<~ ꃅꀤꉓꉓꀎᖘ ~>
Так много радостных людей и драконов, так много их счастливых криков. И чему, интересно, они так рады?.. Я их всех оглядываю, пытаюсь улыбнуться. Вроде бы, получается… А потом я натыкаюсь глазами на Астрид, и улыбка, уже настоящая, сама-собой наползает на меня. Её бледное лицо пятном выделяется среди остальных румяных лиц; ещё она, в отличие от всех, не ликует, но всё же смотрит как-то непривычно. Спокойно, мирно. Кажется, она тоже радуется, только тихо. Не получается смотреть на неё вечно: Плевака увлекает меня в сторону. С выражением, наполненным счастьем, он сгребает меня в охапку и приподнимает над землёй, ненароком грозясь переломать все мои кости силой огромных ручищ. — Наконец-то! Один позволил мне лицезреть этот момент не из Вальхалы! — восклицает викинг. У меня получается лишь издать пару каких-то малопонятных звуков, что походят на кряхтенье. Я бросаю взгляд на стоящую за спиной викинга Готти. Её верная мистическая палка, как обычно, служит опорой, а на лице цветёт улыбка, обрамлённая лучиками-морщинами. В этот момент я мечтаю, чтобы она применила своё оружие, как делала часто, к Плеваке, но не успеваю озвучить эту мечту. — Ты же задушишь его! — констатирует кто-то сбоку. — Да, отпусти его, а то наш новый вождь и дня не продержится в своём статусе! Слышится вздох, за ним следует чудо: я оказываюсь на свободе, правда, больно стукаюсь копчиком. Подняв глаза, не вижу даже неба — меня обступают все; успеваю только заметить появившихся рядом всадников, как большое шершавое влажное что-то, а именно драконий язык, накидывается на мою щёку. От этого я весь сам валюсь в сторону. Веселья карнавалу добавляют усилившееся голоса и вспыхнувшие разговоры, сыпящиеся вопросы, которые резко пресекает Плевака. Я, прийдя в равновесие, переключаюсь на Беззубика, чья морда утыкается в мой бок и ждёт ответной ласки. Потом кто-то неожиданно поднимает меня на ноги — радостные Сморкала и Задирака — и я только оглядываю их лица, а потом вдруг ощущаю чьи-то губы на своей щеке. Тут же перевожу глаза вперёд. Хедер очаровательно улыбается в мою сторону. Её лицо было бы другим, поцелуй она отмеченную фурией щёку. — Поздравляю, — произносит она. Я только киваю. Сморкала и Задирака всё не отпускают меня, так и стоят, подхватив под руки, а потом почти начинают приплясывать. — Я не верил до конца, что это случится, но это случилось, и я даже рад! — восторженно и удивлённо сообщает Йогерсон. — А я всегда знал и всегда рад! — кричит близнец. Моя душа теплеет от положительных эмоций, спустившихся на деревню после того горя, что на неё свалилось. Не знаю, что заставило бы их всех сиять и когда, но я не до конца разделяю всеобщее настроение и чувствую, что должен что-то сказать. Выпутавшись из объятий, я, оглядывая всех и стараясь каждому ответить, пытаюсь образовать некий круг, чтобы всем меня было слышно. Олух стихает в ожидании. — Мне очень радостно от того, что вы все так воодушевлены этим Нареканием. Я не ждал его так скоро, но… но и судить о том, был ли я, были ли все мы к нему готовы уже поздно и бессмысленно. А потому я просто скажу, что постараюсь сделать всё для того, чтобы оправдать надежды. Первая наша цель сейчас — восстановление деревни. Я был бы рад, будь она единственной, но это не так. Наши люди, скорее всего, живые, но порабощенные сейчас, в лапах Дагура, и мы, разумеется, будем это менять. Я был бы счастлив не делать этого, но мы не можем по-другому. Все раненые, разумеется, останутся в лазарете до полного выздоровления. Остальные же вынуждены заняться делом уже совсем скоро… уже сейчас. — Без сомнений! — воинственно восклицает кто-то из толпы. — Мы отправимся к берсеркам и раздерём их к чертям драконьим за то, что они сделали! На фоне поддерживающих его возгласов я отвечаю ему и всему народу. — Им нет прощения. Я понимаю, все жаждут отомстить за свои семьи… Но где же будут жить спасённые женщины и дети? Мы не можем все отправиться туда. Кто-то вынужден будет остаться тут. Я хочу разделить силы. Я оглядываю людей. Их окутывают какие-то сомненья, но они не возражают. — Дагуром займутся Всадники и ещё пара добровольцев, которых мы выберем. Кому, если не им, вершить это дело. Остальные же, те, кто в силах работать, должны приложить все силы к постройке новых домов и других необходимых зданий. Помощницы Готти — к выздоровлению всех раненых. Будет тяжело, но я уверен, мы справимся, если правда того захотим. Воодушевленные голоса, такие громкие же, как когда меня избрали вождём, заполоняют площадь.***
