Пункт назначения - вечность

Грёбанная усталость. Простите, на фанфики в последнее время совсем нет сил. Я почву глав десять готовил, поэтому переходит нельзя назвать резким. Впрочем, я могу растянуть ещё на столько же. Если вышло очень плохо, то отпишитесь и скажите. В этом случае я верну главу на доработку. С наступающим вас :'D Музыка для главы: Yasuharu Takanashi - Night Attack И Yasuharu Takanashi - Hakubo Утро снова не принесло Давиду желаемого облегчения, отчего он окончательно перестал верить в магию на разломе дня и ночи, способную даже самые сложные обстоятельства хоть немного упростить. А в груди всё ещё ныло: тот резкий прорыв, видимо, не скоро забудется. Но Вилье хотелось истерично рассмеяться от собственной глупости: его по-прежнему нестерпимо сильно тянуло к Сеску. Та самая проклятая любовь даже не вздумала утихать, напротив, сильнее распалялась от то и дело подворачивающихся препятствий, которые с треском крушила и ломала, и выпивала последние остатки жизни, едва тлеющие в наполовину законеченевшей душе. Так не долго было дойти и до апогея, где чувства, уходя в наивысший накал, ломаются и разбиваются вдребезги, попутно забирая с собой и вообще ощущать хоть какие-то эмоции. Астуриец настойчиво потряс головой и нервно усмехнулся сам себе, а затем вспомнил слова Элизы и зажмурился. Откуда-то из самых глубин поднялась тёплая волна, и так захотелось поверить давней знакомой, но нехорошее предчувствие продолжало настойчиво терзать, туманя светлое и сокровенное дымчатым тёмным ядом. - Расскажи мне о хозяйке заведения, в котором мы вчера были. - Фабрегас нарочно не назвал её по имени, избегая новой вполне обоснованной вспышки гнева. Он знал, что друг обязательно заметит, но пояснять причины не желалось совершенно, однако удержать себя вовремя не смог, - Вижу, вы довольно таки давно знакомы. - Она замужем, - отрезал Давид. Они находились в десяти-пятнадцати минутах ходьбы от его дома. Вилья сам пригласил футболиста к себе после очередной тренировки, - Уже около пяти лет. А знаком я с ней только три, и в браке она очень счастлива. - Так долго? Но ей же не более двадцати, - искренне изумился испанец, разом теряя боевой настрой. - Ранний брак, - спокойно констатировал астуриец, отвлекаясь на происходящее на улице. Полузащитник почувствовал укол вины. Он понял, что подобными нападками задел друга, подозревая его чёрт знает в каких грехах. Но вместе с тем в его сердце поселилось нечто похожее на... радость. И она дала окончательную надежду росткам зародившегося чувства. Теперь их ничто не могло уничтожить, а сам игрок Барселоны вдруг как никогда остро ощутил, насколько дорог и привлекателен для него идущий рядом мужчина. Появился невообразимый душевный подъём, сопровождаемый охватившими робостью и волнением. Ничто больше не омрачала жгучая ревность. Сеск медленно выдохнул. Требовалось еще немного времени, чтобы в полной мере согласовать всё, но это заняло бы всего лишь несколько мгновений. Давид обернулся обратно и краем глаза успел заметить мечтательную улыбку на лице попутчика, который тут же спрятал её. Но он уже был настолько измождён, что просто не стал забивать голову новыми предметами для анализирования. Вилье казалось, что, будь он человеком, последствия мучительной неразделённой любви сказались бы гораздо тяжелее. Вечными бессонницами, мертвецки усталым видом, рассеянностью, которую пока удавалось скрывать, к примеру. А так он выглядел предельно бодрым, хоть и слегка бледноватым. - Мы пришли, - прервал затянувшуюся неловкую паузу астуриец, сворачивая с тротуара на вымощенную белым мрамором дорожку, ведущую к дому. Почти под самыми окнами располагался прекрасный благоухающий палисадник, полный разноцветных ярких цветов. Взгляд невольно останавливался на нём, пытаясь отыскать самое красивое растение и сфокусировать там внимание, но не получалось. Чудесным являлось абсолютно каждое. - Не думал, что ты такой романтик, - отшутился Фабрегас, пытаясь скрыть замешательство. - На таком маленьком участке не разбить полноценный сад. Выкручиваюсь как могу, - словно и не заметил подколки астуриец, открывая входную дверь. - Проходи и располагайся. Испанец последовал приглашению, а затем замер. Внутреннее убранство помещения разительно отличалось от привычных, которые он мог видеть не только в Барселоне, но и во всей Испании. В дизайне проглядывались некие северные нездешние мотивы, отчего возникало ощущение, что в комнате и вправду