ходить вокруг Урараки, изучая ее, она скрестила руку на животе, а другой постучала пальцами по своему подбородку. — Что же в тебе такого особенного, раз он решил посвятить свою жизнь тебе? Ты всего лишь смертная, к тому же не грешная. Урарака неуверенно посмеялась: — Твои догадки не хуже моих, но я все равно благодарна Кацуки за заботу и преданность. Вероятно он знает, что я никогда его не брошу. — Я никогда бы не бросила его, ведь у меня есть вечность, а у тебя жалкие несколько десятилетий. — огрызнулась Кейми:— Ты будешь старой, дряхлой смертной, с глубокими морщинами и дряблой кожей, а потом черви будут пожирать твое тело и в итоге ты превратишься в ничто. Твоя хорошенькая душенька отправиться к Жемчужным Вратам Рая, и ты никогда не сможешь увидеть Черных Врат Ада. — Может именно из-за твоей ревности Кацуки не выбрал тебя.— Завершила Урарака со стойкой улыбкой. Она увидела вспышку и тут же почувствовала обжигающий удар по лицу, такой сильный, что она развернулась и больно ударилась об пол. — Ты нахальная мелкая сука! — закричала Кейми:— Как ты смеешь издеваться надо мной! Ты хоть представляешь, на каком божестве ты жената? Кем он является?! Урарака сдержала стон и поднялась, ощущая ожог от удара Кейми на щеке. — Я знаю Кацуки. Я знаю, что он Дьявол. — Он не просто Дьявол. Вы, смертные, даже представить себе этого никогда не сможете, — с насмешкой ухмыльнулась Кейми. — Ты хоть знаешь, скольких таких как ты мы пытали вместе? Как мы забавлялись разрывая на кусочки грязные и грешные души? Знаешь ли, какое удовольствие получает твой муж, когда жалкий грешник молит его о пощаде? Выражение лица Урараки оставалось неизменным, пока Кейми говорила всю правду. Ее руки все еще были сжаты в кулаки, горячий воздух заставлял ее волосы и ночную рубашку развиваться в пространстве. Она посмотрела на Кейми. Не со страхом, ни с гневом, а с жалостью: — Как бы ты ни старалась, он все равно тебя не полюбил, не так ли? Кейми вздрогнула, ее глаза вспыхнули еще ярче от ярости: — Какого хрена ты сейчас, только что сказала? — Я знаю каково это, — начала объяснять Урарака. — Отдать мужчине все…свои мысли, свое тело, свое сердце…делаешь все, что он пожелает, но этого никогда не достаточно. А потом он делает все то, о чем ты так мечтала, но не для тебя, а уже для другой. Рот демонессы широко раскрылся, перед тем, как скривился в пугающее рычание: — Ты, надменная, мелкая…!! — Мне жаль, что Кацуки разбил тебе сердце, Кейми, — извиняющимся тоном проговорила Урарака, все еще держа руку на сердце Бакуго. Она поняла, что Кейми никогда не чувствовала его заботы. — И ты права. Я не знаю, кто он и кем был, но могу предположить, что он совершал все ужасы, из-за своей роли в нашем мире. Но я знаю, то чего, скорее всего, ты никогда не чувствовала от него и возможно именно поэтому ты меня так ненавидишь… — Что же?! — ярость кипела в глазах Кейми. — Я знаю его доброту, — заявила Урарака, уверенно подняв голову. — Я знаю его смех, тот самый смех без всякой злобы, а лишь с искренней радость. Я знаю его сердце, ведь он отдал его мне и открыл свою душу предо мной, лишь потому что он хотел, чтобы я доверяла ему. — ТЫ…Ты…!! ТЫ ни хрена не знаешь!! Ты понятия не имеешь, как доставить ему удовольствие! Как вообще чертова смертная может полагать, что сможет удовлетворить божественное существо?! Ты хоть знаешь,сколько раз я принимала его целиком, пока он опустошал мое тело? — Насмехалась демонесса. Лицо Урараки опустилось и она медленно покачала головой: — Какую же сильную боль он тебе причинил, и я знаю, что ты чувствуешь, и от этого будет еще хуже. Но даже если ты бросишь меня в огонь, Кацуки все равно не будет любить тебя, Кейми. — Теперь мне скучно… — холодно заявила Кейми и щелкнула пальцами. Из твердой поверхности появились три темные гончие, их глаза светились золотым светом, они рычали, брызгая пеной из пасти. Урарака стояла твердо, но она ощущала, что ее сердце вот-вот взорвется в груди: — Сожрите ее живьем, Пусть страдает.       Кейми развернулась и исчезла в темном облаке дыма, гончие в ту же секунду бросились кружить вокруг Урараки. Она даже не успела подумать, как они повалили ее на пол. Она не закричала от адской боли, когда одна из гончих вцепилась в ее бедро. Другая бросилась к ее шее, Урарака подняла руку, не давая собаке щелкнуть зубами на сердце Кацуки. Урарака была в агонии, но все также отказывалась кричать, а лишь продолжала пинать существ и отмахиваться от них: — КАЦУКИ!! — смогла она наконец-то закричать, и в темноте раздался болезненный вопль, который отразился эхом.       