С того дня Олух начал оживать. Люди, погружённые в горе, стали посвящать всех себя делу, и дело это вытягивало их из ямы отчаяния и точки, связанных с потерей близких и разрушения их дома. Работа кипела, и это не вызвало ни одного возмущения, что лишь заставляло меня радоваться и гордиться. Наоборот: многие и ночью пытались не спать, а продолжать начатое, но организм требовал своё, и они валились с ног, сражённые крепким сном. Отчасти из-за этого, отчасти из-за явного примкновения к нам в недавней битве Астрид присутствие её не вызывало недовольств. Не все до конца верили в то, что она была сиреной: ноги было сложно спутать с чем-то ещё, но всё же сторонились её, на всякий случай. Да и она не особо тяготела к людям. Тихо делала всё необходимое и ни с кем, кроме меня, Иде и иногда всадников диалоги не вела. Хедер, разумеется, не одобряла всё это, но смирилась, ограничившись презрительными взглядами и очень тщательным контролем всех действий блондинки. Это много раз могло вылиться в конфликт, но мы по возможности это пресекали. Сама сирена, кажется, остыла и первой не нападала. Только в день моего нарекания, когда все уже легли спать или готовы были это сделать, а я покинул Большой Зал для того, чтобы вдохнуть ночного воздуха и сходить проведать Беззубика, который всегда помещению предпочитал улицу и устроил себе место неподалёку от входа, в этот день она нашла меня там, на фоне сталкивающихся синего неба воды и выше — россыпи звёзд. — Это было… необычно, - сказала она, и я вздрогнул от неожиданности. — Но я, возможно, ждала большего. Я обернулся тогда, когда она уже оказалась рядом. — Уж прости, — по инерции я чуть усмехнулся, выдыхая, — обстоятельства… Она оторвала от меня синие глаза и перевела их на воду. На её лице я различил лёгкую улыбку. — Скучаешь? — чуть погодя спросил я, тут же осознав всю тупость вопроса. — Прости. Глупо вышло… Но она, кажется, на глупость внимания не обратила. Продолжила выглядываться в чёрную даль морской пучины. — Разумеется, — сказала она, потом вдруг добавив, — но без Коббер я туда не вернусь. Я кивнул, уже не ожидая продолжения, но оно последовало. — Отец… Я повернулся на неё. Какие-то мысли таились у неё внутри. — Отец? — Неважно. Забудь. — Астрид вдруг посмотрела на меня, и теперь на привычно бледном лице её опять царило прежнее выражение. — Я не вернусь без сестры туда, даже не мечтай. Я посмотрел на неё, и это развеяло все вопросы, возникшие за эту минуту, все догадки. Она просто стояла рядом со мной; этого было достаточно. — Я видела, Иккинг. Я всё видела. Странное было изречение, я нахмурился. Её внезапно приподнятое настроение усложнило мне задачу понимания. — Не притворяйся, уже поздно. Я теперь всё знаю. Я даже повернулся на неё корпусом. — Что знаешь, Астрид? Она опустила веки, приоткрыла губы. Эти жесты подействовали на меня, и я понял её намерения прежде, чем она обвила меня руками и приблизила лицо к моему лицу. Она думала, что я расслабился но я всё ещё ожидал ответа. И она собиралась его мне дать. Немного погодя её губы прошептали моему уху: — Я видела, как она поцеловала тебя. Хедер. Коснулась тебя своими губами. Бедная девочка, она что, не знает, что это только я могу? Всё напряжение резко ушло, и от абсурдности я тут же рассмеялся. Я ожидал чего-то несерьезного, но не этого. Сирена же, чьи пальцы смыкались позади моей шеи, немного отстранилась и серьёзно посмотрела на меня. Её актерскому мастерству не было предела. — Нет, ну правда, что тут смешного? Я за неё беспокоюсь. Я не мог знать, что у неё было внутри всё это время. Казалось, тогда, заговорив про отца, она вдруг приоткрылась мне, но тут же вновь захлопнулась ещё сильнее. Я не мог винить её: чужая среди чужих, она должна была мириться с неприятием её окружающими и мыслью о том, что её сестра среди ещё более чужих и злых людей одна, где-то далеко. Как бы мне не хотелось показать ей, что я всё сделаю для спасения наших людей и второй сирены, получиться это должно было только тогда, когда мы уже будем плыть от берсерков со спасёнными пленниками. Впрочем, показать мне это надо было всем. Неделю спустя большинство домов, по крайней мере, спальных мест под крышей, были восстановлены. Вопрос о том, где жить Астрид, уладился довольно быстро: Иде, будучи незамужней, взяла её к себе. Но пару раз ночью сирена наведывалась ко мне, не собираясь уходить до утра. Об этом знала только Иде. Наверное. Возможно, ещё Задирака стал что-то замечать. И удивительно, как Хедер, всегда навострявшая уши и глаза, когда рядом со мной оказывалась Астрид, не выказывала никаких признаков догадки. Другие же были слишком заняты для того, чтобы думать о чём-то помимо своего дела, и это принесло плоды. Помимо вновь крепких теперь кровлей укрепился и боевой дух, и настрой. Люди действительно верили в то, что делали. Почти все пострадавшие успели прийти в себя и уверится в скорейшем выздоровлении: колдовство Готти и её помощниц действовало как надо. Они же, наконец, привели в сознание и Эрета. Его перемотанная голова плохо соображала, а ещё очень сильно пострадал слух. Он мог говорить лишь мало и тихо, но его продолжали поить каким-то отваром, и это давало надежды. Задирака, кажется, полностью свыкся с отсутствием руки, хотя она вообще мало волновала его изначально на фоне того, что его беременную возлюбленную забрали берсерки. Он все свои эмоции выливал в труд, но всё же за каменным лицом проглядывалась тоска, пробиралось волнение. Первое, чему он действительно искренне обрадовался, был протез, изготовленный нами с Плевакой. А ещё Рыбьеногу всё-таки удалось понять, чем были отравлены драконы. Один помиловал не всех, но очень многих всё-таки его труды пробудили. Потраченные на заботу о существах ночи и дни не прошли зря, и к концу недели в их глазах во всю горела жизнь, а на лице Ингермана — улыбка. Всё шло предположительно так, как я планировал. Оставалось только ничего не упустить, проявлять осторожность и верить в успех, не забывая о том, что сотворил Дагур и почему он заслуживает того, что заслужил. Хотя, с последним я переборщил. Такое нельзя забыть.