Пункт назначения - вечность

Автор благополучно завалил тест на бету и теперь находится где-то в прострации. Музыка для главы: Вольфганг Амадей Моцарт – Лунная соната Прошу послушать. POV Давид Я навещал этого парня в течение всей его болезни, облегчая его самочувствие в те мгновения, когда поднимался жар. Он выглядел таким беззащитным и уязвимым во сне, что в душе у меня возникало совершенно иррациональное желание защищать, закрывать грудью от всех ударов судьбы. Это выглядело настолько странно, что я тут же подавил непонятную надежду и сосредоточился на своей основной задаче. Я видел, что ему становится лучше с каждым днем, а это означает конец моих ночных визитов. И снова появляется какая-то странная... жалость что ли. Хм, абсолютно ничего не понимаю, что со мной такое творится. Если поразмышлять достаточно глубоко и продолжительно, да даже если и не так, то получается, что меня с этим человеком ничего не связывает. Да, я спас ему жизнь в случайном эпизоде, но это звучит слишком громко и пафосно. К тому же, обязывать его к каким-либо долгам я не собирался: ну что не могло потребоваться от человека? Глупый вопрос, по большей части. Нестерпимо сильно хотелось сменить обстановку: я чувствую, как здесь засиделся, как просится душа на свободу. Я справедливо надеюсь, что таковая у меня имеется, поскольку я за всю свою бытность никогда не убивал людей, а число жертв прямо пропорционально крохам потерянного рассудка, вследствие чего разум оказывается ведомым своим наипервейшим инстинктом - жаждой. Тихое отчаянное уныние накрывает с головой. Видимо, я действительно окончательно состарился, поэтому впал в безвыходный эмоциональный кризис. Все потихоньку замерзает, ввергая меня в равнодушие и презрение - вот то, чем я могу довольствоваться. Но нужно быть реалистом: их цепкая стальная хватка разжимается только тогда, когда я незаконно пересекаю порог чужого жилища и злостно нарушаю права на неприкосновенность частной собственности, которые так услужливо и подробно расписаны сотнями предложений в сводах законов, а сердце ведет себя иначе, словно в предвкушении новой встречи. Однако я лишь отчасти соблюдаю тонны уставов, ведь так удобнее. Я совсем не понимаю причин, но искать решение, а уж, тем более, возвращаться туда не собираюсь. Я и так позволил себе слишком многое, поэтому нужно успокоиться и все прекратить, вообще забыть о существовании подобного в моей жизни. Но эта хрупкость и живительное тепло, притягивающие как магнит, согревающие руки, окунающие в атмосферу долгожданных и давно забытых приятных чувств... Хватит, Давид, хватит. Перестань изводить себя и мечтать о фантасмагории: ты свой путь уже выбрал и прекрасно знал, на что шел, вот и мучайся теперь, поделом. Есть один способ отвлечься от дурных мыслей - лечь спать. Просто закрыть глаза и отправиться в какое-нибудь прекрасное сновидение. Конец POV Пока Вилья вел с самим собой тяжелую внутреннюю борьбу, Сеск тем временем вернулся домой далеко за полночь, в край измотанный и уставший. Он бы с радостью не приходил сюда, но ни к кому напрашиваться на ночевку желания не было. Так что футболист фактически с порога постарался отключить рассудок, чтобы тот не начал вновь давить угнетающими раздумьями, добрался до кровати и моментально вырубился. Ему приснилось темное помещение, в котором с мраком отчаянно боролся маленький пучок серебристых лунных лучей, плетущих свое еле заметное причудливое кружево на полу. И вдруг Фабрегасу стало ужасно плохо: резко схватили за живое и смертельная тоска, и безмерная усталость, и потихоньку гложущее одиночество. Испанец сделал несколько шагов, привалился к стене и медленно сполз по ней, зябко обнимая себя за плечи и пытаясь хот как-то обуять дикий хаос, мучительно разрывающий душу на тысячи кусков. Спасения не было, а темнота только облегчала никем не званным демонам задачу. Противиться было бессмысленно, и каталонец сдался практичеки без боя, без должного отпора, принимая всю ту огромную боль, позволяя ей безраздельно властвовать над собой, становясь почти одержимым. Даже когда она перешла в степень, более напоминающую физическую, полузащитник сжал зубы, не разрешая себе хотя бы здесь дать слабину и стараясь не издать ни звука. Так прошло некоторое время, ожидаемое облегчение не являлось, но в комнате стало как будто бы светлее, а лунные лучи незаметно ускользнули, как и немигающее око ночного светила. Футболист изможденно откинул голову на стену и зажмурился: нигде он не мог обрести покой, даже сон отравляли проклятые страдания. И в самом апогее хаоса эмоций в темноте возникла фигура. POV Давид Какой-то дом, укрытый ночным мраком. Очень странно. Я отчетливо помню, что представлял себе горный пейзаж и лес, чья грубоватая