insomnia

Питер закрыл за собой дверь теперь уже его комнаты. Помещение с позапрошлого дня практически не изменилось, разве что, кто-то заботливо заправил кровать. Чересчур чисто, темно и пусто. Питеру приходилось ночевать здесь всего несколько раз, когда он поздно возвращался с заданий, но с сегодняшнего дня это должно было стать его новым местом жительства: Стив настоял на своем и уломал-таки тетю отпустить Паркера жить с остальными Мстителями. Да, до школы дольше добираться, но зато Питер хоть опаздывать не будет, Стив заверил, что найдет водителя. Хеппи-то теперь большая шишка в «Старк Индастриз», они вместе с Пеппер разгребают старые дела, ему не до Питера с его проблемами. Вообще никому теперь не до Питера. Парень чувствовал себя потерянным. Даже Роджерс, который взял под свое командование весь Штаб, не горел желанием возиться с Питером, но делал это скорее, потому что не было другого выхода. Питер часть команды, с ним легко было работать, легко было прикрыть или вытащить из-под чужого кулака на поле боя, легко было попросить о помощи или взять на очередную спасательную операцию, но все, что касалось личного — здесь Питер чувствовал, что положится ему не на кого. Он только доставляет проблемы, причем такие, как ему казалось, мелкие, что отвлекать на них такого человека как Кэп он не мог. Пойти к кому-то другому? К Наташе, которой он в глаза посмотреть не может, потому что она жива, а Тони нет? Или к Брюсу, который вечно занят в лаборатории или бегает за Романофф, которая еще не до конца пришла в себя после воскрешения? Или к Баки, к которому Питер вообще не знает как подступиться? Может к Скотту, который любой серьезный разговор переводит в рассказ о своих смешных жизненных ситуациях или еще хуже — общается с Питером как с ребенком? Мда, весело, ничего не скажешь, единая команда. Питер равнодушно оглядел комнату и бросил сумку с рюкзаком на кровать. Тетя должна была вот-вот принести еще коробку из машины. Свет включать почему-то не хотелось, однако Питер чувствовал, что если так и продолжит оставаться в темноте, то мигом уснет, как только его задница окажется на стуле или кровати. Недолго думая, Питер стрельнул паутиной в выключатель, и над головой загорелись белым световые пластины. «Как в гостинице», — расстегнув сумку, отметил про себя Питер и выгрузил вещи. Теперь ему эту «гостиницу» следовало обжить. Поверх одежды лежала фоторамка. Питер специально ее так положил, чтобы не разбить. Последнее время Паркер редко разглядывал эту фотографию, даже, помнится, уронил ее за стол, а доставать не стал, потому что… да черт знает почему. Сейчас он взял ее с собой, потому что она была ему дорога. Их с Тони фотка. Без масок, с открытыми счастливыми лицами. Питер тогда так заволновался, что случайно перевернул вверх ногами сертификат. Но Тони разрядил обстановку: сначала посмеялся над этим, а потом сказал, что так даже лучше. Питер расслабился и, решив, что терять нечего, подставил Старку рожки. И только потом, когда получил распечатанный снимок, заметил, что Тони ему тоже «рогов наставил». Мэй тогда очень долго смеялась, говорила, что Питеру очень повезло с наставником. Повезло… Смог бы Питер все ему рассказать сейчас? Будь бы Старк жив, смог бы Питер поделиться своими проблемами с ним? Смог бы ему рассказать о снах? Смог бы рассказать о том, что ему снится такое, о чем он вслух в реальной жизни и не проговорится? Смог бы признаться в том, что все еще любит? Питер со злостью на самого себя уткнулся лбом в фоторамку. Права была Эм Джей — Питеру всегда была нужна не она. Питер узнавал его в каждом саркастичном замечании девушки и в каждой шутке. Но его больше не было… И завтра, когда Питер проснется и спустится в мастерскую, там не будет сидеть он. Питер больше не застанет его с пустой чашкой около губ, в которой когда-то давно, может быть час, может быть два назад, был кофе. Питер, по обыкновению, не заварит ему новый и не попросит о помощи в доработке новой супер-стойкой формулы для паутины или еще какой-нибудь классной ерундовины в этом духе, лишь бы провести чуть больше времени с наставником. Питеру от этого больно. — Детка? — Мэй толкнула плечом дверь и внесла в комнату коробку. Питер от неожиданности стиснул в пальцах рамку так, что треснуло стекло. Парень даже не услышал ее шагов в коридоре — вот что значит привык ориентироваться по скрипучим дверям. — Все-таки треснула, — Мэй досадно вздохнула, заметив разбитое стекло. Питер вытер со щеки мокрую дрянь, кинул рамку на кровать и все так же не поворачиваясь к тете лицом, продолжил разгребать сумку. — Питер… — Мэй присела на край кровати. — Не знаю, может быть идея переехать сюда не была такой хорошей, — аккуратно