(Не) Смотри

      В полутьме, освещаемой только тусклым ночником, Билл прижимал ко рту крепко сжатый кулак. Каждое слово, каждая аккуратная буква — словно разряд молнии, что ударяет в одно и то же место уже в тысячный раз. Дочитав последнюю фразу о кошечке по имени «Печалька», Уинстон искренне улыбнулся, возложив на обычного кота какую-то надежду, словно на целителя душ человеческих. Но улыбка тут же стёрлась с его лица, когда он обнаружил, что страницы на этом… закончились. Он был уверен, что до конца осталось ещё пара-тройка листов, но, увы, слова о кошке оказались последними. «Неужели это всё? Он умер? Или… бросил писать? Что случилось?..» — Билл осыпал голову вопросами, не находя себе места.       Его тронули чужие переживания. Задели за живое чужие письма. Ведь такого ему никто не напишет. Такого ему никто не скажет. Что это за тянущее ощущение в груди у самого сердца? Что так больно ёкает, не даёт покоя… Это любопытство? Или желание… помочь? Но чем помочь? Миллионы и миллионы риторических вопросов кружились вокруг раздосадованного Уинстона, словно испуганные бабочки. Поэтому он так и не смог уснуть.       — Да ты верно шутишь, Билли! Даже если Фаб согласится отдать тебе пропуск… — Риз вдруг прервался. — Забудь, слышишь? Ты, может, не выспался?       — Они ведь отправляют нео-туристов¹ лишь раз в год!       — Билли! — громко закричал парень. — Очнись же! Ты собираешься совершить безрассудную глупость. Всё. Хватит. Я пошёл обедать.       Не найдя утешения в дорогом ему друге, Уинстон окончательно размяк и уселся на ближайшей лавке. Его не покидали смутные мысли, он лишь метался от одной к другой, пытаясь выбрать, какая из них наиболее осуществима. Но, несмотря на то, что вариант «забыть» был самым простым и самым логичным, желание «вернуться в прошлое» набирало обороты и буквально становилось навязчивой идеей. Мантрой. «Я и вправду схожу с ума. Прямо как ты, да?» — выдохнул он, держась руками за колени и опустив голову вниз.       Теперь дорога до дома казалась бесконечно долгой: больше незачем нестись сломя голову, запинаясь о собственные ноги, спотыкаясь о каждый камень, невнимательно, безрассудно и безумно быстро. С ним случалось нечто похожее, но такой гнетущей, крайне негативной атмосферы не было давно. Как забыть историю, что происходила на твоих глазах? История человека, которому до изнеможения больно и к которому так хочется прийти на помощь. Примчаться, обнять, прижать к себе, поглаживать тёплую макушку и шептать на ухо о том, что всё обязательно будет хорошо. Билл не испытывал такого бешеного чувства, потому что здесь, в этом мире, у всех всё хорошо. За редким исключением, только если случится болезнь, люди сходят с ума от отчаяния. В остальном — нет нужды, нет разбоя, нет хулиганства. Слишком спокойная жизнь. Будто в вакууме — без пыли и грязи.       Краем глаза Уинстон заметил ту самую девушку, которая несколько дней назад выбежала из кабинета Фаба Уоррена. Она быстрым шагом семенила по брусчатке, цокая низкими каблучками и постоянно озираясь по сторонам. Её лёгкая юбка развевалась от частого шага и лёгкого вечернего ветерка, а густые локоны подпрыгивали вверх-вниз, красиво переливаясь в последних лучах солнца.       «Она бежит к мосту?» — подумал Уинстон. Девушка взбежала по каменной лестнице так осторожно, что создалось впечатление, будто она боится прикоснуться к высоким фонарным столбам или проходящим мимо людям, поэтому изящно огибает препятствия, картинно поправляя пряди волос и придерживая пышный подол. Она аккуратно оголила тонкую лодыжку, шагнула на возвышенность, последний раз оглянулась и… резво бросилась вниз.       Билл оцепенел. «Что… что она наделала?!» — беззвучно закричал голос в его голове, и он и тут же рванул к злосчастному мосту. Врезавшись руками в острые камни, упёршись в них, слегка перевалившись в сторону воды, он взглянул вниз, но никого не обнаружил. Вода такая же спокойная, как и всегда, будто ничего не произошло. Но в нескольких метрах от него высокий женский голос закричал: «НЕ СМОТРИ!». Билл резко обернулся и увидел до смерти напуганную мать, что изо всех сил прижимает ладони к глазам своего ребенка, стараясь не дать ему возможности разглядеть труп, который совсем скоро всплывёт; прячет маленькую голову в собственной юбке и пытается увести его от этого места подальше. «Не смотри», — в оцепенении прошептал Уинстон.       Он хотел было уйти, ведь органы надзора уже получили информацию с идентификатора о «смерти владельца», но, взглянув под ноги, Билл обнаружил небольшую записку, наспех брошенную около места самоубийства: «Он предложил мне секс в обмен на пропуск в центральный район. Но это не самое страшное. Страшнее то, что он просил надеть чепчик. Детский чепчик. Я̶ с҈о̷г̸л̸а̸с҉и̸л̶а҈с̵ь̷. Не могу жить с мыслью об этом. Моя мать, которую я старалась спасти всё равно умерла. Надеюсь этот мир сгниёт».       В груди больно кольнуло. Казалось, что внутри разгорелся огонь ярости, нестерпимой злости, агрессии, какой-то маниакальной ненависти, испепелявший всё на своём пути и постепенно поднимавшийся всё выше и выше, обжигая собой лёгкие, затем горло, что тут же пересохло, достигая головы и заставляя остатки беззаботных мыслей вспыхнуть синим пламенем, закипеть, заклокотать. «Чёрт побери, Ривз!» — мужчина торопливо запрятал записку в глубокий карман пальто и помчался назад, к дому своего друга в надежде, что успеет спасти его.