суровая неискушенная лоском и роскошью, но безумно притягательная красота когда-то так пленила меня, а оказался здесь. Я внимательно осмотрелся, но толку от этого никакого не получил: голые стены, полное отсутствие мебели, деревянный паркетный пол, только и всего. Лишь откуда-то издалека я уловил слабый-слабый свет. Ну что ж, надо двигаться в ту сторону. И когда я действительно оказался рядом с его источником, то был крайне поражен: в углу, сжавшись почти в клубок, сидел тот самый злосчастный футболист! На задворках сознания промелькнула волна ярости: ну на кой черт он мне сдался и почему не дает покоя и постоянно повсюду преследует?! Мне не хотелось это признавать, но я понял, что тот несчастный во всех отношениях случай, похоже, все круто перевернул и каким-то совершенно непостижимым образом связал наши судьбы. Характер подобной связи мне еще предстояло выяснить, но я теперь наглядно осознал, что убежать от обстоятельств, которые, по идее, должны следовать от меня, не получится, иначе они станут материализовываться даже в моем личном пространстве. Очевидно, что они заключаются, по меньшей мере, в поддержании контакта с этим парнем, и я безумно надеюсь, что этим они и ограничатся, хотя вряд ли все окажется настолько просто: судьба не любит банальных игр, несмотря на ее нелегкое проявление уже по умолчанию. Но вспышка злости и раздражения буквально за секунду, когда я заметил, как судорожно его пальцы вцеплялись в плечи, как по его телу пробегала болезненная дрожь, заставляющая ежиться. Я ощутил беспокойство по отношению к нему: нельзя же было доводить себя до такого состояния. Я не мог позволить ему и дальше оставаться в подобном кошмаре, поэтому мне не оставалось ничего, кроме собственноручного вмешательства. Конец POV Сеск резко поднял голову, потому что услышал чьи-то шаги. И когда подошедший человек оказался в зоне видимости, глаза Фабрегаса расширились от удивления: это был точь-в-точь тот самый незнакомец! Теперь испанец точно мог это сказать. Но этот сон, ведь, принадлежит каталонцу, тогда что он здесь, простите, забыл? - Кто ты? - хрипло спросил полузащитник, неприветливо глядя на присутствующего постороннего. - Твое подсознание, по всей видимости. Мне и самому до конца непонятно, почему я здесь, - честно ответил тот, делая пару осторожных шагов вперед. Футболист промолчал и откинулся обратно к холодной стене. - Хорошо, задам другой вопрос - зачем ты здесь? - опустив веки, произнес испанец. - Помочь тебе, - сразу нашелся Давид. - Невооруженным взглядом видно, как тебе в данный момент тяжело. Не отвергай мое предложение. Полузащитник не мог ошибаться. Голос, облик - все указывало на таинственного спасителя. Поэтому Сеск задал самый мучающий его вопрос: - Тогда почему ты выглядишь как человек, который недавно выдернул меня буквально из-под колес автомобиля? - Фабрегас пристально посмотрел на собеседника, пытаясь распознать его реакцию. Эффект оказался непредсказуемым. - Кто знает... - загадочно улыбнулся Вилья и затем добавил. - Мой образ создал ты, кто этот человек, с которого ты меня скопировал, но, видимо, он для тебя чем-то очень важен, ну, или что-то вроде того. - Астуриец старался действовать психологическими методами, хотя к этой науке никогда особого отношения не имел. Богатый жизненный опыт мог обеспечить дельным советом в каждой ситуации, даже если она не совсем, мягко говоря, нормальна. - Действительно... - задумчиво протянул каталонец, а затем обреченно и еле слышно прошептал, - Кто же ты такой? Как сильно я хотел бы узнать. - Ты что-то сказал? - переспросил прекрасно все слышавший Давид, тщательно маскируя внезапно нахлынувшее волнение. У него на душе значительно потеплело от одной только мысли, что кто-то думает о нем и желает познакомиться, просто так. Не похоже было, что сидящий перед ним врет, ведь для него сейчас, по сути, происходит диалог с самим собой, где лжи нет места. - Нет, - робко промямлил игрок Барселоны, но затем все же сказал. - Я бы очень хотел повстречать настоящего тебя. - Прости, ничем не могу помочь, - сочувственно отозвался Вилья. - Я знаю о нем столько же, сколько и ты, вероятно, даже меньше. Испанец закрыл лицо руками, все еще не способный изгнать столь терзающие раздумья. Астуриец вспомнил, что проблема с этим парнем так и осталась нерешенной, хоть и немного поблекла в попытках разгадать его истинную сущность. Он подошел, присел рядом с футболистом на корточки и осторожно дотронулся до его плеча, поддерживая контакт и готовясь при малейшем признаке неудобства разорвать его. Но никакой реакции не последовало. - Не держи все в себе. Тебе необходимо выговориться, поделиться эмоциями обо всем, что и произошло и что накипело. - Парень сложил руки на коленях и недоверчиво