начала она. — Роджерс во многом прав, я понимаю, милый, здесь ты в большей безопасности, здесь тебе легче сохранять инкогнито, тут ты не будешь ломать столы или кровати, и в случае чего тебе всегда могут помочь такие же супергерои как ты… Боже, но иногда у меня складывается такое ощущение, что я просто сдаю тебя в спец-лагерь! — тетя взяла в руки неаккуратно свернутую Питером рубашку и принялась переделывать на свой манер. Питер понимал, к чему этот разговор. Мэй не хотела, чтобы он переезжал. Парень и сам не был уверен, что хочет этого по-настоящему. — Милый, но тебе здесь будет сложнее, — тетя, наконец, подняла на него глаза, а Питер только равно выдохнул. «Тебе здесь будет сложнее, потому что Тони здесь жил», — вот что значили ее слова. — Твои кошмары, Питер… Я не уверена, что они пройдут, если ты будешь ночевать в Штабе. Кошмары. Питер закрыл глаза, чувствуя, как в них скапливается соленая вода — а когда они пройдут, эти кошмары, если от них не помогает даже дрочка, а любая попытка привлечь к самоудовлетворению третьих лиц заканчивается тем, что во сне их практически ебут… Эм Джей такого не заслужила — даже если она являлась всего лишь частью сна, такого произойти не должно было никогда. И Питер тоже не должен был попадать в тот сон, который с каждым разом становится все реальнее и реальнее. И никаких похищений. Больше никакого связывания. Больше никакого Незнакомца. Внезапно, сердце странно кольнуло. — Мэй… — Питер окликнул ее не своим голосом. — Когда я проснулся. Я тогда бормотал. — Да, милый. Ты не часто разговариваешь во сне, только если снится что-то плохое, — тетя сочла своим долгом пояснить. — По-твоему, — Питер почувствовал, как губ коснулось что-то мокрое и соленое, — что мне снилось? Комната снова погрузилась в тишину. Питер слышал, как билось сердце Мей, слышал, как она задержала дыхание. Чувствовал, что она снова ковыряет заусенцы — она всегда делает так, когда сильно волнуется, а потом жалуется, что в салоне ей не могут сделать стойкий маникюр. — Ты не виноват, что потерял его, — тихо сказала тетя. Питер почувствовал, что больше не может дышать. «Хватит самообмана».

***

— Пожалуйста… — хныкал Питер, зажмуривая глаза что есть сил. — Нет, пожалуйста… — парень резко перевернулся на другой бок и с силой плюхнулся на подушку щекой. Сон не желал приходить. — Пожалуйста, засыпай… Засыпай! Давай же… Питер со злости еще пару раз ударился головой. Чего он этим хотел добиться? Ударится так, чтобы потерять сознание? Тогда уж надо было с разбега и в стену. Битый час парень валялся в кровати, но заснуть упорно не получалось, хотя при этом он чувствовал себя таким вымотанным, будто несколько дней не спал вовсе. — Почему именно сейчас? — отчаянно прошептал в темноту Питер. Ответа не последовало. Питер снова зажмурился и потер пальцами глаза до темных пятен. В результате на пальцах только одна соленая вода — деться от этого уже некуда! Откуда берутся эти слезы?! Почему, ну почему именно сегодня, когда Питер наконец-то все понял, когда осталось только подтвердить найденный ответ — возможность пропала?! «Сна нет. Смирись уже», — с издевкой заметило подсознание. Питер готов был рвать на себе волосы. Сдернув с кровати одеяло, Питер быстро нашел свои уличные джинсы, напялил их поверх спальных боксеров и прикрыл тело первой попавшейся футболкой. Прогуляется он немного по зданию — от этого ничего плохого не случится. Он просто сходит на кухню и выпьет воды. Просто умоется. Просто угомонит паникера-сердце, которое, казалось бы, выписывало кульбиты и бегало по организму вместе с кровью. Просто придет в себя. И просто потом заснет. Снова темные коридоры, в которых срабатывали датчики движения. Слишком резкий и быстрый шаг, зажженный свет загорался как по цепочке. — Я не могу, Роджерс, это… это нереально! — Питер услышал из гостиной женский голос, который очень странно был похож на голос мисс Поттс. Питер притормозил. Жаль, что Паркер не догадался посмотреть на часы в телефоне — сколько сейчас времени? Что Пеппер могла забыть в Штабе Мстителей ночью? Кухня находилась чуть дальше по коридору. Питер, решив, что вода может подождать, сменил маршрут и направился к гостиной, напрягая слух так, чтобы расслышать все, о чем говорили эти двое. Хотя, судя по сердцебиениям, в комнате был еще кто-то третий. — Пеппер, ты ведь теперь глава «Старк Индастриз», у тебя есть все необходимые права, чтобы профинансировать… — Дело не в этом! — упрямо перебила Пеппер, а затем замолчала, заметив в дверях Питера. Стив тоже замолчал, обернувшись на парня и нахмурив брови. Продолжать разговор при нем они не собирались. Питер прикрыл рот и сглотнул, глядя прямо в глаза той женщине, которую он избегал