прохладнее, чем должно быть. - Знаю. Мрачно здесь, - словно ответил на немой вопрос немного расстроенный Давид. - Нет-нет, вовсе не мрачно. Я просто безмерно впечатлён. Никогда не имел возможности наблюдать такой интерьер. Он похож на... эээ... - Скандинавский, - подсказал Вилья. - Точно! Скандинавский. Я не мог никак сформулировать. И мне безумно нравится. - сбивчиво выговорился футболист, обдумывая осенившую его догадку. Пожалуй, из-за этого мытьё рук заняло больше времени, чем обычно. Теперь друг открылся ему с другой незнакомой ранее стороны. Он должен был быть мрачным, отстранённым и нелюдимым по законам жанра, но полузащитнику открылся иным: весёлым, жизнерадостным и остроумным. Значит... играл роль, маскируя слабости и страхи, стараясь всегда поддерживать беззаботный образ, тогда как, возможно, мучился от тяжёлых проблем, но молчал и улыбался. В груди у игрока Барселоны что-то защемило, и он с трудом подавил неукротимый порыв прямо сейчас заставить Давида признаться, а потом переложить неподъёмный груз проблем на себя, стараясь вытравить эти невыразимые печаль и тоску из взгляда и улыбки. Сеск зажмурился, снова глубоко выдохнул, а затем слегка улыбнулся. Только признание обладало свойством разрешить безответные мучения... или усугубить до крайности. Но, в любом случае, хоть как-то да необходимо было действовать, поэтому Фабрегас собирался с духом. Он проследовал туда, куда указал его друг. - Ты, наверно, проголодался. Да и время уже обеденное. Сейчас я быстренько что-нибудь соображу, - Вилья казался чуть более суетливым и нервничающим. - Я возьмусь, как обычно, за кофе, - кивнул испанец, пристально рассматривая узор из плитки на одной из стен, где в красках изображался зимний хвойный лес, и между заснеженными лапами его деревьев кусочками проглядывало голубое небо ярчайшего и чистейшего оттенка. - Хорошо. Ты пока приступай, а я сейчас вернусь, - перед тем как покинуть кухню, астуриец показал, что и где лежит, а потом удалился, пообещав, что через мгновение вернётся. Футболист заглянул в холодильник в поисках молока, которого как раз не хватало. Просто он привык собирать все требуемые ингридиенты вместе с самого начала, а только потом приступать непосредственно к процессу приготовления. Но обнаружил ряд ёмкостей с некой красной жидкостью. Полузащитник потряс одну из них, поначалу приняв содержимое за соус, затем любопытство взяло вверх, и он решил попробовать. Попробовав немного, каталонец с перекошенным лицом отшатнулся, явственно распознав тошнотворный металлический и солоноватый привкус крови. И как раз в то же время вернулся Давид. - Вилья, будь так любезен, объясни мне, что это такое, - звенящим от напряжения голосом жёстко потребовал игрок Барселоны, - Это действительно то, что мне показалось? Таким потерянным и уязвлённым он друга не видел никогда. Его губы едва заметно подрагивали, а взгляд тут же стал нечитаемым. - Да. Это кровь, - ровно прокомментировал тот. - Я до последнего не желал тебе говорить, но теперь выбора не осталось. - Не говорить что?.. - с холодеющим сердцем переспросил Сеск, отгоняя приступ непонятной паники. - Я вампир. - всё тем же безэмоциональным голосом пояснил астуриец, по-прежнему скрывая свои истинные чувства. Такой выдержкой Фабрегас же похвастаться не мог. Он издал нервный смешок. - Издеваешься? Прошу, скажи мне, что это просто весьма неудачная шутка. - Нет. И ты сам имеешь возможность в этом убедиться. - Давид на секунду прикрыл глаза, снимая с них морок, а затем открыл опять. От тёмного школадного оттенка не осталось и следа: его сменил янтарно-золотистый, близкий к оранжевому оттенок, действительно не являющийся человеческим. Испанец непроизвольно отпрянул назад. - Н-н-невозможно. Т-так не бывает. Я в это не верю! - в отчаянии воскликнул футболист. - Бывает. - Ты же видишь сейчас, - не изменившимся голосом произнесло существо. - Ты... Ты на самом деле убийца. Кровожадный монстр! - Полузащитник судорожно пытался понять, как мир так резко перевернулся с ног на голову. - Ты боишься меня, - Вилья даже не спрашивал, снова накидывая иллюзию. Но вместо ответа каталонец в ужасе бросился прочь. И, поддаваясь невольному порыву, напоследок обернулся. Игрок Барселоны до глубины души поразился, когда увидел, что маска непроницаемости и безразличия сорвана, и какие боль и непонимание почти ощутимо сквозили в ставших более привычными глазах. Но решения он не изменил, решительно убираясь из проклятого дома.