В мгновение ока перед ее глазами вспыхнули крылья цвета слоновой кости, после чего последовал ужасный рев, скулящие псы и звуки разрывания плоти. Кровь брызнула ей на лицо, она упала от шока, а глаза затуманились, увидев кровавые реки. Когда Урарака вновь смогла видеть четко, она заметила адских гончих, которые лежали, разорванные на куски, будто это сделал дикий зверь. Тогда она увидела его.       Его руки были залиты брызгами крови по самые бицепсы, крылья были окрашены красной жидкостью. Его глаза светились убийственно красным цветом, излучающим ярость, а изо рта стекала кровь, которую он пытался вытереть рукой. Перья были взъерошены, будто мех дикого животного, который встал дыбом, призывая к драке. Когда Бакуго понял, что она жива, он стал приближаться к ней, холодно смотря на нее. Урарака вытерла, дрожащим рукавом кровь с лица. Они смотрели друг на друга пару мгновенией, прежде чем Бакуго упал на колени и задрожал. — Кацуки! — воскликнула Урарака, подползая к нему. Она сразу заметила, что его руки и ноги начали превращаться в камень. Она стала панически расстегивать застежку ожерелья, но ее пальцы скользили по крови и она не могла его расстегнуть. Бакуго покачал головой и схватил ее: — Нам пора домой.       Он обнял ее и влетел во тьму, пролетая над черными безднами и проклятыми душами. Урарака подняла глаза и увидела, что они направляются к свету, который становился все ярче. Крылья Бакуго обернулись вокруг них и он крепко прижал ее к себе. Они вылетели из зеркала в офисе Бакуго и покатились по полу, пока не остановились. Урарака дрожала под Бакуго, который зарчал от боли, когда его талия окаменела: — Что мне делать?!! — Сними ожерелье и засунь его туда, где должно быть сердце. — указал Бакуго, дыша с трудом. Урарака вскрикнула от разочарования, когда снова не смогла справиться с застежкой, и дернула цепочку с шеи, сломав шпрингель, и впихнула вещь в грудь Бакуго. Ожерелье мгновенно исчезло, и Бакуго сделал глубокий вдох и выдох. К их облегчению камень начал растворяться на его тело, но Бакуго тут же сосредоточился на травмах Очако. — Какого хрена сейчас произошло?! Почему ты меня раньше не позвала? Каким хреном ты оказалась в Аду?! — кричал злобно Бакуго. Урарака с облегчением легонько улыбнулась: — Я защищала твое сердце. Я так боялась, что эти твари его заденут, и ты навсегда обратишься в камень. Его глаза расширились, а рот приоткрылся от шока: — Тебя, черт подери, волновало только это?! Адские псы пытались разорвать тебя в клочья, а ты обо мне волновалась?! Она в замешательстве несколько раз моргнула, услышав удивление в его тоне: — Конечно. Я скоро буду твоей женой. И моя работа - защищать тебя, также как ты защащаешь меня и мою семью. Он снова начал дрожать и Урарака вновь начала беспокоиться: — Все хорошо? У тебя где-то болит? — Блядь, Очако… — выдохнул Бакуго. — Ты только и думала о том как защитить меня с тех пор, как я ушел? Бакуго обхватил ее лицо руками, его большие пальцы нежно ласкали изгиб ее щек, он прижался лбом к ее лбу Когда он выдохнул, раны Урараки уже закрылись, а ожог на лице зажил. — Ты смертная, черт возьми. Живой невинный человек. Расскажи мне, каким чертом ты оказалась в Аду, Очако? — Я думаю, что каким-то образом Кейми меня забрала туда. — предположила она. Перья Бакуго тут же встали дыбом, темная аура окружила его, а глаза вспыхнули красным. — Когда я найду эту чертову суку, я, блядь, ее…!!       Прежде чем он успел произнести следующее язвительное слово. Урарака обвила руками его шею и притянула к себе, ее губы прижались к его губам, и она прижалась ближе. Бакуго замер, ее язык проник между его губ и закружился в нуждающемся танце с его собственным. Его разум тут же опустел. Урарака прервала поцелуй лишь на долю секунды, прежде чем с новой силой впиться в его губы вновь, еще сильнее и глубже. Ее вкус был еще слаще, чем представлял себе Бакуго. Ее губы были мягкими, как лепестки роз, на вкус она была как свежая мята. Сначала поцелуй был требовательным, а потом нежным и так по кругу. Она схватила его когти и притянула их к своей груди, а другую его руку положила на верхнюю часть бедра, задрав при этом ночную рубашку, чтобы ноги были обнажены. Бакуго на секунду потерял себя, его рот безжалостно пожирал ее губы. Прижав ладонь к ее груди и коснувшись другой рукой изгиба ее спины, он почувствовал, что как контроль медленно