вот уже почти год. И которая сама избегала его примерно столько же. Слишком хорошо Пеппер помнила, из-за кого на самом деле Тони «решил задачку». Слишком хорошо помнил Питер, как задыхался тогда, стоя за ее спиной и понимая, что в последний момент с Тони был не он. — Квинс, иди в свою комнату, — Стив заметил повисшее в воздухе напряжение, и машинально назвал Питера по прозвищу. В любое другое время Питер бы не обратил на это внимание, но сейчас отчего-то кольнуло сердце. Здесь даже по имени к нему не обращались. — Вы мне не нянька, мистер Роджерс, — сипло ответил Питер. Получилось слишком резко для того, кто вообще не планировал огрызаться на старших. Паркер вообще до последнего не был уверен, что озвучит мысль вслух. В глаза Кэпу он не смотрел, ну, а тот, судя по тому, насколько ровно билось его сердце, тот ничуть не обиделся на колкость со стороны подростка. — Простите. Питер перевел глаза на один из диванчиков, на котором зашевелилось существо. Должно быть, чужой голос разбудил его — оно приподнялось, зябко поежилось и, потянув на себя края розовой кофточки, разлепило сонные глазки. — Мама, мы скоро пойдем домой? — Потерпи, Морган, еще немного. Поспи, детка, я только закончу разговаривать с дядей-Америкой. Питер рвано выдохнул, делая шаг назад. Вот она какая, Морган Старк. Вылитая копия Тони — его нос, его форма ушей. И глаза. Карие. Питер никогда ее раньше не видел. Кто-то вроде говорил, что у Старка и Пеппер родилась дочка, возможно даже Питер сталкивался с ней в доме на похоронах. За тот год после щелчка Тони, Пеппер ни разу не приводила ребенка с собой, а Питер так часто избегал встреч с женой Старка, что сам бы ни за что не пошел к ним в гости добровольно. О ее существовании Питер знал с похорон, однако запомнить с тех событий ему удалось не многое. Но возвращаться и вспоминать что-то Питер не хотел. До сих пор с того дня в голове только отрывки: как их с тетей подвозил Хеппи на машине; как Питер сидел на черепичной крыше коттеджа, прислонившись спиной к бетонной трубе; как плечи трогали чужие руки, фраза «соболезную»; осознание того, что все — нет его больше; как Питер закрылся в чужой ванной и блевал в туалете, потому что ему внезапно стало плохо; как горло сдавливал тот ужасный галстук, который Мэй заставила его надеть на похороны… хотя может быть душил вовсе и не галстук, а горечь? Девочка, меж тем, не собиралась засыпать обратно. Она тоже заметила Питера и проявила любопытство — поднялась с места, шаркающими шагами подошла к нему и протянула руку. Питер сначала думал, что она коснуться его хочет, поэтому машинально отодвинул ладонь назад, но девочка только потрогала красный лоскут, который торчал у Питера из кармана. Ах, да — маска! Он же так и не вытащил ее из уличных джинсов! — Ты Человек-Паук, да? — спросила Морган, застенчиво трогая пальцами верхнюю пуговку на кофте. — Морган! — Пеппер повысила голос. — Да, — почти шепотом ответил Питер, чувствуя, как к горлу подступает ком. С этой девчонкой ему хотелось быть честным. — Папа говорил, что ты самый смелый из всех супергероев, — Морган улыбнулась, обняв себя за плечи и не отрывая глаз от маски. Питер не мог перестать на нее смотреть. — Да? — прозвучало как вопрос. Питер попытался выдавить из себя улыбку. Голос дрогнул, щеку снова обожгло что-то мокрое и горячее. — Папа? — А можно померить? — Морган ткнула пальчиком в маску. Питер аккуратно присел на корточки перед ней и вытащил из кармана красную тряпку — руки предательски дрожали, а голос, казалось, теперь пропал насовсем. — Давай обсудим наш вопрос в другом месте, — тихо предложил Стив, касаясь плеча Пеппер, но она только вывернулась. — Не хочу обсуждать это сейчас! — ответила она так, чтобы их никто не мог услышать. Питер сделал это лишь только потому, что напряг слух. — Просто прекрати, Роджерс. Я не желаю в этом участвовать. Морган, мы уходим. «Нет!» Питер стиснул зубы, чтобы не закричать это ей в лицо. Эта девочка, которая сейчас стояла напротив в него и пыталась надеть на себя чужую маску, эта девочка, с которой Питер не разговаривал ни разу в жизни за тот чертов год — она дочь Тони! И Питер цеплялся за это, как тонущий за спасательный круг. Пеппер подошла к дочери и помогла снять с ее лица маску Человека-Паука, с упреком глядя Питеру в глаза. Сверху вниз. В этот момент Паркер и сам почувствовал себя пятилетним ребенком или просто насекомым. «Это моя дочь, я не позволю тебе» — вот что говорил ее взгляд. Питер чувствовал странное соперничество между ними. Какое право он вообще на это имел? Он для Старка был никем и остался тоже — так почему он ведет себя так, будто потерял весь смысл жизни?! А Питер и потерял. Наверное, оттого он и видит эти сны.