покосился на "подсознание". - А ты разве сам всего этого не знаешь? - скептически обронил он. - Ну, во-первых, я твое подсознание, следовательно, мне известно далеко не все, что происходит с тобой, потому что у меня работа значительно отличается, а, во-вторых, тебе все равно не станет легче от моего знания. Выскажи все снова, - безапелляционно менторским тоном заявил Давид. - Меня предала любимая девушка, которой я безгранично верил и был очень предан. Потом случился этот инцидент, позже я неделю провалялся дома с простудой, но меня всякий раз уберегал ласковый сон, несущий прохладу, - Сеск на мгновение прикрыл глаза и мечтательно улыбнулся, но снова помрачнел. - А теперь мне одиноко. Это чувство мучает меня, душит, отравляет, убивает. Ужасную тоску, сковывающую меня не выразить словами. С ней не сладить, не прогнать, не успокоить. Я не знаю, что мне делать, - Фабрегас порывисто обнял себя за плечи, стараясь не задеть руки собеседника. - Прекрати уничтожать себя, - тихо промолвил астуриец, пытаясь собраться с мыслями и перестать, наконец, вести себя, как полный идиот. Почему-то для него невыносимо было видеть страдания этого парня и постоянно подавлял в себе желание заставлять его только улыбаться и радоваться, хранить от неприятностей. Не только полузащитник вел здесь отчаянную внутреннюю борьбу, Вилья метался между здравым смыслом и чувствами, необычайно живыми и яркими сейчас, точно всколыхнувшимися после долгого летаргического сна. Сердце у него трепетало как у юного мальчишки, что являлось совершенно неприемлемым для вампира, прожившего не два и не три десятка лет сверх отпущенного обычному человеку времени. - Только так боль отступает, - тускло промолвил каталонец, зажмуриваясь как от удара. Этого для войны Давида с самоконтролем стало достаточно, чтобы остатки здравого смысла безоговорочно капитулировали и расступились, пропуская вперед эмоции. Астуриец мягко обнял удивленного таким поворотом испанца. И чуть не ахнул, когда ему на спину несмело легли руки футболиста, слегка поглаживая. А затем для Вильи наступил и Рай, и Ад одновременно: он задыхался от того, как горячо и жарко оказалось в этих объятиях, как остро чувствовались чужие прикосновения, как оглушительно громко билось сердце, как сильно и мощно раздавалась пульсация жизни. Вампир заряжался этим: по жилам будто растекался обжигающий живительный огонь, позволяющий вновь ощутить себя смертным с тяжелым грузом времени, который давным-давно был снят с его плеч. Игрок Барселоны же испытывал необъяснимое облегчение и волну спокойствия, прямо как тогда, только с примесью немалого восторга и счастья. Насколько же легко было с этим воображаемым образом, он был словно настоящий. Испанец уже не понимал, где сон, а где реальность: все так тесно переплелось между собой. Но здесь Сеску оказалось неописуемо хорошо, и он не хотел ничего менять. Фабрегас, конечно, ощутил небольшую неловкость, но если они являлись одним и тем же человеком, то почему бы не отпустить себя? - Ты действуешь на меня так же, как и твой оригинал, - заметил каталонец, лишь крепче сжимая руки. - И как же? - заинтригованно поинтересовался Вилья, неохотно выныривая из мира потрясающих ощущений и частично включая рассудок, чтобы не допустить прокола. - Умиротворяюще. Возвращая покой израненной душе. Он тогда меня одним лишь только взглядом привел в чувство, - вдохновленно пояснил полузащитник, теперь уже внимательно оглядывающий своего визави, чтобы наиболее четко запечатлеть каждую черточку его облика в своей памяти. - Вот как. Это радует, - проговорил вконец потрясенный Давид, чувствуя смущение от столь пытливого изучения собственной персоны и добавил. - Значит, в тебе пропадает первокласный психолог, - улыбнулся он. - Не то слово, - засмеялся футболист, а затем, к своему изумлению, делая широкий зевок. Он недоуменно посмотрел в глаза астурийцу, и тот все понял. - Там наступает пора пробуждения. Если ты засыпаешь тут, то просыпаешься там. Это постепенный процесс, - ответил он на немой вопрос. - Интересно, откуда я все это знаю? - философски ненавязчиво произнес Сеск, не требуя объяснений и снова зевая. Вилья подавил тихий смешок и рассказал: - Ну, моя память отличается от твоей. Возможно, кто-то говорил, а ты запомнил или где-то случайно прочитал. Сам забыл, а я запомнил. - Занятно, - пробубнил стремительно засыпающий Фабрегас, устраивающийся в руках Давида поудобнее. - Спеть тебе колыбельную? - беззлобно подколол его астуриец. - Себе пой, - не остался в долгу каталонец и уснул окончательно. Пространство стало терять четкость, а краски расплываться. Спустя некоторое время исчез и Вилья, а все окутал сгущавшийся сумрак, все более и более уплотнявшийся, пока не затмил собой все.