ускользает из его тела. Он может прекратить это в любой момент. Но еще раз. Еще один поцелуй и она отстраниться. Еще раз прижать ее. Еще раз коснуться ее. Еще раз почувствовать ее вкус. Она была такой мягкой, такой теплой. Ее тихие стоны будоражили его разум, она выгибалась от его прикосновений, ее ноги обвили его талию, призывая быть ближе. Он почувствовал как экстаз прошелся по его телу, когда она коснулась изгиба его крыльев, проведя медленно по ним рукой, лаская их, прежде чем дотронуться до их места соединения с его спиной. — Очако, — застонал, он в ее губы, его когти неразборчиво сжимали ее гибкие изгибы, — Черт, Очако, нам нужно остановиться…иначе я не смогу остановиться… — Тогда не останавливайся. — умоляла она, притягивая его ближе к себе, сильнее прижимая к нему бедра. Бакуго уткнулся лицом в изгиб ее шеи и издал низкое рычание, чувствуя сквозь брюки жар ее жаждущего лона, его тело было на грани и отвечало на каждый ее позыв. Что-то было не так. Чувства Бакуго еще сильнее обострились, когда он почувствовал, как она двинулась под ним и задрожала, он наслаждался каждым ее вздохом, каждым выдохом, каждым шепотом желания, в своем ухе. Сладкий аромат земли и роз переполнил его легкие, он прижался к ней еще сильнее, давая ей почувствовать длину его набухшего члена, что заставило ее шумно ахнуть. Еще один поцелуй – всего лишь еще один. Еще раз прикоснуться к ней и ему будет достаточно. Еще один стон или просьба, и он все остановит. — Займись со мной любовью, Кацуки. — умоляла она. Любовь. Бакуго замер и зарычал, вставая на четвереньки, ее ноги все еще обвивались вокруг его талии: — Я не могу. На этот раз она не расстроилась. Вместо этого Урарака потянулась к его лицу, лаская его серую, горячую щеку искренне любящими глазами: — Почему? Разве ты не думаешь, что заслуживаешь любви? Уголок его рта дернулся: — Это…я, блядь, буду честен. Я не думаю, что знаю каково это. Она понимающе кивнула, опустив ноги, ее руки пробежались по его волосам и нежно скользнули к его крыльям и прижались к его груди: — Ты позволишь мне показать тебе любовь? Бакуго сухо посмеялся: —Что? Ты уже полюбила меня? — Нет, — тихо призналась Урарака, — но я думаю, что смогу. Рычание вырвалось из его груди, когда он опустил голову: Тебя похитили, я весь в крови, твоя ночная рубашка испорчена, это именно тот самый, чертов момент, когда ты осознаешь, можешь полюбить меня? — Проблемы? — спросила она, наклонив голову с теплой улыбкой на губах. — Очако, ты такая, блядь, чудачка, — приметил Бакуго и опустил голову, слегка чмокая ее в губы. — Но ты, блядь, моя чудачка. Урарака улыбнулась, обняв его, чтобы он помог ей сесть: — Меня все устраивает. Нам нужно привести себя в порядок, прежде чем выйти в люди. Уже почти рассвет. — Сейчас все будет, — сказал Бакуго, его кожа начала светлеть, а крылья исчезли.Когда он вернул себе человеческий облик, кровь исчезла, и на его плечах появилась белая чистая рубашка. На нем не было даже намека на кровавую бойню. Он оглядел Урараку и, вздохнул, потянув слегка ее ночную рубашку: — Тебе нужна новая, чертова ночнушка. — Я могу спать голая. — дразняще ухмыльнулась Урарака. Бакуго закатил глаза, ухмыльнувшись и поднял ее на руки. Она хихикнула, когда он перешагнул порог своего офиса, вместе с ней направляясь в коридор. — Соблазнительно, Очако…очень соблазнительно, — промурчал он, нежно покусывая ее щеку, — но не сегодня. *** В городском соборе проходило собрание священников. — Что-то очень нехорошее творится в нашем добром городе, — заявил один из старейшин, — Будто сам Дьявол поселился здесь. Другой священник кивнул, соглашаясь: — Неужели нас вновь постигла тьма? Но почему именно сейчас? Разве мы не преданно выполняли свои обязанности перед лицом Господа? — Преданность тут ни при чем, — заявил молодой человек в темно-синем костюме, ступая к священникам в свете витража. Он был высокого роста, широкоплечий и мускулистым телосложением. Его волосы были цвета индиго, а на переносице красовались очки квадратной формы. Он поправил очки и задумчиво нахмурил изогнутые брови: — Зло не знает границ и ему чужды человеческие законы. — Тенья Иида, — начал епископ, — Ваша семья уже много веков служит нашей церкви, как самая влиятельная из всех поколений экзорцистов, которых мы когда-либо знали. Мы поручаем вам найти источник этого зла и отправить его обратно в Ад, где ему и место. Иида стоял твердо и глубоко поклонился духовенству: — Будьте уверены, ваша светлость, я не подведу.